- Я даже в мыслях не осмелилась спросить у него об этом.
- Значит, ты не только образованная, но еще и умная, - с удовлетворением сказала она. – Это хорошо. Рядом с драконами другие не выживают.
- Как мать Брюны?
- Элспет была слишком нежной, - старуха упомянула о покойной невестке без малейшего сожаления. – Но она родила Тевишу трех детей.
- Трех? – невольно переспросила я.
Как так? Ведь книга пророчеств показала мне только Брюну…
- Трех, - с гордостью подтвердила леди Фредегонда. – У Тевиша два сына – Эллар и Логан. Эллару двадцать два, и он дракон. А Логану – двадцать. Они живут в столице, при короле. Это большая честь.
- Я очень рада за вашу семью.
- Да, род Мастини процветает, чего не скажешь, например, о семействе Палладио… О семье короля.
- А что с ним не так? – наш разговор напоминал мне блуждание ночью по болоту – ошибочный шаг в сторону, и провалишься на дно трясины, и никто не поможет.
- У короля Рихарда пятая жена и конкубин без счета, а наследника все нет.
Мы замолчали, глядя друг другу в глаза.
Леди Фредегонда была человеком, это несмненно. Но, наверное, она была совершенно права – нежные цветы рядом с драконами не выживали. Такие, как Элспет.
- Давно умерла ваша невестка? – спросила я, не желая обсуждать королевское семейство.
- При рождении Брюны, - сказала леди Фредегонда без малейшего удивления и неудовольствия, оттого, что я сменила тему.
- И ваш сын больше не женился?
- Нет.
- А леди Ундиса?
- Мужчина не может жить один, - невозмутимо ответила она. – Ундиса в нашем замке уже десять лет. Тевиш взял ее, потому что она слишком этого хотела. Только что это дало? Она стареет, не понесла, но Тевиш пока доволен ею. Пока.
- Зачем вы говорите мне это? – я решила прекратить блуждание по болоту в потемках. – Если думаете, что я займу место леди Ундисы, то очень ошибаетесь. Сын сказал вам правду – он нашел меня в крайне бедственном положении, о чем я не хочу даже вспоминать, и спас меня. У него были десятки возможностей взять меня, но он этого не сделал. Он не похитил меня, как его отец - вас.
- Дерзкая девчонка! – леди Фредегонда разом растеряла свои спокойствие и высокомерие. – Как ты смеешь говорить такое?
- Разве это неправда? – я тоже встала, чтобы не смотреть на нее снизу вверх. – Или вас обидело, что ваш сын оказался человечнее своего отца? То, что он меньше дракон, чем его отец?
- Драконы – высшие существа! – прошипела она, и морщины на ее лице обозначились глубже, а в светлых глазах полыхнул опасный огонь. – Люди по сравнению с ними – ничто. Глина, прах!..
- А в Писании говорится, что человек – единственное совершенное создание небес, - сказала я и позволила себе усмехнуться. - Вы можете считать себя произошедшей от праха и глины, а я считаю себя божественным образом и подобием.
Я видела, что леди Фредегонда с усилием обуздала гнев.
- Ну ты и гордячка, - холодно произнесла она. - Если так хорошо знаешь Писание, должна знать, что гордому небеса противятся.
- Это не гордость, миледи. Я просто пыталась объяснить, что ценю человеческую часть вашего сына больше, чем драконью.
Что-то в моих словах рассмешило ее, потому что она покривила губы и фыркнула, а потом сказала:
- Не воображай, что ты так хорошо разглядела человеческие части моего сына.
Вернулась Брюна, а за ней – Шенга, тащившая поднос, загруженный едой.
- Я взяла еще булочки, хлеб, холодное мясо, - объявила довольная Брюна, - и еще нашлись копченые сардины, финики и изюм. Будет настоящий пир!
- Развлекайтесь, девушки, - приветливо сказала леди Фредегонда, - а я прогуляюсь.
Она вышла, Шенга расставляла на столе бокалы и чашки, Брюна щебетала, вспоминая историю Шимшона и предвкушая, что сегодня я расскажу ей что-то не менее интересное, но я чувствовала себя не так радужно и беззаботно, как дочь дракона. Разговор с леди Фредегондой оставил неприятный осадок.
