- Бланш!.. – окликнул меня Ален, но я уже бежала к кухне, ругая себя за допущенную слабость.
Граф де Конмор уехал через полчаса, в сопровождении Пепе. Я вышла проводить, и Пепе, повинуясь взгляду своего хозяина, поспешно удалился, сказав, что ему надо проверить, готовы ли кони.
- Бланш, - Ален взял меня за плечо, привлекая к себе. – Это досадная задержка. Я не могу не поехать к королю. Но я вернусь и…
Осторожно высвободившись из-под его руки, я отошла на два шага и сказала:
- Выполняйте свои обязанности, милорд, и не думайте больше ни о чем. Я виновата перед вами, я попыталась отвлечь вас от наказания Гюнебрет, и мне это удалось. И теперь я настаиваю, чтобы вы не сердились на дочь. Всего лишь недоразумение – это не стоит ссоры между отцом и дочерью…
- Ты что там лопочешь? – спросил он подозрительно.
- Я о том, - тут я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, - что мне очень жаль, что я заставила вас позабыть о нашем договоре. Но теперь, когда и вы, и я пришли в себя и действуем разумно, как и подобает просвещённым и цивилизованным людям, давайте не будем больше совершать безумств и даже мечтать о них. Это неправильно.
- Неправильно? Ты сказала – неправильно? Я не ослышался? Значит, там, в комнате…
- Всё ошибка, - сказала я очень спокойно. – И для вас, и для меня будет лучше, если мы ограничим наши отношения договором. Будем добрыми друзьями, Ален.
- Добрыми друзьями?! – несколько секунд граф смотрел на меня, будто хотел испепелить взглядом. - С тобой можно спятить и не заметить, - он пинком открыл дверь и вышел, а я осталась одна.
Граф вернулся только к следующей ночи, очень поздно, когда слуги уже легли спать. Я стояла у окна в рубашке и наброшенном сверху халате, и смотрела на дорогу, время от времени дыша на стекло, чтобы растопить «глазок». Увидев сани, я поспешила вниз, чтобы встретить мужа у порога, когда он войдет. Пепе отправился устраивать на ночь лошадей, а де Конмор скинул сапоги, и я помогла ему надеть домашние туфли. Он улыбнулся – устало, немного печально.
- Не хочу ни есть, ни мыться, - сказал он, предупреждая мои слова. - Дай ключ.
Но я только покачала головой:
- Вам он больше не понадобится, милорд.
- Что это значит? – он посмотрел на меня, словно определяя, не сошла ли я с ума.
- Тайная комната вам больше не понадобится, потому что я сожгла всю отраву, которой вас снабдил Сильвани, - сказала я четко и раздельно.
- Что?!
- Я всё сожгла, - повторила я, протягивая ему ненужный теперь ключ, не хранивший больше страшную тайну.
Граф выхватил его и помчался к хрустальному окну.
Я поспешила следом, но не догнала. Когда я прибежала к потайной комнате, дверь была распахнута, а граф в бешенстве метался от стены к стене, пиная пустую шкатулку.
- Ты и правда всё сожгла?! – заорал он, увидев меня.
- До последней крошки, - заверила я его.
- Да ты знаешь, что это было самое редкое лекарство на свете?!
- Я сожгла и запасы Сильвани. Теперь вам негде добыть ещё этого яда.
Последовала долгая пауза, после чего граф заговорил ледяным тоном:
- Мало того, что ты довела меня до края, как мальчишку, а потом заявила, что мы – всего лишь друзья, мало того, что залезла в мою комнату, нарушив мой приказ, так ты ещё посчитала, что вправе решать за меня! Не слишком ли? Я тебя прихлопну, назойливая муха.
В тот момент он выглядел страшно – чёрный, косматый, с бешено сверкающими глазами. Он двинулся ко мне, и самое правильное было бы убежать, но я не сделала ни шага.
- Когда ты перестанешь совать нос в чужие дела? – спросил граф и взял меня левой рукой за горло.
- Вы не чужой, вы мой муж, - возразила я, стараясь не показать, как мне страшно. - Те, кто употребляет кушанье лотофагов, становятся страшными в гневе и совершают безумные поступки, так сказал лекарь. Неужели ваш разум порабощен настолько, что вы готовы совершить убийство?
