Модели были очень сложными, со множеством миниатюрных деталей, придававших им невероятную реальность. Одновременно, внося во впечатление изрядную долю сюрра, несколько странным казалось наличие большого количества разнообразных по фактуре и размерам крыльев и крылышек. Прилепленные казалось в самых неожиданных местах - на мачтах, корме, у носа и на киле под днищем - крылышки эти не казались излишними. Наоборот, модель приятно было рассматривать именно из-за этих необычных и изящно выполненных деталек. Как парусники крепились к потолку, было совершенно не понятно, леска просто уходила куда-то вверх и терялась у самого потолка. Я решила спросить об этом Стаса, как только он вернётся, если конечно не заставит меня снова забыть обо всем на свете.
- Ты просто не понимаешь, что делаешь! - вдруг раздался громкий голос профессора.
Далее послышался тихий голос Стаса. И слов было не разобрать. Почему-то я подумала, что речь идёт обо мне. Хотя, если поразмыслить... не обязательно обо мне... нет, именно обо мне. Я так чувствовала. Кажется, из-за меня ссорились, и это было неприятно.
Когда меня пригласили к столу, то разногласия похоже как-то уладились, потому что профессор выглядел спокойным и радушным. Задавал незначительные вопросы о моей жизни. Стас тоже казался как всегда спокойным и ужасно обаятельным. Меня по-прежнему периодически уносило в эмоциях от любого его слова или движения. И в этот миг я переставала отвечать на вопросы и вообще как-то реагировать на жизнь. Наблюдая это, профессор всё чаще и многозначительней поглядывал на сына, вздыхал и опускал глаза.
Через какое-то время к нам присоединился Виктор. Он появился неожиданно из темноты прихожей. Я вздрогнула, и поймала себя на мысли о том, что совсем забыла о нём. Стало как-то неуютно и неловко. Сам Вик вёл себя спокойно. Войдя, сказал 'Привет', и сел с нами пить чай. А потом как-то незаметно исчез. И больше я его не видела.
А потом мы со Стасом пошли искать ту самую книгу, в которой содержались нужные мне сведения. Книга оказалась довольно громоздкой и выглядела зачитанной. Называлась она 'Правила ведения беседы в официальныхъ случаяхъ'. Репринтное издание. Я пообещала воспользоваться ею как можно быстрее и вернуть в целости и сохранности. А потом Стас сказал, что имеющейся в книге информации мне пожалуй будет маловато, и неплохо бы ещё порыться в инете. Чем мы и занялись. Вернее, занимался Стас, а я сидела рядом и снова периодически улетала, потому что его тонкие пальцы не просто касались клавиатуры, но ласкали её, и мне становилось в эти мгновения так завидно, что я готова была поменяться с этой клавиатурой местами. И вся эта чушь в сущности почему-то представлялась мне уместной и естественной.
В общем, если бы Стас не спросил вежливо не пора ли мне, я бы наверно, осталась у него жить.
Очухалась я только тогда, когда с удивлением обнаружила себя стоящей посредине собственной комнаты, рассеянно оглядывающей её и совершенно не соображающей, кто я и где я.
Так, пора с этим кончать. Это не нормально. И вообще. Что это там кричал профессор на кухне? И тут меня посетил ужас. Я вспомнила, как Виктор рассказывал про девочку, которую Стас якобы довел до самоубийства. Мне нужно было срочно с кем-то поговорить. Но в голову ничего не приходило, и я не нашла ничего более умного, как зайти в интернет и поискать инфу про энергетических вампиров. ГУГЛ выдал мне тут же кучу ссылок на всякие мусорные сайты, где цитировались одни и те же статьи про колдунов и магов, целителей и экстрасенсов, готов и эмо, вампиров и некромантов... Через пару страниц я поняла, что ничего нужного найти не смогу. И тут меня словно осенило. Покуда я сервировала для Стаса чайный стол в прошлый раз, когда мы покупали клавиатуру, он сидел на каком-то странном сайте. Подробности картинки стерлись, но в истории просмотров наверняка сохранился адрес. Что-то мне подсказывало, что именно там я найду ответы на свои вопросы. Я кликнула на нужную ссылку и углубилась в изучение списка.
В этот момент раздался звонок сотового телефона. Это был Стас.
- Вик, - сказал Стас мне в ухо. - Ты чего делаешь?
