Слёзы полились сами. Какой смысл упражняться в сарказме и шутить над Андреиными похождениями, если этого хватает в лучшем случае на пару недель? Зачем хранить в памяти комплименты “первоцветов”, если моя жизнерадостность то и дело летит под плинтус? Почему я со всеми своими прекрасностями оказалась не нужна единственному человеку?..
Я вскочила с постели, включила свет и подбежала к зеркалу. Как правило, собственный неприглядный вид помогал остановиться: кому приятно лицезреть крохотные глаза под опухшими веками, пошедшее красными пятнами лицо и кривые дорожки слёз на щеках… Однако в этот раз проверенное средство не сработало. Да, слёзы портили вид – но уродливая дыра в сердце портила нервы, и это было куда тяжелее. Помог бы мне кто-нибудь.
Открыв соцсеть, я машинально зашла на страницу Энн. Напротив имени и фамилии сообщалось: “War online vor 3 Stunden”.* Наверняка она сейчас видит десятый сон. Настроены ли у неё уведомления? Если да, то я, скорее всего, её разбужу, а потом она мне выскажет… Кому это надо?
Но поделиться хотелось именно с Энн – настолько, что хоть вслух проговаривай, поэтому я пренебрегла правилом не писать поздно ночью и забарабанила по клавиатуре:
“В воображении я вижу себя и его – счастливых людей, в жизни которых, несмотря на споры, недопонимание и срывы из-за плохого настроения, всё же гораздо больше радостных моментов; они любят друг друга и не хотят потерять, поэтому обсуждают проблемы и мирятся. В реальности же… страшно мне забывать Андрея. Жалко его – такого незрелого, инфантильного, самовлюблённого. Плохо из-за того, что он – такой”.
Ожидать немедленного ответа было нечего. Я выпила снотворное и с горем пополам уснула.
30.12.17. Я зашла в кабинет Рубиновой, где, помимо хозяйки, собрались и другие завучи. Я уселась за компьютер и под пристальными взглядами начала просматривать материалы с Андреем – фото, видео, какие-то коллажи.
– А вот это с прошлой конференции, – указала Елена Владимировна на скриншот из видео.
– Нет, это из новостей, апрельский выпуск, – поправила я.
Рядом усмехнулся Игнатьев и лукаво заметил, что я отлично осведомлена. Я отмахнулась:
– Было бы странно, если бы я не была осведомлена.
Самого Андрея я увидела намного позже. Сначала на улице в толпе, потом на сцене в парке. Он что-то вещал в микрофон, а я не могла оторваться от созерцания. Столько лет прошло, а этот человек не изменился. Он по-прежнему отдавал предпочтение серым костюмам и льдисто-голубым галстукам. И говорил тем же плосковатым, но таким родным голосом.
Когда мы пересеклись после его выступления, Андрей прямо спросил:
– Почему ты на меня смотришь?
Так вот что я должна была сделать, чтобы он назвал меня на “ты”… Правда, тон мог быть и помягче. Пришлось не оставаться в долгу:
– Хочу и смотрю, тебе-то что?
Добавить бы “придурок” – для полноты картины. Но в последний момент я сдержалась и прошла мимо. Андрей в любом случае так это не оставит.
И точно… Некоторое время спустя я ждала его на остановке, косясь на группку бывших коллег, которые, в свою очередь, посматривали на меня и перешёптывались. Когда Андрей наконец прибыл, он забрал только “своих” женщин.
Я не могла найти слов и в каком-то странном сонном отупении смотрела, как они уезжают.
А минуту спустя подъехал папа.
– Садись, дочка, – и распахнул дверцу машины.
Хотелось отреагировать бурно и не то разрыдаться, не то зайтись хохотом. Однако сил не было. Да и откуда им взяться, если уже три года я жила под девизом “На Андрея надейся, а сама не плошай”.
На ночное сообщение Энн ответила вдохновляющей подборкой картинок на пиратскую тематику и песней незнакомой мне исполнительницы.
“Артур сейчас французский изучает. Нашёл недавно вот это. Послушай. Мне кажется, она тебе подходит”.
