В глазах немного помутилось, и я смахнула появившиеся-таки слезы. Коротко вздохнула и обняла маму.
Потом мы долго плутали между могил пока не нашли покосившийся облупленный памятник с надписью «Сергей Владимирович Беляков, 1971-2033».
Возложили цветы, постояли.
Я давно уже простила отца. Но сохранилась горечь, жалость и обида.
«Почему, когда мы в тебе так нуждались, ты не смог нас поддержать?»
Теперь я понимаю, что он, таким вот образом, пытался сбежать от собственной боли. Но, все равно.
Я мысленно попросила прощение за то, что тогда не приехала на похороны, а до этого ни разу не заехала к нему в гости. Я все-таки его дочь, и совершила ту же ошибку – сберегала свои чувства, а не старалась помочь близкому человеку.
Дети наследуют не только хорошие черты.
Еще мы подошли к могилкам отцовых родителей. Я их совсем не помню, они умерли еще когда я в детский сад ходила.
Закончили мы свое печальное паломничество уже после обеда. Заглянули в контору кладбища, где я оставила приличную сумму на обустройство всех могилок. Назойливый представитель фирмы по производству памятников все крутился вокруг нас, предлагая эксклюзивные варианты, но мы выбрали простенькие и строгие. Не то, чтобы мне было на это жалко денег, просто я считаю, что память не на кладбище, а в сердце. И внешние атрибуты, стремление, чтобы «было не хуже, чем у других», тут неуместны.
Потом мы с мамой зашли пообедать в небольшое, но претензионное кафе в центре поселка. Наверняка одно из любимых мест тусовки молодежи.
И вот тут мое инкогнито было нарушено.
Барменша внимательно меня оглядела и всплеснула руками:
- Ой! Вы ведь Анастасия Белякова, да?!
Я не стала отнекиваться.
- А я с вами в одной школе училась! – похвасталась продавщица. – Только на два года старше! Ой, а вы к нам в гости, на родные места посмотреть? А вы слышали, что поселковый совет собирается нашу школу в честь вас назвать?! А то вторая школа имени Рябики, а наша была просто под номером всегда! Вы уж приедьте, пожалуйста, когда это будем праздновать!
- Постараюсь, - вздохнула я. – Если не буду занята на тренировках. Сами понимаете, у нас все строго.
- Я знаю, - кивнула барменша. – Ой, я вас совсем заговорила. Вы садитесь, мы сейчас вам поесть принесем, самое вкусное, что умеем, приготовим! А выпить что-нибудь налить?
- Нет, мы с мамой не пьем спиртное, - покачала я головой.
- А вот ваш отец любил сюда заходить, когда при деньгах бывал, - заметила продавщица.
Я невольно поморщилась. И быстро направилась к столику.
Когда ехали обратно я глядела в окошко и думала, что абсолютно не хочу больше сюда возвращаться. Да, я родилась в Раздольном. Прожила в нем славные тринадцать лет. И еще год. Но этот год, когда меня все травили, отец напивался и ругался с мамой, а у меня на сердце не заживала рана после гибели Андрея, перечеркнул все хорошее, что было до этого.
И теперь мой родной город – Ялта. Ну и Звездный, конечно.
Мне там выделили небольшую однокомнатную квартиру, в том же доме, где обитала Хана, и мы с ней приспособились попеременке жить то в ее квартирке, то в моей.
Игорь обещал поговорить с комендантом, чтобы нас поселили вместе, но, видимо, опять закрутился со своими новыми командирскими обязанностями.
Вот. А ведомственную квартиру в Королеве я вернула. Если честно, я даже боюсь туда приезжать. Боюсь встретиться с Романом. Он, правда, меня не донимает. Самолюбие не позволяет. И я этому рада. Потому, что совершенно не знаю, как себя с ним вести. Он ведь мне все равно симпатичен. Да и полгода, что мы были близки, никуда не денутся. Ну и… я открыла для себя еще одну сторону жизни, и теперь мне одной немного трудно. Хорошо хоть тренировки и занятия навалились так, что не продохнуть. До старта экспедиции меньше двух лет, а это очень мало, если по правде.
