- Хочешь расскажу?
- Ты знаешь?
- Знаю. Те, кто занимается черной магией, используют землю с кладбища для смертельных проклятий. То есть наша черная ведьма решила кого-то отправить на тот свет.
Я так и открыла рот от удивления и страха.
- Кого?
- Этого я не знаю. И подробностей ритуала – тоже.
- Максим, мы должны найти эту ведьму, - заявила решительно.
- У тебя есть подозреваемые?
- Все!
- И даже я? – брови Максима взметнулись вверх.
- Ты уже нет, - призналась неохотно.
- Почему? – удивился он.
- Да так, не спрашивай. Есть причина, - скосила я глаза на довольного Дементия.
- А поподробнее?
- Просто не спрашивай. Ты вне подозрений и все.
- Ну и на том спасибо, - хмыкнул он. – И как ты собираешься искать эту самую ведьму?
- Пока не знаю, - вздохнула я тяжело. – Даже мысли ни одной. Ты, кстати, говорил, что на выходные туристы приедут.
- Да, Михалыч ждет их в пятницу вечером.
- Боюсь, что снова кто-то пропадет или погибнет. И Нику бы увезти из деревни. Некрещеная она и для ведьмы лакомый кусочек.
- Я попробую поговорить с Михалычем, - серьезно кивнул Максим.
На том и порешали, а еще договорились утром пройтись по деревне и присмотреться повнимательнее к каждому дому - вдруг что странное или подозрительное увидим. Заперев за Максимом дверь, я убрала посуду и легла спать. Книга так и осталась недочитанной.
Утром Максим, как и обещал, зашел за мной. Я к этому времени уже успела собраться и заканчивала нехитрый завтрак из яичницы, бутерброда с маслом и кофе. Парень от еды отказался, сославшись, что уже позавтракал у Михалыча. Меня его отказ неприятно кольнул, но я тут же об этом забыла. Как говорится, баба с возу – кобыле легче.
Из дома мы вышли, когда серые сумерки уже отступили, но солнце сегодня, видимо, вставать не планировало.
- Куда пойдем? – спросил Максим, натягивая перчатки.
- Давай начнем с первой улицы и будем двигаться постепенно, - предложила я, застегивая замок на куртке до самого конца.
Улица называлась Некрасова и начиналась с небольшой почти завалившейся хибарки.
- Здесь явно никто не живет и причем давно, - нахмурился Максим.
- Да. Судя по всему, съехали отсюда несколько лет назад. Может, дача чья-то была? Да бросили почему-то.
- Может, - согласился он и мы пошли дальше.
Дома были разные. По их внешнему виду мы пытались определить, кто там живет: молодые или старые, состоятельные или сводящие концы с концами. Где-то уже вовсю топили печь, а где-то ленивый дымок только-только появлялся из труб. Но были и такие дома, где живым даже не пахло: засыпанные снегом дорожки, заборы, дворы, темнота в окнах и спящие печные трубы.
- Может, тоже дача? – спросил Максим, кивнув на один из таких.
- Не знаю, - призналась, пожав плечами. – Все может быть. Но что-то здесь слишком много дач. Надо у кого-нибудь спросить, как тут с дачниками.
Мы ходили от одной улице к другой. Изредка попадались люди, с интересом и деревенской непосредственностью провожающие нас взглядами. Но все они были обычными, не похожими на черную ведьму. Кроме одной.
Женщине на вид было хорошо за пятьдесят или даже шестьдесят. Желтоватое лицо, недобрый тяжелый взгляд, тонкие поджатые губы. Она шла, чуть сгорбившись и западая на правую ногу. Длинная черная юбка из старого сундука волочилась по снегу. Из рукавов старого заношенного полушубка виднелись сухие костлявые кисти с длинными пальцами. Я даже остановилась, глядя ей вслед.
- Кто это? – спросила Максима. Он появился здесь раньше меня и вполне мог знать эту женщину.
- Не знаю, - бросил он на нее внимательный взгляд. – Не видел раньше.
- Давай проследим, куда она пойдет, - предложила я.
- Предлагаешь следить за старушками? – рассмеялся парень.
- Ты видел, как она смотрит? – зашептала, не сводя глаз с удаляющейся фигуры. – Аж оторопь берет. А вдруг это и есть наша ведьма?
