— Выспалась? — негромко спросил боевик. — Как себя чувствуешь?
— Нормально, — девушка снова замерла, словно мышка. — Только теперь мне жарко.
Вспомнила, чем закончился диалог, начавшийся практически идентично, в прошлый раз, и испуганно умолкла.
— Не волнуйся, в этот раз рвать твою одежду не стану, — понял её опасения Атор. — Сними рубаху, будет прохладней. И не бойся, я же обещал не приставать этой ночью.
Немного поколебавшись, Лидана всё-таки сняла рубашку, оставшись в футболке. Снова легла рядом, стараясь не касаться мужчины, но тот сам повернулся к ней, положил тёплую ладонь на живот. Девушка не решилась возразить. Прикрыла глаза, раздумывая над всем, что произошло прошлым днём и вечером. Атор согласился дать ей время, но не отказался от своих намерений. Враг, который был ближе всех друзей. Враг, относящийся с пониманием и не спешащий навязать свою волю во всём. Враг, в объятьях которого было тепло и спокойно. Лучше бы он был жесток...
— Почему вы не стали требовать от меня расплаты за то, что дали возможность развивать целительский дар? — спросила она. И тихо добавила: — Вы же знаете, что я бы согласилась на всё…
— Знаю, — подтвердил боевик. — Не хочу принуждать тебя к близости таким способом.
— А каким-то другим хотите? — Дана всё-таки сбросила его руку, повернулась к нему.
Она понимала, что мужчина может расценить этот вопрос, как очередную провокацию, и намеренно пыталась вынудить его совершить какой-нибудь поступок, который разрушил бы очарование прошлого вечера, показал бы, что боевик только прикидывался хорошим и понимающим. Лидана не хотела быть ему благодарной, не хотела восхищаться им, не хотела испытывать к нему ничего, кроме неприязни. И то, что это уже не получалось, девушку огорчало.
Дана знала, что самый опасный враг, победа над которым практически невозможна, тот, кого не хочется побеждать. Не потому, что он сильнее, а потому, что, глядя на него, уже заранее проигрываешь в поединке воли и мысленно склоняешь голову, признавая чужую власть. Тот, кто обернёт против неё её же силы, мысли и чувства, вызвав желания, далёкие от жажды биться за свободу до последней капли крови. По злой воле Пересмешника ей достался именно такой враг. Сильный, безжалостный, и почему-то проявляющий удивительное терпение и понимание в отношении самой Даны. От его поцелуев по телу разливалась горячая волна, пробуждая странное томление. И то, что эти желания после непременно обернутся горечью поражения и жгучим стыдом, казалось мелочью по сравнению с тем, что можно обрести. Но Дана никогда не верила иллюзиям. «Он сорвёт меня, как придорожный цветок, выпьет аромат, а потом выбросит в пыль», — напомнила девушка сама себе. И почему-то ей стало горько от этой мысли.
Атор молча смотрел на Дану, чувствуя за прозвучавшим вопросом неозвученные страхи. Слишком резко он был задан. И в ожидании ответа девушка волновалась, хоть и пыталась это скрыть.
— Нет, солнышко, — покачал он головой. — Я хочу, чтобы ты сама согласилась.
— Для чего вам это? — в полумраке глаза Лиданы казались совсем чёрными. — Вы можете просто меня заставить.
— Могу, — согласился боевик и замолчал.
— Так почему вы этого не делаете? — с какой-то обречённой настойчивостью произнесла девушка.
— Потому что «могу» не значит «хочу», — ответил он. — И даже если всё-таки хочу, не значит, что сделаю.
— Вы меня запутали, — Дана вздохнула. — Чего мне от вас ждать?
— А чего ты хочешь? — мягко прозвучало в ответ.
— Прекратите притворяться хорошим и понимающим! — не выдержала девушка. — Вы же совсем не такой!
— А какой? — уточнил боевик.
— Грубый, жестокий и безжалостный, — выпалила брюнетка. — Вы любите ломать людей, причинять боль, унижать!