Так что, прощай мой родной поселок. Я постараюсь возвращаться сюда как можно реже, в идеале – никогда.
09.08.2037.
ПГТ Тывров, Винницкая область, Украина.
Славик тоже побывал на кладбище. Могила его матери была очень ухоженная и даже какая-то уютная. Было видно, что бабушка и дедушка приходят сюда часто.
Они стояли по бокам от внука и молчали.
И от такой тихой поддержки эти двое пожилых и совершенно незнакомых людей становились все роднее.
Сейчас Станислав Бойченко ни капельки не жалел, что решил провести свои последние каникулы в училище здесь, а не в далекой Франции.
Надо сказать, что для того, чтобы проехать четыреста километров в соседнюю страну, прошлось приложить усилий больше, чем если бы он отправился в Бургундию.
Заявление в консульство, куча документов, собеседования, проверки и перепроверки. И задушевные разговоры с училищным начальством и КГБшниками.
Нет, Славика не отговаривали. Но настраивали очень и очень серьезно.
- Особенно предупреждаю тебя насчет досуга, - веско, как будто припечатывая каждое слово, говорил пожилой, сухой как высушенное дерево капитан госбезопасности. – Украина – это территория развлечений для жителей Евросоюза. Игорные дома, легкие наркотики, и, особенно, женщины низкой социальной ответственности. Эта индустрия дает второе место по доходам в бюджет. Почти столько же, сколько сельское хозяйство, и больше, чем деньги, которые присылают на родину три миллиона трудовых мигрантов. Ты парень молодой, и наверняка захочется погулять. Так вот – не вздумай! Украина - это еще и передовой форпост западных спецслужб. Они спят и видят, как бы завербовать перспективного военного из Новороссии. А у тебя, Бойченко, очень хорошее будущее вырисовывается. Не загуби его!
Если честно, то после таких вот лекций у Славика возникали мысли: «как бы все-таки попробовать запретный плод?»
Но он одергивал себя. Комсомольская совесть – это не пустые слова. Парень действительно верил в идеалы коммунизма. К тому же это было бы предательством по отношению к Элен.
Впрочем, Элен и без того сильно обиделась.
Девушка мечтала провести каникулы с любимым. Они долго обсуждали, что будет лучше – приехать ей в Новороссию, или ему во Францию. По всему выходило, что второй вариант предпочтительнее. Нет, нынешняя Николаевская республика совсем не та, какой была двадцать, или даже десять лет назад. По уровню жизни страна теперь не на много уступает той же России или Франции, а по социальной защищенности населения намного превосходит их. Но все-таки, богатой иностранке, после того, как она потратит уйму времени и нервов получая визу, будет здесь не очень уютно. Если, конечно, она не собирается все время просидеть в шикарной гостинице для интуристов.
А вот Станислава во Франции ожидало бы феерическое путешествие. Элен провела не один вечер, мечтая и планируя, как будет водить его по музеям, паркам, как будет показывать парню старинные города и великолепный Лазурный Берег.
Но… Он выбрал поездку на Украину.
- Ну и ладно! – заявила Элен, когда юноша виноватым голосом сказал ей о своем решении. – Лучше к университету подготовлюсь без тебя!
И разорвала соединение.
Да, Элен учудила – поступила в ВУЗ раньше Славика. Ей только-только исполнилось шестнадцать, ее сверстницы все еще ходили в школу, но домашнее образование не привязано так прочно к возрасту. Девушка и прежде намного опережала государственную программу, а, после возвращения из «Купола», взяла такой темп, что добила эту самую программу за полгода и без труда поступила в университет Дижона. На биологический факультет, где преподавал один из ее домашних педагогов. И дело не в личном знакомстве. Просто там была кафедра замкнутых биологических систем – как раз то, что нужно Элен.
