– Ну… может быть, – с сомнением сказала Лиора. – А звери? Я их столько за свою жизнь уничтожила! И ты тоже ешь мясо.
– Ем, конечно, – согласился Нргав. – И всё живое ест друг друга. Бог таким и создал мир. И я тоже иногда охочусь, хотя и не люблю это занятие. Вернее… моя душа не любит, а память предков разливает в крови азарт и даже пытается кровожадность во мне возбудить. Но в том-то и заключается суть божественной искры – бороться со своими низменными желаниями. И я, убивая зверей, прошу у них прощения. Искренне и честно. И никогда не стану охотиться ради удовольствия.
– Понятно, – кивнула Лиора. – Кстати, ты сказал, что Бог создал мир. Я именно в это не верю. В то, что он продумал все так… и столько зла допустил. Где тут любовь?
– Обычные вопросы не пришедших к вере, – улыбнулся священник. – Бог слишком любит свои творения, чтобы ограничивать их свободу. И потом, не изведав зла и невзгод, как мы придем к доброте? Ну, а что касается создания мира… Слишком много в нем странностей, которые невозможно объяснить логикой природы.
– Например? – заинтересовалась Лиора.
– Ты знаешь, что все расы могут иметь совместное потомство?
– А, правда, все? – спросила Лиора и чуть напряглась.
– Не бойся, – тихонько рассмеялся Нргав. – Мы с тобой действительно только друзья и ничего больше.
– Да я и не боюсь, – девушка расслабилась.
– Так вот, действительно все. Наши проповедники по всему континенту путешествуют и знаниями между собой обмениваются. Пожалуй, только насчет ящеров есть сомнения. И о совместном потомстве эльфов и дворфов информации нет. А так представь: сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч лет… Да за это время все бы смешались в единую среднюю расу.
– Но большинство народов живет раздельно, – возразила девушка. – Мы, эльфы, вообще никого у себя не терпим.
– Так было не всегда, - улыбнулся Нргав. – Но пусть даже так. А кошки?
– Что – кошки? – не поняла Лиора.
– Знаешь, сколько молодых кобелей уходит на восток через перевал? Очень много. Но раса кошек не исчезает. Если рождается мальчик, то он наследует и собачьи и кошачьи черты. Где-то наполовину. Но, если появляется на свет девочка, то она всегда чистокровная кошка. Странно, да?
– Ну… такой закон природы, – с сомнением высказалась Лиора.
– А почему тогда со зверями такого не происходит? – спросил Нргав. – Вот я и думаю, что это божественное правило. Кстати, о божественном. Не пора ли нам ужин готовить?
14.10.194 г.в.п.
деревня Большие Прыщи Волкинское княжество
Если вы думаете, что дворфы не мерзнут, то глубоко ошибаетесь.
По морозоустойчивости жители Таежного Угла находятся где-то посерединке между болотными эльфами и людьми. То есть по снегу с голыми руками и ногами лазоревого цвета не шастают, но, одевшись в теплые шубы из меха окончательно проникшихся друидизмом зверей, зиму переносят легко.
Беда лишь в том, что шубы у Дремудада не было.
Он вышел из дома в самом начале лета, и теплую одежду тащить с собой не захотел. Решил, что обзаведется ею уже на месте.
И не успел. А хватать впопыхах человеческую одежку было как-то неправильно.
Во-первых, это было бы настоящим воровством. А воровство у любых народов, кроме жителей Разбойного Перевала, считалось делом неправильным.
Во-вторых, мало какая шуба налезла бы на плечи маленького дворфа, и при этом не путалась бы подолом под ногами.
Вот и оказался Дрёма в холодном октябрьском лесу одетым лишь в легкую кожаную курточку.
А дело ведь происходило в Северных княжествах. И слово «северный» тут не для красоты.
Шел легкий крупнохлопчатый снег.
Ложился шапками и воротниками на «лапы» елей, облепливал сбросившие листву ветви дубов. И уже перестал таять на земле.
Мальчик, съежившись и подрагивая, брел по лесу. Наугад, стараясь лишь придерживаться общего направления на юго-восток.
Почему именно туда? Да так просто. Юг все-таки, и в сторону океана, опять-таки.
