Один из космонавтов замирает, расслабляясь неживой куклой, а второй… вторая – сжавшись в комок, медленно вращаясь, удаляется от станции. И скрывается вместе с ней за краем Фобоса.
«Надежда на спасение… Ее и так уже нет, - подумал Игорь. – Космос не признает полумер. Ошибка всегда заканчивается смертью».
- Анастасия, это не так! Раздался голос из динамика связи.
«Неужели прошло уже семь минут»? – удивился Игорь.
- Мы не выжидаем, - продолжал начальник программы. – Просто, есть железный закон космоса – когда нет шансов на спасение, нельзя рисковать другими. А риск огромен, вероятность того, что вы, с вашим мизерным опытом управления транспортной системой скафандра, вернетесь живой, крайне мал. Кстати, именно вы. Игорю лететь нельзя. Ему предстоит довести корабль до Земли. У Кирана вообще нет опыта полетов. А если бы вы, Анастасия, вылетели сейчас, то пришлось бы огибать Фобос, тратить воздух на это, и на то, чтобы догнать «Джаконэзуми», а потом затормозить, сблизиться. Забрать тела космонавтов. А вы ведь их там не оставите. И попытаться возвратиться обратно. А если вы промахнетесь, или потратите слишком много сжатого воздуха, то спасти вас будет больше некому. Я не позволю еще одному человеку рисковать ради вас.
Сергей Германович перевел дух и продолжил:
- Теперь твое предложение, Игорь. Я категорически запрещаю пытаться приблизиться к Фобосу на «Страннике». В результате импульса вы и так потеряли часть электроники. Хорошо, что сработал горячий резерв. Но следующий всплеск, если он произойдет, может погубить корабль. Кстати, это касается и Анастасии. Если она попадет под этот чертов удар, то тоже неминуемо погибнет. Так что мое твердое и окончательное решение – ждать, когда станция вылетит из-за Фобоса. И, если тела космонавтов также будут неподвижны – возвращаться на Землю.
- А если они живы? – тихо спросил Игорь.
Герман Сергеевич, как будто услышал этот вопрос мгновенно перенесшийся через семьдесят миллионов километров.
- Игорь, - устало закончил он свою мысль. – Если бы они были живы, то уже летели бы к вам. Ранцевым двигателем можно управлять безо всякой электроники, а Хана превосходный пилот. И… мне не менее больно, чем вам, ребята…
Настя опять приблизилась к монитору. Негромко сказала:
- Я все понимаю, но этот ваш «закон космоса» - подлость! Друзей надо вытаскивать, чего бы это ни стоило. Простите за грубые слова, но за то, что я вам наговорила, я сейчас извиниться не могу. И… когда «Джаконэзуми» появится из-за Фобоса, я буду в скафандре. Надеюсь, если они все-таки живы, вы дадите мне разрешение на вылет?
27.10.2035.
Возле Фобоса.
Хане страшно не хватало музыки.
Еще до всего, что произошло, она не раз думала, что звучи у нее в наушниках что-нибудь из любимых гипер-панковских или металлических композиций, работа была бы сделана гораздо быстрее. Но при выходе в открытый космос это запрещено.
- Какой идиотизм! - в очередной раз ругнулась девушка, опять упуская из неуклюжих пальцев зажим.
Она уже минут пятнадцать возилась с этим проклятым кристаллом.
Девушка зябко повела плечами. Становилось холодно. И это ее тревожило. Если в скафандре нарушен термообмен – она обречена.
- Но… если бы он сдох, то и я бы уже давно стала ледышкой, - все так же вслух размышляла Хана.
Звук собственного голоса хоть немного разрушал тишину, навалившуюся на космонавтку.
- Попеть, что ли самой? А не сходишь ли ты с ума, Хаякава-сан? Ладно, попробую. Тыц, тыц, тыц, сорэ, сорэ, сорэ! Омекаши кицуне-сан, цуинтэ набика сэтэ… - совершенно неожиданно для себя запела она старинную попсятину «Бебиметалла», одной из немногих групп, которую переносит Настя.
Подумав о подруге, Хана приободрилась и, продолжая напевать, принялась за работу.
