Снега по-прежнему притягивали взгляд белизной, но на сей раз она не была мрачной, не укрывалась грязновато-серыми тенями под столь же серым небесным сводом, а, напротив, радужно сверкала, улыбаясь яркому солнцу. Снега отнеслись к неожиданной погоде благосклонно, но не таяли.
Я сидела в своей комнате, забравшись с ногами на кровать, и задумчиво разглядывала спичечный коробок, найденный после визита жителей предгорной деревни. В сотый, наверное, раз за последние дни выдвинула коробочку. Одна-единственная спичка. Что ж, было бы странно, если бы с того дня их стало больше. Но как же это понять?.. Неужели тот молодой горец просто случайно забыл эту вещь, когда покидал замок? Я покачала головой, скептически морщась. Нет, неспроста он задержался у стеллажа дольше прочих, хотя, правду сказать, ему не было никакого резона туда подходить. Коробок был оставлен в замке с какой-то целью. Вероятнее всего – чтобы его впоследствии нашли. Но кто? Король – вряд ли, от него горец скорее прятал свой сувенир. Кот? Если бы коробок предназначался Барсику, он давно заявил бы о своих правах. Выходит, оставалась я? А может быть, сама предпосылка ошибочна, и горец вовсе не собирался отдавать свою вещь кому-то из нас. Что, если он планировал впоследствии проникнуть в замок тайком от Ингвара, забрать коробок там, где прежде его оставил, и воспользоваться с какой-то ему одному ведала целью?
Впрочем, последнее предположение представлялось чересчур натянутым, и я заключила, что могу без особых угрызений совести воспользоваться единственной спичкой. Если, конечно, захочу. А я безусловно очень хотела. Я не любила атмосферу зимнего холода и терпеть не могла замок, в котором меня удерживали против воли. Удерживали не в том смысле, что запирали ворота или ставили на выходе десяток солдат. Нет, в этом отношении я была совершенно свободна передвижениях. Но обстоятельства были таковы, что отправиться домой или даже просто прочь, куда глаза глядят, я не могла. В том, что так сложилось, не было моей вины. Более того, в самое ближайшее время я могла перестать быть собой, потерять самую свою суть. Опять же по вине Хлада, снежного короля и, по моим ощущениям, этого замка.
Если бы только я могла хоть капельку нарушить сонное спокойствие здешнего зимнего царства. Привнести сюда хоть немного огня и тепла. А ещё лучше – устроить пожар, уничтожить этот оплот жестокой стихии. Он, конечно, не последний, останутся и другие, но, во всяком случае, я бы внесла хоть какой-то вклад в борьбу против поглощающего планету мороза. С другой стороны, сжигать дом, где, как ни крути, со мной были довольно-таки добры и даже по-своему гостеприимны, казалось кощунственным.
Можно было бы сказать, что я совсем запуталась в собственных стремлениях, но спасало одно: у меня в любом случае не было ни малейшего шанса. Вероятность сжечь ледяной замок было нулевой. Я провела здесь достаточно дней и уже понимала, что здание не строилось из снега и льда изначально. Прежде это была самая обыкновенная крепость. Замороженность была привнесённой, словно внутренняя обстановка, покраска забора или обивка стен. Но на так плотно охватила замок за последние сто лет, так сжилась с ним, что отделить привнесённое от изначального казалось невозможным. И потому я точно знала: заледеневшая вода непременно победит огонь, и спичку я потрачу понапрасну.
Наконец я задвинула коробочку в прежнее положение и с тяжёлым сердцем припрятала её в книжном шкафу между фолиантов.