А юный возраст – здесь он совершенно не важен.
Это в «Любовь и Смерть» она вынуждена была заходить с подпольно приобретенного левого социального аккаунта. Ограничение «16+» соблюдалось строго, вероятно, чтобы подкармливать хакеров, которые торговали доступом к игре несовершеннолетним. Элен это было очень неприятно. Она резко негативно относилась к противозаконным действиям. Но как бы иначе она могла бы видеться – и не только видеться – со Славиком? Но в свой день рождения она торжественно удалила уже неплохо прокачанного персонажа и зарегистрировалась по новой.
Уже потом, немного суеверная девушка подумала, что, удалив магичку Хлою, она невольно поставила подножку своим отношениям со Славиком. Впрочем, эти мысли придут к ней позже. Вместе с ощущением прозрачной стены, что начнет расти между ними, и в которую она, попеременке со Славиком, будут добавлять кирпичики. А сейчас она просто обиделась на юношу и с горечью распрощалась с мечтой встретиться с ним этим летом и побыть вдвоем по-настоящему, а не в игре.
Славик обо всех этих переживаниях даже и не догадывался. Хотя и понимал, что не очень хорошо поступил с подругой. Ему тоже ужасно хотелось повидаться с француженкой. Но она никуда не денется, а вот бабушка и дедушка уже старенькие, и кто знает, удастся ли их увидеть в другой раз. А сделать это было просто необходимо. Не мог Станислав Бойченко не порадовать самых родных людей. Ведь именно они растили его первые пять лет жизни, дарили заботу и любовь. Отец, по сути, выкрал мальчика, использовал его для своих нужд. А на самом деле никогда не любил.
Станислав отыскал маминых родителей два года назад. Это было очень непросто. Отношения с соседней страной все еще были крайне напряженными и неприязненными. На границах то и дело происходили спонтанные стычки. Но курсанту Бойченко удалось найти своих близких и связаться с ними.
Славик прекрасно помнил, как, смущаясь, первый раз заговорил с совершенно незнакомыми стариком и старушкой, изо всех сил, даже как-то болезненно, вглядывающихся в него с экрана коммуникатора. Они долго продирались сквозь неловкость и языковый барьер. Дед Семен и бабушка Мариша уже почти забыли русский язык, а Славик никогда не учил украинский.
Но это все было не важно. Главное ощутили все трое – неразрывную связь, что протянулась через сотни километров, границы и море пролитой крови.
Ну как можно было не поехать к ним в гости, пусть даже обидев этим любимую девушку?
За последние два года Славик неплохо выучил украинский язык. И вовсе не как «язык вероятного противника», а для того, чтобы нормально общаться со своими близкими. Правда, общение это было не частым. После первого же разговора воспитанника Бойченко вызвал к себе в кабинет особист и строго предупредил, чтобы паренек не злоупотреблял контактами с «той стороной».
- Ты уже большой парень и должен понимать, - чуть усмехнулся в усы пожилой капитан с заправленным за пояс пустым левым рукавом. – Нам придется прослушивать и записывать все твои разговоры. Не заставляй ни в чем не повинных сотрудников заниматься лишней работой.
Славик, стоящий перед ним на вытяжку, только переглотнул.
- Давай договоримся об одном звонке в месяц или даже в два, длительностью не больше получаса. И, не пытайся придумать какие-нибудь обходные варианты: подставные номера, прокси сервера и прочую ерунду. Поверь, кибернетический отдел Комитета работает хорошо. Если что-то такое заметят, офицерских петлиц тебе не видать. Все понял?
- Так точно, - шепотом ответил Славик.
И объяснил старикам при следующем разговоре, что сможет звонить им лишь изредка. Семен Андреевич согласно покивал и хмыкнул:
- Ясное дело. Большой брат не дремлет. Тоталитаризм, однако.