Через пять минут она бережно укладывала кристалл в контейнер.
Хана совсем замерзла, дрожь пробирала, как во время зимних походов по Хоккайдо. Девушка по ассоциации вспомнила, как в одном из них вывихнула ногу. В тот раз она пошла одна, проверяя себя на прочность. Три дня Хана, кое-как хромая, наваливаясь на импровизированный костыль, выбиралась к цивилизации. Тоже было страшновато.
Девушка посмотрела в люк. Край его освещало Солнце.
«Выбраться бы, погреться, но… вдруг еще один импульс? Здесь, хоть, какая-то защита».
Но сидеть в темном нутре грузового отсека и таиться как мышь…
Хана решительно оттолкнулась ногами и вылетела наружу. Стараясь не замечать безжизненно висящий скафандр Владимира, девушка повернулась к Марсу. Он превратился в совсем тоненький серпик. Очень скоро Фобос войдет в тень планеты.
- Паршиво, - прокомментировала это Хана. – Сколько мы будем лететь над ночной стороной? Минут сорок, кажется. Надо попробовать согреться до этого.
Девушка распахнула руки, подставляясь лучам маленького, но яркого Солнца. Здесь оно светит в два раза слабее, чем на орбите Земли. А скафандр рассчитан отражать солнечный свет вблизи родной планеты.
- Ну почему он не черный? Вот гадство!
Девушка принялась делать разные физкультурные движения, приседать, махать руками и ногами, просто напрягаться. И скоро с радостью почувствовала, что стало гораздо теплее.
- Так вот в чем дело! – обрадовано выкрикнула она. – Какая там у меня была теплоотдача, когда все повырубалось? 510 ватт? Наверное, когда электроника спеклась, клапаны и насосы продолжили работать в этом режиме. Так, Хана-тян? Придется тебе заниматься зарядочкой… все оставшееся время.
Хана подумала, что выдержать несколько часов средней интенсивности физической нагрузки она сможет. Но… это означает гораздо большее расходование кислорода.
- Ну что ж, буду решать проблемы по мере их поступления!
И девушка, продолжая делать несложные упражнения, запела следующую песню.
Солнце зашло за ненадолго вспыхнувший край красной планеты, и мир погрузился в темноту. Это ночная Земля светится огнями городов, всполохами гроз и мягким отсветом Луны. Марс был черен. Как дыра в звездном пологе. И еще одна дыра – сбоку, там, где висела, закрывая половину Вселенной, громада крошечного спутника.
Неуютно стало Хане от этого. И девушка опять нырнула в трюм. Раз уж нет солнышка, то лучше посидеть под защитой металлических стен. Терморегулятор работал безжалостно, утилизируя, как ему казалось, лишнее тепло, вымораживая при этом внутренности скафандра. Хане приходилось почти все время двигаться. Чтобы не думать о плохом и занять себя каким-нибудь физическим трудом, девушка взялась собирать на место развороченную панель станции.
- Наведу порядок, а то вон какой раскардаш устроила! – козырнула она недавно запомненным словом.
Хане нравилось постоянно совершенствовать свой и без того великолепный русский язык. Запоминать новые слова, пословицы, ругательства.
Время за работой пролетело действительно быстро. Да и температура внутри скафандра поднялась до вполне комфортной. Когда в трюм проник первый луч солнца, Хана почти закончила сборку.
Ее врожденная педантичность не позволили девушке бросить работу. Она сначала закрепила последнюю панель, и лишь после выбралась из грузового отсека.
Хана прикрыла глаза, восстанавливая в памяти схему взаимного расположения Фобоса, «Джаконэзуми» и «Странника». Судя по всему, скоро корабль покажется из-за края Фобоса. Значит, надо готовиться в путь.
Девушка с силой сжала кулаки, глубоко вздохнула и направилась к погибшему товарищу. Стараясь не смотреть на покрытое легким налетом инея лицо Владимира, Хана соединила его скафандр со своим жесткой сцепкой и достала шланг-переходник. Подключила сначала к своему скафандру, потом к Владимирову, перепроверила соединение и открыла вентиль.
Прислушалась.
Тихий, едва уловимый шум.