Что старуха пыталась сказать мне? Что прочит меня в конкубины сыну? Или королю? Или… если у короля Рихарда так и не появится наследник, следующим королем по праву рождения может стать герцог Мастини или один из его сыновей?
Я попыталась открыть книгу пророчеств, спрашивая об Элларе и Логане Мастини, но книга не желала показывать мне ничего о них - страницы затягивало словно бы туманом. Я видела какие-то неясные пятна, проступающие и сразу исчезавшие буквы… То есть не видела ничего.
Но такое бывало и раньше, поэтому я не придала капризам книги особого значения. Пророчества – дар неясный и неверный. Будущее изменчиво, им повелевают лишь небеса. А небесам никто не указ, и ничто.
- Ты что такая задумчивая? – спросила Брюна, заглядывая мне в лицо. – Пей! Я намешала в родниковую воду крыжовенного сиропа, получилось вкусно.
Я отпила немного подслащенной воды и поблагодарила.
- Что ты мне еще расскажешь? – сразу же спросила дочь дракона.
- А разве ты не умеешь читать? – поинтересовалась я.
Она изобразила презрительную гримаску.
- Умею! Но это такая скука!
- Тебе же нравятся мои истории…
- Мне нравится, как их рассказываешь ты, - она улыбнулась и похлопала ресницами, изображая наивную девочку.
Разумеется, одной историей не обошлось. Я начала рассказ в спальне, а закончила его на замковой стене, куда мы с Брюной вышли прогуляться.
Весеннее солнце светило вовсе не по-весеннему, море шумело у подножья скал, грозно обрушиваясь на обкатанные до гладкости камни. Сила морской стихии заворожила меня, и Брюна тоже притихла. Мы поставили локти на каменный парапет и смотрели на серые волны – седые, в клочьях пены.
- Драконы не боятся моря, - сказала Брюна тихонько. - Они такие же сильные, как оно.
- Есть люди, которые тоже не боятся моря, - ответила я. – Например, Синбад-мореход, которого постоянно тянуло в странствия, и который пережил множество страшных и опасных приключений…
Глаза у Брюны так и загорелись.
- Рассказывай! – тут же потребовала она.
- Вечером, - поставила я условие. – Такие сказки надо рассказывать ночью, при свече…
- Ночью и при свече рассказывают только любовные сказки, - раздался веселый голос рядом с нами.
Мы с дочерью дракона одновременно обернулись и увидели Ульпина Лестраля. Он подошел к нам неслышно, в небрежно наброшенной на одно плечо куртке, без головного убора, так что черные кудри живописно развевались по ветру.
- Вообще-то, подслушивать – недостойно благородного господина, - сказала Брюна с насмешкой.
- Так я – не благородный господин, леди Брюна, если помните, - ничуть не обидевшись ответил красавчик, с интересом поглядывая на меня. – Леди Мелхола, наверное, волшебница, если так быстро расположила к себе вас и леди Фредегонду.
- Все очень добры ко мне, - заверила я его, - как и леди Ундиса.
- Особенно леди Ундиса, - сказала Брюна басом и прыснула.
Ульпин мазнул по ней взглядом и снова посмотрел на меня.
- Как управляющий, я предлагаю вам любую помощь, - сказал он очень любезно и даже поклонился. – Вдруг что-то понадобится – вспомните обо мне. Я буду рад услужить вам.
- Если что-то понадобится леди Мелхоле, она обратится ко мне, - сладко ответила Брюна. – Или к моему отцу, он ей точно не откажет.
Я испытала жгучее желание дернуть Брюну за волосы, чтобы не болтала глупостей, но и ёжику было бы понятно, что в этом замке идет тайная, но от этого не менее кровопролитная война, и что в этой войне мне отведена роль пешки, которой при первом удобном случае пожертвуют без сожаления. Хоть и Брюна, а уж леди Фредегонда – и подавно.
- Не думаю, что милорду Тевишу следует надоедать просьбами, - сказала я спокойно. – Я благодарна вам, господин Лестраль, и обязательно к вам обращусь, если буду испытывать в чем-то недостаток.
