- Об Итае, конечно, - элегантно повела плечиком Нирит. – Ты пришла к нему на работу, ну так и работала бы. Зачем было посягать на большее? Зачем привязывать его к себе?
- Я не посягала на большее! – возмутилась я, но девушка не готова была даже начинать слушать возражения.
- Ещё как посягнула. И даже получила, - отрезала она. – Если бы ты залезла к нему в постель, я бы не слишком об этом тревожилась. У Итая было немало любовниц, он вообще не особенно разборчив в этом отношении. Но все они приходят и уходят, редко задерживаясь больше, чем на один день. Я поняла это очень быстро, и потому заняла иную нишу – нишу его друга, точнее, подруги. К друзьям, таким, как Алон, он относится чрезвычайно бережно. Трепетно, я бы сказала. Они значат для него гораздо больше, чем приходящие девицы. Раньше или позже он бы понял, что настала пора остепениться, но ни одна из его «натурщиц» не подходит на роль жены. И тогда его выбор естественным образом пал бы на меня.
- От безысходности? – не удержалась от шпильки я.
- От природной рассудительности, - увернулась Нирит.
- Ну, и что пошло не так с твоим планом? – устало спросила я.
Стоять в одной позе было утомительно, мне даже начало казаться, будто стена плотнее обхватила руку. Чисто психологическая реакция, конечно, но всё равно приятного мало.
- Появилась ты. – Нирит подалась вперёд, оглашая это обвинение. – Ты заняла ту нишу, которую я так долго и тщательно обживала. Украла её у меня. Стала ему другом, незаменимым человеком, правой рукой. Другими словами, забрала чужое. У тебя нет никаких прав на Итая.
«Как и у тебя», - подумалось мне, но я поостереглась злить и без того распалившуюся девушку такими утверждениями. И так было совершенно неясно, чего от неё ожидать.
- Я не друг, я ассистент. Помощник-архитектор. Не вижу в этом ничего предосудительного, даже с твоей позиции.
- Ассистент? – Нирит невесело рассмеялась. – Не смеши меня! Ладно, поднять посреди ночи половину столицы, чтобы добиться оправдательного приговора на суде – допустим, это ещё можно сделать ради хорошей ассистентки. Но переехать ради неё в столицу? Да я его года полтора пыталась сюда перетащить, а Алон и того дольше! И всё впустую, он был уверен в своём решении и незыблем, как скала. А тут вдруг взял и за несколько дней сорвался с места. Да ещё и впустил к себе в дом постороннего человека, что для интроверта вроде него совершенно немыслимо. Плюс ещё и собаку, которая – не приведи Господь! – может добраться до его драгоценной мастерской! А потащить тебя на бал? Можно подумать, он бы не обошёлся там без помощника. Но нет, он захотел, чтобы ты оставалась рядом с ним повсюду. А может быть, ты думаешь, что работодатели ежедневно вызывают на дуэль тех, кто оскорбляет их ассистентов?
На это мне, признаться, нечего было ответить: прежде я никогда не рассматривала события в таком ключе, а сейчас голова не слишком варила.
- И что ты собираешься делать? – перешла к главному я, с опаской косясь на её руку, будто ожидала, что в холёных пальчиках с аккуратно накрашенными ногтями вот-вот появится кинжал, шпага или даже пистолет. Причём появится из ниоткуда, поскольку пока я не видела даже намёка на оружие.
- Не волнуйся. – Нирит усмехнулась, заметив мой взгляд. – Я тебя и пальцем не трону. За меня всё сделает эта стена.
Я инстинктивно подняла глаза на сверкающую перед самым моим носом белизну. И что может сделать стена? Не разверзнется же в ней сейчас пасть страшного чудовища? Впрочем, как оказалось, правда была не так уж далека от этого бредового предположения.
- Леванит, - пояснила девушка, отвечая на мой недоумённый взгляд. – Специальный белый раствор, которым я намазала стену. Он работает на магии искусства. Волшебство той же природы, что и в картинах Итая, только действует в противоположном направлении. Итай, когда рисует, создаёт новое, а леванит, наоборот, уничтожает.
