НАТА ЧЕРНЫШЕВА
ДЕТИ НЕДОБРОГО ПЛАМЕНИ
Однажды мир сгорел в огне. Дотла.
Конечно, я догадывалась о таком исходе. Напряжение между двумя народами, разделившими между собой одну планету, могло исчезнуть лишь в финальной вспышке.
Но как же не вовремя полыхнуло! Я – далеко от дома, не знаю, что с моей семьёй, понятия не имею, как теперь буду выбираться.
Как выжить в аду? В одиночку ведь не получится. Но тому, кто оказался рядом, доверия нет…
– Олегопетровск-Контроль-Энерго, полевой инженер Намрелав. – я сразу предъявила «корочку», во избежание, так сказать. – Ремонт и обслуживание, вызов номер двести семь пятьдесят три семнадцать.
– А другого инженера прислать не могли? – хмуро осведомился хозяин, он же заказчик, он же Алекс Пеклов, если карточке клиента верить.
Очевидно, не могли, раз послали меня. Чем южнее, тем хуже, и ситуация нисколько не меняется. Начальство старается учитывать, но случается всякое. Сервисное обслуживание мы вести обязаны при любых обстоятельствах.
– Вам красивое или чтобы работало? – неласково спросила я.
В ответ я услышала недоброе молчание. Пеклов буравил меня неприязненным взглядом. Ещё немного, и дыра появится. Совсем не метафора, между прочим, если передо мной пирокинетик. А он очень похож на пирокинетика. Такой же мощный, широкоплечий, светлые волосы, светлые глаза, серые, как небо в зимний день. И что-то есть ещё, неуловимое, но вместе с тем характерное именно для носителей паранормы пирокинеза. А значков на воротничке нет, хотя носить обязан, вообще-то.
Ну да мне какая разница? Пусть с этим Пекловым полицейский надзор разбирается за нарушение информирования о своей генетической модификации. Моё дело – починить, провести пуск и наладку, и уехать обратно.
Хозяин слишком долго молчал, пришлось его поторопить. А то он у меня не один в листе вызовов на сегодня.
– Составляйте заявку на отказ. Не забудьте указать причину, чтобы ОКЭ прислала к вам в следующий раз другого сотрудника, иначе на вызов снова могут направить меня.
Тут, главное, чтобы ни капли раздражения не пробилось в голосе. Этакий робот-ответчик, без эмоций и слабины, за которую могут взять. Кажется, я справилась.
– Угу, заявку, и – оказаться последним в очереди, – недобро проворчал Пеклов. – Снова ждать десять дней… Ладно, пошли.
Одолжение великое сделал, ха. Смешной. При всём своём грозном виде.
А не всё ли мне равно? Быстрее справлюсь, быстрее уеду. Пропади оно пропадом, это южное направление! Плакать не стану, не надейтесь.
Проблема обнаружилась в управляющем блоке. Вскрыть, протестировать, заменить вышедшие из строя схемы новыми. В моём волшебном ремонтном чемоданчике есть всё, необходимое для работы. Этот… Пеклов… стоял над душой и внимательно отслеживал каждую мою манипуляцию. Очень разозлил, если честно. Ненавижу, когда под руку смотрят!
Можно подумать, Пеклов разбирается! Сам он бывшеармейский, по физиономии и приплюснутым ушам видно. Или он думал, что если научен чинить подбитую бронетехнику на ходу, то и с гражданскими системами энергообеспечения тоже справится своими силами?
А, стоп. Именно так он и думал. Но оно всё равно не заработало, вот же печаль. Пришлось обращаться к нам, к кому же ещё-то.
– Вскрывали самостоятельно? – сухо спросила я, оценив масштабы бедствия.
Пеклов не ответил. А чего ему было отвечать. Конечно, вскрывал! Слепому видно.
– Идиот, – подвела я итог осмотру.
– Как ты смеешь так обращаться к человеку! – прорвало его бешенством.
Ну, Юг, что вы хотите. Тут они под человеком понимают носителей определённого образа, и только. А все остальные, с их точки зрения, нечто вроде пыли под сапогом или кое-чего ещё похуже. Уроды.
Человек ты или нет – видно по твоим поступкам. А разрез глаз, форма носа, цвет волос – вторичное, не существенное, не имеющее значения. Южане же почему-то все через одного убеждены в обратном.
