- Знаю, - кивнула, тороплива скидывая дубленку прямо на пол. – Принеси холодную воду и полотенце.
Он без лишних вопросов исчез за дверью. Что ж, будем вспоминать все, чему когда-то учила меня бабушка Наташа, спасая от очередной простуды. Пока Максим ходил за водой, я сняла с Ольги одеяло, отметив, как сильно похудело и вытянулось ее тело. А мне женщина показалась плотнее. Хотя, может, виновата была зимняя одежда? После я раздвинула шторы, впуская в комнату свет. Открыть бы окно, а то воздух был спертым и неприятным, но нельзя – холодно.
- Вот, еле нашел, - Максим протянул мне небольшую железную миску и несвежее махровое полотенце.
- Пойдет, - схватила я и, присев на край постели, быстренько соорудила холодный компресс, который тут же положила Ольге на лоб. Она слабо застонала и пошевелила головой.
- Ей нужен врач, - произнес Максим, оставшись на пороге.
- В деревне есть фельдшер? – оглянулась на него.
Он покачал головой.
- Да как они тут живут-то? – воскликнула я в сердцах.
- Это деревня, Ален, обычная глухая деревня.
- Мне нужна водка. Надо ее растереть.
- Пойду поищу, если Федор все не выпил.
Я снова осталась с женщиной одна. Снова намочив и отжав быстро нагревшееся полотенце, вернула его на лоб Ольги. Она дернула головой и попыталась разлепить пересохшие губы.
- Тшшш, - негромко зашипела я, пытаясь ее успокоить.
- Больно, - с трудом расслышала я почти неслышный шепот.
- Сейчас станет легче, - поглаживала я руку Ольги.
- Больно, - снова повторила она. – Темно… Отпусти…
Решив, что это адресовано мне, я убрала руку с ладони женщины. Как раз вернулся Максим и протянул мне ту бутылку водки, что стояла на столе. Мало.
- Это все, что я смог найти. Федор в глубокой отключке.
- Хоть столько. Выйди.
Он послушно прикрыл за собой дверь, а я принялась торопливо раздевать Ольгу. Ничего не получалось. Несмотря на худобу, женщина была тяжелой. Одной мне не справиться. Недолго думая, я просто разорвала на ней ночнушку и, щедро плеснув водки на ладонь, принялась растирать Ольгу, а она все повторяла:
- Больно… Больно… Темно… Отпусти…
А потом и вовсе заметалась по постели с такой силой, что я никак не могла с ней справиться. И при этом она так кричала, что кровь стыла в жилах. И крик этот был какой-то нечеловеческий, отчаянный, словно последняя попытка освободиться, спастись, вырваться.
Я только успела накинуть на Ольгу одеяло, как в комнату влетел Максим.
- Что случилось? – испуганно спросил он.
- Не знаю. Бредит. Нужно лекарство.
И тут я вспомнила про бабушкин сундук.
- Поехали, - бросила Максиму, хватая с пола дубленку и выбегая из комнаты.
- Куда? – догнал он меня уже на улице.
- Домой, - только и ответила коротко.
Там, оставив Максима на кухне, я бросилась к сундуку. Выгребла из него мешочки с травами и растерянно уставилась на них. Какая от температуры? В голове была пустота. Посмотрела на книги. Нет, читать их нет времени. Ольга совсем плоха и пару дней ждать не будет, пока я научусь делать отвары, используя силу.
- Что случилось? – обеспокоенно спросил Дементий, появившись прямо из стены.
- Ольга заболела сильно. Плохо ей. Нужна трава от температуры и простуды. Какая?
И я в отчаянии посмотрела на домового. Он перевел взгляд с меня на мешочки и снова на меня. Понятно – не знает. Так, Алена, соберись! Что мы имеем?
Чабрец, липа, полынь, ромашка, мята, мать-и-мачеха, сабельник. Что же помогает при температуре? Я сидела на полу и кусала губы, одновременно пытаясь вспомнить, что когда-либо читала о травах. Так, мята, кажется, успокаивает. Ромашка - тоже, еще и воспаление вроде снимает. Но это не точно. Про сабельник ничего не слышала. Липа… Кажется, она-то и помогает при температуре. А вот чабрец, по-моему, от кашля. Ладно, прихватим и то и другое, и ромашку еще. Схватив мешочки, я понеслась на кухню и застонала от бессилья. Печь-то не топлена с утра.
