Нелли Игнатова
Землянка для продолжения рода
Мой друг – инопланетянин. Не верите? Да я и сама не верила, но делала вид, что верю, чтобы его не обидеть. Однажды он рассказал, что за ним прилетел человек с его родной планеты. Я сначала подумала, парень просто фантазирует. Потом, когда он привел меня в лес, где якобы спрятан звездолет, решила, что он сошел с ума.
Оказалось, никакой он не сумасшедший, а на самом деле инопланетянин. И вот, теперь, сама себе не верю – лечу вместе с ним на планету Каори, единственная землянка среди сотни инопланетян.
Солнечным майским днем я шла из школы домой. И как же мне туда не хотелось! Если бы можно было, жила бы в школе. Думаете, вот дура, да? А если дома еще хуже, что тогда?
Раньше, как все нормальные люди, я возвращалась домой с радостью. Но потом мои родители погибли в автокатастрофе, и вместо них в моей жизни и в моем доме появились тётя Лариса, её гражданский муж дядя Эдик, и её дочка Лера. И моя жизнь круто изменилась.
Когда я осталась одна, а случилось это три года и восемь с половиной месяцев назад, то очень боялась, что меня сдадут в детдом, но приехала тётя Лариса, папина двоюродная сестра, и сказала, обнимая меня и гладя по голове:
– Катенька, успокойся, ни в какой детдом мы тебя не отдадим, и теперь я и моя семья будем жить с тобой.
Я была рада этому. Однажды в детстве, года в четыре или пять, гостила в доме тёти Ларисы в деревне, и мне понравилось. Тетя относилась ко мне ласково, и мы с её дочкой Лерой, моей ровесницей, дружно играли вместе.
Но с той поры много воды утекло. Когда они переехали ко мне, тётя Лариса только сначала была доброй, может, месяца два или три.
Лерка же сразу заявила:
– Сюсюкать из-за того, что у тебя нет родителей, я не собираюсь. Потому что ты никакая не несчастная сиротка, вон какой большой дом и кучу денег тебе родители оставили. У меня папа тоже несколько лет назад умер, а меня никто не жалел, и никаких денег он не оставил.
А мне и не надо, чтобы со мной сюсюкали. Я надеялась, Лера станет мне если не сестрой, то хотя бы подругой, но она не хотела, и вела себя так, будто она – принцесса, а я – простолюдинка, не стоящая её королевского внимания.
Один дядя Эдик относился ко мне хорошо, всегда заступался, если тётя ругала меня не по делу. Но он мне всё равно не нравился. Наверное, потому, что смотрел на меня как-то странно.
Новоиспеченные родственники быстро освоились в моём доме и с состоянием моих родителей, и скоро стали считать и тот, и другое своими, а меня – неудобной, но неизбежной нагрузкой к этим благам. Они заняли все три комнаты на втором этаже. Тётя Лариса – комнату моих родителей, дядя Эдик – комнату для гостей. Лера непременно хотела жить рядом с мамой, и я уступила ей свою комнату. А сама переехала на первый этаж, туда, где раньше жила наша домработница. Эта комната ничем не хуже тех, что на втором этаже, разве что чуть-чуть поменьше. А домработницу тётя Лариса уволила, заявив, что она теперь нам не по карману. И все её обязанности свалила на меня, в то время четырнадцатилетнюю девчонку.
И в элитный лицей стала ходить не я, а Лерочка, а мне тётя Лариса сказала:
– Ты и так хорошо учишься, тебе хватит и обычной школы.
– Мы с Лерой вместе могли бы учиться в лицее, – ответила я.
– Я была бы счастлива, если бы вы обе там учились, но платить за двоих мне, извини, дорогая, не по карману, – заявила она. – Тебе, милочка, невероятно повезло, ты будешь проходить программу лицея совершенно бесплатно.
– Как это? – наивно удивилась я.
– А когда будешь делать уроки вместо Лерочки, – широко улыбнулась тётушка.
