– Теперь дай мне шар, мой верный слуга.
– Да, конечно.
Он вынул шар из кармана. Золотистые прожилки сверкнули в неверном свете галереи.
– Враги заплатили за него многими жизнями. Да и ваши слуги – тоже.
– Да, я видел, – голос Люцифера звучал рассеянно. Теперь можно не торопиться: и демоны, и тёмные маги будут побеждать, и власть тьмы установится сама собой. Чудовищно.
– Что, Александр?
Александр моргнул. Неужели он что-то сказал?
– Ты произнёс слово «чудовищно», – улыбка Люцифера стала ангельской. – По-твоему, я чудовище?
Он приблизился. Совершенное тело, ясный взгляд, медово-пшеничные кудри на точёных плечах, аккуратные крылья, много столетий не знавшие грубых прикосновений. А Александр внезапно будто вернулся в комнату правды Изабеллы. Слова вылетели против его воли:
– Да, ты чудовище. Ради собственного воцарения ты искупаешь в крови весь мир.
Серебристый смех Люцифера огласил галерею.
– У моих подданных будет выбор: склониться или умереть. Не ты ли за это ещё вчера называл меня милостивым правителем?
Александр хотел подтвердить, но голос не слушался.
– Столько крови… – прошептал он, чувствуя, что слёзы подступают к глазам. – Я пролил так много крови…
Он упал на колени, и рыдания накрыли его с головой. Люди, маги, хранители, которых он принёс в жертву своим амбициям, вмиг возникли перед его внутренним взором. Миллионы глаз – один обвиняющий взгляд.
– Александр…
Чудовище с ангельским ликом во все глаза смотрело на него, а его скручивало и выворачивало от чувства вины.
Впервые он убил в пятнадцать. Та девчонка в лесу и понять не успела, что её ведут не к родителям. Как же её звали? И зачем он её убил? Абсолютно ненужная, бесполезная жестокость – лишь потому, что накануне убили его мать.
– Бесполезная… – сдавленно простонал Александр.
Потом убийства стали другими, а он как-то сразу вырос… Или ему так казалось? А вдруг в глубине души он до сих пор подросток, который хочет мести и величия? Или величия из мести? На самом-то деле он хотел вернуть мать, изучал воскрешающие заклинания, но было поздно… Вот и первый убитый им ангел… Он смотрит и одним взглядом говорит: «Поздно».
– Всегда поздно…
Александр метался и корчился на скользком полу, и прохладная поверхность казалась ему ледяной. А потом всё резко прекратилось. Внутри Александра будто пересох родник. И, заглянув внутрь себя, он увидел голую пустыню с потрескавшейся землёй.
Александр медленно поднялся, раскрыл рот и заговорил на миллионы голосов:
– Люцифер! Внимай нам!
Чудовище с ликом ангела бросилось на Александра, но он поднял руки, и из ладоней вырвалось белое сияние. Оно отбросило Люцифера к противоположной стене, и по зеркалу потянулась длинная трещина. Голоса продолжали вещать и сливаться в голове в один могучий рокочущий хор:
– Твой слуга впустил в свою душу частицу добра, а ты впустил его в свое измерение. Теперь тебе не скрыться от Светлейшего Правосудия.
Александр и Люцифер поменялись местами: величайший демон рычал, метался от стены к стене, и его взгляд наполнялся безумием, а его верный слуга наблюдал. С измерением происходило что-то страшное и неизбежное, и Александр, пытаясь вернуть контроль над собственным сознанием, так и сказал:
– Неизбежно…
Зеркала начали трескаться и осыпаться, и в этом оглушительном звоне слышался смех множества ангельских голосов. Александр вспомнил стену, которая снилась ему. Он же так и не узнал, что там, на той стороне. Сон всегда заканчивался крушением и пустотой, а сейчас…
Люцифер извивался в агонии, в кровь разбивая свои прекрасные крылья об осколки и пытаясь проползти хотя бы чуть-чуть вперёд. Но впереди было столько непобеждённого и непобедимого света, что Люцифер неистово закричал, прижимая когтистые пальцы к голове.
Александр посмотрел на бывшего господина и улыбнулся. Наверное, так улыбается грозный победитель, наконец одолевший заклятого врага.
