В Сашке заговорило отчаяние, но отец Анатолий вдруг положил руки ей на плечи, чувствуя, что Александра сейчас расплачется.
— Григорий, Устинья, я думаю, что Бог послал в наши края Александру Алексеевну по замыслу своему, нужно попробовать. А службу я отслужу и причащу мальца.
— Добро, пусть лечит. Все одно помрет. Одним ртом больше, одним меньше. А ты, — Григорий зыркнул на жену, — считай, что ему одна дорога — к Господу. И чтоб реветь не смела! Делайте все, что понадобится, но отслужи отец Анатолий обязательно.
Анатолий занялся своим делом, а Сашка подозвала Устинью.
— Мне нужна питьевая вода, а лучше кипяченая. Полтора литра. Столовая ложка соли и чайная сахара или меда.
— Хорошо, барышня.
— Потом принесите горилку, миску побольше, чтобы руки мыть. И миску, чтобы платок намочить можно было. Уксус тоже нужен. Никого постороннего не пускайте в дом, кроме семьи. Не ходите сюда без надобности, воздуха нужно много, и все должны мыть руки горилкой, прежде чем подходить к Николеньке и тем более когда уходят отсюда. Понятно?
— Поняла, барышня. Так, а воздух… где ж его взять?
— На улицу нам нельзя, это может быть заразно для других. Вот если бы нам в сарай какой, где дверь открыть можно настежь.
— В сарай?
— В сарай. А чем плох сарай? Сеновал, например, вполне подойдет.
— Как скажете, барышня, но чтоб больного и на сеновал…
Надежды особой у Александры не было, зато опыта с детьми у нее было предостаточно. У сестры трое, и Сашка всегда ей помогала. Она делала четырехлетнему малышу все, о чем знала. Жар Николке сбивала, постоянно поила. Анатолий был рядом и помогал. Корь в ту пору часто уносила жизни детей, особенно грудных.
— Александра Алексеевна, вам бы вздремнуть.
— Погодите, отец Анатолий, не время еще. Поправится малыш, так и посплю.
— Жар не сбивается до конца.
— А до конца и нельзя. Я должна поддерживать его так, чтобы вирус убился, потому и спать пока не могу. Но и чтоб кровь не свернулась от сильной температуры. Ох, кофе бы сейчас! — Сашка потерла лицо руками.
— Из благородных вы, Александра Алексеевна. Кофе — то ж только барин пьют.
— Ничего. Справимся без кофе. Отец Анатолий, раздобудьте мне чаю черного да крепкого.
— Раздобуду, не сомневайтесь! Я мигом! — в дверях он столкнулся с Устиньей.
— Ну, как он?
— Ничего, Устинья, лучше. Уже не бредил, говорил со мной, на вопросы отвечал. Ты вот что мне сделай. Сок нужен, морковный. И из клюквы тоже нужен. В крайнем случае, вишня или клубника подойдет. Найдешь?
— Найду барышня, найду! Вы точно лекарь!
— Да не лекарь я, просто, наверное… что-то знаю. И все.
— Санька! Мамка! — Николенька открыл глаза.
— Николенька, родной мой! — Устинья кинулась к ребенку, а у Сашки едва не выступили слезы.
— Ну, все-все, Устинья, иди принеси, что прошу. А нам пить пора.
— Опять? — дите скривилось.
— Опять. Ты ж хочешь стать пиратом?
— Хочу.
— Ну, так если не поправишься, кто ж тебя на корабль хворого такого возьмет?
— От твоей воды на двор все время хочется, а я и без того бегаю.
— Я тебе рассказывала, зачем нужно пить?
— Рассказывала.
— Потому давай пить!
— А ты про пиратов расскажешь еще?
— Расскажу, только пей.
— А кушать, Александра Алексеевна? Кушать как же? — обеспокоилась Устинья.
— Не хочу кушать!
— Молчи-ка ты! Погляди, только глаза открыл и голос подает уже супротив матери!
— Пока кушать не надо. Еще пару дней так точно. Особенно молочного нельзя. Пока мы просто много пьем, организму жидкость пополнять нужно и силы на выздоровление направить, а не на еду. Неси нам пить, Устинья!
— Благослови вас Господь, барышня! Несу!