Я включила. Секунд через пятнадцать я покачивала головой в такт упругой композиции, словно подбрасывающей на волнах. Ещё минуту спустя я принялась искать текст и перевод.
“Завтра я покину эти земли, не попрощавшись с вами”, “Никогда не видела ничего более смертоносного, чем эти случайные выстрелы”… Строки, бьющие точно в цель, перекрывали всё, что не совпадало со мной. Разве не так я уходила из лицея – не попрощавшись с Андреем, не поставив точки, не зная, как он ко мне относится? А наш разговор прошлой весной, который мог бы стать прощанием, обнулили “случайные выстрелы” – дурацкие просмотры статуса.
Я усмехнулась и помотала головой. Если его инициалы напротив моего очередного фото способны вызвать улыбку и заставить сердце трепетать, разве может это быть дурацким? Ну а слёзы пройдут, куда они денутся…
В тот вечер я потратила два часа, выбирая одно из свежих Андреиных видео. Ещё несколько минут ушло на вырезание фрагмента, где голос Андрея был слышен наиболее отчётливо. И только загрузив двадцатисекундный отрывок в телефон, я пошла готовиться ко сну.
“Добрый вечер, уважаемые коллеги… Результаты такие… Естественно, успеваемость снижается”, – слушала я с закрытыми глазами, заменяя в воображении сухие слова душевными признаниями, сказанными этим же голосом. Самым приятным голосом на свете.
2018 год начался с постоянных мыслей об Андрее. Я думала о нём за праздничным столом и во время традиционной первоянварской прогулки. Когда собиралась в бассейн, или на работу, или на “Первоцвет”. И даже далёкие от романтики сцены из книг отдавали ассоциациями с Андреем. Картины споров, из которых я неизменно выходила победителем, сменялись образами прогулок в парке, посиделок у костра и распевания немецких песен во время езды по ночной трассе.
После 10 числа Алина стала писать “простыни” длиной в десяток сообщений, и все они были о новом завуче Земской. Самым мягким словом было “тиран”, но чаще подруга использовала слова со звёздочками. Я поддерживала её картинками и вдохновляющей музыкой, однако самообладание Алины из-за учеников-подростков и без того трещало по швам, а Земская накаляла ситуацию до предела.
Алина прислала фото новой коллеги. На нём рядом со зданием лицея стояла худощавая блондинка средних лет, с коротким каре, нахмуренными бровями и тонкими губами. Она смотрела чуть в сторону от объектива и казалась отстранённой. Ну да, сухая, строгая, но чтобы прямо тиран?..
“Да она за первое полугодие умудрилась поссориться со всеми, включая охранников! – поделилась подруга. – Леонов её бабой ЕГЭ называет”.
Я прыснула, представив эту властную даму в ступе и с метлой.
“Надеюсь, не в лицо?”
“Да скоро и в лицо назовёт. Он чуть не подрался с ней во вторник и на педсовете демонстративно отсел от неё подальше. Кстати, он очень похудел, настоящий доходяга”.
“Преувеличивает, – подумалось мне. – Ну не может Андрей всерьёз вестись на тирана”.
Но следующее фото прямо-таки кричало об Алининой правоте: в болезненно худом, обросшем бородой человеке лет сорока, со впалыми щеками и кругами под глазами, с трудом угадывался блистательный победитель конкурса.
“Если бы я его не помнила, не узнала бы”, – набрала я. И прибавить было нечего.
Я сидела, пялясь в монитор и пытаясь соотнести образ в голове с запечатлённым на фото мужчиной.
“АС уходит директором в другую школу”, – написала Алина пару минут спустя.
Я сглотнула, руки непроизвольно зависли над клавиатурой. В окне чата после слова “Schreibt” струились многоточия. Пишет. Ну что ж, подожду.
“Уже собирает вещи. Весь его кабинет заставлен коробками”.
“А куда уходит?”
“Неизвестно пока”.
