— На часах двадцать один ноль три, пора начинать, — сказал Голова. — Слово предоставляется главному человеку нашего государства, Президенту Онштадтской Республики Владимиру Егорову.
Аплодисменты в Совете не практиковались, поэтому широкоплечий мужчина с квадратным подбородком встал с кресла и подошёл к трибуне.
— Сегодня без лирики, товарищи. Мы на грани голода. Всё, что сейчас лежит в ваших холодильниках и продается на рынке, произведено из ресурсов, которые мы теряем. Наш южный сад погиб почти полностью. Разве что жаростойкая тыква нас не подвела, как мне сегодня сказали аграрии. Да пара грядок картошки. Комбикорма на складе кончаются. Но хватит статистики. Главная наша проблема в том, что Онштадт может не выжить. Способов предотвратить нашу гибель у нас не так много. Это либо война за ресурсы с меньшим по численности сообществом, либо слияние с большим по численности сообществом с присвоением нашей республике статуса региона более крупного государства. Не будем тянуть, я готов выслушать вас. Прошу полковника Звездина прокомментировать то, что я сказал.
Пожилой полковник медленно встал со скамьи и обвёл взглядом членов военного совета.
— Господин Президент, война истощит нас. Любая война истощит Республику. А коли уж нам и удастся быстро одержать победу, неизменно возникнет вопрос: а что же это за сообщество, которое так стремительно пало? Может быть оно тоже находится на грани голода?
— У вас есть предложения, товарищ полковник?
— Только запрос гуманитарной помощи от соседей.
Слабый гул недоверия прокатился по залу.
— Какие сообщества вы рассматриваете, товарищ полковник?
— Из тех, с кем мы в последнее время устанавливали контакт перечислить могу немногие. В выборгском направлении есть группа языческих племен, которые называют себя Дамарославль. Мы торговали с ними до прошлого года. Тогда они были одержимы идеей двигаться в сторону Выборга и занять замок на острове. Возможно, у них это получилось, но не исключено, что они потерпели поражение. В Шлиссельбурге тоже есть община примерно на три тысячи человек. Они себя ореховцами называют. Рядом с Новгородом сразу несколько городов, но их Жёлтые треплют вот уже который год.
— Кого из них вы считаете наиболее развитыми в военном и экономическом плане, товарищ полковник?
— Дамарославцев, господин президент. Они не на жизнь бились, а на смерть с Жёлтыми. Таких сломит разве что сам Бог. Впрочем, они язычники.
— Прошу проголосовать членов военного совета по вопросу отправки дипломата в составе группы бойцов в выборгском направлении. Прошу помнить, что отряд уйдёт в неизвестность. Мы ничего не знаем о том, что сейчас с этими язычниками творится. Вообще.
Голоса разделились надвое, что вылилось в бурное долгое обсуждение. Чем дальше шло время, тем эмоциональнее становились отдельные члены военного совета. Вдруг в двери громко постучались. Едва секретарь Баев дал добро на вход, внутрь ввалились полицейские.
— Прошу простить, господин Голова, господин Президент, но у нас ЧП!
Часом ранее в клинике Онштадта из шкафчика для ключей пропал один из самых ценных — от сейфа-холодильника с немногочисленными наработками местных химиков. Ухоженная женская рука бесстыдно хватала всё, что попадалось у неё на пути, и складывала в термокоробку. Эта штука может сохранять лекарства не более трёх часов, и будет большим чудом, если что-то удастся спасти.
Собрав медикаменты, Юна Рубинштейн заперла холодильник и ещё раз зашла в свой кабинет. Она рисковала, роняя на пол стеклянный стеллаж, но другого выхода не было. Сбросив с ног одну туфлю, она сняла с себя также и вторую — позже её можно просто утопить — и переобулась в более удобную обувь. Теперь нужно было спешить к чёрному ходу. Он вёл прямо в переулок, где с наступленеим сумерек передвигаться можно было только наощупь или по памяти.
— Подержи! — сказала доктор молодой девушке, которая ждала её за дверью.
