Но она была атаманшей, а, значит, обязана была держать марку перед своими людьми. Так что девушка широко, хотя и натянуто, улыбнулась и, обернувшись к берегу, прокричала:
– Все за мной! Не бойтесь!
И малолетние преступники вместе с освобожденными каторжанами с явной опаской, но последовали ее примеру.
– Молодэц! – тихо похвалил ее Тэм, когда они отплыли.
– Н-нет, я тру-ру-сиха, – честно призналась Вейна, стуча от холода зубами.
– Расслабься. Станэт тэплээ, – посоветовал вождь кочевников. – И нэ дёргайся, дай водэ тэбя дэржать. А птица вывэзэт.
Девушка постаралась последовать его советам и действительно обнаружила, что вода уже не так обжигает, а гигантская утка быстро и мощно тащит их к южному берегу.
Если честно, хуже всего было выходить из воды под неприятный холодный ветер. Но кочевники молниеносно собрали охапки плавуна и пожухшей травы и запалили два больших костра.
Совершенно не стесняясь друг друга поскидывали всю одежду, и, развесив ее сохнуть на воткнутых в песок жердях, принялись греться, подставляя огню бока и спины.
Вейна, не знала, куда отвести взгляд от голых тел.
Нет, она, разумеется, давно уже все видела, но врожденную стыдливость так просто не победишь. А уж раздеваться самой…
Но тут атаманша с удивлением разглядела, что трое кочевников на самом деле… девушки!
Такие же крепкие и низкорослые, но гибкие и красивые.
«Надо же!» – подумала про себя северянка и как-то сразу успокоилась.
Скинула противно липнувшую к телу холодную одежду. И заметила, как быстро отвернулся покрасневший до корней волос Басмар, а зараза Тэм, наоборот с одобрением принялся ее разглядывать.
Вейна показала ему язык и втиснулась в гурьбу столпившихся у костра молодых людей.
Греться голышом было на удивление весело.
С одной стороны, тело обдавал жар, с другой – холодный ветер, кругом смеялись и перешучивались перемешавшиеся кочевники и разбойники, парни и девушки.
И было это естественно и правильно.
Именно тогда Вейна впервые подумала, что еще не факт, какой из этих народов лучше.
И мнение это лишь усиливалось со временем.
Становище племени, или, как говорили местные: уксусса Сизого Кречета было небольшим и очень опрятным. Десятка четыре небольших шатров вольготно расположились на широком пространстве основательно утоптанной земли, с отмеченными мелкими камушками дорожками, площадью посередине. На ней располагался огромный очаг, над которым, в потемневшем от времени бронзовом казане, каждый вечер готовили общую похлебку: наваристую, вкуснючую и невероятно сытную.
Народ уксусса был гостеприимный, веселый и добрый.
Только Вейна все никак не могла понять одного.
– Тэм, а где ваши рабы? – в конце концов спросила она у вождя.
Парень почесал затылок и недоуменно осведомился:
– Какиэ эщё рыбы?
– Как какие? Те, которых вы захватываете во время набегов!
– А, ты о плэнных… – сообразил парень. – Так мы их нэ дэржим. Хотят уходят, хотят остаются. Мало кто уходит.
– Тогда зачем их приводите? – недоумевала Вейна.
– Новыэ люди, да, – пояснил Тэмучитлан. – А эсли богатыэ и знатныэ, то выкуп бэрём.
– Но, почему тогда говорят, что от вас никто не возвращается? – с подозрением спросила девушка.
– Откуда мнэ знать?! – повысил голос молодой вождь. – Это ты у ваших спрашивай. У нас всэ люди равны. Вот мой дэд был с сэвэра, и что, да?
– Как? У вас можно стать вождем пленнику? – поразилась Вейна.
– Почэму вождём? Он сапожником был. Хорошим. Вот!
И парень демонстративно выдвинул вперед правую ногу, обутую в потертый, но весьма красиво скроенный сапог.
– Но как же… – совсем потерялась Вейна. – Ты ведь вождь?
