Вперёд, и с песнями!
или
Мерцающая сказка
«В некотором царстве, в некотором государстве...»
Нет, не так. И банально, и просто идейно неправильно. Откуда у нас царство? Лучше
«Однажды, давным-давно...»
Стоп, опять ерунда. Это пять-то лет «давным-давно»?! Бред. Хотя... Если сему творению суждено будет прославиться в веках и намного пережить своего скромного автора, почему бы и нет? Нет... Всё равно как-то «квадратно».
Может, попроще? Что-то вроде
«История эта началась в один из прекрасных тёплых дней, в самый разгар весны, когда...»
БАБАХ!!!
Ведро.
- Аа!! Ыы!!
Мир.
- Рряу! Шшш!..
Бряк, бряк, бряк... Топ-топ... Ды-дыщ!!
- Убери от меня Этого!! Не могу больше!!!
Я со вздохом убираю свою красивую ручку и не менее красивую, всё ещё девственно-чистую тетрадку в ящик стола. С этим дурдомом мне никогда не написать свой бессмертный шедевр. Не хватит ни времени, ни нервов... Впрочем, какой там шедевр! Просто захотелось подробно, для истории описать кое-какие имевшие место события, а то за делами-заботами скоро не упомнишь и половины того, что тогда случилось. А так хочется оставить после себя что-то, кроме «Этого». Точнее, «Этих»...
На меня, не мигая, смотрят огромные жёлто-зелёные глаза с едва заметными вертикальными зрачками.
- Ну, сделай же что-нибудь!!
Всегда одно и то же. И нет этому конца...
Киваю, встаю, медленно иду к двери. Оглядываюсь – и обрадованно поднимаю кверху указательный палец.
- О, идея! С тебя-то мы и начнём!
- 1 -
Змеюн в очередной раз почесал когтем упитанный левый бок. Потом – не менее упитанный правый. Клацнул зубами в миллиметре от вредной неуловимой блошки, но снова потерпел поражение и вынужден был временно оставить вражину в покое – не до неё сейчас. Были у кота дела и поважнее: к примеру, он сообразил, что за своими творческими размышлениями уже почти пропустил обед. Больше всего Змеюн любил свеженькое, только что из-под коровы молоко, чем жирнее, тем лучше. Но полуденная дойка уже прошла, молоко разлито по бидонам и надёжно упрятано в ледники, а пить холодное – ещё чего! Здоровое горло всё ж таки его основной рабочий инструмент. Теперь главное – не прозевать вечернюю дойку, а сейчас вполне можно будет заявиться... ну, хоть к Веське. У неё, правда, из еды в основном всякие травки-муравки, сырые, варёные и всякого другого приготовления. Как-никак, местная знахарка, ей по рангу положено! Но и мясцо какое-нибудь наверняка найдётся...
Приняв решение, Змеюн вразвалочку зашагал на дальний край деревни, где несколько особняком стоял домик знахарки. Встречные люди уже не провожали его удивлёнными взглядами – за неделю привыкли. Ну, кот, ну, здоровущий, ну, ходит на задних лапах и разговаривает в придачу... Что ж, в их края и не такие чуда заносило, один Призрак Коммунизма в прошлом году чего стоил! Еле выгнали заразу... А кот-переросток оказался вполне себе мирным и дружелюбным. Мышей, правда, не ловил принципиально и пожрать был вовсе не дурак, но зато рассказывал местной ребятне такие чудесные сказки, что и взрослые заслушивались. Про незнакомые миры и манящие звёзды, про волшебных животных и древние клады, про людей – разных, злых и добрых, да и не только про людей. В Борюсиках, помимо них, жили ещё потомки драконов, две семьи эльфов и довольно солидная гоблинская община, стало быть, в сказках нужно было упомянуть и их, иначе обидятся. Ой, да какие проблемы! На память и фантазию Змеюн ещё никогда не жаловался, поэтому без труда задействовал в своих рассказах одновременно какое-нибудь говорящее Дерево, Близнецов – прародителей гномов, жуткого Чёрного Властелина со странным именем Вандермотор и, до кучи, основателя здешнего поселения, легендарного пьяницу Борюсика. Который в финале неизменно всех побеждал или, по крайней мере, совершал выдающийся поступок вроде женитьбы на самой страшненькой девушке мира, которая под влиянием неназываемого волшебного напитка вдруг превращалась в красавицу из красавиц. А что, такое тоже вполне бывает...