Голоса уже не нуждались в Александре: они были повсюду, и их хозяев скрывало ровное сияние.
– Ты не усвоил урок, Люцифер, и за твою гордыню мы изгоняем тебя на веки вечные.
Последний яростный крик Люцифера потонул в сиянии и исчез. Александр улыбнулся в последний раз, а потом раскинул руки и позволил лучам пронзить его тело.
По ту сторону оказалась непроглядная, вечная тьма.
Статуя в углу комнаты притягивала взгляд, выделяясь на фоне обветшалой мебели торжественной белизной и обилием жизни в чертах лица. Казалось, Люцифер просто заколдован и стоит произнести заклинание – он возникнет прямо здесь, в двух шагах от Валентина. И тогда хранителя ничто не спасёт.
– Рауль, – позвал Тин, не поворачивая головы.
Краем глаза он видел, что маг снимает маскировку, которая так удачно сработала на улице с Александром. Но Рауль тоже был заворожён изваянием Люцифера и никак не мог скинуть с себя пиджак.
– Рауль, надо разбить его!
– Давай ты всё-таки попробуешь.
– Нет, даже пытаться не буду.
Тин повернулся к приятелю. Они были одного роста, но сейчас, когда Рауль медлил и переминался с ноги на ногу, он казался ниже и уязвимее. Впервые Тину подумалось, что кровь Мелюзины мало на что влияет.
– Чары на тебя не подействуют. Ты не сражался на магической войне и, строго говоря, не враг Люциферу.
И сын одной из его ближайших сподвижниц, но это не стоило озвучивать.
– Думаешь, чары мне нипочём? – Рауль сбросил руку Тина с плеча и набычился, ноздри расширились. – Я… не могу. Что-то держит меня, ясно?
Мать, понял Валентин. Последнее заклинание на статую наложила Изабелла. По своей сути оно не мощнее любых защитных, но Рауль – её родная кровь и поэтому не может навредить статуе.
– Подожди, – Тин закрыл глаза и настроился на волну Оксаны.
Вместе с Кариной, отцовской подопечной, и тремя австрийскими соратниками она теснила врагов в узком коридоре с плохим освещением. Тёмные уступали, но дрались отчаянно, и впереди всех, с пеной у рта и белыми от напряжения руками, возвышалась Изабелла. В какой-то миг она чуть опоздала с пассом, и в неё тут же ударила серебристая молния.
Валентин выдохнул. Открыв глаза, встретил напряжённо-печальный взгляд Рауля и молча кивнул на статую. Срывающимся голосом тот произнёс заклинание – и статую Люцифера разорвало на части, будто сработала бомба, помещённая внутрь шедевра самим скульптором.
Рауль внезапно дёрнулся.
– Ах ты…
Тин обернулся. Приятель держал в руке белый осколок, а на смуглой щеке уже проступала кровь.
– Я принесу йод, – Тин поспешил в кухню. Как правило, лекарства хранят там, и в этом Александр вряд ли отличался от обычных людей.
А ещё необходимо дать Раулю прийти в себя. Заживляющее заклинание – одно из самых простых, но приятелю сейчас явно не до него.
Когда Тин вернулся в зал, Рауль сидел на выцветшем диване и с отсутствующим видом тушил о край подоконника сигарету.
– Он не вернётся?
Тин покачал головой.
– На объёмные изображения Люцифера по всему миру накладывают заклинания слежения. Через картины он не проникнет, да и другого Александра у него больше не будет.
– Разве что в далёком будущем, – усмешка Рауля получилась вымученной и мрачной.
Валентин протянул ему ватную палочку, смоченную в йоде. Тот пару раз провел ей по щеке, бросил в грязный стакан на столе и решительно поднялся.
– Пойдём, покажу, где готовят лучшую паэлью.
Шум в ушах, опустошённость во всём теле и саднящая боль от свежих царапин и синяков – закономерные последствия изнуряющей битвы. Оксане ещё повезло, в отличие от соратника, которого Изабелла всё же успела захватить с собой на тот свет. Оживила узор на обоях и превратила его в ядовитый цветок. Оксана увидела лишь, как синие лепестки аконита облепили всё тело мага и он упал как подкошенный. Если бы Оксана стояла чуть ближе к нему, это ей бы сейчас закрывали глаза, на неё набрасывали бы белую материю, про её родственников и близких узнавали бы полушёпотом.