- Что случилось? – испугался Максим. Видимо, у меня было то еще выражение лица.
- Надо отвар сварить из трав, - я продемонстрировала ему мешочки в руках. – А печка холодная.
- Тогда, может, на месте и сваришь? – предложил он, за что я готова была его расцеловать, но нет, обойдется. И мы понеслись назад к Ольге.
Федор спал там же, где и в первый раз. Даже с боку на бок не повернулся. Раздевшись, я сдвинула посуду на столе и разложила мешочки. Как варить отвары, не имела ни малейшего понятия. В городе-то проще, бросил фито-пакетик в чашку, залил кипятком и готово. А тут все иначе. Ладно, будем экспериментировать.
Поставила на печь небольшой ковшик с водой.
- Эм, а вода сначала должна закипеть или траву можно бросать сразу? – повернулась я за помощью к Максиму. Тот только плечами растерянно пожал. – Наверное, сначала нужно вскипятить воду. Присмотри.
А я тем временем заглянула в комнату Ольги. Подушка свисала с кровати и норовила вот-вот упасть. Одеяло чуть прикрывало ноги женщины, а сама она лежала посредине кровати, свернувшись в комочек, как маленький ребенок. Я даже испугалась, жива ли она вообще. Подошла. Вроде дышит. Тяжело, с хрипом, но дышит. Поправила подушку, прикрыла Ольгу одеялом и на цыпочках вышла.
- Как она? – спросил Максим.
- Плохо, - коротко ответила, не вдаваясь в подробности.
Вода закипела и я бросила в нее по приличной щепотке каждой травы. Лишь бы не переборщить. А то мало ли, вдруг вместо помощи сделаю хуже. Эх, бабуля, бабуля, что же ты умерла так рано и ничему меня не научила? Накрыв ковшик крышкой от кастрюли, я не сводила с него глаз. Интересно, а как ведьмы варят свои зелья? Как наделяют их силой? Заклинание какое-то произносят? Я совершенно ничего не знала и была очень на себя за это зла.
Отвар закипел. Дать бы ему настояться, но времени нет. Только остудить надо. Хорошо, что на улице зима, поставлю в снег и через пару минут все будет готово. На крыльце я столкнулась с Марией Никитичной.
- О, Аленка, а ты тут как? – удивилась она.
- Да услышала у магазина ваш разговор про Ольгу, пришла посмотреть. А она совсем плоха. Вот отвар сварила. Сейчас остужу и напою. Вдруг поможет.
Мария Никитична как-то странно посмотрела на ковшик, а потом снова на меня.
- Ммм, - протянула она. – А Федор что?
- Пьяный, - бросила зло.
- Дурак, - сплюнула женщина.
- Вы не могли бы присмотреть за Ольгой? – попросила я ее, спустившись с крыльца.
- Да, конечно. Я посижу с ней.
И женщина споро вошла в дом, а я опустилась на корточки, ставя ковшик на снег. На глаза попалась конура. Пустая. И судя по всему, собаки здесь давно не было: ни следов, ни чашки с едой. Впрочем, ничего удивительного. Предыдущая либо умерла, либо сбежала, а новую решили не заводить. Бывает.
Убедившись, что отвар почти остыл, я вернулась в дом и аккуратно налила его в стакан, отгоняя ложкой траву. Максим молча наблюдал за мной, сидя на табуретке. Федор продолжал мирно сопеть под столом.
- Не дай Бог так выйти замуж. Уж лучше одной всю жизнь, - подумала я, отставляя ковшик сторону, а после обняла стакан ладонями, желая хоть так передать часть своей силы отвару, и повернулась, чтобы идти к Ольге, но навстречу мне вышла Мария Никитична. Взглянув на нее, я сразу поняла, что отвар уже не поможет. Ничто уже не поможет Ольге.
- Умерла, - только и сказала женщина и смахнула слезу. А у меня стакан из рук так и выпал, разлетевшись на осколки.
- Не успела, - пронеслась в голове мысль. И так пусто стало внутри, что ни страха, ни горя, ни сожаления я в тот момент не почувствовала. Хотелось просто остаться одной.