Славик густо покраснел. Слово было знакомое и неприятно было слышать его в адрес своего государства.
Больше на политические темы они не заговаривали. Дедушка был умным человеком и понимал, что этим может испортить внуку жизнь. Хотя, видно было, что иногда он еле сдерживается. Чувствовалось, что Новороссию пожилой человек искренне не любит.
На политзанятиях Славику разъяснили, откуда такое берется и прокрутили фильм о том, как представляют его страну в средствах массовой информации Украины. Со жгучим возмущением, поскрипывая временами зубами и ужасаясь идиотизму и откровенному вранью, воспитанники досмотрели его до конца и Станислав, не выдержав, задал вопрос:
- Товарищ пропагандист, а зачем у нас глушат их передачи? Это же ложь! Любой поймет!
- Частично потому и глушат, – ответил молодой лейтенант. – Вот у вас после часового фильма уже ненависть кипит, правда? Зачем ее подпитывать лишний раз? И так отношение к северному соседу отвратительное. К тому же, я показал вам то, чем власти Украины кормят своих граждан. На нас пытаются вещать совсем другие господа, и, поверьте, делают это очень грамотно. Война давно уже переместилась в идеологию и ведется всерьез. И люди на ней гибнут чаще, чем в пограничных стычках.
Признаться, после таких вот занятий и бесед с представителями «компетентных органов» ехать на Украину было страшновато. Славик чувствовал себя чуть ли не разведчиком в стане врага. Хотя, никаких шпионских поручений ему не давали, наоборот, настоятельно посоветовали ни в коем случае не дразнить вражеские спецслужбы:
- Ты едешь к родственникам, и только, - наставлял его все тот же однорукий училищный особист. - Забудь, что ты курсант. Не ведись ни на какие провокации, отмалчивайся и не вступай в политические споры. Говори только на украинском языке и старайся выглядеть как местный. Можешь даже придумать себе легенду для посторонних, но без фанатизма, и только, чтобы не светить своим гражданством.
Славик последовал этому совету и долго создавал себе искусственную личность. Дело оказалось удивительно увлекательным, а особист даже похвалил паренька за старание и заметил:
- Тебе стоит подумать о сотрудничестве с Комитетом. Если бы не твои блестящие перспективы в военной сфере, я бы попытался тебя сагитировать пойти к нам. Впрочем, одно другому не мешает.
Понятно, что после такой вот идеологической накачки Славик, выходя из автобуса в поселке Пушково, чувствовал гораздо более сильный мандраж чем, когда в Норильск прилетел.
Поселок был довольно большой. Раньше он принадлежал Кировоградской, а затем, Кропивницкой области Украины. Во время войны несколько раз переходил из рук в руки и был практически стерт с лица земли.
Потом, с солидным куском Крапивницкой области, он отошел к Николаевской республике. В развалинах домов обосновались пограничные секреты и огневые точки. А, когда с северным соседом был установлен шаткий и непрочный, но мир, очень быстро отстроился. Еще бы – один из немногих пунктов перехода границы. С украинской стороны он оброс таможенными складами, гостиницами, корчмами, автомобильными стоянками и прочей инфраструктурой. Переход через границу до сих пор дело долгое и муторное, так что украинские предприниматели старались на этом нажиться. Новоросская зона поселка была гораздо более упорядоченной и даже строгой. Большая пятиэтажная гостиница, пара столовых и таможенный городок.
Славик перешел «на ту сторону» только на следующий день.
Был он тщательно досмотрен, перепроверен по базам данных, коротко допрошен о целях визита и впущен на Украину.
Где попал в на удивление крепкие для его возраста объятия деда.
- Какой ты уже взрослый! – воскликнул Семен Викторович, отстранившись. – Ну, пошли скорее! А то бабка мне через каждые пять минут звонит: «где там мой внук?»
Они уселись в старенький, еще бензиновый, фольксваген и мимо зеленых и золотых полей и редких рощиц, доехали до городка Тывров.