– А я не вижу здесь человека, – я активировала тестер, начала методично и по порядку проверять, что живое, а что – только выносить в переплавку, – Вижу рукопопа, жертву экспериментальной генетики. Я бы на вашем месте выставила счёт с претензиями к той лаборатории, где собирали ваш эмбрион. Без мозгов жить трудно.
Пеклов вдруг схватил меня за плечо, дёрнул, развернул.
– А затолкать твои поганые слова тебе же обратно в твою поганую глотку?
Я аккуратно положила пальцы на его запястье и нажала на нужную точку безо всяких угрызений совести. Какая совесть, о чём вы! Жизнь и здоровье дороже. При правильном нажатии боль простреливает руку до самого локтя. К чести Пеклова, он не заорал. Наоборот, мягко отшагнул назад и в сторону, чуть сгорбил плечи, готовясь к драке. На меня снова накатило тоской: вот, опять.
И почему я не люблю вызовы с южных направлений? Риторический вопрос.
– Вот сейчас уже я оформляю отказ, – ровным голосом заявила я и закрутила в пальцах индикаторную отвёртку. – Нападение на сотрудника ОКЭ во время сервисного обслуживания.
Пеклов посмотрел на отвёртку, потом на меня, потом снова на отвёртку в моей руке. Да-да, в эти игры можно играть вдвоём, дружок. Я знаю, как превратить любой подручный инструмент в оружие: ОКЭ следит за боевыми навыками полевых инженеров; для некоторых альтернативно разумных мы – желанная добыча.
В драку Пеклов не полез, остерёгся. Я тихонько выдохнула. Увы, но я против армейского да ещё пирокинетика да ещё мужчины – ну такой себе противник. Проще говоря, он бы меня прибил. Но пару неприятных дырок моя отвёртка в его шкуре оставила бы. Крови я не боялась, ни своей, ни, тем более, чужой. И Пеклов это понял.
Я показала ему ладони, мол, не волнуйся, я без претензий. Потом закрыла панель, собрала свой походный чемоданчик. Претензий у меня было миллион, но сначала я увезу себя отсюда как можно дальше. А вот уже потом – штрафы, штрафы и штрафы, мой дорогой. Не отвертишься!
Я вызвала главный офис ОКЭ, доложить о завершении вызова, и получила внезапный сюрприз: связь пропала. Бывает, всё-таки полуподвальное помещение…
– В общем, до свидания, пишите письма, – сообщила я Пеклову и пошла на выход.
Я ошиблась и пошла другим коридором, поэтому оказалась не перед воротами, где осталась моя машина, а на широкой, выгнутой полукругом веранде. Ух, и вид же с неё открылся!
Огромное пространство от края до края, пронзительно синее небо, как купол гигантского шатра, каменистая пустыня с редкими вкраплениями зелени, ровная стрела дороги – строго на юг, к столице, Городу Первых. Я напрягла зрение и разглядела далеко-далеко, там, где небо сходится с землёй, городские башни. Маленькие, с такого расстояния – не больше ногтя размером. Других поселений я не увидела, но, если вспомнить карту, все они находились отсюда далеко.
Дом Пеклова стоял на вершине холма. Холм уходил вниз, к пойме небольшой реки, блестевшей под солнцем зеркальным глянцем. На том берегу речки поднимались небольшие цветные скалы самых причудливых форм, результат выветривания. Когда-то здесь плескался древний океан, на дно его оседали всевозможные отложения. Затем вода ушла, а дно вначале высохло, как следует, а потом вспучилось. Вот почему здешние скалы раскрашены яркими косыми полосами так, будто над ними резвился начинающий художник с самой безумной палитрой красок из всех, какие только оказались у него под рукой...
А на веранде связи не оказалось тоже. Наглухо. Красный крестик хмуро светился в левом верхнем углу экрана. Странно. Здесь-то связь уже должна была быть. Вон на крыше вышка ретранслятора. Неужели этот рукопоп и там успел покопаться?! Надо вернуться к машине, воспользоваться личным передатчиком…
– Что, и здесь не ловит? – злорадно спросил Пеклов из-за моей спины.
