Водный центр, куда мы прибыли, считался одним из лучших в этой части галактики, и действительно производил крайне сильное впечатление. Бассейны разного размера и с разной температурой воды, в некоторых из которых создавались искусственные волны, а в иные стекали мощные водопады. Обычное купание я восприняла хорошо, не ощутив никакого психологического барьера. Время оного настало позднее, когда капитан погнал нас (в первую очередь меня и Сэм) в ту часть купален, где располагался центр СПА.
Разумеется, нас вели не на экзотические процедуры вроде дуэллийского массажа или миенжского иглоукалывания. Подобные траты на экипаж патрульного судна армией предусмотрены не были. Нет, целью Макнэлла были небольшие купальные сосуды, рассчитанные на одного, двух, максимум трёх человек, и от того весьма досадным образом напоминавшие ванны. Здесь также имелись всевозможные варианты – джакузи, целебные грязи, вода с добавлением полезной морской соли, и прочая, и прочая.
Пришлось приложить немалое усилие воли (чему существенно помог строгий взгляд Макнэлла), чтобы заставить себя опуститься в бурлящую воду джакузи, в данный момент наводившую на мысль о кастрюле, в которой закипает вода.
Вначале я была вся на взводе, но постепенно расслабилась. Устроилась поудобнее, откинула голову назад и даже прикрыла глаза. Вспоминалось уже не посещение Нубы, а гостиница на Истерне, одной из обитаемых лун Новой Земли, где мне в последний раз доводилось нежиться в джакузи.
Из приятных ощущений вырвало чувство, будто на меня кто-то смотрит. Открыв глаза, я поняла, что так оно и было на самом деле: прямо передо мной стоял док. Одет он, правда, был непривычно: вместо безупречно сидящей и застёгнутой по всем правилам формы – всего лишь плавки, и это вызывало диссонанс. Зато взгляд оставался правильный: докторский, изучающий, я бы даже сказала, критический.
С трудом удержавшись от желания принять сидячее положение, по определению менее расслабленное, я поджала губы и с вызовом встретила его взгляд.
- Что? – первой заговорила я после пары секунд молчания. – У меня сгорела кожа на нубийском солнце?
- Ваша кожа в полном порядке, - возразил Уолкс.
Ладно, первое предположение оказалось неверным, но у меня имелась масса других гипотез.
- Нельзя лежать в джакузи больше десяти минут подряд?
Я-то наверняка уже пронежилась здесь четверть часа, а то и все двадцать минут.
Док ничего не ответил, и я сочла, что в данный момент, против обыкновения, молчание явилось знаком отрицания.
- Принимая горячую ванну, надо следить, чтобы вода не достигала уровня сердца? – продолжила я с нарастающим раздражением: игра в угадайку надоедала, и очень хотелось, чтобы он просто ушёл.
Пускай принимает свою собственную ванну, с уксусом, например.
- Вообще-то я просто хотел сказать, что вам идёт этот купальник. Но если вы настаиваете, то да, оба эти утверждения верны, - ответствовал он, после чего исполнил моё желание: отправился восвояси.
А я впервые в жизни испытала ещё одно желание – погрузиться в джакузи с головой.
Когда «Галалэнд» снова плыл к своей цели, под строгими взглядами далёких звёзд тревожа темноту космоса электрическими огнями, я рискнула обратиться за помощью к Иолетрии. При этом подгадала, чтобы прийти в её каюту тогда, когда Аркадайоса там не будет. Дар предвидения для этого не требовался. Просто лингвист как правило работала в дневную смену, если, конечно, не считать особенных, экстренных случаев, требовавших присутствия переводчика. А вот её муж как второй пилот мог оказаться дежурным в любую вахту. Проверить же расписание труда не составляло. В первые же сутки после нашего вылета с Освальда ему выпало выходить в ночную смену, и вскоре после её начала я постучалась к дуэллийцам.