Потом мы долго плутали между могил пока не нашли покосившийся облупленный памятник с надписью «Сергей Владимирович Беляков, 1971-2033».
Возложили цветы, постояли.
Я давно уже простила отца. Но сохранилась горечь, жалость и обида.
«Почему, когда мы в тебе так нуждались, ты не смог нас поддержать?»
Теперь я понимаю, что он, таким вот образом, пытался сбежать от собственной боли. Но, все равно.
Я мысленно попросила прощение за то, что тогда не приехала на похороны, а до этого ни разу не заехала к нему в гости. Я все-таки его дочь, и совершила ту же ошибку – сберегала свои чувства, а не старалась помочь близкому человеку.
Дети наследуют не только хорошие черты.
Еще мы подошли к могилкам отцовых родителей. Я их совсем не помню, они умерли еще когда я в детский сад ходила.
Закончили мы свое печальное паломничество уже после обеда. Заглянули в контору кладбища, где я оставила приличную сумму на обустройство всех могилок. Назойливый представитель фирмы по производству памятников все крутился вокруг нас, предлагая эксклюзивные варианты, но мы выбрали простенькие и строгие. Не то, чтобы мне было на это жалко денег, просто я считаю, что память не на кладбище, а в сердце. И внешние атрибуты, стремление, чтобы «было не хуже, чем у других», тут неуместны.
Потом мы с мамой зашли пообедать в небольшое, но претензионное кафе в центре поселка. Наверняка одно из любимых мест тусовки молодежи.
И вот тут мое инкогнито было нарушено.
Барменша внимательно меня оглядела и всплеснула руками:
- Ой! Вы ведь Анастасия Белякова, да?!
Я не стала отнекиваться.
- А я с вами в одной школе училась! – похвасталась продавщица. – Только на два года старше! Ой, а вы к нам в гости, на родные места посмотреть? А вы слышали, что поселковый совет собирается нашу школу в честь вас назвать?! А то вторая школа имени Рябики, а наша была просто под номером всегда! Вы уж приедьте, пожалуйста, когда это будем праздновать!
- Постараюсь, - вздохнула я. – Если не буду занята на тренировках. Сами понимаете, у нас все строго.
- Я знаю, - кивнула барменша. – Ой, я вас совсем заговорила. Вы садитесь, мы сейчас вам поесть принесем, самое вкусное, что умеем, приготовим! А выпить что-нибудь налить?
- Нет, мы с мамой не пьем спиртное, - покачала я головой.
- А вот ваш отец любил сюда заходить, когда при деньгах бывал, - заметила продавщица.
Я невольно поморщилась. И быстро направилась к столику.
Когда ехали обратно я глядела в окошко и думала, что абсолютно не хочу больше сюда возвращаться. Да, я родилась в Раздольном. Прожила в нем славные тринадцать лет. И еще год. Но этот год, когда меня все травили, отец напивался и ругался с мамой, а у меня на сердце не заживала рана после гибели Андрея, перечеркнул все хорошее, что было до этого.
И теперь мой родной город – Ялта. Ну и Звездный, конечно.
Мне там выделили небольшую однокомнатную квартиру, в том же доме, где обитала Хана, и мы с ней приспособились попеременке жить то в ее квартирке, то в моей.
Игорь обещал поговорить с комендантом, чтобы нас поселили вместе, но, видимо, опять закрутился со своими новыми командирскими обязанностями.
Вот. А ведомственную квартиру в Королеве я вернула. Если честно, я даже боюсь туда приезжать. Боюсь встретиться с Романом. Он, правда, меня не донимает. Самолюбие не позволяет. И я этому рада. Потому, что совершенно не знаю, как себя с ним вести. Он ведь мне все равно симпатичен. Да и полгода, что мы были близки, никуда не денутся. Ну и… я открыла для себя еще одну сторону жизни, и теперь мне одной немного трудно. Хорошо хоть тренировки и занятия навалились так, что не продохнуть. До старта экспедиции меньше двух лет, а это очень мало, если по правде.