Она посмотрела мне прямо в глаза, и даже наигранная, натянутая улыбка сбежала с моих пересохших губ. А Нирит продолжала чеканить, безжалостно формулируя то, что я и так уже начала понимать.
- Твоя рука будет постепенно, миллиметр за миллиметром, всасываться в эту стену, а потом и всё тело. Через несколько часов от тебя вообще ничего не останется. Был человек – и нет. И никаких следов.
Горло перехватило спазмом, сердце, заледенев, грозилось прекратить биение прямо сейчас. Я вновь попыталась выдернуть руку и с ужасом поняла, что она действительно глубже ушла в стену. На пару миллиметров, не больше, но ведь это только начало. Главное: ладонь и вправду не была приклеена к стене, она погружалась внутрь.
- А я приду завтра к Итаю, просто, как обычно, заскочу узнать, как дела, и он мне расскажет, что ты пропала. Будет волноваться, конечно, и даже попробует тебя искать. Но не найдёт, а я постараюсь поскорее его утешить.
Она замолчала, вероятно, сказав всё, что стремилась. Возможно, надо было бы что-нибудь ответить, но я не видела в этом смысла. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, разговаривать с Нирит было теперь не о чем.
- Прости, но в моём распоряжении нет нескольких часов, чтобы стоять здесь и наблюдать, как ты уходишь, - заявила напоследок Нирит. Пожалуй, это было единственное, чем она могла меня порадовать. – Да и не могу сказать, что такое времяпрепровождение доставило бы мне удовольствие. И без того пришлось терпеть твоё общество дольше, чем нужно. Дом пустой, место здесь безлюдное, - бросила она, уже развернувшись к выходу. - Прощай.
Лёгкое пожатие плечами, будто таким образом она оставляла наше общение позади – в буквальном и переносном смысле, - и Нирит шагнула к двери. Мерное цоканье её каблуков ещё с минуту набатом звенело в моих ушах: сначала девушка шла по коридору, потом спускалась по не застеленной ковром лестнице, затем пересекала холл на первом этаже…
Потом стало совсем тихо, однако отдать этой тишине должное я не могла: мозг буквально взрывался от напряжения. Я рванула руку. Ещё и ещё. Чуть не упала, но стена не отдавала свою добычу. Я принялась затравленно озираться. Никого и ничего. Пустая комната в пустом доме, который стоит особняком: богатые хозяева ведь не желают слышать за окнами повседневный городской шум.
Закричать? Скорее всего, бессмысленно, но что я теряю? А вдруг Нирит не ушла далеко, затаилась где-нибудь и услышит? Впрочем, и что с того? Терять мне уже действительно нечего.
- Помогите!
В первый раз получилось неожиданно тихо. Хотя, наверное, это предсказуемо: не привыкла я кричать о помощи. Дальше вышло громче. Потом я и вовсе заорала изо всех сил. Ничего. Тишина. Звон в ушах. Паника раскачивает сердце, будто пошёл на разгон сошедший с ума маятник. Перед глазами – тёмная пелена, однообразие которой разрывают яркие круги.
И вдруг, посреди всего этого, стук шагов.
Не Нирит. Обувь без каблуков, поступь мужская.
А потом, со стороны лестницы, оклик:
- Дана!
Услышав знакомый голос, я сперва обрадовалась. Алон! И собиралась закричать в ответ, но вспомнила о том, что до недавнего времени появление Нирит обнадёжило бы меня не меньше. И промолчала, напряжённо выжидая.
Судья вскоре появился и сразу же устремился ко мне.
- Дана, ты в порядке? – Остановившись в паре шагов от меня, дёрнул головой и поправился: - То есть…кроме этого.
Он указал на мою руку, а я издала нечто среднее между всхлипом и смешком. Конечно, всё в порядке, за исключением того факта, что через несколько часов я перестану существовать.
- Не тревожься. Я не разбираюсь в магии искусства, но связался со специалистами, так что, надеюсь, нам скоро помогут.