Не то чтобы я боялась Аркадайоса или стремилась скрыть свою тайну именно от него. Просто я опасалась делиться с кем бы то ни было секретной информацией про Хоббита, и потому чем меньше народа при этом бы присутствовало, тем комфортнее я бы себя ощущала. Вот и предпочла поговорить с лингвистом наедине, не считая, конечно, самого длинноклюва.
Получив приглашение войди и обменявшись несколькими малозначащими фразами, исполняющими как у людей, так и у дуэллийцев роль необходимой прелюдии к беседе, постаралась вкратце изложить суть вопроса. Призналась, что подозреваю в Хоббите разумное существо, обладающее полноценным языком, пусть и совсем не похожим на человеческий. Объяснила, что никаких доказательств или гарантий у меня нет, но есть масса косвенных фактов, наводящих именно на такую мысль. И спросила, не может ли она помочь разобраться с системой коммуникации длинноклювов, например, прибегнув к помощи лингуана. Отчего-то это казалось самым естественным, настолько два этих совершенно разных в сущности зверя казались похожи, по меньшей мере, внешне. Оба достаточно небольшие, чтобы с лёгкостью уместиться у нас на руках, оба четырёхлапые, хвостатые, с телами вытянутой формы. И в поведении обоих проскальзывало нечто шкодливое.
- Как думаешь, это реально? – спросила я, с надеждой глядя на Иолетрию.
Смотреть приходилось снизу вверх, в силу высокого, как и у всех её соплеменниц, роста дуэллийки. Тем более неудобно было обращаться к ней на «ты»: не так уж давно и близко мы общались. Тем не менее, именно так мы в своё время договорились, а впоследствии мне объяснили, что женщины её планеты крайне редко говорят друг другу «вы» - некая культурная особенность, связанная со специфическим устройством дуэллийского социума.
- Вполне реально, - последовал убеждённый ответ.
Лингвист с интересом разглядывала Хоббита. Он отвечал ей той же монетой.
- На первом этапе лингуану потребуется просто слышать его речь. Если ты меня понимаешь, - она наклонилась к длинноклюву, - просто говори как можно больше, когда вы будете общаться. Тогда мы сможем провести математический анализ текста.
- Чисто математический? – удивилась я.
Она кивнула.
- Это покажет, насколько сложна система коммуникации, с которой мы имеем дело. И можем ли мы назвать её полноценным языком. На следующем этапе пойдёт расшифровка. Оптимальный вариант – если длинноклюв будет указывать на предметы и произносить их названия на своём языке. Так линги начнёт составлять словарь. Потом – снова полноценная речь, но уже в контексте. Это позволит расширить словарь и частично вычленить грамматические правила.
- И сколько времени это может занять, хотя бы примерно?
- Это зависит от того, как охотно будет сотрудничать…Хоббит, да? – уточнила Иолетрия. – В принципе, учитывая, что основную работу проводит компьютер, к ощутимым результатам можно прийти довольно быстро.
Если прежде у меня и оставались минимальные сомнения в том, что длинноклюв владеет полноценным языком, они окончательно развеялись теперь, когда я видела испытываемый им восторг. В том, что он станет охотно сотрудничать с лингуаном, я тоже была уверена.
Полёт продолжался. Следующим пунктом назначения был Миенг, вотчина тех самых любимых доком существ с четырьмя руками и четырьмя же глазами. Впрочем, и человеческая диаспора на их территории была весьма внушительной, составляя на данный момент что-то около трети населения. Мне надлежало, как и обычно, ухаживать за животными. Но даже тут возникли неожиданные сложности.
Фрогга с планеты Арензия (кстати сказать, из той самой системы Апомакрос, где мы чуть было не стали праздничным ужином туземцев) не была рептилией, но внешне сильно напоминала лягушку. Крупную лягушку почти в половину человеческого роста. Зелёную, лупоглазую, очень даже симпатичную, если как следует к ней приглядеться, и вовсе не склизкую на ощупь. В тактильном плане её кожа напоминала человеческую. По паспорту её звали Фрида R-19, первая часть – по созвучию с названием зверя, а вторая – по номеру зоопарка, из которого её в своё время перевезли на Митос. Но с лёгкой руки Тима наша подопечная получила прозвище Царевна. На которое охотно откликалась.