Я глубоко вздохнула. Когда-то в интервью Андрей говорил, что ещё с начальной школы мечтал стать учителем. Осуществив это, он подал заявку в “золотой резерв” и доказал, что не лыком шит и что вообще-то у него нехилые амбиции. И теперь Андрей со дня на день достигнет цели. Вот только… каково будет мне не знать, что происходит с ним? Не лицезреть его на фото, не читать короткие Алинины заметки…
Глаза сами собой нашли сверкающую на ёлке гирлянду. Всё правильно – так, как должно было случиться рано или поздно. Скоро Андрей “погаснет” для меня, как перегоревшая в гирлянде лампочка, и я смогу – конечно же, смогу! – прожить без него.
19.01.18. Для визита в лицей на праздничный вечер я выбрала кабриолет – удачное пополнение моей автомобильной коллекции. А эффектной машине лучше всего подходит эпатажная пассажирка, поэтому, подъезжая к воротам, я вальяжно вытянула ноги наружу. А что? Я знаменитость, могу позволить себе любую причуду.
Учителя встречали меня, выстроившись живым коридором от ворот до самого входа. Андрей стоял чуть в стороне, разговаривал с Земской и, казалось, вообще не заметил моего появления.
– Здравствуйте, Андрей Сергеевич.
Ноль внимания.
Ах так? Ну, если не понимает по-русски, может, сообразит по-немецки?
Я сощурилась и изрекла что-то длинное, витиеватое и саркастичное. Никогда не смогу повторить, однако в тот момент слова лились из меня стройным, уверенным потоком. И это подействовало.
Андрей обернулся ко мне, глядя оценивающе и холодно, но всё же протянул руку и повёл меня к зданию. Дорога заняла от силы четверть минуты, однако Андрей в полной мере продемонстрировал свои оборотнические способности. У порога лицея он уже вовсю шутил и смеялся и глядел на меня приветливо, почти с нежностью.
Перемена в его поведении заставила меня обратить внимание и на другие вещи: Андрей действительно похудел, об этом красноречиво говорили истончившиеся руки и чрезмерно вытянутое лицо со впалыми щеками.
Когда Андрей повёл меня в свой кабинет, у меня ёкнуло в груди.
– Если вам неловко, можете остаться, – заметил коллега в шаге от двери.
– Я была и в гораздо более неловких ситуациях, – парировала я и смело зашла в кабинет.
Пока Андрей перебирал какие-то документы на столе, я оглядывала помещение. Ничего не изменилось – за исключением нас. И только я повернулась к Андрею, чтобы это сказать, как он исчез.
“Если его не будет в учительской, я не стану его искать и сразу уйду”, – пообещала я себе.
В учительской Андрея не оказалось, зато туда на всех парах влетела Гретт – возбуждённая, всклокоченная, тяжело дышащая.
– Гретт, ты что? – я тронула подругу за плечо, и она сорвалась:
– Эта сволочь! Эта гадина! Да с ней работать невозможно!
Вид вошедшей следом Земской не оставил вопросов, кого Гретт имела в виду.
– А вы кто такая? – воззрилась на меня “баба ЕГЭ”.
– Коллега и подруга.
Я постаралась, чтобы мой ответ сквозь зубы был максимально холодным и презрительным, и уже хотела уйти, но в дверях столкнулась с Андреем. Нельзя переносить холодность, адресованную одному человеку, на другого, который вообще ни при чём, однако он так внезапно исчез, а тут ещё столкновение с Земской…
– Андрей Сергеевич Леонов, – заворчала я, но была бесцеремонно прервана ироничным:
– Да, mein lieber Freund?
Не поверив своим ушам, я взвинтила голос почти до визга:
– Mein lieber Freund?! Ах, mein lieber Freund???
Андрей не стал объясняться и скрылся в другом кабинете, а я, оглушённая и смущённая, осталась стоять посреди коридора.
День рождения я встретила без пары. В который раз… И осознание, что мне вот-вот исполнится тридцать, никак не улучшало моего настроения.
Пока приглашённый мастер колдовала над моей причёской, только вежливость удерживала меня от поминутного поглядывания в WhatsApp. Может, он всё-таки напишет, поздравит? Безумное предположение, конечно, но вдруг?..
– У вас очень правильный овал лица, – щебетала тем временем мастер. – Знаете, бывают такие плоские лица… ну… как сковородки. И вот человеку хочется причёску наподобие этой, но ему не идёт, хоть тресни. А у вас… Гляньте-ка.
