— Ты долго сына укладывала, — констатировал Орлайн.
Мне так хотелось сказать что, зато он управился быстро, но гневить итак злого некроманта — это верх глупости. Поэтому я ничего не ответила и продолжала стоять не поворачиваясь.
— Ты видела, — догадался муж о странности моего поведения. — Все совсем не так, как тебе показалось!
— Мне... — еле сдержала всхлип, — ничего не казалось. Спокойной но..., — голос предательски дрогнул, — ...ночи.
Я уверенно, по крайней мере, мне хотелось считать, что выглядело это именно так, шагнула за порог в свою комнату и закрыла за собой дверь. Ровная спина продержалась ровно до скрытия с глаз мужа. Дальше плечи поникли и содрогнулись в первом беззвучном рыдании. Потом во-втором, третьем... Упала на кровать и зашлась рыданиями.
Корила себя за все! В первую очередь за глупость. Это какой дурой надо быть, что бы совсем не замечать очевидных вещей. Я, как идиотка, надеялась, что она его какая-нибудь дальняя родственница, но никак не... Зачем они так со мной? Чем я заслужила такое отношение?
— Ты и сейчас мне скажешь, что он лучшее, что могло произойти со мной? — посмотрела я в темное ночное небо, безмолвно смотрящее на меня из оконного проема, обращаясь к давно почившей матери. — Это ты имела ввиду, когда говорила, что я много для него значу? ЭТО?!
Он пришел еще затемно. Весь в строгом черном костюме. И сам весь строгий, но глаза... глаза улыбались и смотрели на меня с нежностью. И я улыбнулась в ответ, не смотря на то, что внутри меня перемешалась радость с беспокойством. Беспокойство вызывало все его существо. Его близость заставляла внутри все сжаться в маленький комочек и сидеть тихо-тихо.
Но было что-то в его взгляде... я бы назвала это восхищением, но я так мало знаю людей, что могу и ошибиться. Оно притягивало, располагало и давало надежду на тепло около него. И сколько бы он не хмурил брови, я всегда видела эту маленькую искру, стоило только посмотреть в его глаза.
— Не бойся, родная, — тепло улыбнулась мама. — Иди к нему. С ним тебе будет хорошо.
Мама никогда меня не обманывала, поэтому я ей поверила и на этот раз. Тихонечко шагала навстречу своему будущему мужу. И задавалась вопросом, как мне с ним жить дальше? Как себя вести? Как говорить? Ведь для меня он был чужим человеком, хмурым, неразговорчивым и замкнутым.
Я приближалась к нему, а он продолжал стоять и ждать, даже не шагнув за порог. Платье белоснежным каскадом обозначало каждый шаг на встречу к нему.
Что ждет меня за порогом? Не узнаю, пока не перешагну.
Как только я переступила порог родного дома, он протянул ко мне руку. В ответ я протянула свою. Он достал из кармашка коробочку.
— Носи это до тех пор, пока я не разрешу снять.
И надо было мне в тот момент догадаться, что семейная жизнь не должна начинаться с условий. Но откуда мне было знать?
За поддержкой я обернулась к отцу. Тот кивнул мне, продолжая приобнимать свою жену. Как только отец дал согласие, он вытащил из коробочки серебряный браслет украшенный сапфирами. Защелкнув украшение на моем запястье и мы двинулись к Илитарру — Священному дубу, где, как рассказала мне мама, совершаются таинства союза двух людей.
Мы шли тропинкой, видимой лишь моим родителям. Я испугалась за платье, что сшила мне мама. Думала из белого — цвета чистоты и невинности, грязным и совсем станет, а это очень плохой знак.
Но, на мое удивление, у поляны Илитарра мое платье все так же сияло первозданной белизной. Неужели я настолько аккуратная?
Но когда в сумерках я смогла распознать очертания Дуба, да-да, именно с большой буквы, я почувствовала себя песчинкой в мире творящихся судеб и свершающихся предназначений. Илитарр упирался вершиной в самое небо, и казалось, что если взобраться на самую его макушку, то можно будет пожать руку умершим родственникам.
