Вот поэтому Томас и решил обратиться к нему за помощью. Но оказалось, что смотритель умер несколько зим назад. А его жена, чтобы не остаться без пропитания и без жилья на старость лет, продолжала смотреть за маяком, получая плату от короля норвегов от имени мужа.
Когда Томас несколько дней назад зашел в маяк, старуха, испугавшись, что узнав о гибели мужа, король выгонит ее, кинулась в ноги ярлу Томасу с мольбами не выдавать ее тайну. А взамен на молчание, помогла ему. И, как оказалось, очень помогла. Сначала она раскинула руны на широкий холщовый барабан, что- то шепча себе под нос. Потом долго долго рассматривала их. Свежий Глаз и Томас наблюдали за ней. Изучив руны, она резко подошла к краснокожему и просто сказала:
- Дай зеркало, я все покажу ему.
В ответ Свежий Глаз несказанно удивился:
- Откуда ты знаешь? Кто ты такая? Кто тебе сказал про зеркало?
Старуха только криво улыбнулась и кивнула в сторону барабана. Свежий Глаз рванул к рунам и внимательно, даже как то со страхом и благоговением, посмотрел на них. Он не отрывал от них взгляда.
- Дай, говорю. Не бойся, не отниму. Покажу только смерть Кащееву. Да и сына-наследника покажу - ухмыляясь произнесла старуха.
Тут пришел черед удивляться Томасу. Ведь он ничего не говорил про сына, он просто описал место и сказал, что ищет его. И при чем тут чья - та смерть? Только он хотел открыть рот, чтобы заорать на краснокожего и заставить отдать старухе эти дьявольские причиндалы, как тот уже все достал и отдал прибор старухе. Приняв в руки серебряное блюдечко и хрустальное яблочко, старуха сказала:
- Доставай, доставай. Где слезы Гаи?
Краснокожий молча протянул ей пузырек с ртутью.
С того вечера прошло ровно восемь дней.
Тимур не спал всю ночь. Вчера вечером после боя и после пыток военнопленных он так и не дождался аудиенции у хана. Оно и лучше даже. Что Тимур мог сказать то? Лучник-телохранитель привел его в юрту лекарей, которая была пуста. Оно и понятно. Лекари смотрели раненых. Тимур хотел было помочь с ранеными, пытался объяснить это своему телохранителю, но тот слушать ничего не хотел. Да и не понимал он его. Просидев до ночи в юрте вдвоем, Тимур решил, что нужно лечь спать. Ужина, естественно, никто не готовил. И только он провалился в сон, как в юрту начали сходиться жильцы. Лекари что-то громко обсуждали между собой, качали головами, охали. Мунави среди них не было. Сон как рукой сняло. Он начал думать про Адгама. И переживать за него. Тимуру было страшно даже подумать, что же будет дальше. Люди приходили и уходили всю ночь. Утром заморосил холодный дождь. Первый дождь за все то время, пока он был в прошлом.
Выйдя на рассвете на улицу, Тимур посмотрел на хмурое серое небо, и все же решил попробывать поискать Адгама среди раненых. По лагерю, несмотря на раннее утро, шныряли люди. Оглянувшись вокруг и не найдя своего телохранителя, Тимур пошел в сторону стойла ждя коней. Там жил Угедей, родственник Адгама. Пройдя несколько шагов, Тимур понял, что его все-таки сопровождают. Один из людей, шнырявших возле юрты, неотступно следовал за ним. "Ну и ладно" - подумал Тимур и прибавил шагу.
В стойле лошадей царила суматоха. Животные переходили с места на место сбиваясь в кучи. Лошадей чистили и осматривали. Монголы в первую очередь ухаживали за лошадью, а потом за собой. Это Тимур уже давно заметил. Лошадь для них была не просто животное, а член семьи. Тимур стал ходить взад-вперед, вглядываясь в лица. Все лица как один, казались ему одинаковыми. Круглолицые узкоглазые люди с дурацкими косичками над ушами, все почти в одинаковой одежде. Проходя мимо одного из них, Тимур услышал свое имя:
- Хар Татар?