После его слов у меня внутри все похолодело. Он что, видит чем я занимаюсь в данный момент в моей собственной комнате? И я сорвалась.
- Послушай, я сижу в интернете и пытаюсь найти ответы на некоторые вопросы, которые меня в последнее время стали просто доставать. И мне почему-то кажется, что именно ты знаешь ответы. Но вот проблема. Я по какой-то неведомой мне причине не могу найти повода, чтобы тебе эти вопросы задать. Ты не хочешь мне объяснить, почему?
Голос Стаса стал глухим и хриплым.
- Пока нет. Я не готов.
Это придало мне некоторой смелости.
- Тогда давай так. Как только ты будешь готов, просто скажи мне. Но до тех пор, очень тебя прошу, не подходи. Твои загадочные психоштучки меня просто с ума сводят. И мне это не нравится.
Я дала отбой и одновременно вышла из интернета. Всё. Надо это безумие прекратить. Пока мне не захотелось кинуться от счастья с седьмого этажа.
Большого труда мне стоило не растерзать книгу, любезно предоставленную Стасом. Да, любовь зла, и ненависть всегда где-то рядом.
И я разрыдалась. Слезы душили меня. Сквозь них я пыталась рассмотреть причину. Но она не находилась. И я решила, что просто сошла с ума.
Для меня возраст уже давно не имеет значения. Имеет значение состояние и стадия развития, в которой ты находишься в данный момент.
Профессор назвал меня глупым мальчишкой, и я бы посмеялся над ним, если бы он не был прав.
Но было уже поздно. Я не мог исправить ситуацию. Все понимал, пытался, но не мог.
Знал ли я о последствиях? Знал.
Есть еда и есть Еда. Для меня еда, это не только продукты питания. Это еще и энергия. Чем эмоции сильнее, тем они вкуснее.
Но есть особый сорт, который привлекает таких как я, словно нектар пчел. Удержаться практически невозможно. Но и попробовать - чревато последствиями. Потому что невозможно остановиться и хочется выпить до самого дна. При этом погибнут оба. Потому что для меня обжорство строго противопоказано.
Впрочем, о последствиях надо было думать ещё тогда, когда в первый её увидел и прилип взглядом.
Один раз со мной такое уже случалось. Но тогда я всё-таки сумел взять себя в руки. Правда, отцу пришлось устраивать срочный отъезд объекта в другой город. В тот раз сигнал SOS в моей голове сработал, а в этот раз нет. И теперь я знал, что мне предстоит расплатиться сполна.
Обед, цена которому жизнь.
Сегодня она меня отшила. И я подумал, что судьба предоставила мне ещё одну, последнюю, возможность.
И я решил попытаться ею воспользоваться.
Новый год я провела у родителей. Январь пролетел не заметно. А на День Святого Валентина я получила маленькое напоминание о прошлых событиях - шоколадное сердечко в черной с красными языками то ли пламени, то ли крови, коробочке...
Коробочка лежала на моем рабочем столе. И я не поняла, от кого подарок. Пока не взглянула на поспешно спрятавшего глаза в кипу бумаг Виктора, примостившегося как всегда на широком подоконнике возле стола секретаря.
Странно. На шутку это не походило. Но и смысла в подарке я тоже не нашла. Может и искать не стоило?
Вик начал появляться в офисе после новогодних праздников. И очень старался вести себя так, будто не было в моей жизни его брата никогда. Шутил, иногда подвозил меня домой, когда моя старенькая тойка отказывалась работать. Пару раз приглашал в бар перекусить. Как-то раз предложил сходить в кино - я отказалась, сославшись на неотложные домашние дела.
Моя жизнь протекала как обычно в заботах о хлебе насущном. Работа, дом, редкие походы театр или в клуб с подругой.
Работа не угнетала и даже радовала. Наконец-то до меня начал доходить её смысл. И хотя я по-прежнему занималась лишь сбором справочной информации, теперь, делая свою работу более осмысленно, я начала замечать, что увлекаюсь процессом, и это радовало.
Тема лингвистики в работе профессора возникла не случайно. В северных наречиях встречались слова, характерные для старославянских источников, описанных у авторов со слов сказителей, в более поздние периоды. Например, речевой оборот 'аз есмь', переводимый на современный русский как 'я есть' встречался и в староцерковных книгах, и в Ведах - самой древней книге русичей. Однако, работая над материалом, я находила и иные первоисточники, в подлинности которых сильно сомневалась, и от того они в официальный текст не попали. Самым интересным среди найденного материала мне представлялась 'Легенда об азгардах'. В легенде утверждалось, что родоначальником всех белых людей на земле были арии, пришедшие с небес более тринадцати тысяч лет назад. Прочтя это, я осознала, какой переворот в умах ученых может настать, если этот факт принять за истину.