За две с лишним недели дворфенок преодолел солидное расстояние.
Но, какое именно, Дремудад не знал.
Вышел ли он за пределы ставшего внезапно негостеприимным Лилгородского княжества? Трудно сказать. Никаких пограничных столбов или контрольно-следовых полос между княжествами не устанавливали.
Обычно границы проводили по рекам. Юноша перебрался вброд через парочку таких: мелких и неспешных. Причем, по второй ему пришлось несколько шагов проплыть.
Дремудад мысленно поблагодарил Демьяна, что научил его хоть немного держаться на воде.
После купания продрогший дворф долго сушился у костра.
Хорошо, что в походном рюкзаке лежало огниво. Если бы не оно, неизвестно, удалось бы дворфу выжить в холодном осеннем лесу.
А так он хотя бы спал возле костра.
Но, если вы думаете, что это чудесно и уютно – то ошибаетесь. Одному боку было жарко, другому холодно. И приходилось всю ночь ворочаться. Да еще и вставать, чтобы дров подбросить.
В общем, это путешествие было гораздо менее приятным, чем летний поход по родной тайге.
А еще было голодно. Пирожки и кренделя почему-то имеют свойство кончаться. А что можно есть в лесу? Привычных кедровых шишек не было, одни желуди под ногами валялись. Нет, имелись еще и всякие грибы. Но большинство было незнакомыми, и Дремудад не решался ими питаться.
Так что, когда слух дворфенка различил отдаленные равномерные постукивания, Дрёма встрепенулся, сбросил с плеч присыпавший их снег и зашагал на звук.
Лесорубом был кряжистый, среднего возраста мужик.
Он равномерно взмахивал огромным топором и вонзал его лезвие в толстую старую березу.
Дерево при этом вздрагивало и издавало жалобные бряки.
Невдалеке валялось еще две срубленных березы. Над одной, наполовину лишившейся кроны, трудился молодой парень, небольшим топориком обрубавший ветки.
Поодаль стояла телега с запряженной в нее приземистой мохнатой лошадкой.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дремудад.
Лесоруб оперся на топор, левой рукой отер со лба пот и хмуро ответил:
– И тебе не хворать.
– Э-э-э… – замялся Дрёма, не зная, как продолжить разговор. – Можно вас попросить…
– Жрать хочешь? – кивнул лесоруб.
– Да, если можно… – смутился дворфенок.
– Потом! – заявил мужик. – Некогда мне сейчас ради какого-то бородатого коротышки перерыв устраивать. Постой в сторонке, пока мы работаем.
– Хорошо, – благодарно кивнул Дремудад.
И дровосек опять взялся за топор, ухнул и послал лезвие точно в надруб.
Паренек сучкоруб тоже принялся за работу.
Дрема посмотрел на это дело, достал свой фамильный топорик и присоединился к парню, принялся ловко и умело отрубать ветки у самого основания.
Работали молча, сосредоточено и с напряжением.
Вдруг мужик зычно заорал:
– Бойся!
Раздался громкий скрежет и треск.
Дремудад оглянулся.
Огромное дерево медленно заваливалось в сторону, постепенно убыстряясь, ломая ветви соседних деревьев. С грохотом повалилось на землю, подпрыгнуло и улеглось, разметав лишенную листьев крону.
– Ну вот! – довольно сказал мужик. – На сегодня все! Давайте, дочищайте, и будем грузиться и жрать еду.
К телеге зачокерили один ствол.
Большего лошадка не потянула бы.
А потом уселись на пахнущее свежими опилками длиннющее бревно, которое дровосек почему-то обозвал хлыстом, и принялись за обед.
Дремудад никогда в жизни не ел такие вкусные блины с требухой!
– Путешествуешь или заблудился? – с набитым ртом прошамкал лесоруб.
– Путешествую, – вздохнул Дрёма.
– И чего тебе в вашей тайге не сиделось? Приклю-у-учений захотелось? – насмешливо и немного презрительно спросил мужик.
– Ну, да… – не нашелся, что ответить Дремудад. Пояснил: – У нас принято уходить в мистическое странствие, когда молодой.
– Ну-ну, – проворчал человек. – Делать больше нечего. Одним словом – нелюди.