Николке повезло, вылечила его Сашка. Через день жар спал сам по себе, но еще понадобилось время, чтобы окончательно окрепнуть.
— Александра Алексеевна, встали уже?! А я поесть вам собрала.
— Благодарю вас, матушка. Вы так обо мне заботитесь!
— А вы о нас? Вон скольким помогли, ночами не спите. Ешьте, силы восстанавливайте!
Сашка с удовольствием стала уплетать вареники с творогом, запивая вишневым компотом. На глаза навернулись слезы. Ведь совсем недавно ее вот так же кормила бабушка Александра.
— Что ж вы, Александра Алексеевна? Плакать, что ли, выдумали?
— Да так, не обращайте внимания. Грустно стало. Моя бабушка такие вареники… — Сашка запнулась, — ну, мне кажется… что вроде моя бабушка вареники такие готовила вкусные, как у вас. И вот вроде так же стояла возле меня, пока я ем. Придумалось же такое почему-то.
— Так, может, память к вам так возвращается? Вы же слышали, что фельдшер наш говорил? Он, кстати, в шинку жаловался, что мол, барышня городская хлеб у него отбирает, людей лечить повадилась.
— Ага, хлеб. Что не зайду, а он пьян. Хорош врач! Ничего не скажешь.
— Вот верно.
В хату вошел отец Анатолий.
— Доброе утро, Александра Алексеевна!
— Доброе, отец Анатолий!
— Собрал я вам всех девок, кто замуж собрался или как раз замуж вышли, кто родил только, и женщин тоже, кто на сносях. Ждут на подворье.
— Спасибо, батюшка. Спасибо вам, матушка, вкусно очень было! Идемте, отец Анатолий! — Сашка, не дожидаясь его, выскочила во двор.
— Что ж ты, батюшка, глаз с нее не сводишь, — матушка Ольга покачала головой, — молись, грешный. Душу, не ровен час, загубишь! Вижу, что по сердцу она тебе, да не для тебя, Анатолий! Чужая она, оправится и уедет. Не нашего она круга, это ж видно.
— Матушка, не переживайте! Кто б мне по сердцу ни пришелся, Господа я люблю больше. Как ему угодно будет, так пусть и будет. Мне уже пора, люди ждут!
— Даже не знаю, как начать, милые барышни… — Сашка запнулась.
— Да уж начните, как-нибудь.
— Хм… барышни! Какие мы вам барышни?
— Хроська, а ну, не груби! Фекла, побойся Бога, дочь моя. Александра Алексеевна помочь вам хочет. Слушайте ее и все выполняйте.
— Так она разве лекарь какой или кто? Или дети у нее есть, что она нас уму-разуму учить собралась? Она ж и не помнит-то ничего!
— Ефросинья! Выслушай сначала, а потом уже говори.
— Дорогие женщины, я не врач, я так думаю… но я женщина и вижу, что не так. Просто послушайте, а выполнять или нет — дело ваше. Только тогда не всегда я смогу вам помочь.
Итак, первое. Не кутайте дитя новорожденное в шерсть или в мех. Ребенку переохлаждение меньше опасно, чем перегрев. Вы все крепкие, на воздухе выросли, и дети ваши рождаются крепкими. Болезненные дети рождаются больными, бывает, но это редкость. Болезни — это совсем другой разговор. Младенцы от перегрева могут умереть, задохнуться, если накроются тряпками. В колыбели тряпок лишних чтоб и близко не было. Только пеленочка и подстилка, на которой лежит. Воздух быть должен вокруг. Тем более лето сейчас.
— А зимой?
— А зимой, если в хате натоплено, зачем дите кутать? Малыш должен лежать так, чтобы не накрылся ничем и не упал. Можно с собой класть на ночь, так и кормить легче.
— А ежели сам задушить во сне можешь?
— Положите туго свернутое связанное веревкой одеяло между собой и дитем, как валик небольшой, и не задавите. Привыкнете так через несколько месяцев и спать будете чутко.
Помните, что до четырех месяцев примерно ребенок не переворачивается и не вертится здорово. Потом же может запросто упасть и убиться.
Второе. Вы все кормите дите молоком, а значит, все, что вы едите, ест и ваш ребенок. Потому до шести месяцев никакого гороха, фасоли или кукурузы. Ну, про наливку и горилку, думаю, вы все знаете.