- Да, я твой муж, - прорычал граф. – И только мне решать, как поступить со своей женой.
- Предыдущих жён вы убили тоже из-за излишнего любопытства? – спросила я дерзко.
Пальцы на моем горле слегка разжались.
- Говорят, вы убили семь своих жен, - продолжала я. – Хотите дать новый повод для слухов? То, что продал вам Сильвани – это не лекарство, а страшный яд. Вы должны быть благодарны, что я спасла вас от него. Ещё не поздно…
- Это лекарство! – снова заорал он, но отпустил меня. – Лишь оно избавляло от боли!
- Есть ещё одно средство, - сказала я твердо. – И оно надежнее, чем то, что выбрали вы.
- Замолчи, пока я тебя не пришиб, - посоветовал он, но гнев его уже схлынул.
Оставалось только гадать – что же так подействовало. Упоминание о его жёнах или о том, что есть иное лекарство?
- Моё средство надежнее, - повторила я, стараясь, чтобы голос звучал торжественно. – Я хочу носить ваш браслет. Отдайте его мне.
Если бы в Конмор ударила молния или с небес спустились ангелы, граф был бы поражен меньше.
- Что ты сказала? – спросил он, глядя на меня с ещё большим изумлением, чем когда я объявила ему о ничтожности тайной комнаты.
- Отдайте мне заговорённый браслет, милорд, - сказала я, подходя к нему совсем близко. – Я добровольно и с радостью хочу принять вашу болезнь на себя.
Я даже попыталась взять его за руку, чтобы снять браслет, но Ален отшатнулся, как от привидения.
- Откуда ты знаешь об этом?!
- Мне рассказала Вильямина. И кушанье лотофагов – не средство избежать проклятья. Это подтвердил господин Рильке, наш аптекарь. За этим я и ездила к нему в тот раз, когда вы видели меня вместе с Реджинальдом.
- Вильямина! - он ударил кулаком здоровой руки по столу – да так, что столешница жалобно ухнула. – Болтливая старуха! Старая дура! Я прикажу выпороть её.
- Вы не сделаете ничего подобного, - сказала я. – И, по моему мнению, это вы – самый настоящий дурак. Почему вы никому об этом не рассказали?
- Твоё мнение никого не волнует.
- Я – ваша жена. Пусть лишь на год, но я обязана заботиться о вас. И я ещё раз повторяю: отдайте браслет, я готова носить его добровольно и…
- Заткнись, Бланш! – сказал он, больно ткнув пальцем мне в грудь. – Ты никогда не наденешь его.
- Надену! – его безумие передалось и мне.
Я схватила Алена за правую руку, задрала рукав и вцепилась в этот проклятый браслет. Несколько минут мы с графом молча боролись, и он победил, притиснув меня к стене. Мы оба тяжело дышали и смотрели друг на друга чуть ли не с ненавистью.
- Почему ты такая настырная? – спросил он, приблизив своё лицо к моему.
Его чёрная борода защекотала мою щеку, и я почувствовала слабость в коленях.
- Неужели вы не поняли? Повторю ещё раз: пока я ваша жена, я буду делать всё, чтобы помочь вам и вашей семье. И вы обязаны относиться ко мне с почтением, как и обещали в церкви перед алтарем. А теперь отпустите, я дышать не могу, как вы меня сдавили.
Он отстранился, давая мне свободу, но не спускал с меня глаз – мрачных, сверкающих.
- Отдавайте браслет, - сказала я, протягивая руку ладонью вверх.
- Нет, - ответил он угрюмо.
- Отдайте браслет, Ален, - повторила я настойчиво. – Не бойтесь, он не причинит мне зла. Потому что я верю, что колдовство не может причинить зло человеку, когда намерения чисты.
- Чёрта с два я позволю тебе страдать вместо меня.
- Увидите, что я не буду страдать. Вильямина сказала, что моей силы достаточно, чтобы победить эту болезнь.
- Какая там у тебя сила, шоколадница? – спросил он с вызовом.
- Такая, какой нет у огромного, сильного и смелого рыцаря, - заверила я. - Помните, когда мы танцевали на балу в Ренне, вы сказали, что ваша правая рука – для вашей жены? Так вот, что бы вы там себе не думали, сейчас я – ваша жена, Ален. И я требую вашу правую руку.