Фрогга вообще была существом очень общительным, на контакт с людьми шла легко, почти не боялась и хорошо выполняла команды. Несмотря на сходство с лягушкой, она обладала свойством, характерным для многих попугаев: отлично копировала звуки, включая человеческую речь. И слёту выучивала, какие слова в каком контексте следует произносить. К примеру, приветствовала нас словосочетанием «Добрутро!», а на прощание нередко говорила «Пока!».
Дело могло бы ограничиться такими милыми и безобидными нюансами, но, на свою голову, я неоднократно отправляла ей между делом воздушный поцелуй, сопровождая движение губ характерным чмокающим звуком. Вот этот-то звук Царевна и научилась воспроизводить, причём использовала его, в общем-то, правильно: когда подзывала нас с Тимом, чтобы мы её приласкали. В довершение всего, мой помощник ещё и намеренно научил её произносить словосочетание «Поцелуй меня!». Мимо такого театра члены экипажа «Галалэнда» пройти просто не могли.
Сначала Фроггой заинтересовался космометеоролог, потом компьютерщик, потом радист. А в одно прекрасное утро я спустилась в коридор и обнаружила целую толпу военных, выстроившихся перед клеткой. Казалось, здесь собрались все, кто не нёс в данный момент вахту. С некоторым содроганием поинтересовавшись у Тима, что всё это значит, получила исчерпывающий ответ: «Очередь на поцелуй».
Признаться, в первый момент я с трудом преодолела желание сесть прямо на пол и попросить, чтобы мне принесли холодной водички. Военные, как и обычно, одетые в форменные комбинезоны, один за другим подходили к прутьям, произносили ритуальное «Поцелуй меня!», после чего приближали губы к клетке. Целоваться Фрогга не умела, но внимание воспринимала позитивно, тоже тянулась к кавалерам со своей стороны и издавала тот самый чмокающий звук, который так хорошо заучила. Ищущие свою царевну мужчины полкоролевства не получали, но приходили в восторг. Многие, уступая место сослуживцам, снова переходили в конец очереди.
Всё-таки разыскав бутылку, я сделала пару глотков.
- Ребята, животному пора завтракать!
Попытка призвать военных к порядку позорно провалилась. Нет, место мне уступили, но расходиться даже и не подумали.
- Что происходит?
Резкий окрик старпома заставил вздрогнуть далеко не только меня. Парни наконец оторвались от клетки и вытянулись по струнке.
- Здесь космофлот, а не балаган! – рявкнул Тонклорн. – Быстро разойтись! Если у кого-то нет дела, я могу это исправить.
Угроза подействовала: толпа на удивление быстро рассосалась.
- Я очень разочарован, госпожа Гинзбург. Вы отвечаете за животных и, соответственно, за то, что происходит на этом участке.
Не скрою: получить подобный упрёк от начальства было неприятно. Но не объяснять же, что я только-только пришла, военные меня не слушаются, а фарс на рабочем месте устроил, уж если на то пошло, скорее Тим. Стучать на приятелей некрасиво, на подчинённых – тем более: если у меня есть претензии к помощнику, выяснять отношения я должна лично с ним, но перед вышестоящими отчитываться только мне. К тому же старпома не интересуют подробности, ему важен сам факт нарушения спокойствия.
- Прошу прощения, господин Тонклорн. Я приложу все усилия, чтобы больше это не повторилось.
- Рад, что мы поняли друг друга.
Интонации старпома тут же смягчились.