И мой компьютер стал теперь Лерочкиным, потому что стоял в её комнате. Я хотела перетащить его вниз, когда переезжала, но тётя Лариса не дала. Сказала, оставь тут, на первом этаже нет точки подключения к интернету. Можно было поспорить, есть же Wi-Fi, но я не хотела, чтобы мои единственные родственники считали меня жадной, конфликтной и склочной особой.
– Девочки, будете пользоваться компьютером по очереди, – распорядилась тётя.
А как, если Лерка садилась за него, едва придя с учёбы, и вставала только поздно вечером, когда уже нужно идти спать?
Когда приходили из органов опеки и попечительства, чтобы проверить, как я живу, тётя Лариса показывала Лерину комнату, и говорила, что это моя. В такие дни я становилась её любимой доченькой. Меня она предупреждала, что если пожалуюсь, живо отправлюсь в детдом, а я этого сильно боялась. Видела в кино, как там издеваются над новенькими, особенно такими домашними детьми, как я. И потому молчала. И делала всё, что прикажут: готовила еду, прибиралась, стирала белье, ходила в магазин за продуктами, помогала делать уроки Лере.
Кроме того, что я чувствовала себя служанкой в собственном доме, мне жилось не так уж плохо. Работать с утра до позднего вечера меня никто не заставлял. Просто надо по-быстренькому всё сделать, и пореже попадаться на глаза тётушке. А когда поняла, что ни в какой детдом они меня не отправят, иначе сами отправятся обратно в деревню, я стала посмелее. Уже не бросалась стремглав выполнять все прихоти и капризы тёти Ларисы и Леры, и после школы никогда не торопилась домой.
Обычно мы с моим другом Сеней после школы шли к нему, вместе делали уроки, а потом гуляли в парке или играли на его компьютере, вернее, я играла, а он сидел рядом и подсказывал что делать, чтобы выиграть. Поэтому вместо трех часов я приходила домой в шесть или в семь. Так что если моя опекунша, ее муж и дочка хотели кушать, то должны были приготовить ужин сами. Вот только если они готовили сами, то и съедали всё сами, не оставляли мне ни крошки, и всё равно приходилось готовить еду, зато, по крайней мере, только для себя одной.
Но сегодня Сеня не приходил в школу, значит, снова заболел. Обычно я навещала его, когда он болел, но не в первый день, он сам не хотел, чтобы его кто-нибудь видел в совершенно беспомощном состоянии.
А значит, придется сегодня бродить по парку одной.
Вообще Сеня странный парень. У него есть сестра, Ксюша. Брата она ненавидит, но терпит, потому что он помогает ей в учебе. Она без него, как и моя троюродная сестра Лерка без меня, училась бы на одни двойки.
Арсений и Ксения двойняшки, но совсем не похожи. Ксюша высокая и крепкая, как говорится, кровь с молоком, а Сеня – небольшого роста, и очень болезненный – по неделе или две в месяц болеет и в школу не ходит. Врачи определяли у него сердечно-легочную недостаточность, и еще астму и аллергию на пока невыясненные вещества. За это сестра и ненавидела брата, так как практически всё внимание их мамы всегда было приковано к нему. А ей зачем, она же здоровая. Обидно, конечно, я на Ксюшином месте тоже злилась бы. Но не на брата, он-то чем виноват, что здоровье слабое, а на маму.
Сеня и Ксюша родились в один день, но даже их мама не знала, кто из них родился первым. Историю их рождения я слышала не раз, их мама любила её всем рассказывать, и мне тоже поведала, когда я в первый раз пришла к Сене в гости:
– Была темная грозовая ночь, гром гремел, не переставая, и молнии сверкали так ярко, что глазам больно. Я лежала в палате роддома, хотя до родов было еще три недели. Всё у меня было в порядке, но врач положила меня для профилактики, из-за того что я сильно прибавила в весе. Вдруг в коридоре послышался топот, кто-то крикнул: «Метеорит! Метеорит падает!». Моя соседка побежала смотреть. Я тоже хотела, и начала вставать, но внезапно у меня начались схватки. А рядом никого, все врачи и медсестры выбежали на улицу наблюдать, как падает метеорит. Об этом событии тогда много в газетах писали, и даже кто-то сфотографировал его полет над лесом. Но я ничего не видела, потому что начались роды, на несколько минут я потеряла сознание, а когда очнулась, увидела, что в палате разбито окно, и оба моих ребёнка уже родились. И вот что странно, до родов УЗИ показывало только одного ребенка, и сердцебиение одно прослушивалось. Но мне сказали, так бывает.