Максим присмотрелся к ней пристальнее.
- Не знаю. Возможно, ты и права, - произнес он с сомнением. – Давай подождем, чтобы не наступать ей на пятки. С такой скоростью она далеко от нас не убежит.
Мы наблюдали, как переваливаясь с боку на бок, наша подозреваемая уходила по улице. Отпустив ее на достаточное, но позволяющее не упускать из виду, расстояние, двинулись следом. В крови бушевал адреналин. Как вывести старуху на чистую воду и что делать дальше, я не имела ни малейшего понятия. Стало жарко. Пришлось чуть расстегнуть молнию на куртке. Изо рта вырывались густые облачка пара. Взгляд прилип к маячившей впереди черной спине, не замечая ничего вокруг.
- Она сворачивает, - сообщил Максим то, что я и так видела.
Остановившись у покосившейся калитки, незнакомка оглянулась на нас. Мы тут же сделали вид, что нам до нее нет никакого дела. Я даже рассмеялась и шутливо толкнула парня в плечо. От неожиданности он чуть не улетел в сугроб.
- Ты чего? – не понял Максим моего поведения.
- Она же смотрит на нас. Еще поймет, что мы за ней следим, - зашипела я.
Он бросил взгляд в сторону подозреваемой, но она уже заходила во двор, потеряв к нам всякий интерес. Дождавшись, когда женщина войдет в дом, мы подошли ближе и встали на другой стороне улицы, делая вид, что нас интересует раскидистая яблоня, на заснеженных ветках которой еще сохранились несколько некрупных яблок. И как только птицы до них еще не добрались? Впрочем, я жила тут почти неделю и ни одного пернатого ни разу не встретила. Мда, отсюда не только люди бежали, но и все представители фауны.
Из полуразвалившейся трубы струйкой сочился темно-серый дым. На подоконнике восседал упитанный черный кот. Краска, некогда покрывавшая стены дома, уже давно облупилась и облезла. И сейчас даже невозможно было угадать, какого она была цвета. Под окнами росли невысокие кустарники - из-под снега виднелись их тонкие веточки. За редким забором из старого штакетника открывался небольшой двор, на той стороне которого стояла, видимо, баня – небольшая и тоже достаточно старая. Типичное жилище одинокой пожилой женщины, которой и забор некому подправить, и дом покрасить, и баню новую построить. Вот вам и мотив для гадостей другим – зависть. Почему другим все, а я должна прозябать в разваливающейся халупе?
- Это она, - заявила я решительно, искоса разглядывая дом.
- У нас нет доказательств, - напомнил Максим.
- Нет, - с сожалением кивнула. – Надо узнать, кто она такая.
- Можно спросить у Михалыча, - предложил он.
- Точно. Пошли, - я потянула его за рукав куртки, заметив, что на одном из окон дрогнули занавески. Значит, нас заметили, несмотря на конспирацию. Ну и пусть. Ничего противозаконного мы не делали. Просто стояли на улице.
Михалыча дома не оказалось – он убежал встречать приехавших туристов.
- А разве они не на выходные должны были приехать? – удивилась я.
- Должны были, - кивнула Анастасия Егоровна, помешивая что-то в кастрюле. – Но позвонили вчера и попросились раньше приехать. Хотят провести здесь еще несколько дней.
Я нахмурилась. Плохая это была идея.
- Анастасия Егоровна, скажите, - произнес Максим, - а вы не знаете, кто живет по адресу улица Молодая сорок четыре?
Женщина глубоко задумалась.
- Дом такой старый, - решила я помочь ей вспомнить.
- Женщина там живет в возрасте, - добавил парень.
Можно подумать, тут больше не было старых домов и пожилых женщин. И все же Анастасия Егоровна вспомнила.
- А, Ивановна там живет. Так уж лет… Да сколько себя помню и все она там жила. А что?
Она уставилась на нас вопросительно.
- А одна живет? – решила я уточнить.
- Одна, - кивнула женщина, вытирая руки о синий передник. – Муж ее лет тридцать как помер. Сын по пьяни на тракторе перевернулся несколько лет назад. А дочь… Вот про дочь не знаю. Уехала она в город да и не появлялась здесь больше. Даже не знаю, общаются они или нет. Ивановна необщительная. Много было горя в ее жизни.