Я повертела головой между двумя зеркалами, осматривая причёску со всех сторон.
– Вот здесь нельзя сделать побольше волос?
– Да, сейчас.
Ловкие пальцы, казалось, всего лишь пару раз повернулись – а локон лёг в точности как надо, закрыв лысоватый висок.
– А где у вас мероприятие будет?
– Да в кафе с друзьями посидим, отметим.
“Не надо ни подарков, ни цветов, ни внимания. Только чтоб осуществилось желание”, – сразу вспомнились строки известной песни. А желание моё было простым до неприличия. Внутренним взором я уже читала сообщение от Андрея – аккуратное и осторожное, без смайлов, да и странно было бы с его стороны засыпать меня смайлами. Однако это было поздравление – и удачный предлог для начала общения.
На посиделки в “Республике” не смогли прийти Лена и Алина. Первая – потому что недавно родила, вторая – из-за того, что на родительское собрание некстати заявилась Земская. Зато были Энн, Артур и Гретт, заскучать с которыми было невозможно. Вечер запомнился не только многочисленными фото, но и играми. Сначала – с маленькими бумажками, которые мы наклеивали на лоб друг другу и по которым угадывали, кто есть кто: королева Мария-Антуанетта или яблоко, холодильник или Калининград, Гарри Поттер или единорог. Под конец встречи мы сыграли в “Чепуху”, а потом покатывались со смеху, когда я на правах именинницы и признанного чтеца зачитывала получившиеся истории.
Как только я вернулась домой, позвонила Лена.
– Лесь, ещё раз с праздником тебя!
– Спасииибо, дорогая!
– А чё голос такой глухой?
– Да я только пришла, шарф снимаю. Он у меня тяжёлый.
– Ааа… Ну, может, скоро будет что полегче… Слушай, ты не против, если через часок к тебе Саша заедет? Я с ним подарок передам.
– Конечно, не против!
Час спустя к моим раскраскам и блокнотам для творчества добавился сборник мудрых мыслей на все случаи жизни, завёрнутый в гриффиндорский шарф.
– Саш, это же…
Муж Лены засмеялся.
– С днём рождения, Леся. Этот шарф – чтобы ты не забывала, кто ты.
– Точно! Не забуду.
– И вот ещё.
В Сашиной руке блеснула стеклянная баночка.
– “30 личных пожеланий”, – прочитала я на жёлтом ярлычке. – Интересно…
– Лена тут лучше объяснит, я в этом не силён, – сказал Саша с извиняющейся улыбкой.
Позже, когда я благодарила Лену за подарки, она сказала:
– Это не то чтобы пожелания… Даже не знаю, как сформулировать. Факты о тебе, наблюдения, комплименты. Ну, сама увидишь.
– Спасибо тебе большое!
Поздним вечером я опубликовала в статусе три фото. На первом широко улыбалась вся наша дружная компания, на втором красиво соприкасались четыре бокала, а третье – селфи с бокалом вина – я отправила ровно в 23:40 с подписью: “Точное время”.
Андрей по обыкновению просмотрел мой статус одним из первых, но опять промолчал. “Только чтоб осуществилось желание”… Я усмехнулась самой себе. Где уж тут! Сколько ни загадывай, всё одно получается. Точнее, не получается.
“Мне тридцать, новый этап, – в сотый раз вертелось в моём мозгу. – Андрей скоро уйдёт в другую школу, для него тоже начнётся новая жизнь. Так почему он ничего не делает? Всё видит, за всем наблюдает, но не делает НИЧЕГО!”
Пальцы путались в волосах, пытаясь вынуть особо упрямую шпильку, – и это ещё не пришла очередь невидимок. Их-то намного больше! Однако нудное, долгое, скучное дело сейчас было как раз кстати, чтобы отвлечься и не заплакать.
“Никогда не забывай, кто ты”, – вспомнилось вдруг.
Я подскочила к шкафу и вынула баночку. Развернув первый попавшийся в руку крохотный жёлтый свиток, прочитала: “Помнишь все важные даты”.