Хана подождала несколько минут, пока давление в баллонах уровняется и, перекрыв вентиль, очень осторожно отсоединила шланг.
Можно было оставить его на все время полета, объединив баллоны, но Хана не стала этого делать. Ей придется постоянно двигаться, чтобы не замерзнуть, и, если при этом она случайно вырвет шланг…
Хана повернулась к серому неровному краю жестокого спутника. Не зря его так назвали, ох, не зря!
Всмотрелась в звезды, постепенно выплывающие из-за него.
Неподвижные, мертвые.
- Ура! – громко закричала девушка.
Теплый огонек, мерцающий, родной. Девушка замахала руками. Она не сомневалась, что друзья сейчас напряженно всматриваются в монитор оптической системы.
27.10.2035.
Возле Фобоса.
Я вишу в стыковочном отсеке. И люк передо мной открыт. Одно, движение, и я могу вылететь из него, включить двигатель и устремиться к Фобосу.
И я это сделаю! Чего бы это мне ни стоило, карьеры космонавта или жизни.
- Они появились из-за края! – голос Кирана напряжен, и вдруг переходит в радостный крик: - Хана! Она машет руками! Хана жива!
Ох, как быстро забилось сердце. Усилием воли заставляю себя хоть немного успокоиться. Спрашиваю в микрофон:
- Киран, что она делает? И что с Владимиром?
- Неподвижен, - радость угасает в голосе друга. – Хана с ним в жесткой сцепке, сейчас… да, нацеливается для ускорения. Запускает двигатель на скафандре Владимира. Начинает ускоряться в нашем направлении. Пока не могу точно сказать, как далеко от нас попадет. Компьютер обсчитывает, но до конца разгона координаты не даст.
- Ясно. Капитан! – обращаюсь к Игорю. – Я считаю, необходимо лететь наперехват. У Ханы должен вот-вот закончиться кислород. Медлить нельзя.
- Если бы ей требовалась помощь, - хмуро ответил командир, она подала бы сигналы. Язык жестов разработан как раз для таких случаев.
- Ты же знаешь, что она может этого и не сделать. Чтобы я не рисковала.
- Настя, ты ведь понимаешь, что это нарушение приказа Земли.
- Конечно, понимаю, Игорь. Но иначе никак.
Молчание. И резкие слова:
- Анастасия Белякова! Приказываю выйти в открытый космос и произвести операцию перехвата пострадавших членов экипажа корабля «Странник» - Ханы Хаякавы и Владимира Черкашина.
- Приказ принят, капитан. Исполняю, - внезапно охрипшим голосом, и совсем тихо и мягко: - Спасибо, Игорь.
Теперь формально вся вина за нарушение распоряжений ЦУПа лежит на нем, а я лишь выполняю приказ. Командир, я очень тебе благодарна, но не стоило этого делать. Тебя ведь теперь даже на лунных экспедициях не оставят, уволят и все. И, если мне есть куда возвращаться и чем заняться в жизни, то, как же твоя мечта? Я ведь знаю, как ты относишься к космосу. Он для тебя – все.
Думая об этом, я быстро перекрывала кран и отсоединяла шланг, снабжающий скафандр кислородом из корабельного запаса. Неуклюже протиснулась в открытый люк. Схватилась за скобу возле него, присела и изо всех сил оттолкнулась ногами, прыгая, разгоняя свое двухсоткилограммовое тело в направлении Фобоса. Хоть капельку сэкономлю воздух в ранце.
- Наблюдаю тебя, - сухой голос Игоря. - Останови вращение. Давай очень коротенькими импульсами, сейчас подскажу, какими именно.
- Не надо, - ответила я, - Это я смогу и сама.
Открыла панельку управления на левом предплечье, быстро пробежалась по клавишам. Один импульс, второй. Еще один совсем слабенький. Все! А не такая я и неумеха, Хана. До тебя мне, конечно, далеко, но все равно!
- Замечательно, Настя! – это Киран. Подожди так немножко. Хана еще не закончила разгон.
- Жду.
Скосила глаза влево и вверх, посмотрела на небольшой экранчик заднего обзора. «Странник» неторопливо удаляется. Неплохо я прыгнула!