- Я обязательно помогу вам, даже если вы будете испытывать недостаток в сказках, - пошутил он. – Особенно тех, которые рассказывают ночью и при свечах.
- Со сказками я вполне разберусь сама, - вернула я ему шутку.
Когда управляющий удалился, Брюна поспешила меня предупредить:
- Не вздумай доверять ему. Он – брат гадюки Ундисы, отец зря держит их в замке.
- Уверена, что милорд знает, что делает, - я опять обернулась к морю. – Как бы они тебе не нравились, но кто-то должен присматривать за слугами и следить за кухней, прачечной и конюшней.
Брюна недовольно фыркнула, но на этом обсуждение управляющего и конкубины герцога закончилось.
Мы посетили вечернюю службу, и Брюна отчаянно зевала, то и дело роняя голову на грудь. Леди Фредегонда пару раз ущипнула внучку, но это мало помогало.
Что касается меня – я тоже не была любительницей церковных служб, и когда жила в монастыре, так же, как Брюна, засыпала под бормотание священника. Но после шести лет плена для меня и церковные песнопения были самой сладкой музыкой. Потому что это было возвращением к настоящей жизни.
Я молилась с особым усердием, с жадностью впитывая в себя звуки органа, пламя свечей, краски витражей и запах воска и ладана, и все это казалось мне чудесным. По-настоящему волшебным. Как и море, вторившее пению хористов приглушенным рокотом.
- Теперь я вижу, что ты – настоящая монашка, - сказала леди Фредегонда, когда мы по окончании службы шли из замковой церкви к женским покоям. – Вот бы Брюне хоть немного такого молитвенного рвения. О чем ты просила?
- Ни о чем, - честно призналась я. – Благодарила небеса за то, что направляют меня и посылают мне навстречу добрых людей.
Леди Фредегонда хмыкнула:
- Драконы никогда не были добрыми.
- Но и они когда-то бывают людьми, - ответила я.
В воскресенье мы снова посетили службу, снова завтракали женским кругом, а потом Брюна затеяла игру в жмурки. Привлечены были все молоденькие горничные, и я вместе с ними. Брюна играла с азартом, хохоча и командуя, кому водить, приказывая горничным не хитрить и не прятаться за креслом леди Фредегонды, которая с удовольствием наблюдала за нашими забавами.
Я была не слишком расторопна и попалась во втором или третьем заходе. Брюна торжественно завязала мне глаза, проверив, плотно ли сидит повязка, раскрутила так, что я едва устояла на ногах, а потом толкнула меня в спину, заливаясь смехом.
- Кот, кот, лови нас! – закричала она.
- Только не разбегайтесь слишком быстро, мышки! – пошутила я, шаря руками вокруг.
Хихиканье и топот раздавались то справа, то слева, и кто-то (а вероятнее всего – Брюна) умудрялся бесстрашно похлопать над самым моим ухом и ловко увернуться, так что я ловила лишь воздух.
Я совсем запыхалась, гоняясь за девушками по залу, и когда ладонь моя коснулась чьей-то одежды, я вцепилась в нее двумя руками и воскликнула:
- Ага! Вот ты и попалась, мышка!
Пойманного полагалось узнать на ощупь, и это гадание очень забавляло Брюну. Она и сейчас расхохоталась где-то за моей спиной. Значит, это не дочь дракона.
- Шенга? – спросила я наугад и подняла руку, чтобы коснуться головы девушки – Шенга была в чепце, а Дженни простоволосая.
Но я ощутила вовсе не жесткую ткань чепца и не мягкие кудри Дженни. Волосы под моей ладонью были жесткими, а лицо… никак не походило на нежную мордашку девушки.
Густые брови, крепкий крупный нос, твердые губы и… щетина на подбородке.
Это был мужчина.
Я отшатнулась, приподнимая ткань повязки.
Передо мной стоял Тевиш Мастини, и это его я только что гладила по лицу. Глаза дракона полыхали таким огнем, что я попятилась. Этот взгляд… Словно дикий зверь собирался напасть, вцепиться в горло, унести в свое логово… Хотелось бежать куда подальше, но ноги перестали слушаться, и я только и смогла, что пробормотать:
- Простите…
Брюна уже умирала со смеху, сгибаясь пополам:
- Отец! Ты попался! – еле выговорила она, смахивая набежавшие на глаза слезы. – Тебе водить!
