Да и остальные задания стали легкими и понятными. Но вот секретные ходы – это был перебор. Ну, вот откуда Мир знать, что тут понастроили эти безумные академики?
Правда, к испытанию девушка приступила со всей ответственностью. Обыскала комнаты на их этаже, простучала стены, подложила Дирку под одеяло стоящий на подоконнике кактус и с чистой совестью отправилась в подвал. Вряд ли подземный ход будет начинаться с третьего этажа, который заграбастал себе Эрих. Этого, кстати, Мир никак не могла ему простить, ибо балкончик с будущей красивой решеточкой был только там. Дальше следовало бы проверить первый этаж с библиотекой, учебным залом и столовой, но подвал привлекал девушку намного больше. Так иногда бывало – просыпалось вдруг странное чувство, подсказывающее куда идти и что делать. И Мир привычно ему подчинилась, спустившись в захламленный и пыльный подвал.
Заветных дверей там оказалась целая дюжина. Какие-то не открывались, какие-то вели в маленькие заваленные коробками и ящиками каморки, но клуртово чувство упрямо требовало проигнорировать их все скопом. И завело в самый дальний угол, где стояли четыре огромные дубовые бочки. Стены за ними, тщательно простуканные и попинанные со злости, так и не открылись. А стоило выйти из того угла, как будто холоднее становилось. А бочки словно в огне горели, особенно правая – пылающая ярче солнца. Сдвинуть ее с места не вышло. А заглянув внутрь, Мир даже поняла почему – до самого верха бочка была засыпана мелкой серой щебенкой. Три другие, впрочем, тоже.
Помянув Клурта и все его пакости, девушка решительно направилась к выходу, но, уже ступив на узкую винтовую лестницу, обернулась – бочка все также горела, рассыпая кучу веселых золотистых искр. И почему-то нижняя часть бочки смотрелась куда раскаленней верхней. И звук был другой, хотя ногу Мир все равно отбила. Обругав – на этот раз Дирка – девушка принялась выгребать из чертовой бочки камни. Когда валяющееся поблизости пустое ведро наполнилось почти наполовину, рука девушки нащупала что-то странное – железное и гладкое. Торопливо сдвинув камни в сторонку, Мир увидела вмурованное в ровную деревянную крышку кольцо. Приподнять же крышку не вышло, как бы Мир ни старалась. Зато с другой стороны обнаружилось второе кольцо. Но и оно не сдвинулось с места.
Но что не может сделать хрупкая девушка, сделает грубая мужская сила.
Не сделали. Ни Маркус, ни сила его.
Выходит, маловато силы-то. И без смекалки никуда. Подземный ход они нашли – в этом уже нет сомнений. А вот как открыть…
Стоп! А ведь открывать подземный ход Дирк и не просил. Так что свою задачу Мирджана выполнила, а с остальным пусть Кривой возится.
Это известие Дирка не обрадовало. Он-то уже представлял, как по столице гуляет и ужины ужинает. Правда, кольца плевать хотели на все его мечты и не сдвинулись ни на миллиметр. Проблему, как ни странно, решила Лайса. Видать, очень в магазины попасть хотела.
- Да открывайтесь вы! – орала девчонка, отчаянно дергая кольца.
Никто уж не надеялся, и громкий треск, с которым повернулось одно из колец, стал для всех неожиданностью. Обрадованный Дирк, спешно оттолкнув Лайсу, крутанул второе кольцо, и проход наконец открылся. Откинутая на пол крышка гулко громыхнула, но на нее никто уже не обращал внимания. В центре бочки, меж заполненных все той же щебенкой стен, виднелась уходящая в темноту лестница. Которой и воспользовался не знающий страха Дирк.
- Давай сюда! – позвал он откуда-то снизу. – Хотя нет, - всклокоченная красноглазая голова высунулась из дыры. - Вы чего, в форме идти собрались? Чтобы все узнали о нашем побеге? Живо переодеваться.
Уставшая сидеть в четырех башенных стенах (и целых трех этажах) Мир с радостью выполнила приказ. Походная одежда давно высохла и так и просилась на прогулку. Но Эриха опять что-то не устроило.