— Так вот чего ты боишься на самом деле, — Атор притянул её к себе, невзирая на сопротивление. — Давай разберёмся. Первое. Я не считаю необходимым проявлять милость, заботу и снисхождение ко всем, кто попадается на моём пути. И особенно это касается будущих боевых имперских магов. Да, на занятиях я, заставляя вас прыгать выше головы, суров и безжалостен. Зная, что не стоит ждать помощи от того, кто сильнее, вы привыкаете справляться с трудностями сами. Второе. То, что я умею ломать людей, причинять боль и унижать не значит, что люблю это делать. Третье. Ты моя женщина, Дана. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне нравится, когда ты улыбаешься, когда обнимаешь меня, нравится тебя целовать и уж точно я не намерен быть с тобой грубым и жестоким. Или унижать.
— Простите… — пролепетала девушка, жалея о своей вспышке. — Я не должна была говорить этого.
— Ну почему же нет? — спокойно ответил он. — Говори о своих страхах, о том, что тебя беспокоит. Замалчивание проблем не помогает их решить.
— Я бы ни за что не согласилась стать вашей, будь у меня выбор, — тихо проговорила Дана через несколько минут. — Ни за что.
— Но выбора у тебя нет, — констатировал Атор. — А я не отступлюсь.
Девушка снова умолкла. Повернулась к мужчине спиной, не желая продолжать беседу. Слишком сложным выходил разговор, беспокойным, и в итоге всё равно не позволяющим относится к Атору негативно. На высказанные Даной обвинения он реагировал так спокойно, словно его они не касались. И то, что боевик неделю с лишним назад просто поставил её перед фактом, не спрашивая, хочет ли она с ним спать, казалось не таким уж большим преступлением, учитывая, сколько он сделал для неё после этого. И ещё согласился подождать. Девушка понимала, что на такое пошли бы немногие, только ей от этого было не легче. «Пресветлый, ну почему я? — в который раз мысленно обратилась к божеству юная герцогиня. — Чем я так тебя прогневала?..» Бог молчал. А за спиной спокойно и ровно дышал мужчина, рядом с которым Дана не чувствовала себя одинокой. И которого пыталась ненавидеть лишь потому, что его отцом был Коул Бергенсон.
Остаток недели прошёл вполне спокойно. Личный знак Императорского жнеца Дана продолжала носить на внутреннем шве рубашки, но предъявлять его не пришлось. Девушку никто не трогал, а рядом постоянно были друзья. Алехно, улучив момент, ещё раз напомнил о своём предложении фиктивной помолвки, но Дана отказалась, не желая впутывать парня в свои проблемы. Настроение испортила лишь Флавия в среду, предложив Дане во время практических занятий создать вместо безликого манекена иллюзию Атора. А когда девушка отказалась, покраснев, как вареный рак, госпожа Треаль лишь понимающе рассмеялась:
— Он тебя ещё не тронул. Не бойся, он опытный любовник, тебе с ним будет хорошо. Со второго раза точно. Ты молодец, правильного мужика выбрала. С ним как за каменной стеной будешь до конца учёбы. Только у меня теперь с тебя спрос особый будет: не хочу, чтобы Атор считал, что я неумех выпускаю. Так что давай, отбросила стеснение и ласкай ручками и грудью иллюзорного мужчину. Можешь потом отработать на настоящем.
И лукаво улыбнулась. Радовало лишь одно: кроме них с Флавией, этого разговора никто не слышал. Но когда преподавательница в конце занятия объявила, что со следующей недели у них начинается мини-курс по оральным ласкам, и продлится он полтора месяца, Дане захотелось утопиться в том самом пруду с лебедями.
Рид Ренуа обрадовался, что у Даны пробудился дар, но в тот же день выдал девушке пару серёжек-«гвоздиков», заявив, что это — ограничители целительского дара.
— Пока не освоишь курс по анатомии, даже не думай снимать их за пределами моего кабинета! — распорядился он. — А то вольёшь силы, не зная, как и куда, и я потом сойду с ума, устраняя последствия. Вот тебе атлас, вот учебник, изучай в свободное время.