- Вы совершенно незаслуженно придирались сейчас к Марине. – Не знаю, в какой момент к нам присоединилась Гайка, но сейчас она стояла возле клетки серпента, довольно-таки незаметная в сером комбинезоне на фоне многообразия инопланетной фауны (в том числе и цветового). – Неужели неочевидно, что у неё не было шансов справиться со всей толпой?
Голос бортмеханика звенел искренним возмущением.
Тонклорн медленно повернулся, чтобы вперить в неё суровый взгляд.
- Мы с зоологом отлично поняли друг друга, - одёрнул девушку он. – А вот вы в данный момент вмешиваетесь не в своё дело, притом в очередной раз нарушаете субординацию.
- Всё в порядке, Гайка, - попыталась вклиниться в разговор я, дабы понизить градус напряжённости. – Старпом прав, я действительно виновата.
- Женщины вообще чрезвычайно любят признавать свою вину за всё на свете, - хмуро констатировала бортмеханик. – Можно сказать, это наше веками вырабатывавшееся хобби.
- Ну, лично вас многовековые традиции не коснулись, - хмыкнул Тонклорн, неожиданно для меня не только не злившийся, но, кажется, даже готовый улыбнуться. – Вы ведь никогда не считаете себя виноватой?
Он изогнул густые брови, ожидая ответа. Гайка вызывающе вздёрнула подбородок.
- А я ничего такого страшного в своей жизни не совершила, чтобы мучиться угрызениями совести. Никого не убивала, даже не била (хотя кое-кого и не помешало бы), не насиловала (хотя некоторых и хотелось) и не грабила. Разве что с беглыми преступниками полетала один раз, от полиции помогала спрятаться, но это не считается.
Я изумлённо покосилась на старпома, надеясь, что хотя бы он в курсе, каким ветром Гайку занесло на корабль преступников, и почему это не считается. Кажется, он знал побольше моего, но явно без подробностей.
- Одним словом, Адаманта Калвестоун, в следующий раз воздержитесь от замечаний в адрес старшего по званию.
Глаза девушки расширились, дыхание оборвалось, будто она подавилась воздухом, а взгляд мог бы пригвоздить любого к стене. Руки принялись рыться в карманах, и вскоре она извлекла из одного из них маленький металлический предмет, тёзку своего прозвища.
- ГАЙ-КА, - по слогам произнесла она, демонстрируя предмет старпому.
Тот невозмутимо вытянул руку, лёгким движением головы и поднятием бровей призывая к действию. Девушка перебросила ему гайку. Тонклорн взвесил её на ладони.
- Почему же вы так не любите своё имя? – полюбопытствовал он.
- Вас тоже, знаете ли, называют на корабле старпомом, - парировала она, явно ненамеренная отвечать на заданный вопрос.
- Это не то же самое, что ребяческое прозвище.
- Почему ребяческое?
- А разве вы не взяли его из анимационного фильма?
- Из мультипликационного.
- Это одно и то же.
- Вы-то откуда знаете? – мрачно спросила Гайка, явно имея в виду не синонимы, а историю своего псевдонима.
- Это моя работа.
Девушка поглядела на него исподлобья. Взгляд её выражал сомнение в том, что служба старшего помощника капитана включает в себя просмотр древнего кино, тем более рисованного.
- Ладно, попытаюсь называть вас бортмехаником. Такой вариант для вас более приемлем?
- Вне всяких сомнений.
На этом они разошлись. Тонклорн направился в одну сторону, Гайка – в другую. Можно было подумать, что я оказалась случайным свидетелем своеобразного прекращения огня. Но обстоятельства сложились иначе.
После обеда (вопреки моим опасениям кормили здесь весьма неплохо; сегодня, например, нас баловали курицей с рисом и кукурузой) я задержалась на втором этаже: подошла к широкому экрану, выполнявшему функцию окна, чтобы посмотреть на трансляционную станцию, мимо которой мы пролетали. Всё, что происходило снаружи, снималось на наружные камеры и передавалось сюда, так что мы и правда будто смотрели в окно, наблюдая за окружавшим нас космосом в режиме реального времени.