Нижняя ветка дуба была на уровне моего пояса и представляла собой чашу или миску, но из живого дерева.
Нас поставили напротив чаши. И как только мы встали на колени перед Илитарром, макушки этого сильного и непоколебимого дерева коснулся первый лучик солнца. Настало время молитвы-клятвы. Мы заговорили в унисон:
— Пред Дубом священным, и пред Богами, что взирают на нас,
Приносим мы клятву смиренно, подальше от чу?ждых глаз.
Обещанием хранить любовь вечно, скрепляем мы верный союз.
И не разлучит нас вечность от брачных и данных здесь уз.
Пока мы читали, как в трансе, слова, лучи солнышка подбирались к корням дерева. И как только первый лучик коснулся чаши, в ней образовалась жидкость. Прозрачная и запаха я не чувствовала.
В этот момент некромант достал кинжал и спросил у меня:
— Готова ли ты быть моей до тех пор, пока смерть не разлучит нас?
Я с опаской покосилась на кинжал. Даже представить боюсь, что он им собирается делать после таких слов!
Опять за поддержкой обратилась к родителям. Но те только улыбались и наблюдали за нами. Значит, решение должно быть за мной. Если развернусь и убегу, будет ли это очень трусливо? Оглянулась по сторонам в поисках пути отступления, на случай, если меня захотят убить.
— Боишься? — улыбнулся молодой человек, и в глазах снова мелькнула теплота. — Не бойся! Мне нужна только капля твоей крови.
— Если только капля, — протянула руку я.
И в самом деле, он легонько уколол мне палец над чашей. Но я все равно вздрогнула, а он снова тепло улыбнулся. Как только капля крови упала в чашу, наполненную жидкостью, он сделал порез на своей руке, и вторая капля, уже его, присоединилась к первой.
И тут произошло то, чего я совсем не ожидала. Мама, конечно, рассказывала мне о магии и об ее силе, но я никогда не видела ее своими глазами. А сейчас, едва его кровь коснулась поверхности воды, она засияла золотистым цветом и окутала нас своим теплом. То, что нас поднимает над землей, я поняла только потому, что мы сидели на коленях, а сейчас я до земли и пальчиками ног не достаю.
Орлайн взял меня за руки. Его волосы шевелились, глаза горели, а на губах блуждала улыбка. Я бы даже сказала, что он был счастлив. Я улыбнулась в ответ. Ведь сделать человека счастливым — это большое дело, и не каждому оно по плечу. И если я могу подарить ему крупицу счастья, пусть так оно и будет.
Стоило мне только закончить мысль, как сияние обвило наши руки. Такое приятное тепло... Нежное, ласковое, словно руки мамы. Потом сияние стало подниматься по нашим запястьям вверх. Сначала под сиянием было просто тепло, но постепенно стало теплее, еще теплее, горячо... В один прекрасный момент мое запястье словно огнем обожгло. От неожиданности я даже вскрикнула и попыталась выдернуть руку, но Орлайн держал крепко.
— Потерпи, — произнес он. — Сейчас боль пройдет. Это Боги приняли нашу клятву и согласились на наш союз. Отныне и навеки Печать Богов соединила нас.
Только он закончил говорить, как сияние исчезло, и мы стали падать вниз. Вот только разбиться в день свадьбы мне и не хватало! Но на то Орлайн и маг, что подхватив в полете меня на руки, замедлил падение. Так мы и приземлились. Он держала меня на руках, а я, испугавшись, крепко обнимала его за шею. Маг улыбался глядя на мое перепуганное лицо. Вот хоть бы кто предупредил, что нас от середины Дуба вниз кидать будут!
Меня соизволили опустить на землю.
— Дети мои, — подбежал отец и обнял нас, — я так счастлив, что даже Боги одобрили ваш союз! Живите счастливо! Любите Друг друга! И береги ее! — это отец уже обратился к моему... мужу.
Слово какое-то странное, непонятное и... чужое, что ли. Словно и не со мной все это происходит, словно все это сон. Муж... Новая жизнь, новые встречи, новые знакомства. Теперь я уже не буду с такой радостью ждать новостей от редких гостей. Теперь я буду создавать эти новости.