Зато под чутким руководством Рида девушка сделала свою первую мазь от синяков и ушибов, влив в неё собственную магию. Перед этим целитель почти час рассказывал о природе появления ушибов и синяков, о том, как восстанавливать капилляры, демонстрировал голограмму с ускоренной регенерацией синяка, и в итоге, совершенно измучив Дану информацией, разрешил приступить к изготовлению мази. Молча наблюдал, как девушка отмеряет на весах необходимое количество ингредиентов, перетирает в ступке травы, а после смешивает всё в металлической чаше на водяной бане. Помог лишь с зачаровыванием. Браслет Даны никак не среагировал на применение магии, и Рид пояснил, что на целительский дар запрет не распространяется.
Даже два оставшихся вечера с Атором прошли неожиданно мирно. Боевик уводил её гулять по осеннему парку и они просто разговаривали. Точнее, Дана рассказывала, а он слушал. Неожиданно для себя девушка поведала даже о своих детских мечтах, о том, что всегда мечтала попасть на бал-маскарад и быть там пираткой или, на худой конец, леди-разбойницей, но единственный раз, когда в поместье устраивали бал-маскарад, Лидане сшили костюм цветочной феи, и она, дико обидевшись, не пошла на праздник вообще.
— Нет, вы представляете! — возмущалась она, словно заново переживая старую обиду. — Фея! Да ещё и цветочная! Платье с юбкой-колокольчиком, расшитое цветами, веночек из ромашек, и крылья! Разноцветные крылья, как у бабочки! И это после того, как я два месяца громко мечтала о костюме разбойницы! Тонкие кожаные штаны, свободная юбка чуть ниже колена, алый кушак, белая рубашка, чёрная полумаска… И тут — крылья с веночком! Издевательство!
— Плевок в душу, — согласился боевик. — Только у тебя странное представление о нарядах разбойниц. Белую рубашку, допустим, слишком легко заметить. Лесное братство предпочитает неброские цвета. Вот пиратки, те белые блузы носят. Говорят, море любит белый цвет.
— Я не видела ни тех, ни других, — покачала головой Дана. — А правду говорят, что у пиратов какой-то особый ритуал посвящения?
— Ты бы его провалила на первом этапе, — Атор усмехнулся. — Пираты любят ром, и новичок должен выпить три стакана, а после пройти с завязанными глазами по доске над морем и вернуться обратно. А тебя с одного стакана, как помнишь, вырубило напрочь.
— А что с теми, кто не прошёл? — пропустив шпильку мимо ушей, девушка остановилась, вглядываясь в лицо собеседника. — Тонут?
— Нет, разумеется, — покачал головой хаосит. — Их вылавливают, а после заставляют целую неделю драить палубу.
И первая, и вторая прогулки длились не более полутора часов. Боевик не позволял себе ничего лишнего, разве что, провожая девушку до общежития под отводящим чужие взгляды заклинанием, на прощанье легонько касался её губ целомудренным поцелуем. Дана не уставала напоминать себе, что лучшему боевому магу Ардана ничего не стоит втереться в доверие ради достижения своих целей, но снова и снова ловила себя на мысли, что так легко общаться она могла разве что с родными. Атор, даже если и притворялся, слушал её внимательно. Правда, о себе практически не рассказывал. Точнее, говорил он много и вполне охотно, только вечером, лёжа в кровати и обдумывая эти разговоры, девушка понимала, что толком он ничего о себе и не рассказал.
Её мучила эта странная лёгкость общения, то, что Атор, такой же безжалостный и требовательный на занятиях, внезапно оказался интереснейшим собеседником. Поражала его спокойная властность, не дающая повода считать озвученные решения простой прихотью. Девушка начала понимать, что за категоричностью боевика стоит не банальное «потому что я так хочу», а твёрдое отстаивание взвешенной позиции. И помимо желания, восхищалась им. А ещё Дана помнила про обещание боевика, что сразу после совершеннолетия «будет всё, кроме секса», и дня рождения ждала со смешанными чувствами опасения и предвкушения. Наверное, так могла бы восторгаться и ужасаться одновременно летящая на огонь бабочка.
