Поднялась, но встать во весь рост не пришлось, балки под потолком заставили пригнуть голову. Словно избушка на курьих ножках. Смешно. И половицы заскрипели соглашаясь. Комната немного накренилась сначала в одну сторону, потом в другую. Как она сказала? Мерула? Что за имя такое? Ну Мерула так Мерула. Надо понять, где ты, Мерула. И женщина, осторожно ступая, пошла к выходу.
За скрипучей старой дверью встретил лес её птичьим многоголосьем. Осины поднимали ветви к небу, перемежаясь с берёзами. Листья уже сбросили — значит, осень. Странно… почему же в голове ничего нет: ни событий предыдущего вечера, ни воспоминаний о доме, ничего...
Холодный ветер бросил на тело несколько прелых листьев. Холодно.
Мерула вернулась в дом. Поискала глазами, что можно накинуть на плечи. Вот же куртка лежит, цветом, фактурой и вообще видом выбиваясь из общего антуража. Словно бы телефон бросили в каменном веке. Был бы такой же эффект. Накинула куртку, снова вышла на улицу.
Сверху громко и хрипло каркнул ворон. Мерула оглянулась. Вон он сидит на коньке соломенной крыши. А домик-то — и верно на курьих ногах. Вернее, на пеньке. И сам небольшой, почти детский теремок. Чертовщина, и как она в нём поместилась? Изнутри гораздо больше кажется.
Ворон снова каркнул и спикировал на плечо. Мерула только наклонила голову, чтобы птица села удобнее. Ворон, нашлёпав по макушке крылом, наконец уселся. Вспомнилось его имя.
— Ну что, Паш? Что случилось? Знаешь?
Ворон только косил сиреневым с золотой искрой глазом и молчал. Знает. Что же это? Провела рукой по груди. Тут были кольца. Сквозь блузку сжала пальцами. Точно, кольца. Обручальные. Висок снова прострелило огненной спицей.
— Хозяйка ждёт,— каркнул ворон чужим, незнакомым голосом и снова замолчал. Мерула замерла. Отчего это так узнаваемо? Хозяйка…
— А куда? — откашлялась женщина. Ворон сорвался с плеча и сел на осиновую ветку недалеко, приглашая идти за собой.
— Хорошо…— И она последовала за чёрным вороном.
Ворон привел её на большую поляну, устланную листьями и растоптанными цветами, где под двумя ещё не облетевшими осинами стоял огромный трон, змеящийся корешками и торчащими сучьями. На троне в венке из листьев и ягод сидела сама Хозяйка. Лицо её скрывали спутанные зеленоватые волосы длиной до самого пояса, руки покрывали отвратного вида язвы, а одежда в прорехах прятала измазанные в грязи ступни.
Рядом с троном стояла и свита. Не менее чудные создания. Кто-то был похож на людей, с золотыми волосами и одеянием из добротного шёлка, не в пример лохмотьям хозяйки праздника. А кто-то — на огромных жаб, сплошь покрытых твердыми как кора бородавками. У ног сновали мыши, но Мерула чувствовала, что это не просто грызуны, а тоже некие создания волшебного мира.
Ворон сел на спинку трона и каркнул, в этот раз совершенно по-вороньи.
— Пришла, чудь! — проскрипел уже знакомый голос. Старуха вышла из-за спины и взмахом руки постаралась развеять неприятное ей существо.
— А ты сама-то кто? — дерзко спросила Мерула.
— Торн, это Торн, мои глаза…— проскрипела Хозяйка, и по рядам свиты прошло волнение.
— А я Меланте,— выступила от трона ещё одна женщина, сохранившая в возрасте остатки красоты. Она одета в чёрный балахон с характерной остроконечной шляпой на голове,— уши Хозяйки.
— Я её голос,— просипела третья, поднимая голову, склоненную от согбенной спины,— моё имя Лили.
— Очень приятно, конечно,— усмехнулась Мерула,— но я немного не понимаю, что происходит… Это какой-то костюмированный фестиваль? Или что?
— Непуть,— фыркнула Торн, медленно ступая, отошла к трону.
— Завтра — Самайн,— провозгласила Хозяйка, повышая голос,— ты пришла не одна…
Правда? Не одна? И верно, они были вдвоём…
— Своим словом поручилась за Crwydryn…
— Эм-м-м,— в голове смутно прояснялось.
