Затем Хейд вновь запела свою колыбельную, заметив, что девочка стихла и ровно задышала. Пока родительница вынуждена скрывать от всего мира и самой Морены правду, но вскоре придёт тот день, когда правда сбросит свои тяжёлые оковы и предстанет перед всем светом, озаряя и пронзая своим лучами тех, кто посмел совершить злодеяния. Придёт день кровавой расплаты Богов за украденное счастье безутешной Великанши и полубога. Пока можно лишь наблюдать и лелеять девочку, что одним своим присутствием пробуждала зиму от крепкого сна.
Повозка повернула к одиноко стоящим домам. Жилья из срубов было несколько. Рядом с ним находились пахотные угодья, загоны со скотом, в котором находились козы, свиньи и дикие с подрезанными крыльями утки. Местные жители посматривали на повозку не без интереса. Кто-то хмурил брови, кто-то чесал затылок, а некоторые дети бросались вслед за экипажем, в надежде получить даяние. В здешних местах крайне редко встречаются новые лица.
У одного из домов стоял крепко сложенный мужчина, уперев руки в бока. Он пытливо смотрел на дорогу, наблюдая затем как крытая повозка увеличивалась и приобретала квадратную форму по мере приближения. Мужчина оправил свою рубашку из тонкой шерсти и глубже укутался в меховой жилет.
Он бросил взгляд на солнце, которое сегодня едва виднелось в белоснежном дыму снега. Его работа — переправа через реку на ту сторону острова. Хотя сегодня предстояла работёнка посложнее... Но нынче ему требовалось переправить прекрасную женщину с её ребёнком, которые (как она сказала) попали в затруднительное положение. Но переправить не с помощью лодки...
Потребовалось всего лишь один бокал вина, чтобы приворот подействовал как нужно. Теперь он был готов умереть за прекрасную незнакомку и её дочь. Впрочем, переправщику нынче умирать не придётся. Однако ночь пахла смертью, будто требовала жертв у тёмной реки.
На землю уже опускался сумрак и бродить по здешним местам впотьмах не лучшая идея. Наконец, повозка остановилась. Извозчик приказал коню остановиться, и тот стукнув копытом согласно фыркнул.
Из повозки сначала вышла девочка, прижимающая к себе соломенную куклу, а за ней следом молодая, красивая женщина, которая могла свести с ума кого угодно своей красотой. Хейд передала извозчику мешочек размером с ладонь и поблагодарила его. Повозка развернулась и направилась в обратную сторону.
— Добро пожаловать, Хейд!
— Джеймс!
Женщина и мужчина обнялись.
— Это она? — мужчина бросил взгляд на девочку и Хейд, улыбнувшись, кивнула.
— Да, это моя Морена, — не без гордости произнесла мать.
— Заходите на ночлег и обогрейтесь, — Джеймс осмотрелся по сторонам и открыл дверь в дом, — Здесь давно небывало таких холодов... Даже, кажется, никогда.
— Мы с дочерью любим холод, — успокоила его Хейд, войдя внутрь с дочерью, а затем едва слышно добавила, — Мы созданы из него.
После горячей похлёбки дядя Джеймс заботливо предложил ночлег. Мать и дочь вскоре уснули, а ночь неспешно тянулась, обволакивая дом, заливая поля лунным светом. Морене снился чудесный сон — она прыгает в снежных сугробах, подкидывает снег к небу, а тот падает на её голову серебристой россыпью. Она ещё нигде не видела столько снега. Это походило на волшебство или чудеса из материнских рассказов. Неожиданно несчастье бесцеремонно и варварски вырвали прямо из рук, оставляя место лишь испугу и тяжёлому дыханию.
Послышался чей-то крик. Это крик матери! Морена повернула голову и увидела как дом, в котором они ночевали, горел ярким огнём. Паника и тревожность упали на плечи и прижимали к земле. Выбираясь из сугробов, девочка кричала:
— Мама! Мама!
Когда она уже совсем близко подбежала к домику, кто-то схватил её за живот сзади и потянул от огня. Морена трепыхалась, словно рыба, выброшенная на берег. Мать вновь закричала. Боль пронзала сердце тысячами игл. Её глаза медленно наполняли слёзы, чтобы хлынуть неудержимым потоком. Эти слёзы лились и лились, превращаюсь в лёд под её ногами.