Дворфенку было обидно, но ругаться с тем, кто только что его накормил, было бы верхом бескультурья.
– А сейчас откуда идешь? Небось, из Лилгорода драпаешь?
– Да, – удивленно подтвердил Дрёма.
– Что, Змеюка достала?
– А это кто? – непонимающе спросил мальчишка.
– Да княжна Лилгородская, кто же еще?!
– А почему – Змеюка? – осторожно спросил Дремудад.
– А как еще ее назовешь? «Сиротка»? – в голосе лесоруба была явная издевка. – «Бедненькая девочка» – как у нас некоторые тупые бабы поначалу причитали. Родителей и старшего брата разбойники убили. А младший – наследник – куда-то исчез. Знамо дело, в остроге сгинул или прикопали где-нибудь.
Дремудад медленно кивнул.
Он уже второй раз слышал эту историю, но теперь она звучала по-другому. Или все-таки в третий?
Дрёма был очень умным дворфенком и уже сложил мысленно головоломку.
Только имя Бористан в нее не укладывалось. Но кто сказал, что всегда надо называться своим истинным именем?
– Вот! – зло продолжал лесоруб. – А теперь они с Зеленоградским князем на наши земли зарятся. Говорят, рать собирают. Так что, как нам еще к этой молодой стерве относиться?!
– Понятно, – вздохнул Дремудад.
Взглянул на паренька, который спокойно доедал свою порцию, явно не желая участвовать в разговоре. Лесоруб тоже посмотрел на сына, крепко хлопнул его по плечу, отчего тот чуть не выронил пирожок, и расхохотался:
– Светозар, кончай пузо набивать! Поехали домой!
– А я… Мне можно с вами? – нерешительно спросил Дремудад.
– Пошли, – коротко позвал мужик. – Только в телегу не лезь. Хавронье и так тяжело тащить. Ты, я смотрю, с какой стороны за топор браться знаешь. Если не будешь от работы отлынивать, так и быть, зимуй у нас.
– Я не буду отлынивать! – обрадовано сообщил Дремудад.
08.05.195 г.в.п.
Собачий лес
– Удачного пути! – тепло и сердечно пожелала Лиора Нргаву.
– Спасибо! – во всю пасть улыбнулся оборотень.
Быстро обнял девушку, так, что она уткнулась носом в жесткую и одновременно пушистую шерсть на груди друга.
– Не скучай, малышка, – прогудело где-то сверху и одновременно внутри человекопса.
Священник отстранился, закинул за спину суму и широким шагом отправился по дороге из поселка.
Лиора приподняла правую руку, не то прощаясь, не то осеняя уходящего друга «столбом света» – принятым в его религии знаком.
– Бу-бу-бу… Шу-шу-шу… – расслышала она неразборчивый разговор.
Девушка обернулась и увидела двух молодых сук, о чем-то болтающих в отдалении. Они наградили ее такими неприязненными взглядами, что Лиора посинела и быстро юркнула в храм, а по совместительству, свое новое жилище.
«О чем эти драные собаки сплетничают?! – неожиданно зло подумала эльфийка. – Ну и что с того, что я живу у Нргава? И что плохого в том, что мы любим сидеть рядышком или обниматься? В этом нет никакой чувственности! Мы просто друзья. Чуть ли не родственники! Мы с ним даже родились день в день! А эти!..»
Эти и другие женские особи собачьей расы подозревали маленькую эльфийку черт знает в чем. Она была для них любимейшей темой сплетен и пересудов. Причем, этим страдали чуть ли не все суки племени, от дряхлых старушек, что набивались в храм на каждую службу и следили, чтобы все действовали по канону, и до девочек-подростков, которые ненавидели «длинноухую шалаву» самой яркой и бескомпромиссной ненавистью, какой только можно ненавидеть конкурентку в сердечных делах.
Именно местные девушки-сучки устраивали Лиоре всякие гадости.
Так, что она вообще старалась одна из дома не выходить. А то комок грязи или чего похуже неожиданно прилетит. Или на тропинке, по которой она идет в лавку, окажется натянута тонкая бечевка.