От этого «нам» стало очень тепло, и я испытала чувство примерно такого же облегчения, как и от обещания помощи.
- Я передал информацию нашим главным экспертам, в частности, Шаю Эрдану. Он преподаёт магию искусства в университете. И вызвал Итая: кто, как не он, разбирается возможностях оманов?
Итай. Едет сюда. Значит, я всё-таки успею увидеть его в последний раз, даже если…
Но одна вещь поразила меня настолько, что заставила на время оставить все прочие мысли.
- Как вы узнали? – изумлённо спросила я.
- Я всё слышал, - поморщившись, признался Алон.
«То есть как?!» - хотела воскликнуть я. Видимо, реакция отчётливо читалась по моему лицу, поскольку судья пояснил прежде, чем я успела что-либо произнести вслух:
- Ваш разговор с…Нирит. – Он сделал паузу, прежде чем произнести это имя. Прошёлся по комнате, опустив голову. Дойдя до противоположной стены, стукнул её носком сапога, и снова повернулся ко мне. – Знал ведь, что она нацелена на Итая. – Он снова отвёл взгляд. – Но понимал и то, что в качестве жены она ему не нужна. Надеялся, что рано или поздно она тоже это осознает и…оценит. – Алон прикрыл глаза и, сжав губы, качнул головой из стороны в сторону, словно коря себя за наивность. – Словом, увидел её случайно здесь неподалёку и пошёл следом…как мальчишка. Сюрприз сделать захотел. Когда добрались до пустого дома, проснулось любопытство, уже скорее профессиональное. Ну, а потом…услышал то, о чём вы говорили. К сожалению, к тому моменту, когда она всё объяснила, вмешаться и что-то изменить было уже поздно, - добавил судья, словно это ему следовало передо мной оправдываться.
Ещё пару секунд он избегал моего взгляда, а потом решительно поднял глаза. Я не знала, что ответить, слишком была сбита с толку всем, что произошло, и слишком беспокоилась о будущем. Но говорить и не пришлось, поскольку за окном раздался ставший с некоторых пор привычным звук: визжали шины самодвижущегося экипажа, резко затормозившего. И хотя в столице такие средства передвижения встречались чаще, чем в Аяре, у меня не возникло ни малейших сомнений в том, кто, выходя, хлопнул дверцей. Прошептав одними губами «Итай!», я встала на цыпочки и вытянула шею в сторону окна. К сожалению, разглядеть с моего места можно было немногое.
- Я сейчас, - пообещал Алон и устремился к лестнице.
Я осталась одна, в напряжённом ожидании взирая на дверь.
- Что происходит? Где она?
Голос Итая, его резкие, отрывистые вопросы, заставили мои глаза заслезиться.
- Идём. Сейчас всё увидишь сам.
Ответ Алона прозвучал более спокойно, но напряжение сквозило и в нём.
Вскоре они вошли в комнату, и Итай, лишь на долю секунды остановившийся, чтобы оценить обстановку, устремился ко мне.
- Дана!
Он сразу же схватил меня за руку (правую, ту, которая была свободна), с силой сжал запястье, потом заглянул в глаза и, к счастью, вопроса «Как ты?» не задал. Вместо этого, не отпуская моей руки, повернулся к Алону.
- Что там? – И кивнул на зловеще белоснежную стену.
- Леванит, - повторил Алон то, что Итай, видимо, уже знал. – Как видишь, захвачена левая рука. – Он подошёл поближе, присмотрелся к моей ладони и пальцам. – Небольшое погружение уже есть. Эта мерзость захватывает любого, кто к ней прикоснётся. Может статься, что на оманов она не действует, но на всякий случай будь осторожен. Как видишь, процесс уже пошёл.
Он вновь многозначительно посмотрел на мою левую руку.
- Кто-нибудь что-нибудь знает? – продолжал допытываться Итай.
- Я вышел на связь с нашими экспертами, - начал было судья, но под испытывающим взглядом Итая со вздохом завершил: - Результатов пока нет. Они погрузились в исследования, но сам понимаешь: времени у нас мало. Так что основная надежда на тебя.