Если у вас вдруг мало молока, поможет чай горячий перед самым кормлением. В него можно добавить сахар и коровье молоко. Только мед не кладите, пожалуйста, он сильно аллергию вызывает. Сыпет прыщами, — уточнила Сашка, видя непонимание. — Но дело не только в прыщах, еще эти места отекают, что опасно. Отекает не только снаружи, но и внутри тела. А вот перга… пыльца цветочная, так, наоборот, с молоком помогает, но пробовать есть ее нужно, начиная по чуть-чуть. Когда молоко есть, ничего делать не нужно, а просто чаще кормить малыша.
Чай из трав тоже осторожно пить надо, пробовать понемногу. Если прошло без проблем, то можно выпить чуть больше и так до полной порции. А вдруг молока нет совсем…
— Та знаем мы! Может, кто сможет взять дите кормить или коровьим молоком поить тогда.
— Правильно. Кормилица — самый лучший вариант, но бывает, что нет поблизости кормящих женщин. Тогда коровье молоко, но лучше козье. Обязательно с молока жир снимать и разводить только кипяченой водой один к одному хотя бы. Только что рожденному малышу нельзя жирное молоко. И молоко само только кипятить, а после уже давать ребенку. Может быть, и нормально все пройдет, но может от жирного молока с желудком маяться дитя. Понос начнется и погибнет. А бывает, что ребенок коровьего молока не принимает и плохо ему. Это зависит от каждого отдельного ребенка, какой он сам по себе есть, и никто в этом не виноват.
Если вдруг жар, посылайте за мной сразу. Или же сбивайте сами. Уксуса и горилки по одной мерке и воды туда же три. И обтирать. Смесь должна быть комнатной температуры для новорожденного и ребенка до года. Ни в коем случае не ледяной! То, что можно взрослым делать, детям часто нельзя. Обтирать надо все тельце хорошо смоченным платком, кроме вот этого места, — Сашка показала на отце Анатолии, — грудь мочить нельзя и лопатки. Обтираем, ждем, пока высохнет, и сразу же снова обтираем. И так раз шесть подряд.
— А если не собьется жар?
— Это зависит от самой болезни и от организма. Если не собьется, на все воля Божья. — Сашка перекрестилась по подобию крестьян. — Младенец при температуре должен постоянно пить, хотя бы грудное молоко. Или воду, что очень сложно. Иначе маленький организм при температуре быстро зачахнет. От груди вообще не отнимать, пока не поправится. Врач не Господь Бог, жизнь не в его власти, но помочь очень часто можно вот такими простыми средствами. И я тоже не все знаю, но чем-то помогу. Обращайтесь.
— Все запомнили, бабоньки?
— Ой, да запомнили, отец Анатолий! Запомнили! Благодарствуем!
— Тогда идите, с Богом!
— Вы молодец, Александра Алексеевна, — священник улыбнулся.
— Не знаю, отец Анатолий, молодец ли, но если они послушаются, то и смертей детских меньше станет.
— Благослови тебя Господь, Александра Алексеевна!
Так дальше Сашка помогла с грудничком одной женщине, потом другой с грудным кормлением, потом вылечила двоих от отравления и научила лечить ангину и просто горло в дополнение к рекомендациям фельдшера. Благо был разгар лета, и днем Сашка бежала в луг, чтобы нарвать трав с запасом, о которых знала, и даже ободрала у своих хозяев клумбу с календулой для настойки.
С Харитиной Сашка подружилась. Они теперь часто вместе гуляли и ходили в луг. Той очень нравилась шаль Александры, без нее Сашка стеснялась ходить в своем черном цветастом сарафане с голыми плечами, потому предложила связать Харитине такую же. По ее просьбе Герасим Осипович смастерил из акации несколько вязальных крючков, и Сашка принялась за работу.
— Александра Алексеевна, я вот что подумала, — в комнату вошла матушка Ольга, — дочка моя при барыне нашей модисткой служит. Так барыня ей столько платьев своих ненужных отдает! Тут она дома целый сундук оставила. Как дите родила, так совсем перестала в них влезать. Вот, примерьте, вам в самый раз будут, мне кажется. Что ж вы все время в одном своем ходите, как сирота. Ведь вы нам не чужая.
