– Атакующий бык, – усмехнулся Рауль. – Вполне в испанском стиле.
А потом прибавил с открытой белозубой улыбкой:
– У всех вас хороший английский. Не ожидал.
Ира передёрнула плечом.
– Повезло с преподавателями. И заграничных миссий полно.
Когда гость исчез, Ира налила мужу и сыну ещё по чашке чая, произнесла заклинание, и на столе возникла проекция карты мира. Она изображала основные очаги активности демонов и тёмных магов.
– Тин, собирай хранителей, – поручил Серёжа, разворачивая конфету «Триумф».
Поначалу цветов было два – красный и белый. Оградительная лента стелилась по запорошенному снегом асфальту и почти не двигалась при тихом подобии ветра. Под красной дверью подъезда, обклеенной объявлениями разной степени свежести, лежала белая деревяшка. Другие цвета начали проявляться только в подъезде. Зелёные перила, серые в мелкую крапинку ступени узкой лестницы, а на них – застарелые пятна грязи, среди которых почти затерялись кровавые, посвежее.
Оксана поднялась на второй этаж и толкнула приоткрытые двери. Прихожая, в которой одновременно поместились бы от силы пятеро, казалась крохотной из-за нагромождения мебели и хозяйственного инвентаря. Пришлось переступить через пятно крови прямо возле обувной полки. При этом Оксана чуть не снесла локтем коробку с лыжными палками. Миновала усталого инспектора, который держал папку-планшет с листом бумаги и во что-то вчитывался. У порога первой комнаты другой полицейский, с надписью «Эксперт» на куртке, перематывал скотчем цветастую голубую шкатулку. Свет в коридоре горел так ярко, что можно было разглядеть каждую завитушку сложного узора шкатулки. Но Оксана двинулась дальше, переступила порог комнаты и чуть не угодила в небольшую лужу, которая пока не успела стать пятном. Тёмно-зелёный ковер был грязно-болотного оттенка, а серая куртка, сложенная рядом, похоже, прикрывала нечто жуткое. Оксана даже не прикоснулась к ней. Подняла взгляд и осмотрелась. Перевёрнутое вверх дном помещение выглядело таким же тесным, как прихожая, хотя было раза в два просторнее. Двуспальный диван так и застыл в полуразобранном положении, кто-то забыл на нём журнал и, судя по пожелтевшим страницам, забыл ещё в прошлом веке. А может, комната принадлежала пожилому человеку или поклоннику старины, который ностальгировал здесь под любимую музыку семидесятых – вон сколько дисков «Аббы» разбросано по полу. И кровь везде: клякса на стене рядом с бра, пятно на тапочках, похожее на оттиск печати, а матрас с соседней кровати вообще словно окунули в банку с краской. Стол напоминает выпотрошенного зверя, и бумаги валяются тут и там среди тряпок, растоптанного печенья и оладий.
Оксана подняла четыре листа, и на них, словно на мини-экранах, начали проступать сцены. В первой, самой безобидной, пожилой интеллигентный мужчина возвращался домой после прогулки с собакой. Но едва хозяин и животное вошли в квартиру, как за ними ворвались трое в масках.
Второй лист – второй кадр. Жильцов по очереди застрелили – джентльмена, его жену и невестку. Только сын хозяина упирался, пока ему не скрутили руки за спиной.
Третий лист заалел, будто в мигании светофора, и Оксана увидела, как всем четверым жильцам без колебаний отрезали головы, молодому человеку – заживо. Кровь фонтанировала и заливала всё вокруг, а неизвестные в масках продолжали своё зловещее дело.
Четвёртый лист показал убийц, покидающих квартиру. Уверенные движения, шаги профессионалов – и чёрные провалы вместо зрачков. Собака заливалась отчаянным лаем, но не бросилась на врагов – видимо, учуяла, что к чему. Для людей под гипнозом существуют лишь цель, которую нужно достичь, и препятствия, которые надо устранить. Не стоишь на пути – значит, не существуешь.