Бурча себе под нос что-то неразборчивое (и наверняка нелицеприятное об экспертах), Итай присел на корточки и открыл саквояж, который принёс с собой. Там обнаружились всевозможные инструменты омана, если можно так выразиться. Закрытые в баночках краски, включая даже кахелет, небольшая походная палитра, фляга с необходимой порой для рисования водой, кисти разной формы и толщины и несколько предметов, предназначенных для росписи стен. Подготовив палитру и вооружившись кистью, он стал внимательно осматривать обработанную Нирит стену. Несмотря на столь характерные аксессуары, Итай меньше всего напоминал сейчас романтический образ художника; скорее, он походил на военного эксперта, изучающего подброшенную врагами взрывчатку.
- А если попробовать так? – пробормотал он и, окунув кисть в краску, принялся водить ею по стене, закрашивая укутавшую её белизну. – Можешь пошевелить рукой? – спросил он затем.
- Только в районе локтя, - попытавшись, ответила я. А сама с подступающим к горлу ужасом осознала, что кисть не просто не шевелится. Я вообще перестала чувствовать пальцы. – Ч-чувствительность снизилась, - сбившись, сообщила я немного облегчённую версию своего открытия.
- Рука погрузилась сильнее, - с мрачным видом отметил Алон. – Вряд ли из-за этого, - добавил он, кивнув на плоды трудов Итая. – Просто леванит продолжает действовать, с той же скоростью, что и прежде.
Напряжённо сжавший губы оман вновь склонился над содержимым своего саквояжа.
В течение следующего часа он перепробовал множество вариантов. Закрашивал леванит различными цветами, пытался сколупнуть при помощи специальных инструментов покрытые ею участки, водил по стене кистью, вымоченной в каком-то прозрачном растворе, нарисовал забор, огораживавший мою руку. Ничто не помогало, краски постепенно растворялись, и по истечении этого часа левая кисть практически полностью погрузилась в стену.
Мужчины успели отыскать в доме и принести несколько ящиков, которые, поставленные один на другой, сформировали подобие высокого табурета, позволившего мне сесть. Так что устроилась я сравнительно удобно, но вот о душевном комфорте говорить не приходилось.
Если поначалу появление Алона, а затем и Итая принесло надежду, сейчас я всё более отчётливо понимала: ничто не поможет. Меня всё-таки затянет в эту проклятую стену до конца. Вот только неясно, что произойдёт, когда с той стороны окажется сердце? Оно перестанет биться? Или я продолжу осознавать, как постепенно ухожу в небытие? И что случится потом, когда я окончательно окажусь…там? Это будет смерть? Я уйду за Грань, как говорил демон? Или продолжу существовать там, в абсолютно белой плоскости, лишённой объёма и полностью отгороженной от внешнего мира? Или не полностью? Возможно, я буду слышать то, что происходит снаружи, но сама, как привидение, смогу лишь изредка испустить едва ощутимый в комнате вздох? Некстати – или, напротив, кстати – вспомнился Итай, резкими мазками закрашивавший картину вместе с заброшенным в её несостоявшимся насильником.
- Мы что-нибудь придумаем. Дана, слышишь? – Итай затормошил меня за плечо. – Мы что-нибудь придумаем!
Я отстранённо кивнула, но так, больше из вежливости. Что толку его расстраивать? Всё равно это ничего не изменит.
Алон пару раз выходил, чтобы связаться со своими специалистами. Не знаю точно, как он это делал; кажется, в таких целях используют специальные амулеты связи, основанные на магии воды.
Мне пришлось перебраться ближе к стене, мужчины помогли переставить ящики.
Итай весь взмок; волосы, в которые он то и дело запускал пятерню, стояли дыбом. Глаза, под которыми обозначились тёмные круги, горели лихорадочным огнём. Он то и дело принимался что-то беззвучно шептать пересохшими губами. Он искал и не собирался сдаваться.