- Капитан, а ты на Землю сообщил? – спрашиваю я.
- Нет еще, времени не было. Вот запустим тебя, и пойду сдаваться.
- Спасибо тебе.
- Не за что. Они ведь и мои друзья… Если честно, Настя, была у меня мысль выгнать тебя из скафандра и самому лететь. Нарушать приказы, так по-взрослому.
- И что тебя остановило? – поинтересовалась я.
- Время. Пока задраишь люк, пока наполнишь отсек воздухом, пока тебя, сопротивляющуюся, выковыришь из скафандра… Это все очень долго, а счет времени, возможно, идет на минуты.
- Хорошо, что мы торопимся.
- Кому как. Мне было бы спокойнее самому лететь.
- Есть расчет траектории, - вклинился Киран. – Они почти попали. Чуть больше километра. Разогнались слабенько - всего на семь двести десять в секунду. Лететь будут почти три часа. Рассчитываю тебя, Настя.
- Давай побыстрее, Киранушка!
- Готово. Лови данные!
На стекле шлема колонка цифр. Переводя взгляд с них на пульт управления и обратно, вбиваю их. Запуск!
Мягенькая сила толкает меня вперед к Фобосу.
- До встречи лететь больше часа, - голос Кирана стал спокойнее. – Когда я скажу, перевернешься. Я пришлю данные на торможение и разгон для перехвата.
- Приняла.
Теперь только ждать. И изо всех сил надеяться, что я успею.
- Хм, - озадаченно произнес Игорь.
- Что там?
- Хана как-то странно себя ведет…
- То есть? – встревожилась я.
- Я сначала подумал, что она нам что-то передать жестами пытается. Но… Похоже она танцует…
- Э-э? – не нашлась чего ответить я.
- Как ты думаешь, она не могла… того?..
- Хана? Нет, конечно! - отозвалась я. – Она девушка крепкая, и просто так с катушек не сорвется. Даже если…
- Вот и я так считаю. Ладно, гадать бесполезно. Киран, продолжай за ней присматривать.
- Конечно.
Час полета длился бесконечно. Я поминутно спрашивала, как там Хана, боясь услышать страшную новость, боясь не успеть.
Но девушка дрейфовала возле неподвижного скафандра Владимира и то и дело принималась танцевать или делать спортивные упражнения. Особенно активно она начала двигаться, когда залетела в тень Фобоса.
Теперь никто из нас не сомневался, что у японской космолетчицы неисправна система терморегуляции, и она таким вот образом греется.
И, наконец-то, я приблизилась к Хане и Владимиру.
Развернулась спиной вперед и, следуя указаниям Кирана, приступила к торможению, погасила скорость и стала разгоняться, уравниваясь с Ханой. Когда я уже заканчивала операцию, связка из двух скафандров неторопливо обогнала меня метрах в пятидесяти справа-снизу.
Хана заметила меня и замахала руками.
Я ответила ей тем же. Впрочем, совсем коротко – надо было браться за ручное управление.
Все-таки в микроманеврировании я не специалист. Восемь минут и несколько литров спрессованного воздуха мне потребовалось, чтобы полностью сравнять наши скорости и подобраться на расстояние вытянутой руки.
Мы вцепились друг в друга. Прижались шлемами.
У подруги такое осунувшееся лицо. Красные прожилки в белках глаз, еще более заострившиеся черты. Но главное – она живая. Заиндевелое лицо Владимира, со смотрящими куда-то вверх, покрытыми корочкой льда, глазами, наверное, будет сниться мне до конца дней.
- Хана, давай, скорее перекачаю тебе кислород! – первое, что я крикнула подруге.
- Давай, раздался искаженный и едва слышный голос. Но у меня, наверное, еще есть запас. Я собиралась через полчасика уровнять давление с… Владимиром. Уже второй раз.
Я отстранилась от девушки, полезла в ящик с инструментами.
От неловкого движения меня отнесло метра на три от Ханы, наша связка растянулась.
Вот и переходник.
Опять подтянулась к подруге. Засуетилась, подключая короткий шланг к своему скафандру.
Хана поймала второй конец, четко и ловко воткнула его в разъем. Оттолкнула мои руки и тщательно проверила соединения, отвернула вентиль.
