-Как знать, как знать… - пробормотала я и посмотрела на Джемму, которая после слов Пеллегрины не сводила глаз с лица спящей девочки.
-Что? Она уже не кажется тебе такой милой после того, как ты узнала о том, что такое её отец и мать? – спросила ее Пеллегрина с явным желанием поддеть.
-Нет! – Джемма инстинктивно прижала ребенка к себе. – Она ни в чём не виновата.
-Вот и я так подумала, - самодовольно объявила Пеллегрина.
После рассказа Пеллегрины ни мне, ни Джемме не хотелось ничего говорить. Пеллегрина пыталась нас развеселить, но ей это плохо удавалось. В конце концов, я попросила меня извинить и ушла.
Судьба смелой Артемизии взволновала меня не на шутку, и я со всей прямотой осознала, что никогда не осмелилась бы на равный по смелости поступок. Я годами жила на положении рабыни, вещи, имущества, как верно сказала Пеллегрина, и ждала только одного – смерти. Но мне и в голову не приходило, что можно хотя бы как-то побороться за свою жизнь. И теперь, когда я знаю, что во мне есть силы, которых нет и быть не может у обычных людей, что я вовсе не человек, я всё равно боюсь Цезарио. Не пора ли прекратить бояться? Быть может, уже хватит?
Возвращение
Следующие дни мы провели на Повелье, не покидая острова. К моему удивлению, малышка Береника не оставляла попыток завоевать внимание Матео. Она самым явным образом ревновала его ко всем прочим и особенно ко мне. Меня она невзлюбила и довольно открыто. Однажды она даже попыталась снять с моей шеи аметистовый амулет и потом долго рыдала, когда поняла, что я не собираюсь ей его отдавать.
Матео же был тверд, равно как и Матиуш. Они оба всячески избегали Беренику и, кажется, оба равно были раздражены ее появлением. И если Матиушу я еще могла приписать ревность, то Матео… Одним словом, это было странно. Пеллегрина обижалась, но ничего поделать не могла.
Я же порой смотрела на девочку и удивлялась, как в один миг Береника полна жизни, смеется и что-то лепечет, а в другой сидит совершенно неподвижно, уставившись взглядом в одну точку, и непонятно даже – жива ли она или нет? Пеллегрина даже как-то сказала мне, что однажды ночью вошла к девочке и испугалась: ей показалось, что та не дышит. Она стала трясти ее за плечи, разбудила и добилась того, что Береника разрыдалась и устроила переполох на весь дом. Пеллегрина сочла девочку больной и принялась лечить ее, призвав на помощь прислугу, среди которой нашлось несколько доморощенных знахарок. После этого все заметили, что Береника как будто не здорова, что она бледная и слаба. Жалостью к малышке прониклись все и даже я отринула свою подозрительность. Но Матео, Матиуш, а также и Амато так и не потеряли своей неприязни к малышке.
Как-то раз мы с Матео и Амато расположились вечером у камина. Я сидела у Матео на коленях, а Амато ворошил угли в очаге. Мы уютно молчали, но Матео вдруг сказал:
-Странный ребёнок эта Береника. В ней будто есть что-то такое, от чего следовало бы насторожиться. Или просто дело в том, что я давным-давно отвык от детей в своём окружении?
-Почему она так настораживает тебя? – спросила я его.
-Мне трудно сказать… Я иной раз думаю, что было бы неплохо убить её, выпить до дна… Это было бы благом для всех нас и для неё в первую очередь, - Матео усмехнулся. – Но, веришь ли, при мысли о том, что придётся отведать её крови, мне делается не по себе. А это что-нибудь да значит. Чтобы вампир и отказался от крови… - он задумчиво покачал головой.
-Да, чтобы вампир отказался от крови, эта кровь должна быть поистине чёрной, - произнёс Амато.
-У крови нет цвета, - сказала я.
-Всё верно, - посмотрел на меня Амато. – Но колдовская кровь бывает разной, госпожа. А кроме того есть кровь, что умеет звать и чей аромат, и вкус приятнее всего для вампира. Вот как ваша кровь для господина Матео, - Амато усмехнулся и кинул на меня взгляд. – От такой сложнее всего отказаться.
Я в замешательстве посмотрела на Матео и тот ответил мне совершенно непроницаемым выражением лица.
