- Ничего не понимаю, - говорит подруга. – Как она стала твоей бейгали, если она отсюда и терпеть тебя не может? У нас, знаешь ли, не принято спать с тем, кого не хочешь, – на это замечание я фыркаю, а-то я не был в Аране и не знаю о квартале продажных девиц. – Ну, в основном, - заметив мою реакцию, исправляется она.
- Я не могу рассказать тебе всё, Мэй. Но вводные такие: она хочет вернуться домой, я этого устроить, пока не могу. И не хочу. За ближайший год мне надо убедить её остаться со мной. А ещё в Аране у неё остался жених, - при воспоминании об Эвансе злость возвращается, заставляя почти ненавидеть Мари. - И она немного старше меня, всё время твердит, что я мелкий. Ей сложно привыкать к нашим порядкам. Сегодня хотел узнать, чем могу её порадовать, ну, что вы девушки любите, может какие-то украшения, наряды. И я же остался крайним, потому что не гуляю с ней. Она, видите ли, устала сидеть в четырёх стенах, – вываливаю на подругу поток дерьма, в последнее время ставший моей жизнью. – Я тоже устал, Мэй, ужасно.
- Кир, ты её любишь? – тихо интересуется собеседница.- Иначе, зачем тебе всё это? Просто отпусти.
- Нет! – выкрикиваю в трубку.
- Что «нет»? – не отстаёт она. – Нет – не любишь, или нет – не отпустишь?
- И то и другое, Мэй. Она просто нужна мне, и мне надо её приручить. Помоги.
Подруга тихонько вздыхает:
- Это не самый лучший твой поступок, Кир.
- Так ты поможешь?
- Когда я могла тебе отказать? Тут всё просто – ей не хватает общения. Зная тебя, ты завернул её в пуленепробиваемый кокон и держишь на расстоянии вытянутой руки. Взаперти, – хочу возмутиться, что всё совсем не так, но она не даёт мне шанса. – Вопреки расхожему мнению о девушках и бриллиантах, больше мы любим внимание и романтику. Даже самые отъявленные стервы. Надеюсь, ты не такую выбрал?
- Нет, Мари не такая, - гнев отступил, и Мари больше не видится такой уж стервой.
- Женщины любят ушами, Кир. Завали её комплиментами, цветами, прогулками. Это же не сложно. У нас принято понравившуюся девушку завоёвывать. Ты справишься. И потом, как она может отказаться от тебя? Таких оргазмов как с тобой, я ни с кем больше не ловила, – припоминает былое Мэй.
- Ты мне льстишь.
- Вовсе нет, констатирую. Лучше любовника у меня не было. Ты что, совершенно не заботишься о её удовольствии? Разве я этому тебя учила? – да, в своё время Мэй стала моей первой девушкой, но это было, как говорят у них, в дружеской зоне.
- Да не было между нами ничего пока, – ей-то я могу сознаться. Мэй поражённо молчит.
- Ты дурак, Арафат. Просто покажи ей, на что способен, и никуда она от тебя не денется.
- Но ты же делась, - возмущаюсь.
- Это другое, - отмахивается от моего возмущения подруга. – Меня ты не любил никогда. А я не дурочка, чтобы желать невозможного.
- Я и её не…
- Рассказывай свои сказки кому-нибудь другому, Кир. В противном случае ты давно переспал бы с ней и не заботился бы о том, чего она хочет и о чём переживает. Давай, не пропадай, мне пора идти, – и паршивка бросает трубку, оставляя меня в полном раздрае.
Я стараюсь успокоиться, вспоминаю, как волшебно было проснуться рядом с Мари от её весьма недвусмысленных прикосновений. Как она ласкалась ко мне, требуя любить себя, припадала жадно губами к моей шее. Хочу просыпаться так каждое утро. И чтобы в голове её при этом был я, а не левый мужик. Хорошо, будут ей цветы, комплименты и прогулки. И, решившись раз, я уже не сворачиваю с пути.
12
МАРИ
Несколько дней после нашего «удачного» разговора мы почти не общаемся. И это меня вполне устраивает. Но вот наступает воскресенье, и Кир удивляет меня снова. Во-первых, он возвращается с тренировки раньше, чем обычно. Во-вторых, вернувшись, он не уходит сразу к себе. С загадочным видом появляется на кухне и объявляет, что я должна собираться. На сотую долю секунды я верю, что сейчас меня посадят в частный самолёт до Араны. Но, конечно же, это не так.