— Мы нашли твоё имя,— хихикнула Меланте,— отдали тебе его…
— Оно твоё…— согласилась Лили,— но Crwydryn больше не ступит на эту землю…
— Вот как? Почему?
— Не помнишь? — визгливо каркнула Торн.
— Нет…— Мерула потёрла висок,— что-то случилось. Да?
— Он нарушил запрет…— прошипела Хозяйка,— использовал Силу. Ты поручилась за него…
— Теперь ты — наша…— каркнула Лили.
— Погодите…— Мерула оглянулась на чужие, почти человеческие лица,— это какое-то недоразумение…
— Недоразумением было пускать его сюда,— выступил вперед широкоплечий красавец с копной тёмных курчавых волос.
— А где он? — Мерула огляделась.— Где?
— Он трусливо сдался, сбежал,— красавец вздёрнул подбородок.
— Но мы можем отпустить тебя домой…— снова хихикнула Торн,— если скажешь нам кое-что…
— Что? — растерялась женщина. Ситуация становилась всё абсурднее.
— Назовёшь его имя? — доверительно прошептала Меланте,— его настоящее имя… Тогда мы заберём его…
— Я не…
— Ты отправишься домой…— поддакнула Лили.
— Иначе вместо него останешься здесь навсегда …
— Он бросил тебя…
— Сбежал…
— Останешься служить…
— Нет! — Мерула вскинула руку, прекращая поток слов в своей голове.— Вы лжёте!
— Хозяйка никогда не лжёт,— подобострастно склоняя голову, проблеяла Торн.
Мерула в отчаянии скользнула глазами по чёрному оперению ворона. Тот склонил голову, словно бы внимательно вглядываясь в самую душу.
— Он не мог так поступить! — Мерула не помнила, о ком речь, но в своих словах была отчего-то уверена.
— Но поступил!
— Лжёте! — Мерула наотмашь махнула рукой, и ряд придворных отшатнулся от посланного ею заклятья.
— Назови имя…— проблеяла Торн, подползая под ладонь. Это какой-то театр, определённо.— И сможешь уйти…
— Нет,— твёрдо сказала Мерула в сморщенное лицо.
— Упрямица, упрямица…— заволнило по рядам. Пальцы сжались там, где когда-то висел амулет под блузкой.
— В мой лес пришла чужая воля! — прекращая поток слов, громко крикнула Хозяйка.— Crwydryn тому причина. Но он исчез.
— Возможно, здесь другое…
— Ты — одна из нас, прошедшая ночь показала нам это. Огонь дал тебе имя, но забрал память.— Хозяйка, растягивая звуки прошипела,— Мерула…
Хозяйка подняла костлявую руку и раскрыла ладонь, где блеснули холодными отблесками кольца. Оставалось только смотреть, потому что воздух напитался напряжением и злобой.
Пальцы сжались, скрывая звёздный отблеск.
— Здесь твоя память…— кулак раскрылся, показывая, что кольца исчезли,— найдешь её — вернёшься домой. Нет — останешься с нами и, как одна из нас, поможешь поймать Crwydryn.
— Как?
— Откроешь нам его имя…
— Нет!
— Тогда ты умрёшь…— прокаркала Торн, мерзко хихикая,— всё пойдёт в дело… волосы, ногти, кости и кровь… особенно кровь…
Хозяйка медленно повела рукой, и вся свита исчезла, а на ветки поднялись десятки чёрных воронов, расселись, словно буквы на строках.
— Ищи!
На поляне они остались с замолчавшей теперь Хозяйкой и десятком птиц, наблюдавших за ней с высоты. Прямо перед глазами застыла в воздухе колба с песочными часами. Крупицы медленно падали, знаменуя скорый конец испытания.
— Выбрать? — Мерула беспомощно оглянулась на замершую, как изваяние властительницу этой земли. Молчание. Она огляделась.
Как тут выберешь? Все как один черны. И что искать? Кольца?..
«Заверши инициацию. Ищи не глазами…».
Кто это? Кажется, она сходит с ума. Не глазами. Окинула взглядом ряды мрачных, готических птиц. Не глазами. А песок сыпался, и казалось, невозможно оторваться от созерцания падающих крупинок, и все мысли сосредоточились на том, что конец уже скоро.