В общем, в жизни моей всё шло своим чередом. Закончился февраль, и мартовская погода за окном уже дразнила ранней весной. Сухой и солнечной.
Книгу, взятую когда-то у Стаса, я вернула через Ольгу Филипповну. Секретарша при этом как-то загадочно на меня посмотрела, вздохнула и опустила глаза. Мне неловко было расспрашивать её, но по поведению я как-то определила, что семью Зотовых она знает довольно давно. Наблюдения свои я делала скорее по привычке, оттренированной ещё в институте. Все-таки, я была психологом. По крайней мере, именно эта специальность значилась у меня в дипломе.
Странный Стас почти не вспоминался. По крайней мере, до этого дня. Но сегодня все было не так с самого утра.
Выйдя из дома, я была буквально оглушена весенними звуками.
Войдя к себе в кабинет, я потянулась к окну и с треском распахнула форточку, обдирая обрывки клеевой ленты, защищавшей помещение от зимних ветров.
Громкое весеннее щебетанье птиц ворвалось внутрь и я поняла, что сегодня спокойно работать уже не смогу. Мысли поскакали во все стороны в поисках романтических воспоминаний, которые в моей жизни ограничивались в основном прогулками на природе.
До обеда я честно старалась сосредоточиться на работе. Но уличные звуки почему-то снова и снова отвлекали, и в какой-то момент я поймала себя на том, что в голове всплывают эпизоды с участием конкретного человека - Стаса Зотова. Глядя на двух забавных птах за окном, я посмеивалась, называя себя мартовской кошкой. А проснувшаяся внезапно память все настойчивее возвращала мне те немногие мгновенья блаженства, которые оставил в моей памяти странный блондинчик. И я подумала - раз все уже закончилось, то ничего страшного не случится, если я повспоминаю и поблаженствую хотя бы мысленно. Отложив ручку, которую до этого задумчиво держала у рта, глядя в сияющее весной небо за окном, я расслабилась и предалась воспоминаниям.
Раздавшийся внезапно звонок мобильника заставил вздрогнуть. Номер был знаком, хотя я давно уже про него забыла. Я сказала 'да' и ответом мне была тишина. И тут меня пробрал холодок. Словно кто-то невидимый произнес прямо в ухо зловещим шепотом - прекрати немедленно. Чёрт!
- Стас?
Тишина. На экране пусто - вызов завершен...
Остаток дня я провела в жутком смятении. Правда, на следующий день мне подкинули срочную работу и мозги встали на место.
Спустя неделю, мы работали вместе с Виком над какой-то жутко сложной справкой для профессора. Работа была однообразной и довольно утомительной. Требовалось сделать кучу выборок. В какой-то момент я машинально уставилась в окно и задумалась. В голове странным образом возник образ Стаса. И был он жутко реален.
- Мечтаешь? - прервал мой глюк Вик. - А он между прочим про тебя и не вспоминает.
Ну не гад ли? Ну вот зачем так делать, а? Больно. Хотя, может быть Виктору тоже больно. Ведь я же понимала, что он тогда меня в клуб не спроста повел. Видела ведь, что нравлюсь парню. Эта мысль пронзила мозг внезапно, и стало так неловко и неприятно, что я вышла из-за стола и, извинившись, помчалась 'пудрить носик'.
Вернувшись, порадовалась тому, что мы оба не стремимся продолжить тему начатого разговора. Я не знала, что ему ответить. А когда я не знаю, что ответить, просто молчу и все. Как папа.
Я был в отчаянии.
Она не знала ни-че-го. Ни про меня, ни про моего брата. Это было и плохо и хорошо одновременно.
Плохо, потому что она в него втюрилась. И это создавало дополнительные сложности.
Хорошо, потому что мне предстояло многое ей рассказать и объяснить. И в этом смысле время работало на меня. Пока она была со Стасом, я готовился. Всё надо было сделать безупречно. Потому что шок, который она могла получить в результате нашего разговора, нам бы точно не помог. И ей особенно.