Действительно, ну не подкинули же ей одного ребенка во время родов. И про метеорит мне было известно, мама с папой рассказывали, они его сами видели. Никаких осколков не нашли, наверное, он в реку упал.
Дальше Сенина мама принималась сравнивать своих двойняшек.
– Сеня родился больше сестры на два сантиметра, и тяжелее на двести граммов, но скоро Ксюша обогнала его и в росте, и в весе. Зубы у Ксюши появились раньше на полтора месяца, она пошла в одиннадцать месяцев, Сеня – в год и три месяца. Ксюша начала говорить в два года, а ее брат – в два с половиной. В четыре года сестра была выше него на полголовы, а когда в семь лет они пошли в школу, все одноклассники и учителя думали, что Сене еще нет и шести. «А ты, мальчик, зачем пришел? Тебе еще рано в школу», – сказала учительница, увидев его в классе первого сентября. – «Ничего ему не рано, – заступилась Ксюша за брата. – Ему семь лет, как и мне!»
В детстве Сеня болел не так часто, маминой любви и внимания сестре и брату доставалось почти поровну, и Ксюша еще не начала его ненавидеть. Но чем старше становились двойняшки, тем чаще Сеня болел. И сейчас, когда ему уже скоро восемнадцать, он выглядел лет на пятнадцать, не больше.
Если в физическом развитии он отставал от сверстников, то в умственном намного обогнал их. Я уверена, если бы он не болел так часто, закончил бы школу не за одиннадцать лет, а за шесть или даже за пять. Несмотря на частые болезни, Сеня учился на отлично, кроме основного иностранного языка изучал еще три самостоятельно, прекрасно рисовал, играл на гитаре, и не было такой темы, на которую он не смог бы поддержать беседу.
Что касается внешности, брат был полной противоположностью сестре. У Ксюши золотистые волосы, голубые глаза, курносый нос. Она миленькая, но никто не назвал бы ее красавицей. У Сени черные волосы, глаза темно-фиолетовые, прямой нос. Он не видел в своей внешности ничего особенного, но с самого детства часто слышал от знакомых и незнакомых людей: «Ах, какой красивый мальчик!» И если бы не его маленький рост, он не имел бы отбоя от поклонниц.
Непохожесть двойняшек никого не удивляла. Ксюша пошла в маму, и все считали, что Сеня похож на отца, которого никто не видел. Брат и сестра, да и все остальные знали о нем только по рассказам их мамы. Она познакомилась с их папой, когда работала буфетчицей на туристическом теплоходе, курсировавшем по Черному морю. Они и поженились на теплоходе, а вскоре после свадьбы ее муж погиб, и мама Ксюши и Сени вернулась в родной северный город одна. Здесь она и родила детей почти восемнадцать лет назад в ночь падения метеорита.
В общем, из-за маленького роста девчонки с Сеней дружить не хотели. И мальчишки тоже не очень-то дружили. Бегать он не мог, ни в волейбол, ни в футбол, ни в хоккей не играл, а в такие игры как шашки, шахматы, карты – парни сами с ним играть не хотели, потому, что он всё время выигрывал. И в компьютерных играх ему не было равных. Самый сложный квест, над которым другие бились неделями, он проходил за час. В стрелялках никогда не промахивался, и в стратегиях всегда находил верное решение. Сеня перестал играть в компьютерные игры в четырнадцать лет – просто стало неинтересно.
А я с ним дружила. Нет, скорее это он дружил со мной. Когда три года назад я пришла в класс, где учились Сеня и Ксюша, у всех там уже были друзья и подруги, и дружить мне оказалось не с кем. Все мои подруги и друзья остались в лицее. С некоторыми я продолжала общаться, например, с Машей Запольской, мы часто перезванивались, но вот встречались редко.