— Благодарю вас, матушка! С удовольствием примерю, мое постирать целиком давно пора.
— Мир вашему дому!
В дверях появилась Харитина, теребя толстую русую косу и заливая улыбкой комнату.
— Здравствуй, милая! Проходи, я не буду вам мешать, дел еще полно. — Матушка удалилась к себе.
— Ты как раз вовремя! Я шаль закончила! — сообщила Сашка, а у Харитины от восторга заблестели глаза.
— Какая же она красивая! Моя? Как у всамделишной барыни! — девушка ухватила обновки и закружилась по комнате.
Сашка устало усмехнулась.
— Знаешь, я бы так хотела сестру такую, как ты! А у меня братья одни и Феклуша. Но она совсем другая и младше. — Харитина прижалась к ней, а Сашка крепко ее обняла. — Ой! Я ж чего пришла! Барыня наша тебя к себе кличет.
— Барыня?
— Ага, она самая, Хлопова. Хоть Александровка сыну ее отписана, Александру Николаевичу, но они тут сели и встали.
— И чего ей от меня надо?
— О тебе вся деревня судачит, сколько ты людей спасла. Нездоровится барыне, вот и кличут.
Сашка вздохнула:
— Ну, раз нездоровится, тогда пойдем лечить вашу барыню.
— Постой! — Харитина вынула из передника листок, сложенный вчетверо. — Это тебе.
Сашка развернула бумагу: на нее смотрел ее же портрет.
— Это… это ты, что ли? Сама нарисовала?
— Ага, тешусь иногда, — зарумянилась девка.
— Ничего себе! Вот это дорогой подарок! Спасибо! Да ты просто талант! Тебе бы учиться надо… — Сашка осеклась, понимая, что не то ляпнула.
— Да где ж там холопке и учиться, Сашка? Папка говорит, дурное это все. Девке надобно мужа хорошего и готовить вкусно, чтоб в сторону не смотрел, дети нужны. Какой там учиться!
Сашка пыталась подобрать нужные слова, и вдруг ей вспомнилась одна блогерша, которую она часто читала в последнее время. Та была женой пастора и писала христианские книги для детей и женщин.
— Знаешь, Харитина, я когда-то читала книгу, «Царствовать служа» называется.
— Григорий, Устинья, я думаю, что Бог послал в наши края Александру Алексеевну по замыслу своему, нужно попробовать. А службу я отслужу и причащу мальца.
— Добро, пусть лечит. Все одно помрет. Одним ртом больше, одним меньше. А ты, — Григорий зыркнул на жену, — считай, что ему одна дорога — к Господу. И чтоб реветь не смела! Делайте все, что понадобится, но отслужи отец Анатолий обязательно.
Анатолий занялся своим делом, а Сашка подозвала Устинью.
— Мне нужна питьевая вода, а лучше кипяченая. Полтора литра. Столовая ложка соли и чайная сахара или меда.
— Хорошо, барышня.
— Потом принесите горилку, миску побольше, чтобы руки мыть. И миску, чтобы платок намочить можно было. Уксус тоже нужен. Никого постороннего не пускайте в дом, кроме семьи. Не ходите сюда без надобности, воздуха нужно много, и все должны мыть руки горилкой, прежде чем подходить к Николеньке и тем более когда уходят отсюда. Понятно?
— Поняла, барышня. Так, а воздух… где ж его взять?
— На улицу нам нельзя, это может быть заразно для других. Вот если бы нам в сарай какой, где дверь открыть можно настежь.
— В сарай?
— В сарай. А чем плох сарай? Сеновал, например, вполне подойдет.
— Как скажете, барышня, но чтоб больного и на сеновал…
Надежды особой у Александры не было, зато опыта с детьми у нее было предостаточно. У сестры трое, и Сашка всегда ей помогала. Она делала четырехлетнему малышу все, о чем знала. Жар Николке сбивала, постоянно поила. Анатолий был рядом и помогал. Корь в ту пору часто уносила жизни детей, особенно грудных.
— Александра Алексеевна, вам бы вздремнуть.
— Погодите, отец Анатолий, не время еще. Поправится малыш, так и посплю.
— Жар не сбивается до конца.
— А до конца и нельзя. Я должна поддерживать его так, чтобы вирус убился, потому и спать пока не могу. Но и чтоб кровь не свернулась от сильной температуры. Ох, кофе бы сейчас! — Сашка потерла лицо руками.
