Глава 1 "Плюсик"
Хотелось крикнуть – дура! Да так громко, чтобы Аманда наконец проснулась и здраво взглянула на мрачную картину, которую рисовать ей придётся с этого дня всю жизнь лишь в сером монохроме без какой-либо надежды выписать последний слой в тёплой палитре. Никогда! Никогда! Никогда!
– Слышишь, никогда жизнь не будет прежней!
Я хотела хлопнуть дверью, пробежать длинный коридор и, не дожидаясь лифта, ринуться вниз по пожарной лестнице и нестись дальше по улице, вдоль безлюдных тротуаров, чтобы в ушах стоял гул проносящихся мимо машин, а не её дурацкий радостный смех. Радоваться нечему! Абсолютно нечему! Она губит свою жизнь на корню. Берёт скальпель и безжалостно срезает цветок!
Но я не двинулась с места и молча смотрела на её крашеную рыжую макушку, не желая спускаться взглядом к рукам. Длинные пальцы с облезающим маникюром третий день сжимали один и тот же предмет — палочку теста на беременность. С плюсиком! Чёрт возьми! Невероятно! Моя подруга беременна!
– Позвони ему. Сообщи о ребёнке.
Аманда мгновенно вскинула на меня большие глаза и будто выплюнула:
– Никогда!
Она вновь взглянула на тест и продолжила абсолютно безразличным тоном:
– Мы расстались давно, сразу после школы, и я не собираюсь пускать его обратно в свою жизнь. Я ещё раз повторю: мы переспали друг с другом, потому что выпили слишком много пива. Я была пьяна, понимаешь?
– Но ведь теперь есть ребёнок. Чёрт возьми, ребёнок!
Я рухнула на пол и принялась судорожно хватать пальцами короткие ворсинки напольного покрытия.
– Сомневаюсь, что он ему нужен. Зато абсолютно уверена, что моему ребёнку... Слышишь, только моему, такой отец не нужен.
– Но как, как ты думаешь растить его? На какие шиши?! У тебя даже страховки нет, чтобы покрыть роды. Ты знаешь, сколько они стоят? Тридцать тысяч! И это только за больницу, а сколько ещё берет врач за свои услуги и лаборатории за тесты! Аманда, открой глаза!
– Я пойду к акушерке, это дешевле.
– Аманда! Какая к чёрту акушерка! На тот свет собралась, да ещё в такой милой компании!
– Я не дура, Кэйти. Я понимаю, на что иду. И не надо рассказывать мне страшилки. Я вчера отослала документы на государственную страховку, она полностью покроет роды. А ребёнок, чтоб ты знала, при рождении получает бесплатную страховку от штата, – добавила Аманда совсем тихо, продолжая одной рукой сжимать палочку теста на беременность, а другой поглаживать ещё абсолютно плоский живот, выглядывавший из-под короткой майки.
Непонятно, отчего я взмокла больше: жары или нервов. Третий день я пыталась понять, как разумная двадцатилетняя девушка могла оказаться в такой идиотской ситуации и как ей можно помочь из неё выпутаться. Третий год мы снимали на двоих квартиру и проводили вместе всё свободное время. Я не могла стоять в стороне и спокойно смотреть, как она принимает самое неправильное в жизни решение – растить ребёнка одной.
Я стащила футболку и обтёрлась ею. Воздух закипал вокруг меня, но я продолжала сидеть на полу полуголой в надежде привлечь внимание Аманды. Она молчала и явно что-то обдумывала. Быть может, она наконец поднимется с дивана и позвонит отцу ребёнка. Она обязана это сделать. Я готова просидеть в позе йога хоть до утра, только бы она позвонила. И плевать, что не закончу домашку по живописи. Я почти не спала все выходные и могу сослаться на плохое самочувствие, мои глаза мне подыграют. А если грымза заартачится, я просто отпишусь от её класса и плевать на деньги. Я хоть в лепёшку расшибусь, но не получу от неё хорошей оценки. Мою работу в классе она разнесла в пух и прах. Впервые я не услышала стандартного – неплохая попытка. Она сказала правду. И мне надо говорить Аманде правду, потому что от ребёнка, как от живописи, не отписаться. Сейчас я выложу последний козырь.