«Не глазами…».
Хорошо. Закрыла глаза. Кольца… Одно было подарено на помолвку, второе при росписи…
И словно мощная сила развернула Мерула прочь от птиц. Она открыла глаза. Перед ней сидела хозяйка, и пара воронов на спинке её грубого трона.
— Их нет среди тех птиц,— смело сказала женщина, дерзко глядя в скрытое косматой гривой лицо.
— Где же они? — ехидно спросила Хозяйка. И Мерула подняла руку. Палец упёрся в ворона, который сидел справа.
Птица раскрыла крылья, каркнула и поднялась в воздух. На лапе блеснули две белых дуги. Ворон взмахнул крыльями и сел на плечо. Кольца, надетые на лапу, подрагивали от неловких движений.
— Нашла…— отозвалась Хозяйка. Нашла… И воспоминания нахлынули волной.
Пока танцевали и пели, Таню обволакивало тёплой волной общего настроения. Время перевалило за полночь, но никто и не думал расходиться, веселье только начиналось. Затеяли прыгать через костёр. Татьяна прыгала вместе со всеми и плясала. Андрей держал её за руку, пока они вместе кружились в каком-то языческом танце. Отсветы костра ложились на его лицо, окрашивая глаза в цвет осеннего заката.
— Имя! — крикнула Нонна.
— Имя! — вторили ей танцующие. В безумном ритме, казалось, в ушах оно стучит вместе с кровью.
— Имя!
— Мерула! — крикнула Таня, звучавшее в такт дыханию.
— Чёрная птица! — кажется это Анна,— Мерула! Благословение именем!
— Мерула! — хором пели рядом. Андрей смеялся, а Таня, казалось, была безумно счастлива в этот момент, что хотелось расправить крылья. Прямо сейчас и взлететь.
Костёр вспыхнул ярче, а потом темнота скрыла его свет, оставив на месте пылающего огня едва тлеющие угли. Музыка сразу стихла.
— Что, что такое? — послышалось отовсюду.
— Огонь!
— Зажгите огонь!
Наконец поленья снова разожгли, но атмосфера как-то сгустилась и помрачнела.
— Что случилось?
Нонна чопорно вышла на середину и подняла руки, чтобы её услышали.
— В ночь Самайн граница между мирами становится зыбкой…
Разговоры смолкли. Все слушали Ведающую.
— Люди боятся, что что-то может проникнуть из нашего мира, но нельзя забывать, что возможно и обратное…
Зашелестел по кругу шёпот.
— Crwydryn, скажи, что ты чувствуешь…— обратилась Нонна к Андрею. Таня взглянула в помрачневшее лицо мужа.
— Ткань бытия рвётся…— продолжила Нонна,— нечто или некто пытается войти без спроса…
— Что?
— Кто?
— Crwydryn скажет нам… это его гость…— выступила Анна. Андрей разомкнул руки и отступил. Таня растерянно огляделась. Сколько вражды в глазах, ещё недавно лучившихся дружелюбием и заботой. Что же случилось?..
— Ну?..— нетерпеливо и осуждающе выдохнула Нонна.
— Сюда нельзя войти кроме как во врата,— Андрей покачал головой.— А они надёжно укрыты.
— Этот гость идёт за тобой? — надменно спросила Нонна.
— Я уйду…— существа, стоящие рядом, отшатнулись от Андрея как от прокажённого, обозначив круг отчуждения.— Доведите её до конца…
— Я с тобой…— Таня сделал шаг к нему, но Вика схватила её за руку.
— Нет…
— Crwydryn уйдёт один… твой обряд ещё не закончен…
— Нет! — Таня попыталась стряхнуть тонкие цепкие пальцы.
— Поздно…— Нонна подняла лицо к небу. Звёзды, видневшиеся сквозь просветы ветвей, начали гаснуть одна за другой, словно огромная тень наползла на мир, скрыв его от света.
— Надо сказать Хозяйке…
Темнота среди деревьев сгустилась, стало намного холоднее и неприютнее.
— Убирайся,— коротко бросила Нонна. Обвиняемый на шаг отступил в тень.
— Уходи! — взвизгнула женщина со светлыми волосами, сжимая кулаки. Ещё шаг в темноту.
