Зеркало не выглядело каким-то особенным. Не сверкали драгоценные камни в раме, не курился цветной туман по полу, не происходило ровным счётом ничего волшебного. Маша несколько раз провела рукой по зеркальной глади, но видела только своё отражение. Ну и пусть! Ну и хорошо! А то с ума сойдешь и не заметишь!
— Подумаешь, ну и пожалуйста! — совершенно по-детски надулась девушка и, распахнув створки шкафа, принялась рассматривать висящие в нем платья.
Она снимала с перекладины плечики с понравившимися нарядами и раздраженно кидала их на постель. И через какое-то время это занятие увлекло Машу.
— Тоже ничего такое, если не развалится, можно перешить! — бормотала она, перебирая пальцами шёлковый крепдешин с невероятно красивой набивкой. — Блузка получится офигенственная! О! А это что, настоящий бархат?! Ух ты!
Маруся не заметила, как по зеркалу скользнул солнечный луч, а следом золотой сполох.
— Примерь!
Вскрикнув от неожиданности, девушка выронила из рук деревянные плечики и со стуком впечаталась лбом в дверцу шкафа.
Теодоро тихо рассмеялся и покачал головой.
— Не смей меня пугать! — голос Марии дрожал вовсе не от возмущения, и она прекрасно осознавала это. — Теперь по твоей милости будет синяк!
— Болит? — участливо спросил де Карилья.
— Угу!
— Подойди!
Нужно было всего-то сделать два шага, Маруся решилась. Прижалась лбом к прохладной поверхности и закрыла глаза, уже чувствуя, как в месте, где вот-вот появится шишка, стало горячо, а потом боль совсем ушла, и девушка знала, кто её убрал.
— Теперь не болит?
— Нет. Как ты это делаешь?
— Ты забываешь, что я маг. Примерь же бархатное платье поскорее, мы с Люцией хотим лицезреть тебя в этом наряде!
— Вы серьёзно? Да? Ладно, отвернитесь!
Платье село сразу, как будто сшито было на Машу, только застегнуть она сумела лишь верхние крючки на спинке.
— Вот. Можно смотреть!
Отражение самой девушки было прозрачным, сквозь него проступали силуэты мага и кошки.
— Безусловно, подобной красавицы свет ещё не видывал, как считаешь, Люция?
Кошка мявкнула и наклонила изящную голову.
— Правда? Мне к лицу?
— Весьма, — Теодоро, и Маша это заметила, улыбался как-то уж слишком плотоядно. — Повернись!
Девушка крутанулась на месте, чувствуя, как плотная ткань поднимается вверх тяжелым колоколом.
— Ма-ша! — звал громкий мужской голос. — Ты здесь?
— Ну вот кого нелегкая принесла? – буркнула Маруся. — Я сейчас, я быстро! Не уходите!
Но зеркало больше не напоминало портал в другой мир. Распахнув дверь, в комнату ввалился Григорий, тот самый изменщик, от которого так поспешно и безоглядно бежала Мария Полякова в объятия тёти.
— Макаров? Что ты тут делаешь? — Маша чувствовала себя загнанной в ловушку, но почему-то машинально забивалась в угол, вместо того чтобы выбежать из комнаты. — Как ты меня нашёл? Кто тебе сказал?
— Полякова, ты задаешь слишком много вопросов. Давай по порядку, да? — Григорий наступал неотвратимо, но уткнувшись в выставленные Машей ладони, замер. — Хорошо. Как узнал? Ты сама рассказывала про Калиновск, прожужжала мне все уши этой деревней, забыла что ли? Найти твою тётку было делом техники, тем более что ты и адрес называла. Пришлось покопаться в памяти, но я справился. Видишь? Теперь стою перед тобой! Ну, рада?
— Ты с ума сошёл? Придурок! Знать тебя больше не хочу!
— Ну, Машенька, ну ты что? Я был дураком, я променял тебя на фантик, но настоящая конфетка – это ты! Иди ко мне, Маш! — мужчина притянул бывшую возлюбленную к себе и приник страстным поцелуем к ее губам.
На несколько секунд Мария почувствовала себя победительницей, сумевшей обойти более красивую и дерзкую соперницу, но прикрыв глаза во время поцелуя, девушка представляла себе Тео с его лукавой ухмылкой, а вовсе не раскаявшегося Гришу. Она собралась силами и резко оттолкнула ухажёра.