И всё же одинокая спичка никак не желала покидать мои мысли. Именно её они были заняты, пока я привычно, но слегка замедленным шагом продвигалась к учебному залу. И когда садилась за стол. И когда задумчиво смотрела в окно, пропускающее сквозь себя непривычно яркую солнечную сущность. Так хотелось привнести в этот мрачный во всех отношениях замок хоть немножко огня. Раз меня словно ледяной завесой оградили ото всей прежней жизни, вернуть себе, пусть даже в этих стенах, хотя бы самую крошечную её каплю. Я поднялась из-за парты, стала ходить по комнате и озираться в поисках хоть чего-то интересного. Камин я уже излазила вдоль и поперёк. Выяснила, умудрившись с невероятным трудом забраться в трубу, что когда-то очень давно здесь горел огонь, и кверху поднимался дым, чтобы вскоре поплыть над горами туда, куда понесёт его ветер. Нет, сейчас всё было, как и положено, заледенелым, но, как следует поработав сперва ногтями, а потом и более подходящими для этой цели инструментами, я сумела добраться до кирпичных стенок и даже различить чёрные следы покрывшей её когда-то копоти. Однако воспользоваться этим камином сейчас возможным не представлялось. Для этого следовало бы проделать значительно более трудную и основательную работу, чем та, что я могла себе позволить. Для этого требовались необходимые навыки и время. А главное, это нельзя было провернуть в тишине, так, чтобы хозяин замка не догадался о моих поползновениях и не пресёк их на корню. Увы, подобной роскоши в моём распоряжении не было. Королю мои попытки возвратить камин в рабочее состояние точно бы не понравились.
Но ведь хоть что-то можно было сделать? Ведь не бывает так, чтобы все ворота оставались закрытыми. Я обвела класс расстроенным взглядом и тут остановилась на одном весьма интересном предмете.
Круг, вырезанный изо льда, на длинной белой ручке. Ручка не была прозрачной, а я не чувствовала холода, так что из какого материала сделана она, снежного или более стандартного, определить не удалось. Основа была выпуклой с одной стороны и позволяла смотреть сквозь неё, но искажала изображение, делая его крупнее. Не знаю, работали ли тут исключительно законы физики, или же подключалась магия Хлада, но общий принцип работы был мне известен. Льдина собирала свет, рассеивавшийся по всей её поверхности, и фокусировала его в одной точке. Как она при этом не таяла? Ну, не таяли же на сегодняшнем ярком солнце стены замка. Тут несомненно не обошлось без колдовства, но в данный момент меня интересовало совсем другое. А что будет, если… Изнемогая от нетерпения, я не стала долго гадать. Пока не попробую, не узнаю. Прихватив как можно больше листов бумаги, я поспешила в соседний зал, где имелся выход на длинный балкон.
Северный ветер (другого здесь и не бывало) тут же растрепал мои волосы. При такой погоде бумага моментально бы разлетелась, поэтому пришлось вернуться в помещение и прихватить оттуда несколько камней. Когда-то из таких был сложен камин, но за ненадобностью его разобрали, а некоторые части так и остались лежать рядом с решёткой. Что делать, хозяин замка не слишком беспокоился о сохранности своих вещей и домашнем уюте. Взять хотя бы комнату, которую показал мне кот.
Теперь я придавила бумагу по краям раздобытыми краями, соорудив таким образом своеобразное кострище. Встала рядом на колени, раздражённо тряхнула головой, откидывая мешающие сосредоточиться волосы. Встала, покрутилась немного в поисках такого места, где ветер откидывал бы их назад вместо того, чтобы задувать в лицо. И снова устроилась на коленях. А затем установила льдину над бумагой, крепко держа за ручку и стараясь заставить руки не дрожать от нетерпения.
На ярком солнце стало жарко, и я мимолётно удивилась, что, оказывается, способна ощущать изменения температуры. Ничего не происходило, и я напряжённо вглядывалась в разложенные на полу листы. Неужели ничего не выйдет? Лёд не сможет сработать так, как стекло?