— Непременно, пуще, чем зеницу ока буду беречь ее, — отвечая мой муж... м-м-м-м... прижимая меня еще крепче.
— Добрый путь, дорогие мои, — вся в слезах обняла меня мать. — Пусть Боги сделают вас счастливыми! А сейчас вам пора. Прощай, моя дорогая! — мама чмокнула меня в щечку, вытирая слезы. — Будь счастлива!
Я кинулась на шею к матери:
— Но я не хочу уходить от вас! Я думала, вы пойдете со мной!
— Прости родная, но тебе придется пойти одной. Наш дом здесь, а там тебя ждет целая жизнь!
— Мама, мне страшно! – прошептала я, и крепче обняла ее за шею.
— Поверь, моя хорошая, он лучшее, что могло произойти с тобой!
— Видишь, мама, ты была неправа! — плакала я в подушку. — Худшего со мной произойти и не могло. А я... как и обещала, была примерной женой. Зачем? Есть ли смысл в таком поведении?
Почему ты согласились на нерушимый союз? Почему ты мне не рассказала о венчании в церкви, где союз может быть временным? Почему ты настояла на союзе с Орлайном? Почему именно он?!
— Потому что только у меня хватит сил защитить тебя, — легла рука на мое плечо, от чего я вздрогнула, но не обернулась. — Почему ты плачешь?
Я не ответила. А что я могла сказать, что мне больно, когда об меня вытирают ноги? Или когда мне, законной жене, предпочитают прислугу у меня на глазах? Есть ли смысл в данном разговоре? Не уверена, поэтому и молчала.
— Защитить? От чего? Или кого?
— Я не могу тебе сказать, пока. Прости. Как только я буду уверен, что никто не сможет прочитать твои мысли, я обязательно тебе все подробно расскажу. А сейчас просто попрошу ограничить твое общение с внешним миром, особенно с принцем.
Вот сейчас мне стало очень обидно. Говорит загадками, да еще объяснить ничего не хочет.
— Значит тебе позволительно близкое общение с няней втвой спальне, а мне с принцем просто поговорить нельзя?
От нахлынувшей злости у меня даже высохли слезы. Или они просто иссякли, потому что я их всех выплакала?
— Значит мне не показалось и ты все видела, -кивнул своим мысля супруг.
— Да, я видела! — высохшие слезы снова потекли ручейком. Я честно пыталась их сдержать, но они оказались сильнее. — Видела! Как ты мог?! Как? Неужели прошли все твои чувства ко мне? Или я хоть чем-то заслужила такое отношение к себе? Что я сделала не так?!
— Ты все делаешь правильно, кроме того, что ты покидала поместье. И этим спровоцировала появление здесь человека королевских кровей.
Откуда он знает? Откуда?! Я инстинктивно вжалась в спинку кровати.
— И ты снова меня боишься. Согласись, что я сдержался даже тогда, когда узнал о вашем присутствии на шествии. Или ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы не понять, кого искал принц? Особенно когда он появился здесь во второй раз?
— Ты... — голос у меня совсем сел и я даже не сказала, я прохрипела. Потому что ясно помнила, что он делает с неугодными ему людьми.
— Я! Я — стена между враждебным миром и тобой! Я — твой законный супруг! Я — единственный, кто в состоянии уберечь тебя от беды! Ну что ты так дрожишь? Разве я хоть раз тебя обидел?
Бежать некуда. Да от него и не сбежишь. Так что, собрав всю волю в кулак, я выложила все, что о нем думаю. Потом я точно об этом пожалею, но если не скажу, жалеть буду еще больше.
— А когда ты убил на моих глазах стражника, который мне просто подарил цветок. Всего один цветок!!! А ты за это вырвал ему сердце и, призвав его тело, заставил снова стоять на воротах! Как тебя можно не бояться?! Как? Ты же опасен сам для себя? Меня защищать нужно в первую очередь от тебя и... твоей любовницы! Она каждый день мне спокойно жить не дает!