Соратники из австрийской группы подготовили для Оксаны и Карины портал. Где-то раздобыли матрёшку, и Оксана скептически покосилась на яркие нарумяненные щёки и добродушную улыбку великого русского символа. А вот Карине, похоже, было плевать на стереотипы: она обеими руками схватила матрёшку и в нетерпении обернулась к Оксане.
– Ты идёшь?
– Я другой портал найду, спасибо.
Подопечная Сергея дёрнула худым плечом и удалилась, почёсывая стриженую голову.
Кто знает, может, если бы не матрёшка, Оксана предпочла бы поскорее убраться из места, где несколько минут назад проливалась кровь и умирали люди.
Она присела на ступени внешней лестницы, которая зигзагами спускалась вдоль торца дома, и обвела взглядом окрестности. Четвёртый этаж, обычный жилой квартал. За счёт компактных размеров и разноцветных стёкол на лоджиях дома кажутся немного уютнее, но по сути – те же самые коробки, просто в нарядной упаковке.
Если бы не план Георгиевых, как бы светлые столь быстро обнаружили логово врагов? Рисковый план, конечно: перепрятать шар на видное место и сделать приманкой, чтобы на него вышел именно Александр. Сколько споров было! Мол, самый верный приспешник Люцифера на такое не купится. Да вот растерял он свою хватку, видимо, или новообретённая магия вскружила Александру голову.
– Мда…
Оксана вспомнила тех самых, отвратительных Обделённых, укравших у неё родителей, и с силой сжала кованые перила.
Высшие настроили шар так, чтобы прикосновение одного тёмного мага открыло местонахождение остальных. Уловка сработала только отчасти, но и обнаружения штаб-квартир оказалось более чем достаточно. Без Изабеллы Обделённые обречены, а без Люцифера все тёмные надолго залягут на дно. Победа…
Оксана подставила лицо под усилившийся апрельский ветер, а он принёс с собой тёплые запахи кондитерской. Вроде бы она совсем неподалёку. Да, точно, в соседнем доме, на углу. Оксана глянула на нарядную вывеску, и больше всего ей захотелось попробовать настоящий венский «Захер». Может, тогда победа обретёт для неё хоть какой-то вкус.
Стайка по-европейски тощих голубей сорвалась с крыши, а внизу, сигналя велосипедисту, проехала гружённая фруктами машина. Мир будет продолжать жить по своим законам и никогда не узнает о великой войне, о её героях и о цене победы. И Оксана вместе со своими соратниками всегда будет защищать этот ничего не подозревающий мир.
От этой мысли стало тепло и грустно. Точно надо прогуляться, чтобы не удариться в ностальгию, а то и в слёзы.
Оксана поднялась, отряхнула брюки и спустилась до первого пролёта. Девять ступеней. Девять – её любимое число, в девять лет Оксана впервые побывала в Греции и увидела живой гибискус. Две недели назад он стал символом пробуждения её активной магии, и она посадит гибискусы на даче. Будет ухаживать сама, больше ведь некому. И постарается хотя бы в этом деле обойтись без волшебства: и так слишком много было его за последние пять лет.
Семь ступеней. Две тысячи седьмой год, за треть которого случилось так много, что и в четырёхтомнике не описать. Страшное сменилось жутким, жуткое – безумным, а безумное пошло трещинами и разлетелось в прах. В жизни теперь будет много света, и не только потому, что мир купается в весеннем солнце. Первые шаги вдоль белой полосы пока что робкие и осторожные, но уже завтра осмелеют – стоит прогреметь первым салютам. И тем более раздражает, что те самые до сих пор живы. Наверняка прячутся где-то в закутке и дрожат – две чёрные фигуры, скрытые от глаз. А может, не настолько надёжно скрытые? Изабелла мертва, их магические силы стремительно убывают. Так же машина постепенно теряет скорость при езде накатом.