Он медленно, словно во власти волшебной силы, поднял правую руку и протянул мне. Я сняла браслет с его запястья, коснувшись скрюченных мужских пальцев – холодных, как камень.
- Я добровольно, по собственной воле и с радостью принимаю вашу болезнь, - сказала я, глядя де Конмору в глаза и надевая браслет на свою правую руку. – С этого момента проклятье не властно над вами, и вы начнёте выздоравливать.
- Не уверен, что это поможет, - сказал он, глядя на меня не отрываясь. – Вильямина – старая шарлатанка…
- Вильямина знала, что я стану вашей женой, ещё когда вы впервые пришли к ней, - я положила руку ему на плечо и погладила. – Всё получится, Ален. Я всем сердцем верю в это, а вера творит самые настоящие чудеса.
- Неужели чудеса ещё случаются на нашей грешной земле? – спросил он, и в голосе его я услышала горечь. – Я чувствую себя подлецом и слабаком за то, что позволил тебе надеть этот проклятый браслет.
- Вы не подлец и не слабак, милорд, - сказала я твёрдо. – И теперь ваша правая рука принадлежит мне. Я стану лечить вас, и сделаю это лучше королевских лекарей.
- Ты разбираешься не только в шоколаде, но и в лекарствах? – усмехнулся он.
- У меня много талантов, - ответила я загадочно.
- Я в этом уже убедился, - он помедлил и попросил: - Назови меня ещё раз по имени? У тебя это так хорошо получается.
- Назову, если будете меня слушаться… Ален, - я тихо засмеялась, понимая, что победила. Ещё не до конца, но одну битву я выиграла. А значит, в силах преодолеть и остальные. – И лечение начнется прямо сейчас. Идите за мной.
Я пошла к выходу из комнаты, оглядываясь на мужа через плечо и приглашающее улыбаясь.
И грозный Ален де Конмор, страшный граф Синяя Борода пошел за мной послушно и доверчиво, как ягненок на шёлковой ленточке.
После легкого, но сытного ужина я повела де Конмора прямиком в баню и толкнула двери, жестом приглашая графа войти.
- Может, позовешь Пепе? – спросил он, медля.
- Справлюсь и сама, - успокоила я его. – У меня ведь уже есть опыт.
Он посмотрел подозрительно, но потом хмыкнул и вошёл.
- Я помогу вам избавиться от боли, - сказала я, заходя следом и закрывая двери. – Просто доверьтесь мне.
Вопреки моим опасениям, он не начал кричать и даже ничего не сломал и не швырнул. Но взгляд у него стал грустным и усталым.
- Мне не помогли лучшие доктора, почему думаешь, что сможешь помочь ты? – спросил он.
- Может потому, что я в это верю? – улыбнулась я и принялась расстегивать на нем рубашку.
Он уставился на меня, как будто увидел в первый раз, а потом спросил:
- Что это ты творишь, Бланш?
Глаза у него заблестели, и я не удержалась от улыбки:
- А что такое? Помнится, как-то вы сами просили меня это сделать.
- Но сейчас ты делаешь это без просьб, маленькая насмешница. Значит ли…
- Спокойно, господин де Конмор. Помните о нашем договоре. Мы решили, что останемся в его рамках, лишь друзьями. Так будет лучше для всех.
- Лучше, - признал он. – Но мне нравится, как ты меня раздеваешь, продолжай.
Я ограничилась одной лишь рубашкой, а потом отвернулась к столу, делая вид, что меня необыкновенно заботят склянки и плошки, которые я до этого там расставила.
- Будьте любезны, от штанов освободитесь сами, - сказала я ему, - и забирайтесь в ванну.
- Чем дальше, тем интереснее, - сказал он, и я услышала шорох ткани, а потом тихий плеск воды. – А ты присоединишься ко мне?
- Договор, мой господин! – сказала я строго и повернулась, взяв плошку с мыльной мазью.
Когда я обернулась, Ален уже лежал в ванне, погрузившись в воду до самых ключиц. Вода была достаточно прозрачная, и я с трудом заставила себя не смотреть на то, что она скрывала.