- Есть что-нибудь? – спросил Алон, в очередной раз вернувшийся после короткого разговора. Слишком короткого, чтобы от него можно было ожидать хороших новостей.
- Я не посягала на большее! – возмутилась я, но девушка не готова была даже начинать слушать возражения.
- Ещё как посягнула. И даже получила, - отрезала она. – Если бы ты залезла к нему в постель, я бы не слишком об этом тревожилась. У Итая было немало любовниц, он вообще не особенно разборчив в этом отношении. Но все они приходят и уходят, редко задерживаясь больше, чем на один день. Я поняла это очень быстро, и потому заняла иную нишу – нишу его друга, точнее, подруги. К друзьям, таким, как Алон, он относится чрезвычайно бережно. Трепетно, я бы сказала. Они значат для него гораздо больше, чем приходящие девицы. Раньше или позже он бы понял, что настала пора остепениться, но ни одна из его «натурщиц» не подходит на роль жены. И тогда его выбор естественным образом пал бы на меня.
- От безысходности? – не удержалась от шпильки я.
- От природной рассудительности, - увернулась Нирит.
- Ну, и что пошло не так с твоим планом? – устало спросила я.
Стоять в одной позе было утомительно, мне даже начало казаться, будто стена плотнее обхватила руку. Чисто психологическая реакция, конечно, но всё равно приятного мало.
- Появилась ты. – Нирит подалась вперёд, оглашая это обвинение. – Ты заняла ту нишу, которую я так долго и тщательно обживала. Украла её у меня. Стала ему другом, незаменимым человеком, правой рукой. Другими словами, забрала чужое. У тебя нет никаких прав на Итая.
«Как и у тебя», - подумалось мне, но я поостереглась злить и без того распалившуюся девушку такими утверждениями. И так было совершенно неясно, чего от неё ожидать.
- Я не друг, я ассистент. Помощник-архитектор. Не вижу в этом ничего предосудительного, даже с твоей позиции.
- Ассистент? – Нирит невесело рассмеялась. – Не смеши меня! Ладно, поднять посреди ночи половину столицы, чтобы добиться оправдательного приговора на суде – допустим, это ещё можно сделать ради хорошей ассистентки. Но переехать ради неё в столицу? Да я его года полтора пыталась сюда перетащить, а Алон и того дольше! И всё впустую, он был уверен в своём решении и незыблем, как скала. А тут вдруг взял и за несколько дней сорвался с места. Да ещё и впустил к себе в дом постороннего человека, что для интроверта вроде него совершенно немыслимо. Плюс ещё и собаку, которая – не приведи Господь! – может добраться до его драгоценной мастерской! А потащить тебя на бал? Можно подумать, он бы не обошёлся там без помощника. Но нет, он захотел, чтобы ты оставалась рядом с ним повсюду. А может быть, ты думаешь, что работодатели ежедневно вызывают на дуэль тех, кто оскорбляет их ассистентов?
На это мне, признаться, нечего было ответить: прежде я никогда не рассматривала события в таком ключе, а сейчас голова не слишком варила.
- И что ты собираешься делать? – перешла к главному я, с опаской косясь на её руку, будто ожидала, что в холёных пальчиках с аккуратно накрашенными ногтями вот-вот появится кинжал, шпага или даже пистолет. Причём появится из ниоткуда, поскольку пока я не видела даже намёка на оружие.
- Не волнуйся. – Нирит усмехнулась, заметив мой взгляд. – Я тебя и пальцем не трону. За меня всё сделает эта стена.
Я инстинктивно подняла глаза на сверкающую перед самым моим носом белизну. И что может сделать стена? Не разверзнется же в ней сейчас пасть страшного чудовища? Впрочем, как оказалось, правда была не так уж далека от этого бредового предположения.
- Леванит, - пояснила девушка, отвечая на мой недоумённый взгляд. – Специальный белый раствор, которым я намазала стену. Он работает на магии искусства. Волшебство той же природы, что и в картинах Итая, только действует в противоположном направлении. Итай, когда рисует, создаёт новое, а леванит, наоборот, уничтожает.