Вообще, если откровенно, в их Мерцающем может быть абсолютно ВСЁ. На то он и Мерцающий. Правда, некоторые остряки предпочитают называть собственный мир «Винегрет» или «Чёрти-что и с боку бантик», но и эти определения очень недалеки от истины. Сам Змеюн, как местный уроженец, знал о других временах-пространствах только по рассказам и книгам, зато благодаря своему любопытству и бродячему образу жизни знал очень многое. Так, было очевидно, что названию своему их мир был обязан повсеместным наличием «мерцающих дыр» или, в простонародье, «мерцалок». Небольшие радужные пятна, неравномерно раскиданные по поверхности земли, они не представляли собой ничего интересного или опасного, помимо тех редких случаев, когда становились активными. Это могло произойти в любой момент – пятно на глазах расширялось, начинало пульсировать и переливаться, а потом – рраз! – и выкидывало на поверхность новую жертву. Это мог быть кто угодно, начиная от «классического» землянина любого возраста, пола и расы до порой совершенно немыслимых существ вроде мохнатокрылых бородавчиков из тринадцатой системы Громма. Такая вот у Мерцающего своеобразная природа: не умея создавать свои собственные формы жизни, он просто-напросто «ворует» их из других миров. Его мерцалки способны проникнуть куда угодно, хоть в самое закрытое место, и, выбрав подходящую (или первую попавшуюся – системы, понятно, достоверно не знал никто) жертву, мгновенно затягивают её в себя, чтобы аккуратно «выплюнуть» уже на своей новой родине. Помимо разумных существ, мерцалки иной раз хватали животных, растения и бытовые предметы. Некоторые из них даже оказывались волшебными (естественно, миры-то разные бывают!) В тех же Борюсиках есть выращенное из «чудесного огрызка» огромное дерево с сочными и питательными плодами, которые вызревают круглый год и, будучи сорванными, практически не портятся. То-то подспорье в дальней дороге! Да и с соседями обменяться не грех – в других селениях свои диковинки имеются.
Несмотря на вынужденную «негуманность» способа добычи жителей, Мерцающий будто старался загладить свою вину и предоставлял уворованному полную свободу действий. На единственном материке царствовал мягкий приятный климат, земли были исключительно плодородными, а население - по естественным причинам – вполне дружелюбным. Существовали, конечно, и более обособленные общины старожилов, но в целом каждый новый пришелец волен был селиться там, где ему вздумается. Государств в политическом смысле слова не имелось, всеобщего правительства или монарха – тем более. Население жило в основном в многочисленных деревнях, некоторые предпочитали города (их на Мерцающем было аж пять штук). И, наконец, существовали разного рода «перекати-поле», странствующие певцы, сказители, исследователи и прочий любопытный народ, к которому относил себя и знаменитый в узких кругах кот Змеюн.
Бродячая жизнь за несколько лет ему нисколько не прискучила. А что – края у них богатые, народ щедрый, и каждый день можно узнать что-нибудь новенькое, интересное. До чужих рассказов Змеюн был даже более жаден, чем до блюдца свежих сливок. Запомнить и художественно переработать историю, вплести, если надо, во что-то большее – и полноценная длинная сказка готова. А где интересная сказка – там те же сливки от благодарных слушателей. И всем хорошо!
...Несколько откормленных гусей преградили дорогу щуплому эльфийскому мальчонке и теперь злорадно шипели, вытягивая шеи:
- Боишшся?? Боишшся!!
Эльфёнок боялся. Неловко переступал босыми ногами и уже начал шмыгать носом, когда Змеюн неслышно приблизился и встал за обидчиками, скрестив лапы на груди.