А то сам не увидел, что не ловит. Прекрасно. Сигнала нет, связи нет, на погребальном костре мы друг друга видали. В ритуальных тапочках!
– Вы ошиблись дверью.
– Да, ошиблась, – спокойно ответила я. – Проводите меня к нужной.
Ах, скорей бы вернуться обратно, в Олегопетровск. Там у меня ещё парочка вызовов в городской черте, после чего можно домой, туда, где никто не смотрит на мой разрез глаз и форму носа, где меня любят просто потому, что я есть на свете. Мои приёмные родители, сделавшие всё, чтобы переданное им в руки дитя-заложник выросло счастливым. Мои братья и сёстры, никогда не морщившие носы от одного моего вида. Этот Пеклов пусть хоть удавится от зависти, сам-то он, судя по всему, живёт один, задыхаясь в собственной злости. Чтобы я ещё раз к нему приехала!
– Твою мать! – выдохнул вдруг Пеклов в полном потрясении.
В голосе его прозвучал самый настоящий страх. Я удивилась, чего же такой бравый вояка мог испугаться. Я обернулась и увидела…
… Вспышки разрывов, далеко отсюда, такие маленькие, такие слабые…
… море огня у горизонта, громадная пылающая волна, там, где только что стояли столичные башни-карандаши…
… огонь пылающий.
– Ложись!
Пеклов не стал дожидаться, когда я исполню его команду. Рванулся ко мне, сбил с ног, прижал к полу. «А я ещё драться с ним собиралась, с такой-то силищей, – ошарашено подумала я, – шансы подсчитывала… ох, и дура-а…»
А потом нас накрыло ударной волной.
Я пришла в себя и удивилась тому, что жива. Пламя должно было сожрать меня. Не сожрало. Я пошевелилась. С меня посыпались какие-то небольшие обломки и труха. Под большими, надо думать, я бы пискнуть не могла.
Я приподнялась сначала на локоть, потом на одно колено. Упёрлась кулаком в пол, пережидая приступ головокружения. И увидела зарево.
На горизонте. Там, где когда-то была столица. Там пылало багрово-оранжевым, и я бы не сказала, что это огонь. Нечто другое. Хуже огня.
Самое удивительное, что небо так и осталось ясным, лишь потемнело, как всегда перед закатом, и на нём проступили первые крупные звёзды.
Сколько же я провалялась без сознания, что уже закат…
Ветер нёс запахи сухой горячей пыли.
– Пеклов! – позвала я. – Вы живы?
Тишина. Меня проткнуло уколом ужаса: а вдруг он погиб. Да, он меня невзлюбил сразу же, как увидел, да, мне самой он не понравился тоже. Но смерть, знаете ли, такая штука, которую не пожелаешь никому.
Я поднялась на ноги, осмотрелась. У веранды был крытый полог, наполовину выдвинутый по случаю ясного дня. Он и обрушился на нас. Повезло, что конструкция состояла из лёгкого пластика, иначе я бы не встала.
Пеклов обнаружился под грудой обломков. Я не сразу заметила его руку, можно сказать, почти споткнулась о его кисть. Разгребла завалы, снова порадовавшись, что недостало ума сделать несущие балки из металла. Впрочем, может, на металл не хватило ни ума, ни средств, как знать. Такие дома, насколько я знала, строились по типовому проекту, в который хозяева вносили желаемые и не противоречащие техническим характеристикам улучшения. Пеклов, похоже, ничего не вносил. Поленился согласовывать изменения, взял, как есть. Вот ему то, что он подписал, и построили.
И теперь лежит бревно бревном, но – живым бревном. Я скинула с него последние обломки. И угодила в смертельный захват!
Я ничего не успела сделать, мне пережало горло, кислород закончился, и наступила темнота.
Очнулась я от дикой боли в шее. Пощупала пальцами, вроде всё на месте. По ногам не мокро, значит, и позвоночник цел.
– Идиотка, – прорычал надо мной Пеклов. – Кто тебя просил ко мне лезть?! Нех… нечего лезть ко мне, когда я без сознания!
Ничего, что я подумала, будто ты сдох? Лежал неподвижно, очень было похоже. Вслух выговорить вопрос я побоялась. Очень уж в горле нехорошо, может получиться лишь невразумительный сип, и на кого я, сипящая, буду похожа?