– Конэчно вождь! – Тэм принял горделивую позу. – У нас вождэй выбирают. Самых лучших, умных и сильных воинов. Но я только в бою вождь. Эсть старэйшины, эсть вэрховная мать, и жэнщины, которыэ нэ воины, эсть мастэра. Они мнэ нэ подчиняются. И правильно дэлают.
Жизнь у кочевников благотворно действовала на «Хитрых крыс» и бывших каторжан. Они расслаблялись, становились спокойными и открытыми.
Даже Дасса.
Особенно Дасса.
Девчонка целыми днями скакала по степи на одолженной ей вождем молодой и горячей птице, училась стрелять из лука и донимала Тэма, заставляя его драться в тренировочных боях на саблях.
Впрочем, Тэмучитлан возился с Дассой с явным удовольствием.
– Ах, какая боэвая дэвочка! – хвалил он ее, а мелкая крыска млела и чуть ли не мурлыкала. – Вэйна, вот пэрэманю я эё у тэбя! Что тогда бужэшь дэлать?
«А что я буду делать? – думала Вейна. – И что я вообще делаю? Почему не могу расслабиться так же, как мои ребята?»
Впрочем, не все.
Басмар явно чувствовал себя у кочевников не в своей тарелке. Он часто хмурился, и старался все время держаться рядом со своей атаманшей. А еще явно ревновал ее к Тэмучитлану.
– Вейна, не пора ли валить к себе? – все чаще спрашивал парнишка, кивая на север.
– Еще немного, – каждый раз отвечала девушка.
И чувствовала, как постепенно становится напряженнее, натягиваясь как лук для того, чтобы пустить стрелу.
– А зачэм вам вообщэ уходить? – однажды спросил Тэм. И добавил с великодушной улыбкой. – Оставайтэсь с нами!
– Нет, Тэм, не могу, – покачала головой Вейна.
Отказавшись еще до того, как успела подумать. И, слегка обескураженная этим, постаралась сформулировать свои мысли:
– Понимаешь, я только сейчас поняла, насколько неправильно мы живем в Султанате. И увидела то, к чему нам надо стремиться. Остаться здесь… когда мои друзья живут как загнанные крысы… Когда моя мама и братишки где-то тянут лямку рабской судьбы… Это нечестно и неправильно.
– Я… понимаю тэбя, – тихо ответил юноша. – Но что ты можэшь сдэлать?
– Не знаю, – пожала плечами северянка. – Но что-нибудь должна. Иначе… Иначе, зачем я вообще живу?
Это вдруг стало таким ясным. Девушка удивилась, как не понимала раньше такой простой истины. Воображаемая тетива дзынькнула и стрела судьбы отправилась в полет.
От этого сделалось легко и хорошо.
Вейна мягко улыбнулась, поймав настороженный взгляд Басмара, и громко приказала своему бессменному оруженосцу:
– Зови наших! Будем собираться домой!
– Вейна, я остаюсь.
Дасса хмуро смотрела вниз на свои запыленные, иссеченные мелкими царапинами ноги.
– А как же брат? – тихо спросила атаманша.
– А что, брат, – пожала худыми костлявыми плечами маленькая бандитка. – У него есть Регила. И, вообще… Ты ведь не будешь его… их держать, если они втроем сюда захотят перебраться?
– Не буду, – подтвердила Вейна. – Но не уверена, что Джамуш этого захочет.
– Но ты обязательно ему расскажи, как здесь, и скажи… что я буду ждать, – неожиданно мягко попросила девочка.
– Хорошо, Дасса, – вздохнула Вейна и неожиданно добавила: – Мне будет тебя очень сильно не хватать.
– Мне тоже, – Дасса шмыгнула носом, шагнула к старшей подруге и неожиданно сильно прижалась к ней, сиплым от неожиданных слез голосом пообещала: – Мы с тобой обязательно встретимся!
Кроме Дассы решили остаться у кочевников Джоруб и все остальные освобожденные каторжане, кроме Каракута – молодого парня с ясными светло-карими глазами и вечной легкой улыбкой.
– Я с тобой, моя атаманша, – спокойно сообщил он Вейне.
И у девушки потеплело на сердце.
Небольшой отряд собрался в путь.
Тэмучитлан с десятком своих воинов вызвался проводить гостей и помочь им переправиться через Раздельную.