Ну и что с этим делать? Файерболами в глупых швырять? Впрочем, пару раз кидавших в нее грязь собачек неожиданно окатывало ледяной водой. Эта магия давалась Лиоре легче всего, наверное, потому, что была одной из первых, которую она изучила и самой нужной на родных болотах.
С молодыми кобелями отношения были лучше, но и тут не обходилось без недопонимания.
Науськиваемые своими хвостатыми подругами, некоторые парни пытались к Лиоре подкатывать, чем смущали невинную девушку, вгоняя ее в синьку.
В общем, если бы не Нргав, жизнь в собачьей стае была бы для Лиоры тяжела, а то и невыносима.
И что с этим делать юная эльфийка не знала.
Бежать? Но куда? И как оторвать себя от единственного друга, которого так неожиданно послала ей судьба или тот самый добрый собачий Бог?
Правда, была одна надежда.
Иногда Нргав заговаривал о том, что хочет отправиться проповедовать истинную веру в чужие края.
Но пока что это было лишь общим желанием. Когда еще он соберется и решится. Но, как только это произойдет, Лиора отправится вместе с ним!
А пока придется ждать и сносить косые взгляды сучек и заигрывание кобелей.
Лиора иногда думала:
«А может это я такая плохая? Ну, невозможно, чтобы все кругом были злыми и скверными. Ведь между собой они хорошо ладят, дружат, влюбляются. А, когда дело касается меня, то…»
За подобным самобичеванием ее застал врасплох негромкий стук в дверь.
Лиора осторожно приоткрыла дощатую створку, взглянула на посетительницу.
Это была молодая собачка светло-бежевого окраса с длинной и густой гривкой пшеничного цвета.
По меркам оборотней она была красавицей.
Но Лиору удивило не это.
Собачка приветливо улыбалась. Спросила мягким, лишь слегка грассирующим голосом:
– Можно я войду помолюсь?
– Конечно, – Лиора отстранилась, впуская гостью в помещение. – Только Нргава нет дома. Он ушел в поселок Беррдир, помочь провести службу тамошнему священнику.
– А что с батюшкой Ррдаром? – встревожилась молодая оборотница.
– Приболел немного, – сообщила Лиора и успокоила: – ничего серьезного, но горло болит, и он не может проповеди читать.
– Узнаю Нргава, – улыбнулась собачья девушка. – Всегда и всем готов помочь.
В ее взгляде мелькнуло что-то, от чего Лиору кольнуло беспокойство.
– А вы хорошо знаете Нргава? – спросила эльфийка. – И, простите, кто вы?
– Я его старая подружка по детским играм, – с улыбкой сообщила собака. – А ты Лиора? Девочка-эльфийка, которую наш добрый священник приютил у себя?
– Да, – с легким вызовом подтвердила юная эльфийка.
«Неужели опять?» – с отчаянием подумала она.
Но сучка лишь шире улыбнулась и протянула руку в принятом у собак приветствии:
– Очень рада с тобой познакомиться, – мелодично прорычала она.
Но, когда тоненькая ладошка Лиоры утонула в крупной полузвериной-получеловечьей лапе, незнакомая сучка резко сдавила ее, дернула девушку на себя и плотно зажала ей рот.
Прорычала на самое ухо:
– А меня зовут Варгрива, эльфийское отродье!
И рявкнула за плечо:
– Девочки, ко мне!
В храм, чуть не сорвав с петель дверь, ворвались две молодые самки, накинулись уже втроем на Лиору.
Ну и что могла она, пусть гибкая и ловкая, но тоненькая и не особенно сильная, сделать с тремя крупными плечистыми суками? Особенно, когда одна из них быстро затолкала ей в рот кляп из какой-то тряпки.
Ни заклинание прочитать, ни вырваться из цепких лап.
Острые зубы клацнули у самого ее лица.
– Тихо, Ргангра! – прикрикнула на свою подручную Варгрива. – Никаких следов! Никакой крови! Наша эльфийская гостья просто ушла втихую, чтобы не тревожить своего дружка! Бурдагра, мешок!
И Лиора, скрученная веревками, полета в сумрак.
Со всех сторон ее окружила затхлая плотная ткань, а левая нога ударилась о зачем-то оказавшийся в мешке крупный булыжник.