Листы, ставшие внезапно тяжелее картона, выскользнули из холодеющих пальцев Оксаны, и она двинулась обратно в коридор, а из него – в комнату напротив. Это был непривычно просторный зал. Следователь с непроницаемой маской вместо лица разговаривал с женщиной в рабочем халате. В этой комнате, где тяжёлые портьеры заслоняли почти всё окно, а огромный сервант был заставлен фарфоровыми сувенирами, крови почти не было видно: несколько пятнышек на богатом ворсистом ковре – и всё. Подушка с жёлтым смайлом кокетливо выглядывает из-за стопки DVD-дисков, а цветы на подоконнике мирно покачивают листьями. Однако центральное место в зале занимают огромные старинные часы с маятником, неподвижные и немые. Но ведь… их можно завести.
Оксана зажмурилась и представила, как сложный часовой механизм что-то подталкивает изнутри. Он силится снова запуститься, но получается лишь после третьего импульса. Шестерёнки двигаются, перекатываются и ударяются друг о друга. Слышно тихое постукивание, а потом у этой музыки появляется собственный ритм – и время движется вспять.
Полицейские и домработница вдруг обернулись дымом и растаяли, вечер сменился днём, а день – утром. И вот уже из музыкального центра в соседней комнате разносится звонкая песня про тигра15, а по коридору проходит молодая женщина в бигудях и леопардовом халате.
Выйдя в коридор, Оксана чуть не столкнулась с пожилой женщиной в очках и переднике, которая несла на подносе оладьи и щебетала о солнечной погоде. А улыбка – один в один с маминой.
На глаза Оксаны навернулись слёзы. Она сжала зубы и прошла к входной двери. Вышла в подъезд, глянула в узкое окно. Хозяин квартиры пересекал двор, и спаниель семенил рядом, едва натягивая поводок.
Они поднялись к квартире, а трое убийц позади внезапно натолкнулись на невидимую преграду. Пожилой джентльмен запустил собаку домой, вошёл в квартиру и буднично закрыл за собой дверь. Убийцы всё копошились перед невидимой стеной, и чем больше налегали на неё, тем прочнее она становилась. Оксана беззвучно посмеивалась, глядя на их потуги, а потом произнесла заклинание – и вместо троих бугаев на лестничной клетке засуетились три мыши. Не скоро до них дойдёт, что теперь у них одна участь – сдохнуть, а уж в подвале от отравы, в кошачьих зубах или под машиной, это как повезёт.
Оксана медленно улыбнулась, и эта улыбка была полна торжества.
Она открыла глаза. Ее трясло, слёзы катились из глаз, и на подушке было холодно и мокро, а проём окна казался сплошным мутно-серым пятном. Зато Оксана спасла их. Пусть чужую семью, а не своих родителей, но она смогла предотвратить гибель. Она – может! И когда Оксана подняла руку к люстре, то лампочки поочерёдно зажглись переливчатым светом, а на потолке возникла проекция звёздного неба.
Первое детское воспоминание взрезало сознание, будто нож бумагу: Оксане три года, под её пальчиками распускаются бутоны комнатных цветов, мама рядом и рассказывает ей о волшебстве.
Так вот каково это – открывать в себе магию…
15 Имеется в виду песня группы «ABBA» «Tiger» (1976).
Они ещё не добрались до пляжа, а дорога уже занимала больше часа: на пасхальные выходные пробки протянулись по всему городу. Зато после поворота на Советское шоссе стало легче. Машина бодро рванула с места и полетела, обгоняя тяжеленные фуры. Ритмичная музыка плясала по салону, пронизывая его энергией. «Лети прочь от потемневшего клинка»16, – выводил по-английски мужской голос. Казалось бы, песня про злейшего врага, но Оксане хотелось подпевать, а звуки ярко-красного цвета пахли костром, гибискусом и водорослями.
– Что ты видишь? – спросил Тин.
– Большую компанию студентов на берегу. Они в Греции, там пальмы и ночь. Все веселятся и пьют, но больше распевают песни у костра. Вижу старую гитару в молодых руках и девушку в венке из гибискусов.
– О! Достань один цветок.
Оксана распахнула глаза.