- Кхм.
Гуси, как один, подскочили и при виде сурового кота ударились в неконтролируемую панику. Миг – и растрёпанный истерически гогочущий ком уже растаял на другом конце деревни.
Мальчишка с длинным выдохом сел на землю, и кот, проходя мимо, потрепал его по лохматой белобрысой макушке.
- Будут ещё пугать, скажи – мне пожалуешься!
- Ага. Спа... Спасибо, - наконец, выговорил эльфёнок. – Здорово вы их!
- Да ладно, чего там!
Змеюн небрежно отмахнулся и направился было дальше.
- А почему они так испугались-то? – догнал его закономерный вопрос.
Кот нехотя обернулся.
- Почему-почему. Много будешь знать, скоро... упс, это не про эльфов... Короче, не важно.
- А я и так знаю, мне старший брат сказал, а ему дед Пихтун из Ручьёв, а тот сам видел! – заявил эльфёнок. – Вы шипите круче их! Как этот... как его... Большой Змей!
- Великий Змей, - со вздохом поправил кот. – И что?
- А правда, что от этого можно оглохнуть, а ещё у вас глаза в темноте светятся, как два прожектора?
- Ну, правда.
- А можно...
- Нельзя! – рассердился кот. – Ты сначала гусей перестань бояться, а уж потом ко мне приставай. А то ещё...
- Что ещё?
- Описаешься со страху! – фыркнул кот и зашагал быстрее, оставив позади обиженного таким предположением мальчишку.
Не так уж он и далёк от истины, между прочим! Были в жизни Змеюна пара таких эпизодов... Надо ведь понимать, что такое имя не зря мамашей дадено!
...Очередной серо-полосатый отпрыск знаменитого кота Баюна, известнейшего сказителя и автора кучи литературных трудов, родился и рос вполне заурядным, пока в один прекрасный день здорово не напугался. Огромная, оглушительно шипящая змея словно из ниоткуда возникла перед задремавшим на солнышке котёнком. Страшная кожистая голова с раззявленной пастью стремительно приблизилась... Дальше он ничего не помнил. Очнулся уже на руках у матери, от которой заметно разило валериановым корнем. Куда исчезла та змея, почему оставила его в живых? Родители на его робкие вопросы не отвечали, хмурились. Вскоре он случайно подслушал их разговор – и неожиданно для себя выяснил, что напал на него ни кто иной, как один из потомков Великого Змея, почти позабытого ныне божества, которому поклонялось немногочисленное племя живущих где-то на юге кобрян. Странные полулюди-полузмеи, они стремительно вымирали. В отличие от других «попаданцев», которые, несмотря на внешние различия, были совместимы между собой и прекрасно размножались, эта немногочисленная раса могла скрещиваться исключительно с себе подобными. А поскольку новых кобрян на Мерцающем давным-давно не появлялось, они были обречены. Злость на несправедливую судьбу заставила кучку оставшихся кобрян провести какой-то магический обряд, в результате которого они окончательно превратились в огромных змей. Страшные, агрессивные, они расползлись по всему Мерцающему и жалили, кусали своими ядовитыми зубами всех без разбору. Убить их было трудно – такая задача оказалась под силу только опытным колдунам определённой специализации. Но Змеюну, как вскоре прозвали котёнка, это неожиданно удалось, каким образом – неизвестно. Родители нашли рядом с сыном уже мёртвую гигантскую змею. С тех пор на кончике его хвоста красуются два круглых симметричных пятнышка, глаза ярко светятся в темноте, хоть книжку читай, а сам кот в моменты сильного испуга или злости так оглушительно, совсем по-змеиному, шипит, что у всех мороз по коже... В остальном же Змеюн был вполне себе обычным, в меру интеллигентным, в меру самолюбивым котом-сказителем.
Неспеша, вразвалочку, подошёл Змеюн к маленькому, чуть скособоченному домику знахарки, стукнул пару раз когтем о косяк и потянул на себя скрипучую дверь. Здесь было хорошо, прохладно, вкусно пахло сухими травами и - о! - наисвежайшим курником. Это он удачно зашёл!