— Прекрати! Неужели ты думаешь, что я прощу измену? Серьезно?
Красавчик, который когда-то вскружил ей голову, сейчас казался приторным как целая банка сгущенки. С какой-то затаённой радостью девушка вдруг поняла, что этот мужчина, так долго, как казалось, владевший её сердцем, больше не трогает, не волнует, не желанен.
— Чёрт, Машка, когда ты вот так злишься, без своих слез и соплей, я тебя дико хочу!
— Не подходи, Гриш, я тебя ударю!
— Ого! Полякова, а тебе явно на пользу деревенский воздух, — Григорий опустил руки на пояс хлопковых фирменных брюк-карго. — Я помню, как ты любишь. Я всё помню, Маш! Дурак был, прости! Давай всё забудем! Боже, какая ты сейчас… и это платье… Ты меня просто убиваешь, Марусь, иди ко мне…
Она хорошо знала этот блеск в глазах, не раз таяла от него и безропотно покорялась, задыхаясь от наслаждения, действительно прощая все проступки и подлости этого мужчины, уверяя себя, что истинная любовь и должна прощать. Неужели он и вправду её любит, раз притащился в Калиновск по собственной воле?
— Гриш, я не хочу, не надо…
— Дурочка, нам же было так хорошо, так классно вместе, неужели ты забыла, Машка?
Тело не предало — обида была слишком сильна. Мария с силой оттолкнула от себя Григория, но отпор его только раззадорил. Легко справившись с бывшей возлюбленной, он повалил ее на кровать и принялся задирать подол.
— Только попробуй! Я тебе нос отгрызу! — выплюнула сквозь зубы Маша и попыталась вырваться. — Ты меня знаешь, Макаров!
Мужчина откатился на бок и примирительно поднял ладони, явно испугавшись угрозы.
— Ладно, ладно! Чего орёшь-то? Грех было не попытаться!
— Дебил!
— Ну да, чуток промахнулся, — гость поднялся с кровати и чихнул. — Чёрт,
Полякова, ты бы хоть пыль вытерла!
— Тебе надо, ты и вытирай!
— У меня же аллергия, ты забыла?
— Конечно забыла, мне вообще по барабану что там у тебя — аллергия, понос или спермотоксикоз!
— Злая ты, Машка! Не отзывчивая!
— Какая есть! Зачем притащился?
— У тебя пожрать есть что-нибудь?
— Ты не охренел ли, Макаров? Ты пожрать в Калиновск приехал?
— Нет, к тебе.
— Не начинай, Гриш, помни про нос!
— Реально к тебе, Маш. Смотри, какое тут дело. Кхм. Мы же кредит брали, помнишь?
— Я брала, если точнее. На твою тачку, в которой ты катал своих любовниц! Если помнишь!
— Да-да, — Григорий снова поднял руки в примирительном жесте, — я и не спорю! Даже не пытаюсь!
— Тогда в чем проблема?
— Понимаешь, какая штука, кхм, у меня финансовые трудности. Были. И есть. Но это временно, клянусь, Маш! Я как только найду баблишко, тут же всё верну! Честное слово!
— В смысле «верну»?
— Тут так получилось, мы с моей… короче… Турция нынче так подорожала, ты себе даже представить не можешь, Марусь! Капец просто!
— Погоди-погоди, — горячая волна озарения прошлась по Машиному лицу, вызывая багровый румянец, — ты что – не платил?!
— Так вышло, понимаешь?
— Сколько?
— Сколько что? Осталось? Так полгода же, Маш!
— Сколько не платил?!
— Ну… месяц. Два, если точнее. Но если уж совсем честно, то три.
— Значит, ты мне врал? Но ведь должны же были быть уведомления там, звонки. Банк и за меньшую просрочку… Симка! Какая же ты сволочь, Макаров! Ты посоветовал нового оператора с выгодной симкой! Это не акция была? Это ты специально… Вот я дура! Повелась на твой «сказочный тариф»!
— Но согласись, он и правда отличный, пятьдесят гигов инета… Но дело не в этом. Вот ключи от квартиры, — Григорий аккуратно положил связку на измятое покрывало. Вещи вывез. И блендер забрал, он все ж таки мой. И это, вот тут письма привёз. Они в почтовом ящике лежали. От банка. Вот, — на кровать упали несколько белых прямоугольников с фирменным логотипом. Тут это, короче… Вроде как в суд…
Маша почувствовала, как по спине стекает струйка пота.
