В один из дней мы обнаружили в Рассвете небольшой склад с крупами в плотных, запаянных мешках. Хозяева склада, очевидно же, тоже занимались сбытом незаконно присвоенного. На собственное производство, во всяком случае, мало похоже. Мелким фермерам, проживавшим в Рассвете, неоткуда взять упаковочные материалы такого качества.
Я не так уж давно начала самостоятельную работу, с выездами за пределы Олегопетровска. Для меня до сих пор неприятным потрясением становилось каждое подобное явление.
Что можно красть. Перепродавать украденное. Наживаться на чужой нужде, как будто ничего другого, кроме прибыли, не существует на всей Планете. Татьяна со всем её цинизмом стояла мне поперёк шерсти не только потому, что терпеть меня не могла из-за предвзятого отношения к моему народу.
Но ведь и Алекс Пеклов такой же! Сколько у него оружия, и вряд ли на каждую убойную единицу есть лицензия.
В Олегопетровске жили иначе… Или - так же? Только я не замечала, потому что так воспитали, в наивной вере в Человечество… Никаких претензий к моим приёмных родителям, я их понимала. Как бы я сама воспитывала ребёнка чужой расы, разве не так же?
Неприятные мысли, что ни говори.
Я подавала мешки наверх, Татьяна их принимала. Мне подумалось, что вот, вроде как мы с нею сработались. Она давно уже не язвила, не проезжалась по моей внешности и происхождению, не пыталась завладеть вниманием Пеклова. Никак не реагировала, если видела нас вместе. Вежливые «доброе утро» и «спокойной ночи», кофе на всех. Правда Алекс всё равно из её рук не брал, либо обращался ко мне, либо готовил себе кофе сам.
Пеклов по-прежнему не доверял ей, а я всё удивлялась, почему. Вроде как оставила она все свои замашки. А что делать, если надо выживать? В одиночку в наших обстоятельствах можно только погибнуть…
Я не умела держать недоверие в должном напряжении каждый день. Если совсем уже никому не верить, то как тогда жить?
Я потянула с полки последний мешок и вдруг услышала за спиной лязгающий грохот. Я обернулась и увидела, как исчезает в дверном проёме складная приставная лестница из алюминия. Очень удобная вещь, лёгкая и компактная в сложенном виде, неоценимая там, где нужно спуститься вниз или дотянуться куда-нибудь повыше собственного роста. А теперь её проворно вытягивал наверх сын Татьяны. Сама она тоже стояла рядом, уперев, по обыкновению, руки в бока. На губах её играла торжествующая улыбка.
А потом тяжёлые двери с грохотом захлопнулись, и наступила темнота.
Меня будто кипятком облило. Оставила, значит, Татьяна свои замашки? Поняла, что выживать нужно вместе? Как бы не так! Выгадывала, выжидала удобного момента, и вот он настал. И одна там зазевавшаяся дурочка угодила в смертельную ловушку!
Это я не могла подпитывать свою ненависть ежеминутно, день за днём, и при этой демонстрировать добрую улыбку во все зубы сразу. А у Татьяны получалось прекрасно.
Что ей стоит указать Пеклову совсем другое направление, по которому она, Татьяна, видела меня в последний раз? Пеклов будет искать, меня он не бросит, но Рассвет большой. А пока меня найдут, я здесь задохнусь от нехватки воздуха. В хранилище не было окон, а вентиляция, если и была, то теперь она не работала.
Пеклов, может быть, пристрелит Татьяну прямо над моим трупом или её поджарит, если догадается, что она устроила западню нарочно. Да только я этого уже не увижу!
Я выдохнула, изгоняя из сознания панику. Прикрыла глаза, всё равно ничего же не видно. Вдохнула воздух, уже начавший портиться. Думай, Намрелав. Думай! Какова на вкус разница между «умереть» и «сдохнуть»? Сама не так уж давно объясняла Марии, в чём, собственно, дело.
Мария!
- А вдруг ты попадёшь в подвал? - эхом отдался в памяти её голос.
Пиропатроны! И защита, браслет кратковременного силового поля на запястье!