Раздался рёв и несколько неясных фигур набросились на Андрея. Рывок не достиг цели. Чёрная тень проскользнула мимо, задев ладонь и оставив в пальцах чёрное перо. Таня дёрнулась следом, но Вика крепко держала её за одежду.
«Закончи инициацию…».
Кто-то вскрикнул, вокруг зашумели. Вика потянула Таню в лес, прочь от костра и разгорячённой толпы.
— Он не виноват…— задыхалась Таня, порываясь вернуться.
— Эта Сила сродни его…
— Нет, нет, нет…— настойчивые руки всё тянули её во мраке. У губ появилась фляга. В нос ударил запах полыни и какой-то ягоды.
— Пей…
— Нет…
— Пей…
В рот полилась невероятно горькая настойка. Таня выплюнула всё, что натекло, попробовала вырваться.
— Пей… Мерула…— сил к сопротивлению не осталось,— ты теперь одна из нас… С нами… навсегда…
И настойка полилась в горло, а Таня даже не могла противиться, глотала горечь, постепенно отдаляясь от себя, пока не потеряла окончательно.
Утро затянуло болото сизым туманом. А Андрей затянулся сигаретой покрепче. Лёгкая волна прошла по глади воды, словно бы кто-то вздумал нырнуть на глубину, а затем как будто всё успокоилось.
На вырубке тихо. Все волшебные создания собрались возле своей Хозяйки в предчувствии беды. Тёмная воля пришла в этот мир, просочилась из мира людей, как вода в треснувшей плотине. И вину за это возложили на него, на Андрея. Возможно, они и правы… Возможно…
Здесь, у Врат, искать вряд ли станут. Чересчур очевидно. К тому же надо дождаться Таню. Она почти завершила инициацию. Миссия выполнена. Имя она получила. Теперь уже всё равно, попадут они сюда когда-либо или нет. Всё равно…
— Браво-браво! — лёгкие хлопки разбили звенящую тишину на фрагменты. Андрей взглянул в направлении звука. Из тумана выступил неясный женский силуэт.— Самокопание, как всегда, на уровне…
— Авейра? — знал, сразу узнал. Отчего-то даже злобы не было, только усталость.— Я почти угадал… Тебе не надоели эти игры?
— Мне?..— женщина осторожно обошла собеседника по кругу и встала рядом, по левую руку.— Нет. Я хочу вырывать из твоей жизни всё, что в ней есть. Кусочек за кусочком. Пока не останется тонкая нить… как лезвие… и ты поймёшь, что у тебя одна дорога.
— Оставь меня в покое. Неужели во всём мире тебе не с кем поиграться?
— Не могу,— Авейра глубоко вдохнула холодного влажного воздуха.— Мне вдруг захотелось убить тебя, прямо сейчас… а потом воскресить, и убить снова, и снова воскресить,— женщина склонила голову к плечу,— и ты будешь принадлежать только мне.
— Так это что, мля, ревность? — усмехнулся Андрей.
— Чтобы ревновать, надо любить. А ты… скорее вещь, которой жалко лишиться. Трофей. Ты уже потерял доверие этого сброда? На протяжении скольких веков ты сюда захаживал без препятствий? Три? Четыре?.. Больше не придёшь. Осталось последнее — раздавить тебя в глазах твоей женщины.
— Скажи,— Андрей подался к собеседнице, сминая в пальцах окурок до толщины бумаги, а та отпрянула,— зачем тебе это? Чего ты хочешь? В итоге?
— Того же, чего и остальные,— высокомерно усмехнулась Авейра,— власти… Глупенький…
— Так убей сейчас, сделай что задумала, а их оставь в покое… Не трогай, уходи!
Женщина подумала, опустив веки.
— Нет. Я передумала. Хочу довести свой план до конца.
Никитин не ответил. Сунул руку в карман.
— Я выпью каждого в этом лесу,— продолжила Авейра, не глядя на него,— и каждый,— абсолютно каждый уродец узнает перед смертью, кому он обязан такой убогой смертью.
— Ты так меня ненавидишь?
— Твоё место — у ног нашего господина. Но ты всё время умудряешься сломать устоявшийся порядок. Выйти за рамки, ускользнуть. Смеёшься над нами… Кем ты себя возомнил? — Авейра сощурила глаза.
— Ваш порядок истлел вместе с ушедшими монархиями. Время меняться…
— Людские дела нас не касаются.