— У нас мало времени, через полчаса начнётся полицейский обход, — раздался хриплый голос из темноты. Свет фонарика рассеянным пятном блуждал по брусчатке, аккуратно подсказывая женщинам, что делать.
— Фатима, где остальные?
— Сына отправила сразу к руинам. Дала рюкзак, в нём документы. Карты, схемы обхода болот, уцелевшие линии железных дорог для проезда на дрезине, ещё что-то. Вдруг пригодятся.
— Где Свердлова?
— Специально отпустила всех пораньше, будет ждать на крыльце столовой. Захватим её по пути.
— А сёстры Савельевы?
— Должны быть уже здесь.
Две женщины лет тридцати, а также две маленькие девочки робко заглянули в переулок, а потом в испуге отшатнулись.
— Лидия? Марина? Сюда! — командовала Юна Рубинштейн. — Итак, Тами, веди нас.
— Хорошо, но мне нужно кое-что закончить.
— Господи, только не говори, что мы должны разделиться!
— Нет. Поступим таким образом, — на ногах Тами были мужские ботинки, которые она украла из новой партии одежды для мальчиков, а на плечи шпионка накинула тёмную куртку работницы швейного цеха. — Сейчас я выхожу на улицу, оцениваю обстановку. Если всё нормально, гашу фонарь, который стоит около выхода к жилым массивам, а потом быстро сделаю то, что должна здесь закончить. После этого вы можете идти — вас всё равно никто не увидит. В конце улицы останется только свернуть в переулок за двадцать метров до другого фонаря. Дальше идите вдоль забора, к тому моменту я вас уже догоню.
— Что нам делать, если ты не успеешь? — взволнованно спросила Фатима.
— Идите к берегу, просто идите через заросли, через траву. Там только один путь к воде, мальчишки его давно протоптали. Вас в любом случае встретят.
— Хорошо, — уверенно ответила Юна Марковна. — Сколько нам выждать, прежде чем выходить?
— Следите за светом фонаря. Как только он погаснет — идите!
Брюнетка почти бесшумно шла из переулка и, двигаясь с левой стороны улицы, направилась в сторону жилмассива. Жёлтый фонарь висел не покачиваясь, что уже успокаивало Тами — металлический скрип всегда выводил её из себя, если она его слышала. Приблизившись к пятну света, девушка достала из-под куртки пистолет с глушителем.
Пф! На улице стало темно, а осколки лампы упали к подножию столба. Медлить было нельзя, и Тами пересекла улицу, чтобы через четыре минуты добежать до своего дома. София выскочила на крыльцо, как только увидела маленький худой силуэт в окне.
— Ты решилась? У нас найдётся для тебя место.
— Нет, Тами. Я не могу, — дрожала София, запуская девушку в дом.
— Тогда дай мне рюкзак с оружием Миро и продуктами.
София достала из кладовой всё, что заранее приготовила для Тами по её просьбе.
— Что мне делать? — спросила она, не находя себе места.
— Я вовремя не сказала тебе, прости. Но чтобы ты и Миро не попали под подозрение, мне нужно оставить на тебе следы.
— Какие следы? — спросила София, прикрывая дверь.
— Пойми, никто не поверит, что это похищение. Похитить сразу нескольких важных для города людей за час невозможно. Вас будут подозревать. Но вы избежите этого, если мы сымитируем нападение. София, мне меньше всего хочется тебе вредить, но так лучше для всех!
— Если у нас нет выхода… тогда…
София набралась смелости и на всякий случай отошла в спальню, чтобы шум не был слышен с улицы. — Подходи, бей! Раз у нас нет выхода, то давай! Не тяни, Тами!
Тами в три шага подлетела к Софии, в полной решимости занесла над её головой руку, и… не смогла ударить.
— Бей! — уже зло проговорила София, поняв, что в несостоявшихся ударах кроется их с Миро безопасность. Тами вздрогнула, и вдруг словно не своей рукой ударила Софию. Сильно. Так, будто они поменялись ростом, весом и комплекцией. Первая жена Миро рухнула на пол и сползла по углу. Деревянные брусья стены оставили занозу в её бархатистой щеке.