— Так, — нахмурил брови некромант. — Я-то, дурак, думал, что ты так холодно ко мне относишься, потому что не любишь. А ты просто-напросто боишься меня?!
Я активненько закивала головой, пока он в благостном настроении после посещения Василис. Мысль о том, что она хорошо постаралась, больно царапнула по самому сердцу, увлажнив глаза солеными слезами.
— И плакала ты сейчас потому... — изогну бровь супруг, явно ожидая ответа.
— Потому что я видела, как она выходила из твоей спальни! — выпалила я, боясь собственной смелости.
— Угу, — получила я вполне вразумительный ответ. — А если я скажу, что у меня с ней ничего не было, ты поверишь?
— Нет! — почти гавкнула я, пока решительность меня не оставила.
— Позволь узнать, почему? Я не вызываю доверия? — улыбнулся краешком губ некромант и это выглядело жутко.
— Потому что ты... — я набрала в грудь побольше воздуха, — мужчина в самом расцвете сил, красивый, уверенный в себе... Но ты так редко бываешь со мной, что меня терзают смутные сомнения о том, что я у тебя единственная.
Мужчина, подмигнув мне, рассмеялся. Звонко, задорно так, что я не смогла не улыбнуться в ответ. Веду себя, как невоспитанный некромант — так прыгает настроение от слез до смеха.
— А что смешного? — наконец спросила я.
— Я поражаюсь чистоте твоей души, несмотря на то, что ты живешь с... таким, как я.
Я перестала смеяться и, хлопая ресничками, пыталась осмыслить сказанное. Я даже не задумывалась, что могла вести себя как-то по-другому. Мама с папой всегда мне говорили, что важнее семьи нет ничего и все силы надо отдавать именно ей. Я так и поступала. А что, надо было по-другому?
Муж провел пальцем по моему лбу. Я сразу поняла, что он у меня весь в морщинках от поднявшихся бровей. Так, беру себя в руки.
— Теперь я еще больше тебя люблю, хоть думал, что это уже не возможно. И знаешь почему? — я отрицательно помотала головой. Какой-то сумбурный вечер у меня. Все перемешалось и спуталось в моей голове. — А по той же причине, по которой почти никто не хочет заключать союз благословленный Илитарром. И дело даже не в том, что такой союз нельзя разрушить, а в том, что при нем любая измена будет сопровождаться жуткой болью там, где сияние скрепило союз. Проще говоря, при уединении не с законным супругом связанного Илитарром постигает боль, вместо удовольствия.А того, кто покусится на благословенного ждет еще большая кара. И судя по твоему изумленному лицу, ты действительно хранила мне верность. И если бы я сейчас с Василис был... близок, то об этом услышали бы все в поместье. Потому что терпеть такую боль невозможно, ибо она ниспослана Богами.
— Тогда что она делала в твоей комнате? — задала я вопрос, все еще переваривая полученную информацию.
— Она... Приходила прояснить сложившуюся ситуацию.
— В твою спальню? — не поверила я.
— Там стоит блокировка магии и в ней никто бы не смог подслушать наш разговор, — терпеливо пояснил муж.
— И о чем шел разговор?
— Сейчас не время и не место для выяснения этого момента. Зато, — супруг приблизился к самому моему лицу, нависнув надомной, — кто-то тут выразил недовольство моим редким вниманием к своей жене. Надо это исправить...
И нежно-нежно коснулся моих губ. Сердце, пропустив удар, пустилось вскачь. Я прильнула к его губам нежно, робко. Он, развеяв мои сомнения, властно и страстно завладел мои ртом.
Я не заметила, как мои руки успели растянуть его рубашку и уже стягивали эту часть одежды с супруга, оголяя умопомрачительный торс. Не удержалась и провела рукой по мышцам, задержавшись на квадратиках на животе и продолжив движение к ремню, удерживающему штаны.
Орлайн замер, не поверив своим глазам. Я никогда не проявляла инициативы, только участие. Но сегодня что-то сломалось или открылось во мне и действительно хотелось провести с ним ночь так, что бы до следующей ночи он не могу думать ни о чем, кроме меня в его объятьях. А он зставляет
Мне так хотелось сказать что, зато он управился быстро, но гневить итак злого некроманта — это верх глупости. Поэтому я ничего не ответила и продолжала стоять не поворачиваясь.
