Но вслух он произнес совсем иное:
- Я слышал об одной. Старая и очень умелая. Возможно, она смогла бы помочь. Или подсказать, кто сможет. Правда… она живет на побережье.
Герцог и Шинар переглянулись. На сочных губах герцогини мелькнула очаровательная улыбка.
- Вы так устали от постоянных приступов, супруг мой. Это так… выматывает. Как смотрите на то, чтобы провести несколько месяцев вдали от столицы и суеты королевского двора? Подышать свежим морским воздухом? Погреться на солнышке?
- Это замечательная мысль, драгоценная моя супруга, - улыбнулся Бельдериз, осторожно убирая непослушную прядку за ухо супруге, - но только в том случае, если вы составите мне компанию. Нет ничего ужаснее, чем путешествовать в одиночестве.
- Всенепременно, - улыбка Шинар могла бы затмить сияние солнца, глаза ее блестели ярче звезд. – И кто знает, возможно, в этот раз, Сиятельная Шинная будет к нам благосклонна.
Герцог улыбнулся, поцеловал супругу в лоб. Это было еще одной причиной, по которой он задержался в этом мире.
Виконт Ардо был зол. Впрочем, это было его обычное состояние в последнее время. Вот как раз с тех самых пор, как пять лет назад его дядюшка, достопочтимый герцог Бельдериз, женился, виконт никак не мог совладать со своей злостью. Срывался неоднократно на окружающих, перессорился с большинством приятелей, а слуги так и вообще стонали и плакали от деяний господина, подверженного частым и порой совершенно необоснованным вспышкам злости и раздражения.
А виновата во всем была герцогиня Бельдериз. Она. Только она и никто другой.
При воспоминании о том, в каком виде Шинар, предстала перед целой толпой придворных, виконта перекосило.
И ведь шлюха же, как есть шлюха. И все об этом знают. Весь двор и вообще вся столица. Но молчат. Наблюдают. Шепчутся по углам, но вслух сказать не осмеливаются.
Трусы. Вокруг одни трусы.
А все она, герцогиня, чтоб ей пусто было! Ее любовниками можно населить всю столицу! А дядюшка словно и не замечает. А попробуй только сказать хоть слово, намекнуть, так герцог тут же от дома отказывает и содержания лишить грозиться. Уж Ардо и так и этак, даже пытался поймать герцогиню на горячем, но… Хитра, тварь, изворотлива.
Виконт остановился у высокого окна, наполовину задрапированного тяжелыми бархатными портьерами. Дядюшка герцог никогда-то не скупился на красоту. И дворец этот его, расположенный в самом центре столицы, вид имел весьма и весьма роскошный. Даже роскошней королевского. В казне-то всегда золота не хватает, а вот у дядюшки Бельдериза с этим проблем никаких нет. И выезд у герцога не в пример богаче королевского, а что уж говорить о драгоценностях, что носила его супруга. Ее величеству такие даже во снах не снились, не говоря уж о том, чтобы наяву на себя надевать.
Ардо снова передернул плечами. Ярость разрасталась внутри колючими шипастыми корнями, запустила свои мерзкие липкие щупальца под кожу, отравила кровь, помутила сознание. Ардо уже не справлялся с этими вот вспышками злости, когда хотелось сжать зубы и крушить все подряд и рвать руками человеческую плоть, зубами вгрызаться в мясо, чувствуя во рту солоноватый привкус теплой еще крови. Или вот сжать пальцы на тонкой шейке и сжимать их до тех пор, пока глаза у жертвы не закатятся, и она не испустит последний свой вздох. И представлять… представлять, что на самом деле перед ним не служанка какая или девка приблудная, а герцогиня Бельдериз. Шинар.
- Тварь! – вслух выругался Ардо, ударяя кулаком по стене.
