Однако куб с информацией, который мне дал Лилайон, я не выкинула, так и продолжила носить на цепочке под одеждой. Потом, может быть, когда-нибудь, когда мне станет не настолько нервно, прочту. Как справочную информацию. Но навязываться родне я не хотела.
И на Радуаре оставаться дольше положенного – тоже.
Не нравилась мне моя биологическая родина.
Мой дом – Таммееш!
Я повела Нохораи на другую лазалку, а сама думала, что буду говорить на конференции. Меня просили сделать отчёт по истории лечения Нохораи, я его старательно компоновала в телепатическом формате, чтобы сразу передать всем участникам основное, а потом уже отвечать на вопросы. Линда Римануой помогала мне, мы собирались выступить вместе.
Беспрецедентный случай: обе автономные инфосферы выделяли отдельное локальное пространство, доступное для всех, допущенных к дискуссии, телепатов вне зависимости от рангов и принадлежности к разным средам обитания. Я жалела, что доктор Марвин не дожил и не увидел. Он же, наверное, сам участвовал в подготовке! Зная наставника, я была уверена, что в стороне он не оставался.
Я задумалась, увлеклась собственными мыслями, совсем перестала обращать внимание на реальность, распространённая беда среди начинающих пользователей инфосферы, кстати говоря. Поэтому всё случилось вдруг. Внезапно. Стремительно.
Как же я потом ненавидела это "вдруг"! И тот беспомощный ужас, который оно во мне породило.
Всю жизнь.
Нохораи сделала шаг с горки и упала бы непременно, я не успела бы её подхватить. Шишку она бы набила изрядную, но что такое шишка по сравнению с тем, кто не дал девочке разбиться?
Как он оказался рядом? Как успел? Как?!
Передо мной стоял не кто иной, как Лилайон ак-лидан. С Нохораи на руках.
– Отдайте! – крикнула я, мгновенно оценив проблему. – Сейчас же отдайте ребенка!
Не передать, как и какой яростью меня захлестнуло! Ни до ни после я не испытывала больше такого обжигающего огня. Но я ничего не могла сделать! Этот гад все рассчитал точно. Он знал, что для меня значит Нохораи, – не просто приемная дочь, но дитя моей подруги и ребенок, которому я отдала почти два года своей жизни, человеческой и профессиональной. Знал, и воспользовался!
Лилайон проворно отступил на два шага:
– Простите, Энн, – сказал он серьезно. – Не отдам.
– Это еще почему? – бешено спросила я, делая шаг к нему.
– Потому что я хочу выжить, – объяснил Лилайон и кивком указал мне за спину. – Не подходите!
Мне хватило ума не поворачиваться спиной к врагу, я развернулась так, чтобы не терять Лилайона с дочкой из виду. И обаружила Артема Севина во всей красе его паранормальной мощи. Та-ак.
Телепатическая конференция "Врачи без границ". Допуск на планету для полковника Шанвирмиснови. Теперь у меня в мозгах начало проясняться!
– Вот ты говно, Кетам, – сказал Артем презрительно. – А без детей и женщин у тебя на драку не стоит, да?
– Ну, ну, ну, – укоризненно выговорил Лилайон. – Что за выражения? Нехорошо... при женщинах и детях...
– Отдайте ребенка! – крикнула я, и от моего голоса словно бы ветер прошел по деревьям, жаркий, страшный, с железным каким-то привкусом.
Нохораи захныкала, уловив мои эмоции, начала выворачиваться, и вдруг обмякла, бессильно уронив голову врагу на плечо:
– Ничего страшного, немного поспит, – сказал Лилайон. – Я ее, конечно отпущу, но не здесь и не сразу. Повторяю, я хочу жить. Преследование работниками спецслужб гражданина другого галактического пространства на планете Альянса – есть акт агрессии со стороны Земной Федерации, и оставлять это без внимания я не намерен.
– Много болтаешь, – бросил Артем.
– В самый раз, – оскалился Лилайон. – Энн, вы – врач-паранормал. Усыпите его дистанционно, как с пациентами буйными делаете. И тогда мы поговорим о том, как и когда я передам вам девочку.