- Доброго дня, хозяюшка! – ласково пропел Змеюн, не сводя глаз с накрытого полотенцем большого блюда посреди стола.
- И тебе, котик!
Из-за занавески, делившей комнату на столовую и спальню, выглянула переплетающая косу знахарка. Змеюн украдкой вздохнул: такое обращение не очень-то ему нравилось, но ради пирога он был готов благородно промолчать. Впрочем, помимо своих кулинарных талантов, хозяйка была ему и просто (по-человечески?) симпатична. Приветливая, улыбчивая, готовая по первой же просьбе прийти на помощь – будь то угостить голодного «котика» или бежать среди ночи к внезапно захворавшему ребёнку. Не то, что её предшественница, вредная старая карга, которая за свои отвары даже молоко брезговала брать – только сливки. А эта и за «просто так» не откажет... Потому и любят её в деревне, и уважают, несмотря на возраст. Молодая ещё совсем девка, двадцать пять всего, а такая умница! Студентка-медик, с детства в травах разбирается – словом, народ бурно обрадовался, когда очередная мерцалка выплюнула недалеко от их деревни почти дипломированного специалиста. Уговорили остаться, заселили в пустующий ныне домик прежней знахарки, помогли с ремонтом и обустройством... Сейчас, год спустя, девушка уже чувствовала себя в Борюсиках своей и была вполне довольна жизнью.
- Как дела, как здоровьичко, любезная госпожичка? – светски осведомился Змеюн, кося глазом на стол.
Знахарка весело фыркнула – разгадать причину появления гостя не составило особого труда. Не заставляя кота долее нервничать, она шустро достала расписную глиняную кружку – для себя и глубокое блюдце – для сказителя, наполнила первую душистым травяным взваром, а второе молоком, и принялась резать пирог.
- Вот, не побрезгуй, угостись, пока тёплый.
- Благодарствую!
Змеюн не заставил себя упрашивать и живенько вскарабкался на высокий табурет. Ел он, кстати, не чета некоторым людям – неторопливо, аккуратно, не хлюпал молоком и не раскидывал крошки, чем в очередной раз умилил хозяйку. Неспешную интеллектуальную беседу вскоре прервал приглушённый расстоянием скрип рассохшейся уличной калитки.
- Шагов не слышно, - констатировал Змеюн. – Стало быть, женишок твой, Веся, припё... пожаловал.
Девушка снова фыркнула и встала достать ещё одну кружку. Её смешила и немного удивляла взаимная неприязнь, которую испытывали друг к другу странствующий сказитель и Ари. Причём неприязнь эта возникла буквально с первого взгляда. Остальные жители Борюсиков встретили кота с различной степенью энтузиазма, но вполне благосклонно, и только Арвиэль сразу как-то напрягся и высказался в том духе, что «не пойти ли уважаемому в другую деревню, тут все работают, сказочки слушать некогда». Змеюн предпочёл проигнорировать этот тонкий намёк и остался. Неделя уже к концу подходит, а «этот жирный серый бездельник и не думает уходить, бродит везде, мешается, а к Весе и вовсе зачастил, и что только ему надо, толстопузому...» Змеюн, конечно, был в курсе такого отношения со стороны молодого эльфа, но предпочитал не обращать на это внимания, хотя эпитеты насчёт фигуры воспринимал болезненно. Ну, что он может сделать, если у него конституция такая?! И наследственность. Этот белобрысый дохляк ещё родителей его не видел, вот там вообще непонятно, где длина, где ширина. А он, Змеюн, и так себя сдерживает, чуть не постится...
Дверь между тем отворилась, и в дом шагнул высокий светловолосый парень. Его красивое тонкое лицо при виде хозяйки осветилось восторженной улыбкой (Веся, как обычно, смутилась и покраснела). Потом был замечен невозмутимо восседающий за столом Змеюн, и парень заметно скривился.