«Надежда на спасение… Ее и так уже нет, - подумал Игорь. – Космос не признает полумер. Ошибка всегда заканчивается смертью».
- Анастасия, это не так! Раздался голос из динамика связи.
«Неужели прошло уже семь минут»? – удивился Игорь.
- Мы не выжидаем, - продолжал начальник программы. – Просто, есть железный закон космоса – когда нет шансов на спасение, нельзя рисковать другими. А риск огромен, вероятность того, что вы, с вашим мизерным опытом управления транспортной системой скафандра, вернетесь живой, крайне мал. Кстати, именно вы. Игорю лететь нельзя. Ему предстоит довести корабль до Земли. У Кирана вообще нет опыта полетов. А если бы вы, Анастасия, вылетели сейчас, то пришлось бы огибать Фобос, тратить воздух на это, и на то, чтобы догнать «Джаконэзуми», а потом затормозить, сблизиться. Забрать тела космонавтов. А вы ведь их там не оставите. И попытаться возвратиться обратно. А если вы промахнетесь, или потратите слишком много сжатого воздуха, то спасти вас будет больше некому. Я не позволю еще одному человеку рисковать ради вас.
Сергей Германович перевел дух и продолжил:
- Теперь твое предложение, Игорь. Я категорически запрещаю пытаться приблизиться к Фобосу на «Страннике». В результате импульса вы и так потеряли часть электроники. Хорошо, что сработал горячий резерв. Но следующий всплеск, если он произойдет, может погубить корабль. Кстати, это касается и Анастасии. Если она попадет под этот чертов удар, то тоже неминуемо погибнет. Так что мое твердое и окончательное решение – ждать, когда станция вылетит из-за Фобоса. И, если тела космонавтов также будут неподвижны – возвращаться на Землю.
- А если они живы? – тихо спросил Игорь.
Герман Сергеевич, как будто услышал этот вопрос мгновенно перенесшийся через семьдесят миллионов километров.
- Игорь, - устало закончил он свою мысль. – Если бы они были живы, то уже летели бы к вам. Ранцевым двигателем можно управлять безо всякой электроники, а Хана превосходный пилот. И… мне не менее больно, чем вам, ребята…
Настя опять приблизилась к монитору. Негромко сказала:
- Я все понимаю, но этот ваш «закон космоса» - подлость! Друзей надо вытаскивать, чего бы это ни стоило. Простите за грубые слова, но за то, что я вам наговорила, я сейчас извиниться не могу. И… когда «Джаконэзуми» появится из-за Фобоса, я буду в скафандре. Надеюсь, если они все-таки живы, вы дадите мне разрешение на вылет?
Глава 18. Бесконечная зарядка.
27.10.2035.
Возле Фобоса.
Хане страшно не хватало музыки.
Еще до всего, что произошло, она не раз думала, что звучи у нее в наушниках что-нибудь из любимых гипер-панковских или металлических композиций, работа была бы сделана гораздо быстрее. Но при выходе в открытый космос это запрещено.
- Какой идиотизм! - в очередной раз ругнулась девушка, опять упуская из неуклюжих пальцев зажим.
Она уже минут пятнадцать возилась с этим проклятым кристаллом.
Девушка зябко повела плечами. Становилось холодно. И это ее тревожило. Если в скафандре нарушен термообмен – она обречена.
- Но… если бы он сдох, то и я бы уже давно стала ледышкой, - все так же вслух размышляла Хана.
Звук собственного голоса хоть немного разрушал тишину, навалившуюся на космонавтку.
- Попеть, что ли самой? А не сходишь ли ты с ума, Хаякава-сан? Ладно, попробую. Тыц, тыц, тыц, сорэ, сорэ, сорэ! Омекаши кицуне-сан, цуинтэ набика сэтэ… - совершенно неожиданно для себя запела она старинную попсятину «Бебиметалла», одной из немногих групп, которую переносит Настя.
Подумав о подруге, Хана приободрилась и, продолжая напевать, принялась за работу.
Через пять минут она бережно укладывала кристалл в контейнер.