— Мама!
— Спокойно, девочка, — сказал голос позади твёрдо и громко, — так нужно, чтобы вы смогли перейти на ту сторону.
Когда Морена проснулась, то они вместе с мамой уже ехали в новой повозке по новой дороге. Перед ними открылся мост, который следом за ними покрывался льдом и укутывал всё в холод. Холод заставлял цветы замерзать, а траву покрываться инеем. Река под мостом с треском замерзала у берега. Поднималась снежная буря...
— Мам, где мы? — удивлённо прошептала Морена, всё ещё не успев до конца проснуться. Она потирала свои глаза тыльной стороной ладони.
— Почти на месте, моя дорогая Морена. Почти на месте.
— Почему здесь... всё, так...?
— Эти места встречают тебя, моя дорогая. Они ждали именно тебя, — женщина поцеловала дочь в висок.
Прода от 31.07.2025, 21:43
IX
дверей и выбраться с Майклом во двор. Когда он оставил тело, то почувствовал жар. Жар остановился сильнее и сильнее, пока боль не охватила тело целиком. Он горел. Всё ещё был здесь. В объятьях лжеСары.
— Митчелл, хватайся за руку!
Это голос Морены? Митчелл с трудом сквозь огонь разглядел детскую руку и потянулся за ней. Когда ему удалось схватиться, то девочка резко рванула его к себе в открытую дверь. Мужчина упал на пол, вырвавшись из огненного плена, и стал громко кашлять, задыхаясь от боли и дыма.
***
двухсот восьмидесяти фунтов? — около 130 кг
Прода от 01.08.2025, 21:04
X
«Как пыль в вихре, как солома перед ветром, как огонь сжигает лес, и как пламя опаляет горы»
Митчелл вывалился из номера отеля, упав на пол. Его лёгкие с жадностью впускали воздух, чтобы затем резко освободиться тяжкого груза. Руки и колени ощущали грубые волокна ковра. Пот стекал градом по лбу, толпа неприятных мурашек бежала по телу. Он несколько раз зажмурился. Только сейчас волны адского пламени прекратили накатывать на тело.
— Воды... Умоляю...
Он поднял свой взгляд на Морену. Её тёмные глаза в свете плафонов отливались золотом. Наверное, не стоило просить её сейчас вообще о чём-либо. Но жажда сушила горло до самого желудка, сводя с ума. Неожиданно оказалось, что девочка стояла с протянутым стаканом воды. Откуда?... Впрочем, неважно. Всё ещё стоя на коленях, мужчина схватил бокал и с жадностью принялся втягивать жидкость внутрь себя. Она протекала как божественная влага, как живительная сила. Несколько капель, прокатились по подбородку и сорвались вниз, на пол. Губы перестали быть сухими и треснутым. Во время поглощения воды, мужчина не дышал и лишь после вновь неровно и глубоко втягивал воздух. Он облизнул губы и спрятал лицо в руки. Что это было?
— Нет времени. Больше я не смогу тебя вытащить, — торопилась Морена, — теперь ты должен будешь выбираться сам из каждого номера. Но. Вы нужны мне.
— Что? Как я могу быть тебе нужен? Для чего ? — Митчелл медленно поднялся на ноги, — По моей вине тебя отправили к Гарму.
— Думаете, я не умирала раньше? — хмыкнула та, забрав пустой бокал из его рук. — Хельга по меньшей мере пыталась убить меня пару сотен раз.
— Убить? Но, зачем?
— Я не знаю, — губа девочки задрожала. — Мне нужна помощь.
— Всё что угодно для тебя! — он не кривил душой. Девочка явно заслуживала этого после всего, что пережила по его вине.
— Найдите мою мать. Там, откуда вы пришли... Она где-то там.
— Мать? Разве ты не говорила, что знаешь, где она находится?
— Да, я знаю, где её физическая оболочка, но её душа где-то там, — девочка покосилась на дверь позади него.
— Она там? — Митчелл посмотрел назад, боясь вновь идти туда. Одна мысль об этом приводила его в содрогание.