С каждым разом приступы эти случались все чаще и чаще, а длились все дольше. А в последний раз, который случился не далее как пару дней тому, виконт утратил остатки разума. Пострадала одна из служанок, что совершенно случайно подвернулась под руку. От тела пришлось избавляться, кровь смывать с паркета, ковер менять, платить остальным слугам за молчание. Обычно-то он был куда как осмотрительнее, девок старался выбирать таких, которых с ним никак связать невозможно. Из бедного квартала или там потаскух каких зазывал помоложе. А тут… еще не ровен час слухи пойдут, королю доложат.
Ардо нахмурился. Королю о его увлечениях знать было необязательно. И пусть, что девки все поголовно никчемные были, избавиться от таких – только дело доброе сделать, но ведь преподнести можно по разному. А его величество в последнее время слишком уж мягкосердечным стал, жалостливым. За такие развлечения вполне может приказать сослать его, Ардо, в провинцию.
Виконт выдохнул, глаза прикрыл, пытаясь вернуть себе душевное спокойствие. В своих приступах он винил Шинар. Ни минуты не сомневался, что это она виновата во всем. Это она, мерзкая тварь, наслала на него какое-то проклятие, которое помутило рассудок. Ведьма. Как есть ведьма. Хитрая и расчетливая настолько, что никто-то не мог уличить ее в колдовстве.
И это еще больше заставляло виконта Ардо злиться. Гораздо больше, чем знание, что богатство и титул могут ускользнуть из его рук. Это все должно принадлежать ему и только ему. И давно уже. И было бы его, если бы не эта шлюха, на которой женился его дядюшка.
И вот что старику неймется? Он же уже почти-почти на тот свет отправился еще пять лет назад. А потом… потом… взял и женился. И помолодел же как. Лет на двадцать – не меньше. При дворе только о том и говорили, что молодая жена герцогу Бельдеризу на пользу пошла. К жизни вернула.
И где он только ее выискал? В какой подворотне?
И сегодня. Виконту сообщили, что герцог при смерти. Проверенный человек весточку прислал. И ведь так убедителен был, что Ардо поверил. И дела все бросил, примчался, чтобы значит, засвидетельствовать свое почтение умирающему родственнику. Чтобы точно удостовериться, а то и помочь. В таком деле помощь точно лишней не будет.
А потом…
Герцог умер – да здравствует герцог!
Виконт Ардо скривился. Не вышло.
Снова эта проходимка подсуетилась. И вот как у нее это получается. Она не маг – это точно. Когда пять лет назад дядюшка представил ко двору свою молодую супругу, Ардо одним из первых к ней мага подослал, чтобы тот проверил и точно выявил, что за секреты таит новая герцогиня Бельдериз.
И ведь ничего не нашли. Ни маг, ни сыскари, которых Ардо оплачивал из своего, между прочим, совсем не бездонного кармана. Герцогиня Шинар Бельдериз чиста, как младенец. И родословная у нее в порядке, и документы и даже магии в ней нет ни на грош.
Только вот вранье все это. Ардо нутром чуял, что вранье. Есть у Шинар тайна. Не может не быть. Только вот как ее нащупать, как выяснить, что именно скрывает «тетушка»?
Ардо выдохнул сквозь сжатые зубы и на миг прижался лбом к холодному стеклу. Он чувствовал себя беспомощным и от этого еще больше распалялся. Титул ему был нужен. И деньги, что этот титул за собой принесет. И он получил бы все это, обязательно получил. Дядюшка-то раньше женат не был, несмотря на то, что герцог. Умудрился как-то избежать брака. И наследников у него тоже не было прямых. Никого, кроме Ардо.
Титул хотелось получить немедля. И деньги. Состояние герцога Бельдериза оценивается… а вот тут виконт задумался. Он понятия не имел, во сколько оценивается состояние герцога Бельдериза, но точно был уверен, что сумма сия немаленькая. Чего только этот вот дворец стоит. И содержание его. А ведь есть еще поместье… и не одно. И дом на побережье. И рудники, и предприятия, и даже торговые корабли – герцог Бельдериз никогда не чурался того, что могло бы принести деньги. И торговать не брезговал, хотя сам виконт Ардо считал, что это недостойно дворянина.