– Допустим, у тебя будет страховка. А жить-то как, на пособие? Ты даже такую комнатуху не снимешь. А еда, одежда? Я уже молчу про кружки и детский сад. Как ты собралась сводить концы с концами?
– Послушай, Кейти, я не собираюсь бросать учёбу. Этот семестр я точно доучусь и даже зимний интенсив. А потом возьму на год академку и стану фрилансером. Я не одна такая! Люди выкручиваются и из худших ситуаций!
– Зачем тебе это, Аманда?! Зачем? Сделай аборт и спокойно учись. Построишь карьеру, встретишь нормального мужчину и родишь ему троих детей, когда придёт время. А сейчас сделай аборт!
– Ты дура!
Аманда смогла произнести это слово. Она схватила с дивана подушку и запустила в меня. Я не стала уворачиваться, спокойно приняв удар в лицо. Подушка упала мне на колени, и я прижала её к животу, прикрыв обнажённую грудь.
– Прости, – тихо извинилась Аманда и прошла на кухню, чтобы налить из кувшина воды. – У меня теперь будут частые перепады настроения. Так что если ты не хочешь усложнять себе жизнь, нам стоит разъехаться.
– Разъехаться?!
Я вскочила на ноги, отбросила к дивану подушку и направилась на кухню, не заботясь о том, что в голом виде ходить туда не принято.
– Вот так просто? Ты выгоняешь меня? А я-то думала, мы подруги!
Я глядела на неё с вызовом. Я ждала ответа, а она спокойно пила воду.
– Мы подруги, – произнесла наконец Аманда, ополоснув стакан. – Именно поэтому я не хочу вешать на тебя свои проблемы. Я хочу, чтобы ты спокойно доучилась, сделала карьеру, встретила парня мечты и родила ему троих детей.
Я раскрыла рот, но даже не сумела выдохнуть.
– А мне дала спокойно родить одного единственного, – продолжила Аманда. – Если бы моя подруга забеременела, я бы поддержала любое её решение. Понимаешь, это моё решение, моя жизнь и мне лучше знать, что делать с моим ребёнком.
– Хорошо, – выдохнула я и, почувствовав дрожь в ногах, ухватилась растопыренными на манер хищной птицы пальцами за выложенную плиткой столешницу. – Я больше не скажу и слова.
– В плане?
– Что в плане? Я буду молчать, потому что ты ставишь мне такое условие. Я всю жизнь мечтала о сестре и нашла её в тебе и потому мне не безразлична твоя судьба и судьба малыша, которого ты обрекаешь на чёрт-те какое существование. Но я буду молчать, потому что ты не желаешь меня слушать.
– Кейти, успокойся. Мне не шестнадцать! Я понимаю, что делаю. Я рожу ребёнка и стану ему хорошей матерью. А сейчас не нервируй меня. Мне это вредно!
Аманда опять наполнила стакан до краёв и осушила одним залпом. Я следила за её этими такими обыденными движениями, словно смотрела красивый черно-белый фильм. Именно черно-белый, потому что на душе оставалось погано и серо. Серо до ужаса, и с каждым днём этот серый ком будет увеличиваться, и скоро никакие майки на него не налезут. Я смотрела, как прозрачная струйка течёт по подбородку Аманды и капает вниз, на напольную плитку, и следила за её падением с совершенно дурацкой улыбкой.
– Ну вот, Кейти, ты снова улыбаешься.
Я вскинула глаза. Аманда шла ко мне, медленно, будто плыла. Руки, словно крылья, обвились вокруг моего обнажённого тела. Я прижалась к её майке, осторожно опустила голову на острое плечо, и мне вдруг стало очень спокойно, словно этот плюсик на тесте был дурацкой шуткой. Нет, Аманда поспешила развеять мои грёзы.
– Я справлюсь, вот увидишь. Ты, главное, верь в меня.
Аманда отстранилась, и я увидела, что на бирюзовых глазах блестят слёзы. Только в них чувствовалась радость, не печаль. Почему она так рада этой беременности? Аманда явно что-то не договаривает.
– Конечно, всё будет хорошо, – ответила я с опозданием. – Я с удовольствием буду подтирать за тобой блевотину.