- Начинается лечение, - сказала я, поставив плошку на край ванной. – Сначала немного вина, - я протянула графу бокал с крепким вином. – Пейте и наслаждайтесь покоем.
- Что будешь делать ты? – немедленно спросил он, отпивая несколько глотков.
- Буду вас мыть, милорд.
- Уверен, ты отлично с этим справишься, - он посматривал на меня, и от его взгляда меня охватывала дрожь, несмотря на то, что в бане было жарко.
Я распустила пояс халата, и де Конмор поперхнулся вином. Я невозмутимо сняла халат и сложила его на лавке, оставшись в одной нижней рубашке без рукавов.
- И что, по-твоему, ты делаешь теперь? – спросил Ален, немного придя в себя.
Вместо ответа, я набрала полную пригоршню мыльной мази и щедро натерла ему плечи, грудь и спину, а потом взялась за мочалку.
- Решила содрать с меня кожу живьем? – принялся возмущаться граф, когда я стала с усердием его тереть.
- Прекратите ворчать, - оборвала я его.- Можно подумать, милорд, мыться – вам в новинку.
Он допил вино и постепенно расслабился. От мыла вода стала мутной, и я вздохнула с облегчением. Потому что мне хватало прикосновений, чтобы голова закружилась, как от неимоверной высоты. А были ещё приглушенный плеск воды, и вздохи, когда я смывала мыло и касалась ладонью то плеча Алена, то груди, и запах морозного воздуха и корицы, который исходил от волос графа. Положив голову на борт ванной, граф закрыл глаза и полностью отдал себя мне на откуп, позволяя делать все, что заблагорассудится. Я мыла его медленно, осторожно подливая горячей воды и подбрасывая в жаровню ветки розмарина для аромата.
- Вам легче? – спросила я тихо.
Он ответил не сразу, и я испугалась – вдруг уснул?
Но граф, не открывая глаз, вдруг сказал:
- Мне кажется, я уже в раю.
- Вам ещё рановато туда отправляться, - заверила я его, обрадованная, что моё нехитрое лечение помогает, но когда он попросил еще вина, ответила: - Пожалуйста, пока не пейте. Допьете вино, когда ляжете в постель. Если уснёте в ванной, то будете ночевать здесь – я вас не вытащу и на кровать не перенесу.
Когда с мытьем было покончено, и я окатила графа прохладной водой, он, ничуть не стесняясь меня, поднялся из ванной. Я еле успела отвернуться, заметив, впрочем, всё, что можно заметить у голого мужчины. Щеки мои так и запылали, но я старалась говорить строго:
- Накиньте простыню, господин граф. Если вам нравится разгуливать голышом, то для меня это не то чтобы привычно.
- Прости, - покаялся он. – Можешь смотреть, я прикрылся.
- Вот и хорошо, - я помогла ему вытереться, набросила халат сама и накинула халат на плечи мужа, после чего проводила разомлевшего графа до его комнаты.
Камин хорошо протопили, и в спальне было тепло. Я зажгла свечи и поднесла мужу еще один бокал:
– Теперь можете допить вино, а потом ложитесь в постель, на живот, я продолжу лечение.
- С большим удовольствием я сейчас лег бы на спину, - проворчал он.
- Когда вы уже перестанете болтать пошлости? – возмутилась я, укрывая его простынёй ниже пояса, после того, как он подчинился и, буквально, рухнул в постель. – Уберём подушку, теперь лягте ровно, руки вытяните вдоль тела, голову положите набок, вот так.
Устроив таким образом мужа, я опять сбросила халат, села на Алена верхом и размяла пальцы.
- Слушай, ты уверена, что мне не надо перевернуться? - граф зашевелился, и мне пришлось шлёпнуть его по спине, заставляя лежать смирно.
Я вылила в ладонь немного ароматического масла и начала растирать руки и плечи графа плавными движениями, объясняя:
- Мой отец долго болел, был прикован к постели. Поэтому я каждый день массировала его, чтобы кровь не застаивалась. Этому меня научил наш семейный доктор, он в молодости практиковал где-то на востоке и знал кучу восточных секретов. Так можно снять боль, вы расслабитесь и уснёте.
Я старалась изо всех сил, оглаживая руки графа от кончиков пальцев до плеч, массируя мускулы, разминая воротниковые мышцы.