— Прости, София! — Тами присела рядом с ней и попыталась повернуть её голову на себя.
— Не нужно, — прохрипела София. — Брось что-нибудь в меня, Тами. Устрой тут чёртов погром, раз так нужно!
Чувствуя, что ненавидит себя, Тами ухватилась руками за уголки небольшого шкафчика и опрокинула его. К ногам Софии полетели разбитые статуэтки и стебельки ромашек из вазы.
— И помни: я первая напала на тебя. Ты не вовремя пришла домой.
— Беги! — пытаясь убрать с лица мокрые волосы почти кричала София. Будет поздно, беги!
Лучше было не оборачиваться. Просто взять в руки автомат, схватить рюкзак, забросить за спину и со всех ног нестись к тропинке через заросли. Теперь Тами понимала, что может опоздать. Но едва она распахнула входную дверь, путь ей преградил кто-то тучный и невысокий.
— Ты кто, чёрт возьми? — спросил сосед.
Ответом ему был удар прикладом автомата в висок. Тяжелого мужчину, который явно был сильнее Тами, этот манёвр не отправил на землю, но дезориентировал. Всё пошло не по плану, и теперь только скорость спасёт Тами и всех, кто её ждал.
В эти минуты к берегу острова Котлин причалила пара моторных лодка. Два человека в серых комбинезонах и балаклавах выбрали самый безлюдный участок, плотно заросший кустарником и высокой травой. Рядом возвышались руины кирпичных зданий — они были непригодными для использования ещё до эпидемии, а теперь просто разрушались от времени и сырости.
Сквозь заросли, прикрывая лица от хлёстких стеблей, пробирались несколько человек. Впереди со старым фонариком шла Юна Рубинштейн. ЗАмыкала цепочку Фатима, которая то и дело оглядывалась — где же Тами?
— Всё на месте? — спросил молодой мужской голос. Незнакомец осматривал тех, кто собрался бежать из Онштадта.
— Иван, здесь нет Тами, — отозвался второй голос, на этот раз женский.
— Она обещала нас догнать! — принялась объяснять Юна. — Господи, я этого и боялась! Где она?
Вдруг какое-то движение показалось выше по тропинке, откуда пришли беглецы. Однако силуэт, который спешил вниз, не принадлежал молодой подготовленной девушке. Это был сутулый старик, за которым бежали двое детей.
— Юна Марковна! Юна Марковна! Подождите!
— Чёрт подери, это же старик Просвирин! — присвистнула Марта Свердлова.
— Господин Просвирнин, не подходите! Ради вашей же безопасности! — сбросила рюкзак на землю Фатима. — Вы зря сюда сунулись!
— Прошу вас, возьмите меня с собой! — старик упал на колени на грани досягаемости света фонарика. — Я знал, что вы уйдёте! Я видел вас! Прошу, возьмите меня с собой! Я не знаю, куда вы бежите, но я смогу вам помочь! Дайте мне двух коров, и я накормлю целое племя!
По надсадному голосу старика было понятно, что он почти плачет.
— Если не меня, то хотя бы моих внуков!
Фатима сделал несколько шагов в сторону несчастного сыровара и посветила на две фигуры, вьющиеся около него. Запыхавшиеся и напуганные дети дошкольного возраста жались друг к другу.
— Кто этот человек? — подошла к Фатиме девушка-сопровождающий, чье лицо было скрыто балаклавой. На её спине висел автомат, а в сумерках единственными белым пятнами её фигуры были небольшой кусок лица и ладони.
— Это наш сыровар. Он в городе дольше, чем я.
— Ида, решай ты, — торопил Иван. — У нас мало места, очень мало.
— Возьмём его. Главное правильно распределить людей по лодкам.
Тами всё ещё не было. Каждая секунда ожидания на берегу повышала риск беглецов быть обнаруженными. Это понимали и сопровождающие, которые жестом подгоняли тех к лодкам. Иван распределял, кому и с кем садиться. Плеск воды от шагов по ней и покачивания двух лодок мешал прислушиваться к звукам со стороны города.