Хана совсем замерзла, дрожь пробирала, как во время зимних походов по Хоккайдо. Девушка по ассоциации вспомнила, как в одном из них вывихнула ногу. В тот раз она пошла одна, проверяя себя на прочность. Три дня Хана, кое-как хромая, наваливаясь на импровизированный костыль, выбиралась к цивилизации. Тоже было страшновато.
Девушка посмотрела в люк. Край его освещало Солнце.
«Выбраться бы, погреться, но… вдруг еще один импульс? Здесь, хоть, какая-то защита».
Но сидеть в темном нутре грузового отсека и таиться как мышь…
Хана решительно оттолкнулась ногами и вылетела наружу. Стараясь не замечать безжизненно висящий скафандр Владимира, девушка повернулась к Марсу. Он превратился в совсем тоненький серпик. Очень скоро Фобос войдет в тень планеты.
- Паршиво, - прокомментировала это Хана. – Сколько мы будем лететь над ночной стороной? Минут сорок, кажется. Надо попробовать согреться до этого.
Девушка распахнула руки, подставляясь лучам маленького, но яркого Солнца. Здесь оно светит в два раза слабее, чем на орбите Земли. А скафандр рассчитан отражать солнечный свет вблизи родной планеты.
- Ну почему он не черный? Вот гадство!
Девушка принялась делать разные физкультурные движения, приседать, махать руками и ногами, просто напрягаться. И скоро с радостью почувствовала, что стало гораздо теплее.
- Так вот в чем дело! – обрадовано выкрикнула она. – Какая там у меня была теплоотдача, когда все повырубалось? 510 ватт? Наверное, когда электроника спеклась, клапаны и насосы продолжили работать в этом режиме. Так, Хана-тян? Придется тебе заниматься зарядочкой… все оставшееся время.
Хана подумала, что выдержать несколько часов средней интенсивности физической нагрузки она сможет. Но… это означает гораздо большее расходование кислорода.
- Ну что ж, буду решать проблемы по мере их поступления!
И девушка, продолжая делать несложные упражнения, запела следующую песню.
Солнце зашло за ненадолго вспыхнувший край красной планеты, и мир погрузился в темноту. Это ночная Земля светится огнями городов, всполохами гроз и мягким отсветом Луны. Марс был черен. Как дыра в звездном пологе. И еще одна дыра – сбоку, там, где висела, закрывая половину Вселенной, громада крошечного спутника.
Неуютно стало Хане от этого. И девушка опять нырнула в трюм. Раз уж нет солнышка, то лучше посидеть под защитой металлических стен. Терморегулятор работал безжалостно, утилизируя, как ему казалось, лишнее тепло, вымораживая при этом внутренности скафандра. Хане приходилось почти все время двигаться. Чтобы не думать о плохом и занять себя каким-нибудь физическим трудом, девушка взялась собирать на место развороченную панель станции.
- Наведу порядок, а то вон какой раскардаш устроила! – козырнула она недавно запомненным словом.
Хане нравилось постоянно совершенствовать свой и без того великолепный русский язык. Запоминать новые слова, пословицы, ругательства.
Время за работой пролетело действительно быстро. Да и температура внутри скафандра поднялась до вполне комфортной. Когда в трюм проник первый луч солнца, Хана почти закончила сборку.
Ее врожденная педантичность не позволили девушке бросить работу. Она сначала закрепила последнюю панель, и лишь после выбралась из грузового отсека.
Хана прикрыла глаза, восстанавливая в памяти схему взаимного расположения Фобоса, «Джаконэзуми» и «Странника». Судя по всему, скоро корабль покажется из-за края Фобоса. Значит, надо готовиться в путь.
Девушка с силой сжала кулаки, глубоко вздохнула и направилась к погибшему товарищу. Стараясь не смотреть на покрытое легким налетом инея лицо Владимира, Хана соединила его скафандр со своим жесткой сцепкой и достала шланг-переходник. Подключила сначала к своему скафандру, потом к Владимирову, перепроверила соединение и открыла вентиль.
Прислушалась.
Тихий, едва уловимый шум.
Хана подождала несколько минут, пока давление в баллонах уровняется и, перекрыв вентиль, очень осторожно отсоединила шланг.