Новый класс мне нравился, я жалела только, что в нем нет Маши и... еще одного симпатичного мальчика. Я надеялась, когда-нибудь он обратит на меня внимание, но надежда умерла, когда тётя Лариса перевела меня из лицея в обычную школу. В новом классе ко мне относились нормально, только вот подруги, с которой я могла бы посекретничать, или запросто зайти в гости, не нашлось.
Такой подругой стал Сеня. Просто подошел ко мне однажды сам.
– Привет, Катя. А что ты делаешь после уроков?
– Иду домой, – ответила я.
– Хочешь, пойдем вместе? А по дороге зайдем ко мне, поиграем на компьютере, или прогуляемся по парку, – сказал он.
– Давай, – согласилась я.
Несмотря на то, что Сеня красивый мальчик, я сначала не рассматривала его, как своего парня. Когда мы в первый раз вместе шли домой, Сеня сразу признался:
– Знаешь, Кать, мне нравится одна девочка в нашем классе, но я никогда не дружил с девочками, и не знаю, как к ней подойти. А если буду общаться с тобой, научусь лучше понимать девушек.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Его слова меня немного разочаровали, но мне очень была нужна подруга, и неважно, какого она пола.
Я дружила с Сеней почти три года. Мне было с ним интересно, он так много всего знал. А зачем он дружил со мной, понятия не имею. У меня темно-русые волосы, серые глаза, роста я небольшого, в общем, внешность самая обыкновенная. И из-за маленькой груди и едва наметившихся бедер я выглядела года на два моложе своего возраста. Училась неплохо, но до Сени мне далеко. Никаких особых талантов не имела. И, общаясь со мной, лучше понимать девушек он не стал. Наверное, просто ему тоже был нужен друг, неважно какого пола. А я как раз была совершенно свободна.
Я рассказывала Сене о том, как несправедливы со мной мои родственнички.
А он однажды поделился секретом, что уверен, его подкинули. И не абы кто, а инопланетяне.
– То есть, ты считаешь, что ты – инопланетянин? – удивилась я.
– Именно, – кивнул Сеня. – Кто же еще, кроме них, мог подбросить меня маме во время родов на третий этаж роддома?.. Если не веришь, мне всё равно, – добавил он.
– Да нет, я верю, верю, – быстро ответила я. – Но согласись, поверить в такое очень трудно.
– Нет, – возразил он. – Поверить не трудно, привыкнуть трудно.
– Именно это я и хотела сказать, – подхватила я. Нет, конечно, я не поверила. Но если бы сказала, что совсем не верю, он мог обидеться, и перестать со мной дружить. А мне это надо? Я добавила: – Я тебе, правда, верю, но скажи, почему ты пришел к такому выводу, что тебя подбросили инопланетяне?
– Ну, сама подумай, – ответил Сеня. – Во-первых, я совершенно не похож на маму. Если ты думаешь, что я похож на отца, ты не права. У мамы есть его фото, на него я тоже не похож. Мама уверена, что я похож на деда по отцу. Но как она может это утверждать, если никогда не видела даже его фотографии?
Я пожала плечами, и Сеня продолжил:
– Во-вторых, метеорит, который упал в лесу около нашего города в ночь моего рождения. Никакого метеорита, даже осколков в лесу не нашли. Не знаешь, почему? А я знаю. Это был не метеорит, а космический корабль. Доказать это, я, конечно, не могу. Но ты посмотри на меня! Что происходит с комнатным цветком в горшке, если ему не походит земля, или в комнате слишком темно или наоборот, слишком много солнца? Цветок чахнет. Мне точно так же не подходят земные условия, иначе я не чах бы, как тот цветок. Врачи не могут понять, отчего я временами задыхаюсь, отчего пульс зашкаливает. Никакие лекарства не помогают, а через несколько дней всё проходит само собой. И сердце у меня не слева, а справа, и другие органы не совсем такой формы, как у остальных людей. Врачи говорят, генетическая мутация. Но я-то знаю, что это на самом деле.