Пять ступеней. Оксана досчитала до пяти – и её взгляд пронзил улицу, оставил позади дома, переходы, мосты, шлагбаумы.
Какой-то поезд – не в Европе, это точно. На маленькой провинциальной станции по перрону ходят садоводы с корзинами овощей и фруктов. Горланят, спорят, что-то предлагают. Воздух наполнен запахами дачи, родными с детства.
Оксана поднялась по высоким ступеням вагона, и суставы пронзила мимолётная боль: усталость после битвы ещё не прошла. По длинной ковровой дорожке зашаркали чьи-то ноги. Оксана увидела сгорбленную старушку с клюкой и пошла по её следам. Ближе и ближе к началу вагона, а в сознании всё яснее и яснее.
Оксана повернула направо и увидела тёмных магов – убийц, наполненных энергией по самое «не могу», но разучившихся рассчитывать физические силы. Они дремлют сидя, склонившись друг к другу: не спали двое суток, разрабатывая план, который им не осуществить. Дядя и тётя не знают ни о падении Люцифера, ни о гибели Изабеллы – ничего. Оксана приподняла уголки губ в полуулыбке.
Тётя Люся внешне не изменилась: обильный макияж скрывает усталость и возраст, дорогая одежда пахнет новизной. Её брат отрастил старомодные бакены, и завивка придаёт его седым волосам благородный вид.
Оксана направила руку на тётю. Взгляд разрезал одежду, пронзил слои кожи, заметался среди жил и мышц в поисках сердца. И, лишь когда порвались все нити, связывающие сердце врага с другими органами, Оксана позволила себе широкую улыбку победителя. Посмотрев на дядю, поняла, что с ним, мягкотелым и ведомым, будет легче. Через две секунды он испустил последний, прерывистый и больной вздох, а выражение «путь к сердцу» обрело для Оксаны новый смысл.
Из ЖЖ Оксаны Лаврентьевой
23 июн, 2007 в 22:44
Вчера я закрыла сессию. Не на «отлично», но хотя бы без троек. Родители могут мной гордиться. Уверена, где бы они ни были, они всё видят, им хорошо и спокойно.
Мне до сих пор странно, что война закончилась. Иногда во сне я вижу врагов, которых наяву давным-давно отправила в небытие. Я снова сражаюсь с ними и побеждаю, но всё равно просыпаюсь среди ночи. Тину приходится успокаивать меня «горючей смесью» боярышника, пустырника и валерьянки. Правда, за последние две недели всё реже. Стресс пройдёт, нужно лишь время, а кроме того – много радостных, счастливых событий и воспоминаний.
Сегодня я с Владой и Георгиевыми ездила на водопад в Белово. Карина заболела и не смогла присоединиться, но выезд и так получился большой, на двух машинах. С нами поехали и Георгиевы-старшие, бабушка и дедушка, а Тин ещё Рауля позвал. По-моему, с умыслом, не зря же постоянно поручал ему и Владе что-то совместное, а как стали пикник готовить, кто чистил и резал закуску? Рауль и Влада. Но потом они сами вместе ходили – и вдоль речки куда-то, и просто неподалёку гуляли. На обратном пути в машине болтали о своём, о водительском. Я не жалуюсь на знание английского, но под вечер мне стало трудно вникать. Зато у Влады появился отличный собеседник, и буквально час назад она прислала мне сообщение: «Кажись, Рауль мой соулмейт». Родственная душа, значит. Здорово!
Завтра День города. Морозов снова собирает компанию на своей яхте, а Тин в кои-то веки поддерживает идею. Вроде бы он и его «любимый» одногруппник Залесный уже не цапаются. Не знаю, надолго ли их хватит, но Григ стал уравновешеннее и взрослее, это точно.
Я открыла для себя блого-платформу дайри.ру. Со следующей недели начну там годовой флешмоб хороших новостей. Постараюсь вести записи каждый день, пообщаюсь с единомышленниками, а может, заведу новых друзей. И будет совсем здорово, когда мои стихи станут ещё популярнее, чем сейчас.
Вот так постепенно в мою жизнь входят перемены, но настолько плавно и естественно, что я этого не замечаю, поэтому и успеваю их принять и осознать.