Анастасия Егоровна печально вздохнула, а мы с Максимом переглянулись. Она была просто идеальной кандидатурой в ведьмы: муж и сын умерли, дочь исчезла – не сама ли она их на тот свет отправила? Да еще и нелюдимая! Ну чем не черная ведьма?
- А вы чего о ней спрашиваете? – спросила Анастасия Егоровна, мелко и шустро нарезая вилок капусты.
- Да так, просто, встретили, вот и решили узнать, кто такая, - отмахнулась я.
У Максима зазвонил телефон – Михалыч вызвал поработать. И, прихватив свое оборудование, он убежал, пообещав зайти после обеда.
Анастасия Егоровна бросила на меня веселый взгляд.
- Смотрю, наладилось у вас все. Помирились?
- Кто? – не поняла я, думая, как бы разоблачить ведьму.
- Ну вы с Максимом. То злилась ты на него. А теперь вон вместе гуляете. Да по ночам милуетесь.
- По каким ночам? – растерялась.
- Да ладно тебе, - рассмеялась она. – Чего уж тут? Дело молодое.
- Максим не ночует у меня, - еще этих слухов мне не хватало.
- Как не ночует? – перестала кромсать капусту Анастасия Егоровна. – Он же каждый вечер уходит, а приходит на рассвете. Я думала, к тебе. Уже порадовалась.
- Не ко мне, - дернула я головой, чувствуя, как немеет все внутри от боли.
- Ой, - растерялась женщина. – Ты прости. Наболтала лишнего. Да поди снимать ходит ночной лес да деревню. А я уже нафантазировала.
Я только кивнула в ответ, на слова сил не было. Значит, у Максима в деревне появилась девушка. А чего ж он тогда с ней днем не гуляет, а ко мне бегает? Стало до слез обидно, поэтому быстро распрощавшись с Анастасией Егоровной и даже забыв спросить, как Ника, я поспешила на улицу.
Мороз охладил горячие щеки. Прикусив до боли губу, чтобы не разреветься, я шла по улице, не видя ничего вокруг.
- Зачем набивался ко мне в друзья? Зачем бегает каждый день? Зачем помогает, если у него есть девушка? Зачем? – вспыхивали в голове вопросы. – Зачем так настойчиво просил прощение? Пусть катится на все четыре стороны!
И все же в глубине души тлела крошечная искорка надежды, что не было никакой девушки, что права Анастасия Егоровна и Максим просто работал. Но злой склочный внутренний голос подлил масла в огонь:
- Прям с вечера и до самого утра? Зимой? В мороз? Ага, Морозко его в сугробе отогревал. Скорее уж, Снегурочка.
Я едва не зарычала от злости.
- Ой, Аленка, привет. Ты чего такая невеселая? – окликнул меня знакомый голос. Я подняла голову и увидела улыбающуюся Марию Никитичну. Она стояла на воротах с сумкой в руках – из магазина пришла.
- Да так, настроения нет, - отмахнулась.
- Аааа. Ну ты зайди. Я молока тебе налью. Последнее.
- Почему последнее? – не поняла я, остановившись.
- Да решила я буренку свою на мясо зарезать. Сил уже нет за ней ухаживать. Да и сено косить летом некому. Тяжело. Все, хватит.
Скотинку мне было жалко, но ничего не поделаешь. Корова не кот, к себе домой не заберешь.
- Идем, - настаивала Мария Никитична. – Давай, давай, чаем напою. Пирогов с утра напекла с мясом да яблоками. Пошли.
И я сдалась.
В доме сладко пахло выпечкой. Я устроилась за столом у окна и наблюдала, как шустро пожилая женщина управляется с печкой, посудой и чайником.
- Пей. Бери пирог. Вкусный, свежий. В городе таких нет. Это домашний. Магазинные не то.
Я кивнула. Есть не хотелось, поэтому обняв кружку ладонями, снова погрузилась в неприятные мысли.
- Знаю я, чего ты печалишься, - вздохнула Мария Никитична, откладывая на блюдце приличный кусок мясного пирога и ставя его передо мной. – Знаю. Ну что тут поделаешь? Сердцу не прикажешь.
- Вы о чем? – подняла я на нее непонимающий взгляд.
- Думали мы с Егоровной, что все у вас с Максимом сложится. Все вы вместе да вместе. А поругались, так это дело поправимое. Под одним одеялом все исправится.