Я улыбнулась. А ведь правда: память всегда подсказывала мне дни рождения подруг, даты свадеб, юбилеев, просто знаковых событий. Мне не приходилось её тренировать: воспоминания просто жили во мне.
Я вскочила с постели, включила свет и подбежала к зеркалу. Как правило, собственный неприглядный вид помогал остановиться: кому приятно лицезреть крохотные глаза под опухшими веками, пошедшее красными пятнами лицо и кривые дорожки слёз на щеках… Однако в этот раз проверенное средство не сработало. Да, слёзы портили вид – но уродливая дыра в сердце портила нервы, и это было куда тяжелее. Помог бы мне кто-нибудь.
Открыв соцсеть, я машинально зашла на страницу Энн. Напротив имени и фамилии сообщалось: “War online vor 3 Stunden”.* Наверняка она сейчас видит десятый сон. Настроены ли у неё уведомления? Если да, то я, скорее всего, её разбужу, а потом она мне выскажет… Кому это надо?
Но поделиться хотелось именно с Энн – настолько, что хоть вслух проговаривай, поэтому я пренебрегла правилом не писать поздно ночью и забарабанила по клавиатуре:
“В воображении я вижу себя и его – счастливых людей, в жизни которых, несмотря на споры, недопонимание и срывы из-за плохого настроения, всё же гораздо больше радостных моментов; они любят друг друга и не хотят потерять, поэтому обсуждают проблемы и мирятся. В реальности же… страшно мне забывать Андрея. Жалко его – такого незрелого, инфантильного, самовлюблённого. Плохо из-за того, что он – такой”.
Ожидать немедленного ответа было нечего. Я выпила снотворное и с горем пополам уснула.
30.12.17. Я зашла в кабинет Рубиновой, где, помимо хозяйки, собрались и другие завучи. Я уселась за компьютер и под пристальными взглядами начала просматривать материалы с Андреем – фото, видео, какие-то коллажи.
– А вот это с прошлой конференции, – указала Елена Владимировна на скриншот из видео.
– Нет, это из новостей, апрельский выпуск, – поправила я.
Рядом усмехнулся Игнатьев и лукаво заметил, что я отлично осведомлена. Я отмахнулась:
– Было бы странно, если бы я не была осведомлена.
Самого Андрея я увидела намного позже. Сначала на улице в толпе, потом на сцене в парке. Он что-то вещал в микрофон, а я не могла оторваться от созерцания. Столько лет прошло, а этот человек не изменился. Он по-прежнему отдавал предпочтение серым костюмам и льдисто-голубым галстукам. И говорил тем же плосковатым, но таким родным голосом.
Когда мы пересеклись после его выступления, Андрей прямо спросил:
– Почему ты на меня смотришь?
Так вот что я должна была сделать, чтобы он назвал меня на “ты”… Правда, тон мог быть и помягче. Пришлось не оставаться в долгу:
– Хочу и смотрю, тебе-то что?
Добавить бы “придурок” – для полноты картины. Но в последний момент я сдержалась и прошла мимо. Андрей в любом случае так это не оставит.
И точно… Некоторое время спустя я ждала его на остановке, косясь на группку бывших коллег, которые, в свою очередь, посматривали на меня и перешёптывались. Когда Андрей наконец прибыл, он забрал только “своих” женщин.
Я не могла найти слов и в каком-то странном сонном отупении смотрела, как они уезжают.
А минуту спустя подъехал папа.
– Садись, дочка, – и распахнул дверцу машины.
Хотелось отреагировать бурно и не то разрыдаться, не то зайтись хохотом. Однако сил не было. Да и откуда им взяться, если уже три года я жила под девизом “На Андрея надейся, а сама не плошай”.
На ночное сообщение Энн ответила вдохновляющей подборкой картинок на пиратскую тематику и песней незнакомой мне исполнительницы.
“Артур сейчас французский изучает. Нашёл недавно вот это. Послушай. Мне кажется, она тебе подходит”.
Я включила. Секунд через пятнадцать я покачивала головой в такт упругой композиции, словно подбрасывающей на волнах. Ещё минуту спустя я принялась искать текст и перевод.