-А чёрная кровь… - продолжил Амато, - её обладателя проще и лучше убить, вырвав ему сердце. Но не вкушать его крови.
-Почему? – всё никак не могла понять я.
-Вампиры почти что бессмертны, госпожа, они долго живут, - сказал Амато, - а потому наш рассудок слишком уязвим. Мы порой подвержены приступам безумия. Не все и не всегда, но долгая жизнь, жизнь без внятной цели… Она наносит большой урон рассудку. И чёрная кровь, коли её вкусить, способна вогнать вампира в безумие. А безумный вампир слишком опасен. Он способен уничтожить целый город, или более того, и никто не сможет ему противостоять. Надо желать безумия, чтобы отведать чёрной крови.
-Я не могу поверить, чтобы в таком маленьком ребёнке содержалось такое зло, - пробормотала я.
-Зло не имеет ни возраста, ни пола, - сказал Матео. – Это зерно, что посеяно в душу. Оно или прорастёт буйным цветом, или будет сдержано, или погибнет.
-Но погибает оно редко, - прибавил Амато.
Этот разговор оставил у меня неприятное впечатление, потому, когда в один из дней Матео сообщил мне, что ему надо отправиться в Феррару, я недостойно расплакалась и просила его взять с собой. На что он терпеливо и нежно возразил, что со мной этот путь займет не один день, а ему хватит суток, чтобы домчаться туда, выполнить то, что следует, и ещё суток, чтобы вернуться. Два дня, только два дня, и он будет дома! Скрепя сердце, я согласилась, тем более на Повелье должен был остаться Амато, которому я доверяла.
Матео уехал рано утром, а я бродила по дому, как неприкаянная. Джемма уже давно покинула Повелью, Пеллегрина прошлым вечером тоже уехала с острова. Правда, недалеко, на остров святого Николая, который отделял лагуну от Адриатики. Она не пожелала сообщить, что у неё за дело, а я не стала расспрашивать. Чтобы развеять тоску, я поговорила с Сириной, а потом спустилась в сад. Но не прошло и получаса, как меня позвали к Беренике, которой вдруг сделалось плохо.
Малышка лежала, бледная и неподвижная, на постели. Ее лицо сравнялось цветом с белой подушкой, на которой покоила ее голова. Темные тени залегли под ее глазами. Мне сделалось невыносимо жаль девочки, но в то же время я невольно подумала, что смерть в столь раннем детстве, пожалуй, благо, ибо мир так жесток к своим детям… Я села около неё и погладила девочку по голове. И вдруг Береника открыла глаза и посмотрела на меня. Взгляд ее был внимательный и пристальный. Она протянула ко мне ладошку и еле слышно застонала.
-Береника, - шепнула я. – Что с тобой? Скажи мне…
-Руку… возьми мою руку… - неожиданно прошептала девочка.
Ее просьба и то, как она была выражена, несказанно изумило меня. Я протянула пальцы и взяла девочку за руку. Она открыла глаза и ее взгляд поймал мой. Чёрная бездна её очей будто бы потянула меня к себе, и я услышала голос, который не ожидала услышать…
-Оливи… Вот я и нашёл тебя…
-Цезарио… - прошептала я непослушными губами. – Это невозможно.
-Всё возможно, если есть желание. Мне потребовалось время, чтобы понять, кто ты на самом деле и что можешь сделать для меня, - доносилось до меня будто бы из небытия.
Я услышала смех – Цезарио смеялся и звук громко отдавался у меня в ушах.
-Болото богато на дары… А ты совсем глупа, раз так и не поняла саму себя… Кого ты держишь за руку?
-Беренику, - ответила я непослушными губами и опустила взгляд.
Девочка белая, неподвижная, холодная и мертвая лежала передо мной на постели.
Цезарио опять рассмеялся.
-Беренику? Да это болотная коряга! Разве ты не видишь?
У меня потемнело в глазах. Я сжала пальцы и почувствовала, что держу в ладони не руку ребенка, а мокрую, осклизную деревяшку. Вокруг потемнело, стало холодно. Тело девочки изменялось прямо на моих глазах. Передо мной на кровати лежала деревянная гнилая колода, которую я держала за сучок. Я попыталась разжать пальцы, но не смогла.