— Очень зря,— выдохнул Андрей, поднимая глаза к небу.
— Если хорошо попросишь, я пощажу их,— Авейра растянула красивые губы в оскале.
За скрипучей старой дверью встретил лес её птичьим многоголосьем. Осины поднимали ветви к небу, перемежаясь с берёзами. Листья уже сбросили — значит, осень. Странно… почему же в голове ничего нет: ни событий предыдущего вечера, ни воспоминаний о доме, ничего...
Холодный ветер бросил на тело несколько прелых листьев. Холодно.
Мерула вернулась в дом. Поискала глазами, что можно накинуть на плечи. Вот же куртка лежит, цветом, фактурой и вообще видом выбиваясь из общего антуража. Словно бы телефон бросили в каменном веке. Был бы такой же эффект. Накинула куртку, снова вышла на улицу.
Сверху громко и хрипло каркнул ворон. Мерула оглянулась. Вон он сидит на коньке соломенной крыши. А домик-то — и верно на курьих ногах. Вернее, на пеньке. И сам небольшой, почти детский теремок. Чертовщина, и как она в нём поместилась? Изнутри гораздо больше кажется.
Ворон снова каркнул и спикировал на плечо. Мерула только наклонила голову, чтобы птица села удобнее. Ворон, нашлёпав по макушке крылом, наконец уселся. Вспомнилось его имя.
— Ну что, Паш? Что случилось? Знаешь?
Ворон только косил сиреневым с золотой искрой глазом и молчал. Знает. Что же это? Провела рукой по груди. Тут были кольца. Сквозь блузку сжала пальцами. Точно, кольца. Обручальные. Висок снова прострелило огненной спицей.
— Хозяйка ждёт,— каркнул ворон чужим, незнакомым голосом и снова замолчал. Мерула замерла. Отчего это так узнаваемо? Хозяйка…
— А куда? — откашлялась женщина. Ворон сорвался с плеча и сел на осиновую ветку недалеко, приглашая идти за собой.
— Хорошо…— И она последовала за чёрным вороном.
Ворон привел её на большую поляну, устланную листьями и растоптанными цветами, где под двумя ещё не облетевшими осинами стоял огромный трон, змеящийся корешками и торчащими сучьями. На троне в венке из листьев и ягод сидела сама Хозяйка. Лицо её скрывали спутанные зеленоватые волосы длиной до самого пояса, руки покрывали отвратного вида язвы, а одежда в прорехах прятала измазанные в грязи ступни.
Рядом с троном стояла и свита. Не менее чудные создания. Кто-то был похож на людей, с золотыми волосами и одеянием из добротного шёлка, не в пример лохмотьям хозяйки праздника. А кто-то — на огромных жаб, сплошь покрытых твердыми как кора бородавками. У ног сновали мыши, но Мерула чувствовала, что это не просто грызуны, а тоже некие создания волшебного мира.
Ворон сел на спинку трона и каркнул, в этот раз совершенно по-вороньи.
— Пришла, чудь! — проскрипел уже знакомый голос. Старуха вышла из-за спины и взмахом руки постаралась развеять неприятное ей существо.
— А ты сама-то кто? — дерзко спросила Мерула.
— Торн, это Торн, мои глаза…— проскрипела Хозяйка, и по рядам свиты прошло волнение.
— А я Меланте,— выступила от трона ещё одна женщина, сохранившая в возрасте остатки красоты. Она одета в чёрный балахон с характерной остроконечной шляпой на голове,— уши Хозяйки.
— Я её голос,— просипела третья, поднимая голову, склоненную от согбенной спины,— моё имя Лили.
— Очень приятно, конечно,— усмехнулась Мерула,— но я немного не понимаю, что происходит… Это какой-то костюмированный фестиваль? Или что?
— Непуть,— фыркнула Торн, медленно ступая, отошла к трону.
— Завтра — Самайн,— провозгласила Хозяйка, повышая голос,— ты пришла не одна…
Правда? Не одна? И верно, они были вдвоём…
— Своим словом поручилась за Crwydryn…
— Эм-м-м,— в голове смутно прояснялось.
— Мы нашли твоё имя,— хихикнула Меланте,— отдали тебе его…
— Оно твоё…— согласилась Лили,— но Crwydryn больше не ступит на эту землю…
— Вот как? Почему?