– Ем, конечно, – согласился Нргав. – И всё живое ест друг друга. Бог таким и создал мир. И я тоже иногда охочусь, хотя и не люблю это занятие. Вернее… моя душа не любит, а память предков разливает в крови азарт и даже пытается кровожадность во мне возбудить. Но в том-то и заключается суть божественной искры – бороться со своими низменными желаниями. И я, убивая зверей, прошу у них прощения. Искренне и честно. И никогда не стану охотиться ради удовольствия.
– Понятно, – кивнула Лиора. – Кстати, ты сказал, что Бог создал мир. Я именно в это не верю. В то, что он продумал все так… и столько зла допустил. Где тут любовь?
– Обычные вопросы не пришедших к вере, – улыбнулся священник. – Бог слишком любит свои творения, чтобы ограничивать их свободу. И потом, не изведав зла и невзгод, как мы придем к доброте? Ну, а что касается создания мира… Слишком много в нем странностей, которые невозможно объяснить логикой природы.
– Например? – заинтересовалась Лиора.
– Ты знаешь, что все расы могут иметь совместное потомство?
– А, правда, все? – спросила Лиора и чуть напряглась.
– Не бойся, – тихонько рассмеялся Нргав. – Мы с тобой действительно только друзья и ничего больше.
– Да я и не боюсь, – девушка расслабилась.
– Так вот, действительно все. Наши проповедники по всему континенту путешествуют и знаниями между собой обмениваются. Пожалуй, только насчет ящеров есть сомнения. И о совместном потомстве эльфов и дворфов информации нет. А так представь: сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч лет… Да за это время все бы смешались в единую среднюю расу.
– Но большинство народов живет раздельно, – возразила девушка. – Мы, эльфы, вообще никого у себя не терпим.
– Так было не всегда, - улыбнулся Нргав. – Но пусть даже так. А кошки?
– Что – кошки? – не поняла Лиора.
– Знаешь, сколько молодых кобелей уходит на восток через перевал? Очень много. Но раса кошек не исчезает. Если рождается мальчик, то он наследует и собачьи и кошачьи черты. Где-то наполовину. Но, если появляется на свет девочка, то она всегда чистокровная кошка. Странно, да?
– Ну… такой закон природы, – с сомнением высказалась Лиора.
– А почему тогда со зверями такого не происходит? – спросил Нргав. – Вот я и думаю, что это божественное правило. Кстати, о божественном. Не пора ли нам ужин готовить?
Глава 11. Зимовка
14.10.194 г.в.п.
деревня Большие Прыщи Волкинское княжество
Если вы думаете, что дворфы не мерзнут, то глубоко ошибаетесь.
По морозоустойчивости жители Таежного Угла находятся где-то посерединке между болотными эльфами и людьми. То есть по снегу с голыми руками и ногами лазоревого цвета не шастают, но, одевшись в теплые шубы из меха окончательно проникшихся друидизмом зверей, зиму переносят легко.
Беда лишь в том, что шубы у Дремудада не было.
Он вышел из дома в самом начале лета, и теплую одежду тащить с собой не захотел. Решил, что обзаведется ею уже на месте.
И не успел. А хватать впопыхах человеческую одежку было как-то неправильно.
Во-первых, это было бы настоящим воровством. А воровство у любых народов, кроме жителей Разбойного Перевала, считалось делом неправильным.
Во-вторых, мало какая шуба налезла бы на плечи маленького дворфа, и при этом не путалась бы подолом под ногами.
Вот и оказался Дрёма в холодном октябрьском лесу одетым лишь в легкую кожаную курточку.
А дело ведь происходило в Северных княжествах. И слово «северный» тут не для красоты.
Шел легкий крупнохлопчатый снег.
Ложился шапками и воротниками на «лапы» елей, облепливал сбросившие листву ветви дубов. И уже перестал таять на земле.
Мальчик, съежившись и подрагивая, брел по лесу. Наугад, стараясь лишь придерживаться общего направления на юго-восток.
Почему именно туда? Да так просто. Юг все-таки, и в сторону океана, опять-таки.
За две с лишним недели дворфенок преодолел солидное расстояние.