– Что?! Я думала, мы ограничимся звуками, запахами и образами.
– Мы ограничивались этим всю неделю, – непримиримо заявил Валентин. – Помни главное: мир пропитан энергией, а энергия…
– … это неосвобождённая магия, да.
Оксана снова закрыла глаза. Она вернулась на греческое побережье, песок защекотал ступни, несколько крупиц забилось под ногти. Ветер всколыхнул платье, и Оксана обнаружила нитку, торчащую из-под шва. Скрутила её, оторвала, и она упала под ноги проходящему мимо студенту. Оксана пошла за ним, цепляясь за следы его чёрных сланцев. На студенте вздымается рубашка с пальмами. Она пахнет, как и всё здесь – морем, солью, специями, дорогими сигарами, дешёвым вином. Нет, не так: студент – сын хозяина виллы, дешёвого для него не существует, а дорогое ему достаётся просто и легко.
Студент привёл Оксану к сидящей у костра девушке. Смуглая, длинноногая. Если встанет, окажется выше Оксаны на две головы. Платье из хлопка, поэтому мнётся, но крупный цветочный узор скрывает складки. От девушки тоже пахнет морем, но искусственно – духами или шампунем. Её лицо смеётся: крупные губы, подведённые чёрным глаза, сеточка мелких морщин на лбу. Девушка тараторит по-гречески с друзьями, поворачивается к одному, к другому, а на её голове красуется венок. Семнадцать кораллово-оранжевых гибискусов с бордовой сердцевиной. Аромат теряется в более ярких запахах, а по краям бутоны начинают увядать, но цветы мягкие, шелковистые, и рука сама тянется их потрогать.
Стебель хрустнул под пальцами Оксаны, и цветок упал аккурат в ладонь. «Пора возвращаться». Наверное, ветер подумал то же самое. Он сменил направление и усилился. Гибискус вырвался на волю и, кружась, полетел к волнам.
– Я не удержала цветок.
Хотелось не открывать глаза, а откинуться в кресле и подремать.
– Мне всё равно, – Валентин уставился на дорогу, в голосе засквозили учительские интонации. – Можешь хоть общипать венок, но цветок достань.
Оксана не вытерпела.
– Мужчина, который любит, когда ему дарят цветы?
– Хранитель, который… хочет, чтобы у его подопечной всё получилось, – и вернул песню к началу.
«За этими глазами – правда и горе»17. Оксана вздохнула. То Валентин её переоценивает, то, наоборот, считает, что без песни ей не сосредоточиться. Ладно, не время думать о нём. Ей нужен цветок.
Запахи южной ночи вернулись. Ветер погладил Оксану по руке и оголил шею, сам подтолкнул к компании у костра, словно извиняясь за свою прежнюю выходку. Из глубины цветка на Оксану смотрела тёмная сердцевина. Гладкий бутон, испещрённый тугими прожилками, склонился к Оксаниным пальцам. Прикосновение легче невесомого, затем скольжение. Теперь – раздвинуть соседние стебли и не потревожить другие цветы. Пальцы Оксаны сомкнулись вокруг гибискуса и настойчиво потянули вожделенный шёлк.
Глубокий вдох, выдох. Нужно выпрямить спину, размять плечи. От точек в глазах дорожная пыль ненадолго стала жёлто-сиреневой.
Оксана повертела зажатый между пальцами гибискус и протянула хранителю.
– Привет тебе с Ионического моря.
А он украсил цветком её волосы, остановился у обочины и чмокнул Оксану в губы.
16 Fly away from the darkened blade… «Лети прочь от потемневшего клинка». Строка из песни группы «The Rasmus» «Lucifer’s Angel» (2005).
17 Behind those eyes lies the truth and grief… «За этими глазами – правда и горе» (оттуда же).
Ему было не шестьдесят, как записано в паспорте, и не сорок пять, как говорили многие, чтобы польстить, а двадцать, потому что так он не бегал с юных лет.