- Боюсь, мышки, если этот кот погонится за вами, от вас не останется даже косточек, - сказала леди Фредегонда насмешливо.
Служанки брызнули в разные стороны, как настоящие мышата, а я так и стояла на месте, пока дракон подошел поцеловать мать.
- С возвращением, - приветствовала она его. – Сегодня ты задержался, полдень давно прошел.
- Кое-кто просил жемчуг, - сказал герцог, и по голосу я поняла, что он вовсе не сердится, и смогла, наконец, сделать шаг, и второй по направлению к скамье.
Колени дрожали и подламывались, и я не понимала – что со мной. Я так испугалась дракона? Прикоснования к дракону? Но он вез меня, и мы были гораздо ближе друг к другу, чем сейчас.
К чему бояться прикосновения? Оно и длилось-то пару мгновений.
Но моя ладонь загорелась, когда я вспомнила, как дрогнули мужские губы, когда я к ним прикоснулась. Как будто… дракон поцеловал меня.
Я села на скамью, потому что колени стали словно тряпичными, и наблюдала, как Брюна подбегает к отцу, подставляя щеку для поцелуя и протягивая ладони, и герцог из поясного кошелька отсыпает ей полные пригоршни жемчуга – белого, крупного. Несколько зерен упали на пол, и Брюна досадливо вскрикнула, потому что не могла сама поймать их.
- Сейчас они закатятся в щель! – закричала она, и служанки бросились под стол – ловить белые горошины.
Одна из жемчужин все-таки закатилась между камнями. Девушки пищали, пытаясь ее достать, Брюна распекала их за неловкость, и я не сразу услышала голос дракона, а когда услышала – не сразу поняла.
- Мелхола, - позвал герцог. – Подойди.
Стало тихо, и даже Брюна обернулась.
Я встала с лавки, чувствуя себя куклой, которую бродячий менестрель дергает за веревочки, заставляя танцевать на потеху зрителям.
- Подойди, - повторил дракон.
- Поскорее, - сказала леди Фредегонда ворчливо, - не заставляй моего сына ждать.
Всего несколько шагов между нами – но они показались мне такими же длинными и трудными, как шесть лет плена. Но всё когда-то заканчивается, и вот я уже стояла перед драконом, опустив глаза.
- Протяни руку, - сказал он.
- Что? – переспросила я, удивленно.
Наверное, ему надоело ждать, потому что он взял меня за руку сам, заставляя развернуть ладонь, и положил в нее горсть жемчужин. Розовых. Я никогда не видела такого чуда – розового жемчуга.
- О! У нее красивее! – завопила Брюна, забыв о жемчужине, закатившейся между камнями, и подбегая к нам.
Она жадно уставилась на мою ладонь, и я тоже не могла оторвать взгляда от этих прекрасных морских камней. Дракон все еще держал меня за руку, и это прикосновение было таким же невероятным, как сокровища, владелицей которых я так неожиданно оказалась.
Но правда ли это? Я ли его владелица?..
Я подняла голову, пересилив страх и смущение, чтобы спросить у дракона, что всё это значит, но он вдруг наклонился и поцеловал меня в щеку – как до этого леди Фредегонду и Брюну.
Наверное, я вздрогнула, потому что жемчуг вдруг посыпался из моей руки и покатился по полу.
- Ловите! Ловите! – завопила Брюна, ставя ногу на пути жемчужин и пытаясь их остановить. – Папа! Я тоже хочу розовый жемчуг! Почему ты подарил его ей, а не мне?!
Дракон отпустил мою руку, и мне стало жарко и холодно одновременно. В ладони оставались несколько жемчужин, и я сжала пальцы. Камешки были гладкими и тяжелыми, и держать их было одно удовольствие. Я подумала, что вряд ли Брюна позволит мне оставить их у себя. Она была обижена, по-настоящему обижена – и наступала на отца, уже выпячивая нижнюю губу и жалостливо поднимая брови, готовясь заплакать и применить самое опасное оружие - слёзы. Потому что какой отец потерпит слёзы единственной дочери?..