– У меня рефлексы! – продолжил бушевать Пеклов. – На такие рожи, как твоя! Понимать надо. Ваши мне до сих пор в кошмарах снятся. Всех бы передушил!
Лучше бы ты вправду сдох, мрачно подумала я. Вместе со всеми своими рефлексами! Впредь буду знать, кому помогать рваться.
Я осторожно прикоснулась к горлу. Судя по ощущениям, там набухали изрядные синяки. Надо в больницу, срочно. Но отсюда до Олегопетровска три часа на скорости, выше средней… Мне вспомнился огонь, сожравший Город Первых, и тут же пронзило ужасом насквозь: а что Олегопетровск?
Крупные города всегда попадают под удар первыми, это логично, целесообразно. Одиночки не способны организовать сопротивление без базы, на которую можно опереться. Проклятье! Как невовремя. Я не успела вернуться домой…
Пеклов наклонился ко мне, огромный, злющий и страшный. Я поползла от него прочь, теряя последние остатки разума. Что ему надо?! Едва не придушил, мало, что ли, показалось? Хочет добавить?
– Не прикасайся ко мне! – просипела я, судорожно выискивая, чем бы гада огреть.
Под руку, как назло, ничего не попадалось, кроме обломков. Я швырнула в мерзавца куском пластика, потом чем-то ещё.
– Не подходи!
– Дура, – злобно выразился он. – У меня есть лицензия на целительский минимум. Помочь хочу. Или тебе нравится?
Всё-таки пирокинетик. Целительский минимум – не для всех. Не просто правила первой медицинской помощи, что вбивают ещё в детстве, как дышать. Чтобы умели порез обработать, перелом зафиксировать, занозу вытащить, обработать ожоги. На целительском минимуме подключается паранорма, а это совсем уже другой разговор. Даже в самой малости паранормальное воздействие сильнее, чем простая перевязка!
Пришлось терпеть прикосновения к шее. Космические ощущения! Доверять горло тому, кого бы на километр при других обстоятельствах к себе не подпустила бы. Но шея болеть перестала.
– Спасибо, – угрюмо поблагодарила я.
На улыбку меня не хватило, уж извините.
– Что делать собираешься? – хмуро спросил Пеклов.
– Домой возвращаться, что же ещё, – удивилась я.
– Может, сначала наладишь управление в генераторной? – да что такое, неужели я слышу просьбу?
– А, – сказала я, прищурившись, – боишься, что другого инженера сто лет в обед ждать теперь будешь?
Он пожал плечами и не ответил. Добрых чувств к Пеклову я не испытывала по-прежнему, но, действительно, невежливо как-то будет просто так уехать. Он меня исцелил всё-таки… «Ну да, после того, как сам же и придушил!» – не смолчал внутренний голос.
– Ладно, – сказала я, решив проявить добрую волю. – Сделаю.
Работы-то всей – на час. Всё необходимое я привезла с собой, и ремонтный чемоданчик далеко от меня не улетел. Я справилась быстро. Запустила систему, погоняла на холостом ходу, затем дала команду на «горячий» пуск. Ага, на воздух не взлетели, замечательно. Всё, дальше без меня.
Но я опять ошиблась и попала не к выходу и не на веранду, а на кухню. Пеклов там стоял и пил кофе. Я аж отсюда уловила дивный запах. Ну, нет. Кофе у него просить не стану. Ещё чего не хватало.
– Всё, – сказала я, надо же было что-то сказать. – Я пошла.
– Куда? – спросил он угрюмо.
– Домой. В Олегопетровск!
– Да? – хмыкнул он. – Умная самая. Пошли, я тебе кое-что покажу.
– Чего ещё… – недовольно выговорила я, но пошла за ним.
Пеклов привёл меня на всё ту же веранду, только с другой стороны. Отсюда открывался уже обзор на северо-восток. И там, у горизонта, тускло светило багровым. Тёмный такой, зловещий, страшный свет.
– Нет… – прошептала я.
– Нет больше твоего Олегопетровска, – сообщил Пеклов. – И не было никогда. Как и столицы. Не знаю, что, кто и где ещё уцелел, но мы с тобой тут, похоже, застряли.