Шар, который Александр и его люди искали по музеям и дворцам, светлые закопали под самым приметным камнем Стоунхенджа. Артефакт не стали маскировать под экспонат, а спрятали, словно реликвию, в одном из Мест Силы. Догадаться бы об этом раньше, но…
Александр взял правее, чем следовало, и заклинание ожгло ногу. Проклятье! С этими четырьмя на хвосте придётся повозиться, когда он добежит до портала. А добежать нужно, хотя шар всё сильнее оттягивает карман, в боку словно ковыряют шилом, а ноги слабеют с каждой секундой.
Впереди, будто спасительный круг в штормовом море, замаячил коричневый указатель. Белые буквы прыгали из стороны в сторону, стрелка плыла вправо, но остановиться – значило сдаться. А Место Силы, как назло, блокирует его способности! Но ничего, действие магии Стоунхенджа уже убывает.
Александр рискнул вырвать из-под ног травинку, на бегу превратил её в змею и швырнул назад. На испуганный вздох преследователя ответил коротким нервным смешком. Всё! Силы почти сравнялись. И почему он раньше боялся змей? Полезные же твари!
Он добежал до портала – старого автомобильного руля. Едва скользнув пальцами по плетёной обивке, Александр понял, что кто-то изменил место назначения. Сердце ёкнуло и устремилось вслед за телом, которое ничего не могло поделать против магии портала. Оставалось надеяться только на предельную концентрацию и готовность отразить любой удар.
Александр очутился на подземной парковке, где на него сразу набросились трое. Одного он исполосовал режущим заклятием, а другой очень вовремя повернулся спиной. На куртке мага обнаружилась аппликация с изображением паука.
– Оживи! – и настоящий паук, семеня лапками, молниеносно добрался до шеи врага.
Александр услышал глухой стук, но не обернулся: укус каракурта, да ещё спровоцированный магией, быстро отправит на тот свет, здесь не на что смотреть. Лучше сосредоточиться на последнем маге. Он силён и ловок, но подножек и запрещённых ударов никто не отменял. А уж сворачивать шею – и подавно.
Выбежав с парковки, Александр на миг потерял равновесие. Солнце ударило по глазам, а усталость наконец напомнила о себе. Нельзя останавливаться, нельзя садиться на эту гостеприимную лужайку перед торговым центром, а откидываться под струи дождевателя – совсем плохая идея. Но куда же деться, если веки тяжелеют, а единственные звуки, которые он в состоянии издать, – это бессвязное мычание…
Дождеватель обратил к нему свои струи и стал похож на лапу, из когтей которых льётся яд. «Люцифер!» – пронеслось в мозгу Александра.
– Нет…
Старость наваливалась на него, подобно самому беспощадному врагу, но он заставил себя подняться. То ли шар помог, то ли понимание, что его жизнь, какая-никакая, всё-таки служит высшей цели.
Александр заковылял к ближайшей витрине. Предчувствие, что Люцифер скоро призовёт его, никогда не обманывало. Зеркало или любая отражающая поверхность – вот и всё, что ему нужно для связи с самым могущественным демоном в мире.
В витрине обнаружились мужские манекены в модных костюмах и галстуки с пятизначными числами на ценниках.
– Александр…
Голос шёл из-за стекла и будто отовсюду. Александр вздохнул и приложил к стеклу руку, настраиваясь на волну господина, и в тот же миг какой-то прохожий толкнул его в плечо. Вот наглец! Конечно, для него Александр – обыкновенный зевака, глазеющий на дорогие костюмы, но это не повод игнорировать обыкновенную вежливость!
Цокнув, Александр снова прикоснулся к стеклу и смежил веки.
Его тело словно вздохнуло всеми порами, каждой клеткой, и обрело невесомость. Стекло само расступилось перед ним, пропуская к господину. В следующий миг Люцифер повернулся к Александру и застыл, расправив плечи и развернув крылья. Настоящий властитель мира, подумал Александр, склоняя голову. «И я буду рядом, когда он займёт престол».
– Мой господин, – Александр оглянулся. – Здесь уже намного светлее. И картины… изумительные полотна!
Глаза Люцифера заблестели.
– О да. Час нашего триумфа близок.
А как он произнёс это «нашего»! Александр поклонился снова, даже не пытаясь скрыть улыбку.