Он оглянулся и увидел Угедея. Обрадовавшись, Тимур стал расспрашивать его, но тот только плечами пожимал. Не понимал он по-татарски. И тогда Тимур спросил просто:
- Адгам?
Угедей тут же начал что-то верещать непонятное. "Блин, как же мне надоели эти ребусы!" - подумал Тимур и руками показал, что не понимает его. И вдруг сзади услышал знакомый голос:
- Твой друг с отрядом багатуров преследует Кучлука.
Голос принадлежал молодому татарину воину Маснави. Тимур от радости чуть было не принялся обнимать его.
- Братан, Маснави. Здравствуй. А ты сам то как? Какие новости? Победили Кучлука то? Что дальше будет делать хан?
- Так много вопросов, Хар Татар. Со мной все в порядке. Кучлук не пришел на поле боя, а отправил своего старшего сына. И его взяли в плен. Он молчал, несмотря на пытки. Ему отрубили обе руки, ноги и отрезали уши, но он молчал, как и подобает наследнику вождя. Хан милостиво наградил его за это смертью от своей руки. В орде говорят: нет в живых и самого Кучлука. А если это так, то монголы вернутся по домам. Но сначала надо будет разделить его земли и женщин между собой. А ты что слоняешься без дела? Идем со мной. Помогать будешь. Раненых много.
- Да. Идем. А как будут делить добычу? - спросил Тимур.
- Обыкновенно. Как и всегда. Две пятых заберет хан Темучин, три пятых разделят между воинами. Говорят, что хан начал назначать сотников и тысячников. Чтобы по новому разделить войско свое. Так, как ты посоветовал. В следующий раз битва будет проходить по другому, - задумчиво ответил Маснави.
Тимур часа два или три перевязывал раны. Делал он это машинально. Его воротило от запаха и вида. Но делать было нечего. Нужно же как-то хлеб свой отрабатывать. Он пытался что-то говорить раненым людям, но те только закатывали глаза и стонали, стиснув зубы. Несколько раз он помогал Маснави вправлять сломанные руки и ноги. Несколько раз его рвало. Он выбегал из юрты и корчился под дождем. Лучники, которые охраняли его, неотступно следовали за ним, но ничем не помогали. Только наблюдали без единой эмоции на лице. В толпе лекарей, шнырявших между ранеными, он видел Мунави. Старец кивнул в знак приветствия и одобрения. Так прошло три часа.
Когда прозвучал горн, Тимур первый вышел из юрты раненых. И пошел к своей, он был страшно голоден. Сутки ничего не ел. Дождь прошел. Грязь была ужасная. Хорошо еще, что Тимур догадался надеть свои сапоги резиновые.
И тут, идя к обеду, он заметил странную процессию. В сторону золотой юрты шли четверо человек. Один из них, который шел самый первый был явно рыцарем. Крестоносцем. У Тимура, когда его увидел, аж дыхание остановилось. Рыцарь. Настоящий. Крестоносец. Рыцарь был облачен в серую тунику по колено, поверх которой был надет свитер-распашонка из грубой вязки с капюшоном. Распашонка доходила тоже до колен. Капюшон был надет на рыцаря. На ногах и руках стальные доспехи. И самое главное - белоснежный плащ. Из грубой ткани, похожей на шерсть. На плаще вышит красный крест. Рыцарь был с длинной рыжей бородой. В руках нес щит. Меч был в ножнах за спиной. Тимуру неимоверно захотелось подойти и потрогать его, поздороваться с ним. Если к монголам он еще как-то привык, то вид рыцаря его восхитил неимоверно.
Второй человек шел рядом с рыцарем. Абсолютный антипод первого. На нем были ярко оранжевые одежды. Очень коротко стриженные черные волосы и узкие карие глаза выдавали восточного человека, который пришел явно издалека и с востока. "Буддийский монах" - догадался Тимур. Он видел таких в Тайланде. Настоящий монах.
Третий был негром. Толстым и грузным. Даже не негром, а метисом скорее всего. Ему было очень страшно. Страх сквозил во всем его облике. На лбу выступил пот, несмотря на прохладную погоду. Одет он был в лиловую тунику до пола, а на голове у него была маленькая круглая черная шапочка.