– А я буду стараться не промахиваться мимо унитаза.
– Договорились! – бросила я уже через плечо, направляясь в ванную комнату.
Я скинула шорты и трусы, такие же мокрые, что и несчастная майка, и, задвинув стеклянные дверцы ванны, с радостью подставила потное тело под холодные струи воды, не дожидаясь, когда та нагреется. Я положила руку на живот, как делала Аманда, втянула его, а затем надула, снова втянула и надула, пока не почувствовала внизу живота тянущую боль. Месячные! Вот я и веду себя, как жуткая истеричка. И вообще у Аманды всего пять недель беременности. Ещё может случиться выкидыш, и все будет, как прежде. Как прежде...
Глава 2 "Кровь"
У меня ныл не только живот. Болела каждая клеточка тела. Ещё никогда во время месячных мне не было так плохо! Я не позволила Аманде собрать диван и второй час комкала простынь, не отнимая от живота коленей. Иногда каталась от края к краю в позе эмбриона и постанывала. Стонала в голос. «Талейнол» не действовал, «Адвил» тоже. Каждый час новая прокладка, а старую хоть выжимай. Откуда только во мне столько крови и что будет, если месячные никогда не прекратятся?
Последний поход в туалет чуть не закончился обмороком. Зашумело в ушах, засветилось в глазах — и почернело, а потом я нащупала плечо Аманды. Она, как кошка, спрыгнула с дивана и подлетела к раковине за мгновение до того, как я чуть не грохнулась головой на плитку, и дотащила меня до дивана. Теперь я лежала и стонала, как последняя идиотка, не в силах сдержаться. Голова раскалывалась, подташнивало, жутко тянуло живот. Даже простое выпрямление ног вело к нестерпимой боли.
– Как ты рожать-то будешь, Аманда...
Я тыкалась носом в бедро беременной подруги, а она гладила меня по холодному лбу. В комнате почти не осталось воздуха. Я потребовала выключить старый кондиционер, шум которого взрывал мой воспалённый мозг, а до вентилятора под потолком было слишком далеко. О, боже, какая же я эгоистичная тварь, что позволяю Аманде обмахивать себя тетрадкой, но мне слишком плохо, чтобы быть хорошей. Другой рукой она держала учебник по истории искусств и читала вслух заданную главу.
– Бесполезно, всё бесполезно... – Стон выходил из груди с хрипом. – Я ничего не понимаю, ничего не запоминаю, да и лекцию всё равно пропущу. Я вообще не доживу до завтра...
Аманда улыбнулась, показав идеально ровные и идеально белые зубы, которые не могли создать никакие ортодонтические скобы и отбеливающие пластины — такие зубы природа выдаёт лишь гетерам, чтобы было с кого ваять богинь. И вот эта богиня сидела рядом и обмахивала меня тетрадкой.
– Почему плохо мне? – я мученически прикрыла глаза; даже слабый свет превращался в моей голове в сотню острых ножей. – Это тебя должно тошнить, это у тебя должна болеть голова... Не у меня! Это я должна сидеть и обмахивать тебя, а не ты меня.
– Да успокойся ты в самом-то деле! – Аманда не со злости, но чувствительно стукнула меня по затылку тетрадкой. – Лучше послушай. Последний абзац я читаю уже в третий раз, а именно из него будут вопросы на тесте.
– Говорю ж — бесполезно. Брось. Учи сама, а мне позволь спокойно умереть.
– Хватит уже жалеть себя! У меня, может, тоже болит, но я не собираюсь умирать!
Я тут же открыла глаза и уставилась в загорелое лицо Аманды.
– Что у тебя болит?
– Ну... – Аманда отвела глаза. – Там же, где и у тебя.
– Ты что, серьёзно?
Я скинула простынь и, отбросив в сторону учебник, схватила Аманду за плечи.
– Где у тебя болит?
Аманда закусила губу и прошептала:
– Там, внизу. И ещё... На трусах красные пятна.
Сердце моё упало. Я с ужасом вспомнила свои недавние мысли о том, как было бы хорошо, если бы Аманда потеряла ребёнка. Меня бросило в жар. Тонкая хлопковая майка сразу прилипла к спине. В горле пересохло, и я не сказала, а проскрипела:
– Ты доктору звонила?