- Ничего у нас с Максимом не было, - раздраженно ответила я.
Мария Никитична бросила на меня сочувственный взгляд.
- Да я так и поняла. Другая ему милее, хотя ты, Аленка, подходишь ему больше.
Я промолчала. Мало ли кто ему подходит, а ночевать он бегает к той, которая ему милее. Даже если другим не нравится.
- И надо же кто! С роду бы не подумала, - воскликнула женщина.
- Кто? – спросила прежде, чем прикусила язык. И зачем мне это знать? Какая разница?
- Да Альбина, представляешь!
- Какая Альбина? – не поняла.
- Да ты ее, наверное, не знаешь. Молодая она, лет тридцать. Несколько лет назад приехала.
- Альбина, - произнесла я задумчиво. – Знаю. Я подвозила ее как-то до деревни.
А мне казалось, что Максим моложе нее. Впрочем, кого сейчас удивишь разницей в возрасте? К тому же не на тридцать же лет она старше него. Так, на два или три.
- Молодая, а в деревне осела, - пожала плечами Мария Никитична и отхлебнула чай из цветастой чашки.
- Она здесь не родилась?
И зачем я это спрашиваю?
- Нееет, нет, нет. Тетка ее тут жила. Серафима. Старая уже была, немощная. Еле ходила. А несколько лет назад и вовсе ее не стало видать. Ну я пошла узнать, мож, заболела, мож, надо что. Сама понимаешь.
Я кивнула.
- Так вот, - продолжила женщина. – Прихожу, а там эта Альбина во всю хозяйничает. Оказывается, Серафима заболела сильно, вот племянница ее в город в больницу и отвезла. А та там возьми, да помри. Ну Альбина ее в городе похоронила, а сама сюда приехала. И вот живет уже лет… Да лет шесть или восемь, наверное.
- Одна живет? – снова дернул меня черт за язык.
- Одна, - живо кивнула Мария Никитична. – Ни мужа, ни детей, никого. Кто ее знает, почему она из города уехала? Может, нахлебалась там досыта да тут решила счастья найти.
- Нашла, - сорвалось с языка. Откусить его уже, что ли? – А почему вы решили, что Максим к Альбине ходит?
Он и не упоминал о ней никогда. И не видела я их вместе. Может, обычные деревенские сплетни?
- Так сама видела.
Все мои надежды разом рухнули, погребая меня под своими обломками. И пора бы уже привыкнуть, но каждый раз как в первый.
- Где видели? – сжала я с силой бокал. Мария Никитична откусила пирог и ничего не заметила.
- Так на днях. Сейчас скажу. Да позавчера и видела. Шла от кумы. День рождения у нее был. Засиделись мы. Душевно посидели. Поздно уже было, когда я домой-то засобиралась. И на улице-то уже никого. Спят все. А тут смотрю, навстречу кто-то идет. Фигура и походка мужская. Подходит ближе, а это Максим. Поздоровался, улыбнулся, как обычно. Меня пропустил. Тропинка-то узкая, вот он и шагнул в сугроб, чтобы меня пропустить. Я прошла, сама остановилась и вслед ему смотрю. Думаю, куда это он в такой поздний час? Не к тебе. Ты в другой стороне живешь.
Я опустила взгляд в бокал, где стыл так и не тронутый чай.
- И фотоаппарата-то при нем нет. Значит, не фотографировать пошел. Дошел он до конца улицы да повернул налево. А там только один дом, Серафимин. Ну теперь Альбинин. Слышала, как калитка звякнула. Она у нее с железным засовом. И если неаккуратно прикрыть, так слышно. Вот так я и поняла, что к Альбинке он и ходит. Дурак! Такое счастье упустил.
- Да почему упустил? – я старалась казаться равнодушной. – Может, он и нашел свое счастье.
- С кем? С Альбиной? Да что он в ней нашел? – воскликнула Мария Никитична. – Ни рожи ни кожи. Даже одеваться толком не умеет. Серафимины обноски носит. Перешивает и носит.
- Ну, не нам судить о вкусах Максима, - я через силу улыбнулась и сделала глоток чая, чтобы проглотить ком слез, застрявший в горле. – Ему виднее.
- Это да, - вздохнула женщина. – Да ты ешь, ешь.