А вот последним шел еще один монах. Православный, судя по серебряному кресту, который висел поверх его черной рясы. На нем была высокая черная шапка, как у православного попа. Он был средних лет, светловолосый, голубоглазый и с небольшой бородкой.
Процессия была яркая. Монголы останавливались и рассматривали их. Остановился и Тимур со своими сопровождающими. Процессия небыстро прошла мимо него. Монголы бурно обсуждали их, судя по ухмылкам и смеху. Немного повеселел и Тимур. Он уже было решил идти дальше к своей юрте, чтобы пообедать, как вдруг его осенило: "За тобой посланы две группы" - так Кош сказал. "А не по мою ли душу эти люди пришли?!". Осознание пришло так, будто кирпич на голову упал. Тимур резко развернулся, забыв об обеде и побежал обратно за ними. Нужно было понять, что происходит. Лучники - сопровождающие оглянулись и тоже последовали за ним.
Перед золотой юртой процессия остановилась. Абеляр решил, что кто-то должен выйти из золотого шатра и проводить их к хану, как подобает. Но никто не выходил, никто не входил и никто не заговаривал с ними. Всем было плевать. Все только таращились на них и ухмылялись. Странное поведение. Абеляр решил было самовольно зайти в юрту, но оранжевый монах одернул его за руку и отрицательно покачал головой, показывая жестом, что ему снесут за это голову с плеч. Марио и Михаил молчали. На их лицах был такой страх, что Абеляру стало тоже страшно. Только оранжевый выглядел безразличным. Сегодня утром внезапно появился этот человек. Он подошел к ним и жестами показал, что ему тоже нужно в лагерь монголов. И он просит разрешения присоединиться. Михаил не понимал его наречия, но было и так ясно, что нужно этому странному человеку. Абеляр не возражал, и оранжевый присоединился к ним.
А сейчас они стоят возле шатра варвара. Шатер был огромен. Видно, что он из чистого шелка золотого цвета. Эта ткань была очень дорогой. А варвар построил из нее себе дворец. Абеляр удивился роскоши кочевников. И их численности тоже. Несмотря на вчерашний бой, было ощущение, что монголов не стало меньше. Вокруг них собрались люди, которые были вооружены до зубов и явно открыто посмеивались над ними. Они обсуждали их, но никто не собирался провожать и приглашать чужаков в золотой шатер. Граф решил стоять и ждать прямо тут, перед золотым сооружением до тех пор, пока его не запустят к вождю.
Тимур, наблюдая это, понял, что хан не торопится их принять. И все это может затянуться, а кушать хочется. И решил все же пообедать возле ближайшей походной кухни. Он взял свою порцию, присел на бревно и стал наблюдать за пришлыми людьми. На сердце было спокойно. Адгам жив, а это хорошо. Путь домой в будущее имеется, а это очень хорошо. Спустя десять минут его тарелка была пуста, а процессия так и стояла возле юрты хана. Тимур решил подойти поближе и пообщаться. Интересно же. Тот, что в доспехах, рыцарь очень привлекал его внимание. Настоящий рыцарь.
И только Тимур встал с полена, как картинка поменялась. Несколько человек пришли с доверху нагруженными поленами и начали сооружать что-то. С обоих сторон. Слева и справа от чужаков. "Два кострища" - догадался Тимур. Он вспомнил тот обычай, которому подвергли и его, когда он в первый раз входил в юрту. Чужак должен был пройти очищение огнем, прежде чем предстать перед ханом. Чужаки тоже догадались, что что-то стало происходить, но не в их пользу. Толстый негр встал на колени и начал умолять о чем то монголов, но те только смеялись над ним. Тимуру стало его жаль.
Не торопясь, в сопровождении двух телохранителей, Тимур подошел к ним сзади и громко произнес по-русски, не надеясь, что его поймут:
. - Не бойтесь, это для очищения огнем. Скоро хан примет вас.
Все четверо резко обернулись и посмотрели на Тимура. Монах в черной рясе тут же сказал:
- Рус? Русич? Ты не похож на русскаго. Шо они будут делить з нами? Зачель ети кострисча. Мы ходить с миром и дарами к вашему хану.
Монах говорил как-то странно, не совсем по-русски, но Тимур понимал его.