Всё усугублялось тем, что у Виктории обнаружился довольно мощный энергетический блок. Словно что-то произошло в её жизни такое страшное, что перекрыло любую возможность энергетического воздействия. Реагировала она только на Стаса. Скорее всего именно поэтому им и разрешили встречаться. Хотя все понимали отлично, чем рисковали эти двое.
У Стаса была очень сильная зависимость от Виктории, и его желание 'съесть' её, могло сорвать щит, заставив её 'открыться'. Это было очень жестоко. Ведь оба они могли просто заиграться и погибнуть. Уж я-то прекрасно себе представлял, на что способен Стас. И знал также о том, чем чревато для него знакомство с такой, как Виктория. Однако, не мне было принимать решения.
Ещё было очень плохо то, что мне нельзя было посвящать брата в подробности операции. Потому что это тоже было частью наших планов с Владом. Конечно, было плохо, что мы практически Стаса использовали. Но Влад был представителем 'Конторы' и значит всё, что было связано с ним, являлось закрытой информацией и подлежало разглашению только с его разрешения.
Стас, как всегда, был в роли подопытного кролика. Правда, на этот раз он играл вслепую. А вот катализатором у нас будет... Гоша. И это нервировало в данной ситуации больше всего.
Гошу отец тоже усыновил вместе с нами, но пару лет назад его отослали 'к родственникам' в Питер. Причина была в том, что они со Стасом не поделили еду. В результате у истории был трагический финал.
Мне в этот раз предстояло сыграть роль исполнителя - Пробуждающего и Ведущего. Я сомневался в успехе, потому что был слишком неопытен. Но Влад заверил меня в том, что игра стоит свеч. И я ему поверил. Не мог не поверить...
И снова в моей памяти всплыл тот августовский вечер, когда впервые наш дом посетил таинственный незнакомец, представившийся Владом. Глаза он прятал под темными очками. И лишь в мгновение, когда взгляд оказался поверх, я понял, что такие глаза надо прятать обязательно. Бездонная чернота ада - вот что было в них. Запомнились лишь огромные черные блестящие антрацитовые зрачки. И я не помню, видел ли вокруг них радужку.
Отец в тот вечер долго бродил по кухне, покашливал, переставлял чашки. Я подумал - неспроста. И ещё через некоторое время раздался звонок в дверь.
Поначалу я сопротивлялся. Я не хотел участвовать в эксперименте, потому что еще живы были воспоминания детства, проведенного в 'санатории'. Но мне пришлось. Отец сказал, надо. А в нашей семье это означало беспрекословное подчинение.
- Ты просто не понимаешь, что делаешь! - вдруг раздался громкий голос профессора.
Далее послышался тихий голос Стаса. И слов было не разобрать. Почему-то я подумала, что речь идёт обо мне. Хотя, если поразмыслить... не обязательно обо мне... нет, именно обо мне. Я так чувствовала. Кажется, из-за меня ссорились, и это было неприятно.
Когда меня пригласили к столу, то разногласия похоже как-то уладились, потому что профессор выглядел спокойным и радушным. Задавал незначительные вопросы о моей жизни. Стас тоже казался как всегда спокойным и ужасно обаятельным. Меня по-прежнему периодически уносило в эмоциях от любого его слова или движения. И в этот миг я переставала отвечать на вопросы и вообще как-то реагировать на жизнь. Наблюдая это, профессор всё чаще и многозначительней поглядывал на сына, вздыхал и опускал глаза.
Через какое-то время к нам присоединился Виктор. Он появился неожиданно из темноты прихожей. Я вздрогнула, и поймала себя на мысли о том, что совсем забыла о нём. Стало как-то неуютно и неловко. Сам Вик вёл себя спокойно. Войдя, сказал 'Привет', и сел с нами пить чай. А потом как-то незаметно исчез. И больше я его не видела.
А потом мы со Стасом пошли искать ту самую книгу, в которой содержались нужные мне сведения. Книга оказалась довольно громоздкой и выглядела зачитанной. Называлась она 'Правила ведения беседы в официальныхъ случаяхъ'. Репринтное издание. Я пообещала воспользоваться ею как можно быстрее и вернуть в целости и сохранности. А потом Стас сказал, что имеющейся в книге информации мне пожалуй будет маловато, и неплохо бы ещё порыться в инете. Чем мы и занялись. Вернее, занимался Стас, а я сидела рядом и снова периодически улетала, потому что его тонкие пальцы не просто касались клавиатуры, но ласкали её, и мне становилось в эти мгновения так завидно, что я готова была поменяться с этой клавиатурой местами. И вся эта чушь в сущности почему-то представлялась мне уместной и естественной.