* * *
Поместье Бергенсонов
Коул Бергенсон тяжело поднялся из-за стола, пронзая взглядом стоявшего перед ним человека с хитро бегающими глазками. Медленно прошёлся по кабинету, вернулся к столу и зло стукнул по нему кулаком.
— Два месяца! — прошипел он. — Два демоновых месяца вы не можете найти одну девчонку! За что я вам плачу?
— Господин Бергенсон, мы ищем, — уверил собеседник. — Брошены все силы, и мы…
— … так ничего и не добились! — рявкнул Коул. — А время уходит!
— Если бы у нас была её кровь, мы бы справились быстрее, — мужчина, стоявший перед хозяином кабинета, поджал губы. — По вещи мы смогли определить лишь то, что объект находится в Ардане.
— То, что она в Империи, я знаю и без тебя, болван, — Бергенсон сцепил пальцы так, что они побелели.
— Она в столице, — поспешил уточнить сыщик. — И мы отыщем её, нужно лишь немного подождать. Мои люди...
— Пошёл вон, — тихо приказал Коул. Поднял бешеный взгляд на собеседника и рявкнул так, что задрожали стёкла в шкафу: — Вон!!!
Сыщик вылетел из кабинета так, словно за ним гналась сотня закатных тварей. Бергенсон закрыл глаза, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Девчонка С’аольенн путала ему все планы. А ещё через два дня ей должно было исполниться шестнадцать, и если маленькая мерзавка выскочит за кого-то замуж, тщательно продуманный план развалится, словно карточный домик. На следующий день после её побега раззяву-караульного, прошляпившего девчонку, вместе с его бабой насмерть запороли на конюшне. Но отправленная поутру погоня вернулась ни с чем. Везучей маленькой дряни удалось уйти порталом в столицу, и там её следы терялись.
Она была жива, это Коул знал точно. Серый жемчуг в окружении сапфиров на родовом амулете герцогов С’аольенн не тускнел. Да и сама глыба гематита, в которую были вмурованы камни, всё так же сверкала отполированными гранями. Император Зиам в милости своей назначил наместника в герцогство, пока наследница не была найдена, но у Бергенсона были свои люди среди прислуги, исправно докладывавшие о состоянии амулета.
За прошедшее время нанятые Коулом люди обыскали, казалось, всю столицу. Напрасно. Девчонка С’аольенн словно сквозь землю провалилась. Не было её на целительском факультете в Арданской военной академии, не появлялась она при дворе Императора. Сыщики умудрились добыть даже списки студентов факультета боевой магии, но и там Лиданы С’аольенн не было. Впрочем, Коул и не сомневался, что её там не окажется. Оставалось только ждать и надеяться, что кто-нибудь случайно узнает девушку, проследит за ней и явится за обещанной наградой, повышенной до двух тысяч золотых.
— Вот тогда мы с тобой поговорим, юная герцогиня С’аольенн, — лицо Бергенсона-старшего исказила ухмылка. — И ты будешь делать то, что я скажу.
Прижимистому Коулу было жалко обещанной награды, но на кону стояло намного больше. Для всех, единственные оставшиеся в живых дальние родственники искали бедную сиротку, чтобы принять её в любящие объятья. А то, что они сомкнутся на тонкой шейке последней из рода С’аольеннмёртвой хваткой, будет уже внутрисемейным делом. Мужчина задумчиво постучал пальцами по столу. За последний месяц он лишь убедился в правильности решения выдать Лидану за Бенедикта, но ложиться с ней самому. Сын словно с цепи сорвался. Целитель едва успевал лечить его «игрушки». Особенно не везло последней, темноволосой, немного похожей на юную герцогиню.
С ней Бенедикт был особенно жесток. Узнав, что девчонка забеременела, пришёл в ярость и после очередного сеанса «любви» несчастная не только скинула плод, но и навсегда потеряла возможность иметь детей.