- Хан сейчас примет вас. Только к нему можно прийти через огонь, чтобы человек стал чистый. По другому никак. Не бойтесь. Я сам проходил.
Черный монах что-то стал говорить своим. Переводил явно. Только буддист не слушал его, а неотрывно смотрел на резиновые сапоги Тимура. Оранжевый монах подошел к Тимуру поближе и что -то произнес, смотря ему прямо в глаза. Тимур откуда-то понял, что он спрашивает как его имя.
- Мое имя - Тимур Вахитов.
Все четверо начали представляться по очереди. Черного монаха звали Михаил, чему Тимур почему-то был очень рад. Негра - Марио, буддиста - Норбу, а имя рыцаря было такое длинное, что Тимур догадался, что это вельможа. Из всего его длинного имени Тимур расслышал только одно слово: тамплиер. "Точно, настоящий рыцарь. Охринеть. Тамплиер настоящий. Живой. Древний рыцарь. Прикольно" - подумал Тимур, улыбаясь смотря на Абеляра.
И тут из юрты хана вышел нукер Хашибол. Недовольно посмотрев на чужаков, он кивнул, и два старых монгола стали разжигать огонь на приготовленных и сложенных поленах. Немного погодя из юрты вышел старец Мунави. Тимур кивнул ему в знак приветствия, Мунави тоже и подошел к Тимуру.
- Что, Хар Татар, познакомился? Что это за люди? Странная группа. А этот черный - византийский монах. А оранжевый - буддийский боевой монах. Я видел таких у себя на родине. Этот толстый словно шайтан или евнух. Кожа его темна, словно сумерки вселенной. Я никогда не видел таких черных людей. Что им нужно от Темучина? Не знаешь?
- Черного монаха зовут Михаил. Он сказал, что они пришли на поклон к хану с дарами, - ответил Тимур.
- С дарами, это хорошо. Хан Темучин любит подарки и настроение у него прекрасное сейчас. Он победил Кучлука и хочет собрать курултай всех монголов через год на весенний Уркер. Чтобы провозгласить себя верховным правителем.
- Вот на этом курултае он и станет Чингизханом. Вот увидишь. И поверишь тогда, что я правду говорю.
- Все может быть по воле Всевышнего. Иди в юрту. Хан ждет. Он послал меня привести тебя. Говорит, что эти люди пришли за тобой. Зачем ты им нужен, Хар Татар?
У Тимура засосало под ложечкой. Какое-то нехорошее чувство пришло. Уж больно все быстро стало происходить. Непонятные события происходили каждый день по нескольку раз. Вчера этот Кош на черном коне в кедах PUMA, сегодня этот рыцарь рядом с буддийским монахом. Плохое предчувствие. Зачем он этим людям нужен.
"Кош сказал, что быть надо возле монгола. А зачем? Может мне лучше в Византию, там хоть бани есть. Наверное. Судя по фильмам, есть бани. И покушать чего -то еще, кроме баранины и конины. Может мне лучше посидеть и подождать сестру-шалаву в византийском храме на полном довольствии возле моря? На хрена мне эти древние кочевники. Я к рыцарям хочу. Зачем я вообще слушаю этого фашиста в кедах? Сестра вернется, и я тоже вернусь. Автоматически вернусь в 21 век. Так какая разница, где я буду находиться то? Уж явно лучше в Византии, чем тут." Мысли Тимура проносились в голове со скоростью молнии.
Пока он думал и наблюдал за полыхающим костром, Мунави о чем-то говорил с Михаилом. Или пытался поговорить. Разговор так и не завязался.
Тимуру стало не по себе. Словно он предал кого-то ненароком этими своими мыслями. Мунави стоял рядом с кострищем и наблюдал за чужеземцами, которые озираясь проходили по одному через проход шириной не более метра между двух костров. Один за другим они подошли к нукеру. Подошел и Тимур. Вспомнив про золотой порог, он сказал Михаилу:
- Там пол на входе из золота. На него наступать нельзя. Голову отрежут. Скажи всем.
Михаил прищурился, смотря на Тимура, поклонился ему и перевел. Негр Марио тоже поклонился Тимуру в знак благодарности, а рыцарь высокомерно отвернулся, ничего не сказав. Тимур ухмыльнулся.