Но, когда я уже почти потеряла надежду, на бумаге возникла маленькая чёрная точка… Потом лист начал потихоньку сжиматься, темнее, а из-под него выглянул крохотный язычок пламени. Выглянул, снова исчез, и появился опять… Отложив в сторону лупу, я принялась осторожно раздувать огонь. Бережно, чтобы только не сделать хуже, только не потушить. И наконец была вознаграждена за старания. Алый цветок разыгрался, вошёл во вкус, разбежался по кругу отдельными лепестками, и вскоре передо мной уже плясал настоящий костёр!
Я немного отступила, сложив руки на груди и довольно щурясь. Картина навеивала массу приятных воспоминаний – и уютно потрескивающие поленья в камине, и огонь, разводимый из веток и шишек на летней лесной поляне. Пол потихоньку начинал увлажняться, белый покров медленно, но верно превращался в капли воды…
Доля секунды – и всё переменилось. Пламя застыло, превратившись в ледяное изваяние, будто в насмешку над самим понятием огня. Я обернулась. За спиной стоял снежный король. На сей раз он не был разгневан, но глядел на меня мрачно и пытливо.
- Могу я сделать что-нибудь, чтобы ты успокоилась? – осведомился он тоном строгого отца.
- Вы можете избавить меня от осколка и отпустить? – вскинула голову я.
Ингвар медленно покачал головой.
- Это не в моих силах.
- Вот и ответ на ваш вопрос, - печально констатировала я и зашагала к себе в комнату.
Солнце ещё светило в спину, но жарко от этого больше не было.
Я сидела, забравшись с ногами на кровать, и мрачно водила пальцем по одеялу, мысленно чертя…сама уже не понимала, что. Стремление создать в замке хоть какое-нибудь напоминание о тепле и лете, превратилось практически в манию. Но я никак не могла ничего придумать, за исключением, конечно, использования по назначению заветной спички. Но то ли интуиция, то ли глас рассудка, ещё звучавший в моей голове, отчаянно твердили, что нельзя бездарно растрачивать такой ресурс.
Кот вошёл в комнату, как всегда, незаметно. И, как всегда, нагло устроился на кровати, куда его совершенно не звали.
- Брысь, - на автомате пробормотала я, впрочем, не слишком обращая на него внимание.
- И за что такое пренебрежительное отношение? – посетовал Барсик, судя по тону, нисколько не обиженный. – А я, между прочим, пришёл тебе сказку рассказать!
Я посмотрела на него, как на ненормального. Даже отвлеклась ради этого от своих невесёлых мыслей.
- Ну, притчу? – попытался реабилитироваться в моих глазах кот.
Я продолжала сверлить его взглядом, плотно сжав губы.
- Басню? – не сдавался он.
- Барсик, что ты от меня хочешь? – вздохнула я.
- Говорю же: рассказать историю.
Кот стоял на своём, и сбить его с намеченной цели не представлялось возможным. Пришлось вывесить белый флаг.
- Итак, много лет назад, ну, например, что – а чем плохое число? – жил на свете один принц. Или король. Ну или, например… - Барсик изобразил выразительный жест передней лапой, чем-то напомнив мне человека, прищёлкивающего пальцами, - …герцог. Вот да, почему бы не герцог? Скромно и со вкусом.
Рассказчик удобно устроился на кровати, а я вся обратилась вслух, ибо начало условной притчи оказалось весьма многообещающим.
- Жил этот герцог в замке, построенном на вершине высокой-высокой горы. Так ведь часто бывает. Замки строятся там, где их трудно захватить, - продолжал кот. – Герцог был молод, иногда несдержан, немного высокомерен. Но в целом землями своими правил хорошо. Земли были плодородны; рощи плодоносящих деревьев, пастбища, успехи в ткацком ремесле, - всё это позволяло вверенным ему владениям процветать. У герцога был весьма богатый двор: множество советников, помощников, придворных дам и кавалеров, и все они старались одеваться по последней моде. Ну, и, конечно же, развлечения: балы, пикники, музыка, представления, охота. И вот однажды в замке появилась незнакомка. Было не вполне ясно, кто она родом и откуда пришла, зато белокурая девушка была невероятно красива, умна и обладала прекрасными манерами. Да в придачу ещё и нуждалась в помощи, а что может быть лучше для рыцаря, стремящегося завладеть её расположением?