— Ида, что нам делать? — спросил Иван, как только под его присмотром старик сыровар сел у кормы и прижал к себе внука и внучку. Даже в сложной и явно напряжённой ситуации оба разговаривали друг с другом без тени переживания. Словно роботы.
— Ещё минута. Если её не будет, мы отчаливаем.
— Всевышний, помоги нам, — прошептала Фатима, не отводя взгляд от тропинки.
Секунды неслись, как голубые точки на небе во время звездопада. Жизнь каждого из тех, кто находился на границе земли и воды, была под угрозой.
— Ида, она не придёт, — убеждал напарницу Иван. — Нам надо уходить. Если сейчас по городу рыскает патруль, они услышат наши моторы.
Ида опустила нижнюю часть балаклавы и вдохнула поглубже. Ничто не могло дать ей сил на принятие верного решения, кроме осознания, что до беды остались мгновения.
— Заводи.
Спустя всего пару секунд из травы пулей выскочила Тами, держащая в руках автомат. Все, кто сидел в лодках, сначала издали коллективный вздох облегчений, но крик Тами снова вернул их в состояние паники.
— Быстрее! Меня заметили! Ида, куда мне сесть?
— Твою ж… — лишилась непоколебимости сопровождающая, — давай к Ивану. Мы пойдём первыми, а ты подстрахуешь, у тебя есть оружие!
Две лодки поочерёдно с рычанием моторов отчалили от берега и устремились в сторону Петергофа. На корме первой лодки слабо блестел габаритный огонь, вторая же лодка шла ориентируясь на небольшой огонек, да на едва синеватое небо. Когда полкилометра водной глади остались позади, цепочка из ярких фонарей показалась на том самом месте, где беглецы прикрывали свои лица от веток и острых стеблей.
— Сволочи! — прокричала Тами. — Сейчас побегут к базе катеров!
Сидящие в лодках люди держались друг за друга, будто за членов семьи. Холод на скорости влетал под одежду и заставлял ёжиться, а страх не отступал ни на секунду.
— Мы успеем! — пытался сохранять бодрость духа Иван, не отпуская руль.
Тами смотрела на удаляющийся остров, как на пройденную игру. Несколько месяцев в шкуре покорной овцы, как она себя называла — где еще на северной пустоши такое выпадет? Проклиная Ошнтадт и его законы, она, тем не менее, не могла выкинуть из головы лица Софии и Миро. Рыжая, по мнению Тами, была достойна лучшего. Да, она не была Святой, ведь Тами как никто другой ощутила темную сторону второй жены Новака сполна. А вот сам Новак… Кто знает, возможно, и не стоило применять воскресную мазь? От хороших бойцов женщины её народа могли рожать сильных детей.
Юна Рубинштейн не жалела ни о чём. Десять лет назад она уже разлучилась с теми, с кем решилась идти рука об руку через все ужасы эпидемии. Помощь шла слишком долго, но лучше поздно, чем жизнь до последнего вздоха в авторитарной республике.
Фатима почувствовала, что даже когда грудную клетку сжимал страх, дышалось ей легче. Это были первые вздохи на настоящей свободе. Она не слишком хорошо представляла, что её ждет, но почему-то совсем не боялась разочарования.
Старик-сыровар не мог увидеть лица малышей в полумраке, но мог держать их крепче. Она не кричали. С момента смерти родителей они вообще стали на удивление молчаливыми, и даже плакали почти беззвучно, просто роняя со щёк слезы.
Три патрульных катера вышли с морской станции Онштадта и отправились в погоню, а по дамбе уже мчалась команда перехвата.
— Ориентируйтесь на сигнальный пистолет команды Брагина, парни! — скомандовал по рации полковник. — Они сели на хвост катерам, и готовы продолжать погоню по суше!
Отряд, который занимался быстрым перехватом идущих мимо караванов, или поимкой редких беглецов, называли летучим. Подготовленные бойцы во главе с лейтенантом Рубиловым были способны в сверхкороткое время добраться до заданной точки, умело окружить и обезвредить цель с помощью ружья с органическим паралитиком, и доставить её командованию.