- Вот так, что ли, пойдешь? – возмутился он, сдергивая с головы Мирджаны тщательно намотанный шемах. – Народ ведь перепугаешь!
Полностью снять шемах Мир отказалась, как бы ни зудел Эрих, что глупость сие и неуважение к жителям столицы. К тому же, солнце там редко бывает – прятаться ни к чему. Тень, конечно, убирают время от времени, в целях экономии, но ближайшее плановое отключение еще не скоро.
- А ну как кокон неожиданно накроется, - насмешливо фыркнула Мир, - вне плана, так сказать. И что мне делать прикажешь, на солнце обгорать? Да, ладно-ладно, не рычи, - вздохнула она, - на шею повяжу, раз уж на голову нельзя.
- Да отвяжись от нее, - заявил Дирк, что-то выискивающий в куче тряпья. – Пусть в чем хочет, в том и идет. В лавке купишь, что тебе нравится.
- А ты чего там роешься?
- А ищу то, что мне нравится, - красноглазый торжественно выудил из кучи огромный мешок, в котором когда-то хранили лук.
- И зачем он тебе понадобился? – уточнила Мир, стряхивая с брюк липучие луковые шкурки.
- Ну и память у этих женщин! – притворно вздохнул этот наглец. – Про «три мешка чего угодно» забыла уже? Один есть, осталось еще два найти!
- Не переживай, - перебил его Эрих, вытаскивая из кармана что-то мелкое с толстыми бархатными завязочками. – У меня все три есть.
- Чего это?! – Дирк кисло улыбнулся, глядя на непонятное нечто, куда ничего крупнее мелкого яблочка и не влезло бы.
Хотя Мир и от яблочка бы не отказалась – не часто они ей перепадали.
- Так мы размер не обговаривали! – Эрих беспечно пожал плечами. – И место заполнения оных мешков тоже.
- У, клуртов райн! – Дирк нехотя смирился с поражением, но хитрый зеленый глаз ярко сверкал, выискивая пути решения. И не найдя, толкнул хозяина в дыру, решив сориентироваться на месте.
После подгорных дорог и тамошних людоедов подземный ход совершенно не впечатлил Мир. Ход как ход. Даже самого завалящего огненного дракона нет. От еще парочки золотых шаров девушка бы не отказалась. В тайнике под кроватью как раз оставалось место. Нашла его Мир совершенно случайно, как и все, что обычно искала. Нет бы клуртова способность четко показывала нужное место, тогда и проблем бы не было. А так, бегай, ищи, в пыли пачкайся – плохо они тут в академии убираются, грязища, как в родных Верденских подвалах. Зато золото надежно спрятано, даже Дирк не догадается в какой последовательности на мозаичные камешки жать, чтобы дверца под кроватью открылась.
Поначалу Мир даже испугалась. Старуха Дан частенько рассказывала про монстров под кроватью, и раньше Мирджану это не волновало – из-под ее тонюсенького матраса, сложенного из двух стареньких одеял, вряд ли кто выползти сумеет. Разве что тараканы. Но к ним-то девушка привыкла и практически не замечала, если наглеть не начинали. И это было понятно, с голодухи еще не туда полезешь. И монстр – Мир его даже пожалела – наверняка проголодался: сидишь себе под кроватью, не поесть толком, не ножки размять, а стоит нос за едой высунуть, визжать принимаются. Дурочки. Вроде Лайсы. У нее-то кровать была, и слушала она сказки Дан, мастерски исполненные Мирджаной, весьма охотно. Да и Дирк, изображавший монстра, очень даже правдоподобно выл.
И когда под первой и единственной кроватью Мир что-то щелкнуло и заскрипело, девушка непроизвольно вздрогнула и схватила со стола тяжеленный подсвечник. А потом, устыдившись, взяла себя в руки и решительно откинула край цветастого покрывала с длинной мохнатой бахромой. Собственно, кроме этой бахромы, ничего мохнатого там больше не было.