Немного постояв, созерцая, я почувствовала себя более уравновешенно, словно впитала некую космическую гармонию. Увы, позитивное состояние оказалось чрезвычайно краткосрочным.
Разумеется, нас вели не на экзотические процедуры вроде дуэллийского массажа или миенжского иглоукалывания. Подобные траты на экипаж патрульного судна армией предусмотрены не были. Нет, целью Макнэлла были небольшие купальные сосуды, рассчитанные на одного, двух, максимум трёх человек, и от того весьма досадным образом напоминавшие ванны. Здесь также имелись всевозможные варианты – джакузи, целебные грязи, вода с добавлением полезной морской соли, и прочая, и прочая.
Пришлось приложить немалое усилие воли (чему существенно помог строгий взгляд Макнэлла), чтобы заставить себя опуститься в бурлящую воду джакузи, в данный момент наводившую на мысль о кастрюле, в которой закипает вода.
Вначале я была вся на взводе, но постепенно расслабилась. Устроилась поудобнее, откинула голову назад и даже прикрыла глаза. Вспоминалось уже не посещение Нубы, а гостиница на Истерне, одной из обитаемых лун Новой Земли, где мне в последний раз доводилось нежиться в джакузи.
Из приятных ощущений вырвало чувство, будто на меня кто-то смотрит. Открыв глаза, я поняла, что так оно и было на самом деле: прямо передо мной стоял док. Одет он, правда, был непривычно: вместо безупречно сидящей и застёгнутой по всем правилам формы – всего лишь плавки, и это вызывало диссонанс. Зато взгляд оставался правильный: докторский, изучающий, я бы даже сказала, критический.
С трудом удержавшись от желания принять сидячее положение, по определению менее расслабленное, я поджала губы и с вызовом встретила его взгляд.
- Что? – первой заговорила я после пары секунд молчания. – У меня сгорела кожа на нубийском солнце?
- Ваша кожа в полном порядке, - возразил Уолкс.
Ладно, первое предположение оказалось неверным, но у меня имелась масса других гипотез.
- Нельзя лежать в джакузи больше десяти минут подряд?
Я-то наверняка уже пронежилась здесь четверть часа, а то и все двадцать минут.
Док ничего не ответил, и я сочла, что в данный момент, против обыкновения, молчание явилось знаком отрицания.
- Принимая горячую ванну, надо следить, чтобы вода не достигала уровня сердца? – продолжила я с нарастающим раздражением: игра в угадайку надоедала, и очень хотелось, чтобы он просто ушёл.
Пускай принимает свою собственную ванну, с уксусом, например.
- Вообще-то я просто хотел сказать, что вам идёт этот купальник. Но если вы настаиваете, то да, оба эти утверждения верны, - ответствовал он, после чего исполнил моё желание: отправился восвояси.
А я впервые в жизни испытала ещё одно желание – погрузиться в джакузи с головой.
Когда «Галалэнд» снова плыл к своей цели, под строгими взглядами далёких звёзд тревожа темноту космоса электрическими огнями, я рискнула обратиться за помощью к Иолетрии. При этом подгадала, чтобы прийти в её каюту тогда, когда Аркадайоса там не будет. Дар предвидения для этого не требовался. Просто лингвист как правило работала в дневную смену, если, конечно, не считать особенных, экстренных случаев, требовавших присутствия переводчика. А вот её муж как второй пилот мог оказаться дежурным в любую вахту. Проверить же расписание труда не составляло. В первые же сутки после нашего вылета с Освальда ему выпало выходить в ночную смену, и вскоре после её начала я постучалась к дуэллийцам.
Не то чтобы я боялась Аркадайоса или стремилась скрыть свою тайну именно от него. Просто я опасалась делиться с кем бы то ни было секретной информацией про Хоббита, и потому чем меньше народа при этом бы присутствовало, тем комфортнее я бы себя ощущала. Вот и предпочла поговорить с лингвистом наедине, не считая, конечно, самого длинноклюва.