После того, как железные двери снесло напрочь взрывом, выбраться из подвала не составило особого труда. Ах, какой вкусный воздух наверху! Приправленный гарью и свободой, настоящий, живой. Я дышала им, и не могла надышаться.
Потом я вспомнила Марию, и будто холодом прошло вдоль позвоночника. Паранормальное ясновидение только что спасло меня от бесславной смерти, но в нём жила обречённость предопределённости. Так что же получается, все наши судьбы уже свершены и им остаётся всего лишь пройти к нам из будущего?!
Я бы предпочла не знать ничего. Оставаясь в неведении, ты можешь думать, что способна повлиять хоть на что-то. Ясновидение же сажает тебя в клетку точного знания.
- Намрелав! - гневно обрушился на меня Пеклов. - Где ты была и что с собой сотворила?!
Как я и предполагала, Татьяна увела Пеклова в другую сторону от подвала. Он вернулся, когда услышал грохот, но точно место определить не смог, проехал дальше.
Я не владела телепатией, Татьяна тоже, но диалог между нами развернулся с характерной для ментальных бесед стремительностью.
«Ну и что ты теперь сделаешь? - явственно читалось на её лице. - Наябедничаешь?»
Никакого раскаяния, никаких сожалений. Она знала, что делала, и почему.
«Запомню», - без слов пообещала я ей.
- Двери захлопнулись, - объяснила я Пеклову, не сводя взгляда с лица Татьяны. - Так получилось. Но у меня были пиропатроны, удачно вышло.
- Не ходи одна!
- Не буду.
Татьяна не выдержала моего взгляда, отвела глаза. И только тогда я позволила себе поцеловать Алекса Пеклова.
«Моя жизнь. И мой мужчина. Не лезь!»
Уверена, Татьяна прекрасно меня поняла.
Но что она выкинет в другой раз?
Пеклов оказался прав, приступы рисования у Марии становились всё реже. Её паранорма приходила к стабильной форме, что не могло не радовать. Трудно жить под одной крышей с термоядерной бомбой на ножках!
Но когда я пришла к девочке, чтобы поблагодарить её за подсказку с пиропатронами, оказалось, что она ничего не помнит.
- Да? - спокойно переспросила она у меня. - Я так сказала?
- Выкинь из головы, - предложила я, сообразив, что развивать тему дальше не стоит. - Неважно уже. Ты помогла мне, этого достаточно.
Мария с сомнением посмотрела на меня, но спорить не стала.
Татьяну я старалась избегать по возможности, а если всё-таки натыкалась на неё и обойти было невозможно, проходила мимо с каменным лицом. Я не покажу ей своих эмоций! Ни одной. Ни злости, ни страха, ни желания стереть в порошок. Бить исподтишка не стану тоже, но что-то надо с нею сделать непременно.
Рассказать Пеклову - самый простой вариант, но я знала, что наемся земли прежде, чем начну говорить. Проблему я должна решить сама.
Откуда-то из глубины сознания поднимались варианты того, как это следовало сделать. Они перетекали один в другой, и совершенно точно ни один из них я не изучала в школе и не слышала от учителей либо родителей.
Искусство интриг в крови и памяти наследников Старших Ветвей древних семейных дерев, пересаженных из родного сада в каменистую пустыню Планеты. Намрелав больше не Имя Отмены - а такое могло стать возможным лишь тогда, когда глава рода официально и прилюдно изгнал мою биомать, лишив её поддержки семьи и доступа к Вершине Кроны. Видно, допекла она своих почище резаного лука!
Но это значило лишь одно. Во мне просыпалось древнее наследие, и оно пугало и манило меня одновременно. Кем я стану, когда завершится перестройка моей памяти, начавшей сейчас вбирать в себя базу прошлых поколений?
Меня воспитали люди. Как своего ребёнка, как человека. Я отчаянно не хотела терять себя, но путь мой вёл меня в тупик и в пропасть, я не видела выхода. А Татьяна…
Что Татьяна?
Пыль от тени древних звёзд, и не более того.