Что-то щёлкнуло в моём мозгу.
- Незнакомку звали Ранкара? – предположили я.
- Молодец! – похвалил кот. – Отлично соображаешь! А ещё говорила, что сказки не любишь. И вот герцог стал ухаживать за дамой. Окружил заботой, делал подарки, устраивал балы в её честь. Девушка принимала знаки внимания благосклонно, и как будто забыла, что у неё есть другая жизнь и другой домой.
Барсик сделал паузу, похоже, придавшись воспоминаниям, но уже не превращая их в слова.
- И что потом? – поторопила я.
- А что обычно бывает в сказках? Прекрасный принц, ну, то есть герцог, сделал прекрасной девушке предложение.
- А она его приняла?
Кот помедлил, на сей раз не погрузившись в собственные мысли, а скорее давая понять, что ответ на мой вопрос неоднозначен.
- Приняла, - проговорил он наконец. – Но с условием. И нет бы потребовать полгерцогства, норковую шубу или, скажем, всегда отпускать её на караоке. Она поступила более странно. Впрочем, как и положено в сказках. Она сказала, что выйдет замуж только в том случае, если жених даст слово служить её стихии и подпишет соответствующий договор.
- Он что же, так просто взял и согласился? – изумилась я.
- А что тут такого? Он был молод, самонадеян и безумно влюблён. Посвятить себя стихии ради того, чтобы всегда оставаться с предметом страсти? Да пожалуйста. Тем более, невеста пообещала, что, согласившись, он не утратит своего могущества, скорее, напротив, его умножит. Герцог решил, что ничего не потеряет, зато приобретёт семейное счастье. И поставил подпись. Правда, это пришлось сделать кровью, но такая мелочь не могла его остановить.
Я заворожённо слушала, непроизвольно впившись ногтями в край одеяла.
- Вот только стоило счастливому жениху вывести последний завиток, как распахнулось – не иначе, от сквозняка, - узорчатое окно. В зале засвистел ветер, а герцог внезапно схватился за глаз, будто туда занесло соринку.
- Льдинку, - прошептала я.
- Или льдинку, - покладисто принял поправку кот. – Но боль быстро утихла, окно закрыли и порядок, казалось, был восстановлен. Вот только прежним дворец уже не стал. Первым звоночком явился иней. Морозные узоры, потянувшиеся по окнам…отчего-то с внутренней стороны. Потом снежок стал обнаруживаться то на полу, то на мебели. Каминные полки покрывались тончайшей коркой льда. В залах ощутимо похолодало, и придыхании изо рта вырывался пар. Дамы не вылезали из шуб и прятали руки в муфтах. Стало не до модных причёсок, не до попыток перещеголять друг друга в изысканности платьев. Единственное, что волновало придворных и слуг, - как согреться в ежечасно охлаждавшемся замке. От низкой температуры начали выходить из строя некоторые механизмы, и даже вода в стаканах нет-нет, да и замерзала прежде, чем люди успевали отпить глоток.
- А что же герцог?
- Герцог всего этого как будто не замечал. Он погрузился в себя, стал отрешённым и немного нервозным, что было прежде совершено ему не свойственно. Его больше не радовало то, что прежде заставляло смеяться, и не печалило то, что когда-то могло вызвать слёзы на глазах. Краски разноцветного мира словно поблекли. Надо отдать герцогу должное: он осознавал эти перемены и не приходил от них в восторг. А постепенно стал обращать внимание и на происходившее вокруг. Музыканты уже не играли мазурку и вальс, придворные не кружились в танцах, слуги не сплетничали на кухне. Больше того, потихоньку люди начали разбегаться из замка. Одни уезжали на каретах, другие готовы были спускаться с горы пешком. Некоторые считали герцогство проклятым, другие говорили, что это суеверный бред, но мороз, проникавший даже сквозь самые тёплые шубы и одеяла, постепенно разогнал всех.