Получив приглашение войди и обменявшись несколькими малозначащими фразами, исполняющими как у людей, так и у дуэллийцев роль необходимой прелюдии к беседе, постаралась вкратце изложить суть вопроса. Призналась, что подозреваю в Хоббите разумное существо, обладающее полноценным языком, пусть и совсем не похожим на человеческий. Объяснила, что никаких доказательств или гарантий у меня нет, но есть масса косвенных фактов, наводящих именно на такую мысль. И спросила, не может ли она помочь разобраться с системой коммуникации длинноклювов, например, прибегнув к помощи лингуана. Отчего-то это казалось самым естественным, настолько два этих совершенно разных в сущности зверя казались похожи, по меньшей мере, внешне. Оба достаточно небольшие, чтобы с лёгкостью уместиться у нас на руках, оба четырёхлапые, хвостатые, с телами вытянутой формы. И в поведении обоих проскальзывало нечто шкодливое.
- Как думаешь, это реально? – спросила я, с надеждой глядя на Иолетрию.
Смотреть приходилось снизу вверх, в силу высокого, как и у всех её соплеменниц, роста дуэллийки. Тем более неудобно было обращаться к ней на «ты»: не так уж давно и близко мы общались. Тем не менее, именно так мы в своё время договорились, а впоследствии мне объяснили, что женщины её планеты крайне редко говорят друг другу «вы» - некая культурная особенность, связанная со специфическим устройством дуэллийского социума.
- Вполне реально, - последовал убеждённый ответ.
Лингвист с интересом разглядывала Хоббита. Он отвечал ей той же монетой.
- На первом этапе лингуану потребуется просто слышать его речь. Если ты меня понимаешь, - она наклонилась к длинноклюву, - просто говори как можно больше, когда вы будете общаться. Тогда мы сможем провести математический анализ текста.
- Чисто математический? – удивилась я.
Она кивнула.
- Это покажет, насколько сложна система коммуникации, с которой мы имеем дело. И можем ли мы назвать её полноценным языком. На следующем этапе пойдёт расшифровка. Оптимальный вариант – если длинноклюв будет указывать на предметы и произносить их названия на своём языке. Так линги начнёт составлять словарь. Потом – снова полноценная речь, но уже в контексте. Это позволит расширить словарь и частично вычленить грамматические правила.
- И сколько времени это может занять, хотя бы примерно?
- Это зависит от того, как охотно будет сотрудничать…Хоббит, да? – уточнила Иолетрия. – В принципе, учитывая, что основную работу проводит компьютер, к ощутимым результатам можно прийти довольно быстро.
Если прежде у меня и оставались минимальные сомнения в том, что длинноклюв владеет полноценным языком, они окончательно развеялись теперь, когда я видела испытываемый им восторг. В том, что он станет охотно сотрудничать с лингуаном, я тоже была уверена.
Полёт продолжался. Следующим пунктом назначения был Миенг, вотчина тех самых любимых доком существ с четырьмя руками и четырьмя же глазами. Впрочем, и человеческая диаспора на их территории была весьма внушительной, составляя на данный момент что-то около трети населения. Мне надлежало, как и обычно, ухаживать за животными. Но даже тут возникли неожиданные сложности.
Фрогга с планеты Арензия (кстати сказать, из той самой системы Апомакрос, где мы чуть было не стали праздничным ужином туземцев) не была рептилией, но внешне сильно напоминала лягушку. Крупную лягушку почти в половину человеческого роста. Зелёную, лупоглазую, очень даже симпатичную, если как следует к ней приглядеться, и вовсе не склизкую на ощупь. В тактильном плане её кожа напоминала человеческую. По паспорту её звали Фрида R-19, первая часть – по созвучию с названием зверя, а вторая – по номеру зоопарка, из которого её в своё время перевезли на Митос. Но с лёгкой руки Тима наша подопечная получила прозвище Царевна. На которое охотно откликалась.