Я не позволю ей убить меня или нанести вред Марии и Алексу Пеклову, но судьба её меня не волнует нисколько.
Она не семья. Не моя младшая. Я за неё не в ответе.
После случая с подвалом Татьяна притихла. Посматривала на меня, но я затруднялась определить её взгляд. Злоба? Досада на то, что план извести меня провалился с грохотом, причём буквальным? Всё вместе, и вдобавок ещё странная задумчивость, как будто вынашивался очередной план, получше подвала...
Запас пиропатронов я пополнила, браслет одноразового силового щита заменила. В принципе к этой сволочи спиной не поворачивалась, всегда рядом был либо Пеклов либо Мария. Марию трогать она пока что остерегалась.
Правильно, я ведь никому не рассказала о том, что именно Мария предупредила меня, а сама девочка своё же собственное предупреждение благополучно забыла. Алекс занимался с ней, обучая контролю и каким-то, понятным лишь пирокинетикам, фишкам владения огнём. Учил драться. Но Мария в силу возраста пока ещё ловила ворон вместо полноценных боевых навыков.
Через пять-шесть лет она станет грозным воином. Но пока оставалась всего лишь ребёнком. И я подметила, как она сторонилась старшего Татьяниного сына. Надо расспросить, а всего лучше, поймать с поличным. Мальчик с гнильцой, как и его матушка. Не сообразить в семнадцать лет, что это плохо, запирать в подвале живого разумного, довольно сложно, я думаю. Всё он понимал. И действовал в полном согласии с родительницей.
Подлые личности, оба, что мать, что сын! Не повезло нам с ними.
Случай подловить юного мерзавчика представился довольно скоро.
Стена, где Мария оставила рисунок с пылающим в глубине тёмного леса цветком, не выходила у меня из головы. Меня тянуло взглянуть на неё, рассмотреть подробнее. Странным образом картина оживала, стоило лишь сконцентрировать на ней внимание. Приходивший на неё откуда-то из глубины сознания отклик пугал и притягивал одновременно.
В такие мгновения я очень жалела, что нет рядом со мной деда,отца моей биоматери. При всей своей занятости он всегда находил время для меня. Он не мог исправить причинённое мне зло, но всегда объяснял, рассказывал и терпеливо отвечал на вопросы.
«Пусть ты не помнишь, - говорил он мне, - но зато ты теперь знаешь, а это тоже стоит немало. Ты из Старшей Ветви, Намрелав, а нам дано больше, чем всем остальным. Больше дано, но больше и спрашивается».
Хотелось бы мне узнать, что происходит, когда Имя Отмены перестаёт таковым быть. Ведь ясно же, мою биомать - изгнали, по самому жёсткому варианту, с лишением Имени и Права. Все её дети, мои младшие братья и сёстры, которые родятся у биоматери после момента её изгнания, станут безродными. Это ещё хуже, чем остаться без наследственной памяти!
Я-то, предположим, никогда не получу к генетическому наследию семьи ключа, но мои дети смогут. Но у безродных и дети родятся такими же.
Плюс - они смогут основать свой клан, взрастить собственное семейное древо. На Планете, где плотность населения безумно мала, шансов сделать это предостаточно: места хватит для всех.
Минус - у них нет, и никогда не будет защиты. Никакой. Логичнее всего в их положении будет вступить в союз с Человечеством! Но ядовитая ненависть моей биоматери к людям такого союза не дозволит...
У стены с рисунком я вдруг увидела сына Татьяны и сразу поняла, что без драки не обойтись.
Он взял баллончик антикоррозионного аэрозоля вырвиглазного зелёного цвета и наносил им поверх картины гипертрофированные уродливые фаллосы. Мария тут же стояла, смотрела, закусив губу. Она не кричала и не плакала, но мазня из баллончика исчезала с рисунка. Правда, появлялись фаллосы куда быстрее, чем пропадали - у Марии не хватало сил защитить всю стену…
- Ну, что, враголюбка! - донёсся до меня весёлый голос. - Когда ты уже поймаешь паранормальный срыв? Совсем скоро, не так ли?
