- Что теперь?
Я напряжённо следила за Уолксом, словно рассчитывая понять по его лицу, подействовал препарат или нет, хотя любому было бы очевидно: эффект не может оказаться моментальным.
- Ждать. – Он утомлённо откинул голову назад. – Либо состояние улучшится, либо наоборот.
Я выбросила шприц в мусорный контейнер, стянула перчатки и отправила их туда же. Ждать… Эта перспектива не нравилась даже мне, а каково человеку, для которого эти минуты могут оказаться последними? О чём он сейчас думает? Вся жизнь, как принято говорить, проходит перед глазами? Или, наоборот, все мысли посвящены несостоявшемуся будущему, тому главному, что так и не удалось совершить? Или сознание полностью заволакивает пелена страха?
Врач сам дал ответ на мой незаданный вопрос.
- До чего же нелепая смерть! От глупого кусочка стекла. Если противоядие всё-таки не поможет, будьте любезны, не рассказывайте никому, как было дело. Придумайте что-нибудь более возвышенное, на ваш вкус.
- Обязательно, - оптимистичным тоном пообещала я. – Расскажу команде, что вы проводили опыты на мухе цеце, отрывая ей крылышки, а она в отместку укусила вас за палец.
- Вы что, смерти моей хотите? – возмутился он.
- Наоборот. Хочу дать вам дополнительный стимул самостоятельно рассказать всем историю своей кончины.
Оговорку свою я осознала уже после того, как последнее слово сорвалось с губ. И собиралась исправиться, но док не был бы доком, если бы не прицепился к неверной формулировке, пусть даже на смертном одре.
- Рассказать о собственной кончине? Пощадите экипаж! Призрак на космическом корабле – это, право слово, перебор.
- А вы боитесь призраков? – поинтересовалась я, стараясь перевести разговор, а заодно и ход мыслей Уолкса, в иное направление. – Знаете, одна моя сотрудница – ну, с прошлого места работы, - рассказывала, что ужасно боялась их в детстве. Как-то раз на рассвете её безумно напугала постучавшаяся в окно птица. Она решила, что это привидение. Кстати, говорят, что если к кому-то в окно часто стучится птица, значит, это светлый человек с чистой душой.
- Этого я не слышал. Но знаю другую примету: если к кому-то в окно часто стучится птица, то у этого человека грязное окно.
- Что же вы такой не романтичный?! – возмутилась я.
- Нам, медикам, это вообще не свойственно.
- Зоологам тоже. – Я быстро сменила гнев на милость. – Кстати о чистоте. Хотите пить?
- Чёрт, я ведь был уверен, что перед смертью некому будет подать мне стакан воды!
- Уговорили, попозже оставлю вам свой номер телефона. В старости, когда соберётесь умирать, позвоните. Я пришлю вам с курьером пару бутылок минералки.
- Вы невероятно добры. Скажите, мне только кажется, или я смог пошевелить пальцами?
Мигом расплескав налитую в стакан воду, я устремила взгляд на его кисти. Пальцы правой руки действительно едва заметно подрагивали.
- Слава богу! – выдохнула я.
С этого момента дело пошло на лад. Контроль над конечностями возвращался быстро, пусть пока не полный, но это было вопросом времени. Теперь можно было со спокойной душой вызвать в медотсек кого-нибудь из экипажа, но прежде я предложила Уолксу отправить в утилизатор контейнер с ядовитым веществом.
- Ни в коем случае! – запротестовал он.
- Вы что, собираетесь снова работать над тем лекарством?!
- Разумеется. Только на сей раз с соблюдением всех предписываемых мер безопасности, - успокоил меня врач. – Например, займусь этим только после посадки. Надеюсь, в ближайшее время на Миенге не ожидается землетрясение? – подмигнул мне он.
- Ну, если оно произойдёт, и у вас снова разобьётся пробирка, зовите. Я уже поднабралась опыта, в следующий раз буду работать быстрее.
- Вы героическая женщина, Марина, - улыбнулся он. – Впрочем, я давно это понял.