– А эщо заэдим в святилищэ, – сообщил он северянам.
Вейна не придала этому особого значения. Чем-чем, а религиозностью она не страдала. Да и чем помогут ей чужие боги, если свои отвернулись от народа Султаната?
Храм оказался очень большим шатром из все тех же птичьих шкур, натянутых на птичьи же кости.
Правда, кроме этого он весь был обшит разноцветными перьями, которые складывались в замысловатый узор, шевелящийся под легким ветерком, как шерсть большого мохнатого зверя.
На пороге святилища их встретил…
Вейна аж приоткрыла рот и во все глаза смотрела на странное существо, по виду похожее на очень рослого и сильного человека. Но с собачьей головой.
Нет, она, конечно же, слушала в детстве сказки о таинственном народе оборотней, что живет за северными горами. Но в существование подобных существ не особенно верила.
– Заходите, дети мои, – звучным гортанным голосом позвал их священник. – Пусть Всевышний осенит вас своей любовью!
И широко улыбнулся пастью с острыми клыками и длинным розовым языком.
Выглядело это одновременно устрашающе и смешно.
Кочевники и бандиты не заставили себя упрашивать. Набились в храм.
Человек-пес негромко запел мелодичную молитву. Слова ее звучали то на его родном порыкивающем языке, то на грубом диалекте кочевников, а то на чистом и звонком языке Султаната. Было в ней о любви и доброте, о Боге, который с грустной улыбкой смотрит на свои создания. О том, что надо всегда сохранять в душе свет.
От этих песнопений, от дыма курительных лампадок, от полутьмы с таинственно взирающими со стен образами у Вейны закружилась голова.
И пришло спокойное и ясное ощущение правильности выбранного ею пути.
– Спасибо, Тэм, – тепло поблагодарила она вождя кочевников, когда они собрались продолжить путь. – Теперь я точно знаю, что должна делать.
– Я бы очэнь хотэл тэбэ помочь, – негромко сообщил юноша.
– Но… – продолжила его мысль Вейна и усмехнулась. – Я понимаю, что снаружи Султанат не исправить. Даже если кочевники завоюют его. Даже если постараются изменить под себя. Даже если собаки-проповедники придут со своим добрым Богом. Это не поможет. Все вернется. Надо сломать все изнутри. Чем я и займусь.
– Но, когда придёт врэмя ударить снаружи, позови мэня, – серьезно попросил Тэмучитлан.
И Вейна почему-то ни капельки не усомнилась, что тогда этот юноша будет отнюдь не только вождем маленького племени. Да и она…
Через неделю она сидела за обшарпанным столом в своем домике на окраине Синдабада и спокойно слушала четверых парней, которые на перебой говорили:
– Мы своего атамана выгнали. Он злой и мы для него как пыль.
– А наша шайка вся попросила, чтобы я к тебе пришел.
– Ты действительно заботишься о своих и готова глотку за них порвать.
– Нам надоело прятаться и дрожать.
– Прими нас в свою банду.
– И нас тоже!
Вейна улыбнулась, оглядела лица парней, гораздо более старших и опытных, чем она, и сказала:
– Добро пожаловать в Семью, друзья.
2.09.187 г.в.п.
Таежный Угол
Когда-то давным-давно в не очень запамятные времена жил-поживал в глубоких пещерах народ дворфов.
Ну, вы знаете. Такие низкорослые и ужасно сильные бородатые дядьки и тетки. Кстати, тетки тоже бородатые. Обитали они в самом верхнем правом углу континента, если смотреть на карту. Ну, или в левом нижнем, если карту держать вверх ногами.
Хотя, какие еще ноги могут быть у карты?
В общем, на северо-востоке.
Над ними простирались на многие десятки и сотни верст заснеженные дикие горы, а внизу, в пещерах, было тепло и уютно.
Геотермальные источники наполняли восхитительной горячей лечебной водой купальни, на выходах лавы было удобно готовить на ужин всякую подземную живность и плавить металл. Из камней, которые добывались при расширении пещер, строились величественные чертоги.
Одним словом – мечта спелеолога.