А с другой стороны – деньги не пахнут. У него вот их и вовсе нет. А то, что есть, приходится вырывать когтями и выгрызать зубами. И герцогский титул, вкупе со всем состоянием драгоценного дядюшки Антуана был бы как нельзя кстати.
Но дядюшка не торопился отправляться к Шарху и облагодетельствовать своей смертью родного племянника.
Виконт снова скривился.
И жена эта его еще…
Нет, с одной стороны, герцогиня Бельдериз виконта волновала. И сильно. Да и кто мог бы остаться равнодушным к ее огромным глазам и шелковым кудрям. А тело…
Даже сейчас, не видя Шинар и лишь вспоминая о ней, виконт Ардо чувствовал, как кровь начинает вскипать в жилах, и желание захватывает его целиком. Он ее хотел. Вожделел. Отдал бы все на свете ради того, чтобы она принадлежала ему.
Одно время даже пытался… сразу намекнуть, потом и прямо говорил. Только вот тварь эта смеялась. Смотрела ему в глаза и смеялась. Соблазняла, но так и не уступила. Она одарила своими милостями почти всех придворных. Одному Шарху известно, сколько мужчин побывало в постели герцогини за последние пять лет. А сколько их было до этого?!
Но только не он.
О, нет! Шинар Бельдериз была готова лечь под конюха, но ни за что не соглашалась приласкать виконта Ардо. А ведь…
- Тварь, - выругался виконт, обрывая золотые кисти с портьер. – Шлюха. Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. Сама придешь и ноги раздвинешь. Умолять будешь, мерзавка. На коленях передо мной ползать.
Он резким движением отшвырнул от себя оборванные украшения с портьер и решительным шагом направился к лестнице – экипаж уже должны были подать.
А с герцогиней он разберется. Заставит еще плакать ее кровавыми слезами. Всему свое время.
Маора Паоли служила во дворце герцога Бельдериза всего-то три месяца. И ей бы радоваться, поскольку работа не тяжелая, слуг во дворце хватало с избытком, а на жалованье герцог не скупился. Но Маора радоваться не торопилась. Считала она, что достойна лучшей доли, чем прислуживать, пусть даже и герцогу с герцогиней. Еще матушка Маоры все время повторяла, что у дочки ее судьба будет необыкновенная, ведь родила она эту свою дочку, ни много ни мало, а от самого графа.
Правда, имени графа матушка Маоре так и не назвала. А жаль. Ох, как жаль. Сама Маора до сих пор корит себя за то, что не настояла на своем, не выведала у матушки имя того самого папеньки-графа. Знала бы, кто он, не постеснялась бы – отправилась в гости. А там… там, Маора уж смогла бы своего добиться. Признания и имени байстрючке не видать, конечно же, а вот денег она бы точно отхватила. И немало.
Но матушка умерла и унесла эту тайну с собой в могилу, даже гроша ломанного не оставив единственной дочери. И по вине ее приходилось Маоре выживать.
Поначалу то Маора в услужение идти не желала. На слуг и горничных всегда косо смотрят, пинают-шпыняют, обвинить пытаются во всех грехах. А Маоре не хотелось горбатиться за гроши на какого-нибудь аристократа, но есть что-то нужно было, жить где-то, а денег не было, вот и пришлось наниматься горничной. Да и рассудила Маора, что во дворце герцога уж точно сможет присмотреть себе какого-нибудь аристократа из небедных. Замуж ее, конечно же, не возьмут, а вот на содержание – очень даже.
Ну а пока никто из приближенных к герцогу дворян не торопился на плечи свои такое счастье вешать, Маоре приходилось самой выживать. Жалованье, конечно, неплохое платили, да только все одно его не хватало. Вот и искала Маора способы, как золотишка побольше заработать. А кто ищет, тот всегда найдет – эту истину она еще с самого детства уяснила.