Он убивал Марию. Сознательно! Подводя его под самое страшное, что только может случиться с паранормалом: перенапряжение и срыв, за которым следовало стремительное старение и неминуемая смерть.
Меня охватила ледяная злоба. Люди о таком состоянии говорят «кровь в лицо бросилась», «в глазах побелело» и «разум обронило от бешенства». Лично у меня ничего не белело и в лицо не бросалось, а разум заработал на предельной чёткости, показывая, куда и как бить, чтобы сразу не прикончить.
Сразу - это было бы слишком просто.
Два стремительных шага. Удар в плечо, перехват руки и выверт локтя так, что затрещали кости. Баллончик прервал распыление и покатился, гремя, в сторону. Я придала Татьяниному сыну ускорение, и тот врезался головой в стену, в один из фаллосов, чётко посередине!
Мерзавец сполз на землю, мотая головой. Больно? А ты как думал?
- Мария!
Девочка не отозвалась. Я схватила её за плечи и встряхнула, вырывая из транса. Она моргнула, непонимающе посмотрела на меня. Я взъерошила ей короткие волосы, высматривая седину, первый признак паранормального срыва. Вроде нет ничего… Равномерно тёмные волосы.
- Намрелав… - прошептала Мария, и вдруг ткнулась лбом мне в плечо, сотрясаясь от сухих рыданий.
Я погладила её по голове, по спине.
- Всё уже, всё. Всё закончилось.
Гнев во мне раздувало объёмным взрывом. Никакого помутнения рассудка, впрочем, не происходило. Чёткость мышления перешла на новый уровень: я задвинула Марию себе за спину и взяла руку с ножом на болевой приём.
Татьянин сын заорал и выронил клинок, я подобрала его.
- Как ты смеешь, нелюдь шароглазая, нападать на человека! - возмутился мерзавец.
– Я не вижу человека, - ледяным голосом ответила я. - А вот мешок с дерьмом здесь в наличии, одна штука.
Рукоять ножа исполнена была из дерева, и на торце вился алый рисунок: стилизованная ветвь с цветами. О, если бы меня не учили понимать такие идеограммы! Оружие принадлежало моему родственнику. Убили его, надо думать, давно. Вряд ли Татьяна, и уж, конечно, не этот трус, воюющий с девочками. Клинок попал к ним окольными путями, возможно, они его украли. Зачем платить за то, что можно своровать? Правда, тут уже могут и ноги оторвать, если попадёшься… Но ведь не оторвали же.
Татьянин сын злобно зашипел, выхватывая из кармана пиропатрон. И всё, что я успела, это отправить Марию себе за спину - девочка была на грани обморока, паранормальное напряжение даром ей не прошло.
Так бы я и пропала ни за что ни про что, как в подвале, но из кармана моей куртки вдруг вырвалось, раздирая ткань, нечто округлое и тёмное. Оно зарядило Татьяниному сыну в лоб, и тот выронил пиропатрон. Струя пламени пошла вкось и вбок, абсолютно мимо нас с Марией. Негодяй свалился, грохнувшись затылком о землю, совсем не мягкую. Прекрасно, сотрясение мозга бонусом!
Я подошла, сдёрнула с поверженного пояс с ножнами, - они ему уже ни к чему, потому что принадлежат мне как по праву победителя, так и по родству с прежним хозяином. Рядом с головой гада лежал чёрный камень.
- Вовремя ты проснулся, - сказала я, подбирая его.
С поверхности живого камня осыпался серый песок, но сам он в целом не потускнел и не пошёл трещинами. В болезных кристаллических созданий Планеты я не разбиралась нисколько, но, насколько могла судить, мой спаситель чувствовал себя сейчас, может быть, не так прекрасно, как надо бы, но разваливаться на куски не собирался точно.
Карман он испортил в хлам, даже не знаю, сумею ли зашить, а жаль. Куртка форменная, от ОКЭ, удобная и прочная. Второй такой мне здесь не достать.