Зато была большая деревянная ниша у самого изголовья с отъехавшей в сторону крышкой. Ничего интересного в ней не обнаружилось. Какие-то старые никому не нужные книжки в толстом кожаном переплете, исписанные таким корявым почерком, что и не прочесть даже. Вспоминать о том, что она и ровные печатные буквы не очень-то разбирает, Мир не пожелала. Быстренько упрятала в дальний угол свои золотые шары, прикрыла их кружевной накидкой с подушки и аккуратно засыпала сверху металлическими пластиночками, собранными со дна ниши. Кому и зачем понадобилось прятать в секретном ящике эти треугольные буковки от старинной азбуки, Мир не поняла, но выкидывать не стала – блестят хорошо и Дан можно будет подарить при случае. У старухи была такая же азбука, только часть пластин-буковок давно и бесследно пропала, что совершенно не расстроило Дан. А вот сама Мирджана очень переживала по этому поводу. Ну, вот как можно выучить буквы, когда их там меньше половины осталось? Старуха снисходительно усмехалась и вздыхала, ругая Мир глупой неучью. Наверняка, потому и жетон ее в чашу кинула – надеялась, что в академии «дурь из нее выбьют».
И зря, как оказалось, надеялась – телесные наказания в академии не приветствовались. Что несказанно обрадовало и Дирка. Иначе он в этот подземный ход и не сунулся бы. Хотя… да кого она обманывает? Сунулся бы. Ага. И высунулся. Первым, как и всегда.
Снаружи никого не было. Ход вывел их в какие-то старинные развалины на краю города. Дом, от которого осталось три стены и облезлый комод, обгоревший с правого края, некогда был очень богат – на камине, что вывел их из подземелья, еще сохранились цветные камешки мозаики, а в саду, среди буйно разросшейся зелени, виднелись статуи, поломанные, покрытые язвенными пятнами серого мха, но все равно красивые.
На этот раз прогулка по городу была куда приятней – их никто не выслеживал, не ловил и не запихивал в тесные вонючие ящики. Маленькой весело хохочущей группой вообще мало кто интересовался. Приезжих, с любопытством глазеющих по сторонам, и так с лихвой хватало. Позади, в нескольких кварталах, шумел рынок, тот самый, где их едва не убили, а впереди раскинулись бедные, густо населенные кварталы, где селились беи и обедневшие изрядно райны. Эриха не раз передергивало, когда зазывалы бросались к нему, чуть ли не за руку пытаясь затащить к себе не постой. Правда, на одно предложение он все же согласился – уж очень есть хотелось, и Лайса чертовски громко ныла.
Закусочная, светлая, уютная, с большой открытой верандой, сразу понравилась Мирджане. Круглые столики под чистыми разноцветными скатерками, деревянные стульчики с высокими спинками, цветочки в вазочках. А когда принесли обед – жаркое (и явно не из крыс) и ароматный, тающий во рту пирог с какими-то ягодами – Мир попросту влюбилась и в трактир с незамысловатым названием «У Юзефа», и в самого Юзефа – симпатичного толстячка с пышными завитыми усами. Но стоило тому предъявить счет, как любовь тут же прошла, и отчаянно зачесались кулаки, намереваясь подправить толстяку его гадостную ухмылочку. За какую-то хорошо прожаренную крысу, именуемую кроликом, и пирог с тараканами такая прорва денег?
Услышав это предположение, Юзеф побагровел, усики его гневно встопорщились, но стоило Эриху предъявить свою ювелирную карту, как отношение трактирщика резко поменялось, а спина столь же резко согнулась, будто толстяка скрутил приступ жесткого радикулита, на который частенько жаловался бургомистр Вердена. Ах, нет, так усердно кланяться Фестер Ланг то ли не умел, то ли не привык. А может, просто не нашел столь жгучей мази, как у толстячка Юзефа. Или ювелирные карты столичных райнов и радикулит лечить умеют? По крайней мере, создавать на столе маленькие прозрачные чашечки с белыми холодными шариками карта умеет точно. Мир и не заметила, как они появились. И как пропали, тоже. А уж какие были вкусные – жуть!