- Ты знаешь?
- Знаю. Те, кто занимается черной магией, используют землю с кладбища для смертельных проклятий. То есть наша черная ведьма решила кого-то отправить на тот свет.
Я так и открыла рот от удивления и страха.
- Кого?
- Этого я не знаю. И подробностей ритуала – тоже.
- Максим, мы должны найти эту ведьму, - заявила решительно.
- У тебя есть подозреваемые?
- Все!
- И даже я? – брови Максима взметнулись вверх.
- Ты уже нет, - призналась неохотно.
- Почему? – удивился он.
- Да так, не спрашивай. Есть причина, - скосила я глаза на довольного Дементия.
- А поподробнее?
- Просто не спрашивай. Ты вне подозрений и все.
- Ну и на том спасибо, - хмыкнул он. – И как ты собираешься искать эту самую ведьму?
- Пока не знаю, - вздохнула я тяжело. – Даже мысли ни одной. Ты, кстати, говорил, что на выходные туристы приедут.
- Да, Михалыч ждет их в пятницу вечером.
- Боюсь, что снова кто-то пропадет или погибнет. И Нику бы увезти из деревни. Некрещеная она и для ведьмы лакомый кусочек.
- Я попробую поговорить с Михалычем, - серьезно кивнул Максим.
На том и порешали, а еще договорились утром пройтись по деревне и присмотреться повнимательнее к каждому дому - вдруг что странное или подозрительное увидим. Заперев за Максимом дверь, я убрала посуду и легла спать. Книга так и осталась недочитанной.
Глава 9
Утром Максим, как и обещал, зашел за мной. Я к этому времени уже успела собраться и заканчивала нехитрый завтрак из яичницы, бутерброда с маслом и кофе. Парень от еды отказался, сославшись, что уже позавтракал у Михалыча. Меня его отказ неприятно кольнул, но я тут же об этом забыла. Как говорится, баба с возу – кобыле легче.
Из дома мы вышли, когда серые сумерки уже отступили, но солнце сегодня, видимо, вставать не планировало.
- Куда пойдем? – спросил Максим, натягивая перчатки.
- Давай начнем с первой улицы и будем двигаться постепенно, - предложила я, застегивая замок на куртке до самого конца.
Улица называлась Некрасова и начиналась с небольшой почти завалившейся хибарки.
- Здесь явно никто не живет и причем давно, - нахмурился Максим.
- Да. Судя по всему, съехали отсюда несколько лет назад. Может, дача чья-то была? Да бросили почему-то.
- Может, - согласился он и мы пошли дальше.
Дома были разные. По их внешнему виду мы пытались определить, кто там живет: молодые или старые, состоятельные или сводящие концы с концами. Где-то уже вовсю топили печь, а где-то ленивый дымок только-только появлялся из труб. Но были и такие дома, где живым даже не пахло: засыпанные снегом дорожки, заборы, дворы, темнота в окнах и спящие печные трубы.
- Может, тоже дача? – спросил Максим, кивнув на один из таких.
- Не знаю, - призналась, пожав плечами. – Все может быть. Но что-то здесь слишком много дач. Надо у кого-нибудь спросить, как тут с дачниками.
Мы ходили от одной улице к другой. Изредка попадались люди, с интересом и деревенской непосредственностью провожающие нас взглядами. Но все они были обычными, не похожими на черную ведьму. Кроме одной.
Женщине на вид было хорошо за пятьдесят или даже шестьдесят. Желтоватое лицо, недобрый тяжелый взгляд, тонкие поджатые губы. Она шла, чуть сгорбившись и западая на правую ногу. Длинная черная юбка из старого сундука волочилась по снегу. Из рукавов старого заношенного полушубка виднелись сухие костлявые кисти с длинными пальцами. Я даже остановилась, глядя ей вслед.
- Кто это? – спросила Максима. Он появился здесь раньше меня и вполне мог знать эту женщину.
- Не знаю, - бросил он на нее внимательный взгляд. – Не видел раньше.
- Давай проследим, куда она пойдет, - предложила я.
- Предлагаешь следить за старушками? – рассмеялся парень.
- Ты видел, как она смотрит? – зашептала, не сводя глаз с удаляющейся фигуры. – Аж оторопь берет. А вдруг это и есть наша ведьма?