Аплодисменты в Совете не практиковались, поэтому широкоплечий мужчина с квадратным подбородком встал с кресла и подошёл к трибуне.
— Сегодня без лирики, товарищи. Мы на грани голода. Всё, что сейчас лежит в ваших холодильниках и продается на рынке, произведено из ресурсов, которые мы теряем. Наш южный сад погиб почти полностью. Разве что жаростойкая тыква нас не подвела, как мне сегодня сказали аграрии. Да пара грядок картошки. Комбикорма на складе кончаются. Но хватит статистики. Главная наша проблема в том, что Онштадт может не выжить. Способов предотвратить нашу гибель у нас не так много. Это либо война за ресурсы с меньшим по численности сообществом, либо слияние с большим по численности сообществом с присвоением нашей республике статуса региона более крупного государства. Не будем тянуть, я готов выслушать вас. Прошу полковника Звездина прокомментировать то, что я сказал.
Пожилой полковник медленно встал со скамьи и обвёл взглядом членов военного совета.
— Господин Президент, война истощит нас. Любая война истощит Республику. А коли уж нам и удастся быстро одержать победу, неизменно возникнет вопрос: а что же это за сообщество, которое так стремительно пало? Может быть оно тоже находится на грани голода?
— У вас есть предложения, товарищ полковник?
— Только запрос гуманитарной помощи от соседей.
Слабый гул недоверия прокатился по залу.
— Какие сообщества вы рассматриваете, товарищ полковник?
— Из тех, с кем мы в последнее время устанавливали контакт перечислить могу немногие. В выборгском направлении есть группа языческих племен, которые называют себя Дамарославль. Мы торговали с ними до прошлого года. Тогда они были одержимы идеей двигаться в сторону Выборга и занять замок на острове. Возможно, у них это получилось, но не исключено, что они потерпели поражение. В Шлиссельбурге тоже есть община примерно на три тысячи человек. Они себя ореховцами называют. Рядом с Новгородом сразу несколько городов, но их Жёлтые треплют вот уже который год.
— Кого из них вы считаете наиболее развитыми в военном и экономическом плане, товарищ полковник?
— Дамарославцев, господин президент. Они не на жизнь бились, а на смерть с Жёлтыми. Таких сломит разве что сам Бог. Впрочем, они язычники.
— Прошу проголосовать членов военного совета по вопросу отправки дипломата в составе группы бойцов в выборгском направлении. Прошу помнить, что отряд уйдёт в неизвестность. Мы ничего не знаем о том, что сейчас с этими язычниками творится. Вообще.
Голоса разделились надвое, что вылилось в бурное долгое обсуждение. Чем дальше шло время, тем эмоциональнее становились отдельные члены военного совета. Вдруг в двери громко постучались. Едва секретарь Баев дал добро на вход, внутрь ввалились полицейские.
— Прошу простить, господин Голова, господин Президент, но у нас ЧП!
Часом ранее в клинике Онштадта из шкафчика для ключей пропал один из самых ценных — от сейфа-холодильника с немногочисленными наработками местных химиков. Ухоженная женская рука бесстыдно хватала всё, что попадалось у неё на пути, и складывала в термокоробку. Эта штука может сохранять лекарства не более трёх часов, и будет большим чудом, если что-то удастся спасти.
Собрав медикаменты, Юна Рубинштейн заперла холодильник и ещё раз зашла в свой кабинет. Она рисковала, роняя на пол стеклянный стеллаж, но другого выхода не было. Сбросив с ног одну туфлю, она сняла с себя также и вторую — позже её можно просто утопить — и переобулась в более удобную обувь. Теперь нужно было спешить к чёрному ходу. Он вёл прямо в переулок, где с наступленеим сумерек передвигаться можно было только наощупь или по памяти.
— Подержи! — сказала доктор молодой девушке, которая ждала её за дверью.
— У нас мало времени, через полчаса начнётся полицейский обход, — раздался хриплый голос из темноты. Свет фонарика рассеянным пятном блуждал по брусчатке, аккуратно подсказывая женщинам, что делать.