Фрогга вообще была существом очень общительным, на контакт с людьми шла легко, почти не боялась и хорошо выполняла команды. Несмотря на сходство с лягушкой, она обладала свойством, характерным для многих попугаев: отлично копировала звуки, включая человеческую речь. И слёту выучивала, какие слова в каком контексте следует произносить. К примеру, приветствовала нас словосочетанием «Добрутро!», а на прощание нередко говорила «Пока!».
Дело могло бы ограничиться такими милыми и безобидными нюансами, но, на свою голову, я неоднократно отправляла ей между делом воздушный поцелуй, сопровождая движение губ характерным чмокающим звуком. Вот этот-то звук Царевна и научилась воспроизводить, причём использовала его, в общем-то, правильно: когда подзывала нас с Тимом, чтобы мы её приласкали. В довершение всего, мой помощник ещё и намеренно научил её произносить словосочетание «Поцелуй меня!». Мимо такого театра члены экипажа «Галалэнда» пройти просто не могли.
Сначала Фроггой заинтересовался космометеоролог, потом компьютерщик, потом радист. А в одно прекрасное утро я спустилась в коридор и обнаружила целую толпу военных, выстроившихся перед клеткой. Казалось, здесь собрались все, кто не нёс в данный момент вахту. С некоторым содроганием поинтересовавшись у Тима, что всё это значит, получила исчерпывающий ответ: «Очередь на поцелуй».
Признаться, в первый момент я с трудом преодолела желание сесть прямо на пол и попросить, чтобы мне принесли холодной водички. Военные, как и обычно, одетые в форменные комбинезоны, один за другим подходили к прутьям, произносили ритуальное «Поцелуй меня!», после чего приближали губы к клетке. Целоваться Фрогга не умела, но внимание воспринимала позитивно, тоже тянулась к кавалерам со своей стороны и издавала тот самый чмокающий звук, который так хорошо заучила. Ищущие свою царевну мужчины полкоролевства не получали, но приходили в восторг. Многие, уступая место сослуживцам, снова переходили в конец очереди.
Всё-таки разыскав бутылку, я сделала пару глотков.
- Ребята, животному пора завтракать!
Попытка призвать военных к порядку позорно провалилась. Нет, место мне уступили, но расходиться даже и не подумали.
- Что происходит?
Резкий окрик старпома заставил вздрогнуть далеко не только меня. Парни наконец оторвались от клетки и вытянулись по струнке.
- Здесь космофлот, а не балаган! – рявкнул Тонклорн. – Быстро разойтись! Если у кого-то нет дела, я могу это исправить.
Угроза подействовала: толпа на удивление быстро рассосалась.
- Я очень разочарован, госпожа Гинзбург. Вы отвечаете за животных и, соответственно, за то, что происходит на этом участке.
Не скрою: получить подобный упрёк от начальства было неприятно. Но не объяснять же, что я только-только пришла, военные меня не слушаются, а фарс на рабочем месте устроил, уж если на то пошло, скорее Тим. Стучать на приятелей некрасиво, на подчинённых – тем более: если у меня есть претензии к помощнику, выяснять отношения я должна лично с ним, но перед вышестоящими отчитываться только мне. К тому же старпома не интересуют подробности, ему важен сам факт нарушения спокойствия.
- Прошу прощения, господин Тонклорн. Я приложу все усилия, чтобы больше это не повторилось.
- Рад, что мы поняли друг друга.
Интонации старпома тут же смягчились.
- Вы совершенно незаслуженно придирались сейчас к Марине. – Не знаю, в какой момент к нам присоединилась Гайка, но сейчас она стояла возле клетки серпента, довольно-таки незаметная в сером комбинезоне на фоне многообразия инопланетной фауны (в том числе и цветового). – Неужели неочевидно, что у неё не было шансов справиться со всей толпой?