– Да, конечно.
Он вынул шар из кармана. Золотистые прожилки сверкнули в неверном свете галереи.
– Враги заплатили за него многими жизнями. Да и ваши слуги – тоже.
– Да, я видел, – голос Люцифера звучал рассеянно. Теперь можно не торопиться: и демоны, и тёмные маги будут побеждать, и власть тьмы установится сама собой. Чудовищно.
– Что, Александр?
Александр моргнул. Неужели он что-то сказал?
– Ты произнёс слово «чудовищно», – улыбка Люцифера стала ангельской. – По-твоему, я чудовище?
Он приблизился. Совершенное тело, ясный взгляд, медово-пшеничные кудри на точёных плечах, аккуратные крылья, много столетий не знавшие грубых прикосновений. А Александр внезапно будто вернулся в комнату правды Изабеллы. Слова вылетели против его воли:
– Да, ты чудовище. Ради собственного воцарения ты искупаешь в крови весь мир.
Серебристый смех Люцифера огласил галерею.
– У моих подданных будет выбор: склониться или умереть. Не ты ли за это ещё вчера называл меня милостивым правителем?
Александр хотел подтвердить, но голос не слушался.
– Столько крови… – прошептал он, чувствуя, что слёзы подступают к глазам. – Я пролил так много крови…
Он упал на колени, и рыдания накрыли его с головой. Люди, маги, хранители, которых он принёс в жертву своим амбициям, вмиг возникли перед его внутренним взором. Миллионы глаз – один обвиняющий взгляд.
– Александр…
Чудовище с ангельским ликом во все глаза смотрело на него, а его скручивало и выворачивало от чувства вины.
Впервые он убил в пятнадцать. Та девчонка в лесу и понять не успела, что её ведут не к родителям. Как же её звали? И зачем он её убил? Абсолютно ненужная, бесполезная жестокость – лишь потому, что накануне убили его мать.
– Бесполезная… – сдавленно простонал Александр.
Потом убийства стали другими, а он как-то сразу вырос… Или ему так казалось? А вдруг в глубине души он до сих пор подросток, который хочет мести и величия? Или величия из мести? На самом-то деле он хотел вернуть мать, изучал воскрешающие заклинания, но было поздно… Вот и первый убитый им ангел… Он смотрит и одним взглядом говорит: «Поздно».
– Всегда поздно…
Александр метался и корчился на скользком полу, и прохладная поверхность казалась ему ледяной. А потом всё резко прекратилось. Внутри Александра будто пересох родник. И, заглянув внутрь себя, он увидел голую пустыню с потрескавшейся землёй.
Александр медленно поднялся, раскрыл рот и заговорил на миллионы голосов:
– Люцифер! Внимай нам!
Чудовище с ликом ангела бросилось на Александра, но он поднял руки, и из ладоней вырвалось белое сияние. Оно отбросило Люцифера к противоположной стене, и по зеркалу потянулась длинная трещина. Голоса продолжали вещать и сливаться в голове в один могучий рокочущий хор:
– Твой слуга впустил в свою душу частицу добра, а ты впустил его в свое измерение. Теперь тебе не скрыться от Светлейшего Правосудия.
Александр и Люцифер поменялись местами: величайший демон рычал, метался от стены к стене, и его взгляд наполнялся безумием, а его верный слуга наблюдал. С измерением происходило что-то страшное и неизбежное, и Александр, пытаясь вернуть контроль над собственным сознанием, так и сказал:
– Неизбежно…
Зеркала начали трескаться и осыпаться, и в этом оглушительном звоне слышался смех множества ангельских голосов. Александр вспомнил стену, которая снилась ему. Он же так и не узнал, что там, на той стороне. Сон всегда заканчивался крушением и пустотой, а сейчас…
Люцифер извивался в агонии, в кровь разбивая свои прекрасные крылья об осколки и пытаясь проползти хотя бы чуть-чуть вперёд. Но впереди было столько непобеждённого и непобедимого света, что Люцифер неистово закричал, прижимая когтистые пальцы к голове.
Александр посмотрел на бывшего господина и улыбнулся. Наверное, так улыбается грозный победитель, наконец одолевший заклятого врага.