— Из благородных вы, Александра Алексеевна. Кофе — то ж только барин пьют.
— Ничего. Справимся без кофе. Отец Анатолий, раздобудьте мне чаю черного да крепкого.
— Раздобуду, не сомневайтесь! Я мигом! — в дверях он столкнулся с Устиньей.
— Ну, как он?
— Ничего, Устинья, лучше. Уже не бредил, говорил со мной, на вопросы отвечал. Ты вот что мне сделай. Сок нужен, морковный. И из клюквы тоже нужен. В крайнем случае, вишня или клубника подойдет. Найдешь?
— Найду барышня, найду! Вы точно лекарь!
— Да не лекарь я, просто, наверное… что-то знаю. И все.
— Санька! Мамка! — Николенька открыл глаза.
— Николенька, родной мой! — Устинья кинулась к ребенку, а у Сашки едва не выступили слезы.
— Ну, все-все, Устинья, иди принеси, что прошу. А нам пить пора.
— Опять? — дите скривилось.
— Опять. Ты ж хочешь стать пиратом?
— Хочу.
— Ну, так если не поправишься, кто ж тебя на корабль хворого такого возьмет?
— От твоей воды на двор все время хочется, а я и без того бегаю.
— Я тебе рассказывала, зачем нужно пить?
— Рассказывала.
— Потому давай пить!
— А ты про пиратов расскажешь еще?
— Расскажу, только пей.
— А кушать, Александра Алексеевна? Кушать как же? — обеспокоилась Устинья.
— Не хочу кушать!
— Молчи-ка ты! Погляди, только глаза открыл и голос подает уже супротив матери!
— Пока кушать не надо. Еще пару дней так точно. Особенно молочного нельзя. Пока мы просто много пьем, организму жидкость пополнять нужно и силы на выздоровление направить, а не на еду. Неси нам пить, Устинья!
— Благослови вас Господь, барышня! Несу!
Николке повезло, вылечила его Сашка. Через день жар спал сам по себе, но еще понадобилось время, чтобы окончательно окрепнуть.
— Александра Алексеевна, встали уже?! А я поесть вам собрала.
— Благодарю вас, матушка. Вы так обо мне заботитесь!
— А вы о нас? Вон скольким помогли, ночами не спите. Ешьте, силы восстанавливайте!
Сашка с удовольствием стала уплетать вареники с творогом, запивая вишневым компотом. На глаза навернулись слезы. Ведь совсем недавно ее вот так же кормила бабушка Александра.
— Что ж вы, Александра Алексеевна? Плакать, что ли, выдумали?
— Да так, не обращайте внимания. Грустно стало. Моя бабушка такие вареники… — Сашка запнулась, — ну, мне кажется… что вроде моя бабушка вареники такие готовила вкусные, как у вас. И вот вроде так же стояла возле меня, пока я ем. Придумалось же такое почему-то.
— Так, может, память к вам так возвращается? Вы же слышали, что фельдшер наш говорил? Он, кстати, в шинку жаловался, что мол, барышня городская хлеб у него отбирает, людей лечить повадилась.
— Ага, хлеб. Что не зайду, а он пьян. Хорош врач! Ничего не скажешь.
— Вот верно.
В хату вошел отец Анатолий.
— Доброе утро, Александра Алексеевна!
— Доброе, отец Анатолий!
— Собрал я вам всех девок, кто замуж собрался или как раз замуж вышли, кто родил только, и женщин тоже, кто на сносях. Ждут на подворье.
— Спасибо, батюшка. Спасибо вам, матушка, вкусно очень было! Идемте, отец Анатолий! — Сашка, не дожидаясь его, выскочила во двор.
— Что ж ты, батюшка, глаз с нее не сводишь, — матушка Ольга покачала головой, — молись, грешный. Душу, не ровен час, загубишь! Вижу, что по сердцу она тебе, да не для тебя, Анатолий! Чужая она, оправится и уедет. Не нашего она круга, это ж видно.
— Матушка, не переживайте! Кто б мне по сердцу ни пришелся, Господа я люблю больше. Как ему угодно будет, так пусть и будет. Мне уже пора, люди ждут!