Эрих, заметив печальный взгляд Мир, вновь взмахнул картой, и перед девушкой вновь возникли шарики. Целых пять штук, политые чем-то красным и сладким. На этот раз торопиться девушка не стала. И на третьем шарике получила долгожданное развлечение, которое им пообещал хозяин трактира. Правда, о чем говорят усевшиеся за соседний столик девицы, Мир не услышала – мешала курица с ярко-рыжими волосами, прыгающая на круглой площадке в центре зала и что-то завывающая противным визгливым голосом.
С трудом подавив желание заткнуть уши, Мир принялась разглядывать девиц. Вернее, их странную одежду. И на рынке, и на улочках окраинных районов народ по большей части носил привычную для Вердена хайранскую одежду, закрывающую все тело. В Арлансе, с его теневой защитой, можно было так усердно не прятаться, и Мир даже шемах не стала на голову повязывать. Но чтобы надеть такое… И ноги до колен открыты, и руки почти голые. Мода такая, как заявил Эрих. У богатых. И себя во всей красе показать, и что на солнышко плевать хотели. Дуры! Что тут еще скажешь? Вот Мир бы точно такую декольту не надела бы. А ну как коконы все разом полетят, куда они со своей декольтой денутся-то? Хотя, может быть, кому-то и нравятся бабы с красной облезлой грудью.
Дирку вон точно нравятся. Ишь, как в декольту эту уставился. Лучше бы послушал, о чем эти девки болтают. Интересно ж. Об Эрихе ведь говорят. А Мир только имя за воплями расслышать сумела. И тут, будто подчиняясь ее желанию, рыжая наконец заткнулась и, церемонно раскланявшись, убралась из зала. Да и одна из девиц, с длинной светлой косой и большими голубыми глазами, как специально голос повысила, фыркнув насмешливо:
- Невеста Эриха? Ты? Так я и поверила!
- Зря не веришь! – огрызнулась вторая девица, зло сверкнув черными узкими глазами. – Если папа сказал, что я буду женой канцлера, значит, буду! Папа зря говорить не будет.
Прогулка по городу, так замечательно начавшаяся, завершилась как обычно – неприятностями. И ведь трактир Эрих попроще выбрал, чтобы знакомых не встретить, и время рассчитал правильно. После обеда любой уважающий себя райн из благородной семьи просто обязан сидеть дома и тщательно готовиться к вечерним мероприятиям. Танцам, научным диспутам, светским раутам и прочей дребедени, которую Эрих старательно игнорировал. Пытался игнорировать. Но клуртов Рольф неизменно находил его укрытия, натягивал на парня приличествующий случаю костюм и выпинывал из дома «развлекаться». И райн Тиссен-младший, устало вздохнув, плелся на очередной прием, улыбался гостям и хозяевам, пока не начинало сводить скулы, и при любом удобном случае удирал в библиотеку. Книги были ему куда приятней восторженно обхаживающих его девиц. Но, к сожалению, клубы, салоны и ресторации (как и большинство богатых семей) почему-то не озаботились созданием в своих стенах библиотеки, а чтение бутылочных этикеток очень быстро прискучивало. И оставалось последнее развлечение – тренировка хладнокровия и выдержки. И в этом Эрих добился впечатляющих успехов. Лишь два негативных фактора могли пробить его ледяное спокойствие.
И когда оба эти фактора, весело щебеча, ввалились в таверну, самообладания Эриху хватило лишь на то, чтобы спешно повернуться к девицам спиной, делая вид, что все его внимание поглощено предивным мороженым с клубничным сиропом и кусочками шоколада. Но, даже не глядя на юных райн, Эрих мог с точностью сказать, что они делают. Сплетничают, конечно же. И выглядят, наверняка, сногсшибательно. Вон как Дирка переклинило. Не будь под ним лавки, точно упал бы. А вот рот бы прикрыть не помешало. Хотя где бей Осборн и где приличия? Интересно, кто ему больше глянулся – белокурая Марлин, не обремененная излишками разума и свято уверенная в своей неотразимости, или черная лисица Кларисс, плетущая хитроумные интриги, достойные своего папочки, второго министра?