К тому моменту, как мы с Максимом ушли, в доме уже хозяйничали соседки во главе с Марией Никитичной. Федора с трудом растолкали, но он так и не понял, что его жена умерла.
- Кто же будет хоронить? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь и наблюдая за абсолютно безучастным ко всему Федором.
- Сестра у нее двоюродная живет в соседней деревне, - ответил кто-то.
- А дети?
- Не было, не получилось у них, - вздохнули горестно.
Я кивнула и вышла на улицу – делать здесь мне больше было нечего. Оказывается, на дворе уже была ночь. Разгоряченные щеки быстро остудил мороз. Я подняла намокшие глаза к небу. Светила полная луна, затмевая собой звезды.
- Полнолуние, - подумала отстраненно, выходя за калитку.
От предложения Максима проводить отказалась. Сейчас мне хотелось побыть одной.
Едва я перешагнула порог дома, как меня прорвало. Я рыдала в голос и никак не могла остановиться, сползая по двери на пол. Обеспокоенный Дементий выскочил из-за печки и остановился, глядя на меня во все глаза.
- Что случилось? Чего ревешь?
- Умерла… Умерла… - только и могла я выговорить.
- Кто? – не понял домовой.
- Ольга умерла.
- Ааа, - протянул он негромко. – Не успела, значит.
- Не успела, - завыла я с новой силой.
- Ну ладно тебе. Ты же еще не настоящая ведьма. Кто ж знал, что такое случится? Может, поздно уже было, - пытался успокоить меня Дементий, подойдя ближе.
- Я хотела помочь, но не смогла, - говорила сквозь рыдания. – Хотела, понимаешь. Но не успела. Она умерла.
Домовой тяжело вздохнул.
- Ну что теперь реветь? Слезами горю не поможешь. Ты иди лучше чаю попей. Или воды просто. Умойся. На кого опять похожа? – он не ругался, говорил негромко и ласково, как с неразумной дочерью.
- Не хочу я чай. Не справилась я. Из-за меня еще никто не умирал, понимаешь?
- Так она ж не из-за тебя умерла. Откуда ж ты знала, что она заболела?
- Если бы я сразу знала, какие травы помогут, и не тратила бы время на раздумья… - из груди все еще рвались рыдания, но они становились все тише.
- Знать бы где постелить соломку… Да не убивайся ты так, Алена. Видать сильно эта Ольга была больна.
- Сильно, - кивнула я, заикаясь. – Вчера еще видела ее здоровой.
- Вот те раз, - удивился Дементий. – И вдруг умерла?
- Не вдруг. Заболела она. Сильно. Жар у нее был и бредила. Простыла, наверное, - все еще всхлипывала я, хотя слез уже не было. – По деревне-то разгуливать раздетой зимой.
- В смысле раздетой? – нахмурил домовой кустистые брови.
- Ну не совсем, - пояснила я. - В куртке она была. Или в пальто. Не помню. А ноги босые. И на голове ничего. А на улице ночь и холодно.
- Да поди к соседке зачем по скорому бегала, - махнул рукой Дементий. – За сплетнями там или за солью, может. Кто ее знает?
- Не к соседке, - замотала я головой. – Шла она куда-то мимо нашего дома. Я ее окликнула, а она даже головы не повернула.
- Во дела, - протянул мужичок, почесав затылок. – Мож, не слышала?
- Я несколько раз кричала. Она шла, как швабру проглотила. И строго вперед. По сторонам и не смотрела.
- Ты давай-ка вставай, - вдруг сменил домовой тему. – Раздевайся, умывайся, да за хозяйство принимайся. Печь с утра не чищена и не топлена. Да воды принести надо. Давай, давай, девонька, поднимайся.
И я послушно встала. Сняла дубленку, валенки, пригладила ладонями волосы, поплескала холодной водой в лицо и взялась за печку. Скоро весело затрещали дрова, и по дому стало расползаться уютное тепло.
- Поела б чего, - предложил Дементий, сидя за столом.
- Не хочу.
- Чаю попей.
- Не хочу.
- Ну тогда иди спать. Утро вечера мудренее. Там глядишь и не так горько будет.
- Нет, не время спать, - я решительно поднялась из-за стола.