— Даже не знаю, как начать, милые барышни… — Сашка запнулась.
— Да уж начните, как-нибудь.
— Хм… барышни! Какие мы вам барышни?
— Хроська, а ну, не груби! Фекла, побойся Бога, дочь моя. Александра Алексеевна помочь вам хочет. Слушайте ее и все выполняйте.
— Так она разве лекарь какой или кто? Или дети у нее есть, что она нас уму-разуму учить собралась? Она ж и не помнит-то ничего!
— Ефросинья! Выслушай сначала, а потом уже говори.
— Дорогие женщины, я не врач, я так думаю… но я женщина и вижу, что не так. Просто послушайте, а выполнять или нет — дело ваше. Только тогда не всегда я смогу вам помочь.
Итак, первое. Не кутайте дитя новорожденное в шерсть или в мех. Ребенку переохлаждение меньше опасно, чем перегрев. Вы все крепкие, на воздухе выросли, и дети ваши рождаются крепкими. Болезненные дети рождаются больными, бывает, но это редкость. Болезни — это совсем другой разговор. Младенцы от перегрева могут умереть, задохнуться, если накроются тряпками. В колыбели тряпок лишних чтоб и близко не было. Только пеленочка и подстилка, на которой лежит. Воздух быть должен вокруг. Тем более лето сейчас.
— А зимой?
— А зимой, если в хате натоплено, зачем дите кутать? Малыш должен лежать так, чтобы не накрылся ничем и не упал. Можно с собой класть на ночь, так и кормить легче.
— А ежели сам задушить во сне можешь?
— Положите туго свернутое связанное веревкой одеяло между собой и дитем, как валик небольшой, и не задавите. Привыкнете так через несколько месяцев и спать будете чутко.
Помните, что до четырех месяцев примерно ребенок не переворачивается и не вертится здорово. Потом же может запросто упасть и убиться.
Второе. Вы все кормите дите молоком, а значит, все, что вы едите, ест и ваш ребенок. Потому до шести месяцев никакого гороха, фасоли или кукурузы. Ну, про наливку и горилку, думаю, вы все знаете.
Если у вас вдруг мало молока, поможет чай горячий перед самым кормлением. В него можно добавить сахар и коровье молоко. Только мед не кладите, пожалуйста, он сильно аллергию вызывает. Сыпет прыщами, — уточнила Сашка, видя непонимание. — Но дело не только в прыщах, еще эти места отекают, что опасно. Отекает не только снаружи, но и внутри тела. А вот перга… пыльца цветочная, так, наоборот, с молоком помогает, но пробовать есть ее нужно, начиная по чуть-чуть. Когда молоко есть, ничего делать не нужно, а просто чаще кормить малыша.
Чай из трав тоже осторожно пить надо, пробовать понемногу. Если прошло без проблем, то можно выпить чуть больше и так до полной порции. А вдруг молока нет совсем…
— Та знаем мы! Может, кто сможет взять дите кормить или коровьим молоком поить тогда.
— Правильно. Кормилица — самый лучший вариант, но бывает, что нет поблизости кормящих женщин. Тогда коровье молоко, но лучше козье. Обязательно с молока жир снимать и разводить только кипяченой водой один к одному хотя бы. Только что рожденному малышу нельзя жирное молоко. И молоко само только кипятить, а после уже давать ребенку. Может быть, и нормально все пройдет, но может от жирного молока с желудком маяться дитя. Понос начнется и погибнет. А бывает, что ребенок коровьего молока не принимает и плохо ему. Это зависит от каждого отдельного ребенка, какой он сам по себе есть, и никто в этом не виноват.
Если вдруг жар, посылайте за мной сразу. Или же сбивайте сами. Уксуса и горилки по одной мерке и воды туда же три. И обтирать. Смесь должна быть комнатной температуры для новорожденного и ребенка до года. Ни в коем случае не ледяной! То, что можно взрослым делать, детям часто нельзя. Обтирать надо все тельце хорошо смоченным платком, кроме вот этого места, — Сашка показала на отце Анатолии, — грудь мочить нельзя и лопатки. Обтираем, ждем, пока высохнет, и сразу же снова обтираем. И так раз шесть подряд.
— А если не собьется жар?