ДЕТИ НЕДОБРОГО ПЛАМЕНИ
АННОТАЦИЯ
Однажды мир сгорел в огне. Дотла.
Конечно, я догадывалась о таком исходе. Напряжение между двумя народами, разделившими между собой одну планету, могло исчезнуть лишь в финальной вспышке.
Но как же не вовремя полыхнуло! Я – далеко от дома, не знаю, что с моей семьёй, понятия не имею, как теперь буду выбираться.
Как выжить в аду? В одиночку ведь не получится. Но тому, кто оказался рядом, доверия нет…
ГЛАВА 1
– Олегопетровск-Контроль-Энерго, полевой инженер Намрелав. – я сразу предъявила «корочку», во избежание, так сказать. – Ремонт и обслуживание, вызов номер двести семь пятьдесят три семнадцать.
– А другого инженера прислать не могли? – хмуро осведомился хозяин, он же заказчик, он же Алекс Пеклов, если карточке клиента верить.
Очевидно, не могли, раз послали меня. Чем южнее, тем хуже, и ситуация нисколько не меняется. Начальство старается учитывать, но случается всякое. Сервисное обслуживание мы вести обязаны при любых обстоятельствах.
– Вам красивое или чтобы работало? – неласково спросила я.
В ответ я услышала недоброе молчание. Пеклов буравил меня неприязненным взглядом. Ещё немного, и дыра появится. Совсем не метафора, между прочим, если передо мной пирокинетик. А он очень похож на пирокинетика. Такой же мощный, широкоплечий, светлые волосы, светлые глаза, серые, как небо в зимний день. И что-то есть ещё, неуловимое, но вместе с тем характерное именно для носителей паранормы пирокинеза. А значков на воротничке нет, хотя носить обязан, вообще-то.
Ну да мне какая разница? Пусть с этим Пекловым полицейский надзор разбирается за нарушение информирования о своей генетической модификации. Моё дело – починить, провести пуск и наладку, и уехать обратно.
Хозяин слишком долго молчал, пришлось его поторопить. А то он у меня не один в листе вызовов на сегодня.
– Составляйте заявку на отказ. Не забудьте указать причину, чтобы ОКЭ прислала к вам в следующий раз другого сотрудника, иначе на вызов снова могут направить меня.
Тут, главное, чтобы ни капли раздражения не пробилось в голосе. Этакий робот-ответчик, без эмоций и слабины, за которую могут взять. Кажется, я справилась.
– Угу, заявку, и – оказаться последним в очереди, – недобро проворчал Пеклов. – Снова ждать десять дней… Ладно, пошли.
Одолжение великое сделал, ха. Смешной. При всём своём грозном виде.
А не всё ли мне равно? Быстрее справлюсь, быстрее уеду. Пропади оно пропадом, это южное направление! Плакать не стану, не надейтесь.
***
Проблема обнаружилась в управляющем блоке. Вскрыть, протестировать, заменить вышедшие из строя схемы новыми. В моём волшебном ремонтном чемоданчике есть всё, необходимое для работы. Этот… Пеклов… стоял над душой и внимательно отслеживал каждую мою манипуляцию. Очень разозлил, если честно. Ненавижу, когда под руку смотрят!
Можно подумать, Пеклов разбирается! Сам он бывшеармейский, по физиономии и приплюснутым ушам видно. Или он думал, что если научен чинить подбитую бронетехнику на ходу, то и с гражданскими системами энергообеспечения тоже справится своими силами?
А, стоп. Именно так он и думал. Но оно всё равно не заработало, вот же печаль. Пришлось обращаться к нам, к кому же ещё-то.
– Вскрывали самостоятельно? – сухо спросила я, оценив масштабы бедствия.
Пеклов не ответил. А чего ему было отвечать. Конечно, вскрывал! Слепому видно.
– Идиот, – подвела я итог осмотру.
– Как ты смеешь так обращаться к человеку! – прорвало его бешенством.
Ну, Юг, что вы хотите. Тут они под человеком понимают носителей определённого образа, и только. А все остальные, с их точки зрения, нечто вроде пыли под сапогом или кое-чего ещё похуже. Уроды.