— Не помнишь? — визгливо каркнула Торн.
— Нет…— Мерула потёрла висок,— что-то случилось. Да?
— Он нарушил запрет…— прошипела Хозяйка,— использовал Силу. Ты поручилась за него…
— Теперь ты — наша…— каркнула Лили.
— Погодите…— Мерула оглянулась на чужие, почти человеческие лица,— это какое-то недоразумение…
— Недоразумением было пускать его сюда,— выступил вперед широкоплечий красавец с копной тёмных курчавых волос.
— А где он? — Мерула огляделась.— Где?
— Он трусливо сдался, сбежал,— красавец вздёрнул подбородок.
— Но мы можем отпустить тебя домой…— снова хихикнула Торн,— если скажешь нам кое-что…
— Что? — растерялась женщина. Ситуация становилась всё абсурднее.
— Назовёшь его имя? — доверительно прошептала Меланте,— его настоящее имя… Тогда мы заберём его…
— Я не…
— Ты отправишься домой…— поддакнула Лили.
— Иначе вместо него останешься здесь навсегда …
— Он бросил тебя…
— Сбежал…
— Останешься служить…
— Нет! — Мерула вскинула руку, прекращая поток слов в своей голове.— Вы лжёте!
— Хозяйка никогда не лжёт,— подобострастно склоняя голову, проблеяла Торн.
Мерула в отчаянии скользнула глазами по чёрному оперению ворона. Тот склонил голову, словно бы внимательно вглядываясь в самую душу.
— Он не мог так поступить! — Мерула не помнила, о ком речь, но в своих словах была отчего-то уверена.
— Но поступил!
— Лжёте! — Мерула наотмашь махнула рукой, и ряд придворных отшатнулся от посланного ею заклятья.
— Назови имя…— проблеяла Торн, подползая под ладонь. Это какой-то театр, определённо.— И сможешь уйти…
— Нет,— твёрдо сказала Мерула в сморщенное лицо.
— Упрямица, упрямица…— заволнило по рядам. Пальцы сжались там, где когда-то висел амулет под блузкой.
— В мой лес пришла чужая воля! — прекращая поток слов, громко крикнула Хозяйка.— Crwydryn тому причина. Но он исчез.
— Возможно, здесь другое…
— Ты — одна из нас, прошедшая ночь показала нам это. Огонь дал тебе имя, но забрал память.— Хозяйка, растягивая звуки прошипела,— Мерула…
Хозяйка подняла костлявую руку и раскрыла ладонь, где блеснули холодными отблесками кольца. Оставалось только смотреть, потому что воздух напитался напряжением и злобой.
Пальцы сжались, скрывая звёздный отблеск.
— Здесь твоя память…— кулак раскрылся, показывая, что кольца исчезли,— найдешь её — вернёшься домой. Нет — останешься с нами и, как одна из нас, поможешь поймать Crwydryn.
— Как?
— Откроешь нам его имя…
— Нет!
— Тогда ты умрёшь…— прокаркала Торн, мерзко хихикая,— всё пойдёт в дело… волосы, ногти, кости и кровь… особенно кровь…
Хозяйка медленно повела рукой, и вся свита исчезла, а на ветки поднялись десятки чёрных воронов, расселись, словно буквы на строках.
— Ищи!
На поляне они остались с замолчавшей теперь Хозяйкой и десятком птиц, наблюдавших за ней с высоты. Прямо перед глазами застыла в воздухе колба с песочными часами. Крупицы медленно падали, знаменуя скорый конец испытания.
— Выбрать? — Мерула беспомощно оглянулась на замершую, как изваяние властительницу этой земли. Молчание. Она огляделась.
Как тут выберешь? Все как один черны. И что искать? Кольца?..
«Заверши инициацию. Ищи не глазами…».
Кто это? Кажется, она сходит с ума. Не глазами. Окинула взглядом ряды мрачных, готических птиц. Не глазами. А песок сыпался, и казалось, невозможно оторваться от созерцания падающих крупинок, и все мысли сосредоточились на том, что конец уже скоро.
«Не глазами…».
Хорошо. Закрыла глаза. Кольца… Одно было подарено на помолвку, второе при росписи…
И словно мощная сила развернула Мерула прочь от птиц. Она открыла глаза. Перед ней сидела хозяйка, и пара воронов на спинке её грубого трона.