Я нахмурилась. Это когда же? Из всех совершённых мною поступков на ум приходил только один, который можно было с определённой натяжкой назвать геройством, - побег с Новой Земли ради малознакомого длинноклюва. Правда, наверное. Он был скорее идиотским, но ведь грань между идиотизмом и геройством, кажется, чрезвычайно зыбка? Но вслух я высказала совершенно иное предположение:
- Это когда я самоотверженно провалялась в джакузи целых двадцать минут подряд?
- Нет. Перед началом рейса, когда отчаянно защищали передо мной своих крокодилов.
- Они не крокодилы! – возмутилась я.
Уолкс усмехнулся.
- Вот именно об этом я и говорю.
Из медотсека я вышла на негнущихся ногах, с трудом добралась до своего мини-зоопарка, но лишь для того, чтобы попросить Тима ещё пару часов подежурить без меня. Напарник определённо был удивлён как моим продолжительным отсутствием, так и внешним видом, но к чести его надо сказать: он умел не задавать лишних вопросов. Я же чувствовала себе совершенно вымотанной и к тому же нервно истощённой, будто сама едва избежала встречи со смертью. И отправилась к себе в каюту, прямиком под струи горячего душа. Да здравствует Макнэлл, благодаря которому меня больше не пугали водные процедуры!
Через несколько часов мы благополучно приземлились в космопорту Миенга. Случившийся в медотсеке инцидент не стал достоянием гласности, хотя некоторые члены команды были в курсе. Сэм искренне и очень эмоционально поблагодарила меня за дока, а Гайка, как ей свойственно, повисла у меня на плечах. Капитан постучался ко мне в каюту, чтобы лично высказать свою признательность, и заявил, что считает нужным выразить благодарность при всём экипаже. Я отказалась, сразу по нескольким причинам. Во-первых, просто не хотелось оказаться в центре всеобщего внимания. Во-вторых, я не считала, что сделала нечто особенное: всё решили обстоятельства, которые в нужный момент привели в отсек Уолкса именно меня. Любой на моём месте оказал бы помощь и справился бы с задачей, учитывая детальные и грамотные инструкции, излагавшиеся самим доктором. А в-третьих, было морально тяжело слушать слова благодарности из уст тех, кого я обманула в самом начале нашего знакомства и продолжала, по сути, обманывать. Хотя последнюю причину я в разговоре с Макнэллом, понятное дело, не упомянула.
- К сожалению, я не могу повысить вас в звании, - посетовал он. – Вы ведь работаете по контракту и в армии формально не состоите.
- А можно сделать кое-что другое? – Я подняла на него просительный и заодно кокетливый взгляд. – Как насчёт того выговора за сбежавшую фрогги? Может быть, реально не давать этому делу дальнейший ход?
- Реально, - усмехнулся капитан, заглядывая в соответствующие файлы на своём компьютере. – Можете быть спокойны: в ваше личное дело эта информация не попадёт. А вот сведения о сегодняшнем событии там присутствовать будут.
Мы разошлись, довольные друг другом. Я не запросила у командования корабля ничего мало-мальски существенного с их точки зрения, и при этом приобрела именно то, что было важно лично для меня.
Я в кои-то веки дежурила при животных, не отвлекаясь на всевозможные ЧП большего и меньшего масштаба, когда увидела Уолкса, приближавшегося ко мне по коридору. Непосредственно перед этой встречей мы с Тимом совместными усилиями подпилили рога арензийскому капросу. Помощник отправился в одно из подсобных помещений, где хранились инструменты, дабы унести опасный предмет подальше от животных. А я осталась успокаивать разволновавшегося зверя, до которого никак не удавалось довести ту нехитрую мысль, что все предшествовавшие манипуляции проводились с ним ради его собственного блага.
Тут-то в зоопарке и появился Уолкс. Причём не просто Уолкс, а с цветами.
- Не знаю, любите ли вы морские розы, - объявил он, вручая мне букет. – Но подумал, что раз ваше имя означает «морская», стоит попробовать.