Человек ты или нет – видно по твоим поступкам. А разрез глаз, форма носа, цвет волос – вторичное, не существенное, не имеющее значения. Южане же почему-то все через одного убеждены в обратном.
– А я не вижу здесь человека, – я активировала тестер, начала методично и по порядку проверять, что живое, а что – только выносить в переплавку, – Вижу рукопопа, жертву экспериментальной генетики. Я бы на вашем месте выставила счёт с претензиями к той лаборатории, где собирали ваш эмбрион. Без мозгов жить трудно.
Пеклов вдруг схватил меня за плечо, дёрнул, развернул.
– А затолкать твои поганые слова тебе же обратно в твою поганую глотку?
Я аккуратно положила пальцы на его запястье и нажала на нужную точку безо всяких угрызений совести. Какая совесть, о чём вы! Жизнь и здоровье дороже. При правильном нажатии боль простреливает руку до самого локтя. К чести Пеклова, он не заорал. Наоборот, мягко отшагнул назад и в сторону, чуть сгорбил плечи, готовясь к драке. На меня снова накатило тоской: вот, опять.
И почему я не люблю вызовы с южных направлений? Риторический вопрос.
– Вот сейчас уже я оформляю отказ, – ровным голосом заявила я и закрутила в пальцах индикаторную отвёртку. – Нападение на сотрудника ОКЭ во время сервисного обслуживания.
Пеклов посмотрел на отвёртку, потом на меня, потом снова на отвёртку в моей руке. Да-да, в эти игры можно играть вдвоём, дружок. Я знаю, как превратить любой подручный инструмент в оружие: ОКЭ следит за боевыми навыками полевых инженеров; для некоторых альтернативно разумных мы – желанная добыча.
В драку Пеклов не полез, остерёгся. Я тихонько выдохнула. Увы, но я против армейского да ещё пирокинетика да ещё мужчины – ну такой себе противник. Проще говоря, он бы меня прибил. Но пару неприятных дырок моя отвёртка в его шкуре оставила бы. Крови я не боялась, ни своей, ни, тем более, чужой. И Пеклов это понял.
Я показала ему ладони, мол, не волнуйся, я без претензий. Потом закрыла панель, собрала свой походный чемоданчик. Претензий у меня было миллион, но сначала я увезу себя отсюда как можно дальше. А вот уже потом – штрафы, штрафы и штрафы, мой дорогой. Не отвертишься!
Я вызвала главный офис ОКЭ, доложить о завершении вызова, и получила внезапный сюрприз: связь пропала. Бывает, всё-таки полуподвальное помещение…
– В общем, до свидания, пишите письма, – сообщила я Пеклову и пошла на выход.
Я ошиблась и пошла другим коридором, поэтому оказалась не перед воротами, где осталась моя машина, а на широкой, выгнутой полукругом веранде. Ух, и вид же с неё открылся!
Огромное пространство от края до края, пронзительно синее небо, как купол гигантского шатра, каменистая пустыня с редкими вкраплениями зелени, ровная стрела дороги – строго на юг, к столице, Городу Первых. Я напрягла зрение и разглядела далеко-далеко, там, где небо сходится с землёй, городские башни. Маленькие, с такого расстояния – не больше ногтя размером. Других поселений я не увидела, но, если вспомнить карту, все они находились отсюда далеко.
Дом Пеклова стоял на вершине холма. Холм уходил вниз, к пойме небольшой реки, блестевшей под солнцем зеркальным глянцем. На том берегу речки поднимались небольшие цветные скалы самых причудливых форм, результат выветривания. Когда-то здесь плескался древний океан, на дно его оседали всевозможные отложения. Затем вода ушла, а дно вначале высохло, как следует, а потом вспучилось. Вот почему здешние скалы раскрашены яркими косыми полосами так, будто над ними резвился начинающий художник с самой безумной палитрой красок из всех, какие только оказались у него под рукой...
А на веранде связи не оказалось тоже. Наглухо. Красный крестик хмуро светился в левом верхнем углу экрана. Странно. Здесь-то связь уже должна была быть. Вон на крыше вышка ретранслятора. Неужели этот рукопоп и там успел покопаться?! Надо вернуться к машине, воспользоваться личным передатчиком…
– Что, и здесь не ловит? – злорадно спросил Пеклов из-за моей спины.