- Э, ты чего удумала? – напрягся домовой.
- Книги пойду читать, что прабабка оставила.
- Это ты дело говоришь. Давно пора, - одобрил мужичок, кивая. – Иди.
Я достала все, что было в сундуке, и аккуратно разложила по стопками и кучкам: книги, травы, тетради, вырезки из газет, церковные свечки, металлическая блестящая миска, а на самом дне, под всем этим добром обнаружилась деревянная ступка с таким же пестиком. Они уже потемнели от времени, но еще были целы: ни трещин, ни сколов. Я аккуратно отставила их в сторону. В углу притаился небольшой сверток из ткани. Пальцы дрожали, разворачивая его. Внутри оказалась подвеска из черного гладкого камня овальной формы размером почти в половину моей ладони. Тяжелая. Интересно, что это? Я подняла руку, подцепив шнурок пальцем. В камне отражался свет от лампы.
- Вряд ли простое украшение, - подумала. – Иначе бы не лежало в самом низу.
Ни записки, ни какого-либо еще пояснения к подвеске не прилагалось, поэтому я снова завернула его в ткань и положила в ступку, чтобы не потерять. Сейчас меня больше интересовали книги. Их было двенадцать: от тонких брошюр до толстенного фолианта, сравнительно новые и очень ветхие, что даже в руки было страшно брать. Все они касались растений, трав и заговоров. И только одна называлась «Темная сила: приметы, борьба, последствия». С нее я и решила начать.
Конечно, ночь - неподходящее время для подобного чтива. Это я поняла очень скоро. Спокойствия не добавлял поднявшийся за окном ветер. Он то и дело бросал в стекло снег, завывал в проводах и кронах деревьев. Да и без этого хватало страхов – мне ото всюду мерещились тени, шорохи и шаги. Дементий не показывался, а я сейчас была бы рада его присутствию. Жаль, что Тимка с Кешей в городе. Они бы сейчас были тут весьма кстати. Я снова загрустила, вспомнив своих котов. Как они там? И что с родителями? Со смертью Ольги я совсем забыла, что хотела взять у Максима зарядку. А ведь уже могла бы позвонить домой. Теперь же придется ждать до утра, а потом снова ждать – когда зарядиться телефон. Я тяжело вздохнула и перевернула страницу. В книге рассказывалось о вреде колдовства, общения с темными силами и карах, которые все это могла за собой повлечь: от легких недугов и неудач до страшной и внезапной смерти. Об этом я и так знала и всегда старалась избегать подобных вещей. Даже гадалок десятой стороной обходила. Уже собираясь закрыть книгу, не найдя в ней ничего полезного, я быстро пробежалась по страницам. Глаза зацепились за фразу «…человек, находясь под действием темных сил…». Быстро отлистала назад. Вот! Автор книги выделял несколько признаков того, что на человека воздействовали темные силы. Сначала речь шла о порче и проклятии, а в самом низу страницы описывалось подчинение человека воле колдуна. У меня волосы на голове встали дыбом. Так вот почему Ольга не отреагировала на мой голос, вот почему она была так легко одета и так странно шла. Она шла на зов темного колдуна. По спине пробежал мороз. Ветер снова бросил в окно горсть снега и, завыв, побежал по крыше, спотыкаясь о черепицу. Я вздрогнула и посмотрела на часы, которые с вечера принесла из кухни, - второй час ночи. Пора было бы уже и лечь спать, но только что прочитанное напрочь отбило у меня это желание.
Права была бабуля: темная ведьма поселилась в деревне и не давала теперь никому покоя. Интересно, кто она? Я вспомнила всех, с кем уже успела познакомиться. Альбина была слишком молода для этой роли, да и приехала она в деревню недавно. А странности же здесь начали происходить, если верить прабабкиному письму, лет десять назад. Мария Никитична не производила впечатление ведьмы. Да и бабуля считала ее подругой. Думаю, она бы почувствовала темное нутро женщины. Ольга отпадала сразу просто потому, что колдуны себя не убивают. Вот кого-нибудь – запросто, а себя - нет. Их-то жизни самые драгоценные, а остальные так… мелочи.
Я вздохнула и вернулась к чтению, но успела прочитать только пару слов, как свет моргнул, а потом и вовсе пропал. Комната погрузилась во тьму.