— Ты видела, — догадался муж о странности моего поведения. — Все совсем не так, как тебе показалось!
— Мне... — еле сдержала всхлип, — ничего не казалось. Спокойной но..., — голос предательски дрогнул, — ...ночи.
Я уверенно, по крайней мере, мне хотелось считать, что выглядело это именно так, шагнула за порог в свою комнату и закрыла за собой дверь. Ровная спина продержалась ровно до скрытия с глаз мужа. Дальше плечи поникли и содрогнулись в первом беззвучном рыдании. Потом во-втором, третьем... Упала на кровать и зашлась рыданиями.
Корила себя за все! В первую очередь за глупость. Это какой дурой надо быть, что бы совсем не замечать очевидных вещей. Я, как идиотка, надеялась, что она его какая-нибудь дальняя родственница, но никак не... Зачем они так со мной? Чем я заслужила такое отношение?
— Ты и сейчас мне скажешь, что он лучшее, что могло произойти со мной? — посмотрела я в темное ночное небо, безмолвно смотрящее на меня из оконного проема, обращаясь к давно почившей матери. — Это ты имела ввиду, когда говорила, что я много для него значу? ЭТО?!
Он пришел еще затемно. Весь в строгом черном костюме. И сам весь строгий, но глаза... глаза улыбались и смотрели на меня с нежностью. И я улыбнулась в ответ, не смотря на то, что внутри меня перемешалась радость с беспокойством. Беспокойство вызывало все его существо. Его близость заставляла внутри все сжаться в маленький комочек и сидеть тихо-тихо.
Но было что-то в его взгляде... я бы назвала это восхищением, но я так мало знаю людей, что могу и ошибиться. Оно притягивало, располагало и давало надежду на тепло около него. И сколько бы он не хмурил брови, я всегда видела эту маленькую искру, стоило только посмотреть в его глаза.
— Не бойся, родная, — тепло улыбнулась мама. — Иди к нему. С ним тебе будет хорошо.
Мама никогда меня не обманывала, поэтому я ей поверила и на этот раз. Тихонечко шагала навстречу своему будущему мужу. И задавалась вопросом, как мне с ним жить дальше? Как себя вести? Как говорить? Ведь для меня он был чужим человеком, хмурым, неразговорчивым и замкнутым.
Я приближалась к нему, а он продолжал стоять и ждать, даже не шагнув за порог. Платье белоснежным каскадом обозначало каждый шаг на встречу к нему.
Что ждет меня за порогом? Не узнаю, пока не перешагну.
Как только я переступила порог родного дома, он протянул ко мне руку. В ответ я протянула свою. Он достал из кармашка коробочку.
— Носи это до тех пор, пока я не разрешу снять.
И надо было мне в тот момент догадаться, что семейная жизнь не должна начинаться с условий. Но откуда мне было знать?
За поддержкой я обернулась к отцу. Тот кивнул мне, продолжая приобнимать свою жену. Как только отец дал согласие, он вытащил из коробочки серебряный браслет украшенный сапфирами. Защелкнув украшение на моем запястье и мы двинулись к Илитарру — Священному дубу, где, как рассказала мне мама, совершаются таинства союза двух людей.
Мы шли тропинкой, видимой лишь моим родителям. Я испугалась за платье, что сшила мне мама. Думала из белого — цвета чистоты и невинности, грязным и совсем станет, а это очень плохой знак.
Но, на мое удивление, у поляны Илитарра мое платье все так же сияло первозданной белизной. Неужели я настолько аккуратная?
Но когда в сумерках я смогла распознать очертания Дуба, да-да, именно с большой буквы, я почувствовала себя песчинкой в мире творящихся судеб и свершающихся предназначений. Илитарр упирался вершиной в самое небо, и казалось, что если взобраться на самую его макушку, то можно будет пожать руку умершим родственникам.