Но, какое именно, Дремудад не знал.
Вышел ли он за пределы ставшего внезапно негостеприимным Лилгородского княжества? Трудно сказать. Никаких пограничных столбов или контрольно-следовых полос между княжествами не устанавливали.
Обычно границы проводили по рекам. Юноша перебрался вброд через парочку таких: мелких и неспешных. Причем, по второй ему пришлось несколько шагов проплыть.
Дремудад мысленно поблагодарил Демьяна, что научил его хоть немного держаться на воде.
После купания продрогший дворф долго сушился у костра.
Хорошо, что в походном рюкзаке лежало огниво. Если бы не оно, неизвестно, удалось бы дворфу выжить в холодном осеннем лесу.
А так он хотя бы спал возле костра.
Но, если вы думаете, что это чудесно и уютно – то ошибаетесь. Одному боку было жарко, другому холодно. И приходилось всю ночь ворочаться. Да еще и вставать, чтобы дров подбросить.
В общем, это путешествие было гораздо менее приятным, чем летний поход по родной тайге.
А еще было голодно. Пирожки и кренделя почему-то имеют свойство кончаться. А что можно есть в лесу? Привычных кедровых шишек не было, одни желуди под ногами валялись. Нет, имелись еще и всякие грибы. Но большинство было незнакомыми, и Дремудад не решался ими питаться.
Так что, когда слух дворфенка различил отдаленные равномерные постукивания, Дрёма встрепенулся, сбросил с плеч присыпавший их снег и зашагал на звук.
Лесорубом был кряжистый, среднего возраста мужик.
Он равномерно взмахивал огромным топором и вонзал его лезвие в толстую старую березу.
Дерево при этом вздрагивало и издавало жалобные бряки.
Невдалеке валялось еще две срубленных березы. Над одной, наполовину лишившейся кроны, трудился молодой парень, небольшим топориком обрубавший ветки.
Поодаль стояла телега с запряженной в нее приземистой мохнатой лошадкой.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дремудад.
Лесоруб оперся на топор, левой рукой отер со лба пот и хмуро ответил:
– И тебе не хворать.
– Э-э-э… – замялся Дрёма, не зная, как продолжить разговор. – Можно вас попросить…
– Жрать хочешь? – кивнул лесоруб.
– Да, если можно… – смутился дворфенок.
– Потом! – заявил мужик. – Некогда мне сейчас ради какого-то бородатого коротышки перерыв устраивать. Постой в сторонке, пока мы работаем.
– Хорошо, – благодарно кивнул Дремудад.
И дровосек опять взялся за топор, ухнул и послал лезвие точно в надруб.
Паренек сучкоруб тоже принялся за работу.
Дрема посмотрел на это дело, достал свой фамильный топорик и присоединился к парню, принялся ловко и умело отрубать ветки у самого основания.
Работали молча, сосредоточено и с напряжением.
Вдруг мужик зычно заорал:
– Бойся!
Раздался громкий скрежет и треск.
Дремудад оглянулся.
Огромное дерево медленно заваливалось в сторону, постепенно убыстряясь, ломая ветви соседних деревьев. С грохотом повалилось на землю, подпрыгнуло и улеглось, разметав лишенную листьев крону.
– Ну вот! – довольно сказал мужик. – На сегодня все! Давайте, дочищайте, и будем грузиться и жрать еду.
К телеге зачокерили один ствол.
Большего лошадка не потянула бы.
А потом уселись на пахнущее свежими опилками длиннющее бревно, которое дровосек почему-то обозвал хлыстом, и принялись за обед.
Дремудад никогда в жизни не ел такие вкусные блины с требухой!
– Путешествуешь или заблудился? – с набитым ртом прошамкал лесоруб.
– Путешествую, – вздохнул Дрёма.
– И чего тебе в вашей тайге не сиделось? Приклю-у-учений захотелось? – насмешливо и немного презрительно спросил мужик.
– Ну, да… – не нашелся, что ответить Дремудад. Пояснил: – У нас принято уходить в мистическое странствие, когда молодой.
– Ну-ну, – проворчал человек. – Делать больше нечего. Одним словом – нелюди.