— Фатима, где остальные?
— Сына отправила сразу к руинам. Дала рюкзак, в нём документы. Карты, схемы обхода болот, уцелевшие линии железных дорог для проезда на дрезине, ещё что-то. Вдруг пригодятся.
— Где Свердлова?
— Специально отпустила всех пораньше, будет ждать на крыльце столовой. Захватим её по пути.
— А сёстры Савельевы?
— Должны быть уже здесь.
Две женщины лет тридцати, а также две маленькие девочки робко заглянули в переулок, а потом в испуге отшатнулись.
— Лидия? Марина? Сюда! — командовала Юна Рубинштейн. — Итак, Тами, веди нас.
— Хорошо, но мне нужно кое-что закончить.
— Господи, только не говори, что мы должны разделиться!
— Нет. Поступим таким образом, — на ногах Тами были мужские ботинки, которые она украла из новой партии одежды для мальчиков, а на плечи шпионка накинула тёмную куртку работницы швейного цеха. — Сейчас я выхожу на улицу, оцениваю обстановку. Если всё нормально, гашу фонарь, который стоит около выхода к жилым массивам, а потом быстро сделаю то, что должна здесь закончить. После этого вы можете идти — вас всё равно никто не увидит. В конце улицы останется только свернуть в переулок за двадцать метров до другого фонаря. Дальше идите вдоль забора, к тому моменту я вас уже догоню.
— Что нам делать, если ты не успеешь? — взволнованно спросила Фатима.
— Идите к берегу, просто идите через заросли, через траву. Там только один путь к воде, мальчишки его давно протоптали. Вас в любом случае встретят.
— Хорошо, — уверенно ответила Юна Марковна. — Сколько нам выждать, прежде чем выходить?
— Следите за светом фонаря. Как только он погаснет — идите!
Брюнетка почти бесшумно шла из переулка и, двигаясь с левой стороны улицы, направилась в сторону жилмассива. Жёлтый фонарь висел не покачиваясь, что уже успокаивало Тами — металлический скрип всегда выводил её из себя, если она его слышала. Приблизившись к пятну света, девушка достала из-под куртки пистолет с глушителем.
Пф! На улице стало темно, а осколки лампы упали к подножию столба. Медлить было нельзя, и Тами пересекла улицу, чтобы через четыре минуты добежать до своего дома. София выскочила на крыльцо, как только увидела маленький худой силуэт в окне.
— Ты решилась? У нас найдётся для тебя место.
— Нет, Тами. Я не могу, — дрожала София, запуская девушку в дом.
— Тогда дай мне рюкзак с оружием Миро и продуктами.
София достала из кладовой всё, что заранее приготовила для Тами по её просьбе.
— Что мне делать? — спросила она, не находя себе места.
— Я вовремя не сказала тебе, прости. Но чтобы ты и Миро не попали под подозрение, мне нужно оставить на тебе следы.
— Какие следы? — спросила София, прикрывая дверь.
— Пойми, никто не поверит, что это похищение. Похитить сразу нескольких важных для города людей за час невозможно. Вас будут подозревать. Но вы избежите этого, если мы сымитируем нападение. София, мне меньше всего хочется тебе вредить, но так лучше для всех!
— Если у нас нет выхода… тогда…
София набралась смелости и на всякий случай отошла в спальню, чтобы шум не был слышен с улицы. — Подходи, бей! Раз у нас нет выхода, то давай! Не тяни, Тами!
Тами в три шага подлетела к Софии, в полной решимости занесла над её головой руку, и… не смогла ударить.
— Бей! — уже зло проговорила София, поняв, что в несостоявшихся ударах кроется их с Миро безопасность. Тами вздрогнула, и вдруг словно не своей рукой ударила Софию. Сильно. Так, будто они поменялись ростом, весом и комплекцией. Первая жена Миро рухнула на пол и сползла по углу. Деревянные брусья стены оставили занозу в её бархатистой щеке.
— Прости, София! — Тами присела рядом с ней и попыталась повернуть её голову на себя.