– Я этого не сделаю! – свирепо заявила я.
На станции Кратас я Лилайона боялась до одури. Но сейчас... сейчас я его ненавидела, я ненавидела его, ненавидела, ненавидела! Тоже до одури.
– Даже если я начну ломать ей пальцы? – невинно осведомился он.
Меня кинуло в жар:
– Вы этого не сделаете!
– Это почему же? Повторяю еще раз, я хочу жить. Долго и счастливо. И очень далеко от федералов.
И тут я заметила, что Артем перетек ближе... Весь он был как подвижный, живой язык вулканической лавы, слегка остывшей, подернутой пеплом сверху, но все еще пластичной и смертоносной внутри. Лилайон, скорее всего, не заметил ничего. Надо владеть паранормальным зрением, чтобы увидеть.
– Делайте, как я велю, Энн, – голос врага хлестнул плетью. – Я не шучу. Начну с пальцев, закончу шеей. Ну же, Энн! Не вынуждайте меня!
Как всегда в напряженные мометы моей жизни время замедлилось и растянулось, как резина. Разум заработал с запредельной четкой ясностью.
Пальцы. Сломанные пальцы легко срастить при помощи паранормы. Я успешно лечила свежие переломы еще три года назад. Нохораи спит, во-первых, во-вторых, она слишком мала, там сознания практически еще нет. Она быстро забудет, а то и вовсе не запомнит, я позабочусь. Все это мелькнуло в моем сознании очень быстро, а дальше я уже не рассуждала.
Откуда-то я знала, как именно следует спрессовать ревущее черное озеро паранормы в карающий кулак. Знание снизошло как откровение, как высшая воля, но я узнала теплый привкус солнца инфосферы и поняла, что я не одна. Со мной мои коллеги по телепатической паранорме. Все, кто есть, кто сумел дотянуться до меня, чтобы меня поддержать, чтобы мне помочь. Сочувствие, понимание, совместное переживание. Любовь...
Лилайон перехватил ручку спящей Нохораи, показывая, что действительно не шутит и готов на любую гнусность
"Бей!" – велело мне солнце ментальным голосом Шанвирмиснови.
И я ударила.
Время прыгнуло вперед и полетело на сверхсвете. Лилайона отбросила назад и вниз, закрутило волчком, ахнуло о ближайший еловый ствол. С криками взвились в небо обитающие на дереве птицы. Я еще успела удивиться тому, как их, оказывается, много. На одном дереве – туча птиц...
Я нырнула рыбкой и успела, успела, успела подхватить выпавшую из рук врага Нохораи! Цела! Все косточки на месте, ни единого перелома, Лилайон ничего не успел ей сделать! Цела! Спит, но цела! Жива! Я вцепилась в ребенка так, что пальцы свело в жестокой судороге. Никому не отдам! Никому больше не позволю прикоснуться! Посмотреть в ее сторону с дурными намерениями лишний раз не позволю! И пусть эти лилайоны хоть удавятся все! Сами в дикий космос на досвете в скафандрах повыпрыгивают! Не позволю!
Лилайон между тем очнулся, и очегь вовремя: успел увернуться от летящего в лицо пылающего кулака. Все же какая-то защита у ольра была, иначе Артем размазал бы его в кисель на раз-два. На какой-то миг бешеное паранормальное пламя охватило Лилайона целиком, но сжечь не сумело, помешал полупрозрачный силовой щит, прикрывавший своего владельца.
Я прижимала к себе Нохораи и лихорадочно прикидывала, как мне помочь Севину. Нельзя было отпускать Лилайона! Нельзя! От переизбытка чувств я завизжала, тонко и яростно, и мой визг обрушил на дерущихся дерево. Оба отскочили, потом схлестнулись снова, и тут прибыла планетарная полиция Олегопетровска. Представление окончилось.
Капитан полиции слово в слово повторил Лилайона. Про акт агрессии и мерзкую Федерацию. Меня тряхнуло, и я крикнула, указывая на Лилайона:
– Он собирался ломать пальцы моей дочери! Капитан Севин всего лишь объяснил, что так поступать нехорошо.