Землянка для продолжения рода
АННОТАЦИЯ
Мой друг – инопланетянин. Не верите? Да я и сама не верила, но делала вид, что верю, чтобы его не обидеть. Однажды он рассказал, что за ним прилетел человек с его родной планеты. Я сначала подумала, парень просто фантазирует. Потом, когда он привел меня в лес, где якобы спрятан звездолет, решила, что он сошел с ума.
Оказалось, никакой он не сумасшедший, а на самом деле инопланетянин. И вот, теперь, сама себе не верю – лечу вместе с ним на планету Каори, единственная землянка среди сотни инопланетян.
ГЛАВА 1
Солнечным майским днем я шла из школы домой. И как же мне туда не хотелось! Если бы можно было, жила бы в школе. Думаете, вот дура, да? А если дома еще хуже, что тогда?
Раньше, как все нормальные люди, я возвращалась домой с радостью. Но потом мои родители погибли в автокатастрофе, и вместо них в моей жизни и в моем доме появились тётя Лариса, её гражданский муж дядя Эдик, и её дочка Лера. И моя жизнь круто изменилась.
Когда я осталась одна, а случилось это три года и восемь с половиной месяцев назад, то очень боялась, что меня сдадут в детдом, но приехала тётя Лариса, папина двоюродная сестра, и сказала, обнимая меня и гладя по голове:
– Катенька, успокойся, ни в какой детдом мы тебя не отдадим, и теперь я и моя семья будем жить с тобой.
Я была рада этому. Однажды в детстве, года в четыре или пять, гостила в доме тёти Ларисы в деревне, и мне понравилось. Тетя относилась ко мне ласково, и мы с её дочкой Лерой, моей ровесницей, дружно играли вместе.
Но с той поры много воды утекло. Когда они переехали ко мне, тётя Лариса только сначала была доброй, может, месяца два или три.
Лерка же сразу заявила:
– Сюсюкать из-за того, что у тебя нет родителей, я не собираюсь. Потому что ты никакая не несчастная сиротка, вон какой большой дом и кучу денег тебе родители оставили. У меня папа тоже несколько лет назад умер, а меня никто не жалел, и никаких денег он не оставил.
А мне и не надо, чтобы со мной сюсюкали. Я надеялась, Лера станет мне если не сестрой, то хотя бы подругой, но она не хотела, и вела себя так, будто она – принцесса, а я – простолюдинка, не стоящая её королевского внимания.
Один дядя Эдик относился ко мне хорошо, всегда заступался, если тётя ругала меня не по делу. Но он мне всё равно не нравился. Наверное, потому, что смотрел на меня как-то странно.
Новоиспеченные родственники быстро освоились в моём доме и с состоянием моих родителей, и скоро стали считать и тот, и другое своими, а меня – неудобной, но неизбежной нагрузкой к этим благам. Они заняли все три комнаты на втором этаже. Тётя Лариса – комнату моих родителей, дядя Эдик – комнату для гостей. Лера непременно хотела жить рядом с мамой, и я уступила ей свою комнату. А сама переехала на первый этаж, туда, где раньше жила наша домработница. Эта комната ничем не хуже тех, что на втором этаже, разве что чуть-чуть поменьше. А домработницу тётя Лариса уволила, заявив, что она теперь нам не по карману. И все её обязанности свалила на меня, в то время четырнадцатилетнюю девчонку.
И в элитный лицей стала ходить не я, а Лерочка, а мне тётя Лариса сказала:
– Ты и так хорошо учишься, тебе хватит и обычной школы.
– Мы с Лерой вместе могли бы учиться в лицее, – ответила я.
– Я была бы счастлива, если бы вы обе там учились, но платить за двоих мне, извини, дорогая, не по карману, – заявила она. – Тебе, милочка, невероятно повезло, ты будешь проходить программу лицея совершенно бесплатно.
– Как это? – наивно удивилась я.
– А когда будешь делать уроки вместо Лерочки, – широко улыбнулась тётушка.