- Тебе понравится, - уверяет Кир. И мне сложно сдержать свой скептицизм по этому поводу – мне давно уже ничего не нравится.
Куда именно мы отправляемся, он не говорит. Уже в машине запускает навигатор и велит следовать маршруту. Мы выезжаем из города на трассу, протянувшуюся вдоль побережья. Виды открываются поразительные: белые скалы, бирюзовый океан и голубое безоблачное небо. Может, мальчик и прав, как минимум дорога мне понравилась. Еще с полчаса мы плетёмся вдоль линии моря и достигаем точки назначения ближе к обеду. У дороги нет никакой парковки, лишь небольшой карман на трассе. Выходим из машины, я озираюсь, не особо понимая, для чего мы здесь.
- Среди скал должна быть лестница вниз, - говорит Кирам, подходя ко мне.
При более детальном рассмотрении, правда, обнаруживаю крутую металлическую лестницу, ведущую на крошечный пляж. Мы спускаемся на небольшой клочок песка, зажатый между известняковых скал изрытых причудливыми пещерами. Здесь красиво, миниатюрный залив усеян округлыми валунами, которые торчат из воды как спины огромных черепах. Песок на пляже белый и мелкий как мука. Я тут же разуваюсь, и он приятно холодит ноги. Оглядываюсь на Кира, гадая, зачем мы приехали сюда. Тот стоит, подставив лицо ветру, и впервые за то время, что мы знакомы, выглядит умиротворённым.
- Это пляж дивов, - говорит он. – Отец иногда привозил меня сюда до аварии. Камни в воде – это их спины. По легенде дивы решили создать среди этих скал свой сад, но идея не понравилась горному царю, у которого здесь были охотничьи угодья. И он скинул дивов в море и держал их под водой, пока те не закаменели.
Я разглядываю камни в воде и сочувствую мифическим существам, пострадавшим за любовь к красоте. Волны облизывают берег, пенятся в образованных валунами маленьких природных бассейнах. Это картина, на которую можно любоваться бесконечно. И мне жаль, что Кир больше не видит всей прелести этого места.
- Здесь редко бывают люди, можешь снять верхнее платье. Если кто-то приедет, мы услышим, и ты успеешь одеться.
Киваю. Можно было бы снять и нижнее платье и искупаться, но вход в море каменистый, неровный и очень скользкий – слишком велика вероятность сломать ногу. Поэтому снимаю только верхнее и никаб, а юбку нижнего обматываю вокруг талии, создавая экстра-мини. В таком виде вполне удобно сидеть на камнях, болтать ногами в воде и подставлять обнажённые ступни набегающим волнам. Кир всё так же стоит у самой лестницы.
- Ты не хочешь освежиться? – спрашиваю неожиданно для себя. – Окунуть ноги в воду, – уточняю тут же во избежание недопонимания.
Он кивает и медленно идёт в мою сторону, приходится встать и помочь ему преодолеть ухабистый и мокрый кусок пути. Пока он усаживается на камень, нечаянно задевает рукой моё оголённое бедро, вздёргивает брови, но ничего не говорит. Я сажусь чуть поодаль, но в том же бассейне. Долгое время мы молчим. И это молчание, помноженное на сверкающие брызги прибоя и освежающий ветер, объединяет нас куда больше, чем все слова, сказанные за полтора месяца жизни под одной крышей. Всё плохое остаётся там, за скалами и я не могу надышаться воздухом пропитанным йодом и свободой.
- Я постараюсь сделать тебя счастливой, - вдруг прерывает тишину Кир. – Ты только мне подсказывай, что для этого нужно. В чём-то ты права, мне всего восемнадцать и у меня совершенно нет опыта в ухаживаниях и совместной жизни. Но я готов учиться.
Он поворачивается ко мне лицом, словно хочет увидеть. Ждёт ответа.
- Кир, - так не хочется снова ругаться. – Я с радостью приму твою дружбу, но вот ухаживать за мной не надо. Подожди, не обижайся. Ты же всё знаешь. Да и к чему тебе я? По сути, мы едва знакомы. Чужие люди.