Граф де Конмор уехал через полчаса, в сопровождении Пепе. Я вышла проводить, и Пепе, повинуясь взгляду своего хозяина, поспешно удалился, сказав, что ему надо проверить, готовы ли кони.
- Бланш, - Ален взял меня за плечо, привлекая к себе. – Это досадная задержка. Я не могу не поехать к королю. Но я вернусь и…
Осторожно высвободившись из-под его руки, я отошла на два шага и сказала:
- Выполняйте свои обязанности, милорд, и не думайте больше ни о чем. Я виновата перед вами, я попыталась отвлечь вас от наказания Гюнебрет, и мне это удалось. И теперь я настаиваю, чтобы вы не сердились на дочь. Всего лишь недоразумение – это не стоит ссоры между отцом и дочерью…
- Ты что там лопочешь? – спросил он подозрительно.
- Я о том, - тут я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, - что мне очень жаль, что я заставила вас позабыть о нашем договоре. Но теперь, когда и вы, и я пришли в себя и действуем разумно, как и подобает просвещённым и цивилизованным людям, давайте не будем больше совершать безумств и даже мечтать о них. Это неправильно.
- Неправильно? Ты сказала – неправильно? Я не ослышался? Значит, там, в комнате…
- Всё ошибка, - сказала я очень спокойно. – И для вас, и для меня будет лучше, если мы ограничим наши отношения договором. Будем добрыми друзьями, Ален.
- Добрыми друзьями?! – несколько секунд граф смотрел на меня, будто хотел испепелить взглядом. - С тобой можно спятить и не заметить, - он пинком открыл дверь и вышел, а я осталась одна.
Граф вернулся только к следующей ночи, очень поздно, когда слуги уже легли спать. Я стояла у окна в рубашке и наброшенном сверху халате, и смотрела на дорогу, время от времени дыша на стекло, чтобы растопить «глазок». Увидев сани, я поспешила вниз, чтобы встретить мужа у порога, когда он войдет. Пепе отправился устраивать на ночь лошадей, а де Конмор скинул сапоги, и я помогла ему надеть домашние туфли. Он улыбнулся – устало, немного печально.
- Не хочу ни есть, ни мыться, - сказал он, предупреждая мои слова. - Дай ключ.
Но я только покачала головой:
- Вам он больше не понадобится, милорд.
- Что это значит? – он посмотрел на меня, словно определяя, не сошла ли я с ума.
- Тайная комната вам больше не понадобится, потому что я сожгла всю отраву, которой вас снабдил Сильвани, - сказала я четко и раздельно.
- Что?!
- Я всё сожгла, - повторила я, протягивая ему ненужный теперь ключ, не хранивший больше страшную тайну.
Граф выхватил его и помчался к хрустальному окну.
Я поспешила следом, но не догнала. Когда я прибежала к потайной комнате, дверь была распахнута, а граф в бешенстве метался от стены к стене, пиная пустую шкатулку.
- Ты и правда всё сожгла?! – заорал он, увидев меня.
- До последней крошки, - заверила я его.
- Да ты знаешь, что это было самое редкое лекарство на свете?!
- Я сожгла и запасы Сильвани. Теперь вам негде добыть ещё этого яда.
Последовала долгая пауза, после чего граф заговорил ледяным тоном:
- Мало того, что ты довела меня до края, как мальчишку, а потом заявила, что мы – всего лишь друзья, мало того, что залезла в мою комнату, нарушив мой приказ, так ты ещё посчитала, что вправе решать за меня! Не слишком ли? Я тебя прихлопну, назойливая муха.
В тот момент он выглядел страшно – чёрный, косматый, с бешено сверкающими глазами. Он двинулся ко мне, и самое правильное было бы убежать, но я не сделала ни шага.
- Когда ты перестанешь совать нос в чужие дела? – спросил граф и взял меня левой рукой за горло.
- Вы не чужой, вы мой муж, - возразила я, стараясь не показать, как мне страшно. - Те, кто употребляет кушанье лотофагов, становятся страшными в гневе и совершают безумные поступки, так сказал лекарь. Неужели ваш разум порабощен настолько, что вы готовы совершить убийство?