— Нормально, — девушка снова замерла, словно мышка. — Только теперь мне жарко.
Вспомнила, чем закончился диалог, начавшийся практически идентично, в прошлый раз, и испуганно умолкла.
— Не волнуйся, в этот раз рвать твою одежду не стану, — понял её опасения Атор. — Сними рубаху, будет прохладней. И не бойся, я же обещал не приставать этой ночью.
Немного поколебавшись, Лидана всё-таки сняла рубашку, оставшись в футболке. Снова легла рядом, стараясь не касаться мужчины, но тот сам повернулся к ней, положил тёплую ладонь на живот. Девушка не решилась возразить. Прикрыла глаза, раздумывая над всем, что произошло прошлым днём и вечером. Атор согласился дать ей время, но не отказался от своих намерений. Враг, который был ближе всех друзей. Враг, относящийся с пониманием и не спешащий навязать свою волю во всём. Враг, в объятьях которого было тепло и спокойно. Лучше бы он был жесток...
— Почему вы не стали требовать от меня расплаты за то, что дали возможность развивать целительский дар? — спросила она. И тихо добавила: — Вы же знаете, что я бы согласилась на всё…
— Знаю, — подтвердил боевик. — Не хочу принуждать тебя к близости таким способом.
— А каким-то другим хотите? — Дана всё-таки сбросила его руку, повернулась к нему.
Она понимала, что мужчина может расценить этот вопрос, как очередную провокацию, и намеренно пыталась вынудить его совершить какой-нибудь поступок, который разрушил бы очарование прошлого вечера, показал бы, что боевик только прикидывался хорошим и понимающим. Лидана не хотела быть ему благодарной, не хотела восхищаться им, не хотела испытывать к нему ничего, кроме неприязни. И то, что это уже не получалось, девушку огорчало.
Дана знала, что самый опасный враг, победа над которым практически невозможна, тот, кого не хочется побеждать. Не потому, что он сильнее, а потому, что, глядя на него, уже заранее проигрываешь в поединке воли и мысленно склоняешь голову, признавая чужую власть. Тот, кто обернёт против неё её же силы, мысли и чувства, вызвав желания, далёкие от жажды биться за свободу до последней капли крови. По злой воле Пересмешника ей достался именно такой враг. Сильный, безжалостный, и почему-то проявляющий удивительное терпение и понимание в отношении самой Даны. От его поцелуев по телу разливалась горячая волна, пробуждая странное томление. И то, что эти желания после непременно обернутся горечью поражения и жгучим стыдом, казалось мелочью по сравнению с тем, что можно обрести. Но Дана никогда не верила иллюзиям. «Он сорвёт меня, как придорожный цветок, выпьет аромат, а потом выбросит в пыль», — напомнила девушка сама себе. И почему-то ей стало горько от этой мысли.
Атор молча смотрел на Дану, чувствуя за прозвучавшим вопросом неозвученные страхи. Слишком резко он был задан. И в ожидании ответа девушка волновалась, хоть и пыталась это скрыть.
— Нет, солнышко, — покачал он головой. — Я хочу, чтобы ты сама согласилась.
— Для чего вам это? — в полумраке глаза Лиданы казались совсем чёрными. — Вы можете просто меня заставить.
— Могу, — согласился боевик и замолчал.
— Так почему вы этого не делаете? — с какой-то обречённой настойчивостью произнесла девушка.
— Потому что «могу» не значит «хочу», — ответил он. — И даже если всё-таки хочу, не значит, что сделаю.
— Вы меня запутали, — Дана вздохнула. — Чего мне от вас ждать?
— А чего ты хочешь? — мягко прозвучало в ответ.
— Прекратите притворяться хорошим и понимающим! — не выдержала девушка. — Вы же совсем не такой!
— А какой? — уточнил боевик.
— Грубый, жестокий и безжалостный, — выпалила брюнетка. — Вы любите ломать людей, причинять боль, унижать!