И мой компьютер стал теперь Лерочкиным, потому что стоял в её комнате. Я хотела перетащить его вниз, когда переезжала, но тётя Лариса не дала. Сказала, оставь тут, на первом этаже нет точки подключения к интернету. Можно было поспорить, есть же Wi-Fi, но я не хотела, чтобы мои единственные родственники считали меня жадной, конфликтной и склочной особой.
– Девочки, будете пользоваться компьютером по очереди, – распорядилась тётя.
А как, если Лерка садилась за него, едва придя с учёбы, и вставала только поздно вечером, когда уже нужно идти спать?
Когда приходили из органов опеки и попечительства, чтобы проверить, как я живу, тётя Лариса показывала Лерину комнату, и говорила, что это моя. В такие дни я становилась её любимой доченькой. Меня она предупреждала, что если пожалуюсь, живо отправлюсь в детдом, а я этого сильно боялась. Видела в кино, как там издеваются над новенькими, особенно такими домашними детьми, как я. И потому молчала. И делала всё, что прикажут: готовила еду, прибиралась, стирала белье, ходила в магазин за продуктами, помогала делать уроки Лере.
Кроме того, что я чувствовала себя служанкой в собственном доме, мне жилось не так уж плохо. Работать с утра до позднего вечера меня никто не заставлял. Просто надо по-быстренькому всё сделать, и пореже попадаться на глаза тётушке. А когда поняла, что ни в какой детдом они меня не отправят, иначе сами отправятся обратно в деревню, я стала посмелее. Уже не бросалась стремглав выполнять все прихоти и капризы тёти Ларисы и Леры, и после школы никогда не торопилась домой.
Обычно мы с моим другом Сеней после школы шли к нему, вместе делали уроки, а потом гуляли в парке или играли на его компьютере, вернее, я играла, а он сидел рядом и подсказывал что делать, чтобы выиграть. Поэтому вместо трех часов я приходила домой в шесть или в семь. Так что если моя опекунша, ее муж и дочка хотели кушать, то должны были приготовить ужин сами. Вот только если они готовили сами, то и съедали всё сами, не оставляли мне ни крошки, и всё равно приходилось готовить еду, зато, по крайней мере, только для себя одной.
Но сегодня Сеня не приходил в школу, значит, снова заболел. Обычно я навещала его, когда он болел, но не в первый день, он сам не хотел, чтобы его кто-нибудь видел в совершенно беспомощном состоянии.
А значит, придется сегодня бродить по парку одной.
Вообще Сеня странный парень. У него есть сестра, Ксюша. Брата она ненавидит, но терпит, потому что он помогает ей в учебе. Она без него, как и моя троюродная сестра Лерка без меня, училась бы на одни двойки.
Арсений и Ксения двойняшки, но совсем не похожи. Ксюша высокая и крепкая, как говорится, кровь с молоком, а Сеня – небольшого роста, и очень болезненный – по неделе или две в месяц болеет и в школу не ходит. Врачи определяли у него сердечно-легочную недостаточность, и еще астму и аллергию на пока невыясненные вещества. За это сестра и ненавидела брата, так как практически всё внимание их мамы всегда было приковано к нему. А ей зачем, она же здоровая. Обидно, конечно, я на Ксюшином месте тоже злилась бы. Но не на брата, он-то чем виноват, что здоровье слабое, а на маму.
Сеня и Ксюша родились в один день, но даже их мама не знала, кто из них родился первым. Историю их рождения я слышала не раз, их мама любила её всем рассказывать, и мне тоже поведала, когда я в первый раз пришла к Сене в гости:
– Была темная грозовая ночь, гром гремел, не переставая, и молнии сверкали так ярко, что глазам больно. Я лежала в палате роддома, хотя до родов было еще три недели. Всё у меня было в порядке, но врач положила меня для профилактики, из-за того что я сильно прибавила в весе. Вдруг в коридоре послышался топот, кто-то крикнул: «Метеорит! Метеорит падает!». Моя соседка побежала смотреть. Я тоже хотела, и начала вставать, но внезапно у меня начались схватки. А рядом никого, все врачи и медсестры выбежали на улицу наблюдать, как падает метеорит. Об этом событии тогда много в газетах писали, и даже кто-то сфотографировал его полет над лесом. Но я ничего не видела, потому что начались роды, на несколько минут я потеряла сознание, а когда очнулась, увидела, что в палате разбито окно, и оба моих ребёнка уже родились. И вот что странно, до родов УЗИ показывало только одного ребенка, и сердцебиение одно прослушивалось. Но мне сказали, так бывает.