- Да, я твой муж, - прорычал граф. – И только мне решать, как поступить со своей женой.
- Предыдущих жён вы убили тоже из-за излишнего любопытства? – спросила я дерзко.
Пальцы на моем горле слегка разжались.
- Говорят, вы убили семь своих жен, - продолжала я. – Хотите дать новый повод для слухов? То, что продал вам Сильвани – это не лекарство, а страшный яд. Вы должны быть благодарны, что я спасла вас от него. Ещё не поздно…
- Это лекарство! – снова заорал он, но отпустил меня. – Лишь оно избавляло от боли!
- Есть ещё одно средство, - сказала я твердо. – И оно надежнее, чем то, что выбрали вы.
- Замолчи, пока я тебя не пришиб, - посоветовал он, но гнев его уже схлынул.
Оставалось только гадать – что же так подействовало. Упоминание о его жёнах или о том, что есть иное лекарство?
- Моё средство надежнее, - повторила я, стараясь, чтобы голос звучал торжественно. – Я хочу носить ваш браслет. Отдайте его мне.
Если бы в Конмор ударила молния или с небес спустились ангелы, граф был бы поражен меньше.
- Что ты сказала? – спросил он, глядя на меня с ещё большим изумлением, чем когда я объявила ему о ничтожности тайной комнаты.
- Отдайте мне заговорённый браслет, милорд, - сказала я, подходя к нему совсем близко. – Я добровольно и с радостью хочу принять вашу болезнь на себя.
Я даже попыталась взять его за руку, чтобы снять браслет, но Ален отшатнулся, как от привидения.
- Откуда ты знаешь об этом?!
- Мне рассказала Вильямина. И кушанье лотофагов – не средство избежать проклятья. Это подтвердил господин Рильке, наш аптекарь. За этим я и ездила к нему в тот раз, когда вы видели меня вместе с Реджинальдом.
- Вильямина! - он ударил кулаком здоровой руки по столу – да так, что столешница жалобно ухнула. – Болтливая старуха! Старая дура! Я прикажу выпороть её.
- Вы не сделаете ничего подобного, - сказала я. – И, по моему мнению, это вы – самый настоящий дурак. Почему вы никому об этом не рассказали?
- Твоё мнение никого не волнует.
- Я – ваша жена. Пусть лишь на год, но я обязана заботиться о вас. И я ещё раз повторяю: отдайте браслет, я готова носить его добровольно и…
- Заткнись, Бланш! – сказал он, больно ткнув пальцем мне в грудь. – Ты никогда не наденешь его.
- Надену! – его безумие передалось и мне.
Я схватила Алена за правую руку, задрала рукав и вцепилась в этот проклятый браслет. Несколько минут мы с графом молча боролись, и он победил, притиснув меня к стене. Мы оба тяжело дышали и смотрели друг на друга чуть ли не с ненавистью.
- Почему ты такая настырная? – спросил он, приблизив своё лицо к моему.
Его чёрная борода защекотала мою щеку, и я почувствовала слабость в коленях.
- Неужели вы не поняли? Повторю ещё раз: пока я ваша жена, я буду делать всё, чтобы помочь вам и вашей семье. И вы обязаны относиться ко мне с почтением, как и обещали в церкви перед алтарем. А теперь отпустите, я дышать не могу, как вы меня сдавили.
Он отстранился, давая мне свободу, но не спускал с меня глаз – мрачных, сверкающих.
- Отдавайте браслет, - сказала я, протягивая руку ладонью вверх.
- Нет, - ответил он угрюмо.
- Отдайте браслет, Ален, - повторила я настойчиво. – Не бойтесь, он не причинит мне зла. Потому что я верю, что колдовство не может причинить зло человеку, когда намерения чисты.
- Чёрта с два я позволю тебе страдать вместо меня.
- Увидите, что я не буду страдать. Вильямина сказала, что моей силы достаточно, чтобы победить эту болезнь.
- Какая там у тебя сила, шоколадница? – спросил он с вызовом.
- Такая, какой нет у огромного, сильного и смелого рыцаря, - заверила я. - Помните, когда мы танцевали на балу в Ренне, вы сказали, что ваша правая рука – для вашей жены? Так вот, что бы вы там себе не думали, сейчас я – ваша жена, Ален. И я требую вашу правую руку.