В руках я теперь держала более десяти цветков с синими бутонами и зелёными стеблями. В природе они росли в заводях одного из миенжских морей, отчасти наподобие кувшинок, украшающих поверхность пруда.
Признаться, я немного смешалась, не зная, что сказать. В первую очередь по тому, что не понимала до конца мотивов врача. Что означал этот подарок? Благодарность? Флирт? А что, если со мной вообще захотели поделиться целебными свойствами экзотического растения?
Мимо пробежали Хоббит с лингуаном, и я автоматически проводила их глазами. В последнее время два зверька нередко появлялись вместе и, похоже, нашли друг с другом общий язык. По меньшей мере в переносном смысле, но были надежды и на буквальный. Иолетрия говорила, что работа над расшифровкой системы коммуникации длинноклювов идёт полным ходом. Линги уже знал многие «слова», и разбирался теперь с построением предложений.
Вновь подняв глаза на Уолкса, я сразу же поняла: что-то не так. Почти сразу почувствовала, что мою руку, ту, в которой я держала цветы, словно утягивает в клетку. Обернувшись, вдохнула так резко, будто мои лёгкие могли вместить небывалое количество воздуха. Зрелище, представшее моим очам, и вправду производило неизгладимое впечатление. Капрос с флегматичным видом дожёвывал приблизительно треть букета. Ещё несколько стеблей сломались и повисли бутонами вниз, следуя законам гравитации. Несколько лепестков упало на пол.
Я закусила губу, вжала голову в плечи и лишь после этого посмотрела на доктора. Что ни говори, а получилось крайне неловко.
Уолкс горестно кивнул.
- В следующий раз я собирался принести конфеты, - сообщил он. – Будьте любезны, спросите у вашего козла, какой шоколад он предпочитает – горький или молочный.
Я всё ещё чувствовала себя некомфортно, осознавая, что надо хоть как-то объясниться, найти способ исправить ситуацию. Всё происходило не так, как надо! Но, увы, подходящий слов я не находила, и в результате это чувство протеста оформилось лишь в одно короткое высказывание:
- Он не козёл.
- Да не тревожьтесь, я уже понял, кто здесь старый козёл, - заверил доктор и с этими словами зашагал прочь.
Я прижала к груди остатки букета, испытывая всепоглощающее желание провалиться сквозь землю. Капрос попытался, вытянув шею, добраться до незаслуженно отнятого лакомства, но я объяснила ему не вполне культурными словами, что без продолжения банкета придётся обойтись. Сколь ни удивительно, но он понял.
Я прижала к груди остатки букета, испытывая всепоглощающее желание провалиться сквозь землю. Капрос попытался, вытянув шею, добраться до незаслуженно отнятого лакомства, но я объяснила ему не вполне культурными словами, что без продолжения банкета придётся обойтись. Сколь ни удивительно, но он понял.
Впрочем, на этом инцидент исчерпан не был. На следующий день я вышла подышать свежим воздухом и подставить лицо лучам мягкого миенжского солнца. Спускаться по трапу не стала, просто остановилась у проёма и с удовольствием щурилась, поскольку глаза успели привыкнуть к искусственному освещению. Окидывая взглядом довольно-таки крупный космопорт, внезапно обнаружила внизу Уолкса, как раз принимавшего какой-то пакет у посыльного. Док задрал голову, заметил меня, и я уже собиралась сделать вид, будто смотрю в другую сторону, но он призывно помахал мне рукой. И устремился вверх по ступенькам, попутно извлекая полученную вещь из упаковки.
- Это вам! – бодро объявил он, вручая мне свой трофей.
Ко мне в руки перекочевала стопка пластиковых карточек с пропечатанными на них формулами. Хмурясь, я принялась просматривать их один за другим. Везде было написано одно и то же:
*Ч5Л5Т?П?
- Что это? – хмуро осведомилась я.
- Букет! – тожественно сообщил врач.
- Букет?