Так что, прощай мой родной поселок. Я постараюсь возвращаться сюда как можно реже, в идеале – никогда.
Глава 5. Родина.
09.08.2037.
ПГТ Тывров, Винницкая область, Украина.
Славик тоже побывал на кладбище. Могила его матери была очень ухоженная и даже какая-то уютная. Было видно, что бабушка и дедушка приходят сюда часто.
Они стояли по бокам от внука и молчали.
И от такой тихой поддержки эти двое пожилых и совершенно незнакомых людей становились все роднее.
Сейчас Станислав Бойченко ни капельки не жалел, что решил провести свои последние каникулы в училище здесь, а не в далекой Франции.
Надо сказать, что для того, чтобы проехать четыреста километров в соседнюю страну, прошлось приложить усилий больше, чем если бы он отправился в Бургундию.
Заявление в консульство, куча документов, собеседования, проверки и перепроверки. И задушевные разговоры с училищным начальством и КГБшниками.
Нет, Славика не отговаривали. Но настраивали очень и очень серьезно.
- Особенно предупреждаю тебя насчет досуга, - веско, как будто припечатывая каждое слово, говорил пожилой, сухой как высушенное дерево капитан госбезопасности. – Украина – это территория развлечений для жителей Евросоюза. Игорные дома, легкие наркотики, и, особенно, женщины низкой социальной ответственности. Эта индустрия дает второе место по доходам в бюджет. Почти столько же, сколько сельское хозяйство, и больше, чем деньги, которые присылают на родину три миллиона трудовых мигрантов. Ты парень молодой, и наверняка захочется погулять. Так вот – не вздумай! Украина - это еще и передовой форпост западных спецслужб. Они спят и видят, как бы завербовать перспективного военного из Новороссии. А у тебя, Бойченко, очень хорошее будущее вырисовывается. Не загуби его!
Если честно, то после таких вот лекций у Славика возникали мысли: «как бы все-таки попробовать запретный плод?»
Но он одергивал себя. Комсомольская совесть – это не пустые слова. Парень действительно верил в идеалы коммунизма. К тому же это было бы предательством по отношению к Элен.
Впрочем, Элен и без того сильно обиделась.
Девушка мечтала провести каникулы с любимым. Они долго обсуждали, что будет лучше – приехать ей в Новороссию, или ему во Францию. По всему выходило, что второй вариант предпочтительнее. Нет, нынешняя Николаевская республика совсем не та, какой была двадцать, или даже десять лет назад. По уровню жизни страна теперь не на много уступает той же России или Франции, а по социальной защищенности населения намного превосходит их. Но все-таки, богатой иностранке, после того, как она потратит уйму времени и нервов получая визу, будет здесь не очень уютно. Если, конечно, она не собирается все время просидеть в шикарной гостинице для интуристов.
А вот Станислава во Франции ожидало бы феерическое путешествие. Элен провела не один вечер, мечтая и планируя, как будет водить его по музеям, паркам, как будет показывать парню старинные города и великолепный Лазурный Берег.
Но… Он выбрал поездку на Украину.
- Ну и ладно! – заявила Элен, когда юноша виноватым голосом сказал ей о своем решении. – Лучше к университету подготовлюсь без тебя!
И разорвала соединение.
Да, Элен учудила – поступила в ВУЗ раньше Славика. Ей только-только исполнилось шестнадцать, ее сверстницы все еще ходили в школу, но домашнее образование не привязано так прочно к возрасту. Девушка и прежде намного опережала государственную программу, а, после возвращения из «Купола», взяла такой темп, что добила эту самую программу за полгода и без труда поступила в университет Дижона. На биологический факультет, где преподавал один из ее домашних педагогов. И дело не в личном знакомстве. Просто там была кафедра замкнутых биологических систем – как раз то, что нужно Элен.