А то сам не увидел, что не ловит. Прекрасно. Сигнала нет, связи нет, на погребальном костре мы друг друга видали. В ритуальных тапочках!
– Вы ошиблись дверью.
– Да, ошиблась, – спокойно ответила я. – Проводите меня к нужной.
Ах, скорей бы вернуться обратно, в Олегопетровск. Там у меня ещё парочка вызовов в городской черте, после чего можно домой, туда, где никто не смотрит на мой разрез глаз и форму носа, где меня любят просто потому, что я есть на свете. Мои приёмные родители, сделавшие всё, чтобы переданное им в руки дитя-заложник выросло счастливым. Мои братья и сёстры, никогда не морщившие носы от одного моего вида. Этот Пеклов пусть хоть удавится от зависти, сам-то он, судя по всему, живёт один, задыхаясь в собственной злости. Чтобы я ещё раз к нему приехала!
– Твою мать! – выдохнул вдруг Пеклов в полном потрясении.
В голосе его прозвучал самый настоящий страх. Я удивилась, чего же такой бравый вояка мог испугаться. Я обернулась и увидела…
… Вспышки разрывов, далеко отсюда, такие маленькие, такие слабые…
… море огня у горизонта, громадная пылающая волна, там, где только что стояли столичные башни-карандаши…
… огонь пылающий.
– Ложись!
Пеклов не стал дожидаться, когда я исполню его команду. Рванулся ко мне, сбил с ног, прижал к полу. «А я ещё драться с ним собиралась, с такой-то силищей, – ошарашено подумала я, – шансы подсчитывала… ох, и дура-а…»
А потом нас накрыло ударной волной.
***
Я пришла в себя и удивилась тому, что жива. Пламя должно было сожрать меня. Не сожрало. Я пошевелилась. С меня посыпались какие-то небольшие обломки и труха. Под большими, надо думать, я бы пискнуть не могла.
Я приподнялась сначала на локоть, потом на одно колено. Упёрлась кулаком в пол, пережидая приступ головокружения. И увидела зарево.
На горизонте. Там, где когда-то была столица. Там пылало багрово-оранжевым, и я бы не сказала, что это огонь. Нечто другое. Хуже огня.
Самое удивительное, что небо так и осталось ясным, лишь потемнело, как всегда перед закатом, и на нём проступили первые крупные звёзды.
Сколько же я провалялась без сознания, что уже закат…
Ветер нёс запахи сухой горячей пыли.
– Пеклов! – позвала я. – Вы живы?
Тишина. Меня проткнуло уколом ужаса: а вдруг он погиб. Да, он меня невзлюбил сразу же, как увидел, да, мне самой он не понравился тоже. Но смерть, знаете ли, такая штука, которую не пожелаешь никому.
Я поднялась на ноги, осмотрелась. У веранды был крытый полог, наполовину выдвинутый по случаю ясного дня. Он и обрушился на нас. Повезло, что конструкция состояла из лёгкого пластика, иначе я бы не встала.
Пеклов обнаружился под грудой обломков. Я не сразу заметила его руку, можно сказать, почти споткнулась о его кисть. Разгребла завалы, снова порадовавшись, что недостало ума сделать несущие балки из металла. Впрочем, может, на металл не хватило ни ума, ни средств, как знать. Такие дома, насколько я знала, строились по типовому проекту, в который хозяева вносили желаемые и не противоречащие техническим характеристикам улучшения. Пеклов, похоже, ничего не вносил. Поленился согласовывать изменения, взял, как есть. Вот ему то, что он подписал, и построили.
И теперь лежит бревно бревном, но – живым бревном. Я скинула с него последние обломки. И угодила в смертельный захват!
Я ничего не успела сделать, мне пережало горло, кислород закончился, и наступила темнота.
Очнулась я от дикой боли в шее. Пощупала пальцами, вроде всё на месте. По ногам не мокро, значит, и позвоночник цел.
– Идиотка, – прорычал надо мной Пеклов. – Кто тебя просил ко мне лезть?! Нех… нечего лезть ко мне, когда я без сознания!
Ничего, что я подумала, будто ты сдох? Лежал неподвижно, очень было похоже. Вслух выговорить вопрос я побоялась. Очень уж в горле нехорошо, может получиться лишь невразумительный сип, и на кого я, сипящая, буду похожа?