Действительно, ну не подкинули же ей одного ребенка во время родов. И про метеорит мне было известно, мама с папой рассказывали, они его сами видели. Никаких осколков не нашли, наверное, он в реку упал.
Дальше Сенина мама принималась сравнивать своих двойняшек.
– Сеня родился больше сестры на два сантиметра, и тяжелее на двести граммов, но скоро Ксюша обогнала его и в росте, и в весе. Зубы у Ксюши появились раньше на полтора месяца, она пошла в одиннадцать месяцев, Сеня – в год и три месяца. Ксюша начала говорить в два года, а ее брат – в два с половиной. В четыре года сестра была выше него на полголовы, а когда в семь лет они пошли в школу, все одноклассники и учителя думали, что Сене еще нет и шести. «А ты, мальчик, зачем пришел? Тебе еще рано в школу», – сказала учительница, увидев его в классе первого сентября. – «Ничего ему не рано, – заступилась Ксюша за брата. – Ему семь лет, как и мне!»
В детстве Сеня болел не так часто, маминой любви и внимания сестре и брату доставалось почти поровну, и Ксюша еще не начала его ненавидеть. Но чем старше становились двойняшки, тем чаще Сеня болел. И сейчас, когда ему уже скоро восемнадцать, он выглядел лет на пятнадцать, не больше.
Если в физическом развитии он отставал от сверстников, то в умственном намного обогнал их. Я уверена, если бы он не болел так часто, закончил бы школу не за одиннадцать лет, а за шесть или даже за пять. Несмотря на частые болезни, Сеня учился на отлично, кроме основного иностранного языка изучал еще три самостоятельно, прекрасно рисовал, играл на гитаре, и не было такой темы, на которую он не смог бы поддержать беседу.
Что касается внешности, брат был полной противоположностью сестре. У Ксюши золотистые волосы, голубые глаза, курносый нос. Она миленькая, но никто не назвал бы ее красавицей. У Сени черные волосы, глаза темно-фиолетовые, прямой нос. Он не видел в своей внешности ничего особенного, но с самого детства часто слышал от знакомых и незнакомых людей: «Ах, какой красивый мальчик!» И если бы не его маленький рост, он не имел бы отбоя от поклонниц.
Непохожесть двойняшек никого не удивляла. Ксюша пошла в маму, и все считали, что Сеня похож на отца, которого никто не видел. Брат и сестра, да и все остальные знали о нем только по рассказам их мамы. Она познакомилась с их папой, когда работала буфетчицей на туристическом теплоходе, курсировавшем по Черному морю. Они и поженились на теплоходе, а вскоре после свадьбы ее муж погиб, и мама Ксюши и Сени вернулась в родной северный город одна. Здесь она и родила детей почти восемнадцать лет назад в ночь падения метеорита.
В общем, из-за маленького роста девчонки с Сеней дружить не хотели. И мальчишки тоже не очень-то дружили. Бегать он не мог, ни в волейбол, ни в футбол, ни в хоккей не играл, а в такие игры как шашки, шахматы, карты – парни сами с ним играть не хотели, потому, что он всё время выигрывал. И в компьютерных играх ему не было равных. Самый сложный квест, над которым другие бились неделями, он проходил за час. В стрелялках никогда не промахивался, и в стратегиях всегда находил верное решение. Сеня перестал играть в компьютерные игры в четырнадцать лет – просто стало неинтересно.
А я с ним дружила. Нет, скорее это он дружил со мной. Когда три года назад я пришла в класс, где учились Сеня и Ксюша, у всех там уже были друзья и подруги, и дружить мне оказалось не с кем. Все мои подруги и друзья остались в лицее. С некоторыми я продолжала общаться, например, с Машей Запольской, мы часто перезванивались, но вот встречались редко.