Когда Томас несколько дней назад зашел в маяк, старуха, испугавшись, что узнав о гибели мужа, король выгонит ее, кинулась в ноги ярлу Томасу с мольбами не выдавать ее тайну. А взамен на молчание, помогла ему. И, как оказалось, очень помогла. Сначала она раскинула руны на широкий холщовый барабан, что- то шепча себе под нос. Потом долго долго рассматривала их. Свежий Глаз и Томас наблюдали за ней. Изучив руны, она резко подошла к краснокожему и просто сказала:
- Дай зеркало, я все покажу ему.
В ответ Свежий Глаз несказанно удивился:
- Откуда ты знаешь? Кто ты такая? Кто тебе сказал про зеркало?
Старуха только криво улыбнулась и кивнула в сторону барабана. Свежий Глаз рванул к рунам и внимательно, даже как то со страхом и благоговением, посмотрел на них. Он не отрывал от них взгляда.
- Дай, говорю. Не бойся, не отниму. Покажу только смерть Кащееву. Да и сына-наследника покажу - ухмыляясь произнесла старуха.
Тут пришел черед удивляться Томасу. Ведь он ничего не говорил про сына, он просто описал место и сказал, что ищет его. И при чем тут чья - та смерть? Только он хотел открыть рот, чтобы заорать на краснокожего и заставить отдать старухе эти дьявольские причиндалы, как тот уже все достал и отдал прибор старухе. Приняв в руки серебряное блюдечко и хрустальное яблочко, старуха сказала:
- Доставай, доставай. Где слезы Гаи?
Краснокожий молча протянул ей пузырек с ртутью.
С того вечера прошло ровно восемь дней.
Глава 18. Ускорение событий.
Тимур не спал всю ночь. Вчера вечером после боя и после пыток военнопленных он так и не дождался аудиенции у хана. Оно и лучше даже. Что Тимур мог сказать то? Лучник-телохранитель привел его в юрту лекарей, которая была пуста. Оно и понятно. Лекари смотрели раненых. Тимур хотел было помочь с ранеными, пытался объяснить это своему телохранителю, но тот слушать ничего не хотел. Да и не понимал он его. Просидев до ночи в юрте вдвоем, Тимур решил, что нужно лечь спать. Ужина, естественно, никто не готовил. И только он провалился в сон, как в юрту начали сходиться жильцы. Лекари что-то громко обсуждали между собой, качали головами, охали. Мунави среди них не было. Сон как рукой сняло. Он начал думать про Адгама. И переживать за него. Тимуру было страшно даже подумать, что же будет дальше. Люди приходили и уходили всю ночь. Утром заморосил холодный дождь. Первый дождь за все то время, пока он был в прошлом.
Выйдя на рассвете на улицу, Тимур посмотрел на хмурое серое небо, и все же решил попробывать поискать Адгама среди раненых. По лагерю, несмотря на раннее утро, шныряли люди. Оглянувшись вокруг и не найдя своего телохранителя, Тимур пошел в сторону стойла ждя коней. Там жил Угедей, родственник Адгама. Пройдя несколько шагов, Тимур понял, что его все-таки сопровождают. Один из людей, шнырявших возле юрты, неотступно следовал за ним. "Ну и ладно" - подумал Тимур и прибавил шагу.
В стойле лошадей царила суматоха. Животные переходили с места на место сбиваясь в кучи. Лошадей чистили и осматривали. Монголы в первую очередь ухаживали за лошадью, а потом за собой. Это Тимур уже давно заметил. Лошадь для них была не просто животное, а член семьи. Тимур стал ходить взад-вперед, вглядываясь в лица. Все лица как один, казались ему одинаковыми. Круглолицые узкоглазые люди с дурацкими косичками над ушами, все почти в одинаковой одежде. Проходя мимо одного из них, Тимур услышал свое имя:
- Хар Татар?
Он оглянулся и увидел Угедея. Обрадовавшись, Тимур стал расспрашивать его, но тот только плечами пожимал. Не понимал он по-татарски. И тогда Тимур спросил просто:
- Адгам?