– А вы, девушка, посредством своей паранормы убили несколько ценных деревьев, посаженных еще первооснователями города, – уведомил меня полицейский. – Трое суток.
И тут я поймала внимательный изучающий взгляд Лилайона. Он мне еще улыбнулся, подлец! Да все шло по его плану, вот что! Кому – отсидка в олегопетровской каталажке, а кому – Лилайону! – вожделенная конфета с начинкой. Зачем ему это было надо, вопрос другой.
Какой страшный тип! Какой же он все-таки страшный!
У меня хотели забрать Нохораи. Мол, ребенку нужен осмотр врача. И вообще, не дело сидеть в зверинце вместе с непутевой мамашей. Зверинцем здесь называли блок предварительного заключения. Ряды клеток с силовой защитой между стенками, чтобы заключенные не могли кинуть что-нибудь в соседа или в охрану. Защита – невесома, невидима и прозрачна, все, как на ладони, даже крохотный санузел в углу. Мерзее унижения не выдумаешь. Но, с другой стороны, не нарушай общественный порядок, и не окажешься в зверинце...
– Побудет в городском детском центре, под присмотром специалистов.
Я не сразу поняла, что от меня хочет эта женщина с милым и добрым лицом. Но когда поняла…
Она хочет забрать у меня Нохораи!
– Я никому не позволю к ней прикоснуться, – отрезала я.
– Но девочке явно нужен доктор…
– Я – врач паранормальной медицины, – уведомила я. – Не отдам!
Она еще что-то говорила мне. Но я понимала одно: у меня хотят забрать Нохораи. Не дам!
Пол под ногами дрогнул, как при сильном землетрясении. Мне не было дела. У меня хотят забрать Нохораи
– Оставьте девушку, – подал голос Лилайон, уже устроившийся на узкой спальной полке, по своему обыкновению, поджав ноги. – У нее паранорма в процессе стабилизации. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?
Как я взбесилась от одного тона его голоса! Я даже вдохнуть не могла как следует от ярости. Лилайон как тот морской паук сидел тихонько в уголке сплетенной им же самим сети и с удовольствием рассматривал угодивших в тугие нити дурачков. Вопрос, жрать ли пойманных прямо сейчас, как я понимаю, вообще не стоял. Ведь куда интереснее наблюдать за тем, как жертвы дергаются, не так ли?
Вся суть оллирейнской расы, основа их менталитета, главная движущая сила всех их поступков сошлись для меня в полном хищного интереса взгляде Лилайона ак-лидана.
Патологическое, гипертрофированное любопытство, ради удовлетворения которого можно жизнью рискнуть, пройти по краю пропасти, в жерло работающего коллапсара заглянуть… ну, или добиться ареста олегопетровскими стражами порядка.
А центром интереса стала я.
Что бы я ни сделала сейчас, как бы ни повела себя, – все это будет зафиксировано в памяти главы внешней разведки Объединенного флота Оллирейна, в профессиональной памяти, натренированной даже на мгновенное запоминание длинных таблиц, – можно было догадаться, как готовят таких спецов, и на что они способны.
Снова под стеклом микроскопа.
Опять!
Я с трудом удержала злые слезы, вскипевшие под веками.
Колоссальнейшее чувство собственного бессилия выдирало пол под ногами. Будь я одна, я, наверное, свалилась бы в глубокий обморок. Но я была не одна.
Нохораи начала приходить в себя, ее затошнило, и я занялась бедной девочкой. Потому подняла крик, требуя детское питание и воду, а когда у меня опять попытались забрать девочку, черное озеро тяжело плеснуло через край, разлохматив в клочья фронтальную решетку моей персональной клетки и впечатав в стену заботливого стража. Исключительно во благо ребенка, да.
– Никому не позволю к ней прикоснуться!
Нас, меня и Нохораи, определили в другую камеру, а Лилайон не удержался от ехидного комментария:
– Я же вас предупреждал.
Его внимательный изучающий взгляд словно приклеился ко мне липкой лентой, я чувствовала его спиной, кожей, нервом, всем существом своим, и ненавидела. Как ненавидела, словами не передать! Меня удерживало от безудержного выплеска ненависти только присутствие Нохораи. Если бы не она, честное слово, не знаю, как бы я выдержала!