А то, что за свою долгую двухвековую жизнь почти никто из дворфов не видел звездного неба и солнышка, не вдыхал чистый воздух, так это не беда!
Так думали дворфы, и были в том уверены на все двести процентов.
Пока не пришел большой и белый… конец Древней Эпохи.
Горы содрогнулись в конвульсиях сильнейшего землетрясения.
Нет, великолепно укрепленные пещеры устояли, и даже почти никого не завалило. А кого завалило, так те самооткопались, стряхнули с себя каменную пыль и огляделись в кромешной тьме.
И были крайне удручены увиденным. Во-первых, потому, что ничего не было видно. Темнота же! Но это пол беды, факелы развеяли мрак.
А вот то, что в пещерах начало быстро холодать, дворфам ну совершенно не понравилось.
Сместившиеся пласты породы перекрыли и закупорили каналы магмы. Кузни заглохли, горячие источники перестали бить, и озерца стремительно подергивались корочкой льда.
В подземельях стало так же невыносимо, как в каком-нибудь сибирском городке посреди зимы, при аварии в котельной. В те времена, когда такие аварии случались. Спросите своих дедушек, может, они помнят.
Дворфы, разумеется, попробовали докопаться до пробок и вскрыть их, выпуская живительное тепло.
Но, увы, ничего у них не получилось
И зябко кутающиеся во все, что только смогли на себя напялить, подземные жители, громко стуча зубами, потянулись к выходу наружу.
К счастью дорогу вверх почти не завалило. Пяток дней усиленной работы кирками и ломами, и дворфы вышли из пещеры.
И оказались в непривычном и пугающем, но сказочно прекрасном мире.
Светило летнее солнышко, шумела бескрайняя тайга.
На колючих ветках многовековых елей и секвой пели птицы, по стволам сновали белки, внизу паслись непуганые олени и шастали не ведающие вкуса дворфятины медведи.
А какой там был воздух! Его хотелось вдыхать, пить, и даже жевать. Чистый и свежий.
Представляете, какой у дворфов был шок?
Сильный был шок. Настолько, что некоторые из подземных жителей бросилась назад в привычную пещеру и наотрез отказалась выбираться в этот кошмарный мир.
Нет, им все-таки приходилось делать вылазки за дровами. Иначе бы дворфы просто позамерзали во время первой же зимы, которая в этом северном краю очень даже студеная. Но обитатели пещер старались выходить только по ночам.
Но и тут слабые нервы ожидало страшное: вид бесконечного звездного неба.
И все чаще молодые дворфы не возвращались обратно.
В пещерах по этому поводу сочинили жуткие сказки и пугали ими малышей.
Но невозвращенцы на самом деле не гибли от зубов, когтей и хвостов кошмарных монстров, а просто-напросто сбегали к своим сородичам. К тем, кто с самого начала был настолько очарован наружным миром, что буквально обожествил его. Наделил всё и вся душами божеств.
Так появились дворфы-друиды.
Произошло это лет триста назад, за век до Великого Пробуждения, от коего и ведется летоисчисление на всем континенте Алоире.
В семье такого вот потомственного друида и родился семнадцать лет назад мальчик Дремудад.
Рос дворфенок, как и все его сородичи, медленно. Лишь в шестнадцать лет, что соответствует двенадцати человеческим, у него начала расти рыжевато-русая шелковистая детская борода. И ко времени нашего повествования отросла она всего на вершок. Да и сам Дрёма был совсем еще маленький, даже по дворфским меркам, а уж по человеческим, и подавно.
Был он щупленький и тоненький, в плечах совсем ненамного шире накачанного человека. Голос у отрока ломался, и он то говорил баском, то «пускал петуха».
В общем, типичный тинэйджер.
Дрёма любил бродить по тайге, но не жаловал охоту.
Надо сказать, что друидическая вера отнюдь не запрещала есть братьев меньших. Звери ведь созданы для того, чтобы служить звеньями экологических цепочек. И кто мы такие, чтобы ставить себя выше природы? Нет, человек и дворф такие же живые существа, равные среди равных с оленями, лисами и червяками. И вегетарианство среди них считалось ересью. За него не сжигали на кострах, но смотрели косо и в приличной компании медовуху не наливали.