Нижняя ветка дуба была на уровне моего пояса и представляла собой чашу или миску, но из живого дерева.
Нас поставили напротив чаши. И как только мы встали на колени перед Илитарром, макушки этого сильного и непоколебимого дерева коснулся первый лучик солнца. Настало время молитвы-клятвы. Мы заговорили в унисон:
— Пред Дубом священным, и пред Богами, что взирают на нас,
Приносим мы клятву смиренно, подальше от чу?ждых глаз.
Обещанием хранить любовь вечно, скрепляем мы верный союз.
И не разлучит нас вечность от брачных и данных здесь уз.
Пока мы читали, как в трансе, слова, лучи солнышка подбирались к корням дерева. И как только первый лучик коснулся чаши, в ней образовалась жидкость. Прозрачная и запаха я не чувствовала.
В этот момент некромант достал кинжал и спросил у меня:
— Готова ли ты быть моей до тех пор, пока смерть не разлучит нас?
Я с опаской покосилась на кинжал. Даже представить боюсь, что он им собирается делать после таких слов!
Опять за поддержкой обратилась к родителям. Но те только улыбались и наблюдали за нами. Значит, решение должно быть за мной. Если развернусь и убегу, будет ли это очень трусливо? Оглянулась по сторонам в поисках пути отступления, на случай, если меня захотят убить.
— Боишься? — улыбнулся молодой человек, и в глазах снова мелькнула теплота. — Не бойся! Мне нужна только капля твоей крови.
— Если только капля, — протянула руку я.
И в самом деле, он легонько уколол мне палец над чашей. Но я все равно вздрогнула, а он снова тепло улыбнулся. Как только капля крови упала в чашу, наполненную жидкостью, он сделал порез на своей руке, и вторая капля, уже его, присоединилась к первой.
И тут произошло то, чего я совсем не ожидала. Мама, конечно, рассказывала мне о магии и об ее силе, но я никогда не видела ее своими глазами. А сейчас, едва его кровь коснулась поверхности воды, она засияла золотистым цветом и окутала нас своим теплом. То, что нас поднимает над землей, я поняла только потому, что мы сидели на коленях, а сейчас я до земли и пальчиками ног не достаю.
Орлайн взял меня за руки. Его волосы шевелились, глаза горели, а на губах блуждала улыбка. Я бы даже сказала, что он был счастлив. Я улыбнулась в ответ. Ведь сделать человека счастливым — это большое дело, и не каждому оно по плечу. И если я могу подарить ему крупицу счастья, пусть так оно и будет.
Стоило мне только закончить мысль, как сияние обвило наши руки. Такое приятное тепло... Нежное, ласковое, словно руки мамы. Потом сияние стало подниматься по нашим запястьям вверх. Сначала под сиянием было просто тепло, но постепенно стало теплее, еще теплее, горячо... В один прекрасный момент мое запястье словно огнем обожгло. От неожиданности я даже вскрикнула и попыталась выдернуть руку, но Орлайн держал крепко.
— Потерпи, — произнес он. — Сейчас боль пройдет. Это Боги приняли нашу клятву и согласились на наш союз. Отныне и навеки Печать Богов соединила нас.
Только он закончил говорить, как сияние исчезло, и мы стали падать вниз. Вот только разбиться в день свадьбы мне и не хватало! Но на то Орлайн и маг, что подхватив в полете меня на руки, замедлил падение. Так мы и приземлились. Он держала меня на руках, а я, испугавшись, крепко обнимала его за шею. Маг улыбался глядя на мое перепуганное лицо. Вот хоть бы кто предупредил, что нас от середины Дуба вниз кидать будут!
Меня соизволили опустить на землю.
— Дети мои, — подбежал отец и обнял нас, — я так счастлив, что даже Боги одобрили ваш союз! Живите счастливо! Любите Друг друга! И береги ее! — это отец уже обратился к моему... мужу.
Слово какое-то странное, непонятное и... чужое, что ли. Словно и не со мной все это происходит, словно все это сон. Муж... Новая жизнь, новые встречи, новые знакомства. Теперь я уже не буду с такой радостью ждать новостей от редких гостей. Теперь я буду создавать эти новости.