Она посмотрела мне прямо в глаза, и даже наигранная, натянутая улыбка сбежала с моих пересохших губ. А Нирит продолжала чеканить, безжалостно формулируя то, что я и так уже начала понимать.
- Твоя рука будет постепенно, миллиметр за миллиметром, всасываться в эту стену, а потом и всё тело. Через несколько часов от тебя вообще ничего не останется. Был человек – и нет. И никаких следов.
Горло перехватило спазмом, сердце, заледенев, грозилось прекратить биение прямо сейчас. Я вновь попыталась выдернуть руку и с ужасом поняла, что она действительно глубже ушла в стену. На пару миллиметров, не больше, но ведь это только начало. Главное: ладонь и вправду не была приклеена к стене, она погружалась внутрь.
- А я приду завтра к Итаю, просто, как обычно, заскочу узнать, как дела, и он мне расскажет, что ты пропала. Будет волноваться, конечно, и даже попробует тебя искать. Но не найдёт, а я постараюсь поскорее его утешить.
Она замолчала, вероятно, сказав всё, что стремилась. Возможно, надо было бы что-нибудь ответить, но я не видела в этом смысла. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, разговаривать с Нирит было теперь не о чем.
- Прости, но в моём распоряжении нет нескольких часов, чтобы стоять здесь и наблюдать, как ты уходишь, - заявила напоследок Нирит. Пожалуй, это было единственное, чем она могла меня порадовать. – Да и не могу сказать, что такое времяпрепровождение доставило бы мне удовольствие. И без того пришлось терпеть твоё общество дольше, чем нужно. Дом пустой, место здесь безлюдное, - бросила она, уже развернувшись к выходу. - Прощай.
Лёгкое пожатие плечами, будто таким образом она оставляла наше общение позади – в буквальном и переносном смысле, - и Нирит шагнула к двери. Мерное цоканье её каблуков ещё с минуту набатом звенело в моих ушах: сначала девушка шла по коридору, потом спускалась по не застеленной ковром лестнице, затем пересекала холл на первом этаже…
Потом стало совсем тихо, однако отдать этой тишине должное я не могла: мозг буквально взрывался от напряжения. Я рванула руку. Ещё и ещё. Чуть не упала, но стена не отдавала свою добычу. Я принялась затравленно озираться. Никого и ничего. Пустая комната в пустом доме, который стоит особняком: богатые хозяева ведь не желают слышать за окнами повседневный городской шум.
Закричать? Скорее всего, бессмысленно, но что я теряю? А вдруг Нирит не ушла далеко, затаилась где-нибудь и услышит? Впрочем, и что с того? Терять мне уже действительно нечего.
- Помогите!
В первый раз получилось неожиданно тихо. Хотя, наверное, это предсказуемо: не привыкла я кричать о помощи. Дальше вышло громче. Потом я и вовсе заорала изо всех сил. Ничего. Тишина. Звон в ушах. Паника раскачивает сердце, будто пошёл на разгон сошедший с ума маятник. Перед глазами – тёмная пелена, однообразие которой разрывают яркие круги.
И вдруг, посреди всего этого, стук шагов.
Не Нирит. Обувь без каблуков, поступь мужская.
А потом, со стороны лестницы, оклик:
- Дана!
Услышав знакомый голос, я сперва обрадовалась. Алон! И собиралась закричать в ответ, но вспомнила о том, что до недавнего времени появление Нирит обнадёжило бы меня не меньше. И промолчала, напряжённо выжидая.
Судья вскоре появился и сразу же устремился ко мне.
- Дана, ты в порядке? – Остановившись в паре шагов от меня, дёрнул головой и поправился: - То есть…кроме этого.
Он указал на мою руку, а я издала нечто среднее между всхлипом и смешком. Конечно, всё в порядке, за исключением того факта, что через несколько часов я перестану существовать.
- Не тревожься. Я не разбираюсь в магии искусства, но связался со специалистами, так что, надеюсь, нам скоро помогут.
От этого «нам» стало очень тепло, и я испытала чувство примерно такого же облегчения, как и от обещания помощи.