У меня уже не пытались отобрать девочку. Наоборот, предоставили все необходимое, чуть погодя принесли переносную кроватку на силовом подвесе – заказали, с опцией срочной доставки. Испугала я их на совесть. Надо думать!
Я успокаивала, обнимала, снимала последствия наркотического сна. Нохораи цеплялась за меня и рыдала, потом перестала плакать, я соорудила ей человечков из одноразовых салфеток, и мы славно поиграли в шагающих солдат. А потом Нохораи начала тереть глазенки кулачками, я взяла ее на руки и ходила с ней по клетке, пять шагов прямо, семь влево, пять – обратно… Помогла ей уснуть. Уложила в кроватку.
Села рядом. По иронии судьбы, я оказалась посередине между Лилайоном и Артемом. И если Лилайон аж заострился весь, наблюдая за мной с жадным интересом, то Артем в мою сторону даже не смотрел.
Я сама не могла взглянуть на него прямо. Не могла, не спрашивайте, почему! Но краем зрения я выхватывала то его широкие плечи, то сцепленные за спиной пальцы, то коротко стриженный затылок и свежий багровый шрам, уходящий под воротник…
Я ждала, что он заговорит со мной. Ждала, и боялась этого: как я ему отвечу, что я скажу? Но Артем молчал. А Лилайон наблюдал за нами обоими.
Невыносимо!
Через час Нохораи стало резко нехорошо. Нет, девочка даже не проснулась. Но я увидела изменения в общем состоянии ауры паранормальным зрением...
Аура – не совсем верный термин, он из древних мифов Старой Терры, но он прижился, мы, целители, им активно пользуемся. Как, скажем, используется слово "поле" для обозначения силового щита, хотя изначальное его значение – сельскохозяйственное прежде всего. Поле пшеницы, вспаханное поле, поле цветов... Сожженное поле. Я отвлеклась.
Аура – понятие более тонкое и ёмкое. Совокупность характеристик психофизической матрицы, электрической активности мозга, кирлиановский эффект и ещё ряд параметров. Всё это регистрируется паранормальным зрением. Схемы вбиваются в голову на самых первых занятиях при структурировании паранормы как медицинской. Распознавать смертельные случаи до того, как начнёт реагировать тело пациента – наша первоочередная задача.
Мне бы крик поднять, чтобы вызвали сюда моих коллег. Линду Римануой или доктора Шелёпина. Не сообразила. Испугалась, что отвлекусь и – упущу, не успею, потом же сама себе не прощу!
Справилась.
Долго сидела, закрыв глаза: так лучше всего вести непрерывную паранормальную диагностику. Держала девочку за руку и думала, сколько в неё с самого начала было вложено и сколько ещё предстоит вложить, и всё затем, чтобы она жила. Несмотря ни на что и вопреки всему.
А у кого-то из полицейских играла музыка на аудиторию, так, чтобы слышали все. "Перевал семи ветров", боже, какой звук знакомый! Сразу вспомнились события на Менлиссари, проклятые ольры, смерть Кесс... И шаги из коридора.
Я их снова слышала. Снова пряталась в операторской инженера-энерготехника, держала в руках Артёмов мини-плазмоган, а за мной – шли... Кровь бухала в виски в такт этой тяжёлой поступи.
Музыка смолкла.
Я тихонько выдохнула сквозь зубы. Легче не стало, наоборот, стало лишь хуже. Тошнило, руки дрожали, но я не имела, не имела права терять сознание, иначе сюда войдут, пока меня нет, и заберут Нохораи. Идея фикс, с которой я ничего не могла сделать. В затылок дохнуло ледяным холодом безумия.
– Принесите ей лучше кофе со стимулятором, – посоветовал полицейскому Лилайон. – Девочка на грани срыва.
Я открыла глаза и нехорошо посмотрела на стража. Да, это твой проигрыватель приказал сейчас долго жить. Но, во-первых, нечего слушать всякую гадость, во-вторых, я еле держусь, ещё немного, всему участку станет плохо, не беси меня, не беси, пожалуйста, не надо! Он внял, отошёл, вернулся через время с кофе.