— Тебе водички, может, Маш?
— Я заберу у тебя машину, понял, урод? Продам и закрою кредит, а ты пешком походишь.
— Это, Маш, тут такое дело. Я Саньку… Ну, ты же знаешь Санька? Моего одноклассника? Так вот, я ему тачку дал порулить, мы в деревню к нему поехали, с дев… Короче, шашлыки-машлыки, рыбалочка.
— И? — прошипела Маруся, уже предчувствуя новый удар.
— И он напился. Санёк то есть. Мы все выпили, но он вообще в дрезину, прикинь! Короче, с Саньком так-то нормально всё, но тачка вроде как того — в баню влетела, — Григорий глупо захихикал.
— Чего?
— Ну там капот, лонжероны повело, движок там, и по мелочи – фары, стекла. Прикинь, вообще не ясно, как Саньку так повезло. Мы с мужиками офигели, когда увидели. Слава богу, что жив остался.
— Пусть платит! Я заяву на него напишу!
— Марусь, так не получится уже. Мы это, оттаскивать её стали трактором, а пьяные же все. Вот. Покинули место ДТП как бы, а там овраг, ну она и сорвалась. Так-то достали, всё норм. А у Санька дядька в ГИБДД. Она же на тебя записана, тачка то есть. Я ж не мог тебя так подставить. Короче, теперь ты всё знаешь. Блин, обидно, я вообще две ночи не спал, жалко, сука, только человеком себя почувствовал, и тут такое!
— Пошёл вон отсюда! — Маша схватилась за горло. Казалось, там застрял булыжник.
— Я пока не могу, Марусь, мне юрист сказал, чтобы ты вот тут подпись поставила.
— Пошёл вон!
— Короче, ты расстроилась, я же вижу. Завтра поговорим, пока!
— Господи, что мне делать? — Маруся рухнула на расстроенно скрипнувший стул. — Как я могла любить этого человека? Как? Где была моя голова? — спохватившись, девушка повернулась к старому зеркалу, но оно было безжизненно и ничего, кроме комнаты в старом доме и самой Маши не отражало. — Тео? Люция? Вот, блин! Пропали!
Запах валокордина ассоциировался у Маши с несчастьем. Дядька ходил из угла в угол, матерясь вполголоса, тётя полулежала на диване с мокрым полотенцем на лбу и постанывала горестно. Сама девушка, проплакавшая всю ночь, чувствовала себя виноватой во всех несчастьях, и готова была провалиться сквозь землю, если бы это помогло, но никто не требовал.
— Не звонил? — подала голос Нина Васильевна, спуская ноги на пол.
— Нет.
— Ты вот что, племяшка, ты даже не вздумай!
— Не вздумай чего? — шмыгнула Маша. — Платить? Заявление в полицию нести? Тут дядь Серёж, везде засада.
— Не вздумай на поводу у него идти! Вот что! Ничего не подписывай!
— Сколько там осталось, Марусь? А? Сколько осталось платить?
— Семьсот тысяч без копеек, — глаза девушки снова наполнились слезами, и она сделала вид, что наливает чай, но так и застыла с пустой кружкой.
— Ах негодяй! А! Ах негодяй! И как земля носит, каких?! Серёж, у нас на вкладе сколько?
— Нормально! Лешка поможет, Галка у мужа попросит, соберём, Нин. Делов-то! Дом Пантелеихи продадим. Вот и выйдет, ещё и останется.
— Не надо дом! Не надо ничего собирать! — очнулась Маруся. — Я сама всё решу! Сама!
— Сам с усам! Ты вон уже решила! — крякнул дядька.
— Серёжа!
— А что Серёжа-то? Замуж её нужно отдать, чтобы муж обеспечивал и берёг от шантрапы всякой!
— Серёжа!
— Ладно! Пойду покурю!
— Марусь, — Нина Васильевна обтёрла лицо влажным полотенцем, — дом и правда продать можно!
— Нет, не нужно его продавать! Леше понадобится ещё, жизнь не кончается. Я всё решу! Мне подумать нужно, пойду пройдусь.
— Ну вот куда ты, не позавтракав? Маша?