- А если я не хочу, чтобы мы были чужими? – он явно манипулирует мной, этот грустный тон из кого угодно вышибет слезу.
Закрываю глаза. Как же с ним сложно. В этот момент он одним слитным движением пересекает бассейн, вздёргивает меня на ноги и целует. Его губы, твёрдые и нежные, захватывают мой рот. В первую секунду я теряюсь, но затем стараюсь увернуться. Он же крепко обхватывает одной рукой мой затылок, второй прижимает к себе за талию. Свободной рукой стучу его по плечу, извиваюсь в попытке вырваться, но его руки словно стальные канаты. И, похоже, чем больше я вырываюсь, тем больше он заводится. Осознав это, расслабляюсь, перестаю трепыхаться. Но и отвечать на поцелуй не намерена. Впрочем, он прерывает его сам.
- Ты как наваждение, - шепчет мне прямо в губы. А я просто стою и жду, когда же он меня отпустит. – Дай мне шанс. Один. Обещаю больше так не делать. Только, если сама захочешь.
И столько в его голосе отчаяния. Это рвёт сердце. Но и согласиться я не могу, ни к чему питать ложные надежды. Поэтому просто качаю головой. Кир прижимает меня к себе ещё крепче, словно боится, что я исчезну, стоит лишь отпустить. Хотя так и есть, я выжидаю момент, чтобы рвануть прочь.
- Я не отступлюсь.
И мне нечего на это сказать. И некуда сбежать. Горько вздыхаю. Мы стоим так ещё какое-то время. Поездка безвозвратно испорчена, никаким умиротворением больше и не пахнет. И самое паршивое, что я больше не могу с чистой совестью сказать, что мне неприятны его объятия. Потому что это не так, совсем не так. Кир невесомо целует меня в висок, наконец, выпускает из кольца своих рук и говорит: «Поехали домой».
КИРАМ
Идея с пляжем дивов пришла в голову спонтанно сегодня утром, до этого я планировал отвезти мою девочку на городской пляж, на котором мы были в один из первых наших совместных дней. Но так интереснее. Я и сам соскучился по этому месту, в детстве любил бывать здесь. Есть в нашем с отцом тайном уголке какая-то неподдающаяся описанию магия. К тому же здесь Мари сможет раздеться, знаю прекрасно, что её тяготит необходимость носить абайю и никаб, особенно никаб. Мне тоже не нравится, хочу иметь возможность целовать её в любой момент. Не то чтобы она мне это разрешала. Но разрешит. Удивляюсь, когда она предлагает окунуть ноги в воду, словно мы маленькие дети, но почему бы и нет? Тем более, если это подразумевает, что она будет прикасаться ко мне. Когда помогает сесть на камни, я случайно задеваю её ногу, и по пальцам словно пробегает электрический разряд – она и платье сняла? Не стесняется меня совсем? Зря.
Опять срываюсь и пересекаю все мыслимые границы. Мне не нужна твоя дружба, Мари. Точнее нужна, но не только дружба. Этого мало, хочу тебя всю. Рядом с тобой мне сложно оставаться трезвомыслящим человеком. И Мари, по крайней мере, перестаёт рваться из моих рук, хоть и не отвечает на поцелуй. А я тону в ощущениях – её мягкие и податливые губы словно созданы для меня, хочется прикасаться к ним снова и снова. Но я не углубляю, а напротив, заканчиваю поцелуй, надо приучать её к себе постепенно. И мне жаль, что она всё же не сняла платье, ощутить её кожу под ладонями было бы волшебно. Один бог знает, как нелегко мне выпустить мою девочку из рук.
Мы едем домой, и она снова молчит. Опять сейчас напридумывает глупостей. Почему с женщинами так сложно? Особенно с теми, что не воспитаны в наших традициях. Поэтому я спешу нарушить тишину в салоне. Предлагаю включить что-нибудь послушать с её планшета. Понял уже, что музыка её успокаивает. Заодно выясню, что она сейчас чувствует. Не знаю, как у других девушек, а у моей по плэйлисту сразу понятно, злится она, грустит или ей весело. Она останавливается на обочине, подключает планшет к бортовому компьютеру и запускает что-то мелодичное и нежное. Салон заполняют тягучие звуки, настраивающие на релакс, и я понимаю, что Мари на меня не сердится. В ином случае включила бы что-нибудь рвущее уши на части, с грохотом барабанов и дикими криками вместо вокала. Как она вообще это слушает, мне непонятно.