А когда одного из секретарей герцога за вскрытием герцогского сейфа застала, так и вовсе сначала подумала, что на золотую жилу напала. Сразу-то она за молчание не так много и просила – пару золотых, здраво рассудив, что с младшего секретаря прибыток невелик будет. Да только золотые эти ушли быстро. Это ведь здесь она служанка, а на самом-то деле, дочка графская, а значит хоть сколько, а соответствовать должна. А платья нынче стоят ого-го как дорого, а чулки шелковые, а сорочки атласные – вон, у ее светлости, герцогини, целый шкаф таких, битком набито, а она и не носит их даже. Так, время от времени только. А кружева так и вовсе для горничной запредельно стоили.
Маора вздохнула и огляделась по сторонам. В коридоре было пусто и темно – служебные проходы во дворце герцога освещались плохо. И это не могло не злить.
- Вот ведь, - зашипела она себе под нос, - как для простых людей, так жалеют светильников повесить. А сами-то небось в золоте купаются.
И так ей обидно стало. За себя, в первую очередь за себя. Это ведь и она, Маора могла вот так же жить, если бы папенька-граф, признал дочку. И шелка с кружевами носить и драгоценности. Но нет, не сложилось. А значит что? А значит, Маора сама будет себя обеспечивать. И вот нисколько ей не совестно, что лер Лейрин – тот самый младший секретарь – предложил заработать. А она взяла и согласилась.
Сразу-то Маора насторожилась, подумала, что о чем неприличном разговор идет, а когда узнала – согласилась не раздумывая. И не жалеет.
Всего-то и надо было, что к ее светлости в личные горничные попасть и… рассказывать леру Лейрину о том, кто к герцогине по ночам ходит. Да куда она ездит, да с кем встречается. Ну и так, по мелочи. О том, что герцогиня супругу своему верность не хранит, знали во дворце. Вслух о таком, конечно же, никто не говорил, но шептались по углам. Кто-то осуждал, про наветы Сиятельной поминая, кто-то, наоборот, понимал – герцог-то, поди, уж не молод, да здоровьем слаб. А ее светлость красавица, каких поискать, да молода. Вот кровь горячая и бурлит в жилах, выхода требует, нежности мужской, ласки.
Маоре же сразу было все равно, с кем госпожа ее ночи проводит. Вот ровно до того момента все равно было, пока ей за информацию денег не посулили. За золото Маора не только про любовников, про кого угодно готова рассказать.
Но беда в том, что попасть в комнаты герцогини непросто. Простых горничных, что без году неделя во дворце служат, туда не допускали. И за этим строго следила статс-дама ее светлости. Так-то у герцогини своего двора не было, хоть это и было положено, но вот статс-дама была.
Грымза та еще. Старая, высохшая вся. С губами вечно поджатыми и лицом недовольным. Леору Ирмину во дворце не любили, но боялись. А сама статс-дама почему-то невзлюбила Маору. И всячески препятствовала продвижению в личные горничные. Уж Маора и так и этак пыталась к грымзе подлизаться. И вела себя тихо-скромно, и работу выполняла со всем усердием, а все равно ничего-то у нее не получалось.
И золото, которое лер Лейрин посулил, уплывало. Маора, конечно, старалась и сплетни-слухи по дворцу старательно собирала, и в подружки к другим горничным набивалась, и на разговоры их вывести пыталась. Да все одно, леру нужны были доказательства, а вот как раз доказательств и не было.
Оглядевшись по сторонам и не заметив никого поблизости, Маора скользнула в покои герцогини Бельдериз.
Магические светильники, особо любимые ее светлостью, отбрасывали красноватые отблески. Тени вытянулись на ковре причудливыми пятнами, и казалось, подсматривали за Маорой. В комнатах герцогини было пусто. Ее светлость не терпела, если вокруг нее вились люди, и даже двор свой заводить не стала, хоть то и было положено ей по статусу.
Горничная прикрыла за собой дверь и осторожно пересекла гостиную, остановилась у высокой расписной двери, ведущей в будуар. Замерла подле нее, даже дышать старалась через раз.
Боязно было. Если вдруг кто-нибудь и застал бы ее в гостиной герцогини, то не страшно – придумала бы, что соврать. А вот проникновение в будуар, да еще и ночью – это уже совсем другое дело. Туда даже грымза Ирмина не всегда допускалась.