- Значит, ты не только образованная, но еще и умная, - с удовлетворением сказала она. – Это хорошо. Рядом с драконами другие не выживают.
- Как мать Брюны?
- Элспет была слишком нежной, - старуха упомянула о покойной невестке без малейшего сожаления. – Но она родила Тевишу трех детей.
- Трех? – невольно переспросила я.
Как так? Ведь книга пророчеств показала мне только Брюну…
- Трех, - с гордостью подтвердила леди Фредегонда. – У Тевиша два сына – Эллар и Логан. Эллару двадцать два, и он дракон. А Логану – двадцать. Они живут в столице, при короле. Это большая честь.
- Я очень рада за вашу семью.
- Да, род Мастини процветает, чего не скажешь, например, о семействе Палладио… О семье короля.
- А что с ним не так? – наш разговор напоминал мне блуждание ночью по болоту – ошибочный шаг в сторону, и провалишься на дно трясины, и никто не поможет.
- У короля Рихарда пятая жена и конкубин без счета, а наследника все нет.
Мы замолчали, глядя друг другу в глаза.
Леди Фредегонда была человеком, это несмненно. Но, наверное, она была совершенно права – нежные цветы рядом с драконами не выживали. Такие, как Элспет.
- Давно умерла ваша невестка? – спросила я, не желая обсуждать королевское семейство.
- При рождении Брюны, - сказала леди Фредегонда без малейшего удивления и неудовольствия, оттого, что я сменила тему.
- И ваш сын больше не женился?
- Нет.
- А леди Ундиса?
- Мужчина не может жить один, - невозмутимо ответила она. – Ундиса в нашем замке уже десять лет. Тевиш взял ее, потому что она слишком этого хотела. Только что это дало? Она стареет, не понесла, но Тевиш пока доволен ею. Пока.
- Зачем вы говорите мне это? – я решила прекратить блуждание по болоту в потемках. – Если думаете, что я займу место леди Ундисы, то очень ошибаетесь. Сын сказал вам правду – он нашел меня в крайне бедственном положении, о чем я не хочу даже вспоминать, и спас меня. У него были десятки возможностей взять меня, но он этого не сделал. Он не похитил меня, как его отец - вас.
- Дерзкая девчонка! – леди Фредегонда разом растеряла свои спокойствие и высокомерие. – Как ты смеешь говорить такое?
- Разве это неправда? – я тоже встала, чтобы не смотреть на нее снизу вверх. – Или вас обидело, что ваш сын оказался человечнее своего отца? То, что он меньше дракон, чем его отец?
- Драконы – высшие существа! – прошипела она, и морщины на ее лице обозначились глубже, а в светлых глазах полыхнул опасный огонь. – Люди по сравнению с ними – ничто. Глина, прах!..
- А в Писании говорится, что человек – единственное совершенное создание небес, - сказала я и позволила себе усмехнуться. - Вы можете считать себя произошедшей от праха и глины, а я считаю себя божественным образом и подобием.
Я видела, что леди Фредегонда с усилием обуздала гнев.
- Ну ты и гордячка, - холодно произнесла она. - Если так хорошо знаешь Писание, должна знать, что гордому небеса противятся.
- Это не гордость, миледи. Я просто пыталась объяснить, что ценю человеческую часть вашего сына больше, чем драконью.
Что-то в моих словах рассмешило ее, потому что она покривила губы и фыркнула, а потом сказала:
- Не воображай, что ты так хорошо разглядела человеческие части моего сына.
Вернулась Брюна, а за ней – Шенга, тащившая поднос, загруженный едой.
- Я взяла еще булочки, хлеб, холодное мясо, - объявила довольная Брюна, - и еще нашлись копченые сардины, финики и изюм. Будет настоящий пир!
- Развлекайтесь, девушки, - приветливо сказала леди Фредегонда, - а я прогуляюсь.
Она вышла, Шенга расставляла на столе бокалы и чашки, Брюна щебетала, вспоминая историю Шимшона и предвкушая, что сегодня я расскажу ей что-то не менее интересное, но я чувствовала себя не так радужно и беззаботно, как дочь дракона. Разговор с леди Фредегондой оставил неприятный осадок.