Он медленно, словно во власти волшебной силы, поднял правую руку и протянул мне. Я сняла браслет с его запястья, коснувшись скрюченных мужских пальцев – холодных, как камень.
- Я добровольно, по собственной воле и с радостью принимаю вашу болезнь, - сказала я, глядя де Конмору в глаза и надевая браслет на свою правую руку. – С этого момента проклятье не властно над вами, и вы начнёте выздоравливать.
- Не уверен, что это поможет, - сказал он, глядя на меня не отрываясь. – Вильямина – старая шарлатанка…
- Вильямина знала, что я стану вашей женой, ещё когда вы впервые пришли к ней, - я положила руку ему на плечо и погладила. – Всё получится, Ален. Я всем сердцем верю в это, а вера творит самые настоящие чудеса.
- Неужели чудеса ещё случаются на нашей грешной земле? – спросил он, и в голосе его я услышала горечь. – Я чувствую себя подлецом и слабаком за то, что позволил тебе надеть этот проклятый браслет.
- Вы не подлец и не слабак, милорд, - сказала я твёрдо. – И теперь ваша правая рука принадлежит мне. Я стану лечить вас, и сделаю это лучше королевских лекарей.
- Ты разбираешься не только в шоколаде, но и в лекарствах? – усмехнулся он.
- У меня много талантов, - ответила я загадочно.
- Я в этом уже убедился, - он помедлил и попросил: - Назови меня ещё раз по имени? У тебя это так хорошо получается.
- Назову, если будете меня слушаться… Ален, - я тихо засмеялась, понимая, что победила. Ещё не до конца, но одну битву я выиграла. А значит, в силах преодолеть и остальные. – И лечение начнется прямо сейчас. Идите за мной.
Я пошла к выходу из комнаты, оглядываясь на мужа через плечо и приглашающее улыбаясь.
И грозный Ален де Конмор, страшный граф Синяя Борода пошел за мной послушно и доверчиво, как ягненок на шёлковой ленточке.
После легкого, но сытного ужина я повела де Конмора прямиком в баню и толкнула двери, жестом приглашая графа войти.
- Может, позовешь Пепе? – спросил он, медля.
- Справлюсь и сама, - успокоила я его. – У меня ведь уже есть опыт.
Он посмотрел подозрительно, но потом хмыкнул и вошёл.
- Я помогу вам избавиться от боли, - сказала я, заходя следом и закрывая двери. – Просто доверьтесь мне.
Вопреки моим опасениям, он не начал кричать и даже ничего не сломал и не швырнул. Но взгляд у него стал грустным и усталым.
- Мне не помогли лучшие доктора, почему думаешь, что сможешь помочь ты? – спросил он.
- Может потому, что я в это верю? – улыбнулась я и принялась расстегивать на нем рубашку.
Он уставился на меня, как будто увидел в первый раз, а потом спросил:
- Что это ты творишь, Бланш?
Глаза у него заблестели, и я не удержалась от улыбки:
- А что такое? Помнится, как-то вы сами просили меня это сделать.
- Но сейчас ты делаешь это без просьб, маленькая насмешница. Значит ли…
- Спокойно, господин де Конмор. Помните о нашем договоре. Мы решили, что останемся в его рамках, лишь друзьями. Так будет лучше для всех.
- Лучше, - признал он. – Но мне нравится, как ты меня раздеваешь, продолжай.
Я ограничилась одной лишь рубашкой, а потом отвернулась к столу, делая вид, что меня необыкновенно заботят склянки и плошки, которые я до этого там расставила.
- Будьте любезны, от штанов освободитесь сами, - сказала я ему, - и забирайтесь в ванну.
- Чем дальше, тем интереснее, - сказал он, и я услышала шорох ткани, а потом тихий плеск воды. – А ты присоединишься ко мне?
- Договор, мой господин! – сказала я строго и повернулась, взяв плошку с мыльной мазью.
Когда я обернулась, Ален уже лежал в ванне, погрузившись в воду до самых ключиц. Вода была достаточно прозрачная, и я с трудом заставила себя не смотреть на то, что она скрывала.