Я недоверчиво повертела в руках листы пластика.
- Ну да! – подтвердил Уолкс таким тоном, будто говорит нечто само собой разумеющееся. – Вы ведь биолог? Это формула цветка розы. Вот: цветок с пятью чашелистиками, пятью лепестками, тычинок больше двенадцати, пестиков тоже. Формула повторяется девять раз, стало быть, цветов тоже девять. Цвет вы можете выбрать свой любимый, - добавил он, снабдив это заявление жестом, обозначающим щедрость. – Я подумал, что такой вариант не заинтересует вашего козла. К тому же и в воду ставить не надо, и хранится долго. С какой стороны ни посмотри – сплошная выгода!
- Ну что ж. Если эти цветы настолько неприхотливые, полагаю, даже мужчине не составит труда за ними ухаживать.
Возвратив доктору выгодный букет, я шагнула в темноту проёма и направилась на своё рабочее место.
Мы с Тимом решили воспользоваться посадкой на цивилизованной планете, чтобы приобрести новые замки для клеток, на сей раз электронные и при желании закрывающиеся на секретный код. Напарник лучше разбирался во всём, что касалось запирания и вскрытия дверей (по причинам, озвучивать которые капитану я не рискнула), однако же мне и самой хотелось присутствовать при выборе и покупке. Поэтому я договорилась со стапомом о том, что во время нашего путешествия в Клион, ближайший более-менее крупный город, в зоопарке подежурит один из солдат. Перелёт предстояло совершить на одном из шаттлов «Галалэнда». А третьим в нашей компании оказался не кто иной, как Брэндан Уолкс, который доработал-таки миенжское лекарство и теперь собирался лично доставить его по назначению. В прочном, герметично закрытом контейнере. Связь с кораблём обеспечивала имевшаяся на нашем летательном аппарате рация и браслет врача, исполнявший функцию как часов, так и переговорного устройства.
Строго говоря, было нас в компании не трое, а четверо. Хоббит, как узнал о наших с Тимом планах, буквально затребовал, чтобы его взяли с собой. Не словесно затребовал, конечно. Расшифровка его языка продвигалась, лингуан уже составил небольшой словарь, но до полноценного перевода всё ещё предстояло проделать приличную работу. Однако длинноклюв, похоже, и без того навострился неплохо понимать то ли новоземский язык, то ли наши жесты и мимику. Я же многое могла определить по его поведению, хотя писк зверька, увы, по-прежнему ничего для меня не значил. Словом, я решила пойти ему навстречу. Ему наверняка было тяжело всё это время безвылазно сидеть на корабле, и небольшая прогулка пошла бы на пользу. К тому же меня не покидала мысль, что, если брать Хоббита с собой во время высадки на разных планетах, он рано или поздно опознает в одной из них свою родину. Ведь теории относительно происхождения этих существ предлагались самые разные, и ни одна из них, признаться, не выглядела достаточно убедительной. Сколько ни рылась я в самых разных источниках в поисках информации, ничего серьёзного найти не смогла.
В Клионе мы разделились: док отправился по своим медицинским делам, мы с Тимом (и длиннохвост в моей сумке) – в ближайший торговый центр. С покупкой проблем не возникло. Мы быстро определились с оптимальным вариантом, расплатились в кассе и погрузили приобретённую технику в шаттл. До встречи в Уолксом оставалось полтора часа, и мы решили потратить это время на прогулку. Тима заинтересовал старый квартал, славившийся своими сувенирами, но имевший при этом не слишком хорошую репутацию. Я же как истинная женщина, к тому же в одночасье лишившаяся почти всех вещей, отдала предпочтение солидным магазинам.
Огромные цифры, парившие под потолком, постоянно менялись, отражая то местное время, то общекосмическое, то температуру воздуха за пределами кондиционированного помещения, то курсы основных межпланетных валют. У огромной колонны выстроилась очередь за локальным виртуальным навигатором, помогавшим покупателям находить нужные им магазины без лишних блужданий по многочисленным этажам.