Что старуха пыталась сказать мне? Что прочит меня в конкубины сыну? Или королю? Или… если у короля Рихарда так и не появится наследник, следующим королем по праву рождения может стать герцог Мастини или один из его сыновей?
Я попыталась открыть книгу пророчеств, спрашивая об Элларе и Логане Мастини, но книга не желала показывать мне ничего о них - страницы затягивало словно бы туманом. Я видела какие-то неясные пятна, проступающие и сразу исчезавшие буквы… То есть не видела ничего.
Но такое бывало и раньше, поэтому я не придала капризам книги особого значения. Пророчества – дар неясный и неверный. Будущее изменчиво, им повелевают лишь небеса. А небесам никто не указ, и ничто.
- Ты что такая задумчивая? – спросила Брюна, заглядывая мне в лицо. – Пей! Я намешала в родниковую воду крыжовенного сиропа, получилось вкусно.
Я отпила немного подслащенной воды и поблагодарила.
- Что ты мне еще расскажешь? – сразу же спросила дочь дракона.
- А разве ты не умеешь читать? – поинтересовалась я.
Она изобразила презрительную гримаску.
- Умею! Но это такая скука!
- Тебе же нравятся мои истории…
- Мне нравится, как их рассказываешь ты, - она улыбнулась и похлопала ресницами, изображая наивную девочку.
Разумеется, одной историей не обошлось. Я начала рассказ в спальне, а закончила его на замковой стене, куда мы с Брюной вышли прогуляться.
Весеннее солнце светило вовсе не по-весеннему, море шумело у подножья скал, грозно обрушиваясь на обкатанные до гладкости камни. Сила морской стихии заворожила меня, и Брюна тоже притихла. Мы поставили локти на каменный парапет и смотрели на серые волны – седые, в клочьях пены.
- Драконы не боятся моря, - сказала Брюна тихонько. - Они такие же сильные, как оно.
- Есть люди, которые тоже не боятся моря, - ответила я. – Например, Синбад-мореход, которого постоянно тянуло в странствия, и который пережил множество страшных и опасных приключений…
Глаза у Брюны так и загорелись.
- Рассказывай! – тут же потребовала она.
- Вечером, - поставила я условие. – Такие сказки надо рассказывать ночью, при свече…
- Ночью и при свече рассказывают только любовные сказки, - раздался веселый голос рядом с нами.
Мы с дочерью дракона одновременно обернулись и увидели Ульпина Лестраля. Он подошел к нам неслышно, в небрежно наброшенной на одно плечо куртке, без головного убора, так что черные кудри живописно развевались по ветру.
- Вообще-то, подслушивать – недостойно благородного господина, - сказала Брюна с насмешкой.
- Так я – не благородный господин, леди Брюна, если помните, - ничуть не обидевшись ответил красавчик, с интересом поглядывая на меня. – Леди Мелхола, наверное, волшебница, если так быстро расположила к себе вас и леди Фредегонду.
- Все очень добры ко мне, - заверила я его, - как и леди Ундиса.
- Особенно леди Ундиса, - сказала Брюна басом и прыснула.
Ульпин мазнул по ней взглядом и снова посмотрел на меня.
- Как управляющий, я предлагаю вам любую помощь, - сказал он очень любезно и даже поклонился. – Вдруг что-то понадобится – вспомните обо мне. Я буду рад услужить вам.
- Если что-то понадобится леди Мелхоле, она обратится ко мне, - сладко ответила Брюна. – Или к моему отцу, он ей точно не откажет.
Я испытала жгучее желание дернуть Брюну за волосы, чтобы не болтала глупостей, но и ёжику было бы понятно, что в этом замке идет тайная, но от этого не менее кровопролитная война, и что в этой войне мне отведена роль пешки, которой при первом удобном случае пожертвуют без сожаления. Хоть и Брюна, а уж леди Фредегонда – и подавно.
- Не думаю, что милорду Тевишу следует надоедать просьбами, - сказала я спокойно. – Я благодарна вам, господин Лестраль, и обязательно к вам обращусь, если буду испытывать в чем-то недостаток.
- Я обязательно помогу вам, даже если вы будете испытывать недостаток в сказках, - пошутил он. – Особенно тех, которые рассказывают ночью и при свечах.