Я сидела в своей комнате, забравшись с ногами на кровать, и задумчиво разглядывала спичечный коробок, найденный после визита жителей предгорной деревни. В сотый, наверное, раз за последние дни выдвинула коробочку. Одна-единственная спичка. Что ж, было бы странно, если бы с того дня их стало больше. Но как же это понять?.. Неужели тот молодой горец просто случайно забыл эту вещь, когда покидал замок? Я покачала головой, скептически морщась. Нет, неспроста он задержался у стеллажа дольше прочих, хотя, правду сказать, ему не было никакого резона туда подходить. Коробок был оставлен в замке с какой-то целью. Вероятнее всего – чтобы его впоследствии нашли. Но кто? Король – вряд ли, от него горец скорее прятал свой сувенир. Кот? Если бы коробок предназначался Барсику, он давно заявил бы о своих правах. Выходит, оставалась я? А может быть, сама предпосылка ошибочна, и горец вовсе не собирался отдавать свою вещь кому-то из нас. Что, если он планировал впоследствии проникнуть в замок тайком от Ингвара, забрать коробок там, где прежде его оставил, и воспользоваться с какой-то ему одному ведала целью?
Впрочем, последнее предположение представлялось чересчур натянутым, и я заключила, что могу без особых угрызений совести воспользоваться единственной спичкой. Если, конечно, захочу. А я безусловно очень хотела. Я не любила атмосферу зимнего холода и терпеть не могла замок, в котором меня удерживали против воли. Удерживали не в том смысле, что запирали ворота или ставили на выходе десяток солдат. Нет, в этом отношении я была совершенно свободна передвижениях. Но обстоятельства были таковы, что отправиться домой или даже просто прочь, куда глаза глядят, я не могла. В том, что так сложилось, не было моей вины. Более того, в самое ближайшее время я могла перестать быть собой, потерять самую свою суть. Опять же по вине Хлада, снежного короля и, по моим ощущениям, этого замка.
Если бы только я могла хоть капельку нарушить сонное спокойствие здешнего зимнего царства. Привнести сюда хоть немного огня и тепла. А ещё лучше – устроить пожар, уничтожить этот оплот жестокой стихии. Он, конечно, не последний, останутся и другие, но, во всяком случае, я бы внесла хоть какой-то вклад в борьбу против поглощающего планету мороза. С другой стороны, сжигать дом, где, как ни крути, со мной были довольно-таки добры и даже по-своему гостеприимны, казалось кощунственным.
Можно было бы сказать, что я совсем запуталась в собственных стремлениях, но спасало одно: у меня в любом случае не было ни малейшего шанса. Вероятность сжечь ледяной замок было нулевой. Я провела здесь достаточно дней и уже понимала, что здание не строилось из снега и льда изначально. Прежде это была самая обыкновенная крепость. Замороженность была привнесённой, словно внутренняя обстановка, покраска забора или обивка стен. Но на так плотно охватила замок за последние сто лет, так сжилась с ним, что отделить привнесённое от изначального казалось невозможным. И потому я точно знала: заледеневшая вода непременно победит огонь, и спичку я потрачу понапрасну.
Наконец я задвинула коробочку в прежнее положение и с тяжёлым сердцем припрятала её в книжном шкафу между фолиантов.