И на Радуаре оставаться дольше положенного – тоже.
Не нравилась мне моя биологическая родина.
Мой дом – Таммееш!
Я повела Нохораи на другую лазалку, а сама думала, что буду говорить на конференции. Меня просили сделать отчёт по истории лечения Нохораи, я его старательно компоновала в телепатическом формате, чтобы сразу передать всем участникам основное, а потом уже отвечать на вопросы. Линда Римануой помогала мне, мы собирались выступить вместе.
Беспрецедентный случай: обе автономные инфосферы выделяли отдельное локальное пространство, доступное для всех, допущенных к дискуссии, телепатов вне зависимости от рангов и принадлежности к разным средам обитания. Я жалела, что доктор Марвин не дожил и не увидел. Он же, наверное, сам участвовал в подготовке! Зная наставника, я была уверена, что в стороне он не оставался.
Я задумалась, увлеклась собственными мыслями, совсем перестала обращать внимание на реальность, распространённая беда среди начинающих пользователей инфосферы, кстати говоря. Поэтому всё случилось вдруг. Внезапно. Стремительно.
Как же я потом ненавидела это "вдруг"! И тот беспомощный ужас, который оно во мне породило.
Всю жизнь.
Нохораи сделала шаг с горки и упала бы непременно, я не успела бы её подхватить. Шишку она бы набила изрядную, но что такое шишка по сравнению с тем, кто не дал девочке разбиться?
Как он оказался рядом? Как успел? Как?!
Передо мной стоял не кто иной, как Лилайон ак-лидан. С Нохораи на руках.
– Отдайте! – крикнула я, мгновенно оценив проблему. – Сейчас же отдайте ребенка!
Не передать, как и какой яростью меня захлестнуло! Ни до ни после я не испытывала больше такого обжигающего огня. Но я ничего не могла сделать! Этот гад все рассчитал точно. Он знал, что для меня значит Нохораи, – не просто приемная дочь, но дитя моей подруги и ребенок, которому я отдала почти два года своей жизни, человеческой и профессиональной. Знал, и воспользовался!
Лилайон проворно отступил на два шага:
– Простите, Энн, – сказал он серьезно. – Не отдам.
– Это еще почему? – бешено спросила я, делая шаг к нему.
– Потому что я хочу выжить, – объяснил Лилайон и кивком указал мне за спину. – Не подходите!
Мне хватило ума не поворачиваться спиной к врагу, я развернулась так, чтобы не терять Лилайона с дочкой из виду. И обаружила Артема Севина во всей красе его паранормальной мощи. Та-ак.
Телепатическая конференция "Врачи без границ". Допуск на планету для полковника Шанвирмиснови. Теперь у меня в мозгах начало проясняться!
– Вот ты говно, Кетам, – сказал Артем презрительно. – А без детей и женщин у тебя на драку не стоит, да?
– Ну, ну, ну, – укоризненно выговорил Лилайон. – Что за выражения? Нехорошо... при женщинах и детях...
– Отдайте ребенка! – крикнула я, и от моего голоса словно бы ветер прошел по деревьям, жаркий, страшный, с железным каким-то привкусом.
Нохораи захныкала, уловив мои эмоции, начала выворачиваться, и вдруг обмякла, бессильно уронив голову врагу на плечо:
– Ничего страшного, немного поспит, – сказал Лилайон. – Я ее, конечно отпущу, но не здесь и не сразу. Повторяю, я хочу жить. Преследование работниками спецслужб гражданина другого галактического пространства на планете Альянса – есть акт агрессии со стороны Земной Федерации, и оставлять это без внимания я не намерен.
– Много болтаешь, – бросил Артем.
– В самый раз, – оскалился Лилайон. – Энн, вы – врач-паранормал. Усыпите его дистанционно, как с пациентами буйными делаете. И тогда мы поговорим о том, как и когда я передам вам девочку.
– Я этого не сделаю! – свирепо заявила я.