“Завтра я покину эти земли, не попрощавшись с вами”, “Никогда не видела ничего более смертоносного, чем эти случайные выстрелы”… Строки, бьющие точно в цель, перекрывали всё, что не совпадало со мной. Разве не так я уходила из лицея – не попрощавшись с Андреем, не поставив точки, не зная, как он ко мне относится? А наш разговор прошлой весной, который мог бы стать прощанием, обнулили “случайные выстрелы” – дурацкие просмотры статуса.
Я усмехнулась и помотала головой. Если его инициалы напротив моего очередного фото способны вызвать улыбку и заставить сердце трепетать, разве может это быть дурацким? Ну а слёзы пройдут, куда они денутся…
В тот вечер я потратила два часа, выбирая одно из свежих Андреиных видео. Ещё несколько минут ушло на вырезание фрагмента, где голос Андрея был слышен наиболее отчётливо. И только загрузив двадцатисекундный отрывок в телефон, я пошла готовиться ко сну.
“Добрый вечер, уважаемые коллеги… Результаты такие… Естественно, успеваемость снижается”, – слушала я с закрытыми глазами, заменяя в воображении сухие слова душевными признаниями, сказанными этим же голосом. Самым приятным голосом на свете.
2018 год начался с постоянных мыслей об Андрее. Я думала о нём за праздничным столом и во время традиционной первоянварской прогулки. Когда собиралась в бассейн, или на работу, или на “Первоцвет”. И даже далёкие от романтики сцены из книг отдавали ассоциациями с Андреем. Картины споров, из которых я неизменно выходила победителем, сменялись образами прогулок в парке, посиделок у костра и распевания немецких песен во время езды по ночной трассе.
После 10 числа Алина стала писать “простыни” длиной в десяток сообщений, и все они были о новом завуче Земской. Самым мягким словом было “тиран”, но чаще подруга использовала слова со звёздочками. Я поддерживала её картинками и вдохновляющей музыкой, однако самообладание Алины из-за учеников-подростков и без того трещало по швам, а Земская накаляла ситуацию до предела.
Алина прислала фото новой коллеги. На нём рядом со зданием лицея стояла худощавая блондинка средних лет, с коротким каре, нахмуренными бровями и тонкими губами. Она смотрела чуть в сторону от объектива и казалась отстранённой. Ну да, сухая, строгая, но чтобы прямо тиран?..
“Да она за первое полугодие умудрилась поссориться со всеми, включая охранников! – поделилась подруга. – Леонов её бабой ЕГЭ называет”.
Я прыснула, представив эту властную даму в ступе и с метлой.
“Надеюсь, не в лицо?”
“Да скоро и в лицо назовёт. Он чуть не подрался с ней во вторник и на педсовете демонстративно отсел от неё подальше. Кстати, он очень похудел, настоящий доходяга”.
“Преувеличивает, – подумалось мне. – Ну не может Андрей всерьёз вестись на тирана”.
Но следующее фото прямо-таки кричало об Алининой правоте: в болезненно худом, обросшем бородой человеке лет сорока, со впалыми щеками и кругами под глазами, с трудом угадывался блистательный победитель конкурса.
“Если бы я его не помнила, не узнала бы”, – набрала я. И прибавить было нечего.
Я сидела, пялясь в монитор и пытаясь соотнести образ в голове с запечатлённым на фото мужчиной.
“АС уходит директором в другую школу”, – написала Алина пару минут спустя.
Я сглотнула, руки непроизвольно зависли над клавиатурой. В окне чата после слова “Schreibt” струились многоточия. Пишет. Ну что ж, подожду.
“Уже собирает вещи. Весь его кабинет заставлен коробками”.
“А куда уходит?”
“Неизвестно пока”.
Я глубоко вздохнула. Когда-то в интервью Андрей говорил, что ещё с начальной школы мечтал стать учителем. Осуществив это, он подал заявку в “золотой резерв” и доказал, что не лыком шит и что вообще-то у него нехилые амбиции. И теперь Андрей со дня на день достигнет цели. Вот только… каково будет мне не знать, что происходит с ним? Не лицезреть его на фото, не читать короткие Алинины заметки…
Глаза сами собой нашли сверкающую на ёлке гирлянду. Всё правильно – так, как должно было случиться рано или поздно. Скоро Андрей “погаснет” для меня, как перегоревшая в гирлянде лампочка, и я смогу – конечно же, смогу! – прожить без него.