– У меня рефлексы! – продолжил бушевать Пеклов. – На такие рожи, как твоя! Понимать надо. Ваши мне до сих пор в кошмарах снятся. Всех бы передушил!
Лучше бы ты вправду сдох, мрачно подумала я. Вместе со всеми своими рефлексами! Впредь буду знать, кому помогать рваться.
Я осторожно прикоснулась к горлу. Судя по ощущениям, там набухали изрядные синяки. Надо в больницу, срочно. Но отсюда до Олегопетровска три часа на скорости, выше средней… Мне вспомнился огонь, сожравший Город Первых, и тут же пронзило ужасом насквозь: а что Олегопетровск?
Крупные города всегда попадают под удар первыми, это логично, целесообразно. Одиночки не способны организовать сопротивление без базы, на которую можно опереться. Проклятье! Как невовремя. Я не успела вернуться домой…
Пеклов наклонился ко мне, огромный, злющий и страшный. Я поползла от него прочь, теряя последние остатки разума. Что ему надо?! Едва не придушил, мало, что ли, показалось? Хочет добавить?
– Не прикасайся ко мне! – просипела я, судорожно выискивая, чем бы гада огреть.
Под руку, как назло, ничего не попадалось, кроме обломков. Я швырнула в мерзавца куском пластика, потом чем-то ещё.
– Не подходи!
– Дура, – злобно выразился он. – У меня есть лицензия на целительский минимум. Помочь хочу. Или тебе нравится?
Всё-таки пирокинетик. Целительский минимум – не для всех. Не просто правила первой медицинской помощи, что вбивают ещё в детстве, как дышать. Чтобы умели порез обработать, перелом зафиксировать, занозу вытащить, обработать ожоги. На целительском минимуме подключается паранорма, а это совсем уже другой разговор. Даже в самой малости паранормальное воздействие сильнее, чем простая перевязка!
Пришлось терпеть прикосновения к шее. Космические ощущения! Доверять горло тому, кого бы на километр при других обстоятельствах к себе не подпустила бы. Но шея болеть перестала.
– Спасибо, – угрюмо поблагодарила я.
На улыбку меня не хватило, уж извините.
– Что делать собираешься? – хмуро спросил Пеклов.
– Домой возвращаться, что же ещё, – удивилась я.
– Может, сначала наладишь управление в генераторной? – да что такое, неужели я слышу просьбу?
– А, – сказала я, прищурившись, – боишься, что другого инженера сто лет в обед ждать теперь будешь?
Он пожал плечами и не ответил. Добрых чувств к Пеклову я не испытывала по-прежнему, но, действительно, невежливо как-то будет просто так уехать. Он меня исцелил всё-таки… «Ну да, после того, как сам же и придушил!» – не смолчал внутренний голос.
– Ладно, – сказала я, решив проявить добрую волю. – Сделаю.
Работы-то всей – на час. Всё необходимое я привезла с собой, и ремонтный чемоданчик далеко от меня не улетел. Я справилась быстро. Запустила систему, погоняла на холостом ходу, затем дала команду на «горячий» пуск. Ага, на воздух не взлетели, замечательно. Всё, дальше без меня.
Но я опять ошиблась и попала не к выходу и не на веранду, а на кухню. Пеклов там стоял и пил кофе. Я аж отсюда уловила дивный запах. Ну, нет. Кофе у него просить не стану. Ещё чего не хватало.
– Всё, – сказала я, надо же было что-то сказать. – Я пошла.
– Куда? – спросил он угрюмо.
– Домой. В Олегопетровск!
– Да? – хмыкнул он. – Умная самая. Пошли, я тебе кое-что покажу.
– Чего ещё… – недовольно выговорила я, но пошла за ним.
Пеклов привёл меня на всё ту же веранду, только с другой стороны. Отсюда открывался уже обзор на северо-восток. И там, у горизонта, тускло светило багровым. Тёмный такой, зловещий, страшный свет.
– Нет… – прошептала я.
– Нет больше твоего Олегопетровска, – сообщил Пеклов. – И не было никогда. Как и столицы. Не знаю, что, кто и где ещё уцелел, но мы с тобой тут, похоже, застряли.