-Ты сильная ведьма, но тебе не одолеть моего притяжение. Знаешь почему? – голос Цезарио звучал глухо, но был полон торжеством. – Потому что ты моя. И потому, что моя магия сильнее твоей, ведьма… Ты была моей женой, ты принадлежала мне, ты отдала мне свои силы и свою кровь. Теперь я получу твою жизнь и обрету подлинное могущества.
Я закричала.
Черный омут поднял меня от пола, завертел, закружил, комната наполнилась тьмой и воем ветра. Сквозь адский шум я услышала крик и своё имя, произнесённое женским голосом:
-Госпожа! Госпожа Оливи!
Я почуяла, как мои пальцы стиснула чья-то рука и пыталась удержать, но удержать хаос было невозможно. Рядом со мной завизжала другая женщина и нас обеих утянуло в чёрный водоворот…
…Я упала на землю, крепко ударившись о камни. Моя рука сжимала гнилую деревянную корягу. Рядом со мной лежала на земле Сирина. Я с трудом приподнялась и дотронулась до ее лица. Девушка застонала и приоткрыла глаза:
-Где мы?
-Я не знаю, Сирина, - сказала я. – Но нам надо подняться… и идти…
Я осмотрелась… Это был гнилой берет мареммы… Мы лежали у самой кромки болота. Я подняла голову и увидела над верхушками деревьев острие замкового донжона.
-Госпожа, вы узнали место? – прошептала Сирина.
-Да… Это маремма… вотчина моего мужа, - пробормотала я. – Надо встать и идти. Во что бы то ни стало! Слышишь, Сирина? Ты слышишь меня?
Я поднялась и попыталась поднять Сирину. Та сначала встала на колени, потом с трудом поднялась на ноги.
-Но куда бежать? – спросила она, крепко держась за мою руку.
-Не знаю… Не знаю, милая…
Я сама с трудом могла идти, но Сирине было ещё хуже, и она почти повисла на мне всем своим телом. Однако я даже и не помыслила её оставить. Нас забросила на узкую полосу земли посреди болота. Прежде чем ступить, я нащупывала ногой почву и только потом рисковала взойти на неё. Земля была мягкой, трава шелковистой, болото вздыхало и перекатывалось под изумрудной ряской. То тут, то там проглядывали кувшинки. Они будто бы ждали нас с Сириной, чтобы показать свои головы.
-Ещё чуть-чуть, дорогая, - бормотала я. – Ещё немного и мы выйдем на землю.
Цезарио… Почему я не слышала его голоса теперь? Ведь он не зря перенёс меня сюда. Он ждёт здесь! Я это точно знала! Ждёт и молчит… Подстерегает свою жертву…
-Что это? – прошептала за моей спиной Сирина.
-Где?
-Вон там…
Я повернулась туда, куда указывала моя спутница. Это был небольшой остров посреди болота, а на нём…
Меня затрясло мелкой дрожью, когда я разглядела то, что было там.
-Это что? Это… повешенный? – пробормотала Сирин.
-Повешенная, - глухо ответила я.
На островке, на единственном деревце висело тело. Удавка крепко обхватывала шею, а искаженное мукой лицо покойницы смотрело прямо на меня.
-Уррака, это ты… - прошептала я. – Ты приветствуешь меня первой на этих землях…
В ответ ветер только качнул её тело.
-Госпожа… госпожа… я… я боюсь… - в голосе Сирины прозвучали слёзы.
-Не бойся, Сирина. Бояться уже поздно, - ответила я девушке. – Будь тверда. Прошу тебя…
-Госпожа… - всхлипнула Сирина, однако же всхлипы ее не переросли в плач.
Мы медленно ступая пошли вперёд и шли так долго, что я потеряла счёт времени.
-Кажется, там земля… - услышала я за спиной голос Сирины.
-Да, земля, - повторила я.
Это был конец болота, земля. Земля моего повелителя Цезарио. Но это было не всё. На кромке болота был сложен хворост, над ним возвышался столб, а к столбу была привязана Пеппа. Она стояла, выпучив глаза и глядя прямо перед собой. Она была жива, но явно зачарована, ибо не двигалась и не издала ни звука.
-Кто это? – прошелестела Сирина позади меня.