или
Мерцающая сказка
«В некотором царстве, в некотором государстве...»
Нет, не так. И банально, и просто идейно неправильно. Откуда у нас царство? Лучше
«Однажды, давным-давно...»
Стоп, опять ерунда. Это пять-то лет «давным-давно»?! Бред. Хотя... Если сему творению суждено будет прославиться в веках и намного пережить своего скромного автора, почему бы и нет? Нет... Всё равно как-то «квадратно».
Может, попроще? Что-то вроде
«История эта началась в один из прекрасных тёплых дней, в самый разгар весны, когда...»
БАБАХ!!!
Ведро.
- Аа!! Ыы!!
Мир.
- Рряу! Шшш!..
Бряк, бряк, бряк... Топ-топ... Ды-дыщ!!
- Убери от меня Этого!! Не могу больше!!!
Я со вздохом убираю свою красивую ручку и не менее красивую, всё ещё девственно-чистую тетрадку в ящик стола. С этим дурдомом мне никогда не написать свой бессмертный шедевр. Не хватит ни времени, ни нервов... Впрочем, какой там шедевр! Просто захотелось подробно, для истории описать кое-какие имевшие место события, а то за делами-заботами скоро не упомнишь и половины того, что тогда случилось. А так хочется оставить после себя что-то, кроме «Этого». Точнее, «Этих»...
На меня, не мигая, смотрят огромные жёлто-зелёные глаза с едва заметными вертикальными зрачками.
- Ну, сделай же что-нибудь!!
Всегда одно и то же. И нет этому конца...
Киваю, встаю, медленно иду к двери. Оглядываюсь – и обрадованно поднимаю кверху указательный палец.
- О, идея! С тебя-то мы и начнём!
- 1 -
Змеюн в очередной раз почесал когтем упитанный левый бок. Потом – не менее упитанный правый. Клацнул зубами в миллиметре от вредной неуловимой блошки, но снова потерпел поражение и вынужден был временно оставить вражину в покое – не до неё сейчас. Были у кота дела и поважнее: к примеру, он сообразил, что за своими творческими размышлениями уже почти пропустил обед. Больше всего Змеюн любил свеженькое, только что из-под коровы молоко, чем жирнее, тем лучше. Но полуденная дойка уже прошла, молоко разлито по бидонам и надёжно упрятано в ледники, а пить холодное – ещё чего! Здоровое горло всё ж таки его основной рабочий инструмент. Теперь главное – не прозевать вечернюю дойку, а сейчас вполне можно будет заявиться... ну, хоть к Веське. У неё, правда, из еды в основном всякие травки-муравки, сырые, варёные и всякого другого приготовления. Как-никак, местная знахарка, ей по рангу положено! Но и мясцо какое-нибудь наверняка найдётся...
Приняв решение, Змеюн вразвалочку зашагал на дальний край деревни, где несколько особняком стоял домик знахарки. Встречные люди уже не провожали его удивлёнными взглядами – за неделю привыкли. Ну, кот, ну, здоровущий, ну, ходит на задних лапах и разговаривает в придачу... Что ж, в их края и не такие чуда заносило, один Призрак Коммунизма в прошлом году чего стоил! Еле выгнали заразу... А кот-переросток оказался вполне себе мирным и дружелюбным. Мышей, правда, не ловил принципиально и пожрать был вовсе не дурак, но зато рассказывал местной ребятне такие чудесные сказки, что и взрослые заслушивались. Про незнакомые миры и манящие звёзды, про волшебных животных и древние клады, про людей – разных, злых и добрых, да и не только про людей. В Борюсиках, помимо них, жили ещё потомки драконов, две семьи эльфов и довольно солидная гоблинская община, стало быть, в сказках нужно было упомянуть и их, иначе обидятся. Ой, да какие проблемы! На память и фантазию Змеюн ещё никогда не жаловался, поэтому без труда задействовал в своих рассказах одновременно какое-нибудь говорящее Дерево, Близнецов – прародителей гномов, жуткого Чёрного Властелина со странным именем Вандермотор и, до кучи, основателя здешнего поселения, легендарного пьяницу Борюсика. Который в финале неизменно всех побеждал или, по крайней мере, совершал выдающийся поступок вроде женитьбы на самой страшненькой девушке мира, которая под влиянием неназываемого волшебного напитка вдруг превращалась в красавицу из красавиц. А что, такое тоже вполне бывает...