А потом прибавил с открытой белозубой улыбкой:
– У всех вас хороший английский. Не ожидал.
Ира передёрнула плечом.
– Повезло с преподавателями. И заграничных миссий полно.
Когда гость исчез, Ира налила мужу и сыну ещё по чашке чая, произнесла заклинание, и на столе возникла проекция карты мира. Она изображала основные очаги активности демонов и тёмных магов.
– Тин, собирай хранителей, – поручил Серёжа, разворачивая конфету «Триумф».
Глава 7
Поначалу цветов было два – красный и белый. Оградительная лента стелилась по запорошенному снегом асфальту и почти не двигалась при тихом подобии ветра. Под красной дверью подъезда, обклеенной объявлениями разной степени свежести, лежала белая деревяшка. Другие цвета начали проявляться только в подъезде. Зелёные перила, серые в мелкую крапинку ступени узкой лестницы, а на них – застарелые пятна грязи, среди которых почти затерялись кровавые, посвежее.
Оксана поднялась на второй этаж и толкнула приоткрытые двери. Прихожая, в которой одновременно поместились бы от силы пятеро, казалась крохотной из-за нагромождения мебели и хозяйственного инвентаря. Пришлось переступить через пятно крови прямо возле обувной полки. При этом Оксана чуть не снесла локтем коробку с лыжными палками. Миновала усталого инспектора, который держал папку-планшет с листом бумаги и во что-то вчитывался. У порога первой комнаты другой полицейский, с надписью «Эксперт» на куртке, перематывал скотчем цветастую голубую шкатулку. Свет в коридоре горел так ярко, что можно было разглядеть каждую завитушку сложного узора шкатулки. Но Оксана двинулась дальше, переступила порог комнаты и чуть не угодила в небольшую лужу, которая пока не успела стать пятном. Тёмно-зелёный ковер был грязно-болотного оттенка, а серая куртка, сложенная рядом, похоже, прикрывала нечто жуткое. Оксана даже не прикоснулась к ней. Подняла взгляд и осмотрелась. Перевёрнутое вверх дном помещение выглядело таким же тесным, как прихожая, хотя было раза в два просторнее. Двуспальный диван так и застыл в полуразобранном положении, кто-то забыл на нём журнал и, судя по пожелтевшим страницам, забыл ещё в прошлом веке. А может, комната принадлежала пожилому человеку или поклоннику старины, который ностальгировал здесь под любимую музыку семидесятых – вон сколько дисков «Аббы» разбросано по полу. И кровь везде: клякса на стене рядом с бра, пятно на тапочках, похожее на оттиск печати, а матрас с соседней кровати вообще словно окунули в банку с краской. Стол напоминает выпотрошенного зверя, и бумаги валяются тут и там среди тряпок, растоптанного печенья и оладий.
Оксана подняла четыре листа, и на них, словно на мини-экранах, начали проступать сцены. В первой, самой безобидной, пожилой интеллигентный мужчина возвращался домой после прогулки с собакой. Но едва хозяин и животное вошли в квартиру, как за ними ворвались трое в масках.
Второй лист – второй кадр. Жильцов по очереди застрелили – джентльмена, его жену и невестку. Только сын хозяина упирался, пока ему не скрутили руки за спиной.
Третий лист заалел, будто в мигании светофора, и Оксана увидела, как всем четверым жильцам без колебаний отрезали головы, молодому человеку – заживо. Кровь фонтанировала и заливала всё вокруг, а неизвестные в масках продолжали своё зловещее дело.
Четвёртый лист показал убийц, покидающих квартиру. Уверенные движения, шаги профессионалов – и чёрные провалы вместо зрачков. Собака заливалась отчаянным лаем, но не бросилась на врагов – видимо, учуяла, что к чему. Для людей под гипнозом существуют лишь цель, которую нужно достичь, и препятствия, которые надо устранить. Не стоишь на пути – значит, не существуешь.