— Их нет среди тех птиц,— смело сказала женщина, дерзко глядя в скрытое косматой гривой лицо.
— Где же они? — ехидно спросила Хозяйка. И Мерула подняла руку. Палец упёрся в ворона, который сидел справа.
Птица раскрыла крылья, каркнула и поднялась в воздух. На лапе блеснули две белых дуги. Ворон взмахнул крыльями и сел на плечо. Кольца, надетые на лапу, подрагивали от неловких движений.
— Нашла…— отозвалась Хозяйка. Нашла… И воспоминания нахлынули волной.
Пока танцевали и пели, Таню обволакивало тёплой волной общего настроения. Время перевалило за полночь, но никто и не думал расходиться, веселье только начиналось. Затеяли прыгать через костёр. Татьяна прыгала вместе со всеми и плясала. Андрей держал её за руку, пока они вместе кружились в каком-то языческом танце. Отсветы костра ложились на его лицо, окрашивая глаза в цвет осеннего заката.
— Имя! — крикнула Нонна.
— Имя! — вторили ей танцующие. В безумном ритме, казалось, в ушах оно стучит вместе с кровью.
— Имя!
— Мерула! — крикнула Таня, звучавшее в такт дыханию.
— Чёрная птица! — кажется это Анна,— Мерула! Благословение именем!
— Мерула! — хором пели рядом. Андрей смеялся, а Таня, казалось, была безумно счастлива в этот момент, что хотелось расправить крылья. Прямо сейчас и взлететь.
Костёр вспыхнул ярче, а потом темнота скрыла его свет, оставив на месте пылающего огня едва тлеющие угли. Музыка сразу стихла.
— Что, что такое? — послышалось отовсюду.
— Огонь!
— Зажгите огонь!
Наконец поленья снова разожгли, но атмосфера как-то сгустилась и помрачнела.
— Что случилось?
Нонна чопорно вышла на середину и подняла руки, чтобы её услышали.
— В ночь Самайн граница между мирами становится зыбкой…
Разговоры смолкли. Все слушали Ведающую.
— Люди боятся, что что-то может проникнуть из нашего мира, но нельзя забывать, что возможно и обратное…
Зашелестел по кругу шёпот.
— Crwydryn, скажи, что ты чувствуешь…— обратилась Нонна к Андрею. Таня взглянула в помрачневшее лицо мужа.
— Ткань бытия рвётся…— продолжила Нонна,— нечто или некто пытается войти без спроса…
— Что?
— Кто?
— Crwydryn скажет нам… это его гость…— выступила Анна. Андрей разомкнул руки и отступил. Таня растерянно огляделась. Сколько вражды в глазах, ещё недавно лучившихся дружелюбием и заботой. Что же случилось?..
— Ну?..— нетерпеливо и осуждающе выдохнула Нонна.
— Сюда нельзя войти кроме как во врата,— Андрей покачал головой.— А они надёжно укрыты.
— Этот гость идёт за тобой? — надменно спросила Нонна.
— Я уйду…— существа, стоящие рядом, отшатнулись от Андрея как от прокажённого, обозначив круг отчуждения.— Доведите её до конца…
— Я с тобой…— Таня сделал шаг к нему, но Вика схватила её за руку.
— Нет…
— Crwydryn уйдёт один… твой обряд ещё не закончен…
— Нет! — Таня попыталась стряхнуть тонкие цепкие пальцы.
— Поздно…— Нонна подняла лицо к небу. Звёзды, видневшиеся сквозь просветы ветвей, начали гаснуть одна за другой, словно огромная тень наползла на мир, скрыв его от света.
— Надо сказать Хозяйке…
Темнота среди деревьев сгустилась, стало намного холоднее и неприютнее.
— Убирайся,— коротко бросила Нонна. Обвиняемый на шаг отступил в тень.
— Уходи! — взвизгнула женщина со светлыми волосами, сжимая кулаки. Ещё шаг в темноту.
Раздался рёв и несколько неясных фигур набросились на Андрея. Рывок не достиг цели. Чёрная тень проскользнула мимо, задев ладонь и оставив в пальцах чёрное перо. Таня дёрнулась следом, но Вика крепко держала её за одежду.
«Закончи инициацию…».