19.01.18. Для визита в лицей на праздничный вечер я выбрала кабриолет – удачное пополнение моей автомобильной коллекции. А эффектной машине лучше всего подходит эпатажная пассажирка, поэтому, подъезжая к воротам, я вальяжно вытянула ноги наружу. А что? Я знаменитость, могу позволить себе любую причуду.
Учителя встречали меня, выстроившись живым коридором от ворот до самого входа. Андрей стоял чуть в стороне, разговаривал с Земской и, казалось, вообще не заметил моего появления.
– Здравствуйте, Андрей Сергеевич.
Ноль внимания.
Ах так? Ну, если не понимает по-русски, может, сообразит по-немецки?
Я сощурилась и изрекла что-то длинное, витиеватое и саркастичное. Никогда не смогу повторить, однако в тот момент слова лились из меня стройным, уверенным потоком. И это подействовало.
Андрей обернулся ко мне, глядя оценивающе и холодно, но всё же протянул руку и повёл меня к зданию. Дорога заняла от силы четверть минуты, однако Андрей в полной мере продемонстрировал свои оборотнические способности. У порога лицея он уже вовсю шутил и смеялся и глядел на меня приветливо, почти с нежностью.
Перемена в его поведении заставила меня обратить внимание и на другие вещи: Андрей действительно похудел, об этом красноречиво говорили истончившиеся руки и чрезмерно вытянутое лицо со впалыми щеками.
Когда Андрей повёл меня в свой кабинет, у меня ёкнуло в груди.
– Если вам неловко, можете остаться, – заметил коллега в шаге от двери.
– Я была и в гораздо более неловких ситуациях, – парировала я и смело зашла в кабинет.
Пока Андрей перебирал какие-то документы на столе, я оглядывала помещение. Ничего не изменилось – за исключением нас. И только я повернулась к Андрею, чтобы это сказать, как он исчез.
“Если его не будет в учительской, я не стану его искать и сразу уйду”, – пообещала я себе.
В учительской Андрея не оказалось, зато туда на всех парах влетела Гретт – возбуждённая, всклокоченная, тяжело дышащая.
– Гретт, ты что? – я тронула подругу за плечо, и она сорвалась:
– Эта сволочь! Эта гадина! Да с ней работать невозможно!
Вид вошедшей следом Земской не оставил вопросов, кого Гретт имела в виду.
– А вы кто такая? – воззрилась на меня “баба ЕГЭ”.
– Коллега и подруга.
Я постаралась, чтобы мой ответ сквозь зубы был максимально холодным и презрительным, и уже хотела уйти, но в дверях столкнулась с Андреем. Нельзя переносить холодность, адресованную одному человеку, на другого, который вообще ни при чём, однако он так внезапно исчез, а тут ещё столкновение с Земской…
– Андрей Сергеевич Леонов, – заворчала я, но была бесцеремонно прервана ироничным:
– Да, mein lieber Freund?
Не поверив своим ушам, я взвинтила голос почти до визга:
– Mein lieber Freund?! Ах, mein lieber Freund???
Андрей не стал объясняться и скрылся в другом кабинете, а я, оглушённая и смущённая, осталась стоять посреди коридора.
День рождения я встретила без пары. В который раз… И осознание, что мне вот-вот исполнится тридцать, никак не улучшало моего настроения.
Пока приглашённый мастер колдовала над моей причёской, только вежливость удерживала меня от поминутного поглядывания в WhatsApp. Может, он всё-таки напишет, поздравит? Безумное предположение, конечно, но вдруг?..
– У вас очень правильный овал лица, – щебетала тем временем мастер. – Знаете, бывают такие плоские лица… ну… как сковородки. И вот человеку хочется причёску наподобие этой, но ему не идёт, хоть тресни. А у вас… Гляньте-ка.
Я повертела головой между двумя зеркалами, осматривая причёску со всех сторон.