И всё же одинокая спичка никак не желала покидать мои мысли. Именно её они были заняты, пока я привычно, но слегка замедленным шагом продвигалась к учебному залу. И когда садилась за стол. И когда задумчиво смотрела в окно, пропускающее сквозь себя непривычно яркую солнечную сущность. Так хотелось привнести в этот мрачный во всех отношениях замок хоть немножко огня. Раз меня словно ледяной завесой оградили ото всей прежней жизни, вернуть себе, пусть даже в этих стенах, хотя бы самую крошечную её каплю. Я поднялась из-за парты, стала ходить по комнате и озираться в поисках хоть чего-то интересного. Камин я уже излазила вдоль и поперёк. Выяснила, умудрившись с невероятным трудом забраться в трубу, что когда-то очень давно здесь горел огонь, и кверху поднимался дым, чтобы вскоре поплыть над горами туда, куда понесёт его ветер. Нет, сейчас всё было, как и положено, заледенелым, но, как следует поработав сперва ногтями, а потом и более подходящими для этой цели инструментами, я сумела добраться до кирпичных стенок и даже различить чёрные следы покрывшей её когда-то копоти. Однако воспользоваться этим камином сейчас возможным не представлялось. Для этого следовало бы проделать значительно более трудную и основательную работу, чем та, что я могла себе позволить. Для этого требовались необходимые навыки и время. А главное, это нельзя было провернуть в тишине, так, чтобы хозяин замка не догадался о моих поползновениях и не пресёк их на корню. Увы, подобной роскоши в моём распоряжении не было. Королю мои попытки возвратить камин в рабочее состояние точно бы не понравились.
Но ведь хоть что-то можно было сделать? Ведь не бывает так, чтобы все ворота оставались закрытыми. Я обвела класс расстроенным взглядом и тут остановилась на одном весьма интересном предмете.
Круг, вырезанный изо льда, на длинной белой ручке. Ручка не была прозрачной, а я не чувствовала холода, так что из какого материала сделана она, снежного или более стандартного, определить не удалось. Основа была выпуклой с одной стороны и позволяла смотреть сквозь неё, но искажала изображение, делая его крупнее. Не знаю, работали ли тут исключительно законы физики, или же подключалась магия Хлада, но общий принцип работы был мне известен. Льдина собирала свет, рассеивавшийся по всей её поверхности, и фокусировала его в одной точке. Как она при этом не таяла? Ну, не таяли же на сегодняшнем ярком солнце стены замка. Тут несомненно не обошлось без колдовства, но в данный момент меня интересовало совсем другое. А что будет, если… Изнемогая от нетерпения, я не стала долго гадать. Пока не попробую, не узнаю. Прихватив как можно больше листов бумаги, я поспешила в соседний зал, где имелся выход на длинный балкон.
Северный ветер (другого здесь и не бывало) тут же растрепал мои волосы. При такой погоде бумага моментально бы разлетелась, поэтому пришлось вернуться в помещение и прихватить оттуда несколько камней. Когда-то из таких был сложен камин, но за ненадобностью его разобрали, а некоторые части так и остались лежать рядом с решёткой. Что делать, хозяин замка не слишком беспокоился о сохранности своих вещей и домашнем уюте. Взять хотя бы комнату, которую показал мне кот.
Теперь я придавила бумагу по краям раздобытыми краями, соорудив таким образом своеобразное кострище. Встала рядом на колени, раздражённо тряхнула головой, откидывая мешающие сосредоточиться волосы. Встала, покрутилась немного в поисках такого места, где ветер откидывал бы их назад вместо того, чтобы задувать в лицо. И снова устроилась на коленях. А затем установила льдину над бумагой, крепко держа за ручку и стараясь заставить руки не дрожать от нетерпения.
На ярком солнце стало жарко, и я мимолётно удивилась, что, оказывается, способна ощущать изменения температуры. Ничего не происходило, и я напряжённо вглядывалась в разложенные на полу листы. Неужели ничего не выйдет? Лёд не сможет сработать так, как стекло?
Но, когда я уже почти потеряла надежду, на бумаге возникла маленькая чёрная точка… Потом лист начал потихоньку сжиматься, темнее, а из-под него выглянул крохотный язычок пламени. Выглянул, снова исчез, и появился опять… Отложив в сторону лупу, я принялась осторожно раздувать огонь. Бережно, чтобы только не сделать хуже, только не потушить. И наконец была вознаграждена за старания. Алый цветок разыгрался, вошёл во вкус, разбежался по кругу отдельными лепестками, и вскоре передо мной уже плясал настоящий костёр!