— Это зависит от самой болезни и от организма. Если не собьется, на все воля Божья. — Сашка перекрестилась по подобию крестьян. — Младенец при температуре должен постоянно пить, хотя бы грудное молоко. Или воду, что очень сложно. Иначе маленький организм при температуре быстро зачахнет. От груди вообще не отнимать, пока не поправится. Врач не Господь Бог, жизнь не в его власти, но помочь очень часто можно вот такими простыми средствами. И я тоже не все знаю, но чем-то помогу. Обращайтесь.
— Все запомнили, бабоньки?
— Ой, да запомнили, отец Анатолий! Запомнили! Благодарствуем!
— Тогда идите, с Богом!
— Вы молодец, Александра Алексеевна, — священник улыбнулся.
— Не знаю, отец Анатолий, молодец ли, но если они послушаются, то и смертей детских меньше станет.
— Благослови тебя Господь, Александра Алексеевна!
Так дальше Сашка помогла с грудничком одной женщине, потом другой с грудным кормлением, потом вылечила двоих от отравления и научила лечить ангину и просто горло в дополнение к рекомендациям фельдшера. Благо был разгар лета, и днем Сашка бежала в луг, чтобы нарвать трав с запасом, о которых знала, и даже ободрала у своих хозяев клумбу с календулой для настойки.
С Харитиной Сашка подружилась. Они теперь часто вместе гуляли и ходили в луг. Той очень нравилась шаль Александры, без нее Сашка стеснялась ходить в своем черном цветастом сарафане с голыми плечами, потому предложила связать Харитине такую же. По ее просьбе Герасим Осипович смастерил из акации несколько вязальных крючков, и Сашка принялась за работу.
— Александра Алексеевна, я вот что подумала, — в комнату вошла матушка Ольга, — дочка моя при барыне нашей модисткой служит. Так барыня ей столько платьев своих ненужных отдает! Тут она дома целый сундук оставила. Как дите родила, так совсем перестала в них влезать. Вот, примерьте, вам в самый раз будут, мне кажется. Что ж вы все время в одном своем ходите, как сирота. Ведь вы нам не чужая.
— Благодарю вас, матушка! С удовольствием примерю, мое постирать целиком давно пора.
— Мир вашему дому!
В дверях появилась Харитина, теребя толстую русую косу и заливая улыбкой комнату.
— Здравствуй, милая! Проходи, я не буду вам мешать, дел еще полно. — Матушка удалилась к себе.
— Ты как раз вовремя! Я шаль закончила! — сообщила Сашка, а у Харитины от восторга заблестели глаза.
— Какая же она красивая! Моя? Как у всамделишной барыни! — девушка ухватила обновки и закружилась по комнате.
Сашка устало усмехнулась.
— Знаешь, я бы так хотела сестру такую, как ты! А у меня братья одни и Феклуша. Но она совсем другая и младше. — Харитина прижалась к ней, а Сашка крепко ее обняла. — Ой! Я ж чего пришла! Барыня наша тебя к себе кличет.
— Барыня?
— Ага, она самая, Хлопова. Хоть Александровка сыну ее отписана, Александру Николаевичу, но они тут сели и встали.
— И чего ей от меня надо?
— О тебе вся деревня судачит, сколько ты людей спасла. Нездоровится барыне, вот и кличут.
Сашка вздохнула:
— Ну, раз нездоровится, тогда пойдем лечить вашу барыню.
— Постой! — Харитина вынула из передника листок, сложенный вчетверо. — Это тебе.
Сашка развернула бумагу: на нее смотрел ее же портрет.
— Это… это ты, что ли? Сама нарисовала?
— Ага, тешусь иногда, — зарумянилась девка.
— Ничего себе! Вот это дорогой подарок! Спасибо! Да ты просто талант! Тебе бы учиться надо… — Сашка осеклась, понимая, что не то ляпнула.
— Да где ж там холопке и учиться, Сашка? Папка говорит, дурное это все. Девке надобно мужа хорошего и готовить вкусно, чтоб в сторону не смотрел, дети нужны. Какой там учиться!
Сашка пыталась подобрать нужные слова, и вдруг ей вспомнилась одна блогерша, которую она часто читала в последнее время. Та была женой пастора и писала христианские книги для детей и женщин.
— Знаешь, Харитина, я когда-то читала книгу, «Царствовать служа» называется.