Вообще, если откровенно, в их Мерцающем может быть абсолютно ВСЁ. На то он и Мерцающий. Правда, некоторые остряки предпочитают называть собственный мир «Винегрет» или «Чёрти-что и с боку бантик», но и эти определения очень недалеки от истины. Сам Змеюн, как местный уроженец, знал о других временах-пространствах только по рассказам и книгам, зато благодаря своему любопытству и бродячему образу жизни знал очень многое. Так, было очевидно, что названию своему их мир был обязан повсеместным наличием «мерцающих дыр» или, в простонародье, «мерцалок». Небольшие радужные пятна, неравномерно раскиданные по поверхности земли, они не представляли собой ничего интересного или опасного, помимо тех редких случаев, когда становились активными. Это могло произойти в любой момент – пятно на глазах расширялось, начинало пульсировать и переливаться, а потом – рраз! – и выкидывало на поверхность новую жертву. Это мог быть кто угодно, начиная от «классического» землянина любого возраста, пола и расы до порой совершенно немыслимых существ вроде мохнатокрылых бородавчиков из тринадцатой системы Громма. Такая вот у Мерцающего своеобразная природа: не умея создавать свои собственные формы жизни, он просто-напросто «ворует» их из других миров. Его мерцалки способны проникнуть куда угодно, хоть в самое закрытое место, и, выбрав подходящую (или первую попавшуюся – системы, понятно, достоверно не знал никто) жертву, мгновенно затягивают её в себя, чтобы аккуратно «выплюнуть» уже на своей новой родине. Помимо разумных существ, мерцалки иной раз хватали животных, растения и бытовые предметы. Некоторые из них даже оказывались волшебными (естественно, миры-то разные бывают!) В тех же Борюсиках есть выращенное из «чудесного огрызка» огромное дерево с сочными и питательными плодами, которые вызревают круглый год и, будучи сорванными, практически не портятся. То-то подспорье в дальней дороге! Да и с соседями обменяться не грех – в других селениях свои диковинки имеются.
Несмотря на вынужденную «негуманность» способа добычи жителей, Мерцающий будто старался загладить свою вину и предоставлял уворованному полную свободу действий. На единственном материке царствовал мягкий приятный климат, земли были исключительно плодородными, а население - по естественным причинам – вполне дружелюбным. Существовали, конечно, и более обособленные общины старожилов, но в целом каждый новый пришелец волен был селиться там, где ему вздумается. Государств в политическом смысле слова не имелось, всеобщего правительства или монарха – тем более. Население жило в основном в многочисленных деревнях, некоторые предпочитали города (их на Мерцающем было аж пять штук). И, наконец, существовали разного рода «перекати-поле», странствующие певцы, сказители, исследователи и прочий любопытный народ, к которому относил себя и знаменитый в узких кругах кот Змеюн.
Бродячая жизнь за несколько лет ему нисколько не прискучила. А что – края у них богатые, народ щедрый, и каждый день можно узнать что-нибудь новенькое, интересное. До чужих рассказов Змеюн был даже более жаден, чем до блюдца свежих сливок. Запомнить и художественно переработать историю, вплести, если надо, во что-то большее – и полноценная длинная сказка готова. А где интересная сказка – там те же сливки от благодарных слушателей. И всем хорошо!
...Несколько откормленных гусей преградили дорогу щуплому эльфийскому мальчонке и теперь злорадно шипели, вытягивая шеи:
- Боишшся?? Боишшся!!
Эльфёнок боялся. Неловко переступал босыми ногами и уже начал шмыгать носом, когда Змеюн неслышно приблизился и встал за обидчиками, скрестив лапы на груди.