— Так вот чего ты боишься на самом деле, — Атор притянул её к себе, невзирая на сопротивление. — Давай разберёмся. Первое. Я не считаю необходимым проявлять милость, заботу и снисхождение ко всем, кто попадается на моём пути. И особенно это касается будущих боевых имперских магов. Да, на занятиях я, заставляя вас прыгать выше головы, суров и безжалостен. Зная, что не стоит ждать помощи от того, кто сильнее, вы привыкаете справляться с трудностями сами. Второе. То, что я умею ломать людей, причинять боль и унижать не значит, что люблю это делать. Третье. Ты моя женщина, Дана. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне нравится, когда ты улыбаешься, когда обнимаешь меня, нравится тебя целовать и уж точно я не намерен быть с тобой грубым и жестоким. Или унижать.
— Простите… — пролепетала девушка, жалея о своей вспышке. — Я не должна была говорить этого.
— Ну почему же нет? — спокойно ответил он. — Говори о своих страхах, о том, что тебя беспокоит. Замалчивание проблем не помогает их решить.
— Я бы ни за что не согласилась стать вашей, будь у меня выбор, — тихо проговорила Дана через несколько минут. — Ни за что.
— Но выбора у тебя нет, — констатировал Атор. — А я не отступлюсь.
Девушка снова умолкла. Повернулась к мужчине спиной, не желая продолжать беседу. Слишком сложным выходил разговор, беспокойным, и в итоге всё равно не позволяющим относится к Атору негативно. На высказанные Даной обвинения он реагировал так спокойно, словно его они не касались. И то, что боевик неделю с лишним назад просто поставил её перед фактом, не спрашивая, хочет ли она с ним спать, казалось не таким уж большим преступлением, учитывая, сколько он сделал для неё после этого. И ещё согласился подождать. Девушка понимала, что на такое пошли бы немногие, только ей от этого было не легче. «Пресветлый, ну почему я? — в который раз мысленно обратилась к божеству юная герцогиня. — Чем я так тебя прогневала?..» Бог молчал. А за спиной спокойно и ровно дышал мужчина, рядом с которым Дана не чувствовала себя одинокой. И которого пыталась ненавидеть лишь потому, что его отцом был Коул Бергенсон.
Остаток недели прошёл вполне спокойно. Личный знак Императорского жнеца Дана продолжала носить на внутреннем шве рубашки, но предъявлять его не пришлось. Девушку никто не трогал, а рядом постоянно были друзья. Алехно, улучив момент, ещё раз напомнил о своём предложении фиктивной помолвки, но Дана отказалась, не желая впутывать парня в свои проблемы. Настроение испортила лишь Флавия в среду, предложив Дане во время практических занятий создать вместо безликого манекена иллюзию Атора. А когда девушка отказалась, покраснев, как вареный рак, госпожа Треаль лишь понимающе рассмеялась:
— Он тебя ещё не тронул. Не бойся, он опытный любовник, тебе с ним будет хорошо. Со второго раза точно. Ты молодец, правильного мужика выбрала. С ним как за каменной стеной будешь до конца учёбы. Только у меня теперь с тебя спрос особый будет: не хочу, чтобы Атор считал, что я неумех выпускаю. Так что давай, отбросила стеснение и ласкай ручками и грудью иллюзорного мужчину. Можешь потом отработать на настоящем.
И лукаво улыбнулась. Радовало лишь одно: кроме них с Флавией, этого разговора никто не слышал. Но когда преподавательница в конце занятия объявила, что со следующей недели у них начинается мини-курс по оральным ласкам, и продлится он полтора месяца, Дане захотелось утопиться в том самом пруду с лебедями.
Рид Ренуа обрадовался, что у Даны пробудился дар, но в тот же день выдал девушке пару серёжек-«гвоздиков», заявив, что это — ограничители целительского дара.
— Пока не освоишь курс по анатомии, даже не думай снимать их за пределами моего кабинета! — распорядился он. — А то вольёшь силы, не зная, как и куда, и я потом сойду с ума, устраняя последствия. Вот тебе атлас, вот учебник, изучай в свободное время.