— Вы видели там хоть кого-нибудь?
— Собственно... Никого. Кроме ненастоящей Сары в огне и пламени вокруг.
— Тогда её там не было... Значит, она в другом номере. Вы поможете её найти? — глаза Морены округлились, блеснув надеждой.
— Эм... Я бы постарался... Но даже не знаю, как она выглядит. И смогу ли...
— Вот!— девочка залезла рукой в горловину платья и вытащила медальон, — У неё такой же! Если вы увидите его — это она.
Мужчина осмотрел занятную вещицу. Ей наверняка уже много лет, ни одна сотня, возможно, тысяча... Об этом говорила рубленая штамповка и коррозийность метала. Сложно разглядеть контур основания, но вот две собачьих головы... или не собачьих? Покрутив её недолго в руке, Митчелл посмотрел на Морену.
— Что ж... Хоть что-то. Хотя я не уверен, что найду её.
— Пожалуйста, попытайтесь, — Морена надула губы, словно отняли любимую игрушку. Готовая расплакаться, девочка с силой сжала зубы.
— Хорошо, — Митчелл хотел утешить её, но не смог коснуться, как та отпрянула. Мужчина замер в неловкости. — Я сделаю всё что могу.
— Я буду ждать в библиотеке, — произнесла она и быстро зашагала вдоль по коридору, оставляя Митчелла в полной растерянности, — будьте осторожны. Сейчас ночь. Джок...
Митчелл кивнул ей в спину. Куда двигаться теперь? На каком он этаже ? А есть ли разница? Номеров в этом отеле очень много... Неужели в каждый ему придётся войти? И в каждом гореть до тла? Мужчина крепче сжал медальон Морены в руках. Как он сможет найти её мать, если не в силах найти собственную жену? Сколько он ещё выдержит? Нет, ему нельзя отчаиваться. Ему нужно продолжить путь.
— Осталось понять... в какую сторону двигаться, — Мич посмотрел сначала в один конец коридора, потом в другой. Если потребуется, то он зайдёт в каждую грёбаную комнату, в каждый чёртов номер этого адского отеля, — Не знаешь с чего начать? Начни сначала. Так говорила мама...
Митчелл дошёл до конца коридора. Взялся за дверную ручку крайнего номера и медленно выдохнул, будто готовясь к прыжку с небоскрёба. Будь что будет! Дверная ручка провернулась, мужчина толкнул дверь вперёд, и та медленно подалась назад, открывая взгляду пустой номер. Заглянув внутрь, Митчелл осмотрел апартаменты. В номере находилась ещё одна дверь. Он вошёл внутрь и медленно ступая по полу двигался вперёд, обходя кровать. Внутри никого. Его преследовало чувство будто сейчас откуда-то сбоку или сзади кто-то набросился на него и порвёт в клочья или сотворит злодеяние. Тишина. Лишь биение сердца, где-то у горла. Голова, если бы могла, то крутилась триста шестьдесят градусов. От этого места — добра не жди.
Попутно смотря вперёд, он шёл к цели. Медленно открыв следующую дверь, Митчелл впал в ступор. Впереди точно такая же комната. Номер в номере? Что за феномен? Хотя нет... В этой комнате не было картины на стене, а телефон прикручен к стенке. Это совсем другой номер, но... и этот номер имел такую же дверь в конце. Перейдя в другую комнату мужчина, решил не закрывать дверь, чтобы можно было проверить одну теорию. Так и было! Следующая дверь вела в следующую пустую комнату. В новой комнате вовсю светило утро, солнечные зайчики прыгали на серых панелях. Оглядываясь назад, Мич видел лишь вереницу комнат, и светлую комнату, в конце которой стояла всё та же дверь. Он прошёл несколько комнат. Они все оказывались либо пустыми, либо заброшенными. Брошенные вещи, разбросанные газеты, недопитый кофе. Будто кто-то вот-вот вернётся.