-Моя служанка Пеппа, - ответила я тихо.
-Они убьют её… - констатировала Сирина. – А потом меня. Я ведь тоже ваша служанка…
-Всё может быть, Сирина, всё может быть. Но затем они убьют и меня, - сказала я. – Так пусть тебя это утешит.
Сирина тихо рассмеялась за моей спиной слегка безумным смехом.
-Но, может быть, мы спасёмся?
-Может быть.
-Я бы не хотела умирать.
-Мы можем остаться в болоте, - предложила я.
-Нет, не можем, - ответила Сирина. – Надо идти.
Я покачала головой, и мы двинулись вперёд. И шли до тех пор, пока не ступили на твёрдую землю. Дойдя, мы упали на траву, и я со вздохом облегчения ощупала твердь, на которой оказалась.
-Ну вот ты и дома, - услышала я голос.
-Цезарио? – я подняла голову.
Передо мной стояли всадники. Я не услышала их появления, но вовсе тому не удивилась. Коли уж Цезарио удалось вырвать меня с Повельи и переместить сюда, что стоит ему незаметно появиться передо мной?
Цезарио сидел верхом на белом жеребце, его окружали его воины. А рядом с Цезарио на огромном вороном коне сидела Линучча.
-Вот и ты, вот и ты! – расхохоталась Линучча. – Я так рада видеть тебя! Это я помогла Цезарио тебя найти!
Сирина заскулила и спряталась за моей спиной.
-Замолчи! – резкий окрик ведьмака прервал её смех. - Не прерывай обряда, женщина, - тихо прибавил он.
Линучча обиженно покосилась на него, но прикусила губу.
-Итак… - Цезарио смотрел на меня. – Меви, жена короля Ворона.
Линучча вздрогнула при этих словах и с испугом посмотрела на Цезарио.
-Это ты… А я не узнал тебя… Я был слеп… - продолжал он. – Но теперь… теперь…
Цезарио спешился, подошел ко мне и присел на корточки, пристально глядя мне в глаза.
-Первая жертва уже принесена. Ты видела там, на болоте, - улыбнувшись, сказал он и протянул мне руку. – Пойдём… Пойдём, я расскажу тебе всё…
Я положила пальцы в его ладонь и поднялась следом за ним. Пара его воинов также спешились, кинулись к Сирине, схватили её и потащили куда-то. Я обернулась и открыла было рот, чтобы спросить, но Цезарио опередил меня с ответом.
-Третья жертва, - сказал он. – Боги так пожелали.
Улыбаясь, он вёл меня вперёд, ко входу в рощу. Я заметила перекошенное злобой лицо Линуччи, она было открыла рот, но не посмела ничего сказать. Линучча боялась ведьмака и боялась сильно.
-Чего ты хочешь? – спросила я у Цезарио.
-Я? Только блага, - ответил он с улыбкой и посмотрел на меня. – Я всегда хотел только блага…
Огонь ярко горел в очаге, дым выходил наружу, сквозь трубу, а седой старик, завернувшись в шкуру, протягивал руки к теплу. Вокруг огня ловко сновали женщины, готовившие пищу.
Вдруг скрипнула дверь, откинулись шкуры и в дом вошел молодой мужчина с длинными белыми волосами до плеч.
-Адалрик… Адалрик… - прошептал старик. – Ты пришёл… Всё ли готово, сын мой?
-Да, отец, - с поклоном ответил вошедший.
-Ты приготовил жертву?
-Приготовил.
-Но сам ли ты – готов? – старик повернул голову и уставился на сына. - Ты готов принять духа этой земли, а если дух не примет тебя, то готов ли ты умереть?
Адалрик чуть помедлил, но ответил:
-Готов. Я готов умереть, но дух примет меня.
Губы молодого раздвинула улыбка.
-Кто этот дух? – спросил старик, прищурившись.
-Её сейчас приведут, - ответил молодой и при этих его словах все замерли и даже женщины перестали сновать.
Все уставились на дверь, которая опять отворилась и двое воинов внесли крепко связанную молодую женщину, всю окутанную золотыми волосами. Воины положили женщину на земляной пол, прямо перед стариком. Она лежала, не открывая глаз, и только грудь её тихо вздымалась.