Аманда взяла координаты врача у только что родившей женщины с прошлого курса по живописи и назначила визит через три недели. Тогда у неё будет ровно десять недель с последних месячных.
Аманда кивнула.
– Мне дали поговорить с медсестрой. Она сказала, что это нормально, должно пройти. А если не пройдёт, то это естественный отбор.
– Что такое естественный отбор?
– Ну, – Веко Аманды дрожало. – Это нормально, если до двенадцатой недели происходит выкидыш. Это значит, что с эмбрионом не всё хорошо.
Теперь у неё тряслась и нижняя губа. Я обняла Аманду и прижала к себе, как можно сильнее. Настолько, что даже почувствовала вздрагивающую грудь подруги словно свою собственную. Её острый подбородок врезался мне в плечо, но я игнорировала боль, не думая отстраняться. Я гладила Аманду по спине и шептала всякий бред — благо Аманда всё равно меня не слушала. Она плакала.
Как можно быть настолько слепой, чтобы не видеть, что творится с подругой, которую сама же назвала сестрой? Ты стонешь от обычных месячных, а она даже словом не обмолвилась о настоящей боли и страхе. Аманда! Я выкрикнула её имя, отстранила от себя, сжала мокрое лицо ладонями так, что на щеках появились складочки, и принялась целовать, как ненормальная, покрывая нос, лоб, щеки короткими поцелуями, будто старалась стереть всю горько-солоноватую влагу с прекрасного лица богини. И уже плакала сама, и наши слезы смешались в единый поток, руки сплелись за спинами, и вдруг... Наши губы встретились — и мы обе, испугавшись, отпрянули друг от друга. Аманда даже провела тыльной стороной ладони по своим губам, как бы стирая след моего поцелуя.
– Прости, – сказала она тихо, взяла учебник и ушла за стол.
Я долго глядела на макушку с рыжим конским хвостом, возвышавшуюся над спинкой высокого кресла. Я привыкла видеть Аманду сгорбленной над столом, а сейчас она сидела подобно древнегреческой богине, о которой читала в учебнике. Или же делала вид, что читает. Пять минут мы молчали — она над учебником, а я – вытирая губы о подушку. Хотелось плакать, но теперь я не знала причину слёз. Боль в животе отпустила. Наконец подействовала смертельная доза обезболивающего.
– Послушай, Кейти.
Я услышала шум поворачивающегося кресла, но не оторвалась от подушки.
– Извини, если лезу не в свои дела, – продолжила Аманда, поняв, что я не повернусь. – Почему у тебя нет парня?
Я ожидала любого вопроса, но не этого. Я резко села и обхватила руками колени.
– Можешь не отвечать, – тут же бросила Аманда и крутанула кресло обратно.
– Мне просто никто не нравится, – ответила я с опозданием.
– Даже Мэтью? – Аманда вернула кресло обратно. – Мне кажется, он положил на тебя глаз ещё в прошлом году, когда мы вместе брали введение в дизайн, разве нет?
Я пожала плечами.
– Я не заметила. Да и он мне не нравится.
– А когда у тебя последний раз был секс?
– Позапрошлым летом, – тут же ответила я, будто заученный урок. - Мы отправились компанией в поход, и когда все разбрелись по палаткам, у меня не осталось выбора.
– Как это – не осталось выбора? Тебя принудили?
Лицо Аманды напряглось. Она даже побледнела под глубоким загаром.
– Нет, меня никто не принуждал. Но если все этим занимаются, не могу же я сидеть одна у потушенного костра. Да и парень был ничего.
– И вы что, с ним потом больше не встречались?
– Нет. Правда, он взял номер моего телефона и даже пару раз звонил, но мне как-то... Ну, не было нужно.
– Он был у тебя первым? – продолжала допрашивать Аманда.
Я даже напряглась. Два года она не позволяла себе задавать подобные вопросы. Мы с ней вообще секс не обсуждали. Даже странно как-то, две девчонки живут бок о бок и ни слова не говорят о парнях и главное — не водят их к себе. Да, Аманда тоже ночевала дома каждую ночь. Значит, секс у неё был только на каникулах. Как и в этот раз.