Максим присмотрелся к ней пристальнее.
- Не знаю. Возможно, ты и права, - произнес он с сомнением. – Давай подождем, чтобы не наступать ей на пятки. С такой скоростью она далеко от нас не убежит.
Мы наблюдали, как переваливаясь с боку на бок, наша подозреваемая уходила по улице. Отпустив ее на достаточное, но позволяющее не упускать из виду, расстояние, двинулись следом. В крови бушевал адреналин. Как вывести старуху на чистую воду и что делать дальше, я не имела ни малейшего понятия. Стало жарко. Пришлось чуть расстегнуть молнию на куртке. Изо рта вырывались густые облачка пара. Взгляд прилип к маячившей впереди черной спине, не замечая ничего вокруг.
- Она сворачивает, - сообщил Максим то, что я и так видела.
Остановившись у покосившейся калитки, незнакомка оглянулась на нас. Мы тут же сделали вид, что нам до нее нет никакого дела. Я даже рассмеялась и шутливо толкнула парня в плечо. От неожиданности он чуть не улетел в сугроб.
- Ты чего? – не понял Максим моего поведения.
- Она же смотрит на нас. Еще поймет, что мы за ней следим, - зашипела я.
Он бросил взгляд в сторону подозреваемой, но она уже заходила во двор, потеряв к нам всякий интерес. Дождавшись, когда женщина войдет в дом, мы подошли ближе и встали на другой стороне улицы, делая вид, что нас интересует раскидистая яблоня, на заснеженных ветках которой еще сохранились несколько некрупных яблок. И как только птицы до них еще не добрались? Впрочем, я жила тут почти неделю и ни одного пернатого ни разу не встретила. Мда, отсюда не только люди бежали, но и все представители фауны.
Из полуразвалившейся трубы струйкой сочился темно-серый дым. На подоконнике восседал упитанный черный кот. Краска, некогда покрывавшая стены дома, уже давно облупилась и облезла. И сейчас даже невозможно было угадать, какого она была цвета. Под окнами росли невысокие кустарники - из-под снега виднелись их тонкие веточки. За редким забором из старого штакетника открывался небольшой двор, на той стороне которого стояла, видимо, баня – небольшая и тоже достаточно старая. Типичное жилище одинокой пожилой женщины, которой и забор некому подправить, и дом покрасить, и баню новую построить. Вот вам и мотив для гадостей другим – зависть. Почему другим все, а я должна прозябать в разваливающейся халупе?
- Это она, - заявила я решительно, искоса разглядывая дом.
- У нас нет доказательств, - напомнил Максим.
- Нет, - с сожалением кивнула. – Надо узнать, кто она такая.
- Можно спросить у Михалыча, - предложил он.
- Точно. Пошли, - я потянула его за рукав куртки, заметив, что на одном из окон дрогнули занавески. Значит, нас заметили, несмотря на конспирацию. Ну и пусть. Ничего противозаконного мы не делали. Просто стояли на улице.
Михалыча дома не оказалось – он убежал встречать приехавших туристов.
- А разве они не на выходные должны были приехать? – удивилась я.
- Должны были, - кивнула Анастасия Егоровна, помешивая что-то в кастрюле. – Но позвонили вчера и попросились раньше приехать. Хотят провести здесь еще несколько дней.
Я нахмурилась. Плохая это была идея.
- Анастасия Егоровна, скажите, - произнес Максим, - а вы не знаете, кто живет по адресу улица Молодая сорок четыре?
Женщина глубоко задумалась.
- Дом такой старый, - решила я помочь ей вспомнить.
- Женщина там живет в возрасте, - добавил парень.
Можно подумать, тут больше не было старых домов и пожилых женщин. И все же Анастасия Егоровна вспомнила.
- А, Ивановна там живет. Так уж лет… Да сколько себя помню и все она там жила. А что?
Она уставилась на нас вопросительно.
- А одна живет? – решила я уточнить.
- Одна, - кивнула женщина, вытирая руки о синий передник. – Муж ее лет тридцать как помер. Сын по пьяни на тракторе перевернулся несколько лет назад. А дочь… Вот про дочь не знаю. Уехала она в город да и не появлялась здесь больше. Даже не знаю, общаются они или нет. Ивановна необщительная. Много было горя в ее жизни.