В общем, если бы Стас не спросил вежливо не пора ли мне, я бы наверно, осталась у него жить.
Очухалась я только тогда, когда с удивлением обнаружила себя стоящей посредине собственной комнаты, рассеянно оглядывающей её и совершенно не соображающей, кто я и где я.
Так, пора с этим кончать. Это не нормально. И вообще. Что это там кричал профессор на кухне? И тут меня посетил ужас. Я вспомнила, как Виктор рассказывал про девочку, которую Стас якобы довел до самоубийства. Мне нужно было срочно с кем-то поговорить. Но в голову ничего не приходило, и я не нашла ничего более умного, как зайти в интернет и поискать инфу про энергетических вампиров. ГУГЛ выдал мне тут же кучу ссылок на всякие мусорные сайты, где цитировались одни и те же статьи про колдунов и магов, целителей и экстрасенсов, готов и эмо, вампиров и некромантов... Через пару страниц я поняла, что ничего нужного найти не смогу. И тут меня словно осенило. Покуда я сервировала для Стаса чайный стол в прошлый раз, когда мы покупали клавиатуру, он сидел на каком-то странном сайте. Подробности картинки стерлись, но в истории просмотров наверняка сохранился адрес. Что-то мне подсказывало, что именно там я найду ответы на свои вопросы. Я кликнула на нужную ссылку и углубилась в изучение списка.
В этот момент раздался звонок сотового телефона. Это был Стас.
- Вик, - сказал Стас мне в ухо. - Ты чего делаешь?
После его слов у меня внутри все похолодело. Он что, видит чем я занимаюсь в данный момент в моей собственной комнате? И я сорвалась.
- Послушай, я сижу в интернете и пытаюсь найти ответы на некоторые вопросы, которые меня в последнее время стали просто доставать. И мне почему-то кажется, что именно ты знаешь ответы. Но вот проблема. Я по какой-то неведомой мне причине не могу найти повода, чтобы тебе эти вопросы задать. Ты не хочешь мне объяснить, почему?
Голос Стаса стал глухим и хриплым.
- Пока нет. Я не готов.
Это придало мне некоторой смелости.
- Тогда давай так. Как только ты будешь готов, просто скажи мне. Но до тех пор, очень тебя прошу, не подходи. Твои загадочные психоштучки меня просто с ума сводят. И мне это не нравится.
Я дала отбой и одновременно вышла из интернета. Всё. Надо это безумие прекратить. Пока мне не захотелось кинуться от счастья с седьмого этажа.
Большого труда мне стоило не растерзать книгу, любезно предоставленную Стасом. Да, любовь зла, и ненависть всегда где-то рядом.
И я разрыдалась. Слезы душили меня. Сквозь них я пыталась рассмотреть причину. Но она не находилась. И я решила, что просто сошла с ума.
Глава 9. Стас.
Для меня возраст уже давно не имеет значения. Имеет значение состояние и стадия развития, в которой ты находишься в данный момент.
Профессор назвал меня глупым мальчишкой, и я бы посмеялся над ним, если бы он не был прав.
Но было уже поздно. Я не мог исправить ситуацию. Все понимал, пытался, но не мог.
Знал ли я о последствиях? Знал.
Есть еда и есть Еда. Для меня еда, это не только продукты питания. Это еще и энергия. Чем эмоции сильнее, тем они вкуснее.
Но есть особый сорт, который привлекает таких как я, словно нектар пчел. Удержаться практически невозможно. Но и попробовать - чревато последствиями. Потому что невозможно остановиться и хочется выпить до самого дна. При этом погибнут оба. Потому что для меня обжорство строго противопоказано.
Впрочем, о последствиях надо было думать ещё тогда, когда в первый её увидел и прилип взглядом.
Один раз со мной такое уже случалось. Но тогда я всё-таки сумел взять себя в руки. Правда, отцу пришлось устраивать срочный отъезд объекта в другой город. В тот раз сигнал SOS в моей голове сработал, а в этот раз нет. И теперь я знал, что мне предстоит расплатиться сполна.
Обед, цена которому жизнь.
Сегодня она меня отшила. И я подумал, что судьба предоставила мне ещё одну, последнюю, возможность.