- Со сказками я вполне разберусь сама, - вернула я ему шутку.
Когда управляющий удалился, Брюна поспешила меня предупредить:
- Не вздумай доверять ему. Он – брат гадюки Ундисы, отец зря держит их в замке.
- Уверена, что милорд знает, что делает, - я опять обернулась к морю. – Как бы они тебе не нравились, но кто-то должен присматривать за слугами и следить за кухней, прачечной и конюшней.
Брюна недовольно фыркнула, но на этом обсуждение управляющего и конкубины герцога закончилось.
Мы посетили вечернюю службу, и Брюна отчаянно зевала, то и дело роняя голову на грудь. Леди Фредегонда пару раз ущипнула внучку, но это мало помогало.
Что касается меня – я тоже не была любительницей церковных служб, и когда жила в монастыре, так же, как Брюна, засыпала под бормотание священника. Но после шести лет плена для меня и церковные песнопения были самой сладкой музыкой. Потому что это было возвращением к настоящей жизни.
Я молилась с особым усердием, с жадностью впитывая в себя звуки органа, пламя свечей, краски витражей и запах воска и ладана, и все это казалось мне чудесным. По-настоящему волшебным. Как и море, вторившее пению хористов приглушенным рокотом.
- Теперь я вижу, что ты – настоящая монашка, - сказала леди Фредегонда, когда мы по окончании службы шли из замковой церкви к женским покоям. – Вот бы Брюне хоть немного такого молитвенного рвения. О чем ты просила?
- Ни о чем, - честно призналась я. – Благодарила небеса за то, что направляют меня и посылают мне навстречу добрых людей.
Леди Фредегонда хмыкнула:
- Драконы никогда не были добрыми.
- Но и они когда-то бывают людьми, - ответила я.
Глава 5. Игра в жмурки
В воскресенье мы снова посетили службу, снова завтракали женским кругом, а потом Брюна затеяла игру в жмурки. Привлечены были все молоденькие горничные, и я вместе с ними. Брюна играла с азартом, хохоча и командуя, кому водить, приказывая горничным не хитрить и не прятаться за креслом леди Фредегонды, которая с удовольствием наблюдала за нашими забавами.
Я была не слишком расторопна и попалась во втором или третьем заходе. Брюна торжественно завязала мне глаза, проверив, плотно ли сидит повязка, раскрутила так, что я едва устояла на ногах, а потом толкнула меня в спину, заливаясь смехом.
- Кот, кот, лови нас! – закричала она.
- Только не разбегайтесь слишком быстро, мышки! – пошутила я, шаря руками вокруг.
Хихиканье и топот раздавались то справа, то слева, и кто-то (а вероятнее всего – Брюна) умудрялся бесстрашно похлопать над самым моим ухом и ловко увернуться, так что я ловила лишь воздух.
Я совсем запыхалась, гоняясь за девушками по залу, и когда ладонь моя коснулась чьей-то одежды, я вцепилась в нее двумя руками и воскликнула:
- Ага! Вот ты и попалась, мышка!
Пойманного полагалось узнать на ощупь, и это гадание очень забавляло Брюну. Она и сейчас расхохоталась где-то за моей спиной. Значит, это не дочь дракона.
- Шенга? – спросила я наугад и подняла руку, чтобы коснуться головы девушки – Шенга была в чепце, а Дженни простоволосая.
Но я ощутила вовсе не жесткую ткань чепца и не мягкие кудри Дженни. Волосы под моей ладонью были жесткими, а лицо… никак не походило на нежную мордашку девушки.
Густые брови, крепкий крупный нос, твердые губы и… щетина на подбородке.
Это был мужчина.
Я отшатнулась, приподнимая ткань повязки.
Передо мной стоял Тевиш Мастини, и это его я только что гладила по лицу. Глаза дракона полыхали таким огнем, что я попятилась. Этот взгляд… Словно дикий зверь собирался напасть, вцепиться в горло, унести в свое логово… Хотелось бежать куда подальше, но ноги перестали слушаться, и я только и смогла, что пробормотать:
- Простите…
Брюна уже умирала со смеху, сгибаясь пополам:
- Отец! Ты попался! – еле выговорила она, смахивая набежавшие на глаза слезы. – Тебе водить!