Голоса уже не нуждались в Александре: они были повсюду, и их хозяев скрывало ровное сияние.
– Ты не усвоил урок, Люцифер, и за твою гордыню мы изгоняем тебя на веки вечные.
Последний яростный крик Люцифера потонул в сиянии и исчез. Александр улыбнулся в последний раз, а потом раскинул руки и позволил лучам пронзить его тело.
По ту сторону оказалась непроглядная, вечная тьма.
***
Статуя в углу комнаты притягивала взгляд, выделяясь на фоне обветшалой мебели торжественной белизной и обилием жизни в чертах лица. Казалось, Люцифер просто заколдован и стоит произнести заклинание – он возникнет прямо здесь, в двух шагах от Валентина. И тогда хранителя ничто не спасёт.
– Рауль, – позвал Тин, не поворачивая головы.
Краем глаза он видел, что маг снимает маскировку, которая так удачно сработала на улице с Александром. Но Рауль тоже был заворожён изваянием Люцифера и никак не мог скинуть с себя пиджак.
– Рауль, надо разбить его!
– Давай ты всё-таки попробуешь.
– Нет, даже пытаться не буду.
Тин повернулся к приятелю. Они были одного роста, но сейчас, когда Рауль медлил и переминался с ноги на ногу, он казался ниже и уязвимее. Впервые Тину подумалось, что кровь Мелюзины мало на что влияет.
– Чары на тебя не подействуют. Ты не сражался на магической войне и, строго говоря, не враг Люциферу.
И сын одной из его ближайших сподвижниц, но это не стоило озвучивать.
– Думаешь, чары мне нипочём? – Рауль сбросил руку Тина с плеча и набычился, ноздри расширились. – Я… не могу. Что-то держит меня, ясно?
Мать, понял Валентин. Последнее заклинание на статую наложила Изабелла. По своей сути оно не мощнее любых защитных, но Рауль – её родная кровь и поэтому не может навредить статуе.
– Подожди, – Тин закрыл глаза и настроился на волну Оксаны.
Вместе с Кариной, отцовской подопечной, и тремя австрийскими соратниками она теснила врагов в узком коридоре с плохим освещением. Тёмные уступали, но дрались отчаянно, и впереди всех, с пеной у рта и белыми от напряжения руками, возвышалась Изабелла. В какой-то миг она чуть опоздала с пассом, и в неё тут же ударила серебристая молния.
Валентин выдохнул. Открыв глаза, встретил напряжённо-печальный взгляд Рауля и молча кивнул на статую. Срывающимся голосом тот произнёс заклинание – и статую Люцифера разорвало на части, будто сработала бомба, помещённая внутрь шедевра самим скульптором.
Рауль внезапно дёрнулся.
– Ах ты…
Тин обернулся. Приятель держал в руке белый осколок, а на смуглой щеке уже проступала кровь.
– Я принесу йод, – Тин поспешил в кухню. Как правило, лекарства хранят там, и в этом Александр вряд ли отличался от обычных людей.
А ещё необходимо дать Раулю прийти в себя. Заживляющее заклинание – одно из самых простых, но приятелю сейчас явно не до него.
Когда Тин вернулся в зал, Рауль сидел на выцветшем диване и с отсутствующим видом тушил о край подоконника сигарету.
– Он не вернётся?
Тин покачал головой.
– На объёмные изображения Люцифера по всему миру накладывают заклинания слежения. Через картины он не проникнет, да и другого Александра у него больше не будет.
– Разве что в далёком будущем, – усмешка Рауля получилась вымученной и мрачной.
Валентин протянул ему ватную палочку, смоченную в йоде. Тот пару раз провел ей по щеке, бросил в грязный стакан на столе и решительно поднялся.
– Пойдём, покажу, где готовят лучшую паэлью.
***
Шум в ушах, опустошённость во всём теле и саднящая боль от свежих царапин и синяков – закономерные последствия изнуряющей битвы. Оксане ещё повезло, в отличие от соратника, которого Изабелла всё же успела захватить с собой на тот свет. Оживила узор на обоях и превратила его в ядовитый цветок. Оксана увидела лишь, как синие лепестки аконита облепили всё тело мага и он упал как подкошенный. Если бы Оксана стояла чуть ближе к нему, это ей бы сейчас закрывали глаза, на неё набрасывали бы белую материю, про её родственников и близких узнавали бы полушёпотом.