Он без лишних вопросов исчез за дверью. Что ж, будем вспоминать все, чему когда-то учила меня бабушка Наташа, спасая от очередной простуды. Пока Максим ходил за водой, я сняла с Ольги одеяло, отметив, как сильно похудело и вытянулось ее тело. А мне женщина показалась плотнее. Хотя, может, виновата была зимняя одежда? После я раздвинула шторы, впуская в комнату свет. Открыть бы окно, а то воздух был спертым и неприятным, но нельзя – холодно.
- Вот, еле нашел, - Максим протянул мне небольшую железную миску и несвежее махровое полотенце.
- Пойдет, - схватила я и, присев на край постели, быстренько соорудила холодный компресс, который тут же положила Ольге на лоб. Она слабо застонала и пошевелила головой.
- Ей нужен врач, - произнес Максим, оставшись на пороге.
- В деревне есть фельдшер? – оглянулась на него.
Он покачал головой.
- Да как они тут живут-то? – воскликнула я в сердцах.
- Это деревня, Ален, обычная глухая деревня.
- Мне нужна водка. Надо ее растереть.
- Пойду поищу, если Федор все не выпил.
Я снова осталась с женщиной одна. Снова намочив и отжав быстро нагревшееся полотенце, вернула его на лоб Ольги. Она дернула головой и попыталась разлепить пересохшие губы.
- Тшшш, - негромко зашипела я, пытаясь ее успокоить.
- Больно, - с трудом расслышала я почти неслышный шепот.
- Сейчас станет легче, - поглаживала я руку Ольги.
- Больно, - снова повторила она. – Темно… Отпусти…
Решив, что это адресовано мне, я убрала руку с ладони женщины. Как раз вернулся Максим и протянул мне ту бутылку водки, что стояла на столе. Мало.
- Это все, что я смог найти. Федор в глубокой отключке.
- Хоть столько. Выйди.
Он послушно прикрыл за собой дверь, а я принялась торопливо раздевать Ольгу. Ничего не получалось. Несмотря на худобу, женщина была тяжелой. Одной мне не справиться. Недолго думая, я просто разорвала на ней ночнушку и, щедро плеснув водки на ладонь, принялась растирать Ольгу, а она все повторяла:
- Больно… Больно… Темно… Отпусти…
А потом и вовсе заметалась по постели с такой силой, что я никак не могла с ней справиться. И при этом она так кричала, что кровь стыла в жилах. И крик этот был какой-то нечеловеческий, отчаянный, словно последняя попытка освободиться, спастись, вырваться.
Я только успела накинуть на Ольгу одеяло, как в комнату влетел Максим.
- Что случилось? – испуганно спросил он.
- Не знаю. Бредит. Нужно лекарство.
И тут я вспомнила про бабушкин сундук.
- Поехали, - бросила Максиму, хватая с пола дубленку и выбегая из комнаты.
- Куда? – догнал он меня уже на улице.
- Домой, - только и ответила коротко.
Там, оставив Максима на кухне, я бросилась к сундуку. Выгребла из него мешочки с травами и растерянно уставилась на них. Какая от температуры? В голове была пустота. Посмотрела на книги. Нет, читать их нет времени. Ольга совсем плоха и пару дней ждать не будет, пока я научусь делать отвары, используя силу.
- Что случилось? – обеспокоенно спросил Дементий, появившись прямо из стены.
- Ольга заболела сильно. Плохо ей. Нужна трава от температуры и простуды. Какая?
И я в отчаянии посмотрела на домового. Он перевел взгляд с меня на мешочки и снова на меня. Понятно – не знает. Так, Алена, соберись! Что мы имеем?
Чабрец, липа, полынь, ромашка, мята, мать-и-мачеха, сабельник. Что же помогает при температуре? Я сидела на полу и кусала губы, одновременно пытаясь вспомнить, что когда-либо читала о травах. Так, мята, кажется, успокаивает. Ромашка - тоже, еще и воспаление вроде снимает. Но это не точно. Про сабельник ничего не слышала. Липа… Кажется, она-то и помогает при температуре. А вот чабрец, по-моему, от кашля. Ладно, прихватим и то и другое, и ромашку еще. Схватив мешочки, я понеслась на кухню и застонала от бессилья. Печь-то не топлена с утра.