- Боюсь, мышки, если этот кот погонится за вами, от вас не останется даже косточек, - сказала леди Фредегонда насмешливо.
Служанки брызнули в разные стороны, как настоящие мышата, а я так и стояла на месте, пока дракон подошел поцеловать мать.
- С возвращением, - приветствовала она его. – Сегодня ты задержался, полдень давно прошел.
- Кое-кто просил жемчуг, - сказал герцог, и по голосу я поняла, что он вовсе не сердится, и смогла, наконец, сделать шаг, и второй по направлению к скамье.
Колени дрожали и подламывались, и я не понимала – что со мной. Я так испугалась дракона? Прикоснования к дракону? Но он вез меня, и мы были гораздо ближе друг к другу, чем сейчас.
К чему бояться прикосновения? Оно и длилось-то пару мгновений.
Но моя ладонь загорелась, когда я вспомнила, как дрогнули мужские губы, когда я к ним прикоснулась. Как будто… дракон поцеловал меня.
Я села на скамью, потому что колени стали словно тряпичными, и наблюдала, как Брюна подбегает к отцу, подставляя щеку для поцелуя и протягивая ладони, и герцог из поясного кошелька отсыпает ей полные пригоршни жемчуга – белого, крупного. Несколько зерен упали на пол, и Брюна досадливо вскрикнула, потому что не могла сама поймать их.
- Сейчас они закатятся в щель! – закричала она, и служанки бросились под стол – ловить белые горошины.
Одна из жемчужин все-таки закатилась между камнями. Девушки пищали, пытаясь ее достать, Брюна распекала их за неловкость, и я не сразу услышала голос дракона, а когда услышала – не сразу поняла.
- Мелхола, - позвал герцог. – Подойди.
Стало тихо, и даже Брюна обернулась.
Я встала с лавки, чувствуя себя куклой, которую бродячий менестрель дергает за веревочки, заставляя танцевать на потеху зрителям.
- Подойди, - повторил дракон.
- Поскорее, - сказала леди Фредегонда ворчливо, - не заставляй моего сына ждать.
Всего несколько шагов между нами – но они показались мне такими же длинными и трудными, как шесть лет плена. Но всё когда-то заканчивается, и вот я уже стояла перед драконом, опустив глаза.
- Протяни руку, - сказал он.
- Что? – переспросила я, удивленно.
Наверное, ему надоело ждать, потому что он взял меня за руку сам, заставляя развернуть ладонь, и положил в нее горсть жемчужин. Розовых. Я никогда не видела такого чуда – розового жемчуга.
- О! У нее красивее! – завопила Брюна, забыв о жемчужине, закатившейся между камнями, и подбегая к нам.
Она жадно уставилась на мою ладонь, и я тоже не могла оторвать взгляда от этих прекрасных морских камней. Дракон все еще держал меня за руку, и это прикосновение было таким же невероятным, как сокровища, владелицей которых я так неожиданно оказалась.
Но правда ли это? Я ли его владелица?..
Я подняла голову, пересилив страх и смущение, чтобы спросить у дракона, что всё это значит, но он вдруг наклонился и поцеловал меня в щеку – как до этого леди Фредегонду и Брюну.
Наверное, я вздрогнула, потому что жемчуг вдруг посыпался из моей руки и покатился по полу.
- Ловите! Ловите! – завопила Брюна, ставя ногу на пути жемчужин и пытаясь их остановить. – Папа! Я тоже хочу розовый жемчуг! Почему ты подарил его ей, а не мне?!
Дракон отпустил мою руку, и мне стало жарко и холодно одновременно. В ладони оставались несколько жемчужин, и я сжала пальцы. Камешки были гладкими и тяжелыми, и держать их было одно удовольствие. Я подумала, что вряд ли Брюна позволит мне оставить их у себя. Она была обижена, по-настоящему обижена – и наступала на отца, уже выпячивая нижнюю губу и жалостливо поднимая брови, готовясь заплакать и применить самое опасное оружие - слёзы. Потому что какой отец потерпит слёзы единственной дочери?..