И насколько Эрих смог изучить красноглазого, выбрал он-таки Кларисс.
Правда, к испытанию девушка приступила со всей ответственностью. Обыскала комнаты на их этаже, простучала стены, подложила Дирку под одеяло стоящий на подоконнике кактус и с чистой совестью отправилась в подвал. Вряд ли подземный ход будет начинаться с третьего этажа, который заграбастал себе Эрих. Этого, кстати, Мир никак не могла ему простить, ибо балкончик с будущей красивой решеточкой был только там. Дальше следовало бы проверить первый этаж с библиотекой, учебным залом и столовой, но подвал привлекал девушку намного больше. Так иногда бывало – просыпалось вдруг странное чувство, подсказывающее куда идти и что делать. И Мир привычно ему подчинилась, спустившись в захламленный и пыльный подвал.
Заветных дверей там оказалась целая дюжина. Какие-то не открывались, какие-то вели в маленькие заваленные коробками и ящиками каморки, но клуртово чувство упрямо требовало проигнорировать их все скопом. И завело в самый дальний угол, где стояли четыре огромные дубовые бочки. Стены за ними, тщательно простуканные и попинанные со злости, так и не открылись. А стоило выйти из того угла, как будто холоднее становилось. А бочки словно в огне горели, особенно правая – пылающая ярче солнца. Сдвинуть ее с места не вышло. А заглянув внутрь, Мир даже поняла почему – до самого верха бочка была засыпана мелкой серой щебенкой. Три другие, впрочем, тоже.
Помянув Клурта и все его пакости, девушка решительно направилась к выходу, но, уже ступив на узкую винтовую лестницу, обернулась – бочка все также горела, рассыпая кучу веселых золотистых искр. И почему-то нижняя часть бочки смотрелась куда раскаленней верхней. И звук был другой, хотя ногу Мир все равно отбила. Обругав – на этот раз Дирка – девушка принялась выгребать из чертовой бочки камни. Когда валяющееся поблизости пустое ведро наполнилось почти наполовину, рука девушки нащупала что-то странное – железное и гладкое. Торопливо сдвинув камни в сторонку, Мир увидела вмурованное в ровную деревянную крышку кольцо. Приподнять же крышку не вышло, как бы Мир ни старалась. Зато с другой стороны обнаружилось второе кольцо. Но и оно не сдвинулось с места.
Но что не может сделать хрупкая девушка, сделает грубая мужская сила.
Не сделали. Ни Маркус, ни сила его.
Выходит, маловато силы-то. И без смекалки никуда. Подземный ход они нашли – в этом уже нет сомнений. А вот как открыть…
Стоп! А ведь открывать подземный ход Дирк и не просил. Так что свою задачу Мирджана выполнила, а с остальным пусть Кривой возится.
Это известие Дирка не обрадовало. Он-то уже представлял, как по столице гуляет и ужины ужинает. Правда, кольца плевать хотели на все его мечты и не сдвинулись ни на миллиметр. Проблему, как ни странно, решила Лайса. Видать, очень в магазины попасть хотела.
- Да открывайтесь вы! – орала девчонка, отчаянно дергая кольца.
Никто уж не надеялся, и громкий треск, с которым повернулось одно из колец, стал для всех неожиданностью. Обрадованный Дирк, спешно оттолкнув Лайсу, крутанул второе кольцо, и проход наконец открылся. Откинутая на пол крышка гулко громыхнула, но на нее никто уже не обращал внимания. В центре бочки, меж заполненных все той же щебенкой стен, виднелась уходящая в темноту лестница. Которой и воспользовался не знающий страха Дирк.
- Давай сюда! – позвал он откуда-то снизу. – Хотя нет, - всклокоченная красноглазая голова высунулась из дыры. - Вы чего, в форме идти собрались? Чтобы все узнали о нашем побеге? Живо переодеваться.
Уставшая сидеть в четырех башенных стенах (и целых трех этажах) Мир с радостью выполнила приказ. Походная одежда давно высохла и так и просилась на прогулку. Но Эриха опять что-то не устроило.