Я немного отступила, сложив руки на груди и довольно щурясь. Картина навеивала массу приятных воспоминаний – и уютно потрескивающие поленья в камине, и огонь, разводимый из веток и шишек на летней лесной поляне. Пол потихоньку начинал увлажняться, белый покров медленно, но верно превращался в капли воды…
Доля секунды – и всё переменилось. Пламя застыло, превратившись в ледяное изваяние, будто в насмешку над самим понятием огня. Я обернулась. За спиной стоял снежный король. На сей раз он не был разгневан, но глядел на меня мрачно и пытливо.
- Могу я сделать что-нибудь, чтобы ты успокоилась? – осведомился он тоном строгого отца.
- Вы можете избавить меня от осколка и отпустить? – вскинула голову я.
Ингвар медленно покачал головой.
- Это не в моих силах.
- Вот и ответ на ваш вопрос, - печально констатировала я и зашагала к себе в комнату.
Солнце ещё светило в спину, но жарко от этого больше не было.
Я сидела, забравшись с ногами на кровать, и мрачно водила пальцем по одеялу, мысленно чертя…сама уже не понимала, что. Стремление создать в замке хоть какое-нибудь напоминание о тепле и лете, превратилось практически в манию. Но я никак не могла ничего придумать, за исключением, конечно, использования по назначению заветной спички. Но то ли интуиция, то ли глас рассудка, ещё звучавший в моей голове, отчаянно твердили, что нельзя бездарно растрачивать такой ресурс.
Кот вошёл в комнату, как всегда, незаметно. И, как всегда, нагло устроился на кровати, куда его совершенно не звали.
- Брысь, - на автомате пробормотала я, впрочем, не слишком обращая на него внимание.
- И за что такое пренебрежительное отношение? – посетовал Барсик, судя по тону, нисколько не обиженный. – А я, между прочим, пришёл тебе сказку рассказать!
Я посмотрела на него, как на ненормального. Даже отвлеклась ради этого от своих невесёлых мыслей.
- Ну, притчу? – попытался реабилитироваться в моих глазах кот.
Я продолжала сверлить его взглядом, плотно сжав губы.
- Басню? – не сдавался он.
- Барсик, что ты от меня хочешь? – вздохнула я.
- Говорю же: рассказать историю.
Кот стоял на своём, и сбить его с намеченной цели не представлялось возможным. Пришлось вывесить белый флаг.
- Итак, много лет назад, ну, например, что – а чем плохое число? – жил на свете один принц. Или король. Ну или, например… - Барсик изобразил выразительный жест передней лапой, чем-то напомнив мне человека, прищёлкивающего пальцами, - …герцог. Вот да, почему бы не герцог? Скромно и со вкусом.
Рассказчик удобно устроился на кровати, а я вся обратилась вслух, ибо начало условной притчи оказалось весьма многообещающим.
- Жил этот герцог в замке, построенном на вершине высокой-высокой горы. Так ведь часто бывает. Замки строятся там, где их трудно захватить, - продолжал кот. – Герцог был молод, иногда несдержан, немного высокомерен. Но в целом землями своими правил хорошо. Земли были плодородны; рощи плодоносящих деревьев, пастбища, успехи в ткацком ремесле, - всё это позволяло вверенным ему владениям процветать. У герцога был весьма богатый двор: множество советников, помощников, придворных дам и кавалеров, и все они старались одеваться по последней моде. Ну, и, конечно же, развлечения: балы, пикники, музыка, представления, охота. И вот однажды в замке появилась незнакомка. Было не вполне ясно, кто она родом и откуда пришла, зато белокурая девушка была невероятно красива, умна и обладала прекрасными манерами. Да в придачу ещё и нуждалась в помощи, а что может быть лучше для рыцаря, стремящегося завладеть её расположением?