– Вот здесь нельзя сделать побольше волос?
– Да, сейчас.
Ловкие пальцы, казалось, всего лишь пару раз повернулись – а локон лёг в точности как надо, закрыв лысоватый висок.
– А где у вас мероприятие будет?
– Да в кафе с друзьями посидим, отметим.
“Не надо ни подарков, ни цветов, ни внимания. Только чтоб осуществилось желание”, – сразу вспомнились строки известной песни. А желание моё было простым до неприличия. Внутренним взором я уже читала сообщение от Андрея – аккуратное и осторожное, без смайлов, да и странно было бы с его стороны засыпать меня смайлами. Однако это было поздравление – и удачный предлог для начала общения.
На посиделки в “Республике” не смогли прийти Лена и Алина. Первая – потому что недавно родила, вторая – из-за того, что на родительское собрание некстати заявилась Земская. Зато были Энн, Артур и Гретт, заскучать с которыми было невозможно. Вечер запомнился не только многочисленными фото, но и играми. Сначала – с маленькими бумажками, которые мы наклеивали на лоб друг другу и по которым угадывали, кто есть кто: королева Мария-Антуанетта или яблоко, холодильник или Калининград, Гарри Поттер или единорог. Под конец встречи мы сыграли в “Чепуху”, а потом покатывались со смеху, когда я на правах именинницы и признанного чтеца зачитывала получившиеся истории.
Как только я вернулась домой, позвонила Лена.
– Лесь, ещё раз с праздником тебя!
– Спасииибо, дорогая!
– А чё голос такой глухой?
– Да я только пришла, шарф снимаю. Он у меня тяжёлый.
– Ааа… Ну, может, скоро будет что полегче… Слушай, ты не против, если через часок к тебе Саша заедет? Я с ним подарок передам.
– Конечно, не против!
Час спустя к моим раскраскам и блокнотам для творчества добавился сборник мудрых мыслей на все случаи жизни, завёрнутый в гриффиндорский шарф.
– Саш, это же…
Муж Лены засмеялся.
– С днём рождения, Леся. Этот шарф – чтобы ты не забывала, кто ты.
– Точно! Не забуду.
– И вот ещё.
В Сашиной руке блеснула стеклянная баночка.
– “30 личных пожеланий”, – прочитала я на жёлтом ярлычке. – Интересно…
– Лена тут лучше объяснит, я в этом не силён, – сказал Саша с извиняющейся улыбкой.
Позже, когда я благодарила Лену за подарки, она сказала:
– Это не то чтобы пожелания… Даже не знаю, как сформулировать. Факты о тебе, наблюдения, комплименты. Ну, сама увидишь.
– Спасибо тебе большое!
Поздним вечером я опубликовала в статусе три фото. На первом широко улыбалась вся наша дружная компания, на втором красиво соприкасались четыре бокала, а третье – селфи с бокалом вина – я отправила ровно в 23:40 с подписью: “Точное время”.
Андрей по обыкновению просмотрел мой статус одним из первых, но опять промолчал. “Только чтоб осуществилось желание”… Я усмехнулась самой себе. Где уж тут! Сколько ни загадывай, всё одно получается. Точнее, не получается.
“Мне тридцать, новый этап, – в сотый раз вертелось в моём мозгу. – Андрей скоро уйдёт в другую школу, для него тоже начнётся новая жизнь. Так почему он ничего не делает? Всё видит, за всем наблюдает, но не делает НИЧЕГО!”
Пальцы путались в волосах, пытаясь вынуть особо упрямую шпильку, – и это ещё не пришла очередь невидимок. Их-то намного больше! Однако нудное, долгое, скучное дело сейчас было как раз кстати, чтобы отвлечься и не заплакать.
“Никогда не забывай, кто ты”, – вспомнилось вдруг.
Я подскочила к шкафу и вынула баночку. Развернув первый попавшийся в руку крохотный жёлтый свиток, прочитала: “Помнишь все важные даты”.
Я улыбнулась. А ведь правда: память всегда подсказывала мне дни рождения подруг, даты свадеб, юбилеев, просто знаковых событий. Мне не приходилось её тренировать: воспоминания просто жили во мне.