И я решил попытаться ею воспользоваться.
Глава 10. Виктория.
Новый год я провела у родителей. Январь пролетел не заметно. А на День Святого Валентина я получила маленькое напоминание о прошлых событиях - шоколадное сердечко в черной с красными языками то ли пламени, то ли крови, коробочке...
Коробочка лежала на моем рабочем столе. И я не поняла, от кого подарок. Пока не взглянула на поспешно спрятавшего глаза в кипу бумаг Виктора, примостившегося как всегда на широком подоконнике возле стола секретаря.
Странно. На шутку это не походило. Но и смысла в подарке я тоже не нашла. Может и искать не стоило?
Вик начал появляться в офисе после новогодних праздников. И очень старался вести себя так, будто не было в моей жизни его брата никогда. Шутил, иногда подвозил меня домой, когда моя старенькая тойка отказывалась работать. Пару раз приглашал в бар перекусить. Как-то раз предложил сходить в кино - я отказалась, сославшись на неотложные домашние дела.
Моя жизнь протекала как обычно в заботах о хлебе насущном. Работа, дом, редкие походы театр или в клуб с подругой.
Работа не угнетала и даже радовала. Наконец-то до меня начал доходить её смысл. И хотя я по-прежнему занималась лишь сбором справочной информации, теперь, делая свою работу более осмысленно, я начала замечать, что увлекаюсь процессом, и это радовало.
Тема лингвистики в работе профессора возникла не случайно. В северных наречиях встречались слова, характерные для старославянских источников, описанных у авторов со слов сказителей, в более поздние периоды. Например, речевой оборот 'аз есмь', переводимый на современный русский как 'я есть' встречался и в староцерковных книгах, и в Ведах - самой древней книге русичей. Однако, работая над материалом, я находила и иные первоисточники, в подлинности которых сильно сомневалась, и от того они в официальный текст не попали. Самым интересным среди найденного материала мне представлялась 'Легенда об азгардах'. В легенде утверждалось, что родоначальником всех белых людей на земле были арии, пришедшие с небес более тринадцати тысяч лет назад. Прочтя это, я осознала, какой переворот в умах ученых может настать, если этот факт принять за истину.
В общем, в жизни моей всё шло своим чередом. Закончился февраль, и мартовская погода за окном уже дразнила ранней весной. Сухой и солнечной.
Книгу, взятую когда-то у Стаса, я вернула через Ольгу Филипповну. Секретарша при этом как-то загадочно на меня посмотрела, вздохнула и опустила глаза. Мне неловко было расспрашивать её, но по поведению я как-то определила, что семью Зотовых она знает довольно давно. Наблюдения свои я делала скорее по привычке, оттренированной ещё в институте. Все-таки, я была психологом. По крайней мере, именно эта специальность значилась у меня в дипломе.
Странный Стас почти не вспоминался. По крайней мере, до этого дня. Но сегодня все было не так с самого утра.
Выйдя из дома, я была буквально оглушена весенними звуками.
Войдя к себе в кабинет, я потянулась к окну и с треском распахнула форточку, обдирая обрывки клеевой ленты, защищавшей помещение от зимних ветров.
Громкое весеннее щебетанье птиц ворвалось внутрь и я поняла, что сегодня спокойно работать уже не смогу. Мысли поскакали во все стороны в поисках романтических воспоминаний, которые в моей жизни ограничивались в основном прогулками на природе.
До обеда я честно старалась сосредоточиться на работе. Но уличные звуки почему-то снова и снова отвлекали, и в какой-то момент я поймала себя на том, что в голове всплывают эпизоды с участием конкретного человека - Стаса Зотова. Глядя на двух забавных птах за окном, я посмеивалась, называя себя мартовской кошкой. А проснувшаяся внезапно память все настойчивее возвращала мне те немногие мгновенья блаженства, которые оставил в моей памяти странный блондинчик. И я подумала - раз все уже закончилось, то ничего страшного не случится, если я повспоминаю и поблаженствую хотя бы мысленно. Отложив ручку, которую до этого задумчиво держала у рта, глядя в сияющее весной небо за окном, я расслабилась и предалась воспоминаниям.
Раздавшийся внезапно звонок мобильника заставил вздрогнуть. Номер был знаком, хотя я давно уже про него забыла. Я сказала 'да' и ответом мне была тишина. И тут меня пробрал холодок. Словно кто-то невидимый произнес прямо в ухо зловещим шепотом - прекрати немедленно. Чёрт!