Соратники из австрийской группы подготовили для Оксаны и Карины портал. Где-то раздобыли матрёшку, и Оксана скептически покосилась на яркие нарумяненные щёки и добродушную улыбку великого русского символа. А вот Карине, похоже, было плевать на стереотипы: она обеими руками схватила матрёшку и в нетерпении обернулась к Оксане.
– Ты идёшь?
– Я другой портал найду, спасибо.
Подопечная Сергея дёрнула худым плечом и удалилась, почёсывая стриженую голову.
Кто знает, может, если бы не матрёшка, Оксана предпочла бы поскорее убраться из места, где несколько минут назад проливалась кровь и умирали люди.
Она присела на ступени внешней лестницы, которая зигзагами спускалась вдоль торца дома, и обвела взглядом окрестности. Четвёртый этаж, обычный жилой квартал. За счёт компактных размеров и разноцветных стёкол на лоджиях дома кажутся немного уютнее, но по сути – те же самые коробки, просто в нарядной упаковке.
Если бы не план Георгиевых, как бы светлые столь быстро обнаружили логово врагов? Рисковый план, конечно: перепрятать шар на видное место и сделать приманкой, чтобы на него вышел именно Александр. Сколько споров было! Мол, самый верный приспешник Люцифера на такое не купится. Да вот растерял он свою хватку, видимо, или новообретённая магия вскружила Александру голову.
– Мда…
Оксана вспомнила тех самых, отвратительных Обделённых, укравших у неё родителей, и с силой сжала кованые перила.
Высшие настроили шар так, чтобы прикосновение одного тёмного мага открыло местонахождение остальных. Уловка сработала только отчасти, но и обнаружения штаб-квартир оказалось более чем достаточно. Без Изабеллы Обделённые обречены, а без Люцифера все тёмные надолго залягут на дно. Победа…
Оксана подставила лицо под усилившийся апрельский ветер, а он принёс с собой тёплые запахи кондитерской. Вроде бы она совсем неподалёку. Да, точно, в соседнем доме, на углу. Оксана глянула на нарядную вывеску, и больше всего ей захотелось попробовать настоящий венский «Захер». Может, тогда победа обретёт для неё хоть какой-то вкус.
Стайка по-европейски тощих голубей сорвалась с крыши, а внизу, сигналя велосипедисту, проехала гружённая фруктами машина. Мир будет продолжать жить по своим законам и никогда не узнает о великой войне, о её героях и о цене победы. И Оксана вместе со своими соратниками всегда будет защищать этот ничего не подозревающий мир.
От этой мысли стало тепло и грустно. Точно надо прогуляться, чтобы не удариться в ностальгию, а то и в слёзы.
Оксана поднялась, отряхнула брюки и спустилась до первого пролёта. Девять ступеней. Девять – её любимое число, в девять лет Оксана впервые побывала в Греции и увидела живой гибискус. Две недели назад он стал символом пробуждения её активной магии, и она посадит гибискусы на даче. Будет ухаживать сама, больше ведь некому. И постарается хотя бы в этом деле обойтись без волшебства: и так слишком много было его за последние пять лет.
Семь ступеней. Две тысячи седьмой год, за треть которого случилось так много, что и в четырёхтомнике не описать. Страшное сменилось жутким, жуткое – безумным, а безумное пошло трещинами и разлетелось в прах. В жизни теперь будет много света, и не только потому, что мир купается в весеннем солнце. Первые шаги вдоль белой полосы пока что робкие и осторожные, но уже завтра осмелеют – стоит прогреметь первым салютам. И тем более раздражает, что те самые до сих пор живы. Наверняка прячутся где-то в закутке и дрожат – две чёрные фигуры, скрытые от глаз. А может, не настолько надёжно скрытые? Изабелла мертва, их магические силы стремительно убывают. Так же машина постепенно теряет скорость при езде накатом.