А юный возраст – здесь он совершенно не важен.
Это в «Любовь и Смерть» она вынуждена была заходить с подпольно приобретенного левого социального аккаунта. Ограничение «16+» соблюдалось строго, вероятно, чтобы подкармливать хакеров, которые торговали доступом к игре несовершеннолетним. Элен это было очень неприятно. Она резко негативно относилась к противозаконным действиям. Но как бы иначе она могла бы видеться – и не только видеться – со Славиком? Но в свой день рождения она торжественно удалила уже неплохо прокачанного персонажа и зарегистрировалась по новой.
Уже потом, немного суеверная девушка подумала, что, удалив магичку Хлою, она невольно поставила подножку своим отношениям со Славиком. Впрочем, эти мысли придут к ней позже. Вместе с ощущением прозрачной стены, что начнет расти между ними, и в которую она, попеременке со Славиком, будут добавлять кирпичики. А сейчас она просто обиделась на юношу и с горечью распрощалась с мечтой встретиться с ним этим летом и побыть вдвоем по-настоящему, а не в игре.
Славик обо всех этих переживаниях даже и не догадывался. Хотя и понимал, что не очень хорошо поступил с подругой. Ему тоже ужасно хотелось повидаться с француженкой. Но она никуда не денется, а вот бабушка и дедушка уже старенькие, и кто знает, удастся ли их увидеть в другой раз. А сделать это было просто необходимо. Не мог Станислав Бойченко не порадовать самых родных людей. Ведь именно они растили его первые пять лет жизни, дарили заботу и любовь. Отец, по сути, выкрал мальчика, использовал его для своих нужд. А на самом деле никогда не любил.
Станислав отыскал маминых родителей два года назад. Это было очень непросто. Отношения с соседней страной все еще были крайне напряженными и неприязненными. На границах то и дело происходили спонтанные стычки. Но курсанту Бойченко удалось найти своих близких и связаться с ними.
Славик прекрасно помнил, как, смущаясь, первый раз заговорил с совершенно незнакомыми стариком и старушкой, изо всех сил, даже как-то болезненно, вглядывающихся в него с экрана коммуникатора. Они долго продирались сквозь неловкость и языковый барьер. Дед Семен и бабушка Мариша уже почти забыли русский язык, а Славик никогда не учил украинский.
Но это все было не важно. Главное ощутили все трое – неразрывную связь, что протянулась через сотни километров, границы и море пролитой крови.
Ну как можно было не поехать к ним в гости, пусть даже обидев этим любимую девушку?
За последние два года Славик неплохо выучил украинский язык. И вовсе не как «язык вероятного противника», а для того, чтобы нормально общаться со своими близкими. Правда, общение это было не частым. После первого же разговора воспитанника Бойченко вызвал к себе в кабинет особист и строго предупредил, чтобы паренек не злоупотреблял контактами с «той стороной».
- Ты уже большой парень и должен понимать, - чуть усмехнулся в усы пожилой капитан с заправленным за пояс пустым левым рукавом. – Нам придется прослушивать и записывать все твои разговоры. Не заставляй ни в чем не повинных сотрудников заниматься лишней работой.
Славик, стоящий перед ним на вытяжку, только переглотнул.
- Давай договоримся об одном звонке в месяц или даже в два, длительностью не больше получаса. И, не пытайся придумать какие-нибудь обходные варианты: подставные номера, прокси сервера и прочую ерунду. Поверь, кибернетический отдел Комитета работает хорошо. Если что-то такое заметят, офицерских петлиц тебе не видать. Все понял?
- Так точно, - шепотом ответил Славик.
И объяснил старикам при следующем разговоре, что сможет звонить им лишь изредка. Семен Андреевич согласно покивал и хмыкнул:
- Ясное дело. Большой брат не дремлет. Тоталитаризм, однако.
Славик густо покраснел. Слово было знакомое и неприятно было слышать его в адрес своего государства.