- Я передал информацию нашим главным экспертам, в частности, Шаю Эрдану. Он преподаёт магию искусства в университете. И вызвал Итая: кто, как не он, разбирается возможностях оманов?
Итай. Едет сюда. Значит, я всё-таки успею увидеть его в последний раз, даже если…
Но одна вещь поразила меня настолько, что заставила на время оставить все прочие мысли.
- Как вы узнали? – изумлённо спросила я.
- Я всё слышал, - поморщившись, признался Алон.
«То есть как?!» - хотела воскликнуть я. Видимо, реакция отчётливо читалась по моему лицу, поскольку судья пояснил прежде, чем я успела что-либо произнести вслух:
- Ваш разговор с…Нирит. – Он сделал паузу, прежде чем произнести это имя. Прошёлся по комнате, опустив голову. Дойдя до противоположной стены, стукнул её носком сапога, и снова повернулся ко мне. – Знал ведь, что она нацелена на Итая. – Он снова отвёл взгляд. – Но понимал и то, что в качестве жены она ему не нужна. Надеялся, что рано или поздно она тоже это осознает и…оценит. – Алон прикрыл глаза и, сжав губы, качнул головой из стороны в сторону, словно коря себя за наивность. – Словом, увидел её случайно здесь неподалёку и пошёл следом…как мальчишка. Сюрприз сделать захотел. Когда добрались до пустого дома, проснулось любопытство, уже скорее профессиональное. Ну, а потом…услышал то, о чём вы говорили. К сожалению, к тому моменту, когда она всё объяснила, вмешаться и что-то изменить было уже поздно, - добавил судья, словно это ему следовало передо мной оправдываться.
Ещё пару секунд он избегал моего взгляда, а потом решительно поднял глаза. Я не знала, что ответить, слишком была сбита с толку всем, что произошло, и слишком беспокоилась о будущем. Но говорить и не пришлось, поскольку за окном раздался ставший с некоторых пор привычным звук: визжали шины самодвижущегося экипажа, резко затормозившего. И хотя в столице такие средства передвижения встречались чаще, чем в Аяре, у меня не возникло ни малейших сомнений в том, кто, выходя, хлопнул дверцей. Прошептав одними губами «Итай!», я встала на цыпочки и вытянула шею в сторону окна. К сожалению, разглядеть с моего места можно было немногое.
- Я сейчас, - пообещал Алон и устремился к лестнице.
Я осталась одна, в напряжённом ожидании взирая на дверь.
- Что происходит? Где она?
Голос Итая, его резкие, отрывистые вопросы, заставили мои глаза заслезиться.
- Идём. Сейчас всё увидишь сам.
Ответ Алона прозвучал более спокойно, но напряжение сквозило и в нём.
Вскоре они вошли в комнату, и Итай, лишь на долю секунды остановившийся, чтобы оценить обстановку, устремился ко мне.
- Дана!
Он сразу же схватил меня за руку (правую, ту, которая была свободна), с силой сжал запястье, потом заглянул в глаза и, к счастью, вопроса «Как ты?» не задал. Вместо этого, не отпуская моей руки, повернулся к Алону.
- Что там? – И кивнул на зловеще белоснежную стену.
- Леванит, - повторил Алон то, что Итай, видимо, уже знал. – Как видишь, захвачена левая рука. – Он подошёл поближе, присмотрелся к моей ладони и пальцам. – Небольшое погружение уже есть. Эта мерзость захватывает любого, кто к ней прикоснётся. Может статься, что на оманов она не действует, но на всякий случай будь осторожен. Как видишь, процесс уже пошёл.
Он вновь многозначительно посмотрел на мою левую руку.
- Кто-нибудь что-нибудь знает? – продолжал допытываться Итай.
- Я вышел на связь с нашими экспертами, - начал было судья, но под испытывающим взглядом Итая со вздохом завершил: - Результатов пока нет. Они погрузились в исследования, но сам понимаешь: времени у нас мало. Так что основная надежда на тебя.