- Вот так, что ли, пойдешь? – возмутился он, сдергивая с головы Мирджаны тщательно намотанный шемах. – Народ ведь перепугаешь!
Полностью снять шемах Мир отказалась, как бы ни зудел Эрих, что глупость сие и неуважение к жителям столицы. К тому же, солнце там редко бывает – прятаться ни к чему. Тень, конечно, убирают время от времени, в целях экономии, но ближайшее плановое отключение еще не скоро.
- А ну как кокон неожиданно накроется, - насмешливо фыркнула Мир, - вне плана, так сказать. И что мне делать прикажешь, на солнце обгорать? Да, ладно-ладно, не рычи, - вздохнула она, - на шею повяжу, раз уж на голову нельзя.
- Да отвяжись от нее, - заявил Дирк, что-то выискивающий в куче тряпья. – Пусть в чем хочет, в том и идет. В лавке купишь, что тебе нравится.
- А ты чего там роешься?
- А ищу то, что мне нравится, - красноглазый торжественно выудил из кучи огромный мешок, в котором когда-то хранили лук.
- И зачем он тебе понадобился? – уточнила Мир, стряхивая с брюк липучие луковые шкурки.
- Ну и память у этих женщин! – притворно вздохнул этот наглец. – Про «три мешка чего угодно» забыла уже? Один есть, осталось еще два найти!
- Не переживай, - перебил его Эрих, вытаскивая из кармана что-то мелкое с толстыми бархатными завязочками. – У меня все три есть.
- Чего это?! – Дирк кисло улыбнулся, глядя на непонятное нечто, куда ничего крупнее мелкого яблочка и не влезло бы.
Хотя Мир и от яблочка бы не отказалась – не часто они ей перепадали.
- Так мы размер не обговаривали! – Эрих беспечно пожал плечами. – И место заполнения оных мешков тоже.
- У, клуртов райн! – Дирк нехотя смирился с поражением, но хитрый зеленый глаз ярко сверкал, выискивая пути решения. И не найдя, толкнул хозяина в дыру, решив сориентироваться на месте.
После подгорных дорог и тамошних людоедов подземный ход совершенно не впечатлил Мир. Ход как ход. Даже самого завалящего огненного дракона нет. От еще парочки золотых шаров девушка бы не отказалась. В тайнике под кроватью как раз оставалось место. Нашла его Мир совершенно случайно, как и все, что обычно искала. Нет бы клуртова способность четко показывала нужное место, тогда и проблем бы не было. А так, бегай, ищи, в пыли пачкайся – плохо они тут в академии убираются, грязища, как в родных Верденских подвалах. Зато золото надежно спрятано, даже Дирк не догадается в какой последовательности на мозаичные камешки жать, чтобы дверца под кроватью открылась.
Поначалу Мир даже испугалась. Старуха Дан частенько рассказывала про монстров под кроватью, и раньше Мирджану это не волновало – из-под ее тонюсенького матраса, сложенного из двух стареньких одеял, вряд ли кто выползти сумеет. Разве что тараканы. Но к ним-то девушка привыкла и практически не замечала, если наглеть не начинали. И это было понятно, с голодухи еще не туда полезешь. И монстр – Мир его даже пожалела – наверняка проголодался: сидишь себе под кроватью, не поесть толком, не ножки размять, а стоит нос за едой высунуть, визжать принимаются. Дурочки. Вроде Лайсы. У нее-то кровать была, и слушала она сказки Дан, мастерски исполненные Мирджаной, весьма охотно. Да и Дирк, изображавший монстра, очень даже правдоподобно выл.
И когда под первой и единственной кроватью Мир что-то щелкнуло и заскрипело, девушка непроизвольно вздрогнула и схватила со стола тяжеленный подсвечник. А потом, устыдившись, взяла себя в руки и решительно откинула край цветастого покрывала с длинной мохнатой бахромой. Собственно, кроме этой бахромы, ничего мохнатого там больше не было.