Угедей тут же начал что-то верещать непонятное. "Блин, как же мне надоели эти ребусы!" - подумал Тимур и руками показал, что не понимает его. И вдруг сзади услышал знакомый голос:
- Твой друг с отрядом багатуров преследует Кучлука.
Голос принадлежал молодому татарину воину Маснави. Тимур от радости чуть было не принялся обнимать его.
- Братан, Маснави. Здравствуй. А ты сам то как? Какие новости? Победили Кучлука то? Что дальше будет делать хан?
- Так много вопросов, Хар Татар. Со мной все в порядке. Кучлук не пришел на поле боя, а отправил своего старшего сына. И его взяли в плен. Он молчал, несмотря на пытки. Ему отрубили обе руки, ноги и отрезали уши, но он молчал, как и подобает наследнику вождя. Хан милостиво наградил его за это смертью от своей руки. В орде говорят: нет в живых и самого Кучлука. А если это так, то монголы вернутся по домам. Но сначала надо будет разделить его земли и женщин между собой. А ты что слоняешься без дела? Идем со мной. Помогать будешь. Раненых много.
- Да. Идем. А как будут делить добычу? - спросил Тимур.
- Обыкновенно. Как и всегда. Две пятых заберет хан Темучин, три пятых разделят между воинами. Говорят, что хан начал назначать сотников и тысячников. Чтобы по новому разделить войско свое. Так, как ты посоветовал. В следующий раз битва будет проходить по другому, - задумчиво ответил Маснави.
Тимур часа два или три перевязывал раны. Делал он это машинально. Его воротило от запаха и вида. Но делать было нечего. Нужно же как-то хлеб свой отрабатывать. Он пытался что-то говорить раненым людям, но те только закатывали глаза и стонали, стиснув зубы. Несколько раз он помогал Маснави вправлять сломанные руки и ноги. Несколько раз его рвало. Он выбегал из юрты и корчился под дождем. Лучники, которые охраняли его, неотступно следовали за ним, но ничем не помогали. Только наблюдали без единой эмоции на лице. В толпе лекарей, шнырявших между ранеными, он видел Мунави. Старец кивнул в знак приветствия и одобрения. Так прошло три часа.
Когда прозвучал горн, Тимур первый вышел из юрты раненых. И пошел к своей, он был страшно голоден. Сутки ничего не ел. Дождь прошел. Грязь была ужасная. Хорошо еще, что Тимур догадался надеть свои сапоги резиновые.
И тут, идя к обеду, он заметил странную процессию. В сторону золотой юрты шли четверо человек. Один из них, который шел самый первый был явно рыцарем. Крестоносцем. У Тимура, когда его увидел, аж дыхание остановилось. Рыцарь. Настоящий. Крестоносец. Рыцарь был облачен в серую тунику по колено, поверх которой был надет свитер-распашонка из грубой вязки с капюшоном. Распашонка доходила тоже до колен. Капюшон был надет на рыцаря. На ногах и руках стальные доспехи. И самое главное - белоснежный плащ. Из грубой ткани, похожей на шерсть. На плаще вышит красный крест. Рыцарь был с длинной рыжей бородой. В руках нес щит. Меч был в ножнах за спиной. Тимуру неимоверно захотелось подойти и потрогать его, поздороваться с ним. Если к монголам он еще как-то привык, то вид рыцаря его восхитил неимоверно.
Второй человек шел рядом с рыцарем. Абсолютный антипод первого. На нем были ярко оранжевые одежды. Очень коротко стриженные черные волосы и узкие карие глаза выдавали восточного человека, который пришел явно издалека и с востока. "Буддийский монах" - догадался Тимур. Он видел таких в Тайланде. Настоящий монах.
Третий был негром. Толстым и грузным. Даже не негром, а метисом скорее всего. Ему было очень страшно. Страх сквозил во всем его облике. На лбу выступил пот, несмотря на прохладную погоду. Одет он был в лиловую тунику до пола, а на голове у него была маленькая круглая черная шапочка.
А вот последним шел еще один монах. Православный, судя по серебряному кресту, который висел поверх его черной рясы. На нем была высокая черная шапка, как у православного попа. Он был средних лет, светловолосый, голубоглазый и с небольшой бородкой.