Женщина дружно ахнули и попятились, старик же привстал со своего места и, сдвинув в гневе брови, посмотрел на сына.
-Что? Она уже не кажется тебе такой милой после того, как ты узнала о том, что такое её отец и мать? – спросила ее Пеллегрина с явным желанием поддеть.
-Нет! – Джемма инстинктивно прижала ребенка к себе. – Она ни в чём не виновата.
-Вот и я так подумала, - самодовольно объявила Пеллегрина.
После рассказа Пеллегрины ни мне, ни Джемме не хотелось ничего говорить. Пеллегрина пыталась нас развеселить, но ей это плохо удавалось. В конце концов, я попросила меня извинить и ушла.
Судьба смелой Артемизии взволновала меня не на шутку, и я со всей прямотой осознала, что никогда не осмелилась бы на равный по смелости поступок. Я годами жила на положении рабыни, вещи, имущества, как верно сказала Пеллегрина, и ждала только одного – смерти. Но мне и в голову не приходило, что можно хотя бы как-то побороться за свою жизнь. И теперь, когда я знаю, что во мне есть силы, которых нет и быть не может у обычных людей, что я вовсе не человек, я всё равно боюсь Цезарио. Не пора ли прекратить бояться? Быть может, уже хватит?
Глава 15
Возвращение
Следующие дни мы провели на Повелье, не покидая острова. К моему удивлению, малышка Береника не оставляла попыток завоевать внимание Матео. Она самым явным образом ревновала его ко всем прочим и особенно ко мне. Меня она невзлюбила и довольно открыто. Однажды она даже попыталась снять с моей шеи аметистовый амулет и потом долго рыдала, когда поняла, что я не собираюсь ей его отдавать.
Матео же был тверд, равно как и Матиуш. Они оба всячески избегали Беренику и, кажется, оба равно были раздражены ее появлением. И если Матиушу я еще могла приписать ревность, то Матео… Одним словом, это было странно. Пеллегрина обижалась, но ничего поделать не могла.
Я же порой смотрела на девочку и удивлялась, как в один миг Береника полна жизни, смеется и что-то лепечет, а в другой сидит совершенно неподвижно, уставившись взглядом в одну точку, и непонятно даже – жива ли она или нет? Пеллегрина даже как-то сказала мне, что однажды ночью вошла к девочке и испугалась: ей показалось, что та не дышит. Она стала трясти ее за плечи, разбудила и добилась того, что Береника разрыдалась и устроила переполох на весь дом. Пеллегрина сочла девочку больной и принялась лечить ее, призвав на помощь прислугу, среди которой нашлось несколько доморощенных знахарок. После этого все заметили, что Береника как будто не здорова, что она бледная и слаба. Жалостью к малышке прониклись все и даже я отринула свою подозрительность. Но Матео, Матиуш, а также и Амато так и не потеряли своей неприязни к малышке.
Как-то раз мы с Матео и Амато расположились вечером у камина. Я сидела у Матео на коленях, а Амато ворошил угли в очаге. Мы уютно молчали, но Матео вдруг сказал:
-Странный ребёнок эта Береника. В ней будто есть что-то такое, от чего следовало бы насторожиться. Или просто дело в том, что я давным-давно отвык от детей в своём окружении?
-Почему она так настораживает тебя? – спросила я его.
-Мне трудно сказать… Я иной раз думаю, что было бы неплохо убить её, выпить до дна… Это было бы благом для всех нас и для неё в первую очередь, - Матео усмехнулся. – Но, веришь ли, при мысли о том, что придётся отведать её крови, мне делается не по себе. А это что-нибудь да значит. Чтобы вампир и отказался от крови… - он задумчиво покачал головой.
-Да, чтобы вампир отказался от крови, эта кровь должна быть поистине чёрной, - произнёс Амато.
-У крови нет цвета, - сказала я.
-Всё верно, - посмотрел на меня Амато. – Но колдовская кровь бывает разной, госпожа. А кроме того есть кровь, что умеет звать и чей аромат, и вкус приятнее всего для вампира. Вот как ваша кровь для господина Матео, - Амато усмехнулся и кинул на меня взгляд. – От такой сложнее всего отказаться.
Я в замешательстве посмотрела на Матео и тот ответил мне совершенно непроницаемым выражением лица.