- Что случилось? – испугался Максим. Видимо, у меня было то еще выражение лица.
- Надо отвар сварить из трав, - я продемонстрировала ему мешочки в руках. – А печка холодная.
- Тогда, может, на месте и сваришь? – предложил он, за что я готова была его расцеловать, но нет, обойдется. И мы понеслись назад к Ольге.
Федор спал там же, где и в первый раз. Даже с боку на бок не повернулся. Раздевшись, я сдвинула посуду на столе и разложила мешочки. Как варить отвары, не имела ни малейшего понятия. В городе-то проще, бросил фито-пакетик в чашку, залил кипятком и готово. А тут все иначе. Ладно, будем экспериментировать.
Поставила на печь небольшой ковшик с водой.
- Эм, а вода сначала должна закипеть или траву можно бросать сразу? – повернулась я за помощью к Максиму. Тот только плечами растерянно пожал. – Наверное, сначала нужно вскипятить воду. Присмотри.
А я тем временем заглянула в комнату Ольги. Подушка свисала с кровати и норовила вот-вот упасть. Одеяло чуть прикрывало ноги женщины, а сама она лежала посредине кровати, свернувшись в комочек, как маленький ребенок. Я даже испугалась, жива ли она вообще. Подошла. Вроде дышит. Тяжело, с хрипом, но дышит. Поправила подушку, прикрыла Ольгу одеялом и на цыпочках вышла.
- Как она? – спросил Максим.
- Плохо, - коротко ответила, не вдаваясь в подробности.
Вода закипела и я бросила в нее по приличной щепотке каждой травы. Лишь бы не переборщить. А то мало ли, вдруг вместо помощи сделаю хуже. Эх, бабуля, бабуля, что же ты умерла так рано и ничему меня не научила? Накрыв ковшик крышкой от кастрюли, я не сводила с него глаз. Интересно, а как ведьмы варят свои зелья? Как наделяют их силой? Заклинание какое-то произносят? Я совершенно ничего не знала и была очень на себя за это зла.
Отвар закипел. Дать бы ему настояться, но времени нет. Только остудить надо. Хорошо, что на улице зима, поставлю в снег и через пару минут все будет готово. На крыльце я столкнулась с Марией Никитичной.
- О, Аленка, а ты тут как? – удивилась она.
- Да услышала у магазина ваш разговор про Ольгу, пришла посмотреть. А она совсем плоха. Вот отвар сварила. Сейчас остужу и напою. Вдруг поможет.
Мария Никитична как-то странно посмотрела на ковшик, а потом снова на меня.
- Ммм, - протянула она. – А Федор что?
- Пьяный, - бросила зло.
- Дурак, - сплюнула женщина.
- Вы не могли бы присмотреть за Ольгой? – попросила я ее, спустившись с крыльца.
- Да, конечно. Я посижу с ней.
И женщина споро вошла в дом, а я опустилась на корточки, ставя ковшик на снег. На глаза попалась конура. Пустая. И судя по всему, собаки здесь давно не было: ни следов, ни чашки с едой. Впрочем, ничего удивительного. Предыдущая либо умерла, либо сбежала, а новую решили не заводить. Бывает.
Убедившись, что отвар почти остыл, я вернулась в дом и аккуратно налила его в стакан, отгоняя ложкой траву. Максим молча наблюдал за мной, сидя на табуретке. Федор продолжал мирно сопеть под столом.
- Не дай Бог так выйти замуж. Уж лучше одной всю жизнь, - подумала я, отставляя ковшик сторону, а после обняла стакан ладонями, желая хоть так передать часть своей силы отвару, и повернулась, чтобы идти к Ольге, но навстречу мне вышла Мария Никитична. Взглянув на нее, я сразу поняла, что отвар уже не поможет. Ничто уже не поможет Ольге.
- Умерла, - только и сказала женщина и смахнула слезу. А у меня стакан из рук так и выпал, разлетевшись на осколки.
- Не успела, - пронеслась в голове мысль. И так пусто стало внутри, что ни страха, ни горя, ни сожаления я в тот момент не почувствовала. Хотелось просто остаться одной.