Листы, ставшие внезапно тяжелее картона, выскользнули из холодеющих пальцев Оксаны, и она двинулась обратно в коридор, а из него – в комнату напротив. Это был непривычно просторный зал. Следователь с непроницаемой маской вместо лица разговаривал с женщиной в рабочем халате. В этой комнате, где тяжёлые портьеры заслоняли почти всё окно, а огромный сервант был заставлен фарфоровыми сувенирами, крови почти не было видно: несколько пятнышек на богатом ворсистом ковре – и всё. Подушка с жёлтым смайлом кокетливо выглядывает из-за стопки DVD-дисков, а цветы на подоконнике мирно покачивают листьями. Однако центральное место в зале занимают огромные старинные часы с маятником, неподвижные и немые. Но ведь… их можно завести.
Оксана зажмурилась и представила, как сложный часовой механизм что-то подталкивает изнутри. Он силится снова запуститься, но получается лишь после третьего импульса. Шестерёнки двигаются, перекатываются и ударяются друг о друга. Слышно тихое постукивание, а потом у этой музыки появляется собственный ритм – и время движется вспять.
Полицейские и домработница вдруг обернулись дымом и растаяли, вечер сменился днём, а день – утром. И вот уже из музыкального центра в соседней комнате разносится звонкая песня про тигра15, а по коридору проходит молодая женщина в бигудях и леопардовом халате.
Выйдя в коридор, Оксана чуть не столкнулась с пожилой женщиной в очках и переднике, которая несла на подносе оладьи и щебетала о солнечной погоде. А улыбка – один в один с маминой.
На глаза Оксаны навернулись слёзы. Она сжала зубы и прошла к входной двери. Вышла в подъезд, глянула в узкое окно. Хозяин квартиры пересекал двор, и спаниель семенил рядом, едва натягивая поводок.
Они поднялись к квартире, а трое убийц позади внезапно натолкнулись на невидимую преграду. Пожилой джентльмен запустил собаку домой, вошёл в квартиру и буднично закрыл за собой дверь. Убийцы всё копошились перед невидимой стеной, и чем больше налегали на неё, тем прочнее она становилась. Оксана беззвучно посмеивалась, глядя на их потуги, а потом произнесла заклинание – и вместо троих бугаев на лестничной клетке засуетились три мыши. Не скоро до них дойдёт, что теперь у них одна участь – сдохнуть, а уж в подвале от отравы, в кошачьих зубах или под машиной, это как повезёт.
Оксана медленно улыбнулась, и эта улыбка была полна торжества.
Она открыла глаза. Ее трясло, слёзы катились из глаз, и на подушке было холодно и мокро, а проём окна казался сплошным мутно-серым пятном. Зато Оксана спасла их. Пусть чужую семью, а не своих родителей, но она смогла предотвратить гибель. Она – может! И когда Оксана подняла руку к люстре, то лампочки поочерёдно зажглись переливчатым светом, а на потолке возникла проекция звёздного неба.
Первое детское воспоминание взрезало сознание, будто нож бумагу: Оксане три года, под её пальчиками распускаются бутоны комнатных цветов, мама рядом и рассказывает ей о волшебстве.
Так вот каково это – открывать в себе магию…
15 Имеется в виду песня группы «ABBA» «Tiger» (1976).
***
Они ещё не добрались до пляжа, а дорога уже занимала больше часа: на пасхальные выходные пробки протянулись по всему городу. Зато после поворота на Советское шоссе стало легче. Машина бодро рванула с места и полетела, обгоняя тяжеленные фуры. Ритмичная музыка плясала по салону, пронизывая его энергией. «Лети прочь от потемневшего клинка»16, – выводил по-английски мужской голос. Казалось бы, песня про злейшего врага, но Оксане хотелось подпевать, а звуки ярко-красного цвета пахли костром, гибискусом и водорослями.
– Что ты видишь? – спросил Тин.
– Большую компанию студентов на берегу. Они в Греции, там пальмы и ночь. Все веселятся и пьют, но больше распевают песни у костра. Вижу старую гитару в молодых руках и девушку в венке из гибискусов.
– О! Достань один цветок.
Оксана распахнула глаза.
– Что?! Я думала, мы ограничимся звуками, запахами и образами.