Кто-то вскрикнул, вокруг зашумели. Вика потянула Таню в лес, прочь от костра и разгорячённой толпы.
— Он не виноват…— задыхалась Таня, порываясь вернуться.
— Эта Сила сродни его…
— Нет, нет, нет…— настойчивые руки всё тянули её во мраке. У губ появилась фляга. В нос ударил запах полыни и какой-то ягоды.
— Пей…
— Нет…
— Пей…
В рот полилась невероятно горькая настойка. Таня выплюнула всё, что натекло, попробовала вырваться.
— Пей… Мерула…— сил к сопротивлению не осталось,— ты теперь одна из нас… С нами… навсегда…
И настойка полилась в горло, а Таня даже не могла противиться, глотала горечь, постепенно отдаляясь от себя, пока не потеряла окончательно.
Глава 6
Утро затянуло болото сизым туманом. А Андрей затянулся сигаретой покрепче. Лёгкая волна прошла по глади воды, словно бы кто-то вздумал нырнуть на глубину, а затем как будто всё успокоилось.
На вырубке тихо. Все волшебные создания собрались возле своей Хозяйки в предчувствии беды. Тёмная воля пришла в этот мир, просочилась из мира людей, как вода в треснувшей плотине. И вину за это возложили на него, на Андрея. Возможно, они и правы… Возможно…
Здесь, у Врат, искать вряд ли станут. Чересчур очевидно. К тому же надо дождаться Таню. Она почти завершила инициацию. Миссия выполнена. Имя она получила. Теперь уже всё равно, попадут они сюда когда-либо или нет. Всё равно…
— Браво-браво! — лёгкие хлопки разбили звенящую тишину на фрагменты. Андрей взглянул в направлении звука. Из тумана выступил неясный женский силуэт.— Самокопание, как всегда, на уровне…
— Авейра? — знал, сразу узнал. Отчего-то даже злобы не было, только усталость.— Я почти угадал… Тебе не надоели эти игры?
— Мне?..— женщина осторожно обошла собеседника по кругу и встала рядом, по левую руку.— Нет. Я хочу вырывать из твоей жизни всё, что в ней есть. Кусочек за кусочком. Пока не останется тонкая нить… как лезвие… и ты поймёшь, что у тебя одна дорога.
— Оставь меня в покое. Неужели во всём мире тебе не с кем поиграться?
— Не могу,— Авейра глубоко вдохнула холодного влажного воздуха.— Мне вдруг захотелось убить тебя, прямо сейчас… а потом воскресить, и убить снова, и снова воскресить,— женщина склонила голову к плечу,— и ты будешь принадлежать только мне.
— Так это что, мля, ревность? — усмехнулся Андрей.
— Чтобы ревновать, надо любить. А ты… скорее вещь, которой жалко лишиться. Трофей. Ты уже потерял доверие этого сброда? На протяжении скольких веков ты сюда захаживал без препятствий? Три? Четыре?.. Больше не придёшь. Осталось последнее — раздавить тебя в глазах твоей женщины.
— Скажи,— Андрей подался к собеседнице, сминая в пальцах окурок до толщины бумаги, а та отпрянула,— зачем тебе это? Чего ты хочешь? В итоге?
— Того же, чего и остальные,— высокомерно усмехнулась Авейра,— власти… Глупенький…
— Так убей сейчас, сделай что задумала, а их оставь в покое… Не трогай, уходи!
Женщина подумала, опустив веки.
— Нет. Я передумала. Хочу довести свой план до конца.
Никитин не ответил. Сунул руку в карман.
— Я выпью каждого в этом лесу,— продолжила Авейра, не глядя на него,— и каждый,— абсолютно каждый уродец узнает перед смертью, кому он обязан такой убогой смертью.
— Ты так меня ненавидишь?
— Твоё место — у ног нашего господина. Но ты всё время умудряешься сломать устоявшийся порядок. Выйти за рамки, ускользнуть. Смеёшься над нами… Кем ты себя возомнил? — Авейра сощурила глаза.
— Ваш порядок истлел вместе с ушедшими монархиями. Время меняться…
— Людские дела нас не касаются.
— Очень зря,— выдохнул Андрей, поднимая глаза к небу.
— Если хорошо попросишь, я пощажу их,— Авейра растянула красивые губы в оскале.