-А чёрная кровь… - продолжил Амато, - её обладателя проще и лучше убить, вырвав ему сердце. Но не вкушать его крови.
-Почему? – всё никак не могла понять я.
-Вампиры почти что бессмертны, госпожа, они долго живут, - сказал Амато, - а потому наш рассудок слишком уязвим. Мы порой подвержены приступам безумия. Не все и не всегда, но долгая жизнь, жизнь без внятной цели… Она наносит большой урон рассудку. И чёрная кровь, коли её вкусить, способна вогнать вампира в безумие. А безумный вампир слишком опасен. Он способен уничтожить целый город, или более того, и никто не сможет ему противостоять. Надо желать безумия, чтобы отведать чёрной крови.
-Я не могу поверить, чтобы в таком маленьком ребёнке содержалось такое зло, - пробормотала я.
-Зло не имеет ни возраста, ни пола, - сказал Матео. – Это зерно, что посеяно в душу. Оно или прорастёт буйным цветом, или будет сдержано, или погибнет.
-Но погибает оно редко, - прибавил Амато.
Этот разговор оставил у меня неприятное впечатление, потому, когда в один из дней Матео сообщил мне, что ему надо отправиться в Феррару, я недостойно расплакалась и просила его взять с собой. На что он терпеливо и нежно возразил, что со мной этот путь займет не один день, а ему хватит суток, чтобы домчаться туда, выполнить то, что следует, и ещё суток, чтобы вернуться. Два дня, только два дня, и он будет дома! Скрепя сердце, я согласилась, тем более на Повелье должен был остаться Амато, которому я доверяла.
Матео уехал рано утром, а я бродила по дому, как неприкаянная. Джемма уже давно покинула Повелью, Пеллегрина прошлым вечером тоже уехала с острова. Правда, недалеко, на остров святого Николая, который отделял лагуну от Адриатики. Она не пожелала сообщить, что у неё за дело, а я не стала расспрашивать. Чтобы развеять тоску, я поговорила с Сириной, а потом спустилась в сад. Но не прошло и получаса, как меня позвали к Беренике, которой вдруг сделалось плохо.
Малышка лежала, бледная и неподвижная, на постели. Ее лицо сравнялось цветом с белой подушкой, на которой покоила ее голова. Темные тени залегли под ее глазами. Мне сделалось невыносимо жаль девочки, но в то же время я невольно подумала, что смерть в столь раннем детстве, пожалуй, благо, ибо мир так жесток к своим детям… Я села около неё и погладила девочку по голове. И вдруг Береника открыла глаза и посмотрела на меня. Взгляд ее был внимательный и пристальный. Она протянула ко мне ладошку и еле слышно застонала.
-Береника, - шепнула я. – Что с тобой? Скажи мне…
-Руку… возьми мою руку… - неожиданно прошептала девочка.
Ее просьба и то, как она была выражена, несказанно изумило меня. Я протянула пальцы и взяла девочку за руку. Она открыла глаза и ее взгляд поймал мой. Чёрная бездна её очей будто бы потянула меня к себе, и я услышала голос, который не ожидала услышать…
-Оливи… Вот я и нашёл тебя…
-Цезарио… - прошептала я непослушными губами. – Это невозможно.
-Всё возможно, если есть желание. Мне потребовалось время, чтобы понять, кто ты на самом деле и что можешь сделать для меня, - доносилось до меня будто бы из небытия.
Я услышала смех – Цезарио смеялся и звук громко отдавался у меня в ушах.
-Болото богато на дары… А ты совсем глупа, раз так и не поняла саму себя… Кого ты держишь за руку?
-Беренику, - ответила я непослушными губами и опустила взгляд.
Девочка белая, неподвижная, холодная и мертвая лежала передо мной на постели.
Цезарио опять рассмеялся.
-Беренику? Да это болотная коряга! Разве ты не видишь?
У меня потемнело в глазах. Я сжала пальцы и почувствовала, что держу в ладони не руку ребенка, а мокрую, осклизную деревяшку. Вокруг потемнело, стало холодно. Тело девочки изменялось прямо на моих глазах. Передо мной на кровати лежала деревянная гнилая колода, которую я держала за сучок. Я попыталась разжать пальцы, но не смогла.