— Не нужно, — прохрипела София. — Брось что-нибудь в меня, Тами. Устрой тут чёртов погром, раз так нужно!
Чувствуя, что ненавидит себя, Тами ухватилась руками за уголки небольшого шкафчика и опрокинула его. К ногам Софии полетели разбитые статуэтки и стебельки ромашек из вазы.
— И помни: я первая напала на тебя. Ты не вовремя пришла домой.
— Беги! — пытаясь убрать с лица мокрые волосы почти кричала София. Будет поздно, беги!
Лучше было не оборачиваться. Просто взять в руки автомат, схватить рюкзак, забросить за спину и со всех ног нестись к тропинке через заросли. Теперь Тами понимала, что может опоздать. Но едва она распахнула входную дверь, путь ей преградил кто-то тучный и невысокий.
— Ты кто, чёрт возьми? — спросил сосед.
Ответом ему был удар прикладом автомата в висок. Тяжелого мужчину, который явно был сильнее Тами, этот манёвр не отправил на землю, но дезориентировал. Всё пошло не по плану, и теперь только скорость спасёт Тами и всех, кто её ждал.
В эти минуты к берегу острова Котлин причалила пара моторных лодка. Два человека в серых комбинезонах и балаклавах выбрали самый безлюдный участок, плотно заросший кустарником и высокой травой. Рядом возвышались руины кирпичных зданий — они были непригодными для использования ещё до эпидемии, а теперь просто разрушались от времени и сырости.
Сквозь заросли, прикрывая лица от хлёстких стеблей, пробирались несколько человек. Впереди со старым фонариком шла Юна Рубинштейн. ЗАмыкала цепочку Фатима, которая то и дело оглядывалась — где же Тами?
— Всё на месте? — спросил молодой мужской голос. Незнакомец осматривал тех, кто собрался бежать из Онштадта.
— Иван, здесь нет Тами, — отозвался второй голос, на этот раз женский.
— Она обещала нас догнать! — принялась объяснять Юна. — Господи, я этого и боялась! Где она?
Вдруг какое-то движение показалось выше по тропинке, откуда пришли беглецы. Однако силуэт, который спешил вниз, не принадлежал молодой подготовленной девушке. Это был сутулый старик, за которым бежали двое детей.
— Юна Марковна! Юна Марковна! Подождите!
— Чёрт подери, это же старик Просвирин! — присвистнула Марта Свердлова.
— Господин Просвирнин, не подходите! Ради вашей же безопасности! — сбросила рюкзак на землю Фатима. — Вы зря сюда сунулись!
— Прошу вас, возьмите меня с собой! — старик упал на колени на грани досягаемости света фонарика. — Я знал, что вы уйдёте! Я видел вас! Прошу, возьмите меня с собой! Я не знаю, куда вы бежите, но я смогу вам помочь! Дайте мне двух коров, и я накормлю целое племя!
По надсадному голосу старика было понятно, что он почти плачет.
— Если не меня, то хотя бы моих внуков!
Фатима сделал несколько шагов в сторону несчастного сыровара и посветила на две фигуры, вьющиеся около него. Запыхавшиеся и напуганные дети дошкольного возраста жались друг к другу.
— Кто этот человек? — подошла к Фатиме девушка-сопровождающий, чье лицо было скрыто балаклавой. На её спине висел автомат, а в сумерках единственными белым пятнами её фигуры были небольшой кусок лица и ладони.
— Это наш сыровар. Он в городе дольше, чем я.
— Ида, решай ты, — торопил Иван. — У нас мало места, очень мало.
— Возьмём его. Главное правильно распределить людей по лодкам.
Тами всё ещё не было. Каждая секунда ожидания на берегу повышала риск беглецов быть обнаруженными. Это понимали и сопровождающие, которые жестом подгоняли тех к лодкам. Иван распределял, кому и с кем садиться. Плеск воды от шагов по ней и покачивания двух лодок мешал прислушиваться к звукам со стороны города.