На станции Кратас я Лилайона боялась до одури. Но сейчас... сейчас я его ненавидела, я ненавидела его, ненавидела, ненавидела! Тоже до одури.
– Даже если я начну ломать ей пальцы? – невинно осведомился он.
Меня кинуло в жар:
– Вы этого не сделаете!
– Это почему же? Повторяю еще раз, я хочу жить. Долго и счастливо. И очень далеко от федералов.
И тут я заметила, что Артем перетек ближе... Весь он был как подвижный, живой язык вулканической лавы, слегка остывшей, подернутой пеплом сверху, но все еще пластичной и смертоносной внутри. Лилайон, скорее всего, не заметил ничего. Надо владеть паранормальным зрением, чтобы увидеть.
– Делайте, как я велю, Энн, – голос врага хлестнул плетью. – Я не шучу. Начну с пальцев, закончу шеей. Ну же, Энн! Не вынуждайте меня!
Как всегда в напряженные мометы моей жизни время замедлилось и растянулось, как резина. Разум заработал с запредельной четкой ясностью.
Пальцы. Сломанные пальцы легко срастить при помощи паранормы. Я успешно лечила свежие переломы еще три года назад. Нохораи спит, во-первых, во-вторых, она слишком мала, там сознания практически еще нет. Она быстро забудет, а то и вовсе не запомнит, я позабочусь. Все это мелькнуло в моем сознании очень быстро, а дальше я уже не рассуждала.
Откуда-то я знала, как именно следует спрессовать ревущее черное озеро паранормы в карающий кулак. Знание снизошло как откровение, как высшая воля, но я узнала теплый привкус солнца инфосферы и поняла, что я не одна. Со мной мои коллеги по телепатической паранорме. Все, кто есть, кто сумел дотянуться до меня, чтобы меня поддержать, чтобы мне помочь. Сочувствие, понимание, совместное переживание. Любовь...
Лилайон перехватил ручку спящей Нохораи, показывая, что действительно не шутит и готов на любую гнусность
"Бей!" – велело мне солнце ментальным голосом Шанвирмиснови.
И я ударила.
Время прыгнуло вперед и полетело на сверхсвете. Лилайона отбросила назад и вниз, закрутило волчком, ахнуло о ближайший еловый ствол. С криками взвились в небо обитающие на дереве птицы. Я еще успела удивиться тому, как их, оказывается, много. На одном дереве – туча птиц...
Я нырнула рыбкой и успела, успела, успела подхватить выпавшую из рук врага Нохораи! Цела! Все косточки на месте, ни единого перелома, Лилайон ничего не успел ей сделать! Цела! Спит, но цела! Жива! Я вцепилась в ребенка так, что пальцы свело в жестокой судороге. Никому не отдам! Никому больше не позволю прикоснуться! Посмотреть в ее сторону с дурными намерениями лишний раз не позволю! И пусть эти лилайоны хоть удавятся все! Сами в дикий космос на досвете в скафандрах повыпрыгивают! Не позволю!
Лилайон между тем очнулся, и очегь вовремя: успел увернуться от летящего в лицо пылающего кулака. Все же какая-то защита у ольра была, иначе Артем размазал бы его в кисель на раз-два. На какой-то миг бешеное паранормальное пламя охватило Лилайона целиком, но сжечь не сумело, помешал полупрозрачный силовой щит, прикрывавший своего владельца.
Я прижимала к себе Нохораи и лихорадочно прикидывала, как мне помочь Севину. Нельзя было отпускать Лилайона! Нельзя! От переизбытка чувств я завизжала, тонко и яростно, и мой визг обрушил на дерущихся дерево. Оба отскочили, потом схлестнулись снова, и тут прибыла планетарная полиция Олегопетровска. Представление окончилось.
Капитан полиции слово в слово повторил Лилайона. Про акт агрессии и мерзкую Федерацию. Меня тряхнуло, и я крикнула, указывая на Лилайона:
– Он собирался ломать пальцы моей дочери! Капитан Севин всего лишь объяснил, что так поступать нехорошо.
– А вы, девушка, посредством своей паранормы убили несколько ценных деревьев, посаженных еще первооснователями города, – уведомил меня полицейский. – Трое суток.