Анастасия Егоровна печально вздохнула, а мы с Максимом переглянулись. Она была просто идеальной кандидатурой в ведьмы: муж и сын умерли, дочь исчезла – не сама ли она их на тот свет отправила? Да еще и нелюдимая! Ну чем не черная ведьма?
- А вы чего о ней спрашиваете? – спросила Анастасия Егоровна, мелко и шустро нарезая вилок капусты.
- Да так, просто, встретили, вот и решили узнать, кто такая, - отмахнулась я.
У Максима зазвонил телефон – Михалыч вызвал поработать. И, прихватив свое оборудование, он убежал, пообещав зайти после обеда.
Анастасия Егоровна бросила на меня веселый взгляд.
- Смотрю, наладилось у вас все. Помирились?
- Кто? – не поняла я, думая, как бы разоблачить ведьму.
- Ну вы с Максимом. То злилась ты на него. А теперь вон вместе гуляете. Да по ночам милуетесь.
- По каким ночам? – растерялась.
- Да ладно тебе, - рассмеялась она. – Чего уж тут? Дело молодое.
- Максим не ночует у меня, - еще этих слухов мне не хватало.
- Как не ночует? – перестала кромсать капусту Анастасия Егоровна. – Он же каждый вечер уходит, а приходит на рассвете. Я думала, к тебе. Уже порадовалась.
- Не ко мне, - дернула я головой, чувствуя, как немеет все внутри от боли.
- Ой, - растерялась женщина. – Ты прости. Наболтала лишнего. Да поди снимать ходит ночной лес да деревню. А я уже нафантазировала.
Я только кивнула в ответ, на слова сил не было. Значит, у Максима в деревне появилась девушка. А чего ж он тогда с ней днем не гуляет, а ко мне бегает? Стало до слез обидно, поэтому быстро распрощавшись с Анастасией Егоровной и даже забыв спросить, как Ника, я поспешила на улицу.
Мороз охладил горячие щеки. Прикусив до боли губу, чтобы не разреветься, я шла по улице, не видя ничего вокруг.
- Зачем набивался ко мне в друзья? Зачем бегает каждый день? Зачем помогает, если у него есть девушка? Зачем? – вспыхивали в голове вопросы. – Зачем так настойчиво просил прощение? Пусть катится на все четыре стороны!
И все же в глубине души тлела крошечная искорка надежды, что не было никакой девушки, что права Анастасия Егоровна и Максим просто работал. Но злой склочный внутренний голос подлил масла в огонь:
- Прям с вечера и до самого утра? Зимой? В мороз? Ага, Морозко его в сугробе отогревал. Скорее уж, Снегурочка.
Я едва не зарычала от злости.
- Ой, Аленка, привет. Ты чего такая невеселая? – окликнул меня знакомый голос. Я подняла голову и увидела улыбающуюся Марию Никитичну. Она стояла на воротах с сумкой в руках – из магазина пришла.
- Да так, настроения нет, - отмахнулась.
- Аааа. Ну ты зайди. Я молока тебе налью. Последнее.
- Почему последнее? – не поняла я, остановившись.
- Да решила я буренку свою на мясо зарезать. Сил уже нет за ней ухаживать. Да и сено косить летом некому. Тяжело. Все, хватит.
Скотинку мне было жалко, но ничего не поделаешь. Корова не кот, к себе домой не заберешь.
- Идем, - настаивала Мария Никитична. – Давай, давай, чаем напою. Пирогов с утра напекла с мясом да яблоками. Пошли.
И я сдалась.
В доме сладко пахло выпечкой. Я устроилась за столом у окна и наблюдала, как шустро пожилая женщина управляется с печкой, посудой и чайником.
- Пей. Бери пирог. Вкусный, свежий. В городе таких нет. Это домашний. Магазинные не то.
Я кивнула. Есть не хотелось, поэтому обняв кружку ладонями, снова погрузилась в неприятные мысли.
- Знаю я, чего ты печалишься, - вздохнула Мария Никитична, откладывая на блюдце приличный кусок мясного пирога и ставя его передо мной. – Знаю. Ну что тут поделаешь? Сердцу не прикажешь.
- Вы о чем? – подняла я на нее непонимающий взгляд.
- Думали мы с Егоровной, что все у вас с Максимом сложится. Все вы вместе да вместе. А поругались, так это дело поправимое. Под одним одеялом все исправится.