Бурча себе под нос что-то неразборчивое (и наверняка нелицеприятное об экспертах), Итай присел на корточки и открыл саквояж, который принёс с собой. Там обнаружились всевозможные инструменты омана, если можно так выразиться. Закрытые в баночках краски, включая даже кахелет, небольшая походная палитра, фляга с необходимой порой для рисования водой, кисти разной формы и толщины и несколько предметов, предназначенных для росписи стен. Подготовив палитру и вооружившись кистью, он стал внимательно осматривать обработанную Нирит стену. Несмотря на столь характерные аксессуары, Итай меньше всего напоминал сейчас романтический образ художника; скорее, он походил на военного эксперта, изучающего подброшенную врагами взрывчатку.
- А если попробовать так? – пробормотал он и, окунув кисть в краску, принялся водить ею по стене, закрашивая укутавшую её белизну. – Можешь пошевелить рукой? – спросил он затем.
- Только в районе локтя, - попытавшись, ответила я. А сама с подступающим к горлу ужасом осознала, что кисть не просто не шевелится. Я вообще перестала чувствовать пальцы. – Ч-чувствительность снизилась, - сбившись, сообщила я немного облегчённую версию своего открытия.
- Рука погрузилась сильнее, - с мрачным видом отметил Алон. – Вряд ли из-за этого, - добавил он, кивнув на плоды трудов Итая. – Просто леванит продолжает действовать, с той же скоростью, что и прежде.
Напряжённо сжавший губы оман вновь склонился над содержимым своего саквояжа.
В течение следующего часа он перепробовал множество вариантов. Закрашивал леванит различными цветами, пытался сколупнуть при помощи специальных инструментов покрытые ею участки, водил по стене кистью, вымоченной в каком-то прозрачном растворе, нарисовал забор, огораживавший мою руку. Ничто не помогало, краски постепенно растворялись, и по истечении этого часа левая кисть практически полностью погрузилась в стену.
Мужчины успели отыскать в доме и принести несколько ящиков, которые, поставленные один на другой, сформировали подобие высокого табурета, позволившего мне сесть. Так что устроилась я сравнительно удобно, но вот о душевном комфорте говорить не приходилось.
Если поначалу появление Алона, а затем и Итая принесло надежду, сейчас я всё более отчётливо понимала: ничто не поможет. Меня всё-таки затянет в эту проклятую стену до конца. Вот только неясно, что произойдёт, когда с той стороны окажется сердце? Оно перестанет биться? Или я продолжу осознавать, как постепенно ухожу в небытие? И что случится потом, когда я окончательно окажусь…там? Это будет смерть? Я уйду за Грань, как говорил демон? Или продолжу существовать там, в абсолютно белой плоскости, лишённой объёма и полностью отгороженной от внешнего мира? Или не полностью? Возможно, я буду слышать то, что происходит снаружи, но сама, как привидение, смогу лишь изредка испустить едва ощутимый в комнате вздох? Некстати – или, напротив, кстати – вспомнился Итай, резкими мазками закрашивавший картину вместе с заброшенным в её несостоявшимся насильником.
- Мы что-нибудь придумаем. Дана, слышишь? – Итай затормошил меня за плечо. – Мы что-нибудь придумаем!
Я отстранённо кивнула, но так, больше из вежливости. Что толку его расстраивать? Всё равно это ничего не изменит.
Алон пару раз выходил, чтобы связаться со своими специалистами. Не знаю точно, как он это делал; кажется, в таких целях используют специальные амулеты связи, основанные на магии воды.
Мне пришлось перебраться ближе к стене, мужчины помогли переставить ящики.
Итай весь взмок; волосы, в которые он то и дело запускал пятерню, стояли дыбом. Глаза, под которыми обозначились тёмные круги, горели лихорадочным огнём. Он то и дело принимался что-то беззвучно шептать пересохшими губами. Он искал и не собирался сдаваться.
- Есть что-нибудь? – спросил Алон, в очередной раз вернувшийся после короткого разговора. Слишком короткого, чтобы от него можно было ожидать хороших новостей.