Мария вздохнула, цепляясь за меня, ослабла. Я подхватила её на руки, понесла в дом. Но она пришла в себя у крыльца, потребовала отпустить её. Я отпустила. Вид у девчонки был - только в гроб, на погребальный костёр.
Я не так уж давно начала самостоятельную работу, с выездами за пределы Олегопетровска. Для меня до сих пор неприятным потрясением становилось каждое подобное явление.
Что можно красть. Перепродавать украденное. Наживаться на чужой нужде, как будто ничего другого, кроме прибыли, не существует на всей Планете. Татьяна со всем её цинизмом стояла мне поперёк шерсти не только потому, что терпеть меня не могла из-за предвзятого отношения к моему народу.
Но ведь и Алекс Пеклов такой же! Сколько у него оружия, и вряд ли на каждую убойную единицу есть лицензия.
В Олегопетровске жили иначе… Или - так же? Только я не замечала, потому что так воспитали, в наивной вере в Человечество… Никаких претензий к моим приёмных родителям, я их понимала. Как бы я сама воспитывала ребёнка чужой расы, разве не так же?
Неприятные мысли, что ни говори.
Я подавала мешки наверх, Татьяна их принимала. Мне подумалось, что вот, вроде как мы с нею сработались. Она давно уже не язвила, не проезжалась по моей внешности и происхождению, не пыталась завладеть вниманием Пеклова. Никак не реагировала, если видела нас вместе. Вежливые «доброе утро» и «спокойной ночи», кофе на всех. Правда Алекс всё равно из её рук не брал, либо обращался ко мне, либо готовил себе кофе сам.
Пеклов по-прежнему не доверял ей, а я всё удивлялась, почему. Вроде как оставила она все свои замашки. А что делать, если надо выживать? В одиночку в наших обстоятельствах можно только погибнуть…
Я не умела держать недоверие в должном напряжении каждый день. Если совсем уже никому не верить, то как тогда жить?
Я потянула с полки последний мешок и вдруг услышала за спиной лязгающий грохот. Я обернулась и увидела, как исчезает в дверном проёме складная приставная лестница из алюминия. Очень удобная вещь, лёгкая и компактная в сложенном виде, неоценимая там, где нужно спуститься вниз или дотянуться куда-нибудь повыше собственного роста. А теперь её проворно вытягивал наверх сын Татьяны. Сама она тоже стояла рядом, уперев, по обыкновению, руки в бока. На губах её играла торжествующая улыбка.
А потом тяжёлые двери с грохотом захлопнулись, и наступила темнота.
Меня будто кипятком облило. Оставила, значит, Татьяна свои замашки? Поняла, что выживать нужно вместе? Как бы не так! Выгадывала, выжидала удобного момента, и вот он настал. И одна там зазевавшаяся дурочка угодила в смертельную ловушку!
Это я не могла подпитывать свою ненависть ежеминутно, день за днём, и при этой демонстрировать добрую улыбку во все зубы сразу. А у Татьяны получалось прекрасно.
Что ей стоит указать Пеклову совсем другое направление, по которому она, Татьяна, видела меня в последний раз? Пеклов будет искать, меня он не бросит, но Рассвет большой. А пока меня найдут, я здесь задохнусь от нехватки воздуха. В хранилище не было окон, а вентиляция, если и была, то теперь она не работала.
Пеклов, может быть, пристрелит Татьяну прямо над моим трупом или её поджарит, если догадается, что она устроила западню нарочно. Да только я этого уже не увижу!
Я выдохнула, изгоняя из сознания панику. Прикрыла глаза, всё равно ничего же не видно. Вдохнула воздух, уже начавший портиться. Думай, Намрелав. Думай! Какова на вкус разница между «умереть» и «сдохнуть»? Сама не так уж давно объясняла Марии, в чём, собственно, дело.
Мария!
- А вдруг ты попадёшь в подвал? - эхом отдался в памяти её голос.
Пиропатроны! И защита, браслет кратковременного силового поля на запястье!
После того, как железные двери снесло напрочь взрывом, выбраться из подвала не составило особого труда. Ах, какой вкусный воздух наверху! Приправленный гарью и свободой, настоящий, живой. Я дышала им, и не могла надышаться.