Но Мария Полякова быстро умылась, переоделась и выскочила на улицу. Брела без цели и мысленно составляла список тех, у кого можно будет занять, что можно продать. Не заметила, как пришла на обрывистый берег, где в тени сосен добрый человек когда-то от большой доброты установил самодельную резную лавочку под двускатной крышей. Рядом поблескивала хромированным боком самодельная же урна – обычное оцинкованное ведро, которое с обеих сторон удерживалось на двух стойках болтами. Когда урна переполнялась, её опрокидывали и мусор высыпали в мешок. Умельцы нанесли на ведерко блестящее металлическое покрытие, написали: «Не сорить!»
Вид с этого места открывался красивый и умиротворяющий. Маша склонила голову набок и наблюдала за носящимися со скоростью света верещащими о близком дожде стрижами. Потом собралась с силами и нажала на вызов первого человека из списка…
— Думаю, вот здесь нужно пустить серебряный галун, — портной сделал два шага назад, осмотрел дело рук своих и кивнул подмастерью, что держал корзинку с разного рода лентами, стеклянными бусинами и тесьмой.
— Не нужно, пусть невеста сверкает на свадьбе, а я буду оттенять её красоту, — остановил мастера Теодоро. — Оставим как есть.
— Но сеньор! Ваше положение обязывает…
— Серебра достаточно, — сухо прервал портного де Карилья. — Закончим завтра, сейчас у меня неотложные дела.
Мастер и его помощник переглянулись, но спорить не стали: только выживший из ума станет перечить магу. Оставшись один, Теодоро с тоской посмотрел в зеркало. Капкан вот-вот захлопнется, и его заставят погрузиться в придворные интриги, и эта женщина… Мария…
Спрыгнув с небольшого сундука, Люция грациозно потянулась, зевнула и уселась вылизывать лапки, не спуская глаз с хозяина. Они давно научились вести бессловесный диалог, вот и сейчас Карилья всем своим видом выражал печальную покорность судьбе. Хотя…
— Давай сбежим, красавица моя? На несколько часов? Навестим Марию. И не смотри так! Я не собираюсь соблазнять бедную девушку, просто мне хорошо с ней. Да, мы только поговорим, это не преступление.
Маг подошёл к зеркалу и коснулся его ладонями. Люция, задрав мордочку, ждала сигнала, чтобы прыгнуть в другую реальность. Карилья кивнул, кошка переступила зыбкую грань и побежала вперёд.
— Нужно взять с собою вина! — вспомнил Теодоро и повернулся к столу. В тот же миг распахнулись двери, и в комнату по своему обыкновению влетела Асунта.
— Ты не одет? — промурлыкала она, скидывая плащ на спинку кресла. — Это даже к лучшему!
— Я устал, любовные игры меня добьют, Асунта, если ты про это, — Теодоро совершенно безотчетно взглянул на зеркало. Люция оказалась одна в чужом мире, где ей могут грозить опасности, нужно выпроводить любовницу и вернуть кошку домой.
Гостья бесцеремонно повисла на шее де Карильи и поцеловала его с таким пылом, что маг удивлённо вскинул брови и отстранился.
— Что с тобой?
— Я не уступлю тебя этой вяленой рыбе, Тео! И раз уж кое-кому придётся делить с Миреной ложе, то пусть мои ласки вспоминаются тебе, когда ты замерзнешь в ее объятиях!
— Какое смелое утверждение!
— Я хорошенько рассмотрела твою невесту! Она холодна! Такие женщины не умеют дарить радость в постели. Впрочем, им достаточно рожать детей, не так ли? Для наслаждения у тебя есть я!
— Мы не сможем видеться какое-то время до и после свадьбы, Асунта, ты же понимаешь?
— Тогда давай напьёмся нашей страсти впрок, сеньор жених!
— Не сейчас!
— Нет, именно сейчас! Я достаточно настрадалась в разлуке с тобой, так что не медли, Тео!
— Мы расстались всего несколько…
Возражения де Карильи потонули в следующем поцелуе, и на какое-то время он забыл и про зеркало, и про кошку, и про тревожащее будущее.
Список был почти исчерпан, и Маша посмотрела на смартфон с пятью процентами зарядки как на предателя. Странное чувство вдруг заставило повернуть голову – в нескольких шага от лавочки сидела кошка. При свете ясного дня Маша сначала не узнала её, а потом удивлённо позвала:
— Люция, это ты?
— Маша, могу я присесть рядом?