- Стас?
Тишина. На экране пусто - вызов завершен...
Остаток дня я провела в жутком смятении. Правда, на следующий день мне подкинули срочную работу и мозги встали на место.
Спустя неделю, мы работали вместе с Виком над какой-то жутко сложной справкой для профессора. Работа была однообразной и довольно утомительной. Требовалось сделать кучу выборок. В какой-то момент я машинально уставилась в окно и задумалась. В голове странным образом возник образ Стаса. И был он жутко реален.
- Мечтаешь? - прервал мой глюк Вик. - А он между прочим про тебя и не вспоминает.
Ну не гад ли? Ну вот зачем так делать, а? Больно. Хотя, может быть Виктору тоже больно. Ведь я же понимала, что он тогда меня в клуб не спроста повел. Видела ведь, что нравлюсь парню. Эта мысль пронзила мозг внезапно, и стало так неловко и неприятно, что я вышла из-за стола и, извинившись, помчалась 'пудрить носик'.
Вернувшись, порадовалась тому, что мы оба не стремимся продолжить тему начатого разговора. Я не знала, что ему ответить. А когда я не знаю, что ответить, просто молчу и все. Как папа.
Глава 11. Виктор.
Я был в отчаянии.
Она не знала ни-че-го. Ни про меня, ни про моего брата. Это было и плохо и хорошо одновременно.
Плохо, потому что она в него втюрилась. И это создавало дополнительные сложности.
Хорошо, потому что мне предстояло многое ей рассказать и объяснить. И в этом смысле время работало на меня. Пока она была со Стасом, я готовился. Всё надо было сделать безупречно. Потому что шок, который она могла получить в результате нашего разговора, нам бы точно не помог. И ей особенно.
Всё усугублялось тем, что у Виктории обнаружился довольно мощный энергетический блок. Словно что-то произошло в её жизни такое страшное, что перекрыло любую возможность энергетического воздействия. Реагировала она только на Стаса. Скорее всего именно поэтому им и разрешили встречаться. Хотя все понимали отлично, чем рисковали эти двое.
У Стаса была очень сильная зависимость от Виктории, и его желание 'съесть' её, могло сорвать щит, заставив её 'открыться'. Это было очень жестоко. Ведь оба они могли просто заиграться и погибнуть. Уж я-то прекрасно себе представлял, на что способен Стас. И знал также о том, чем чревато для него знакомство с такой, как Виктория. Однако, не мне было принимать решения.
Ещё было очень плохо то, что мне нельзя было посвящать брата в подробности операции. Потому что это тоже было частью наших планов с Владом. Конечно, было плохо, что мы практически Стаса использовали. Но Влад был представителем 'Конторы' и значит всё, что было связано с ним, являлось закрытой информацией и подлежало разглашению только с его разрешения.
Стас, как всегда, был в роли подопытного кролика. Правда, на этот раз он играл вслепую. А вот катализатором у нас будет... Гоша. И это нервировало в данной ситуации больше всего.
Гошу отец тоже усыновил вместе с нами, но пару лет назад его отослали 'к родственникам' в Питер. Причина была в том, что они со Стасом не поделили еду. В результате у истории был трагический финал.
Мне в этот раз предстояло сыграть роль исполнителя - Пробуждающего и Ведущего. Я сомневался в успехе, потому что был слишком неопытен. Но Влад заверил меня в том, что игра стоит свеч. И я ему поверил. Не мог не поверить...
И снова в моей памяти всплыл тот августовский вечер, когда впервые наш дом посетил таинственный незнакомец, представившийся Владом. Глаза он прятал под темными очками. И лишь в мгновение, когда взгляд оказался поверх, я понял, что такие глаза надо прятать обязательно. Бездонная чернота ада - вот что было в них. Запомнились лишь огромные черные блестящие антрацитовые зрачки. И я не помню, видел ли вокруг них радужку.
Отец в тот вечер долго бродил по кухне, покашливал, переставлял чашки. Я подумал - неспроста. И ещё через некоторое время раздался звонок в дверь.
Поначалу я сопротивлялся. Я не хотел участвовать в эксперименте, потому что еще живы были воспоминания детства, проведенного в 'санатории'. Но мне пришлось. Отец сказал, надо. А в нашей семье это означало беспрекословное подчинение.