Зато была большая деревянная ниша у самого изголовья с отъехавшей в сторону крышкой. Ничего интересного в ней не обнаружилось. Какие-то старые никому не нужные книжки в толстом кожаном переплете, исписанные таким корявым почерком, что и не прочесть даже. Вспоминать о том, что она и ровные печатные буквы не очень-то разбирает, Мир не пожелала. Быстренько упрятала в дальний угол свои золотые шары, прикрыла их кружевной накидкой с подушки и аккуратно засыпала сверху металлическими пластиночками, собранными со дна ниши. Кому и зачем понадобилось прятать в секретном ящике эти треугольные буковки от старинной азбуки, Мир не поняла, но выкидывать не стала – блестят хорошо и Дан можно будет подарить при случае. У старухи была такая же азбука, только часть пластин-буковок давно и бесследно пропала, что совершенно не расстроило Дан. А вот сама Мирджана очень переживала по этому поводу. Ну, вот как можно выучить буквы, когда их там меньше половины осталось? Старуха снисходительно усмехалась и вздыхала, ругая Мир глупой неучью. Наверняка, потому и жетон ее в чашу кинула – надеялась, что в академии «дурь из нее выбьют».
И зря, как оказалось, надеялась – телесные наказания в академии не приветствовались. Что несказанно обрадовало и Дирка. Иначе он в этот подземный ход и не сунулся бы. Хотя… да кого она обманывает? Сунулся бы. Ага. И высунулся. Первым, как и всегда.
Снаружи никого не было. Ход вывел их в какие-то старинные развалины на краю города. Дом, от которого осталось три стены и облезлый комод, обгоревший с правого края, некогда был очень богат – на камине, что вывел их из подземелья, еще сохранились цветные камешки мозаики, а в саду, среди буйно разросшейся зелени, виднелись статуи, поломанные, покрытые язвенными пятнами серого мха, но все равно красивые.
На этот раз прогулка по городу была куда приятней – их никто не выслеживал, не ловил и не запихивал в тесные вонючие ящики. Маленькой весело хохочущей группой вообще мало кто интересовался. Приезжих, с любопытством глазеющих по сторонам, и так с лихвой хватало. Позади, в нескольких кварталах, шумел рынок, тот самый, где их едва не убили, а впереди раскинулись бедные, густо населенные кварталы, где селились беи и обедневшие изрядно райны. Эриха не раз передергивало, когда зазывалы бросались к нему, чуть ли не за руку пытаясь затащить к себе не постой. Правда, на одно предложение он все же согласился – уж очень есть хотелось, и Лайса чертовски громко ныла.
Закусочная, светлая, уютная, с большой открытой верандой, сразу понравилась Мирджане. Круглые столики под чистыми разноцветными скатерками, деревянные стульчики с высокими спинками, цветочки в вазочках. А когда принесли обед – жаркое (и явно не из крыс) и ароматный, тающий во рту пирог с какими-то ягодами – Мир попросту влюбилась и в трактир с незамысловатым названием «У Юзефа», и в самого Юзефа – симпатичного толстячка с пышными завитыми усами. Но стоило тому предъявить счет, как любовь тут же прошла, и отчаянно зачесались кулаки, намереваясь подправить толстяку его гадостную ухмылочку. За какую-то хорошо прожаренную крысу, именуемую кроликом, и пирог с тараканами такая прорва денег?
Услышав это предположение, Юзеф побагровел, усики его гневно встопорщились, но стоило Эриху предъявить свою ювелирную карту, как отношение трактирщика резко поменялось, а спина столь же резко согнулась, будто толстяка скрутил приступ жесткого радикулита, на который частенько жаловался бургомистр Вердена. Ах, нет, так усердно кланяться Фестер Ланг то ли не умел, то ли не привык. А может, просто не нашел столь жгучей мази, как у толстячка Юзефа. Или ювелирные карты столичных райнов и радикулит лечить умеют? По крайней мере, создавать на столе маленькие прозрачные чашечки с белыми холодными шариками карта умеет точно. Мир и не заметила, как они появились. И как пропали, тоже. А уж какие были вкусные – жуть!