К тому моменту, как мы с Максимом ушли, в доме уже хозяйничали соседки во главе с Марией Никитичной. Федора с трудом растолкали, но он так и не понял, что его жена умерла.
- Кто же будет хоронить? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь и наблюдая за абсолютно безучастным ко всему Федором.
- Сестра у нее двоюродная живет в соседней деревне, - ответил кто-то.
- А дети?
- Не было, не получилось у них, - вздохнули горестно.
Я кивнула и вышла на улицу – делать здесь мне больше было нечего. Оказывается, на дворе уже была ночь. Разгоряченные щеки быстро остудил мороз. Я подняла намокшие глаза к небу. Светила полная луна, затмевая собой звезды.
- Полнолуние, - подумала отстраненно, выходя за калитку.
От предложения Максима проводить отказалась. Сейчас мне хотелось побыть одной.
Глава 6
Едва я перешагнула порог дома, как меня прорвало. Я рыдала в голос и никак не могла остановиться, сползая по двери на пол. Обеспокоенный Дементий выскочил из-за печки и остановился, глядя на меня во все глаза.
- Что случилось? Чего ревешь?
- Умерла… Умерла… - только и могла я выговорить.
- Кто? – не понял домовой.
- Ольга умерла.
- Ааа, - протянул он негромко. – Не успела, значит.
- Не успела, - завыла я с новой силой.
- Ну ладно тебе. Ты же еще не настоящая ведьма. Кто ж знал, что такое случится? Может, поздно уже было, - пытался успокоить меня Дементий, подойдя ближе.
- Я хотела помочь, но не смогла, - говорила сквозь рыдания. – Хотела, понимаешь. Но не успела. Она умерла.
Домовой тяжело вздохнул.
- Ну что теперь реветь? Слезами горю не поможешь. Ты иди лучше чаю попей. Или воды просто. Умойся. На кого опять похожа? – он не ругался, говорил негромко и ласково, как с неразумной дочерью.
- Не хочу я чай. Не справилась я. Из-за меня еще никто не умирал, понимаешь?
- Так она ж не из-за тебя умерла. Откуда ж ты знала, что она заболела?
- Если бы я сразу знала, какие травы помогут, и не тратила бы время на раздумья… - из груди все еще рвались рыдания, но они становились все тише.
- Знать бы где постелить соломку… Да не убивайся ты так, Алена. Видать сильно эта Ольга была больна.
- Сильно, - кивнула я, заикаясь. – Вчера еще видела ее здоровой.
- Вот те раз, - удивился Дементий. – И вдруг умерла?
- Не вдруг. Заболела она. Сильно. Жар у нее был и бредила. Простыла, наверное, - все еще всхлипывала я, хотя слез уже не было. – По деревне-то разгуливать раздетой зимой.
- В смысле раздетой? – нахмурил домовой кустистые брови.
- Ну не совсем, - пояснила я. - В куртке она была. Или в пальто. Не помню. А ноги босые. И на голове ничего. А на улице ночь и холодно.
- Да поди к соседке зачем по скорому бегала, - махнул рукой Дементий. – За сплетнями там или за солью, может. Кто ее знает?
- Не к соседке, - замотала я головой. – Шла она куда-то мимо нашего дома. Я ее окликнула, а она даже головы не повернула.
- Во дела, - протянул мужичок, почесав затылок. – Мож, не слышала?
- Я несколько раз кричала. Она шла, как швабру проглотила. И строго вперед. По сторонам и не смотрела.
- Ты давай-ка вставай, - вдруг сменил домовой тему. – Раздевайся, умывайся, да за хозяйство принимайся. Печь с утра не чищена и не топлена. Да воды принести надо. Давай, давай, девонька, поднимайся.
И я послушно встала. Сняла дубленку, валенки, пригладила ладонями волосы, поплескала холодной водой в лицо и взялась за печку. Скоро весело затрещали дрова, и по дому стало расползаться уютное тепло.
- Поела б чего, - предложил Дементий, сидя за столом.
- Не хочу.
- Чаю попей.
- Не хочу.
- Ну тогда иди спать. Утро вечера мудренее. Там глядишь и не так горько будет.
- Нет, не время спать, - я решительно поднялась из-за стола.
- Э, ты чего удумала? – напрягся домовой.