— Непременно, пуще, чем зеницу ока буду беречь ее, — отвечая мой муж... м-м-м-м... прижимая меня еще крепче.
— Добрый путь, дорогие мои, — вся в слезах обняла меня мать. — Пусть Боги сделают вас счастливыми! А сейчас вам пора. Прощай, моя дорогая! — мама чмокнула меня в щечку, вытирая слезы. — Будь счастлива!
Я кинулась на шею к матери:
— Но я не хочу уходить от вас! Я думала, вы пойдете со мной!
— Прости родная, но тебе придется пойти одной. Наш дом здесь, а там тебя ждет целая жизнь!
— Мама, мне страшно! – прошептала я, и крепче обняла ее за шею.
— Поверь, моя хорошая, он лучшее, что могло произойти с тобой!
— Видишь, мама, ты была неправа! — плакала я в подушку. — Худшего со мной произойти и не могло. А я... как и обещала, была примерной женой. Зачем? Есть ли смысл в таком поведении?
Почему ты согласились на нерушимый союз? Почему ты мне не рассказала о венчании в церкви, где союз может быть временным? Почему ты настояла на союзе с Орлайном? Почему именно он?!
— Потому что только у меня хватит сил защитить тебя, — легла рука на мое плечо, от чего я вздрогнула, но не обернулась. — Почему ты плачешь?
Я не ответила. А что я могла сказать, что мне больно, когда об меня вытирают ноги? Или когда мне, законной жене, предпочитают прислугу у меня на глазах? Есть ли смысл в данном разговоре? Не уверена, поэтому и молчала.
— Защитить? От чего? Или кого?
— Я не могу тебе сказать, пока. Прости. Как только я буду уверен, что никто не сможет прочитать твои мысли, я обязательно тебе все подробно расскажу. А сейчас просто попрошу ограничить твое общение с внешним миром, особенно с принцем.
Вот сейчас мне стало очень обидно. Говорит загадками, да еще объяснить ничего не хочет.
— Значит тебе позволительно близкое общение с няней втвой спальне, а мне с принцем просто поговорить нельзя?
От нахлынувшей злости у меня даже высохли слезы. Или они просто иссякли, потому что я их всех выплакала?
— Значит мне не показалось и ты все видела, -кивнул своим мысля супруг.
— Да, я видела! — высохшие слезы снова потекли ручейком. Я честно пыталась их сдержать, но они оказались сильнее. — Видела! Как ты мог?! Как? Неужели прошли все твои чувства ко мне? Или я хоть чем-то заслужила такое отношение к себе? Что я сделала не так?!
— Ты все делаешь правильно, кроме того, что ты покидала поместье. И этим спровоцировала появление здесь человека королевских кровей.
Откуда он знает? Откуда?! Я инстинктивно вжалась в спинку кровати.
— И ты снова меня боишься. Согласись, что я сдержался даже тогда, когда узнал о вашем присутствии на шествии. Или ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы не понять, кого искал принц? Особенно когда он появился здесь во второй раз?
— Ты... — голос у меня совсем сел и я даже не сказала, я прохрипела. Потому что ясно помнила, что он делает с неугодными ему людьми.
— Я! Я — стена между враждебным миром и тобой! Я — твой законный супруг! Я — единственный, кто в состоянии уберечь тебя от беды! Ну что ты так дрожишь? Разве я хоть раз тебя обидел?
Бежать некуда. Да от него и не сбежишь. Так что, собрав всю волю в кулак, я выложила все, что о нем думаю. Потом я точно об этом пожалею, но если не скажу, жалеть буду еще больше.
— А когда ты убил на моих глазах стражника, который мне просто подарил цветок. Всего один цветок!!! А ты за это вырвал ему сердце и, призвав его тело, заставил снова стоять на воротах! Как тебя можно не бояться?! Как? Ты же опасен сам для себя? Меня защищать нужно в первую очередь от тебя и... твоей любовницы! Она каждый день мне спокойно жить не дает!