- Я слышал об одной. Старая и очень умелая. Возможно, она смогла бы помочь. Или подсказать, кто сможет. Правда… она живет на побережье.
Герцог и Шинар переглянулись. На сочных губах герцогини мелькнула очаровательная улыбка.
- Вы так устали от постоянных приступов, супруг мой. Это так… выматывает. Как смотрите на то, чтобы провести несколько месяцев вдали от столицы и суеты королевского двора? Подышать свежим морским воздухом? Погреться на солнышке?
- Это замечательная мысль, драгоценная моя супруга, - улыбнулся Бельдериз, осторожно убирая непослушную прядку за ухо супруге, - но только в том случае, если вы составите мне компанию. Нет ничего ужаснее, чем путешествовать в одиночестве.
- Всенепременно, - улыбка Шинар могла бы затмить сияние солнца, глаза ее блестели ярче звезд. – И кто знает, возможно, в этот раз, Сиятельная Шинная будет к нам благосклонна.
Герцог улыбнулся, поцеловал супругу в лоб. Это было еще одной причиной, по которой он задержался в этом мире.
Прода от 02.12.2020, 16:44
ГЛАВА 4
Виконт Ардо был зол. Впрочем, это было его обычное состояние в последнее время. Вот как раз с тех самых пор, как пять лет назад его дядюшка, достопочтимый герцог Бельдериз, женился, виконт никак не мог совладать со своей злостью. Срывался неоднократно на окружающих, перессорился с большинством приятелей, а слуги так и вообще стонали и плакали от деяний господина, подверженного частым и порой совершенно необоснованным вспышкам злости и раздражения.
А виновата во всем была герцогиня Бельдериз. Она. Только она и никто другой.
При воспоминании о том, в каком виде Шинар, предстала перед целой толпой придворных, виконта перекосило.
И ведь шлюха же, как есть шлюха. И все об этом знают. Весь двор и вообще вся столица. Но молчат. Наблюдают. Шепчутся по углам, но вслух сказать не осмеливаются.
Трусы. Вокруг одни трусы.
А все она, герцогиня, чтоб ей пусто было! Ее любовниками можно населить всю столицу! А дядюшка словно и не замечает. А попробуй только сказать хоть слово, намекнуть, так герцог тут же от дома отказывает и содержания лишить грозиться. Уж Ардо и так и этак, даже пытался поймать герцогиню на горячем, но… Хитра, тварь, изворотлива.
Виконт остановился у высокого окна, наполовину задрапированного тяжелыми бархатными портьерами. Дядюшка герцог никогда-то не скупился на красоту. И дворец этот его, расположенный в самом центре столицы, вид имел весьма и весьма роскошный. Даже роскошней королевского. В казне-то всегда золота не хватает, а вот у дядюшки Бельдериза с этим проблем никаких нет. И выезд у герцога не в пример богаче королевского, а что уж говорить о драгоценностях, что носила его супруга. Ее величеству такие даже во снах не снились, не говоря уж о том, чтобы наяву на себя надевать.
Ардо снова передернул плечами. Ярость разрасталась внутри колючими шипастыми корнями, запустила свои мерзкие липкие щупальца под кожу, отравила кровь, помутила сознание. Ардо уже не справлялся с этими вот вспышками злости, когда хотелось сжать зубы и крушить все подряд и рвать руками человеческую плоть, зубами вгрызаться в мясо, чувствуя во рту солоноватый привкус теплой еще крови. Или вот сжать пальцы на тонкой шейке и сжимать их до тех пор, пока глаза у жертвы не закатятся, и она не испустит последний свой вздох. И представлять… представлять, что на самом деле перед ним не служанка какая или девка приблудная, а герцогиня Бельдериз. Шинар.
- Тварь! – вслух выругался Ардо, ударяя кулаком по стене.
С каждым разом приступы эти случались все чаще и чаще, а длились все дольше. А в последний раз, который случился не далее как пару дней тому, виконт утратил остатки разума. Пострадала одна из служанок, что совершенно случайно подвернулась под руку. От тела пришлось избавляться, кровь смывать с паркета, ковер менять, платить остальным слугам за молчание. Обычно-то он был куда как осмотрительнее, девок старался выбирать таких, которых с ним никак связать невозможно. Из бедного квартала или там потаскух каких зазывал помоложе. А тут… еще не ровен час слухи пойдут, королю доложат.