Пять ступеней. Оксана досчитала до пяти – и её взгляд пронзил улицу, оставил позади дома, переходы, мосты, шлагбаумы.
Какой-то поезд – не в Европе, это точно. На маленькой провинциальной станции по перрону ходят садоводы с корзинами овощей и фруктов. Горланят, спорят, что-то предлагают. Воздух наполнен запахами дачи, родными с детства.
Оксана поднялась по высоким ступеням вагона, и суставы пронзила мимолётная боль: усталость после битвы ещё не прошла. По длинной ковровой дорожке зашаркали чьи-то ноги. Оксана увидела сгорбленную старушку с клюкой и пошла по её следам. Ближе и ближе к началу вагона, а в сознании всё яснее и яснее.
Оксана повернула направо и увидела тёмных магов – убийц, наполненных энергией по самое «не могу», но разучившихся рассчитывать физические силы. Они дремлют сидя, склонившись друг к другу: не спали двое суток, разрабатывая план, который им не осуществить. Дядя и тётя не знают ни о падении Люцифера, ни о гибели Изабеллы – ничего. Оксана приподняла уголки губ в полуулыбке.
Тётя Люся внешне не изменилась: обильный макияж скрывает усталость и возраст, дорогая одежда пахнет новизной. Её брат отрастил старомодные бакены, и завивка придаёт его седым волосам благородный вид.
Оксана направила руку на тётю. Взгляд разрезал одежду, пронзил слои кожи, заметался среди жил и мышц в поисках сердца. И, лишь когда порвались все нити, связывающие сердце врага с другими органами, Оксана позволила себе широкую улыбку победителя. Посмотрев на дядю, поняла, что с ним, мягкотелым и ведомым, будет легче. Через две секунды он испустил последний, прерывистый и больной вздох, а выражение «путь к сердцу» обрело для Оксаны новый смысл.
Эпилог
Из ЖЖ Оксаны Лаврентьевой
23 июн, 2007 в 22:44
Вчера я закрыла сессию. Не на «отлично», но хотя бы без троек. Родители могут мной гордиться. Уверена, где бы они ни были, они всё видят, им хорошо и спокойно.
Мне до сих пор странно, что война закончилась. Иногда во сне я вижу врагов, которых наяву давным-давно отправила в небытие. Я снова сражаюсь с ними и побеждаю, но всё равно просыпаюсь среди ночи. Тину приходится успокаивать меня «горючей смесью» боярышника, пустырника и валерьянки. Правда, за последние две недели всё реже. Стресс пройдёт, нужно лишь время, а кроме того – много радостных, счастливых событий и воспоминаний.
Сегодня я с Владой и Георгиевыми ездила на водопад в Белово. Карина заболела и не смогла присоединиться, но выезд и так получился большой, на двух машинах. С нами поехали и Георгиевы-старшие, бабушка и дедушка, а Тин ещё Рауля позвал. По-моему, с умыслом, не зря же постоянно поручал ему и Владе что-то совместное, а как стали пикник готовить, кто чистил и резал закуску? Рауль и Влада. Но потом они сами вместе ходили – и вдоль речки куда-то, и просто неподалёку гуляли. На обратном пути в машине болтали о своём, о водительском. Я не жалуюсь на знание английского, но под вечер мне стало трудно вникать. Зато у Влады появился отличный собеседник, и буквально час назад она прислала мне сообщение: «Кажись, Рауль мой соулмейт». Родственная душа, значит. Здорово!
Завтра День города. Морозов снова собирает компанию на своей яхте, а Тин в кои-то веки поддерживает идею. Вроде бы он и его «любимый» одногруппник Залесный уже не цапаются. Не знаю, надолго ли их хватит, но Григ стал уравновешеннее и взрослее, это точно.
Я открыла для себя блого-платформу дайри.ру. Со следующей недели начну там годовой флешмоб хороших новостей. Постараюсь вести записи каждый день, пообщаюсь с единомышленниками, а может, заведу новых друзей. И будет совсем здорово, когда мои стихи станут ещё популярнее, чем сейчас.
Вот так постепенно в мою жизнь входят перемены, но настолько плавно и естественно, что я этого не замечаю, поэтому и успеваю их принять и осознать.