Можно было оставить его на все время полета, объединив баллоны, но Хана не стала этого делать. Ей придется постоянно двигаться, чтобы не замерзнуть, и, если при этом она случайно вырвет шланг…
Хана повернулась к серому неровному краю жестокого спутника. Не зря его так назвали, ох, не зря!
Всмотрелась в звезды, постепенно выплывающие из-за него.
Неподвижные, мертвые.
- Ура! – громко закричала девушка.
Теплый огонек, мерцающий, родной. Девушка замахала руками. Она не сомневалась, что друзья сейчас напряженно всматриваются в монитор оптической системы.
Глава 19. Приказы не обсуждают!
27.10.2035.
Возле Фобоса.
Я вишу в стыковочном отсеке. И люк передо мной открыт. Одно, движение, и я могу вылететь из него, включить двигатель и устремиться к Фобосу.
И я это сделаю! Чего бы это мне ни стоило, карьеры космонавта или жизни.
- Они появились из-за края! – голос Кирана напряжен, и вдруг переходит в радостный крик: - Хана! Она машет руками! Хана жива!
Ох, как быстро забилось сердце. Усилием воли заставляю себя хоть немного успокоиться. Спрашиваю в микрофон:
- Киран, что она делает? И что с Владимиром?
- Неподвижен, - радость угасает в голосе друга. – Хана с ним в жесткой сцепке, сейчас… да, нацеливается для ускорения. Запускает двигатель на скафандре Владимира. Начинает ускоряться в нашем направлении. Пока не могу точно сказать, как далеко от нас попадет. Компьютер обсчитывает, но до конца разгона координаты не даст.
- Ясно. Капитан! – обращаюсь к Игорю. – Я считаю, необходимо лететь наперехват. У Ханы должен вот-вот закончиться кислород. Медлить нельзя.
- Если бы ей требовалась помощь, - хмуро ответил командир, она подала бы сигналы. Язык жестов разработан как раз для таких случаев.
- Ты же знаешь, что она может этого и не сделать. Чтобы я не рисковала.
- Настя, ты ведь понимаешь, что это нарушение приказа Земли.
- Конечно, понимаю, Игорь. Но иначе никак.
Молчание. И резкие слова:
- Анастасия Белякова! Приказываю выйти в открытый космос и произвести операцию перехвата пострадавших членов экипажа корабля «Странник» - Ханы Хаякавы и Владимира Черкашина.
- Приказ принят, капитан. Исполняю, - внезапно охрипшим голосом, и совсем тихо и мягко: - Спасибо, Игорь.
Теперь формально вся вина за нарушение распоряжений ЦУПа лежит на нем, а я лишь выполняю приказ. Командир, я очень тебе благодарна, но не стоило этого делать. Тебя ведь теперь даже на лунных экспедициях не оставят, уволят и все. И, если мне есть куда возвращаться и чем заняться в жизни, то, как же твоя мечта? Я ведь знаю, как ты относишься к космосу. Он для тебя – все.
Думая об этом, я быстро перекрывала кран и отсоединяла шланг, снабжающий скафандр кислородом из корабельного запаса. Неуклюже протиснулась в открытый люк. Схватилась за скобу возле него, присела и изо всех сил оттолкнулась ногами, прыгая, разгоняя свое двухсоткилограммовое тело в направлении Фобоса. Хоть капельку сэкономлю воздух в ранце.
- Наблюдаю тебя, - сухой голос Игоря. - Останови вращение. Давай очень коротенькими импульсами, сейчас подскажу, какими именно.
- Не надо, - ответила я, - Это я смогу и сама.
Открыла панельку управления на левом предплечье, быстро пробежалась по клавишам. Один импульс, второй. Еще один совсем слабенький. Все! А не такая я и неумеха, Хана. До тебя мне, конечно, далеко, но все равно!
- Замечательно, Настя! – это Киран. Подожди так немножко. Хана еще не закончила разгон.
- Жду.
Скосила глаза влево и вверх, посмотрела на небольшой экранчик заднего обзора. «Странник» неторопливо удаляется. Неплохо я прыгнула!
- Капитан, а ты на Землю сообщил? – спрашиваю я.