Зато под чутким руководством Рида девушка сделала свою первую мазь от синяков и ушибов, влив в неё собственную магию. Перед этим целитель почти час рассказывал о природе появления ушибов и синяков, о том, как восстанавливать капилляры, демонстрировал голограмму с ускоренной регенерацией синяка, и в итоге, совершенно измучив Дану информацией, разрешил приступить к изготовлению мази. Молча наблюдал, как девушка отмеряет на весах необходимое количество ингредиентов, перетирает в ступке травы, а после смешивает всё в металлической чаше на водяной бане. Помог лишь с зачаровыванием. Браслет Даны никак не среагировал на применение магии, и Рид пояснил, что на целительский дар запрет не распространяется.
Даже два оставшихся вечера с Атором прошли неожиданно мирно. Боевик уводил её гулять по осеннему парку и они просто разговаривали. Точнее, Дана рассказывала, а он слушал. Неожиданно для себя девушка поведала даже о своих детских мечтах, о том, что всегда мечтала попасть на бал-маскарад и быть там пираткой или, на худой конец, леди-разбойницей, но единственный раз, когда в поместье устраивали бал-маскарад, Лидане сшили костюм цветочной феи, и она, дико обидевшись, не пошла на праздник вообще.
— Нет, вы представляете! — возмущалась она, словно заново переживая старую обиду. — Фея! Да ещё и цветочная! Платье с юбкой-колокольчиком, расшитое цветами, веночек из ромашек, и крылья! Разноцветные крылья, как у бабочки! И это после того, как я два месяца громко мечтала о костюме разбойницы! Тонкие кожаные штаны, свободная юбка чуть ниже колена, алый кушак, белая рубашка, чёрная полумаска… И тут — крылья с веночком! Издевательство!
— Плевок в душу, — согласился боевик. — Только у тебя странное представление о нарядах разбойниц. Белую рубашку, допустим, слишком легко заметить. Лесное братство предпочитает неброские цвета. Вот пиратки, те белые блузы носят. Говорят, море любит белый цвет.
— Я не видела ни тех, ни других, — покачала головой Дана. — А правду говорят, что у пиратов какой-то особый ритуал посвящения?
— Ты бы его провалила на первом этапе, — Атор усмехнулся. — Пираты любят ром, и новичок должен выпить три стакана, а после пройти с завязанными глазами по доске над морем и вернуться обратно. А тебя с одного стакана, как помнишь, вырубило напрочь.
— А что с теми, кто не прошёл? — пропустив шпильку мимо ушей, девушка остановилась, вглядываясь в лицо собеседника. — Тонут?
— Нет, разумеется, — покачал головой хаосит. — Их вылавливают, а после заставляют целую неделю драить палубу.
И первая, и вторая прогулки длились не более полутора часов. Боевик не позволял себе ничего лишнего, разве что, провожая девушку до общежития под отводящим чужие взгляды заклинанием, на прощанье легонько касался её губ целомудренным поцелуем. Дана не уставала напоминать себе, что лучшему боевому магу Ардана ничего не стоит втереться в доверие ради достижения своих целей, но снова и снова ловила себя на мысли, что так легко общаться она могла разве что с родными. Атор, даже если и притворялся, слушал её внимательно. Правда, о себе практически не рассказывал. Точнее, говорил он много и вполне охотно, только вечером, лёжа в кровати и обдумывая эти разговоры, девушка понимала, что толком он ничего о себе и не рассказал.
Её мучила эта странная лёгкость общения, то, что Атор, такой же безжалостный и требовательный на занятиях, внезапно оказался интереснейшим собеседником. Поражала его спокойная властность, не дающая повода считать озвученные решения простой прихотью. Девушка начала понимать, что за категоричностью боевика стоит не банальное «потому что я так хочу», а твёрдое отстаивание взвешенной позиции. И помимо желания, восхищалась им. А ещё Дана помнила про обещание боевика, что сразу после совершеннолетия «будет всё, кроме секса», и дня рождения ждала со смешанными чувствами опасения и предвкушения. Наверное, так могла бы восторгаться и ужасаться одновременно летящая на огонь бабочка.