-Ты сильная ведьма, но тебе не одолеть моего притяжение. Знаешь почему? – голос Цезарио звучал глухо, но был полон торжеством. – Потому что ты моя. И потому, что моя магия сильнее твоей, ведьма… Ты была моей женой, ты принадлежала мне, ты отдала мне свои силы и свою кровь. Теперь я получу твою жизнь и обрету подлинное могущества.
Я закричала.
Черный омут поднял меня от пола, завертел, закружил, комната наполнилась тьмой и воем ветра. Сквозь адский шум я услышала крик и своё имя, произнесённое женским голосом:
-Госпожа! Госпожа Оливи!
Я почуяла, как мои пальцы стиснула чья-то рука и пыталась удержать, но удержать хаос было невозможно. Рядом со мной завизжала другая женщина и нас обеих утянуло в чёрный водоворот…
…Я упала на землю, крепко ударившись о камни. Моя рука сжимала гнилую деревянную корягу. Рядом со мной лежала на земле Сирина. Я с трудом приподнялась и дотронулась до ее лица. Девушка застонала и приоткрыла глаза:
-Где мы?
-Я не знаю, Сирина, - сказала я. – Но нам надо подняться… и идти…
Я осмотрелась… Это был гнилой берет мареммы… Мы лежали у самой кромки болота. Я подняла голову и увидела над верхушками деревьев острие замкового донжона.
-Госпожа, вы узнали место? – прошептала Сирина.
-Да… Это маремма… вотчина моего мужа, - пробормотала я. – Надо встать и идти. Во что бы то ни стало! Слышишь, Сирина? Ты слышишь меня?
Я поднялась и попыталась поднять Сирину. Та сначала встала на колени, потом с трудом поднялась на ноги.
-Но куда бежать? – спросила она, крепко держась за мою руку.
-Не знаю… Не знаю, милая…
Я сама с трудом могла идти, но Сирине было ещё хуже, и она почти повисла на мне всем своим телом. Однако я даже и не помыслила её оставить. Нас забросила на узкую полосу земли посреди болота. Прежде чем ступить, я нащупывала ногой почву и только потом рисковала взойти на неё. Земля была мягкой, трава шелковистой, болото вздыхало и перекатывалось под изумрудной ряской. То тут, то там проглядывали кувшинки. Они будто бы ждали нас с Сириной, чтобы показать свои головы.
-Ещё чуть-чуть, дорогая, - бормотала я. – Ещё немного и мы выйдем на землю.
Цезарио… Почему я не слышала его голоса теперь? Ведь он не зря перенёс меня сюда. Он ждёт здесь! Я это точно знала! Ждёт и молчит… Подстерегает свою жертву…
-Что это? – прошептала за моей спиной Сирина.
-Где?
-Вон там…
Я повернулась туда, куда указывала моя спутница. Это был небольшой остров посреди болота, а на нём…
Меня затрясло мелкой дрожью, когда я разглядела то, что было там.
-Это что? Это… повешенный? – пробормотала Сирин.
-Повешенная, - глухо ответила я.
На островке, на единственном деревце висело тело. Удавка крепко обхватывала шею, а искаженное мукой лицо покойницы смотрело прямо на меня.
-Уррака, это ты… - прошептала я. – Ты приветствуешь меня первой на этих землях…
В ответ ветер только качнул её тело.
-Госпожа… госпожа… я… я боюсь… - в голосе Сирины прозвучали слёзы.
-Не бойся, Сирина. Бояться уже поздно, - ответила я девушке. – Будь тверда. Прошу тебя…
-Госпожа… - всхлипнула Сирина, однако же всхлипы ее не переросли в плач.
Мы медленно ступая пошли вперёд и шли так долго, что я потеряла счёт времени.
-Кажется, там земля… - услышала я за спиной голос Сирины.
-Да, земля, - повторила я.
Это был конец болота, земля. Земля моего повелителя Цезарио. Но это было не всё. На кромке болота был сложен хворост, над ним возвышался столб, а к столбу была привязана Пеппа. Она стояла, выпучив глаза и глядя прямо перед собой. Она была жива, но явно зачарована, ибо не двигалась и не издала ни звука.
-Кто это? – прошелестела Сирина позади меня.
-Моя служанка Пеппа, - ответила я тихо.