Я напряжённо следила за Уолксом, словно рассчитывая понять по его лицу, подействовал препарат или нет, хотя любому было бы очевидно: эффект не может оказаться моментальным.
- Ждать. – Он утомлённо откинул голову назад. – Либо состояние улучшится, либо наоборот.
Я выбросила шприц в мусорный контейнер, стянула перчатки и отправила их туда же. Ждать… Эта перспектива не нравилась даже мне, а каково человеку, для которого эти минуты могут оказаться последними? О чём он сейчас думает? Вся жизнь, как принято говорить, проходит перед глазами? Или, наоборот, все мысли посвящены несостоявшемуся будущему, тому главному, что так и не удалось совершить? Или сознание полностью заволакивает пелена страха?
Врач сам дал ответ на мой незаданный вопрос.
- До чего же нелепая смерть! От глупого кусочка стекла. Если противоядие всё-таки не поможет, будьте любезны, не рассказывайте никому, как было дело. Придумайте что-нибудь более возвышенное, на ваш вкус.
- Обязательно, - оптимистичным тоном пообещала я. – Расскажу команде, что вы проводили опыты на мухе цеце, отрывая ей крылышки, а она в отместку укусила вас за палец.
- Вы что, смерти моей хотите? – возмутился он.
- Наоборот. Хочу дать вам дополнительный стимул самостоятельно рассказать всем историю своей кончины.
Оговорку свою я осознала уже после того, как последнее слово сорвалось с губ. И собиралась исправиться, но док не был бы доком, если бы не прицепился к неверной формулировке, пусть даже на смертном одре.
- Рассказать о собственной кончине? Пощадите экипаж! Призрак на космическом корабле – это, право слово, перебор.
- А вы боитесь призраков? – поинтересовалась я, стараясь перевести разговор, а заодно и ход мыслей Уолкса, в иное направление. – Знаете, одна моя сотрудница – ну, с прошлого места работы, - рассказывала, что ужасно боялась их в детстве. Как-то раз на рассвете её безумно напугала постучавшаяся в окно птица. Она решила, что это привидение. Кстати, говорят, что если к кому-то в окно часто стучится птица, значит, это светлый человек с чистой душой.
- Этого я не слышал. Но знаю другую примету: если к кому-то в окно часто стучится птица, то у этого человека грязное окно.
- Что же вы такой не романтичный?! – возмутилась я.
- Нам, медикам, это вообще не свойственно.
- Зоологам тоже. – Я быстро сменила гнев на милость. – Кстати о чистоте. Хотите пить?
- Чёрт, я ведь был уверен, что перед смертью некому будет подать мне стакан воды!
- Уговорили, попозже оставлю вам свой номер телефона. В старости, когда соберётесь умирать, позвоните. Я пришлю вам с курьером пару бутылок минералки.
- Вы невероятно добры. Скажите, мне только кажется, или я смог пошевелить пальцами?
Мигом расплескав налитую в стакан воду, я устремила взгляд на его кисти. Пальцы правой руки действительно едва заметно подрагивали.
- Слава богу! – выдохнула я.
С этого момента дело пошло на лад. Контроль над конечностями возвращался быстро, пусть пока не полный, но это было вопросом времени. Теперь можно было со спокойной душой вызвать в медотсек кого-нибудь из экипажа, но прежде я предложила Уолксу отправить в утилизатор контейнер с ядовитым веществом.
- Ни в коем случае! – запротестовал он.
- Вы что, собираетесь снова работать над тем лекарством?!
- Разумеется. Только на сей раз с соблюдением всех предписываемых мер безопасности, - успокоил меня врач. – Например, займусь этим только после посадки. Надеюсь, в ближайшее время на Миенге не ожидается землетрясение? – подмигнул мне он.
- Ну, если оно произойдёт, и у вас снова разобьётся пробирка, зовите. Я уже поднабралась опыта, в следующий раз буду работать быстрее.
- Вы героическая женщина, Марина, - улыбнулся он. – Впрочем, я давно это понял.