Дворфенку было обидно, но ругаться с тем, кто только что его накормил, было бы верхом бескультурья.
– А сейчас откуда идешь? Небось, из Лилгорода драпаешь?
– Да, – удивленно подтвердил Дрёма.
– Что, Змеюка достала?
– А это кто? – непонимающе спросил мальчишка.
– Да княжна Лилгородская, кто же еще?!
– А почему – Змеюка? – осторожно спросил Дремудад.
– А как еще ее назовешь? «Сиротка»? – в голосе лесоруба была явная издевка. – «Бедненькая девочка» – как у нас некоторые тупые бабы поначалу причитали. Родителей и старшего брата разбойники убили. А младший – наследник – куда-то исчез. Знамо дело, в остроге сгинул или прикопали где-нибудь.
Дремудад медленно кивнул.
Он уже второй раз слышал эту историю, но теперь она звучала по-другому. Или все-таки в третий?
Дрёма был очень умным дворфенком и уже сложил мысленно головоломку.
Только имя Бористан в нее не укладывалось. Но кто сказал, что всегда надо называться своим истинным именем?
– Вот! – зло продолжал лесоруб. – А теперь они с Зеленоградским князем на наши земли зарятся. Говорят, рать собирают. Так что, как нам еще к этой молодой стерве относиться?!
– Понятно, – вздохнул Дремудад.
Взглянул на паренька, который спокойно доедал свою порцию, явно не желая участвовать в разговоре. Лесоруб тоже посмотрел на сына, крепко хлопнул его по плечу, отчего тот чуть не выронил пирожок, и расхохотался:
– Светозар, кончай пузо набивать! Поехали домой!
– А я… Мне можно с вами? – нерешительно спросил Дремудад.
– Пошли, – коротко позвал мужик. – Только в телегу не лезь. Хавронье и так тяжело тащить. Ты, я смотрю, с какой стороны за топор браться знаешь. Если не будешь от работы отлынивать, так и быть, зимуй у нас.
– Я не буду отлынивать! – обрадовано сообщил Дремудад.
Глава 12. Покушение
08.05.195 г.в.п.
Собачий лес
– Удачного пути! – тепло и сердечно пожелала Лиора Нргаву.
– Спасибо! – во всю пасть улыбнулся оборотень.
Быстро обнял девушку, так, что она уткнулась носом в жесткую и одновременно пушистую шерсть на груди друга.
– Не скучай, малышка, – прогудело где-то сверху и одновременно внутри человекопса.
Священник отстранился, закинул за спину суму и широким шагом отправился по дороге из поселка.
Лиора приподняла правую руку, не то прощаясь, не то осеняя уходящего друга «столбом света» – принятым в его религии знаком.
– Бу-бу-бу… Шу-шу-шу… – расслышала она неразборчивый разговор.
Девушка обернулась и увидела двух молодых сук, о чем-то болтающих в отдалении. Они наградили ее такими неприязненными взглядами, что Лиора посинела и быстро юркнула в храм, а по совместительству, свое новое жилище.
«О чем эти драные собаки сплетничают?! – неожиданно зло подумала эльфийка. – Ну и что с того, что я живу у Нргава? И что плохого в том, что мы любим сидеть рядышком или обниматься? В этом нет никакой чувственности! Мы просто друзья. Чуть ли не родственники! Мы с ним даже родились день в день! А эти!..»
Эти и другие женские особи собачьей расы подозревали маленькую эльфийку черт знает в чем. Она была для них любимейшей темой сплетен и пересудов. Причем, этим страдали чуть ли не все суки племени, от дряхлых старушек, что набивались в храм на каждую службу и следили, чтобы все действовали по канону, и до девочек-подростков, которые ненавидели «длинноухую шалаву» самой яркой и бескомпромиссной ненавистью, какой только можно ненавидеть конкурентку в сердечных делах.
Именно местные девушки-сучки устраивали Лиоре всякие гадости.
Так, что она вообще старалась одна из дома не выходить. А то комок грязи или чего похуже неожиданно прилетит. Или на тропинке, по которой она идет в лавку, окажется натянута тонкая бечевка.