- Кхм.
Гуси, как один, подскочили и при виде сурового кота ударились в неконтролируемую панику. Миг – и растрёпанный истерически гогочущий ком уже растаял на другом конце деревни.
Мальчишка с длинным выдохом сел на землю, и кот, проходя мимо, потрепал его по лохматой белобрысой макушке.
- Будут ещё пугать, скажи – мне пожалуешься!
- Ага. Спа... Спасибо, - наконец, выговорил эльфёнок. – Здорово вы их!
- Да ладно, чего там!
Змеюн небрежно отмахнулся и направился было дальше.
- А почему они так испугались-то? – догнал его закономерный вопрос.
Кот нехотя обернулся.
- Почему-почему. Много будешь знать, скоро... упс, это не про эльфов... Короче, не важно.
- А я и так знаю, мне старший брат сказал, а ему дед Пихтун из Ручьёв, а тот сам видел! – заявил эльфёнок. – Вы шипите круче их! Как этот... как его... Большой Змей!
- Великий Змей, - со вздохом поправил кот. – И что?
- А правда, что от этого можно оглохнуть, а ещё у вас глаза в темноте светятся, как два прожектора?
- Ну, правда.
- А можно...
- Нельзя! – рассердился кот. – Ты сначала гусей перестань бояться, а уж потом ко мне приставай. А то ещё...
- Что ещё?
- Описаешься со страху! – фыркнул кот и зашагал быстрее, оставив позади обиженного таким предположением мальчишку.
Не так уж он и далёк от истины, между прочим! Были в жизни Змеюна пара таких эпизодов... Надо ведь понимать, что такое имя не зря мамашей дадено!
...Очередной серо-полосатый отпрыск знаменитого кота Баюна, известнейшего сказителя и автора кучи литературных трудов, родился и рос вполне заурядным, пока в один прекрасный день здорово не напугался. Огромная, оглушительно шипящая змея словно из ниоткуда возникла перед задремавшим на солнышке котёнком. Страшная кожистая голова с раззявленной пастью стремительно приблизилась... Дальше он ничего не помнил. Очнулся уже на руках у матери, от которой заметно разило валериановым корнем. Куда исчезла та змея, почему оставила его в живых? Родители на его робкие вопросы не отвечали, хмурились. Вскоре он случайно подслушал их разговор – и неожиданно для себя выяснил, что напал на него ни кто иной, как один из потомков Великого Змея, почти позабытого ныне божества, которому поклонялось немногочисленное племя живущих где-то на юге кобрян. Странные полулюди-полузмеи, они стремительно вымирали. В отличие от других «попаданцев», которые, несмотря на внешние различия, были совместимы между собой и прекрасно размножались, эта немногочисленная раса могла скрещиваться исключительно с себе подобными. А поскольку новых кобрян на Мерцающем давным-давно не появлялось, они были обречены. Злость на несправедливую судьбу заставила кучку оставшихся кобрян провести какой-то магический обряд, в результате которого они окончательно превратились в огромных змей. Страшные, агрессивные, они расползлись по всему Мерцающему и жалили, кусали своими ядовитыми зубами всех без разбору. Убить их было трудно – такая задача оказалась под силу только опытным колдунам определённой специализации. Но Змеюну, как вскоре прозвали котёнка, это неожиданно удалось, каким образом – неизвестно. Родители нашли рядом с сыном уже мёртвую гигантскую змею. С тех пор на кончике его хвоста красуются два круглых симметричных пятнышка, глаза ярко светятся в темноте, хоть книжку читай, а сам кот в моменты сильного испуга или злости так оглушительно, совсем по-змеиному, шипит, что у всех мороз по коже... В остальном же Змеюн был вполне себе обычным, в меру интеллигентным, в меру самолюбивым котом-сказителем.
Неспеша, вразвалочку, подошёл Змеюн к маленькому, чуть скособоченному домику знахарки, стукнул пару раз когтем о косяк и потянул на себя скрипучую дверь. Здесь было хорошо, прохладно, вкусно пахло сухими травами и - о! - наисвежайшим курником. Это он удачно зашёл!