— Ида, что нам делать? — спросил Иван, как только под его присмотром старик сыровар сел у кормы и прижал к себе внука и внучку. Даже в сложной и явно напряжённой ситуации оба разговаривали друг с другом без тени переживания. Словно роботы.
— Ещё минута. Если её не будет, мы отчаливаем.
— Всевышний, помоги нам, — прошептала Фатима, не отводя взгляд от тропинки.
Секунды неслись, как голубые точки на небе во время звездопада. Жизнь каждого из тех, кто находился на границе земли и воды, была под угрозой.
— Ида, она не придёт, — убеждал напарницу Иван. — Нам надо уходить. Если сейчас по городу рыскает патруль, они услышат наши моторы.
Ида опустила нижнюю часть балаклавы и вдохнула поглубже. Ничто не могло дать ей сил на принятие верного решения, кроме осознания, что до беды остались мгновения.
— Заводи.
Спустя всего пару секунд из травы пулей выскочила Тами, держащая в руках автомат. Все, кто сидел в лодках, сначала издали коллективный вздох облегчений, но крик Тами снова вернул их в состояние паники.
— Быстрее! Меня заметили! Ида, куда мне сесть?
— Твою ж… — лишилась непоколебимости сопровождающая, — давай к Ивану. Мы пойдём первыми, а ты подстрахуешь, у тебя есть оружие!
Две лодки поочерёдно с рычанием моторов отчалили от берега и устремились в сторону Петергофа. На корме первой лодки слабо блестел габаритный огонь, вторая же лодка шла ориентируясь на небольшой огонек, да на едва синеватое небо. Когда полкилометра водной глади остались позади, цепочка из ярких фонарей показалась на том самом месте, где беглецы прикрывали свои лица от веток и острых стеблей.
— Сволочи! — прокричала Тами. — Сейчас побегут к базе катеров!
Сидящие в лодках люди держались друг за друга, будто за членов семьи. Холод на скорости влетал под одежду и заставлял ёжиться, а страх не отступал ни на секунду.
— Мы успеем! — пытался сохранять бодрость духа Иван, не отпуская руль.
Тами смотрела на удаляющийся остров, как на пройденную игру. Несколько месяцев в шкуре покорной овцы, как она себя называла — где еще на северной пустоши такое выпадет? Проклиная Ошнтадт и его законы, она, тем не менее, не могла выкинуть из головы лица Софии и Миро. Рыжая, по мнению Тами, была достойна лучшего. Да, она не была Святой, ведь Тами как никто другой ощутила темную сторону второй жены Новака сполна. А вот сам Новак… Кто знает, возможно, и не стоило применять воскресную мазь? От хороших бойцов женщины её народа могли рожать сильных детей.
Юна Рубинштейн не жалела ни о чём. Десять лет назад она уже разлучилась с теми, с кем решилась идти рука об руку через все ужасы эпидемии. Помощь шла слишком долго, но лучше поздно, чем жизнь до последнего вздоха в авторитарной республике.
Фатима почувствовала, что даже когда грудную клетку сжимал страх, дышалось ей легче. Это были первые вздохи на настоящей свободе. Она не слишком хорошо представляла, что её ждет, но почему-то совсем не боялась разочарования.
Старик-сыровар не мог увидеть лица малышей в полумраке, но мог держать их крепче. Она не кричали. С момента смерти родителей они вообще стали на удивление молчаливыми, и даже плакали почти беззвучно, просто роняя со щёк слезы.
Три патрульных катера вышли с морской станции Онштадта и отправились в погоню, а по дамбе уже мчалась команда перехвата.
Глава 7. Погоня
— Ориентируйтесь на сигнальный пистолет команды Брагина, парни! — скомандовал по рации полковник. — Они сели на хвост катерам, и готовы продолжать погоню по суше!
Отряд, который занимался быстрым перехватом идущих мимо караванов, или поимкой редких беглецов, называли летучим. Подготовленные бойцы во главе с лейтенантом Рубиловым были способны в сверхкороткое время добраться до заданной точки, умело окружить и обезвредить цель с помощью ружья с органическим паралитиком, и доставить её командованию.