— Так, — нахмурил брови некромант. — Я-то, дурак, думал, что ты так холодно ко мне относишься, потому что не любишь. А ты просто-напросто боишься меня?!
Я активненько закивала головой, пока он в благостном настроении после посещения Василис. Мысль о том, что она хорошо постаралась, больно царапнула по самому сердцу, увлажнив глаза солеными слезами.
— И плакала ты сейчас потому... — изогну бровь супруг, явно ожидая ответа.
— Потому что я видела, как она выходила из твоей спальни! — выпалила я, боясь собственной смелости.
— Угу, — получила я вполне вразумительный ответ. — А если я скажу, что у меня с ней ничего не было, ты поверишь?
— Нет! — почти гавкнула я, пока решительность меня не оставила.
— Позволь узнать, почему? Я не вызываю доверия? — улыбнулся краешком губ некромант и это выглядело жутко.
— Потому что ты... — я набрала в грудь побольше воздуха, — мужчина в самом расцвете сил, красивый, уверенный в себе... Но ты так редко бываешь со мной, что меня терзают смутные сомнения о том, что я у тебя единственная.
Мужчина, подмигнув мне, рассмеялся. Звонко, задорно так, что я не смогла не улыбнуться в ответ. Веду себя, как невоспитанный некромант — так прыгает настроение от слез до смеха.
— А что смешного? — наконец спросила я.
— Я поражаюсь чистоте твоей души, несмотря на то, что ты живешь с... таким, как я.
Я перестала смеяться и, хлопая ресничками, пыталась осмыслить сказанное. Я даже не задумывалась, что могла вести себя как-то по-другому. Мама с папой всегда мне говорили, что важнее семьи нет ничего и все силы надо отдавать именно ей. Я так и поступала. А что, надо было по-другому?
Муж провел пальцем по моему лбу. Я сразу поняла, что он у меня весь в морщинках от поднявшихся бровей. Так, беру себя в руки.
— Теперь я еще больше тебя люблю, хоть думал, что это уже не возможно. И знаешь почему? — я отрицательно помотала головой. Какой-то сумбурный вечер у меня. Все перемешалось и спуталось в моей голове. — А по той же причине, по которой почти никто не хочет заключать союз благословленный Илитарром. И дело даже не в том, что такой союз нельзя разрушить, а в том, что при нем любая измена будет сопровождаться жуткой болью там, где сияние скрепило союз. Проще говоря, при уединении не с законным супругом связанного Илитарром постигает боль, вместо удовольствия.А того, кто покусится на благословенного ждет еще большая кара. И судя по твоему изумленному лицу, ты действительно хранила мне верность. И если бы я сейчас с Василис был... близок, то об этом услышали бы все в поместье. Потому что терпеть такую боль невозможно, ибо она ниспослана Богами.
— Тогда что она делала в твоей комнате? — задала я вопрос, все еще переваривая полученную информацию.
— Она... Приходила прояснить сложившуюся ситуацию.
— В твою спальню? — не поверила я.
— Там стоит блокировка магии и в ней никто бы не смог подслушать наш разговор, — терпеливо пояснил муж.
— И о чем шел разговор?
— Сейчас не время и не место для выяснения этого момента. Зато, — супруг приблизился к самому моему лицу, нависнув надомной, — кто-то тут выразил недовольство моим редким вниманием к своей жене. Надо это исправить...
И нежно-нежно коснулся моих губ. Сердце, пропустив удар, пустилось вскачь. Я прильнула к его губам нежно, робко. Он, развеяв мои сомнения, властно и страстно завладел мои ртом.
Я не заметила, как мои руки успели растянуть его рубашку и уже стягивали эту часть одежды с супруга, оголяя умопомрачительный торс. Не удержалась и провела рукой по мышцам, задержавшись на квадратиках на животе и продолжив движение к ремню, удерживающему штаны.
Орлайн замер, не поверив своим глазам. Я никогда не проявляла инициативы, только участие. Но сегодня что-то сломалось или открылось во мне и действительно хотелось провести с ним ночь так, что бы до следующей ночи он не могу думать ни о чем, кроме меня в его объятьях. А он зставляет