Потом я вспомнила Марию, и будто холодом прошло вдоль позвоночника. Паранормальное ясновидение только что спасло меня от бесславной смерти, но в нём жила обречённость предопределённости. Так что же получается, все наши судьбы уже свершены и им остаётся всего лишь пройти к нам из будущего?!
Я бы предпочла не знать ничего. Оставаясь в неведении, ты можешь думать, что способна повлиять хоть на что-то. Ясновидение же сажает тебя в клетку точного знания.
- Намрелав! - гневно обрушился на меня Пеклов. - Где ты была и что с собой сотворила?!
Как я и предполагала, Татьяна увела Пеклова в другую сторону от подвала. Он вернулся, когда услышал грохот, но точно место определить не смог, проехал дальше.
Я не владела телепатией, Татьяна тоже, но диалог между нами развернулся с характерной для ментальных бесед стремительностью.
«Ну и что ты теперь сделаешь? - явственно читалось на её лице. - Наябедничаешь?»
Никакого раскаяния, никаких сожалений. Она знала, что делала, и почему.
«Запомню», - без слов пообещала я ей.
- Двери захлопнулись, - объяснила я Пеклову, не сводя взгляда с лица Татьяны. - Так получилось. Но у меня были пиропатроны, удачно вышло.
- Не ходи одна!
- Не буду.
Татьяна не выдержала моего взгляда, отвела глаза. И только тогда я позволила себе поцеловать Алекса Пеклова.
«Моя жизнь. И мой мужчина. Не лезь!»
Уверена, Татьяна прекрасно меня поняла.
Но что она выкинет в другой раз?
ГЛАВА 5
Пеклов оказался прав, приступы рисования у Марии становились всё реже. Её паранорма приходила к стабильной форме, что не могло не радовать. Трудно жить под одной крышей с термоядерной бомбой на ножках!
Но когда я пришла к девочке, чтобы поблагодарить её за подсказку с пиропатронами, оказалось, что она ничего не помнит.
- Да? - спокойно переспросила она у меня. - Я так сказала?
- Выкинь из головы, - предложила я, сообразив, что развивать тему дальше не стоит. - Неважно уже. Ты помогла мне, этого достаточно.
Мария с сомнением посмотрела на меня, но спорить не стала.
Татьяну я старалась избегать по возможности, а если всё-таки натыкалась на неё и обойти было невозможно, проходила мимо с каменным лицом. Я не покажу ей своих эмоций! Ни одной. Ни злости, ни страха, ни желания стереть в порошок. Бить исподтишка не стану тоже, но что-то надо с нею сделать непременно.
Рассказать Пеклову - самый простой вариант, но я знала, что наемся земли прежде, чем начну говорить. Проблему я должна решить сама.
Откуда-то из глубины сознания поднимались варианты того, как это следовало сделать. Они перетекали один в другой, и совершенно точно ни один из них я не изучала в школе и не слышала от учителей либо родителей.
Искусство интриг в крови и памяти наследников Старших Ветвей древних семейных дерев, пересаженных из родного сада в каменистую пустыню Планеты. Намрелав больше не Имя Отмены - а такое могло стать возможным лишь тогда, когда глава рода официально и прилюдно изгнал мою биомать, лишив её поддержки семьи и доступа к Вершине Кроны. Видно, допекла она своих почище резаного лука!
Но это значило лишь одно. Во мне просыпалось древнее наследие, и оно пугало и манило меня одновременно. Кем я стану, когда завершится перестройка моей памяти, начавшей сейчас вбирать в себя базу прошлых поколений?
Меня воспитали люди. Как своего ребёнка, как человека. Я отчаянно не хотела терять себя, но путь мой вёл меня в тупик и в пропасть, я не видела выхода. А Татьяна…
Что Татьяна?
Пыль от тени древних звёзд, и не более того.
Я не позволю ей убить меня или нанести вред Марии и Алексу Пеклову, но судьба её меня не волнует нисколько.
Она не семья. Не моя младшая. Я за неё не в ответе.