Маруся отвернулась от кошки и с недоумением и нарастающей злостью воззрилась на Николая, подходившего с другой стороны.
— Подумаешь, ну и пожалуйста! — совершенно по-детски надулась девушка и, распахнув створки шкафа, принялась рассматривать висящие в нем платья.
Она снимала с перекладины плечики с понравившимися нарядами и раздраженно кидала их на постель. И через какое-то время это занятие увлекло Машу.
— Тоже ничего такое, если не развалится, можно перешить! — бормотала она, перебирая пальцами шёлковый крепдешин с невероятно красивой набивкой. — Блузка получится офигенственная! О! А это что, настоящий бархат?! Ух ты!
Маруся не заметила, как по зеркалу скользнул солнечный луч, а следом золотой сполох.
— Примерь!
Вскрикнув от неожиданности, девушка выронила из рук деревянные плечики и со стуком впечаталась лбом в дверцу шкафа.
Теодоро тихо рассмеялся и покачал головой.
— Не смей меня пугать! — голос Марии дрожал вовсе не от возмущения, и она прекрасно осознавала это. — Теперь по твоей милости будет синяк!
— Болит? — участливо спросил де Карилья.
— Угу!
— Подойди!
Нужно было всего-то сделать два шага, Маруся решилась. Прижалась лбом к прохладной поверхности и закрыла глаза, уже чувствуя, как в месте, где вот-вот появится шишка, стало горячо, а потом боль совсем ушла, и девушка знала, кто её убрал.
— Теперь не болит?
— Нет. Как ты это делаешь?
— Ты забываешь, что я маг. Примерь же бархатное платье поскорее, мы с Люцией хотим лицезреть тебя в этом наряде!
— Вы серьёзно? Да? Ладно, отвернитесь!
Платье село сразу, как будто сшито было на Машу, только застегнуть она сумела лишь верхние крючки на спинке.
— Вот. Можно смотреть!
Отражение самой девушки было прозрачным, сквозь него проступали силуэты мага и кошки.
— Безусловно, подобной красавицы свет ещё не видывал, как считаешь, Люция?
Кошка мявкнула и наклонила изящную голову.
— Правда? Мне к лицу?
— Весьма, — Теодоро, и Маша это заметила, улыбался как-то уж слишком плотоядно. — Повернись!
Девушка крутанулась на месте, чувствуя, как плотная ткань поднимается вверх тяжелым колоколом.
— Ма-ша! — звал громкий мужской голос. — Ты здесь?
— Ну вот кого нелегкая принесла? – буркнула Маруся. — Я сейчас, я быстро! Не уходите!
Но зеркало больше не напоминало портал в другой мир. Распахнув дверь, в комнату ввалился Григорий, тот самый изменщик, от которого так поспешно и безоглядно бежала Мария Полякова в объятия тёти.
ГЛАВА 5. Уроки прошлого
— Макаров? Что ты тут делаешь? — Маша чувствовала себя загнанной в ловушку, но почему-то машинально забивалась в угол, вместо того чтобы выбежать из комнаты. — Как ты меня нашёл? Кто тебе сказал?
— Полякова, ты задаешь слишком много вопросов. Давай по порядку, да? — Григорий наступал неотвратимо, но уткнувшись в выставленные Машей ладони, замер. — Хорошо. Как узнал? Ты сама рассказывала про Калиновск, прожужжала мне все уши этой деревней, забыла что ли? Найти твою тётку было делом техники, тем более что ты и адрес называла. Пришлось покопаться в памяти, но я справился. Видишь? Теперь стою перед тобой! Ну, рада?
— Ты с ума сошёл? Придурок! Знать тебя больше не хочу!
— Ну, Машенька, ну ты что? Я был дураком, я променял тебя на фантик, но настоящая конфетка – это ты! Иди ко мне, Маш! — мужчина притянул бывшую возлюбленную к себе и приник страстным поцелуем к ее губам.
На несколько секунд Мария почувствовала себя победительницей, сумевшей обойти более красивую и дерзкую соперницу, но прикрыв глаза во время поцелуя, девушка представляла себе Тео с его лукавой ухмылкой, а вовсе не раскаявшегося Гришу. Она собралась силами и резко оттолкнула ухажёра.
— Прекрати! Неужели ты думаешь, что я прощу измену? Серьезно?