И тут я поймала внимательный изучающий взгляд Лилайона. Он мне еще улыбнулся, подлец! Да все шло по его плану, вот что! Кому – отсидка в олегопетровской каталажке, а кому – Лилайону! – вожделенная конфета с начинкой. Зачем ему это было надо, вопрос другой.
Какой страшный тип! Какой же он все-таки страшный!
У меня хотели забрать Нохораи. Мол, ребенку нужен осмотр врача. И вообще, не дело сидеть в зверинце вместе с непутевой мамашей. Зверинцем здесь называли блок предварительного заключения. Ряды клеток с силовой защитой между стенками, чтобы заключенные не могли кинуть что-нибудь в соседа или в охрану. Защита – невесома, невидима и прозрачна, все, как на ладони, даже крохотный санузел в углу. Мерзее унижения не выдумаешь. Но, с другой стороны, не нарушай общественный порядок, и не окажешься в зверинце...
– Побудет в городском детском центре, под присмотром специалистов.
Я не сразу поняла, что от меня хочет эта женщина с милым и добрым лицом. Но когда поняла…
Она хочет забрать у меня Нохораи!
– Я никому не позволю к ней прикоснуться, – отрезала я.
– Но девочке явно нужен доктор…
– Я – врач паранормальной медицины, – уведомила я. – Не отдам!
Она еще что-то говорила мне. Но я понимала одно: у меня хотят забрать Нохораи. Не дам!
Пол под ногами дрогнул, как при сильном землетрясении. Мне не было дела. У меня хотят забрать Нохораи
– Оставьте девушку, – подал голос Лилайон, уже устроившийся на узкой спальной полке, по своему обыкновению, поджав ноги. – У нее паранорма в процессе стабилизации. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?
Как я взбесилась от одного тона его голоса! Я даже вдохнуть не могла как следует от ярости. Лилайон как тот морской паук сидел тихонько в уголке сплетенной им же самим сети и с удовольствием рассматривал угодивших в тугие нити дурачков. Вопрос, жрать ли пойманных прямо сейчас, как я понимаю, вообще не стоял. Ведь куда интереснее наблюдать за тем, как жертвы дергаются, не так ли?
Вся суть оллирейнской расы, основа их менталитета, главная движущая сила всех их поступков сошлись для меня в полном хищного интереса взгляде Лилайона ак-лидана.
Патологическое, гипертрофированное любопытство, ради удовлетворения которого можно жизнью рискнуть, пройти по краю пропасти, в жерло работающего коллапсара заглянуть… ну, или добиться ареста олегопетровскими стражами порядка.
А центром интереса стала я.
Что бы я ни сделала сейчас, как бы ни повела себя, – все это будет зафиксировано в памяти главы внешней разведки Объединенного флота Оллирейна, в профессиональной памяти, натренированной даже на мгновенное запоминание длинных таблиц, – можно было догадаться, как готовят таких спецов, и на что они способны.
Снова под стеклом микроскопа.
Опять!
Я с трудом удержала злые слезы, вскипевшие под веками.
Колоссальнейшее чувство собственного бессилия выдирало пол под ногами. Будь я одна, я, наверное, свалилась бы в глубокий обморок. Но я была не одна.
Нохораи начала приходить в себя, ее затошнило, и я занялась бедной девочкой. Потому подняла крик, требуя детское питание и воду, а когда у меня опять попытались забрать девочку, черное озеро тяжело плеснуло через край, разлохматив в клочья фронтальную решетку моей персональной клетки и впечатав в стену заботливого стража. Исключительно во благо ребенка, да.
– Никому не позволю к ней прикоснуться!
Нас, меня и Нохораи, определили в другую камеру, а Лилайон не удержался от ехидного комментария:
– Я же вас предупреждал.
Его внимательный изучающий взгляд словно приклеился ко мне липкой лентой, я чувствовала его спиной, кожей, нервом, всем существом своим, и ненавидела. Как ненавидела, словами не передать! Меня удерживало от безудержного выплеска ненависти только присутствие Нохораи. Если бы не она, честное слово, не знаю, как бы я выдержала!