– Все за мной! Не бойтесь!
И малолетние преступники вместе с освобожденными каторжанами с явной опаской, но последовали ее примеру.
– Молодэц! – тихо похвалил ее Тэм, когда они отплыли.
– Н-нет, я тру-ру-сиха, – честно призналась Вейна, стуча от холода зубами.
– Расслабься. Станэт тэплээ, – посоветовал вождь кочевников. – И нэ дёргайся, дай водэ тэбя дэржать. А птица вывэзэт.
Девушка постаралась последовать его советам и действительно обнаружила, что вода уже не так обжигает, а гигантская утка быстро и мощно тащит их к южному берегу.
Если честно, хуже всего было выходить из воды под неприятный холодный ветер. Но кочевники молниеносно собрали охапки плавуна и пожухшей травы и запалили два больших костра.
Совершенно не стесняясь друг друга поскидывали всю одежду, и, развесив ее сохнуть на воткнутых в песок жердях, принялись греться, подставляя огню бока и спины.
Вейна, не знала, куда отвести взгляд от голых тел.
Нет, она, разумеется, давно уже все видела, но врожденную стыдливость так просто не победишь. А уж раздеваться самой…
Но тут атаманша с удивлением разглядела, что трое кочевников на самом деле… девушки!
Такие же крепкие и низкорослые, но гибкие и красивые.
«Надо же!» – подумала про себя северянка и как-то сразу успокоилась.
Скинула противно липнувшую к телу холодную одежду. И заметила, как быстро отвернулся покрасневший до корней волос Басмар, а зараза Тэм, наоборот с одобрением принялся ее разглядывать.
Вейна показала ему язык и втиснулась в гурьбу столпившихся у костра молодых людей.
Греться голышом было на удивление весело.
С одной стороны, тело обдавал жар, с другой – холодный ветер, кругом смеялись и перешучивались перемешавшиеся кочевники и разбойники, парни и девушки.
И было это естественно и правильно.
Именно тогда Вейна впервые подумала, что еще не факт, какой из этих народов лучше.
И мнение это лишь усиливалось со временем.
Становище племени, или, как говорили местные: уксусса Сизого Кречета было небольшим и очень опрятным. Десятка четыре небольших шатров вольготно расположились на широком пространстве основательно утоптанной земли, с отмеченными мелкими камушками дорожками, площадью посередине. На ней располагался огромный очаг, над которым, в потемневшем от времени бронзовом казане, каждый вечер готовили общую похлебку: наваристую, вкуснючую и невероятно сытную.
Народ уксусса был гостеприимный, веселый и добрый.
Только Вейна все никак не могла понять одного.
– Тэм, а где ваши рабы? – в конце концов спросила она у вождя.
Парень почесал затылок и недоуменно осведомился:
– Какиэ эщё рыбы?
– Как какие? Те, которых вы захватываете во время набегов!
– А, ты о плэнных… – сообразил парень. – Так мы их нэ дэржим. Хотят уходят, хотят остаются. Мало кто уходит.
– Тогда зачем их приводите? – недоумевала Вейна.
– Новыэ люди, да, – пояснил Тэмучитлан. – А эсли богатыэ и знатныэ, то выкуп бэрём.
– Но, почему тогда говорят, что от вас никто не возвращается? – с подозрением спросила девушка.
– Откуда мнэ знать?! – повысил голос молодой вождь. – Это ты у ваших спрашивай. У нас всэ люди равны. Вот мой дэд был с сэвэра, и что, да?
– Как? У вас можно стать вождем пленнику? – поразилась Вейна.
– Почэму вождём? Он сапожником был. Хорошим. Вот!
И парень демонстративно выдвинул вперед правую ногу, обутую в потертый, но весьма красиво скроенный сапог.
– Но как же… – совсем потерялась Вейна. – Ты ведь вождь?
– Конэчно вождь! – Тэм принял горделивую позу. – У нас вождэй выбирают. Самых лучших, умных и сильных воинов. Но я только в бою вождь. Эсть старэйшины, эсть вэрховная мать, и жэнщины, которыэ нэ воины, эсть мастэра. Они мнэ нэ подчиняются. И правильно дэлают.