Ардо нахмурился. Королю о его увлечениях знать было необязательно. И пусть, что девки все поголовно никчемные были, избавиться от таких – только дело доброе сделать, но ведь преподнести можно по разному. А его величество в последнее время слишком уж мягкосердечным стал, жалостливым. За такие развлечения вполне может приказать сослать его, Ардо, в провинцию.
Виконт выдохнул, глаза прикрыл, пытаясь вернуть себе душевное спокойствие. В своих приступах он винил Шинар. Ни минуты не сомневался, что это она виновата во всем. Это она, мерзкая тварь, наслала на него какое-то проклятие, которое помутило рассудок. Ведьма. Как есть ведьма. Хитрая и расчетливая настолько, что никто-то не мог уличить ее в колдовстве.
И это еще больше заставляло виконта Ардо злиться. Гораздо больше, чем знание, что богатство и титул могут ускользнуть из его рук. Это все должно принадлежать ему и только ему. И давно уже. И было бы его, если бы не эта шлюха, на которой женился его дядюшка.
И вот что старику неймется? Он же уже почти-почти на тот свет отправился еще пять лет назад. А потом… потом… взял и женился. И помолодел же как. Лет на двадцать – не меньше. При дворе только о том и говорили, что молодая жена герцогу Бельдеризу на пользу пошла. К жизни вернула.
И где он только ее выискал? В какой подворотне?
И сегодня. Виконту сообщили, что герцог при смерти. Проверенный человек весточку прислал. И ведь так убедителен был, что Ардо поверил. И дела все бросил, примчался, чтобы значит, засвидетельствовать свое почтение умирающему родственнику. Чтобы точно удостовериться, а то и помочь. В таком деле помощь точно лишней не будет.
А потом…
Герцог умер – да здравствует герцог!
Виконт Ардо скривился. Не вышло.
Снова эта проходимка подсуетилась. И вот как у нее это получается. Она не маг – это точно. Когда пять лет назад дядюшка представил ко двору свою молодую супругу, Ардо одним из первых к ней мага подослал, чтобы тот проверил и точно выявил, что за секреты таит новая герцогиня Бельдериз.
И ведь ничего не нашли. Ни маг, ни сыскари, которых Ардо оплачивал из своего, между прочим, совсем не бездонного кармана. Герцогиня Шинар Бельдериз чиста, как младенец. И родословная у нее в порядке, и документы и даже магии в ней нет ни на грош.
Только вот вранье все это. Ардо нутром чуял, что вранье. Есть у Шинар тайна. Не может не быть. Только вот как ее нащупать, как выяснить, что именно скрывает «тетушка»?
Ардо выдохнул сквозь сжатые зубы и на миг прижался лбом к холодному стеклу. Он чувствовал себя беспомощным и от этого еще больше распалялся. Титул ему был нужен. И деньги, что этот титул за собой принесет. И он получил бы все это, обязательно получил. Дядюшка-то раньше женат не был, несмотря на то, что герцог. Умудрился как-то избежать брака. И наследников у него тоже не было прямых. Никого, кроме Ардо.
Титул хотелось получить немедля. И деньги. Состояние герцога Бельдериза оценивается… а вот тут виконт задумался. Он понятия не имел, во сколько оценивается состояние герцога Бельдериза, но точно был уверен, что сумма сия немаленькая. Чего только этот вот дворец стоит. И содержание его. А ведь есть еще поместье… и не одно. И дом на побережье. И рудники, и предприятия, и даже торговые корабли – герцог Бельдериз никогда не чурался того, что могло бы принести деньги. И торговать не брезговал, хотя сам виконт Ардо считал, что это недостойно дворянина.