Процессия была яркая. Монголы останавливались и рассматривали их. Остановился и Тимур со своими сопровождающими. Процессия небыстро прошла мимо него. Монголы бурно обсуждали их, судя по ухмылкам и смеху. Немного повеселел и Тимур. Он уже было решил идти дальше к своей юрте, чтобы пообедать, как вдруг его осенило: "За тобой посланы две группы" - так Кош сказал. "А не по мою ли душу эти люди пришли?!". Осознание пришло так, будто кирпич на голову упал. Тимур резко развернулся, забыв об обеде и побежал обратно за ними. Нужно было понять, что происходит. Лучники - сопровождающие оглянулись и тоже последовали за ним.
Перед золотой юртой процессия остановилась. Абеляр решил, что кто-то должен выйти из золотого шатра и проводить их к хану, как подобает. Но никто не выходил, никто не входил и никто не заговаривал с ними. Всем было плевать. Все только таращились на них и ухмылялись. Странное поведение. Абеляр решил было самовольно зайти в юрту, но оранжевый монах одернул его за руку и отрицательно покачал головой, показывая жестом, что ему снесут за это голову с плеч. Марио и Михаил молчали. На их лицах был такой страх, что Абеляру стало тоже страшно. Только оранжевый выглядел безразличным. Сегодня утром внезапно появился этот человек. Он подошел к ним и жестами показал, что ему тоже нужно в лагерь монголов. И он просит разрешения присоединиться. Михаил не понимал его наречия, но было и так ясно, что нужно этому странному человеку. Абеляр не возражал, и оранжевый присоединился к ним.
А сейчас они стоят возле шатра варвара. Шатер был огромен. Видно, что он из чистого шелка золотого цвета. Эта ткань была очень дорогой. А варвар построил из нее себе дворец. Абеляр удивился роскоши кочевников. И их численности тоже. Несмотря на вчерашний бой, было ощущение, что монголов не стало меньше. Вокруг них собрались люди, которые были вооружены до зубов и явно открыто посмеивались над ними. Они обсуждали их, но никто не собирался провожать и приглашать чужаков в золотой шатер. Граф решил стоять и ждать прямо тут, перед золотым сооружением до тех пор, пока его не запустят к вождю.
Тимур, наблюдая это, понял, что хан не торопится их принять. И все это может затянуться, а кушать хочется. И решил все же пообедать возле ближайшей походной кухни. Он взял свою порцию, присел на бревно и стал наблюдать за пришлыми людьми. На сердце было спокойно. Адгам жив, а это хорошо. Путь домой в будущее имеется, а это очень хорошо. Спустя десять минут его тарелка была пуста, а процессия так и стояла возле юрты хана. Тимур решил подойти поближе и пообщаться. Интересно же. Тот, что в доспехах, рыцарь очень привлекал его внимание. Настоящий рыцарь.
И только Тимур встал с полена, как картинка поменялась. Несколько человек пришли с доверху нагруженными поленами и начали сооружать что-то. С обоих сторон. Слева и справа от чужаков. "Два кострища" - догадался Тимур. Он вспомнил тот обычай, которому подвергли и его, когда он в первый раз входил в юрту. Чужак должен был пройти очищение огнем, прежде чем предстать перед ханом. Чужаки тоже догадались, что что-то стало происходить, но не в их пользу. Толстый негр встал на колени и начал умолять о чем то монголов, но те только смеялись над ним. Тимуру стало его жаль.
Не торопясь, в сопровождении двух телохранителей, Тимур подошел к ним сзади и громко произнес по-русски, не надеясь, что его поймут:
. - Не бойтесь, это для очищения огнем. Скоро хан примет вас.
Все четверо резко обернулись и посмотрели на Тимура. Монах в черной рясе тут же сказал:
- Рус? Русич? Ты не похож на русскаго. Шо они будут делить з нами? Зачель ети кострисча. Мы ходить с миром и дарами к вашему хану.
Монах говорил как-то странно, не совсем по-русски, но Тимур понимал его.
- Хан сейчас примет вас. Только к нему можно прийти через огонь, чтобы человек стал чистый. По другому никак. Не бойтесь. Я сам проходил.