- Нет еще, времени не было. Вот запустим тебя, и пойду сдаваться.
- Спасибо тебе.
- Не за что. Они ведь и мои друзья… Если честно, Настя, была у меня мысль выгнать тебя из скафандра и самому лететь. Нарушать приказы, так по-взрослому.
- И что тебя остановило? – поинтересовалась я.
- Время. Пока задраишь люк, пока наполнишь отсек воздухом, пока тебя, сопротивляющуюся, выковыришь из скафандра… Это все очень долго, а счет времени, возможно, идет на минуты.
- Хорошо, что мы торопимся.
- Кому как. Мне было бы спокойнее самому лететь.
- Есть расчет траектории, - вклинился Киран. – Они почти попали. Чуть больше километра. Разогнались слабенько - всего на семь двести десять в секунду. Лететь будут почти три часа. Рассчитываю тебя, Настя.
- Давай побыстрее, Киранушка!
- Готово. Лови данные!
На стекле шлема колонка цифр. Переводя взгляд с них на пульт управления и обратно, вбиваю их. Запуск!
Мягенькая сила толкает меня вперед к Фобосу.
- До встречи лететь больше часа, - голос Кирана стал спокойнее. – Когда я скажу, перевернешься. Я пришлю данные на торможение и разгон для перехвата.
- Приняла.
Теперь только ждать. И изо всех сил надеяться, что я успею.
- Хм, - озадаченно произнес Игорь.
- Что там?
- Хана как-то странно себя ведет…
- То есть? – встревожилась я.
- Я сначала подумал, что она нам что-то передать жестами пытается. Но… Похоже она танцует…
- Э-э? – не нашлась чего ответить я.
- Как ты думаешь, она не могла… того?..
- Хана? Нет, конечно! - отозвалась я. – Она девушка крепкая, и просто так с катушек не сорвется. Даже если…
- Вот и я так считаю. Ладно, гадать бесполезно. Киран, продолжай за ней присматривать.
- Конечно.
Час полета длился бесконечно. Я поминутно спрашивала, как там Хана, боясь услышать страшную новость, боясь не успеть.
Но девушка дрейфовала возле неподвижного скафандра Владимира и то и дело принималась танцевать или делать спортивные упражнения. Особенно активно она начала двигаться, когда залетела в тень Фобоса.
Теперь никто из нас не сомневался, что у японской космолетчицы неисправна система терморегуляции, и она таким вот образом греется.
И, наконец-то, я приблизилась к Хане и Владимиру.
Развернулась спиной вперед и, следуя указаниям Кирана, приступила к торможению, погасила скорость и стала разгоняться, уравниваясь с Ханой. Когда я уже заканчивала операцию, связка из двух скафандров неторопливо обогнала меня метрах в пятидесяти справа-снизу.
Хана заметила меня и замахала руками.
Я ответила ей тем же. Впрочем, совсем коротко – надо было браться за ручное управление.
Все-таки в микроманеврировании я не специалист. Восемь минут и несколько литров спрессованного воздуха мне потребовалось, чтобы полностью сравнять наши скорости и подобраться на расстояние вытянутой руки.
Мы вцепились друг в друга. Прижались шлемами.
У подруги такое осунувшееся лицо. Красные прожилки в белках глаз, еще более заострившиеся черты. Но главное – она живая. Заиндевелое лицо Владимира, со смотрящими куда-то вверх, покрытыми корочкой льда, глазами, наверное, будет сниться мне до конца дней.
- Хана, давай, скорее перекачаю тебе кислород! – первое, что я крикнула подруге.
- Давай, раздался искаженный и едва слышный голос. Но у меня, наверное, еще есть запас. Я собиралась через полчасика уровнять давление с… Владимиром. Уже второй раз.
Я отстранилась от девушки, полезла в ящик с инструментами.
От неловкого движения меня отнесло метра на три от Ханы, наша связка растянулась.
Вот и переходник.
Опять подтянулась к подруге. Засуетилась, подключая короткий шланг к своему скафандру.
Хана поймала второй конец, четко и ловко воткнула его в разъем. Оттолкнула мои руки и тщательно проверила соединения, отвернула вентиль.