- Начинается лечение, - сказала я, поставив плошку на край ванной. – Сначала немного вина, - я протянула графу бокал с крепким вином. – Пейте и наслаждайтесь покоем.
- Что будешь делать ты? – немедленно спросил он, отпивая несколько глотков.
- Буду вас мыть, милорд.
- Уверен, ты отлично с этим справишься, - он посматривал на меня, и от его взгляда меня охватывала дрожь, несмотря на то, что в бане было жарко.
Я распустила пояс халата, и де Конмор поперхнулся вином. Я невозмутимо сняла халат и сложила его на лавке, оставшись в одной нижней рубашке без рукавов.
- И что, по-твоему, ты делаешь теперь? – спросил Ален, немного придя в себя.
Вместо ответа, я набрала полную пригоршню мыльной мази и щедро натерла ему плечи, грудь и спину, а потом взялась за мочалку.
- Решила содрать с меня кожу живьем? – принялся возмущаться граф, когда я стала с усердием его тереть.
- Прекратите ворчать, - оборвала я его.- Можно подумать, милорд, мыться – вам в новинку.
Он допил вино и постепенно расслабился. От мыла вода стала мутной, и я вздохнула с облегчением. Потому что мне хватало прикосновений, чтобы голова закружилась, как от неимоверной высоты. А были ещё приглушенный плеск воды, и вздохи, когда я смывала мыло и касалась ладонью то плеча Алена, то груди, и запах морозного воздуха и корицы, который исходил от волос графа. Положив голову на борт ванной, граф закрыл глаза и полностью отдал себя мне на откуп, позволяя делать все, что заблагорассудится. Я мыла его медленно, осторожно подливая горячей воды и подбрасывая в жаровню ветки розмарина для аромата.
- Вам легче? – спросила я тихо.
Он ответил не сразу, и я испугалась – вдруг уснул?
Но граф, не открывая глаз, вдруг сказал:
- Мне кажется, я уже в раю.
- Вам ещё рановато туда отправляться, - заверила я его, обрадованная, что моё нехитрое лечение помогает, но когда он попросил еще вина, ответила: - Пожалуйста, пока не пейте. Допьете вино, когда ляжете в постель. Если уснёте в ванной, то будете ночевать здесь – я вас не вытащу и на кровать не перенесу.
Когда с мытьем было покончено, и я окатила графа прохладной водой, он, ничуть не стесняясь меня, поднялся из ванной. Я еле успела отвернуться, заметив, впрочем, всё, что можно заметить у голого мужчины. Щеки мои так и запылали, но я старалась говорить строго:
- Накиньте простыню, господин граф. Если вам нравится разгуливать голышом, то для меня это не то чтобы привычно.
- Прости, - покаялся он. – Можешь смотреть, я прикрылся.
- Вот и хорошо, - я помогла ему вытереться, набросила халат сама и накинула халат на плечи мужа, после чего проводила разомлевшего графа до его комнаты.
Камин хорошо протопили, и в спальне было тепло. Я зажгла свечи и поднесла мужу еще один бокал:
– Теперь можете допить вино, а потом ложитесь в постель, на живот, я продолжу лечение.
- С большим удовольствием я сейчас лег бы на спину, - проворчал он.
- Когда вы уже перестанете болтать пошлости? – возмутилась я, укрывая его простынёй ниже пояса, после того, как он подчинился и, буквально, рухнул в постель. – Уберём подушку, теперь лягте ровно, руки вытяните вдоль тела, голову положите набок, вот так.
Устроив таким образом мужа, я опять сбросила халат, села на Алена верхом и размяла пальцы.
- Слушай, ты уверена, что мне не надо перевернуться? - граф зашевелился, и мне пришлось шлёпнуть его по спине, заставляя лежать смирно.
Я вылила в ладонь немного ароматического масла и начала растирать руки и плечи графа плавными движениями, объясняя:
- Мой отец долго болел, был прикован к постели. Поэтому я каждый день массировала его, чтобы кровь не застаивалась. Этому меня научил наш семейный доктор, он в молодости практиковал где-то на востоке и знал кучу восточных секретов. Так можно снять боль, вы расслабитесь и уснёте.
Я старалась изо всех сил, оглаживая руки графа от кончиков пальцев до плеч, массируя мускулы, разминая воротниковые мышцы.