– Мы ограничивались этим всю неделю, – непримиримо заявил Валентин. – Помни главное: мир пропитан энергией, а энергия…
– … это неосвобождённая магия, да.
Оксана снова закрыла глаза. Она вернулась на греческое побережье, песок защекотал ступни, несколько крупиц забилось под ногти. Ветер всколыхнул платье, и Оксана обнаружила нитку, торчащую из-под шва. Скрутила её, оторвала, и она упала под ноги проходящему мимо студенту. Оксана пошла за ним, цепляясь за следы его чёрных сланцев. На студенте вздымается рубашка с пальмами. Она пахнет, как и всё здесь – морем, солью, специями, дорогими сигарами, дешёвым вином. Нет, не так: студент – сын хозяина виллы, дешёвого для него не существует, а дорогое ему достаётся просто и легко.
Студент привёл Оксану к сидящей у костра девушке. Смуглая, длинноногая. Если встанет, окажется выше Оксаны на две головы. Платье из хлопка, поэтому мнётся, но крупный цветочный узор скрывает складки. От девушки тоже пахнет морем, но искусственно – духами или шампунем. Её лицо смеётся: крупные губы, подведённые чёрным глаза, сеточка мелких морщин на лбу. Девушка тараторит по-гречески с друзьями, поворачивается к одному, к другому, а на её голове красуется венок. Семнадцать кораллово-оранжевых гибискусов с бордовой сердцевиной. Аромат теряется в более ярких запахах, а по краям бутоны начинают увядать, но цветы мягкие, шелковистые, и рука сама тянется их потрогать.
Стебель хрустнул под пальцами Оксаны, и цветок упал аккурат в ладонь. «Пора возвращаться». Наверное, ветер подумал то же самое. Он сменил направление и усилился. Гибискус вырвался на волю и, кружась, полетел к волнам.
– Я не удержала цветок.
Хотелось не открывать глаза, а откинуться в кресле и подремать.
– Мне всё равно, – Валентин уставился на дорогу, в голосе засквозили учительские интонации. – Можешь хоть общипать венок, но цветок достань.
Оксана не вытерпела.
– Мужчина, который любит, когда ему дарят цветы?
– Хранитель, который… хочет, чтобы у его подопечной всё получилось, – и вернул песню к началу.
«За этими глазами – правда и горе»17. Оксана вздохнула. То Валентин её переоценивает, то, наоборот, считает, что без песни ей не сосредоточиться. Ладно, не время думать о нём. Ей нужен цветок.
Запахи южной ночи вернулись. Ветер погладил Оксану по руке и оголил шею, сам подтолкнул к компании у костра, словно извиняясь за свою прежнюю выходку. Из глубины цветка на Оксану смотрела тёмная сердцевина. Гладкий бутон, испещрённый тугими прожилками, склонился к Оксаниным пальцам. Прикосновение легче невесомого, затем скольжение. Теперь – раздвинуть соседние стебли и не потревожить другие цветы. Пальцы Оксаны сомкнулись вокруг гибискуса и настойчиво потянули вожделенный шёлк.
Глубокий вдох, выдох. Нужно выпрямить спину, размять плечи. От точек в глазах дорожная пыль ненадолго стала жёлто-сиреневой.
Оксана повертела зажатый между пальцами гибискус и протянула хранителю.
– Привет тебе с Ионического моря.
А он украсил цветком её волосы, остановился у обочины и чмокнул Оксану в губы.
16 Fly away from the darkened blade… «Лети прочь от потемневшего клинка». Строка из песни группы «The Rasmus» «Lucifer’s Angel» (2005).
17 Behind those eyes lies the truth and grief… «За этими глазами – правда и горе» (оттуда же).
Глава 8
Ему было не шестьдесят, как записано в паспорте, и не сорок пять, как говорили многие, чтобы польстить, а двадцать, потому что так он не бегал с юных лет.