Эрих, заметив печальный взгляд Мир, вновь взмахнул картой, и перед девушкой вновь возникли шарики. Целых пять штук, политые чем-то красным и сладким. На этот раз торопиться девушка не стала. И на третьем шарике получила долгожданное развлечение, которое им пообещал хозяин трактира. Правда, о чем говорят усевшиеся за соседний столик девицы, Мир не услышала – мешала курица с ярко-рыжими волосами, прыгающая на круглой площадке в центре зала и что-то завывающая противным визгливым голосом.
С трудом подавив желание заткнуть уши, Мир принялась разглядывать девиц. Вернее, их странную одежду. И на рынке, и на улочках окраинных районов народ по большей части носил привычную для Вердена хайранскую одежду, закрывающую все тело. В Арлансе, с его теневой защитой, можно было так усердно не прятаться, и Мир даже шемах не стала на голову повязывать. Но чтобы надеть такое… И ноги до колен открыты, и руки почти голые. Мода такая, как заявил Эрих. У богатых. И себя во всей красе показать, и что на солнышко плевать хотели. Дуры! Что тут еще скажешь? Вот Мир бы точно такую декольту не надела бы. А ну как коконы все разом полетят, куда они со своей декольтой денутся-то? Хотя, может быть, кому-то и нравятся бабы с красной облезлой грудью.
Дирку вон точно нравятся. Ишь, как в декольту эту уставился. Лучше бы послушал, о чем эти девки болтают. Интересно ж. Об Эрихе ведь говорят. А Мир только имя за воплями расслышать сумела. И тут, будто подчиняясь ее желанию, рыжая наконец заткнулась и, церемонно раскланявшись, убралась из зала. Да и одна из девиц, с длинной светлой косой и большими голубыми глазами, как специально голос повысила, фыркнув насмешливо:
- Невеста Эриха? Ты? Так я и поверила!
- Зря не веришь! – огрызнулась вторая девица, зло сверкнув черными узкими глазами. – Если папа сказал, что я буду женой канцлера, значит, буду! Папа зря говорить не будет.
Прогулка по городу, так замечательно начавшаяся, завершилась как обычно – неприятностями. И ведь трактир Эрих попроще выбрал, чтобы знакомых не встретить, и время рассчитал правильно. После обеда любой уважающий себя райн из благородной семьи просто обязан сидеть дома и тщательно готовиться к вечерним мероприятиям. Танцам, научным диспутам, светским раутам и прочей дребедени, которую Эрих старательно игнорировал. Пытался игнорировать. Но клуртов Рольф неизменно находил его укрытия, натягивал на парня приличествующий случаю костюм и выпинывал из дома «развлекаться». И райн Тиссен-младший, устало вздохнув, плелся на очередной прием, улыбался гостям и хозяевам, пока не начинало сводить скулы, и при любом удобном случае удирал в библиотеку. Книги были ему куда приятней восторженно обхаживающих его девиц. Но, к сожалению, клубы, салоны и ресторации (как и большинство богатых семей) почему-то не озаботились созданием в своих стенах библиотеки, а чтение бутылочных этикеток очень быстро прискучивало. И оставалось последнее развлечение – тренировка хладнокровия и выдержки. И в этом Эрих добился впечатляющих успехов. Лишь два негативных фактора могли пробить его ледяное спокойствие.
И когда оба эти фактора, весело щебеча, ввалились в таверну, самообладания Эриху хватило лишь на то, чтобы спешно повернуться к девицам спиной, делая вид, что все его внимание поглощено предивным мороженым с клубничным сиропом и кусочками шоколада. Но, даже не глядя на юных райн, Эрих мог с точностью сказать, что они делают. Сплетничают, конечно же. И выглядят, наверняка, сногсшибательно. Вон как Дирка переклинило. Не будь под ним лавки, точно упал бы. А вот рот бы прикрыть не помешало. Хотя где бей Осборн и где приличия? Интересно, кто ему больше глянулся – белокурая Марлин, не обремененная излишками разума и свято уверенная в своей неотразимости, или черная лисица Кларисс, плетущая хитроумные интриги, достойные своего папочки, второго министра?
И насколько Эрих смог изучить красноглазого, выбрал он-таки Кларисс.