А с другой стороны – деньги не пахнут. У него вот их и вовсе нет. А то, что есть, приходится вырывать когтями и выгрызать зубами. И герцогский титул, вкупе со всем состоянием драгоценного дядюшки Антуана был бы как нельзя кстати.
Но дядюшка не торопился отправляться к Шарху и облагодетельствовать своей смертью родного племянника.
Виконт снова скривился.
И жена эта его еще…
Нет, с одной стороны, герцогиня Бельдериз виконта волновала. И сильно. Да и кто мог бы остаться равнодушным к ее огромным глазам и шелковым кудрям. А тело…
Даже сейчас, не видя Шинар и лишь вспоминая о ней, виконт Ардо чувствовал, как кровь начинает вскипать в жилах, и желание захватывает его целиком. Он ее хотел. Вожделел. Отдал бы все на свете ради того, чтобы она принадлежала ему.
Одно время даже пытался… сразу намекнуть, потом и прямо говорил. Только вот тварь эта смеялась. Смотрела ему в глаза и смеялась. Соблазняла, но так и не уступила. Она одарила своими милостями почти всех придворных. Одному Шарху известно, сколько мужчин побывало в постели герцогини за последние пять лет. А сколько их было до этого?!
Но только не он.
О, нет! Шинар Бельдериз была готова лечь под конюха, но ни за что не соглашалась приласкать виконта Ардо. А ведь…
- Тварь, - выругался виконт, обрывая золотые кисти с портьер. – Шлюха. Ну, ничего, мы еще посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. Сама придешь и ноги раздвинешь. Умолять будешь, мерзавка. На коленях передо мной ползать.
Он резким движением отшвырнул от себя оборванные украшения с портьер и решительным шагом направился к лестнице – экипаж уже должны были подать.
А с герцогиней он разберется. Заставит еще плакать ее кровавыми слезами. Всему свое время.
***
Маора Паоли служила во дворце герцога Бельдериза всего-то три месяца. И ей бы радоваться, поскольку работа не тяжелая, слуг во дворце хватало с избытком, а на жалованье герцог не скупился. Но Маора радоваться не торопилась. Считала она, что достойна лучшей доли, чем прислуживать, пусть даже и герцогу с герцогиней. Еще матушка Маоры все время повторяла, что у дочки ее судьба будет необыкновенная, ведь родила она эту свою дочку, ни много ни мало, а от самого графа.
Правда, имени графа матушка Маоре так и не назвала. А жаль. Ох, как жаль. Сама Маора до сих пор корит себя за то, что не настояла на своем, не выведала у матушки имя того самого папеньки-графа. Знала бы, кто он, не постеснялась бы – отправилась в гости. А там… там, Маора уж смогла бы своего добиться. Признания и имени байстрючке не видать, конечно же, а вот денег она бы точно отхватила. И немало.
Но матушка умерла и унесла эту тайну с собой в могилу, даже гроша ломанного не оставив единственной дочери. И по вине ее приходилось Маоре выживать.
Поначалу то Маора в услужение идти не желала. На слуг и горничных всегда косо смотрят, пинают-шпыняют, обвинить пытаются во всех грехах. А Маоре не хотелось горбатиться за гроши на какого-нибудь аристократа, но есть что-то нужно было, жить где-то, а денег не было, вот и пришлось наниматься горничной. Да и рассудила Маора, что во дворце герцога уж точно сможет присмотреть себе какого-нибудь аристократа из небедных. Замуж ее, конечно же, не возьмут, а вот на содержание – очень даже.
Ну а пока никто из приближенных к герцогу дворян не торопился на плечи свои такое счастье вешать, Маоре приходилось самой выживать. Жалованье, конечно, неплохое платили, да только все одно его не хватало. Вот и искала Маора способы, как золотишка побольше заработать. А кто ищет, тот всегда найдет – эту истину она еще с самого детства уяснила.