Шар, который Александр и его люди искали по музеям и дворцам, светлые закопали под самым приметным камнем Стоунхенджа. Артефакт не стали маскировать под экспонат, а спрятали, словно реликвию, в одном из Мест Силы. Догадаться бы об этом раньше, но…
Александр взял правее, чем следовало, и заклинание ожгло ногу. Проклятье! С этими четырьмя на хвосте придётся повозиться, когда он добежит до портала. А добежать нужно, хотя шар всё сильнее оттягивает карман, в боку словно ковыряют шилом, а ноги слабеют с каждой секундой.
Впереди, будто спасительный круг в штормовом море, замаячил коричневый указатель. Белые буквы прыгали из стороны в сторону, стрелка плыла вправо, но остановиться – значило сдаться. А Место Силы, как назло, блокирует его способности! Но ничего, действие магии Стоунхенджа уже убывает.
Александр рискнул вырвать из-под ног травинку, на бегу превратил её в змею и швырнул назад. На испуганный вздох преследователя ответил коротким нервным смешком. Всё! Силы почти сравнялись. И почему он раньше боялся змей? Полезные же твари!
Он добежал до портала – старого автомобильного руля. Едва скользнув пальцами по плетёной обивке, Александр понял, что кто-то изменил место назначения. Сердце ёкнуло и устремилось вслед за телом, которое ничего не могло поделать против магии портала. Оставалось надеяться только на предельную концентрацию и готовность отразить любой удар.
Александр очутился на подземной парковке, где на него сразу набросились трое. Одного он исполосовал режущим заклятием, а другой очень вовремя повернулся спиной. На куртке мага обнаружилась аппликация с изображением паука.
– Оживи! – и настоящий паук, семеня лапками, молниеносно добрался до шеи врага.
Александр услышал глухой стук, но не обернулся: укус каракурта, да ещё спровоцированный магией, быстро отправит на тот свет, здесь не на что смотреть. Лучше сосредоточиться на последнем маге. Он силён и ловок, но подножек и запрещённых ударов никто не отменял. А уж сворачивать шею – и подавно.
Выбежав с парковки, Александр на миг потерял равновесие. Солнце ударило по глазам, а усталость наконец напомнила о себе. Нельзя останавливаться, нельзя садиться на эту гостеприимную лужайку перед торговым центром, а откидываться под струи дождевателя – совсем плохая идея. Но куда же деться, если веки тяжелеют, а единственные звуки, которые он в состоянии издать, – это бессвязное мычание…
Дождеватель обратил к нему свои струи и стал похож на лапу, из когтей которых льётся яд. «Люцифер!» – пронеслось в мозгу Александра.
– Нет…
Старость наваливалась на него, подобно самому беспощадному врагу, но он заставил себя подняться. То ли шар помог, то ли понимание, что его жизнь, какая-никакая, всё-таки служит высшей цели.
Александр заковылял к ближайшей витрине. Предчувствие, что Люцифер скоро призовёт его, никогда не обманывало. Зеркало или любая отражающая поверхность – вот и всё, что ему нужно для связи с самым могущественным демоном в мире.
В витрине обнаружились мужские манекены в модных костюмах и галстуки с пятизначными числами на ценниках.
– Александр…
Голос шёл из-за стекла и будто отовсюду. Александр вздохнул и приложил к стеклу руку, настраиваясь на волну господина, и в тот же миг какой-то прохожий толкнул его в плечо. Вот наглец! Конечно, для него Александр – обыкновенный зевака, глазеющий на дорогие костюмы, но это не повод игнорировать обыкновенную вежливость!
Цокнув, Александр снова прикоснулся к стеклу и смежил веки.
Его тело словно вздохнуло всеми порами, каждой клеткой, и обрело невесомость. Стекло само расступилось перед ним, пропуская к господину. В следующий миг Люцифер повернулся к Александру и застыл, расправив плечи и развернув крылья. Настоящий властитель мира, подумал Александр, склоняя голову. «И я буду рядом, когда он займёт престол».
– Мой господин, – Александр оглянулся. – Здесь уже намного светлее. И картины… изумительные полотна!
Глаза Люцифера заблестели.
– О да. Час нашего триумфа близок.
А как он произнёс это «нашего»! Александр поклонился снова, даже не пытаясь скрыть улыбку.