У меня уже не пытались отобрать девочку. Наоборот, предоставили все необходимое, чуть погодя принесли переносную кроватку на силовом подвесе – заказали, с опцией срочной доставки. Испугала я их на совесть. Надо думать!
Я успокаивала, обнимала, снимала последствия наркотического сна. Нохораи цеплялась за меня и рыдала, потом перестала плакать, я соорудила ей человечков из одноразовых салфеток, и мы славно поиграли в шагающих солдат. А потом Нохораи начала тереть глазенки кулачками, я взяла ее на руки и ходила с ней по клетке, пять шагов прямо, семь влево, пять – обратно… Помогла ей уснуть. Уложила в кроватку.
Села рядом. По иронии судьбы, я оказалась посередине между Лилайоном и Артемом. И если Лилайон аж заострился весь, наблюдая за мной с жадным интересом, то Артем в мою сторону даже не смотрел.
Я сама не могла взглянуть на него прямо. Не могла, не спрашивайте, почему! Но краем зрения я выхватывала то его широкие плечи, то сцепленные за спиной пальцы, то коротко стриженный затылок и свежий багровый шрам, уходящий под воротник…
Я ждала, что он заговорит со мной. Ждала, и боялась этого: как я ему отвечу, что я скажу? Но Артем молчал. А Лилайон наблюдал за нами обоими.
Невыносимо!
Через час Нохораи стало резко нехорошо. Нет, девочка даже не проснулась. Но я увидела изменения в общем состоянии ауры паранормальным зрением...
Аура – не совсем верный термин, он из древних мифов Старой Терры, но он прижился, мы, целители, им активно пользуемся. Как, скажем, используется слово "поле" для обозначения силового щита, хотя изначальное его значение – сельскохозяйственное прежде всего. Поле пшеницы, вспаханное поле, поле цветов... Сожженное поле. Я отвлеклась.
Аура – понятие более тонкое и ёмкое. Совокупность характеристик психофизической матрицы, электрической активности мозга, кирлиановский эффект и ещё ряд параметров. Всё это регистрируется паранормальным зрением. Схемы вбиваются в голову на самых первых занятиях при структурировании паранормы как медицинской. Распознавать смертельные случаи до того, как начнёт реагировать тело пациента – наша первоочередная задача.
Мне бы крик поднять, чтобы вызвали сюда моих коллег. Линду Римануой или доктора Шелёпина. Не сообразила. Испугалась, что отвлекусь и – упущу, не успею, потом же сама себе не прощу!
Справилась.
Долго сидела, закрыв глаза: так лучше всего вести непрерывную паранормальную диагностику. Держала девочку за руку и думала, сколько в неё с самого начала было вложено и сколько ещё предстоит вложить, и всё затем, чтобы она жила. Несмотря ни на что и вопреки всему.
А у кого-то из полицейских играла музыка на аудиторию, так, чтобы слышали все. "Перевал семи ветров", боже, какой звук знакомый! Сразу вспомнились события на Менлиссари, проклятые ольры, смерть Кесс... И шаги из коридора.
Я их снова слышала. Снова пряталась в операторской инженера-энерготехника, держала в руках Артёмов мини-плазмоган, а за мной – шли... Кровь бухала в виски в такт этой тяжёлой поступи.
Музыка смолкла.
Я тихонько выдохнула сквозь зубы. Легче не стало, наоборот, стало лишь хуже. Тошнило, руки дрожали, но я не имела, не имела права терять сознание, иначе сюда войдут, пока меня нет, и заберут Нохораи. Идея фикс, с которой я ничего не могла сделать. В затылок дохнуло ледяным холодом безумия.
– Принесите ей лучше кофе со стимулятором, – посоветовал полицейскому Лилайон. – Девочка на грани срыва.
Я открыла глаза и нехорошо посмотрела на стража. Да, это твой проигрыватель приказал сейчас долго жить. Но, во-первых, нечего слушать всякую гадость, во-вторых, я еле держусь, ещё немного, всему участку станет плохо, не беси меня, не беси, пожалуйста, не надо! Он внял, отошёл, вернулся через время с кофе.