Ну и что с этим делать? Файерболами в глупых швырять? Впрочем, пару раз кидавших в нее грязь собачек неожиданно окатывало ледяной водой. Эта магия давалась Лиоре легче всего, наверное, потому, что была одной из первых, которую она изучила и самой нужной на родных болотах.
С молодыми кобелями отношения были лучше, но и тут не обходилось без недопонимания.
Науськиваемые своими хвостатыми подругами, некоторые парни пытались к Лиоре подкатывать, чем смущали невинную девушку, вгоняя ее в синьку.
В общем, если бы не Нргав, жизнь в собачьей стае была бы для Лиоры тяжела, а то и невыносима.
И что с этим делать юная эльфийка не знала.
Бежать? Но куда? И как оторвать себя от единственного друга, которого так неожиданно послала ей судьба или тот самый добрый собачий Бог?
Правда, была одна надежда.
Иногда Нргав заговаривал о том, что хочет отправиться проповедовать истинную веру в чужие края.
Но пока что это было лишь общим желанием. Когда еще он соберется и решится. Но, как только это произойдет, Лиора отправится вместе с ним!
А пока придется ждать и сносить косые взгляды сучек и заигрывание кобелей.
Лиора иногда думала:
«А может это я такая плохая? Ну, невозможно, чтобы все кругом были злыми и скверными. Ведь между собой они хорошо ладят, дружат, влюбляются. А, когда дело касается меня, то…»
За подобным самобичеванием ее застал врасплох негромкий стук в дверь.
Лиора осторожно приоткрыла дощатую створку, взглянула на посетительницу.
Это была молодая собачка светло-бежевого окраса с длинной и густой гривкой пшеничного цвета.
По меркам оборотней она была красавицей.
Но Лиору удивило не это.
Собачка приветливо улыбалась. Спросила мягким, лишь слегка грассирующим голосом:
– Можно я войду помолюсь?
– Конечно, – Лиора отстранилась, впуская гостью в помещение. – Только Нргава нет дома. Он ушел в поселок Беррдир, помочь провести службу тамошнему священнику.
– А что с батюшкой Ррдаром? – встревожилась молодая оборотница.
– Приболел немного, – сообщила Лиора и успокоила: – ничего серьезного, но горло болит, и он не может проповеди читать.
– Узнаю Нргава, – улыбнулась собачья девушка. – Всегда и всем готов помочь.
В ее взгляде мелькнуло что-то, от чего Лиору кольнуло беспокойство.
– А вы хорошо знаете Нргава? – спросила эльфийка. – И, простите, кто вы?
– Я его старая подружка по детским играм, – с улыбкой сообщила собака. – А ты Лиора? Девочка-эльфийка, которую наш добрый священник приютил у себя?
– Да, – с легким вызовом подтвердила юная эльфийка.
«Неужели опять?» – с отчаянием подумала она.
Но сучка лишь шире улыбнулась и протянула руку в принятом у собак приветствии:
– Очень рада с тобой познакомиться, – мелодично прорычала она.
Но, когда тоненькая ладошка Лиоры утонула в крупной полузвериной-получеловечьей лапе, незнакомая сучка резко сдавила ее, дернула девушку на себя и плотно зажала ей рот.
Прорычала на самое ухо:
– А меня зовут Варгрива, эльфийское отродье!
И рявкнула за плечо:
– Девочки, ко мне!
В храм, чуть не сорвав с петель дверь, ворвались две молодые самки, накинулись уже втроем на Лиору.
Ну и что могла она, пусть гибкая и ловкая, но тоненькая и не особенно сильная, сделать с тремя крупными плечистыми суками? Особенно, когда одна из них быстро затолкала ей в рот кляп из какой-то тряпки.
Ни заклинание прочитать, ни вырваться из цепких лап.
Острые зубы клацнули у самого ее лица.
– Тихо, Ргангра! – прикрикнула на свою подручную Варгрива. – Никаких следов! Никакой крови! Наша эльфийская гостья просто ушла втихую, чтобы не тревожить своего дружка! Бурдагра, мешок!
И Лиора, скрученная веревками, полета в сумрак.
Со всех сторон ее окружила затхлая плотная ткань, а левая нога ударилась о зачем-то оказавшийся в мешке крупный булыжник.