- Доброго дня, хозяюшка! – ласково пропел Змеюн, не сводя глаз с накрытого полотенцем большого блюда посреди стола.
- И тебе, котик!
Из-за занавески, делившей комнату на столовую и спальню, выглянула переплетающая косу знахарка. Змеюн украдкой вздохнул: такое обращение не очень-то ему нравилось, но ради пирога он был готов благородно промолчать. Впрочем, помимо своих кулинарных талантов, хозяйка была ему и просто (по-человечески?) симпатична. Приветливая, улыбчивая, готовая по первой же просьбе прийти на помощь – будь то угостить голодного «котика» или бежать среди ночи к внезапно захворавшему ребёнку. Не то, что её предшественница, вредная старая карга, которая за свои отвары даже молоко брезговала брать – только сливки. А эта и за «просто так» не откажет... Потому и любят её в деревне, и уважают, несмотря на возраст. Молодая ещё совсем девка, двадцать пять всего, а такая умница! Студентка-медик, с детства в травах разбирается – словом, народ бурно обрадовался, когда очередная мерцалка выплюнула недалеко от их деревни почти дипломированного специалиста. Уговорили остаться, заселили в пустующий ныне домик прежней знахарки, помогли с ремонтом и обустройством... Сейчас, год спустя, девушка уже чувствовала себя в Борюсиках своей и была вполне довольна жизнью.
- Как дела, как здоровьичко, любезная госпожичка? – светски осведомился Змеюн, кося глазом на стол.
Знахарка весело фыркнула – разгадать причину появления гостя не составило особого труда. Не заставляя кота долее нервничать, она шустро достала расписную глиняную кружку – для себя и глубокое блюдце – для сказителя, наполнила первую душистым травяным взваром, а второе молоком, и принялась резать пирог.
- Вот, не побрезгуй, угостись, пока тёплый.
- Благодарствую!
Змеюн не заставил себя упрашивать и живенько вскарабкался на высокий табурет. Ел он, кстати, не чета некоторым людям – неторопливо, аккуратно, не хлюпал молоком и не раскидывал крошки, чем в очередной раз умилил хозяйку. Неспешную интеллектуальную беседу вскоре прервал приглушённый расстоянием скрип рассохшейся уличной калитки.
- Шагов не слышно, - констатировал Змеюн. – Стало быть, женишок твой, Веся, припё... пожаловал.
Девушка снова фыркнула и встала достать ещё одну кружку. Её смешила и немного удивляла взаимная неприязнь, которую испытывали друг к другу странствующий сказитель и Ари. Причём неприязнь эта возникла буквально с первого взгляда. Остальные жители Борюсиков встретили кота с различной степенью энтузиазма, но вполне благосклонно, и только Арвиэль сразу как-то напрягся и высказался в том духе, что «не пойти ли уважаемому в другую деревню, тут все работают, сказочки слушать некогда». Змеюн предпочёл проигнорировать этот тонкий намёк и остался. Неделя уже к концу подходит, а «этот жирный серый бездельник и не думает уходить, бродит везде, мешается, а к Весе и вовсе зачастил, и что только ему надо, толстопузому...» Змеюн, конечно, был в курсе такого отношения со стороны молодого эльфа, но предпочитал не обращать на это внимания, хотя эпитеты насчёт фигуры воспринимал болезненно. Ну, что он может сделать, если у него конституция такая?! И наследственность. Этот белобрысый дохляк ещё родителей его не видел, вот там вообще непонятно, где длина, где ширина. А он, Змеюн, и так себя сдерживает, чуть не постится...
Дверь между тем отворилась, и в дом шагнул высокий светловолосый парень. Его красивое тонкое лицо при виде хозяйки осветилось восторженной улыбкой (Веся, как обычно, смутилась и покраснела). Потом был замечен невозмутимо восседающий за столом Змеюн, и парень заметно скривился.