Красавчик, который когда-то вскружил ей голову, сейчас казался приторным как целая банка сгущенки. С какой-то затаённой радостью девушка вдруг поняла, что этот мужчина, так долго, как казалось, владевший её сердцем, больше не трогает, не волнует, не желанен.
— Чёрт, Машка, когда ты вот так злишься, без своих слез и соплей, я тебя дико хочу!
— Не подходи, Гриш, я тебя ударю!
— Ого! Полякова, а тебе явно на пользу деревенский воздух, — Григорий опустил руки на пояс хлопковых фирменных брюк-карго. — Я помню, как ты любишь. Я всё помню, Маш! Дурак был, прости! Давай всё забудем! Боже, какая ты сейчас… и это платье… Ты меня просто убиваешь, Марусь, иди ко мне…
Она хорошо знала этот блеск в глазах, не раз таяла от него и безропотно покорялась, задыхаясь от наслаждения, действительно прощая все проступки и подлости этого мужчины, уверяя себя, что истинная любовь и должна прощать. Неужели он и вправду её любит, раз притащился в Калиновск по собственной воле?
— Гриш, я не хочу, не надо…
— Дурочка, нам же было так хорошо, так классно вместе, неужели ты забыла, Машка?
Тело не предало — обида была слишком сильна. Мария с силой оттолкнула от себя Григория, но отпор его только раззадорил. Легко справившись с бывшей возлюбленной, он повалил ее на кровать и принялся задирать подол.
— Только попробуй! Я тебе нос отгрызу! — выплюнула сквозь зубы Маша и попыталась вырваться. — Ты меня знаешь, Макаров!
Мужчина откатился на бок и примирительно поднял ладони, явно испугавшись угрозы.
— Ладно, ладно! Чего орёшь-то? Грех было не попытаться!
— Дебил!
— Ну да, чуток промахнулся, — гость поднялся с кровати и чихнул. — Чёрт,
Полякова, ты бы хоть пыль вытерла!
— Тебе надо, ты и вытирай!
— У меня же аллергия, ты забыла?
— Конечно забыла, мне вообще по барабану что там у тебя — аллергия, понос или спермотоксикоз!
— Злая ты, Машка! Не отзывчивая!
— Какая есть! Зачем притащился?
— У тебя пожрать есть что-нибудь?
— Ты не охренел ли, Макаров? Ты пожрать в Калиновск приехал?
— Нет, к тебе.
— Не начинай, Гриш, помни про нос!
— Реально к тебе, Маш. Смотри, какое тут дело. Кхм. Мы же кредит брали, помнишь?
— Я брала, если точнее. На твою тачку, в которой ты катал своих любовниц! Если помнишь!
— Да-да, — Григорий снова поднял руки в примирительном жесте, — я и не спорю! Даже не пытаюсь!
— Тогда в чем проблема?
— Понимаешь, какая штука, кхм, у меня финансовые трудности. Были. И есть. Но это временно, клянусь, Маш! Я как только найду баблишко, тут же всё верну! Честное слово!
— В смысле «верну»?
— Тут так получилось, мы с моей… короче… Турция нынче так подорожала, ты себе даже представить не можешь, Марусь! Капец просто!
— Погоди-погоди, — горячая волна озарения прошлась по Машиному лицу, вызывая багровый румянец, — ты что – не платил?!
— Так вышло, понимаешь?
— Сколько?
— Сколько что? Осталось? Так полгода же, Маш!
— Сколько не платил?!
— Ну… месяц. Два, если точнее. Но если уж совсем честно, то три.
— Значит, ты мне врал? Но ведь должны же были быть уведомления там, звонки. Банк и за меньшую просрочку… Симка! Какая же ты сволочь, Макаров! Ты посоветовал нового оператора с выгодной симкой! Это не акция была? Это ты специально… Вот я дура! Повелась на твой «сказочный тариф»!
— Но согласись, он и правда отличный, пятьдесят гигов инета… Но дело не в этом. Вот ключи от квартиры, — Григорий аккуратно положил связку на измятое покрывало. Вещи вывез. И блендер забрал, он все ж таки мой. И это, вот тут письма привёз. Они в почтовом ящике лежали. От банка. Вот, — на кровать упали несколько белых прямоугольников с фирменным логотипом. Тут это, короче… Вроде как в суд…
Маша почувствовала, как по спине стекает струйка пота.