Я нахмурилась. Это когда же? Из всех совершённых мною поступков на ум приходил только один, который можно было с определённой натяжкой назвать геройством, - побег с Новой Земли ради малознакомого длинноклюва. Правда, наверное. Он был скорее идиотским, но ведь грань между идиотизмом и геройством, кажется, чрезвычайно зыбка? Но вслух я высказала совершенно иное предположение:
- Это когда я самоотверженно провалялась в джакузи целых двадцать минут подряд?
- Нет. Перед началом рейса, когда отчаянно защищали передо мной своих крокодилов.
- Они не крокодилы! – возмутилась я.
Уолкс усмехнулся.
- Вот именно об этом я и говорю.
Из медотсека я вышла на негнущихся ногах, с трудом добралась до своего мини-зоопарка, но лишь для того, чтобы попросить Тима ещё пару часов подежурить без меня. Напарник определённо был удивлён как моим продолжительным отсутствием, так и внешним видом, но к чести его надо сказать: он умел не задавать лишних вопросов. Я же чувствовала себе совершенно вымотанной и к тому же нервно истощённой, будто сама едва избежала встречи со смертью. И отправилась к себе в каюту, прямиком под струи горячего душа. Да здравствует Макнэлл, благодаря которому меня больше не пугали водные процедуры!
Глава 10
Через несколько часов мы благополучно приземлились в космопорту Миенга. Случившийся в медотсеке инцидент не стал достоянием гласности, хотя некоторые члены команды были в курсе. Сэм искренне и очень эмоционально поблагодарила меня за дока, а Гайка, как ей свойственно, повисла у меня на плечах. Капитан постучался ко мне в каюту, чтобы лично высказать свою признательность, и заявил, что считает нужным выразить благодарность при всём экипаже. Я отказалась, сразу по нескольким причинам. Во-первых, просто не хотелось оказаться в центре всеобщего внимания. Во-вторых, я не считала, что сделала нечто особенное: всё решили обстоятельства, которые в нужный момент привели в отсек Уолкса именно меня. Любой на моём месте оказал бы помощь и справился бы с задачей, учитывая детальные и грамотные инструкции, излагавшиеся самим доктором. А в-третьих, было морально тяжело слушать слова благодарности из уст тех, кого я обманула в самом начале нашего знакомства и продолжала, по сути, обманывать. Хотя последнюю причину я в разговоре с Макнэллом, понятное дело, не упомянула.
- К сожалению, я не могу повысить вас в звании, - посетовал он. – Вы ведь работаете по контракту и в армии формально не состоите.
- А можно сделать кое-что другое? – Я подняла на него просительный и заодно кокетливый взгляд. – Как насчёт того выговора за сбежавшую фрогги? Может быть, реально не давать этому делу дальнейший ход?
- Реально, - усмехнулся капитан, заглядывая в соответствующие файлы на своём компьютере. – Можете быть спокойны: в ваше личное дело эта информация не попадёт. А вот сведения о сегодняшнем событии там присутствовать будут.
Мы разошлись, довольные друг другом. Я не запросила у командования корабля ничего мало-мальски существенного с их точки зрения, и при этом приобрела именно то, что было важно лично для меня.
Я в кои-то веки дежурила при животных, не отвлекаясь на всевозможные ЧП большего и меньшего масштаба, когда увидела Уолкса, приближавшегося ко мне по коридору. Непосредственно перед этой встречей мы с Тимом совместными усилиями подпилили рога арензийскому капросу. Помощник отправился в одно из подсобных помещений, где хранились инструменты, дабы унести опасный предмет подальше от животных. А я осталась успокаивать разволновавшегося зверя, до которого никак не удавалось довести ту нехитрую мысль, что все предшествовавшие манипуляции проводились с ним ради его собственного блага.
Тут-то в зоопарке и появился Уолкс. Причём не просто Уолкс, а с цветами.
- Не знаю, любите ли вы морские розы, - объявил он, вручая мне букет. – Но подумал, что раз ваше имя означает «морская», стоит попробовать.