Что-то щёлкнуло в моём мозгу.
- Незнакомку звали Ранкара? – предположили я.
- Молодец! – похвалил кот. – Отлично соображаешь! А ещё говорила, что сказки не любишь. И вот герцог стал ухаживать за дамой. Окружил заботой, делал подарки, устраивал балы в её честь. Девушка принимала знаки внимания благосклонно, и как будто забыла, что у неё есть другая жизнь и другой домой.
Барсик сделал паузу, похоже, придавшись воспоминаниям, но уже не превращая их в слова.
- И что потом? – поторопила я.
- А что обычно бывает в сказках? Прекрасный принц, ну, то есть герцог, сделал прекрасной девушке предложение.
- А она его приняла?
Кот помедлил, на сей раз не погрузившись в собственные мысли, а скорее давая понять, что ответ на мой вопрос неоднозначен.
- Приняла, - проговорил он наконец. – Но с условием. И нет бы потребовать полгерцогства, норковую шубу или, скажем, всегда отпускать её на караоке. Она поступила более странно. Впрочем, как и положено в сказках. Она сказала, что выйдет замуж только в том случае, если жених даст слово служить её стихии и подпишет соответствующий договор.
- Он что же, так просто взял и согласился? – изумилась я.
- А что тут такого? Он был молод, самонадеян и безумно влюблён. Посвятить себя стихии ради того, чтобы всегда оставаться с предметом страсти? Да пожалуйста. Тем более, невеста пообещала, что, согласившись, он не утратит своего могущества, скорее, напротив, его умножит. Герцог решил, что ничего не потеряет, зато приобретёт семейное счастье. И поставил подпись. Правда, это пришлось сделать кровью, но такая мелочь не могла его остановить.
Я заворожённо слушала, непроизвольно впившись ногтями в край одеяла.
- Вот только стоило счастливому жениху вывести последний завиток, как распахнулось – не иначе, от сквозняка, - узорчатое окно. В зале засвистел ветер, а герцог внезапно схватился за глаз, будто туда занесло соринку.
- Льдинку, - прошептала я.
- Или льдинку, - покладисто принял поправку кот. – Но боль быстро утихла, окно закрыли и порядок, казалось, был восстановлен. Вот только прежним дворец уже не стал. Первым звоночком явился иней. Морозные узоры, потянувшиеся по окнам…отчего-то с внутренней стороны. Потом снежок стал обнаруживаться то на полу, то на мебели. Каминные полки покрывались тончайшей коркой льда. В залах ощутимо похолодало, и придыхании изо рта вырывался пар. Дамы не вылезали из шуб и прятали руки в муфтах. Стало не до модных причёсок, не до попыток перещеголять друг друга в изысканности платьев. Единственное, что волновало придворных и слуг, - как согреться в ежечасно охлаждавшемся замке. От низкой температуры начали выходить из строя некоторые механизмы, и даже вода в стаканах нет-нет, да и замерзала прежде, чем люди успевали отпить глоток.
- А что же герцог?
- Герцог всего этого как будто не замечал. Он погрузился в себя, стал отрешённым и немного нервозным, что было прежде совершено ему не свойственно. Его больше не радовало то, что прежде заставляло смеяться, и не печалило то, что когда-то могло вызвать слёзы на глазах. Краски разноцветного мира словно поблекли. Надо отдать герцогу должное: он осознавал эти перемены и не приходил от них в восторг. А постепенно стал обращать внимание и на происходившее вокруг. Музыканты уже не играли мазурку и вальс, придворные не кружились в танцах, слуги не сплетничали на кухне. Больше того, потихоньку люди начали разбегаться из замка. Одни уезжали на каретах, другие готовы были спускаться с горы пешком. Некоторые считали герцогство проклятым, другие говорили, что это суеверный бред, но мороз, проникавший даже сквозь самые тёплые шубы и одеяла, постепенно разогнал всех.