Новый класс мне нравился, я жалела только, что в нем нет Маши и... еще одного симпатичного мальчика. Я надеялась, когда-нибудь он обратит на меня внимание, но надежда умерла, когда тётя Лариса перевела меня из лицея в обычную школу. В новом классе ко мне относились нормально, только вот подруги, с которой я могла бы посекретничать, или запросто зайти в гости, не нашлось.
Такой подругой стал Сеня. Просто подошел ко мне однажды сам.
– Привет, Катя. А что ты делаешь после уроков?
– Иду домой, – ответила я.
– Хочешь, пойдем вместе? А по дороге зайдем ко мне, поиграем на компьютере, или прогуляемся по парку, – сказал он.
– Давай, – согласилась я.
Несмотря на то, что Сеня красивый мальчик, я сначала не рассматривала его, как своего парня. Когда мы в первый раз вместе шли домой, Сеня сразу признался:
– Знаешь, Кать, мне нравится одна девочка в нашем классе, но я никогда не дружил с девочками, и не знаю, как к ней подойти. А если буду общаться с тобой, научусь лучше понимать девушек.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Его слова меня немного разочаровали, но мне очень была нужна подруга, и неважно, какого она пола.
Я дружила с Сеней почти три года. Мне было с ним интересно, он так много всего знал. А зачем он дружил со мной, понятия не имею. У меня темно-русые волосы, серые глаза, роста я небольшого, в общем, внешность самая обыкновенная. И из-за маленькой груди и едва наметившихся бедер я выглядела года на два моложе своего возраста. Училась неплохо, но до Сени мне далеко. Никаких особых талантов не имела. И, общаясь со мной, лучше понимать девушек он не стал. Наверное, просто ему тоже был нужен друг, неважно какого пола. А я как раз была совершенно свободна.
Я рассказывала Сене о том, как несправедливы со мной мои родственнички.
А он однажды поделился секретом, что уверен, его подкинули. И не абы кто, а инопланетяне.
– То есть, ты считаешь, что ты – инопланетянин? – удивилась я.
– Именно, – кивнул Сеня. – Кто же еще, кроме них, мог подбросить меня маме во время родов на третий этаж роддома?.. Если не веришь, мне всё равно, – добавил он.
– Да нет, я верю, верю, – быстро ответила я. – Но согласись, поверить в такое очень трудно.
– Нет, – возразил он. – Поверить не трудно, привыкнуть трудно.
– Именно это я и хотела сказать, – подхватила я. Нет, конечно, я не поверила. Но если бы сказала, что совсем не верю, он мог обидеться, и перестать со мной дружить. А мне это надо? Я добавила: – Я тебе, правда, верю, но скажи, почему ты пришел к такому выводу, что тебя подбросили инопланетяне?
– Ну, сама подумай, – ответил Сеня. – Во-первых, я совершенно не похож на маму. Если ты думаешь, что я похож на отца, ты не права. У мамы есть его фото, на него я тоже не похож. Мама уверена, что я похож на деда по отцу. Но как она может это утверждать, если никогда не видела даже его фотографии?
Я пожала плечами, и Сеня продолжил:
– Во-вторых, метеорит, который упал в лесу около нашего города в ночь моего рождения. Никакого метеорита, даже осколков в лесу не нашли. Не знаешь, почему? А я знаю. Это был не метеорит, а космический корабль. Доказать это, я, конечно, не могу. Но ты посмотри на меня! Что происходит с комнатным цветком в горшке, если ему не походит земля, или в комнате слишком темно или наоборот, слишком много солнца? Цветок чахнет. Мне точно так же не подходят земные условия, иначе я не чах бы, как тот цветок. Врачи не могут понять, отчего я временами задыхаюсь, отчего пульс зашкаливает. Никакие лекарства не помогают, а через несколько дней всё проходит само собой. И сердце у меня не слева, а справа, и другие органы не совсем такой формы, как у остальных людей. Врачи говорят, генетическая мутация. Но я-то знаю, что это на самом деле.