Жизнь у кочевников благотворно действовала на «Хитрых крыс» и бывших каторжан. Они расслаблялись, становились спокойными и открытыми.
Даже Дасса.
Особенно Дасса.
Девчонка целыми днями скакала по степи на одолженной ей вождем молодой и горячей птице, училась стрелять из лука и донимала Тэма, заставляя его драться в тренировочных боях на саблях.
Впрочем, Тэмучитлан возился с Дассой с явным удовольствием.
– Ах, какая боэвая дэвочка! – хвалил он ее, а мелкая крыска млела и чуть ли не мурлыкала. – Вэйна, вот пэрэманю я эё у тэбя! Что тогда бужэшь дэлать?
«А что я буду делать? – думала Вейна. – И что я вообще делаю? Почему не могу расслабиться так же, как мои ребята?»
Впрочем, не все.
Басмар явно чувствовал себя у кочевников не в своей тарелке. Он часто хмурился, и старался все время держаться рядом со своей атаманшей. А еще явно ревновал ее к Тэмучитлану.
– Вейна, не пора ли валить к себе? – все чаще спрашивал парнишка, кивая на север.
– Еще немного, – каждый раз отвечала девушка.
И чувствовала, как постепенно становится напряженнее, натягиваясь как лук для того, чтобы пустить стрелу.
– А зачэм вам вообщэ уходить? – однажды спросил Тэм. И добавил с великодушной улыбкой. – Оставайтэсь с нами!
– Нет, Тэм, не могу, – покачала головой Вейна.
Отказавшись еще до того, как успела подумать. И, слегка обескураженная этим, постаралась сформулировать свои мысли:
– Понимаешь, я только сейчас поняла, насколько неправильно мы живем в Султанате. И увидела то, к чему нам надо стремиться. Остаться здесь… когда мои друзья живут как загнанные крысы… Когда моя мама и братишки где-то тянут лямку рабской судьбы… Это нечестно и неправильно.
– Я… понимаю тэбя, – тихо ответил юноша. – Но что ты можэшь сдэлать?
– Не знаю, – пожала плечами северянка. – Но что-нибудь должна. Иначе… Иначе, зачем я вообще живу?
Это вдруг стало таким ясным. Девушка удивилась, как не понимала раньше такой простой истины. Воображаемая тетива дзынькнула и стрела судьбы отправилась в полет.
От этого сделалось легко и хорошо.
Вейна мягко улыбнулась, поймав настороженный взгляд Басмара, и громко приказала своему бессменному оруженосцу:
– Зови наших! Будем собираться домой!
– Вейна, я остаюсь.
Дасса хмуро смотрела вниз на свои запыленные, иссеченные мелкими царапинами ноги.
– А как же брат? – тихо спросила атаманша.
– А что, брат, – пожала худыми костлявыми плечами маленькая бандитка. – У него есть Регила. И, вообще… Ты ведь не будешь его… их держать, если они втроем сюда захотят перебраться?
– Не буду, – подтвердила Вейна. – Но не уверена, что Джамуш этого захочет.
– Но ты обязательно ему расскажи, как здесь, и скажи… что я буду ждать, – неожиданно мягко попросила девочка.
– Хорошо, Дасса, – вздохнула Вейна и неожиданно добавила: – Мне будет тебя очень сильно не хватать.
– Мне тоже, – Дасса шмыгнула носом, шагнула к старшей подруге и неожиданно сильно прижалась к ней, сиплым от неожиданных слез голосом пообещала: – Мы с тобой обязательно встретимся!
Кроме Дассы решили остаться у кочевников Джоруб и все остальные освобожденные каторжане, кроме Каракута – молодого парня с ясными светло-карими глазами и вечной легкой улыбкой.
– Я с тобой, моя атаманша, – спокойно сообщил он Вейне.
И у девушки потеплело на сердце.
Небольшой отряд собрался в путь.
Тэмучитлан с десятком своих воинов вызвался проводить гостей и помочь им переправиться через Раздельную.
– А эщо заэдим в святилищэ, – сообщил он северянам.