- Ничего у нас с Максимом не было, - раздраженно ответила я.
Мария Никитична бросила на меня сочувственный взгляд.
- Да я так и поняла. Другая ему милее, хотя ты, Аленка, подходишь ему больше.
Я промолчала. Мало ли кто ему подходит, а ночевать он бегает к той, которая ему милее. Даже если другим не нравится.
- И надо же кто! С роду бы не подумала, - воскликнула женщина.
- Кто? – спросила прежде, чем прикусила язык. И зачем мне это знать? Какая разница?
- Да Альбина, представляешь!
- Какая Альбина? – не поняла.
- Да ты ее, наверное, не знаешь. Молодая она, лет тридцать. Несколько лет назад приехала.
- Альбина, - произнесла я задумчиво. – Знаю. Я подвозила ее как-то до деревни.
А мне казалось, что Максим моложе нее. Впрочем, кого сейчас удивишь разницей в возрасте? К тому же не на тридцать же лет она старше него. Так, на два или три.
- Молодая, а в деревне осела, - пожала плечами Мария Никитична и отхлебнула чай из цветастой чашки.
- Она здесь не родилась?
И зачем я это спрашиваю?
- Нееет, нет, нет. Тетка ее тут жила. Серафима. Старая уже была, немощная. Еле ходила. А несколько лет назад и вовсе ее не стало видать. Ну я пошла узнать, мож, заболела, мож, надо что. Сама понимаешь.
Я кивнула.
- Так вот, - продолжила женщина. – Прихожу, а там эта Альбина во всю хозяйничает. Оказывается, Серафима заболела сильно, вот племянница ее в город в больницу и отвезла. А та там возьми, да помри. Ну Альбина ее в городе похоронила, а сама сюда приехала. И вот живет уже лет… Да лет шесть или восемь, наверное.
- Одна живет? – снова дернул меня черт за язык.
- Одна, - живо кивнула Мария Никитична. – Ни мужа, ни детей, никого. Кто ее знает, почему она из города уехала? Может, нахлебалась там досыта да тут решила счастья найти.
- Нашла, - сорвалось с языка. Откусить его уже, что ли? – А почему вы решили, что Максим к Альбине ходит?
Он и не упоминал о ней никогда. И не видела я их вместе. Может, обычные деревенские сплетни?
- Так сама видела.
Все мои надежды разом рухнули, погребая меня под своими обломками. И пора бы уже привыкнуть, но каждый раз как в первый.
- Где видели? – сжала я с силой бокал. Мария Никитична откусила пирог и ничего не заметила.
- Так на днях. Сейчас скажу. Да позавчера и видела. Шла от кумы. День рождения у нее был. Засиделись мы. Душевно посидели. Поздно уже было, когда я домой-то засобиралась. И на улице-то уже никого. Спят все. А тут смотрю, навстречу кто-то идет. Фигура и походка мужская. Подходит ближе, а это Максим. Поздоровался, улыбнулся, как обычно. Меня пропустил. Тропинка-то узкая, вот он и шагнул в сугроб, чтобы меня пропустить. Я прошла, сама остановилась и вслед ему смотрю. Думаю, куда это он в такой поздний час? Не к тебе. Ты в другой стороне живешь.
Я опустила взгляд в бокал, где стыл так и не тронутый чай.
- И фотоаппарата-то при нем нет. Значит, не фотографировать пошел. Дошел он до конца улицы да повернул налево. А там только один дом, Серафимин. Ну теперь Альбинин. Слышала, как калитка звякнула. Она у нее с железным засовом. И если неаккуратно прикрыть, так слышно. Вот так я и поняла, что к Альбинке он и ходит. Дурак! Такое счастье упустил.
- Да почему упустил? – я старалась казаться равнодушной. – Может, он и нашел свое счастье.
- С кем? С Альбиной? Да что он в ней нашел? – воскликнула Мария Никитична. – Ни рожи ни кожи. Даже одеваться толком не умеет. Серафимины обноски носит. Перешивает и носит.
- Ну, не нам судить о вкусах Максима, - я через силу улыбнулась и сделала глоток чая, чтобы проглотить ком слез, застрявший в горле. – Ему виднее.
- Это да, - вздохнула женщина. – Да ты ешь, ешь.