Митчелл шёл и шёл вперёд, а когда уставал, то присаживался в кресло или ложился на кровать, чтобы дать отдохнуть ногам. Сил становилось меньше и меньше. Запал пропадал. Мич не знал, сколько номеров ему удалось пройти и сколько потребуется. Он сбился со счёта на сорок третьем номере. Они одно временно казались похожими друг на друга и абсолютно разными. Иногда в комнатах лежали фрукты или вода. Интересно, это заботы Хельги? Благодаря провианту удавалась утолить внутренние потребности. Несколько комнат мужчина просто пробегал, практически не глядя вокруг, внутри которых было всё так же пусто.
Не сказать, что комнаты внушали страх или ужас, скорее это чувство разрушающей безысходности. Гнетущая давящая неизбежность. Отель будто смеялся в лицо мистеру Кэмпбеллу. Вот какие ощущения претерпевал его рассудок. Может, стоит повернуть назад? Выйти в коридор? Войти в другой номер из коридора? Есть ли в этом смысл?
За этими размышлениями мужчина продолжал идти, пока не наткнулся на запертую дверь. Он осмотрелся: красные тюлевые шторы на окнах, книжная полка со статуэтками, серебристые ветви на бежевых крашеных стенах.
Запертая дверь удивила его не меньше, чем если бы сейчас он оказался в Виктории. Не веря, что это конечная дверь, он принялся трясти и крутить дверную ручку туда-сюда. Неужели пройденный путь — зря?
— Уходите прочь! Убирайтесь к дьяволу!
Кажется, говорил мужчина преклонных лет. Его голос, пропитанный горечью и хрипотцой, звучал по ту сторону. Значит, там кто-то есть! Митчелл не нашёл другого выхода, как вступить в диалог с постояльцем. Что ещё ему можно сделать в данной ситуации?
— Извините, я ищу свою жену Сару Кэмпбелл. Она...
— Кого?
За дверью послышалась возня. Двигали кресло или диван, возможно, кровать. Скрежет стих и кто-то по ту сторону подошёл очень близко.
— Кого вы ищете?
— Я ищу свою жену, — громче повторил Мич.
— Входи!
Щёлкнул замок. Митчелл осторожно вошёл внутрь. Абсолютный мрак. Шторы, что находились рядом, на расстояние вытянутой руки, оказались плотно закрыты. Сложно разглядеть предметы мебели. В лучшем случае благодаря проникающему свету из другого номера можно увидеть очертания кресла, одну тумбу и какие-то коробки на ней (или что это может быть?). Он не наблюдал людей в комнате. Ведь кто-то с ним разговаривал, если Мич не сошёл вконец с ума.
— Стой там! — голос доносился из угла комнаты, откуда виделся тёмный силуэт мужчины. Зачем ему прятаться?
— Выйдите на свет, я просто хочу поговорить.
Он желал видеть, с кем ведёт диалог. Однако оппонент не спешил показывать своё лицо.
— Что тебе нужно, призрак? — спросил силуэт.
— Я — не призрак. Я человек.
— Чего тебе надо, человек? — громко и сурово повторил голос из темноты. — Это проверка?
— Нет, это не проверка. Я ищу свою жену! — попытался Митчелл донести до стоявшего в углу. — Сару Кэмпбелл.
— Издеваешься? Проделки этой ведьмы? Опять? — голос стал тише, а затем разразился громом. — Кто ты?
— Я — Митчелл Кэмпбелл...
— Этого не может быть!
— Что? Почему?
— Потому что, я — Митчелл Кэмпбелл! — мужчина вышел из темноты и перезарядил двуствольное ружьё. Митчелл едва узнал самого себя в этом грязном, растрёпанном мужчине, которому на вид около семидесяти пяти лет. Но, как это возможно?
— Это проверка! — повторил старик.
— Нет-нет, никакой проверки! — произнёс Митчелл, обнажив ладони. Он стал медленно отходить к двери, а его старая копия двигаться вперёд. — Пожалуйста, позвольте мне уйти!
— Кто ты, чёрт тебя подери! И почему ты так на меня похож? — злился старик.
Митчелл понимал, что разговор ни к чему не приведёт. Когда у человека, который не в своём уме имеется двуствольное ружьё, и он умеет им обращаться — переговоры лишь прелюдия к убийству. Он это знал ещё с Вьетнама.