В руках я теперь держала более десяти цветков с синими бутонами и зелёными стеблями. В природе они росли в заводях одного из миенжских морей, отчасти наподобие кувшинок, украшающих поверхность пруда.
Признаться, я немного смешалась, не зная, что сказать. В первую очередь по тому, что не понимала до конца мотивов врача. Что означал этот подарок? Благодарность? Флирт? А что, если со мной вообще захотели поделиться целебными свойствами экзотического растения?
Мимо пробежали Хоббит с лингуаном, и я автоматически проводила их глазами. В последнее время два зверька нередко появлялись вместе и, похоже, нашли друг с другом общий язык. По меньшей мере в переносном смысле, но были надежды и на буквальный. Иолетрия говорила, что работа над расшифровкой системы коммуникации длинноклювов идёт полным ходом. Линги уже знал многие «слова», и разбирался теперь с построением предложений.
Вновь подняв глаза на Уолкса, я сразу же поняла: что-то не так. Почти сразу почувствовала, что мою руку, ту, в которой я держала цветы, словно утягивает в клетку. Обернувшись, вдохнула так резко, будто мои лёгкие могли вместить небывалое количество воздуха. Зрелище, представшее моим очам, и вправду производило неизгладимое впечатление. Капрос с флегматичным видом дожёвывал приблизительно треть букета. Ещё несколько стеблей сломались и повисли бутонами вниз, следуя законам гравитации. Несколько лепестков упало на пол.
Я закусила губу, вжала голову в плечи и лишь после этого посмотрела на доктора. Что ни говори, а получилось крайне неловко.
Уолкс горестно кивнул.
- В следующий раз я собирался принести конфеты, - сообщил он. – Будьте любезны, спросите у вашего козла, какой шоколад он предпочитает – горький или молочный.
Я всё ещё чувствовала себя некомфортно, осознавая, что надо хоть как-то объясниться, найти способ исправить ситуацию. Всё происходило не так, как надо! Но, увы, подходящий слов я не находила, и в результате это чувство протеста оформилось лишь в одно короткое высказывание:
- Он не козёл.
- Да не тревожьтесь, я уже понял, кто здесь старый козёл, - заверил доктор и с этими словами зашагал прочь.
Я прижала к груди остатки букета, испытывая всепоглощающее желание провалиться сквозь землю. Капрос попытался, вытянув шею, добраться до незаслуженно отнятого лакомства, но я объяснила ему не вполне культурными словами, что без продолжения банкета придётся обойтись. Сколь ни удивительно, но он понял.
Я прижала к груди остатки букета, испытывая всепоглощающее желание провалиться сквозь землю. Капрос попытался, вытянув шею, добраться до незаслуженно отнятого лакомства, но я объяснила ему не вполне культурными словами, что без продолжения банкета придётся обойтись. Сколь ни удивительно, но он понял.
Впрочем, на этом инцидент исчерпан не был. На следующий день я вышла подышать свежим воздухом и подставить лицо лучам мягкого миенжского солнца. Спускаться по трапу не стала, просто остановилась у проёма и с удовольствием щурилась, поскольку глаза успели привыкнуть к искусственному освещению. Окидывая взглядом довольно-таки крупный космопорт, внезапно обнаружила внизу Уолкса, как раз принимавшего какой-то пакет у посыльного. Док задрал голову, заметил меня, и я уже собиралась сделать вид, будто смотрю в другую сторону, но он призывно помахал мне рукой. И устремился вверх по ступенькам, попутно извлекая полученную вещь из упаковки.
- Это вам! – бодро объявил он, вручая мне свой трофей.
Ко мне в руки перекочевала стопка пластиковых карточек с пропечатанными на них формулами. Хмурясь, я принялась просматривать их один за другим. Везде было написано одно и то же:
*Ч5Л5Т?П?
- Что это? – хмуро осведомилась я.
- Букет! – тожественно сообщил врач.
- Букет?