Вейна не придала этому особого значения. Чем-чем, а религиозностью она не страдала. Да и чем помогут ей чужие боги, если свои отвернулись от народа Султаната?
Храм оказался очень большим шатром из все тех же птичьих шкур, натянутых на птичьи же кости.
Правда, кроме этого он весь был обшит разноцветными перьями, которые складывались в замысловатый узор, шевелящийся под легким ветерком, как шерсть большого мохнатого зверя.
На пороге святилища их встретил…
Вейна аж приоткрыла рот и во все глаза смотрела на странное существо, по виду похожее на очень рослого и сильного человека. Но с собачьей головой.
Нет, она, конечно же, слушала в детстве сказки о таинственном народе оборотней, что живет за северными горами. Но в существование подобных существ не особенно верила.
– Заходите, дети мои, – звучным гортанным голосом позвал их священник. – Пусть Всевышний осенит вас своей любовью!
И широко улыбнулся пастью с острыми клыками и длинным розовым языком.
Выглядело это одновременно устрашающе и смешно.
Кочевники и бандиты не заставили себя упрашивать. Набились в храм.
Человек-пес негромко запел мелодичную молитву. Слова ее звучали то на его родном порыкивающем языке, то на грубом диалекте кочевников, а то на чистом и звонком языке Султаната. Было в ней о любви и доброте, о Боге, который с грустной улыбкой смотрит на свои создания. О том, что надо всегда сохранять в душе свет.
От этих песнопений, от дыма курительных лампадок, от полутьмы с таинственно взирающими со стен образами у Вейны закружилась голова.
И пришло спокойное и ясное ощущение правильности выбранного ею пути.
– Спасибо, Тэм, – тепло поблагодарила она вождя кочевников, когда они собрались продолжить путь. – Теперь я точно знаю, что должна делать.
– Я бы очэнь хотэл тэбэ помочь, – негромко сообщил юноша.
– Но… – продолжила его мысль Вейна и усмехнулась. – Я понимаю, что снаружи Султанат не исправить. Даже если кочевники завоюют его. Даже если постараются изменить под себя. Даже если собаки-проповедники придут со своим добрым Богом. Это не поможет. Все вернется. Надо сломать все изнутри. Чем я и займусь.
– Но, когда придёт врэмя ударить снаружи, позови мэня, – серьезно попросил Тэмучитлан.
И Вейна почему-то ни капельки не усомнилась, что тогда этот юноша будет отнюдь не только вождем маленького племени. Да и она…
Через неделю она сидела за обшарпанным столом в своем домике на окраине Синдабада и спокойно слушала четверых парней, которые на перебой говорили:
– Мы своего атамана выгнали. Он злой и мы для него как пыль.
– А наша шайка вся попросила, чтобы я к тебе пришел.
– Ты действительно заботишься о своих и готова глотку за них порвать.
– Нам надоело прятаться и дрожать.
– Прими нас в свою банду.
– И нас тоже!
Вейна улыбнулась, оглядела лица парней, гораздо более старших и опытных, чем она, и сказала:
– Добро пожаловать в Семью, друзья.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДРЫН ДРУИДА
Глава 1. Юный бородач
2.09.187 г.в.п.
Таежный Угол
Когда-то давным-давно в не очень запамятные времена жил-поживал в глубоких пещерах народ дворфов.
Ну, вы знаете. Такие низкорослые и ужасно сильные бородатые дядьки и тетки. Кстати, тетки тоже бородатые. Обитали они в самом верхнем правом углу континента, если смотреть на карту. Ну, или в левом нижнем, если карту держать вверх ногами.
Хотя, какие еще ноги могут быть у карты?
В общем, на северо-востоке.
Над ними простирались на многие десятки и сотни верст заснеженные дикие горы, а внизу, в пещерах, было тепло и уютно.
Геотермальные источники наполняли восхитительной горячей лечебной водой купальни, на выходах лавы было удобно готовить на ужин всякую подземную живность и плавить металл. Из камней, которые добывались при расширении пещер, строились величественные чертоги.
Одним словом – мечта спелеолога.
А то, что за свою долгую двухвековую жизнь почти никто из дворфов не видел звездного неба и солнышка, не вдыхал чистый воздух, так это не беда!