***
После случая с подвалом Татьяна притихла. Посматривала на меня, но я затруднялась определить её взгляд. Злоба? Досада на то, что план извести меня провалился с грохотом, причём буквальным? Всё вместе, и вдобавок ещё странная задумчивость, как будто вынашивался очередной план, получше подвала...
Запас пиропатронов я пополнила, браслет одноразового силового щита заменила. В принципе к этой сволочи спиной не поворачивалась, всегда рядом был либо Пеклов либо Мария. Марию трогать она пока что остерегалась.
Правильно, я ведь никому не рассказала о том, что именно Мария предупредила меня, а сама девочка своё же собственное предупреждение благополучно забыла. Алекс занимался с ней, обучая контролю и каким-то, понятным лишь пирокинетикам, фишкам владения огнём. Учил драться. Но Мария в силу возраста пока ещё ловила ворон вместо полноценных боевых навыков.
Через пять-шесть лет она станет грозным воином. Но пока оставалась всего лишь ребёнком. И я подметила, как она сторонилась старшего Татьяниного сына. Надо расспросить, а всего лучше, поймать с поличным. Мальчик с гнильцой, как и его матушка. Не сообразить в семнадцать лет, что это плохо, запирать в подвале живого разумного, довольно сложно, я думаю. Всё он понимал. И действовал в полном согласии с родительницей.
Подлые личности, оба, что мать, что сын! Не повезло нам с ними.
Случай подловить юного мерзавчика представился довольно скоро.
***
Стена, где Мария оставила рисунок с пылающим в глубине тёмного леса цветком, не выходила у меня из головы. Меня тянуло взглянуть на неё, рассмотреть подробнее. Странным образом картина оживала, стоило лишь сконцентрировать на ней внимание. Приходивший на неё откуда-то из глубины сознания отклик пугал и притягивал одновременно.
В такие мгновения я очень жалела, что нет рядом со мной деда,отца моей биоматери. При всей своей занятости он всегда находил время для меня. Он не мог исправить причинённое мне зло, но всегда объяснял, рассказывал и терпеливо отвечал на вопросы.
«Пусть ты не помнишь, - говорил он мне, - но зато ты теперь знаешь, а это тоже стоит немало. Ты из Старшей Ветви, Намрелав, а нам дано больше, чем всем остальным. Больше дано, но больше и спрашивается».
Хотелось бы мне узнать, что происходит, когда Имя Отмены перестаёт таковым быть. Ведь ясно же, мою биомать - изгнали, по самому жёсткому варианту, с лишением Имени и Права. Все её дети, мои младшие братья и сёстры, которые родятся у биоматери после момента её изгнания, станут безродными. Это ещё хуже, чем остаться без наследственной памяти!
Я-то, предположим, никогда не получу к генетическому наследию семьи ключа, но мои дети смогут. Но у безродных и дети родятся такими же.
Плюс - они смогут основать свой клан, взрастить собственное семейное древо. На Планете, где плотность населения безумно мала, шансов сделать это предостаточно: места хватит для всех.
Минус - у них нет, и никогда не будет защиты. Никакой. Логичнее всего в их положении будет вступить в союз с Человечеством! Но ядовитая ненависть моей биоматери к людям такого союза не дозволит...
У стены с рисунком я вдруг увидела сына Татьяны и сразу поняла, что без драки не обойтись.
Он взял баллончик антикоррозионного аэрозоля вырвиглазного зелёного цвета и наносил им поверх картины гипертрофированные уродливые фаллосы. Мария тут же стояла, смотрела, закусив губу. Она не кричала и не плакала, но мазня из баллончика исчезала с рисунка. Правда, появлялись фаллосы куда быстрее, чем пропадали - у Марии не хватало сил защитить всю стену…
- Ну, что, враголюбка! - донёсся до меня весёлый голос. - Когда ты уже поймаешь паранормальный срыв? Совсем скоро, не так ли?
Он убивал Марию. Сознательно! Подводя его под самое страшное, что только может случиться с паранормалом: перенапряжение и срыв, за которым следовало стремительное старение и неминуемая смерть.