А когда одного из секретарей герцога за вскрытием герцогского сейфа застала, так и вовсе сначала подумала, что на золотую жилу напала. Сразу-то она за молчание не так много и просила – пару золотых, здраво рассудив, что с младшего секретаря прибыток невелик будет. Да только золотые эти ушли быстро. Это ведь здесь она служанка, а на самом-то деле, дочка графская, а значит хоть сколько, а соответствовать должна. А платья нынче стоят ого-го как дорого, а чулки шелковые, а сорочки атласные – вон, у ее светлости, герцогини, целый шкаф таких, битком набито, а она и не носит их даже. Так, время от времени только. А кружева так и вовсе для горничной запредельно стоили.
Маора вздохнула и огляделась по сторонам. В коридоре было пусто и темно – служебные проходы во дворце герцога освещались плохо. И это не могло не злить.
- Вот ведь, - зашипела она себе под нос, - как для простых людей, так жалеют светильников повесить. А сами-то небось в золоте купаются.
И так ей обидно стало. За себя, в первую очередь за себя. Это ведь и она, Маора могла вот так же жить, если бы папенька-граф, признал дочку. И шелка с кружевами носить и драгоценности. Но нет, не сложилось. А значит что? А значит, Маора сама будет себя обеспечивать. И вот нисколько ей не совестно, что лер Лейрин – тот самый младший секретарь – предложил заработать. А она взяла и согласилась.
Сразу-то Маора насторожилась, подумала, что о чем неприличном разговор идет, а когда узнала – согласилась не раздумывая. И не жалеет.
Всего-то и надо было, что к ее светлости в личные горничные попасть и… рассказывать леру Лейрину о том, кто к герцогине по ночам ходит. Да куда она ездит, да с кем встречается. Ну и так, по мелочи. О том, что герцогиня супругу своему верность не хранит, знали во дворце. Вслух о таком, конечно же, никто не говорил, но шептались по углам. Кто-то осуждал, про наветы Сиятельной поминая, кто-то, наоборот, понимал – герцог-то, поди, уж не молод, да здоровьем слаб. А ее светлость красавица, каких поискать, да молода. Вот кровь горячая и бурлит в жилах, выхода требует, нежности мужской, ласки.
Маоре же сразу было все равно, с кем госпожа ее ночи проводит. Вот ровно до того момента все равно было, пока ей за информацию денег не посулили. За золото Маора не только про любовников, про кого угодно готова рассказать.
Но беда в том, что попасть в комнаты герцогини непросто. Простых горничных, что без году неделя во дворце служат, туда не допускали. И за этим строго следила статс-дама ее светлости. Так-то у герцогини своего двора не было, хоть это и было положено, но вот статс-дама была.
Грымза та еще. Старая, высохшая вся. С губами вечно поджатыми и лицом недовольным. Леору Ирмину во дворце не любили, но боялись. А сама статс-дама почему-то невзлюбила Маору. И всячески препятствовала продвижению в личные горничные. Уж Маора и так и этак пыталась к грымзе подлизаться. И вела себя тихо-скромно, и работу выполняла со всем усердием, а все равно ничего-то у нее не получалось.
И золото, которое лер Лейрин посулил, уплывало. Маора, конечно, старалась и сплетни-слухи по дворцу старательно собирала, и в подружки к другим горничным набивалась, и на разговоры их вывести пыталась. Да все одно, леру нужны были доказательства, а вот как раз доказательств и не было.
Оглядевшись по сторонам и не заметив никого поблизости, Маора скользнула в покои герцогини Бельдериз.
Магические светильники, особо любимые ее светлостью, отбрасывали красноватые отблески. Тени вытянулись на ковре причудливыми пятнами, и казалось, подсматривали за Маорой. В комнатах герцогини было пусто. Ее светлость не терпела, если вокруг нее вились люди, и даже двор свой заводить не стала, хоть то и было положено ей по статусу.
Горничная прикрыла за собой дверь и осторожно пересекла гостиную, остановилась у высокой расписной двери, ведущей в будуар. Замерла подле нее, даже дышать старалась через раз.
Боязно было. Если вдруг кто-нибудь и застал бы ее в гостиной герцогини, то не страшно – придумала бы, что соврать. А вот проникновение в будуар, да еще и ночью – это уже совсем другое дело. Туда даже грымза Ирмина не всегда допускалась.