Так думали дворфы, и были в том уверены на все двести процентов.
Пока не пришел большой и белый… конец Древней Эпохи.
Горы содрогнулись в конвульсиях сильнейшего землетрясения.
Нет, великолепно укрепленные пещеры устояли, и даже почти никого не завалило. А кого завалило, так те самооткопались, стряхнули с себя каменную пыль и огляделись в кромешной тьме.
И были крайне удручены увиденным. Во-первых, потому, что ничего не было видно. Темнота же! Но это пол беды, факелы развеяли мрак.
А вот то, что в пещерах начало быстро холодать, дворфам ну совершенно не понравилось.
Сместившиеся пласты породы перекрыли и закупорили каналы магмы. Кузни заглохли, горячие источники перестали бить, и озерца стремительно подергивались корочкой льда.
В подземельях стало так же невыносимо, как в каком-нибудь сибирском городке посреди зимы, при аварии в котельной. В те времена, когда такие аварии случались. Спросите своих дедушек, может, они помнят.
Дворфы, разумеется, попробовали докопаться до пробок и вскрыть их, выпуская живительное тепло.
Но, увы, ничего у них не получилось
И зябко кутающиеся во все, что только смогли на себя напялить, подземные жители, громко стуча зубами, потянулись к выходу наружу.
К счастью дорогу вверх почти не завалило. Пяток дней усиленной работы кирками и ломами, и дворфы вышли из пещеры.
И оказались в непривычном и пугающем, но сказочно прекрасном мире.
Светило летнее солнышко, шумела бескрайняя тайга.
На колючих ветках многовековых елей и секвой пели птицы, по стволам сновали белки, внизу паслись непуганые олени и шастали не ведающие вкуса дворфятины медведи.
А какой там был воздух! Его хотелось вдыхать, пить, и даже жевать. Чистый и свежий.
Представляете, какой у дворфов был шок?
Сильный был шок. Настолько, что некоторые из подземных жителей бросилась назад в привычную пещеру и наотрез отказалась выбираться в этот кошмарный мир.
Нет, им все-таки приходилось делать вылазки за дровами. Иначе бы дворфы просто позамерзали во время первой же зимы, которая в этом северном краю очень даже студеная. Но обитатели пещер старались выходить только по ночам.
Но и тут слабые нервы ожидало страшное: вид бесконечного звездного неба.
И все чаще молодые дворфы не возвращались обратно.
В пещерах по этому поводу сочинили жуткие сказки и пугали ими малышей.
Но невозвращенцы на самом деле не гибли от зубов, когтей и хвостов кошмарных монстров, а просто-напросто сбегали к своим сородичам. К тем, кто с самого начала был настолько очарован наружным миром, что буквально обожествил его. Наделил всё и вся душами божеств.
Так появились дворфы-друиды.
Произошло это лет триста назад, за век до Великого Пробуждения, от коего и ведется летоисчисление на всем континенте Алоире.
В семье такого вот потомственного друида и родился семнадцать лет назад мальчик Дремудад.
Рос дворфенок, как и все его сородичи, медленно. Лишь в шестнадцать лет, что соответствует двенадцати человеческим, у него начала расти рыжевато-русая шелковистая детская борода. И ко времени нашего повествования отросла она всего на вершок. Да и сам Дрёма был совсем еще маленький, даже по дворфским меркам, а уж по человеческим, и подавно.
Был он щупленький и тоненький, в плечах совсем ненамного шире накачанного человека. Голос у отрока ломался, и он то говорил баском, то «пускал петуха».
В общем, типичный тинэйджер.
Дрёма любил бродить по тайге, но не жаловал охоту.
Надо сказать, что друидическая вера отнюдь не запрещала есть братьев меньших. Звери ведь созданы для того, чтобы служить звеньями экологических цепочек. И кто мы такие, чтобы ставить себя выше природы? Нет, человек и дворф такие же живые существа, равные среди равных с оленями, лисами и червяками. И вегетарианство среди них считалось ересью. За него не сжигали на кострах, но смотрели косо и в приличной компании медовуху не наливали.