Меня охватила ледяная злоба. Люди о таком состоянии говорят «кровь в лицо бросилась», «в глазах побелело» и «разум обронило от бешенства». Лично у меня ничего не белело и в лицо не бросалось, а разум заработал на предельной чёткости, показывая, куда и как бить, чтобы сразу не прикончить.
Сразу - это было бы слишком просто.
Два стремительных шага. Удар в плечо, перехват руки и выверт локтя так, что затрещали кости. Баллончик прервал распыление и покатился, гремя, в сторону. Я придала Татьяниному сыну ускорение, и тот врезался головой в стену, в один из фаллосов, чётко посередине!
Мерзавец сполз на землю, мотая головой. Больно? А ты как думал?
- Мария!
Девочка не отозвалась. Я схватила её за плечи и встряхнула, вырывая из транса. Она моргнула, непонимающе посмотрела на меня. Я взъерошила ей короткие волосы, высматривая седину, первый признак паранормального срыва. Вроде нет ничего… Равномерно тёмные волосы.
- Намрелав… - прошептала Мария, и вдруг ткнулась лбом мне в плечо, сотрясаясь от сухих рыданий.
Я погладила её по голове, по спине.
- Всё уже, всё. Всё закончилось.
Гнев во мне раздувало объёмным взрывом. Никакого помутнения рассудка, впрочем, не происходило. Чёткость мышления перешла на новый уровень: я задвинула Марию себе за спину и взяла руку с ножом на болевой приём.
Татьянин сын заорал и выронил клинок, я подобрала его.
- Как ты смеешь, нелюдь шароглазая, нападать на человека! - возмутился мерзавец.
– Я не вижу человека, - ледяным голосом ответила я. - А вот мешок с дерьмом здесь в наличии, одна штука.
Рукоять ножа исполнена была из дерева, и на торце вился алый рисунок: стилизованная ветвь с цветами. О, если бы меня не учили понимать такие идеограммы! Оружие принадлежало моему родственнику. Убили его, надо думать, давно. Вряд ли Татьяна, и уж, конечно, не этот трус, воюющий с девочками. Клинок попал к ним окольными путями, возможно, они его украли. Зачем платить за то, что можно своровать? Правда, тут уже могут и ноги оторвать, если попадёшься… Но ведь не оторвали же.
Татьянин сын злобно зашипел, выхватывая из кармана пиропатрон. И всё, что я успела, это отправить Марию себе за спину - девочка была на грани обморока, паранормальное напряжение даром ей не прошло.
Так бы я и пропала ни за что ни про что, как в подвале, но из кармана моей куртки вдруг вырвалось, раздирая ткань, нечто округлое и тёмное. Оно зарядило Татьяниному сыну в лоб, и тот выронил пиропатрон. Струя пламени пошла вкось и вбок, абсолютно мимо нас с Марией. Негодяй свалился, грохнувшись затылком о землю, совсем не мягкую. Прекрасно, сотрясение мозга бонусом!
Я подошла, сдёрнула с поверженного пояс с ножнами, - они ему уже ни к чему, потому что принадлежат мне как по праву победителя, так и по родству с прежним хозяином. Рядом с головой гада лежал чёрный камень.
- Вовремя ты проснулся, - сказала я, подбирая его.
С поверхности живого камня осыпался серый песок, но сам он в целом не потускнел и не пошёл трещинами. В болезных кристаллических созданий Планеты я не разбиралась нисколько, но, насколько могла судить, мой спаситель чувствовал себя сейчас, может быть, не так прекрасно, как надо бы, но разваливаться на куски не собирался точно.
Карман он испортил в хлам, даже не знаю, сумею ли зашить, а жаль. Куртка форменная, от ОКЭ, удобная и прочная. Второй такой мне здесь не достать.
Мария вздохнула, цепляясь за меня, ослабла. Я подхватила её на руки, понесла в дом. Но она пришла в себя у крыльца, потребовала отпустить её. Я отпустила. Вид у девчонки был - только в гроб, на погребальный костёр.