* * *
Поместье Бергенсонов
Коул Бергенсон тяжело поднялся из-за стола, пронзая взглядом стоявшего перед ним человека с хитро бегающими глазками. Медленно прошёлся по кабинету, вернулся к столу и зло стукнул по нему кулаком.
— Два месяца! — прошипел он. — Два демоновых месяца вы не можете найти одну девчонку! За что я вам плачу?
— Господин Бергенсон, мы ищем, — уверил собеседник. — Брошены все силы, и мы…
— … так ничего и не добились! — рявкнул Коул. — А время уходит!
— Если бы у нас была её кровь, мы бы справились быстрее, — мужчина, стоявший перед хозяином кабинета, поджал губы. — По вещи мы смогли определить лишь то, что объект находится в Ардане.
— То, что она в Империи, я знаю и без тебя, болван, — Бергенсон сцепил пальцы так, что они побелели.
— Она в столице, — поспешил уточнить сыщик. — И мы отыщем её, нужно лишь немного подождать. Мои люди...
— Пошёл вон, — тихо приказал Коул. Поднял бешеный взгляд на собеседника и рявкнул так, что задрожали стёкла в шкафу: — Вон!!!
Сыщик вылетел из кабинета так, словно за ним гналась сотня закатных тварей. Бергенсон закрыл глаза, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Девчонка С’аольенн путала ему все планы. А ещё через два дня ей должно было исполниться шестнадцать, и если маленькая мерзавка выскочит за кого-то замуж, тщательно продуманный план развалится, словно карточный домик. На следующий день после её побега раззяву-караульного, прошляпившего девчонку, вместе с его бабой насмерть запороли на конюшне. Но отправленная поутру погоня вернулась ни с чем. Везучей маленькой дряни удалось уйти порталом в столицу, и там её следы терялись.
Она была жива, это Коул знал точно. Серый жемчуг в окружении сапфиров на родовом амулете герцогов С’аольенн не тускнел. Да и сама глыба гематита, в которую были вмурованы камни, всё так же сверкала отполированными гранями. Император Зиам в милости своей назначил наместника в герцогство, пока наследница не была найдена, но у Бергенсона были свои люди среди прислуги, исправно докладывавшие о состоянии амулета.
За прошедшее время нанятые Коулом люди обыскали, казалось, всю столицу. Напрасно. Девчонка С’аольенн словно сквозь землю провалилась. Не было её на целительском факультете в Арданской военной академии, не появлялась она при дворе Императора. Сыщики умудрились добыть даже списки студентов факультета боевой магии, но и там Лиданы С’аольенн не было. Впрочем, Коул и не сомневался, что её там не окажется. Оставалось только ждать и надеяться, что кто-нибудь случайно узнает девушку, проследит за ней и явится за обещанной наградой, повышенной до двух тысяч золотых.
— Вот тогда мы с тобой поговорим, юная герцогиня С’аольенн, — лицо Бергенсона-старшего исказила ухмылка. — И ты будешь делать то, что я скажу.
Прижимистому Коулу было жалко обещанной награды, но на кону стояло намного больше. Для всех, единственные оставшиеся в живых дальние родственники искали бедную сиротку, чтобы принять её в любящие объятья. А то, что они сомкнутся на тонкой шейке последней из рода С’аольеннмёртвой хваткой, будет уже внутрисемейным делом. Мужчина задумчиво постучал пальцами по столу. За последний месяц он лишь убедился в правильности решения выдать Лидану за Бенедикта, но ложиться с ней самому. Сын словно с цепи сорвался. Целитель едва успевал лечить его «игрушки». Особенно не везло последней, темноволосой, немного похожей на юную герцогиню.
С ней Бенедикт был особенно жесток. Узнав, что девчонка забеременела, пришёл в ярость и после очередного сеанса «любви» несчастная не только скинула плод, но и навсегда потеряла возможность иметь детей.