- Книги пойду читать, что прабабка оставила.
- Это ты дело говоришь. Давно пора, - одобрил мужичок, кивая. – Иди.
Я достала все, что было в сундуке, и аккуратно разложила по стопками и кучкам: книги, травы, тетради, вырезки из газет, церковные свечки, металлическая блестящая миска, а на самом дне, под всем этим добром обнаружилась деревянная ступка с таким же пестиком. Они уже потемнели от времени, но еще были целы: ни трещин, ни сколов. Я аккуратно отставила их в сторону. В углу притаился небольшой сверток из ткани. Пальцы дрожали, разворачивая его. Внутри оказалась подвеска из черного гладкого камня овальной формы размером почти в половину моей ладони. Тяжелая. Интересно, что это? Я подняла руку, подцепив шнурок пальцем. В камне отражался свет от лампы.
- Вряд ли простое украшение, - подумала. – Иначе бы не лежало в самом низу.
Ни записки, ни какого-либо еще пояснения к подвеске не прилагалось, поэтому я снова завернула его в ткань и положила в ступку, чтобы не потерять. Сейчас меня больше интересовали книги. Их было двенадцать: от тонких брошюр до толстенного фолианта, сравнительно новые и очень ветхие, что даже в руки было страшно брать. Все они касались растений, трав и заговоров. И только одна называлась «Темная сила: приметы, борьба, последствия». С нее я и решила начать.
Конечно, ночь - неподходящее время для подобного чтива. Это я поняла очень скоро. Спокойствия не добавлял поднявшийся за окном ветер. Он то и дело бросал в стекло снег, завывал в проводах и кронах деревьев. Да и без этого хватало страхов – мне ото всюду мерещились тени, шорохи и шаги. Дементий не показывался, а я сейчас была бы рада его присутствию. Жаль, что Тимка с Кешей в городе. Они бы сейчас были тут весьма кстати. Я снова загрустила, вспомнив своих котов. Как они там? И что с родителями? Со смертью Ольги я совсем забыла, что хотела взять у Максима зарядку. А ведь уже могла бы позвонить домой. Теперь же придется ждать до утра, а потом снова ждать – когда зарядиться телефон. Я тяжело вздохнула и перевернула страницу. В книге рассказывалось о вреде колдовства, общения с темными силами и карах, которые все это могла за собой повлечь: от легких недугов и неудач до страшной и внезапной смерти. Об этом я и так знала и всегда старалась избегать подобных вещей. Даже гадалок десятой стороной обходила. Уже собираясь закрыть книгу, не найдя в ней ничего полезного, я быстро пробежалась по страницам. Глаза зацепились за фразу «…человек, находясь под действием темных сил…». Быстро отлистала назад. Вот! Автор книги выделял несколько признаков того, что на человека воздействовали темные силы. Сначала речь шла о порче и проклятии, а в самом низу страницы описывалось подчинение человека воле колдуна. У меня волосы на голове встали дыбом. Так вот почему Ольга не отреагировала на мой голос, вот почему она была так легко одета и так странно шла. Она шла на зов темного колдуна. По спине пробежал мороз. Ветер снова бросил в окно горсть снега и, завыв, побежал по крыше, спотыкаясь о черепицу. Я вздрогнула и посмотрела на часы, которые с вечера принесла из кухни, - второй час ночи. Пора было бы уже и лечь спать, но только что прочитанное напрочь отбило у меня это желание.
Права была бабуля: темная ведьма поселилась в деревне и не давала теперь никому покоя. Интересно, кто она? Я вспомнила всех, с кем уже успела познакомиться. Альбина была слишком молода для этой роли, да и приехала она в деревню недавно. А странности же здесь начали происходить, если верить прабабкиному письму, лет десять назад. Мария Никитична не производила впечатление ведьмы. Да и бабуля считала ее подругой. Думаю, она бы почувствовала темное нутро женщины. Ольга отпадала сразу просто потому, что колдуны себя не убивают. Вот кого-нибудь – запросто, а себя - нет. Их-то жизни самые драгоценные, а остальные так… мелочи.
Я вздохнула и вернулась к чтению, но успела прочитать только пару слов, как свет моргнул, а потом и вовсе пропал. Комната погрузилась во тьму.