Больше на политические темы они не заговаривали. Дедушка был умным человеком и понимал, что этим может испортить внуку жизнь. Хотя, видно было, что иногда он еле сдерживается. Чувствовалось, что Новороссию пожилой человек искренне не любит.
На политзанятиях Славику разъяснили, откуда такое берется и прокрутили фильм о том, как представляют его страну в средствах массовой информации Украины. Со жгучим возмущением, поскрипывая временами зубами и ужасаясь идиотизму и откровенному вранью, воспитанники досмотрели его до конца и Станислав, не выдержав, задал вопрос:
- Товарищ пропагандист, а зачем у нас глушат их передачи? Это же ложь! Любой поймет!
- Частично потому и глушат, – ответил молодой лейтенант. – Вот у вас после часового фильма уже ненависть кипит, правда? Зачем ее подпитывать лишний раз? И так отношение к северному соседу отвратительное. К тому же, я показал вам то, чем власти Украины кормят своих граждан. На нас пытаются вещать совсем другие господа, и, поверьте, делают это очень грамотно. Война давно уже переместилась в идеологию и ведется всерьез. И люди на ней гибнут чаще, чем в пограничных стычках.
Признаться, после таких вот занятий и бесед с представителями «компетентных органов» ехать на Украину было страшновато. Славик чувствовал себя чуть ли не разведчиком в стане врага. Хотя, никаких шпионских поручений ему не давали, наоборот, настоятельно посоветовали ни в коем случае не дразнить вражеские спецслужбы:
- Ты едешь к родственникам, и только, - наставлял его все тот же однорукий училищный особист. - Забудь, что ты курсант. Не ведись ни на какие провокации, отмалчивайся и не вступай в политические споры. Говори только на украинском языке и старайся выглядеть как местный. Можешь даже придумать себе легенду для посторонних, но без фанатизма, и только, чтобы не светить своим гражданством.
Славик последовал этому совету и долго создавал себе искусственную личность. Дело оказалось удивительно увлекательным, а особист даже похвалил паренька за старание и заметил:
- Тебе стоит подумать о сотрудничестве с Комитетом. Если бы не твои блестящие перспективы в военной сфере, я бы попытался тебя сагитировать пойти к нам. Впрочем, одно другому не мешает.
Понятно, что после такой вот идеологической накачки Славик, выходя из автобуса в поселке Пушково, чувствовал гораздо более сильный мандраж чем, когда в Норильск прилетел.
Поселок был довольно большой. Раньше он принадлежал Кировоградской, а затем, Кропивницкой области Украины. Во время войны несколько раз переходил из рук в руки и был практически стерт с лица земли.
Потом, с солидным куском Крапивницкой области, он отошел к Николаевской республике. В развалинах домов обосновались пограничные секреты и огневые точки. А, когда с северным соседом был установлен шаткий и непрочный, но мир, очень быстро отстроился. Еще бы – один из немногих пунктов перехода границы. С украинской стороны он оброс таможенными складами, гостиницами, корчмами, автомобильными стоянками и прочей инфраструктурой. Переход через границу до сих пор дело долгое и муторное, так что украинские предприниматели старались на этом нажиться. Новоросская зона поселка была гораздо более упорядоченной и даже строгой. Большая пятиэтажная гостиница, пара столовых и таможенный городок.
Славик перешел «на ту сторону» только на следующий день.
Был он тщательно досмотрен, перепроверен по базам данных, коротко допрошен о целях визита и впущен на Украину.
Где попал в на удивление крепкие для его возраста объятия деда.
- Какой ты уже взрослый! – воскликнул Семен Викторович, отстранившись. – Ну, пошли скорее! А то бабка мне через каждые пять минут звонит: «где там мой внук?»
Они уселись в старенький, еще бензиновый, фольксваген и мимо зеленых и золотых полей и редких рощиц, доехали до городка Тывров.