Черный монах что-то стал говорить своим. Переводил явно. Только буддист не слушал его, а неотрывно смотрел на резиновые сапоги Тимура. Оранжевый монах подошел к Тимуру поближе и что -то произнес, смотря ему прямо в глаза. Тимур откуда-то понял, что он спрашивает как его имя.
- Мое имя - Тимур Вахитов.
Все четверо начали представляться по очереди. Черного монаха звали Михаил, чему Тимур почему-то был очень рад. Негра - Марио, буддиста - Норбу, а имя рыцаря было такое длинное, что Тимур догадался, что это вельможа. Из всего его длинного имени Тимур расслышал только одно слово: тамплиер. "Точно, настоящий рыцарь. Охринеть. Тамплиер настоящий. Живой. Древний рыцарь. Прикольно" - подумал Тимур, улыбаясь смотря на Абеляра.
И тут из юрты хана вышел нукер Хашибол. Недовольно посмотрев на чужаков, он кивнул, и два старых монгола стали разжигать огонь на приготовленных и сложенных поленах. Немного погодя из юрты вышел старец Мунави. Тимур кивнул ему в знак приветствия, Мунави тоже и подошел к Тимуру.
- Что, Хар Татар, познакомился? Что это за люди? Странная группа. А этот черный - византийский монах. А оранжевый - буддийский боевой монах. Я видел таких у себя на родине. Этот толстый словно шайтан или евнух. Кожа его темна, словно сумерки вселенной. Я никогда не видел таких черных людей. Что им нужно от Темучина? Не знаешь?
- Черного монаха зовут Михаил. Он сказал, что они пришли на поклон к хану с дарами, - ответил Тимур.
- С дарами, это хорошо. Хан Темучин любит подарки и настроение у него прекрасное сейчас. Он победил Кучлука и хочет собрать курултай всех монголов через год на весенний Уркер. Чтобы провозгласить себя верховным правителем.
- Вот на этом курултае он и станет Чингизханом. Вот увидишь. И поверишь тогда, что я правду говорю.
- Все может быть по воле Всевышнего. Иди в юрту. Хан ждет. Он послал меня привести тебя. Говорит, что эти люди пришли за тобой. Зачем ты им нужен, Хар Татар?
У Тимура засосало под ложечкой. Какое-то нехорошее чувство пришло. Уж больно все быстро стало происходить. Непонятные события происходили каждый день по нескольку раз. Вчера этот Кош на черном коне в кедах PUMA, сегодня этот рыцарь рядом с буддийским монахом. Плохое предчувствие. Зачем он этим людям нужен.
"Кош сказал, что быть надо возле монгола. А зачем? Может мне лучше в Византию, там хоть бани есть. Наверное. Судя по фильмам, есть бани. И покушать чего -то еще, кроме баранины и конины. Может мне лучше посидеть и подождать сестру-шалаву в византийском храме на полном довольствии возле моря? На хрена мне эти древние кочевники. Я к рыцарям хочу. Зачем я вообще слушаю этого фашиста в кедах? Сестра вернется, и я тоже вернусь. Автоматически вернусь в 21 век. Так какая разница, где я буду находиться то? Уж явно лучше в Византии, чем тут." Мысли Тимура проносились в голове со скоростью молнии.
Пока он думал и наблюдал за полыхающим костром, Мунави о чем-то говорил с Михаилом. Или пытался поговорить. Разговор так и не завязался.
Тимуру стало не по себе. Словно он предал кого-то ненароком этими своими мыслями. Мунави стоял рядом с кострищем и наблюдал за чужеземцами, которые озираясь проходили по одному через проход шириной не более метра между двух костров. Один за другим они подошли к нукеру. Подошел и Тимур. Вспомнив про золотой порог, он сказал Михаилу:
- Там пол на входе из золота. На него наступать нельзя. Голову отрежут. Скажи всем.
Михаил прищурился, смотря на Тимура, поклонился ему и перевел. Негр Марио тоже поклонился Тимуру в знак благодарности, а рыцарь высокомерно отвернулся, ничего не сказав. Тимур ухмыльнулся.