— Тебе водички, может, Маш?
— Я заберу у тебя машину, понял, урод? Продам и закрою кредит, а ты пешком походишь.
— Это, Маш, тут такое дело. Я Саньку… Ну, ты же знаешь Санька? Моего одноклассника? Так вот, я ему тачку дал порулить, мы в деревню к нему поехали, с дев… Короче, шашлыки-машлыки, рыбалочка.
— И? — прошипела Маруся, уже предчувствуя новый удар.
— И он напился. Санёк то есть. Мы все выпили, но он вообще в дрезину, прикинь! Короче, с Саньком так-то нормально всё, но тачка вроде как того — в баню влетела, — Григорий глупо захихикал.
— Чего?
— Ну там капот, лонжероны повело, движок там, и по мелочи – фары, стекла. Прикинь, вообще не ясно, как Саньку так повезло. Мы с мужиками офигели, когда увидели. Слава богу, что жив остался.
— Пусть платит! Я заяву на него напишу!
— Марусь, так не получится уже. Мы это, оттаскивать её стали трактором, а пьяные же все. Вот. Покинули место ДТП как бы, а там овраг, ну она и сорвалась. Так-то достали, всё норм. А у Санька дядька в ГИБДД. Она же на тебя записана, тачка то есть. Я ж не мог тебя так подставить. Короче, теперь ты всё знаешь. Блин, обидно, я вообще две ночи не спал, жалко, сука, только человеком себя почувствовал, и тут такое!
— Пошёл вон отсюда! — Маша схватилась за горло. Казалось, там застрял булыжник.
— Я пока не могу, Марусь, мне юрист сказал, чтобы ты вот тут подпись поставила.
— Пошёл вон!
— Короче, ты расстроилась, я же вижу. Завтра поговорим, пока!
— Господи, что мне делать? — Маруся рухнула на расстроенно скрипнувший стул. — Как я могла любить этого человека? Как? Где была моя голова? — спохватившись, девушка повернулась к старому зеркалу, но оно было безжизненно и ничего, кроме комнаты в старом доме и самой Маши не отражало. — Тео? Люция? Вот, блин! Пропали!
***
Запах валокордина ассоциировался у Маши с несчастьем. Дядька ходил из угла в угол, матерясь вполголоса, тётя полулежала на диване с мокрым полотенцем на лбу и постанывала горестно. Сама девушка, проплакавшая всю ночь, чувствовала себя виноватой во всех несчастьях, и готова была провалиться сквозь землю, если бы это помогло, но никто не требовал.
— Не звонил? — подала голос Нина Васильевна, спуская ноги на пол.
— Нет.
— Ты вот что, племяшка, ты даже не вздумай!
— Не вздумай чего? — шмыгнула Маша. — Платить? Заявление в полицию нести? Тут дядь Серёж, везде засада.
— Не вздумай на поводу у него идти! Вот что! Ничего не подписывай!
— Сколько там осталось, Марусь? А? Сколько осталось платить?
— Семьсот тысяч без копеек, — глаза девушки снова наполнились слезами, и она сделала вид, что наливает чай, но так и застыла с пустой кружкой.
— Ах негодяй! А! Ах негодяй! И как земля носит, каких?! Серёж, у нас на вкладе сколько?
— Нормально! Лешка поможет, Галка у мужа попросит, соберём, Нин. Делов-то! Дом Пантелеихи продадим. Вот и выйдет, ещё и останется.
— Не надо дом! Не надо ничего собирать! — очнулась Маруся. — Я сама всё решу! Сама!
— Сам с усам! Ты вон уже решила! — крякнул дядька.
— Серёжа!
— А что Серёжа-то? Замуж её нужно отдать, чтобы муж обеспечивал и берёг от шантрапы всякой!
— Серёжа!
— Ладно! Пойду покурю!
— Марусь, — Нина Васильевна обтёрла лицо влажным полотенцем, — дом и правда продать можно!
— Нет, не нужно его продавать! Леше понадобится ещё, жизнь не кончается. Я всё решу! Мне подумать нужно, пойду пройдусь.
— Ну вот куда ты, не позавтракав? Маша?