Голос бортмеханика звенел искренним возмущением.
Тонклорн медленно повернулся, чтобы вперить в неё суровый взгляд.
- Мы с зоологом отлично поняли друг друга, - одёрнул девушку он. – А вот вы в данный момент вмешиваетесь не в своё дело, притом в очередной раз нарушаете субординацию.
- Всё в порядке, Гайка, - попыталась вклиниться в разговор я, дабы понизить градус напряжённости. – Старпом прав, я действительно виновата.
- Женщины вообще чрезвычайно любят признавать свою вину за всё на свете, - хмуро констатировала бортмеханик. – Можно сказать, это наше веками вырабатывавшееся хобби.
- Ну, лично вас многовековые традиции не коснулись, - хмыкнул Тонклорн, неожиданно для меня не только не злившийся, но, кажется, даже готовый улыбнуться. – Вы ведь никогда не считаете себя виноватой?
Он изогнул густые брови, ожидая ответа. Гайка вызывающе вздёрнула подбородок.
- А я ничего такого страшного в своей жизни не совершила, чтобы мучиться угрызениями совести. Никого не убивала, даже не била (хотя кое-кого и не помешало бы), не насиловала (хотя некоторых и хотелось) и не грабила. Разве что с беглыми преступниками полетала один раз, от полиции помогала спрятаться, но это не считается.
Я изумлённо покосилась на старпома, надеясь, что хотя бы он в курсе, каким ветром Гайку занесло на корабль преступников, и почему это не считается. Кажется, он знал побольше моего, но явно без подробностей.
- Одним словом, Адаманта Калвестоун, в следующий раз воздержитесь от замечаний в адрес старшего по званию.
Глаза девушки расширились, дыхание оборвалось, будто она подавилась воздухом, а взгляд мог бы пригвоздить любого к стене. Руки принялись рыться в карманах, и вскоре она извлекла из одного из них маленький металлический предмет, тёзку своего прозвища.
- ГАЙ-КА, - по слогам произнесла она, демонстрируя предмет старпому.
Тот невозмутимо вытянул руку, лёгким движением головы и поднятием бровей призывая к действию. Девушка перебросила ему гайку. Тонклорн взвесил её на ладони.
- Почему же вы так не любите своё имя? – полюбопытствовал он.
- Вас тоже, знаете ли, называют на корабле старпомом, - парировала она, явно ненамеренная отвечать на заданный вопрос.
- Это не то же самое, что ребяческое прозвище.
- Почему ребяческое?
- А разве вы не взяли его из анимационного фильма?
- Из мультипликационного.
- Это одно и то же.
- Вы-то откуда знаете? – мрачно спросила Гайка, явно имея в виду не синонимы, а историю своего псевдонима.
- Это моя работа.
Девушка поглядела на него исподлобья. Взгляд её выражал сомнение в том, что служба старшего помощника капитана включает в себя просмотр древнего кино, тем более рисованного.
- Ладно, попытаюсь называть вас бортмехаником. Такой вариант для вас более приемлем?
- Вне всяких сомнений.
На этом они разошлись. Тонклорн направился в одну сторону, Гайка – в другую. Можно было подумать, что я оказалась случайным свидетелем своеобразного прекращения огня. Но обстоятельства сложились иначе.
После обеда (вопреки моим опасениям кормили здесь весьма неплохо; сегодня, например, нас баловали курицей с рисом и кукурузой) я задержалась на втором этаже: подошла к широкому экрану, выполнявшему функцию окна, чтобы посмотреть на трансляционную станцию, мимо которой мы пролетали. Всё, что происходило снаружи, снималось на наружные камеры и передавалось сюда, так что мы и правда будто смотрели в окно, наблюдая за окружавшим нас космосом в режиме реального времени.
Немного постояв, созерцая, я почувствовала себя более уравновешенно, словно впитала некую космическую гармонию. Увы, позитивное состояние оказалось чрезвычайно краткосрочным.