-Они убьют её… - констатировала Сирина. – А потом меня. Я ведь тоже ваша служанка…
-Всё может быть, Сирина, всё может быть. Но затем они убьют и меня, - сказала я. – Так пусть тебя это утешит.
Сирина тихо рассмеялась за моей спиной слегка безумным смехом.
-Но, может быть, мы спасёмся?
-Может быть.
-Я бы не хотела умирать.
-Мы можем остаться в болоте, - предложила я.
-Нет, не можем, - ответила Сирина. – Надо идти.
Я покачала головой, и мы двинулись вперёд. И шли до тех пор, пока не ступили на твёрдую землю. Дойдя, мы упали на траву, и я со вздохом облегчения ощупала твердь, на которой оказалась.
-Ну вот ты и дома, - услышала я голос.
-Цезарио? – я подняла голову.
Передо мной стояли всадники. Я не услышала их появления, но вовсе тому не удивилась. Коли уж Цезарио удалось вырвать меня с Повельи и переместить сюда, что стоит ему незаметно появиться передо мной?
Цезарио сидел верхом на белом жеребце, его окружали его воины. А рядом с Цезарио на огромном вороном коне сидела Линучча.
-Вот и ты, вот и ты! – расхохоталась Линучча. – Я так рада видеть тебя! Это я помогла Цезарио тебя найти!
Сирина заскулила и спряталась за моей спиной.
-Замолчи! – резкий окрик ведьмака прервал её смех. - Не прерывай обряда, женщина, - тихо прибавил он.
Линучча обиженно покосилась на него, но прикусила губу.
-Итак… - Цезарио смотрел на меня. – Меви, жена короля Ворона.
Линучча вздрогнула при этих словах и с испугом посмотрела на Цезарио.
-Это ты… А я не узнал тебя… Я был слеп… - продолжал он. – Но теперь… теперь…
Цезарио спешился, подошел ко мне и присел на корточки, пристально глядя мне в глаза.
-Первая жертва уже принесена. Ты видела там, на болоте, - улыбнувшись, сказал он и протянул мне руку. – Пойдём… Пойдём, я расскажу тебе всё…
Я положила пальцы в его ладонь и поднялась следом за ним. Пара его воинов также спешились, кинулись к Сирине, схватили её и потащили куда-то. Я обернулась и открыла было рот, чтобы спросить, но Цезарио опередил меня с ответом.
-Третья жертва, - сказал он. – Боги так пожелали.
Улыбаясь, он вёл меня вперёд, ко входу в рощу. Я заметила перекошенное злобой лицо Линуччи, она было открыла рот, но не посмела ничего сказать. Линучча боялась ведьмака и боялась сильно.
-Чего ты хочешь? – спросила я у Цезарио.
-Я? Только блага, - ответил он с улыбкой и посмотрел на меня. – Я всегда хотел только блага…
***
Огонь ярко горел в очаге, дым выходил наружу, сквозь трубу, а седой старик, завернувшись в шкуру, протягивал руки к теплу. Вокруг огня ловко сновали женщины, готовившие пищу.
Вдруг скрипнула дверь, откинулись шкуры и в дом вошел молодой мужчина с длинными белыми волосами до плеч.
-Адалрик… Адалрик… - прошептал старик. – Ты пришёл… Всё ли готово, сын мой?
-Да, отец, - с поклоном ответил вошедший.
-Ты приготовил жертву?
-Приготовил.
-Но сам ли ты – готов? – старик повернул голову и уставился на сына. - Ты готов принять духа этой земли, а если дух не примет тебя, то готов ли ты умереть?
Адалрик чуть помедлил, но ответил:
-Готов. Я готов умереть, но дух примет меня.
Губы молодого раздвинула улыбка.
-Кто этот дух? – спросил старик, прищурившись.
-Её сейчас приведут, - ответил молодой и при этих его словах все замерли и даже женщины перестали сновать.
Все уставились на дверь, которая опять отворилась и двое воинов внесли крепко связанную молодую женщину, всю окутанную золотыми волосами. Воины положили женщину на земляной пол, прямо перед стариком. Она лежала, не открывая глаз, и только грудь её тихо вздымалась.
Женщина дружно ахнули и попятились, старик же привстал со своего места и, сдвинув в гневе брови, посмотрел на сына.