Я недоверчиво повертела в руках листы пластика.
- Ну да! – подтвердил Уолкс таким тоном, будто говорит нечто само собой разумеющееся. – Вы ведь биолог? Это формула цветка розы. Вот: цветок с пятью чашелистиками, пятью лепестками, тычинок больше двенадцати, пестиков тоже. Формула повторяется девять раз, стало быть, цветов тоже девять. Цвет вы можете выбрать свой любимый, - добавил он, снабдив это заявление жестом, обозначающим щедрость. – Я подумал, что такой вариант не заинтересует вашего козла. К тому же и в воду ставить не надо, и хранится долго. С какой стороны ни посмотри – сплошная выгода!
- Ну что ж. Если эти цветы настолько неприхотливые, полагаю, даже мужчине не составит труда за ними ухаживать.
Возвратив доктору выгодный букет, я шагнула в темноту проёма и направилась на своё рабочее место.
Мы с Тимом решили воспользоваться посадкой на цивилизованной планете, чтобы приобрести новые замки для клеток, на сей раз электронные и при желании закрывающиеся на секретный код. Напарник лучше разбирался во всём, что касалось запирания и вскрытия дверей (по причинам, озвучивать которые капитану я не рискнула), однако же мне и самой хотелось присутствовать при выборе и покупке. Поэтому я договорилась со стапомом о том, что во время нашего путешествия в Клион, ближайший более-менее крупный город, в зоопарке подежурит один из солдат. Перелёт предстояло совершить на одном из шаттлов «Галалэнда». А третьим в нашей компании оказался не кто иной, как Брэндан Уолкс, который доработал-таки миенжское лекарство и теперь собирался лично доставить его по назначению. В прочном, герметично закрытом контейнере. Связь с кораблём обеспечивала имевшаяся на нашем летательном аппарате рация и браслет врача, исполнявший функцию как часов, так и переговорного устройства.
Строго говоря, было нас в компании не трое, а четверо. Хоббит, как узнал о наших с Тимом планах, буквально затребовал, чтобы его взяли с собой. Не словесно затребовал, конечно. Расшифровка его языка продвигалась, лингуан уже составил небольшой словарь, но до полноценного перевода всё ещё предстояло проделать приличную работу. Однако длинноклюв, похоже, и без того навострился неплохо понимать то ли новоземский язык, то ли наши жесты и мимику. Я же многое могла определить по его поведению, хотя писк зверька, увы, по-прежнему ничего для меня не значил. Словом, я решила пойти ему навстречу. Ему наверняка было тяжело всё это время безвылазно сидеть на корабле, и небольшая прогулка пошла бы на пользу. К тому же меня не покидала мысль, что, если брать Хоббита с собой во время высадки на разных планетах, он рано или поздно опознает в одной из них свою родину. Ведь теории относительно происхождения этих существ предлагались самые разные, и ни одна из них, признаться, не выглядела достаточно убедительной. Сколько ни рылась я в самых разных источниках в поисках информации, ничего серьёзного найти не смогла.
В Клионе мы разделились: док отправился по своим медицинским делам, мы с Тимом (и длиннохвост в моей сумке) – в ближайший торговый центр. С покупкой проблем не возникло. Мы быстро определились с оптимальным вариантом, расплатились в кассе и погрузили приобретённую технику в шаттл. До встречи в Уолксом оставалось полтора часа, и мы решили потратить это время на прогулку. Тима заинтересовал старый квартал, славившийся своими сувенирами, но имевший при этом не слишком хорошую репутацию. Я же как истинная женщина, к тому же в одночасье лишившаяся почти всех вещей, отдала предпочтение солидным магазинам.
Огромные цифры, парившие под потолком, постоянно менялись, отражая то местное время, то общекосмическое, то температуру воздуха за пределами кондиционированного помещения, то курсы основных межпланетных валют. У огромной колонны выстроилась очередь за локальным виртуальным навигатором, помогавшим покупателям находить нужные им магазины без лишних блужданий по многочисленным этажам.