Но Мария Полякова быстро умылась, переоделась и выскочила на улицу. Брела без цели и мысленно составляла список тех, у кого можно будет занять, что можно продать. Не заметила, как пришла на обрывистый берег, где в тени сосен добрый человек когда-то от большой доброты установил самодельную резную лавочку под двускатной крышей. Рядом поблескивала хромированным боком самодельная же урна – обычное оцинкованное ведро, которое с обеих сторон удерживалось на двух стойках болтами. Когда урна переполнялась, её опрокидывали и мусор высыпали в мешок. Умельцы нанесли на ведерко блестящее металлическое покрытие, написали: «Не сорить!»
Вид с этого места открывался красивый и умиротворяющий. Маша склонила голову набок и наблюдала за носящимися со скоростью света верещащими о близком дожде стрижами. Потом собралась с силами и нажала на вызов первого человека из списка…
***
— Думаю, вот здесь нужно пустить серебряный галун, — портной сделал два шага назад, осмотрел дело рук своих и кивнул подмастерью, что держал корзинку с разного рода лентами, стеклянными бусинами и тесьмой.
— Не нужно, пусть невеста сверкает на свадьбе, а я буду оттенять её красоту, — остановил мастера Теодоро. — Оставим как есть.
— Но сеньор! Ваше положение обязывает…
— Серебра достаточно, — сухо прервал портного де Карилья. — Закончим завтра, сейчас у меня неотложные дела.
Мастер и его помощник переглянулись, но спорить не стали: только выживший из ума станет перечить магу. Оставшись один, Теодоро с тоской посмотрел в зеркало. Капкан вот-вот захлопнется, и его заставят погрузиться в придворные интриги, и эта женщина… Мария…
Спрыгнув с небольшого сундука, Люция грациозно потянулась, зевнула и уселась вылизывать лапки, не спуская глаз с хозяина. Они давно научились вести бессловесный диалог, вот и сейчас Карилья всем своим видом выражал печальную покорность судьбе. Хотя…
— Давай сбежим, красавица моя? На несколько часов? Навестим Марию. И не смотри так! Я не собираюсь соблазнять бедную девушку, просто мне хорошо с ней. Да, мы только поговорим, это не преступление.
Маг подошёл к зеркалу и коснулся его ладонями. Люция, задрав мордочку, ждала сигнала, чтобы прыгнуть в другую реальность. Карилья кивнул, кошка переступила зыбкую грань и побежала вперёд.
— Нужно взять с собою вина! — вспомнил Теодоро и повернулся к столу. В тот же миг распахнулись двери, и в комнату по своему обыкновению влетела Асунта.
— Ты не одет? — промурлыкала она, скидывая плащ на спинку кресла. — Это даже к лучшему!
— Я устал, любовные игры меня добьют, Асунта, если ты про это, — Теодоро совершенно безотчетно взглянул на зеркало. Люция оказалась одна в чужом мире, где ей могут грозить опасности, нужно выпроводить любовницу и вернуть кошку домой.
Гостья бесцеремонно повисла на шее де Карильи и поцеловала его с таким пылом, что маг удивлённо вскинул брови и отстранился.
— Что с тобой?
— Я не уступлю тебя этой вяленой рыбе, Тео! И раз уж кое-кому придётся делить с Миреной ложе, то пусть мои ласки вспоминаются тебе, когда ты замерзнешь в ее объятиях!
— Какое смелое утверждение!
— Я хорошенько рассмотрела твою невесту! Она холодна! Такие женщины не умеют дарить радость в постели. Впрочем, им достаточно рожать детей, не так ли? Для наслаждения у тебя есть я!
— Мы не сможем видеться какое-то время до и после свадьбы, Асунта, ты же понимаешь?
— Тогда давай напьёмся нашей страсти впрок, сеньор жених!
— Не сейчас!
— Нет, именно сейчас! Я достаточно настрадалась в разлуке с тобой, так что не медли, Тео!
— Мы расстались всего несколько…
Возражения де Карильи потонули в следующем поцелуе, и на какое-то время он забыл и про зеркало, и про кошку, и про тревожащее будущее.
***
Список был почти исчерпан, и Маша посмотрела на смартфон с пятью процентами зарядки как на предателя. Странное чувство вдруг заставило повернуть голову – в нескольких шага от лавочки сидела кошка. При свете ясного дня Маша сначала не узнала её, а потом удивлённо позвала:
— Люция, это ты?
— Маша, могу я присесть рядом?
Маруся отвернулась от кошки и с недоумением и нарастающей злостью воззрилась на Николая, подходившего с другой стороны.