Кажется, Мэй была права. Надо просто уделять ей больше времени. И, наверное, давить на жалость. Это, конечно, не то чувство, которое я хотел бы, чтобы она испытывала ко мне, но это уже эмпатия. Думает, что она опытнее и обыграет меня на моём же поле. Прости, солнце, у меня для тебя плохие новости. В моем увечье есть и свои плюсы. Не только сверх меры развитая реакция на движение, но и способность отличать тончайшие оттенки эмоций в словах людей. А когда знаешь, с чем работаешь, управлять человеком так же легко, как персонажем в компьютерной игре. И ты поведёшься, Мари, никуда не денешься.
13
МАРИ
Всю неделю, стоит Кираму уехать в офис, мне привозят огромные охапки цветов. Он слишком явно игнорирует мою просьбу о нейтралитете. К счастью, его тренировки стали более интенсивными и возвращается Кир очень поздно, мы практически не встречаемся вживую. Лишь перебрасываемся парой слов за завтраком. Но днём, как только остаётся один в своем кабинете, он норовит сказать что-нибудь, что выводит меня из себя. Комплименты, что он говорит, далеко не банальные. И, хотя мне этого не хочется признавать, они цепляют. Потому что это комплименты не внешности – странно было бы. Обычно он восхищается моей язвительностью и повышенной вредностью, но подмечает и другие черты характера. Порой хочется его прибить, за комментарии о том, чем я занимаюсь, оставшись дома одна. К примеру, в понедельник он встал перед зеркалом, висящим на стене у двери в кабинет (как только узнал, что оно там есть?), расстегнул рубашку и вполне невинно предложил мне ни в чем себе не отказывать, поласкать себя и кончить, глядя на такого красивого него. На моё справедливое «Иди к чёрту», гадёныш невозмутимо заявил, что нельзя так долго обходиться без секса, это вредно для моей психики. А раз уж такая злая я не даю ему меня удовлетворить, он готов пожертвовать своим временем и послужить картинкой из журнала «Игривая девочка». Не могу не признать, что этим кубикам пресса самое место на обложке известного издания. И пускай это до ужаса раздражает, но одновременно это было и смешно. Во вторник он в красках расписывал, как я, по его мнению, в данный момент загораю во внутреннем дворике в костюме Евы. Откуда узнал только, мелкий засранец? В среду очень артистично исполнил для меня композицию Кэсси «Я и ты». Когда он пел «Нравится ли это тебе, детка?», я уверенно заявила: «Нет и нет». Он лишь коротко рассмеялся, и как ни в чём не бывало, продолжил напевать: «Я знаю, что делать, только позволь…» Дьявол, себя-то не обманешь, я больше никогда не смогу слушать эту песню, не представляя его соблазняющий голос. В четверг он со мной на такие темы не разговаривал, но весьма красноречиво продемонстрировал, от какого чудесного образца мужественности я отказываюсь. Ничего такого, он просто скинул рубашку, положил очки на пол напротив себя и отжимался. При этом рассказывал какие-то истории и даже не сбился с дыхания. Я не могу не признать, что мальчик идеально сложён и так же идеально упрям. В пятницу он предложил мне пройти в его спальню, якобы он забыл там телефон. Я, естественно, сразу заподозрила подвох, но Кир был дико убедителен. Когда пришла в его комнату, этот нехороший человек заявил, что искомый телефон лежит под средней подушкой. Для полноты картины надо понимать, что по сравнению с его кроватью, кингсайз – это узенькая койка в захудалом хостеле. В общем, пока я ползла, чтобы проверить, что там под подушкой, мне в красках поведали, как превосходно я смотрюсь в этой кровати. Телефон, кстати, действительно оказался под подушкой.
- Я не могу рассказать тебе всё, Мэй. Но вводные такие: она хочет вернуться домой, я этого устроить, пока не могу. И не хочу. За ближайший год мне надо убедить её остаться со мной. А ещё в Аране у неё остался жених, - при воспоминании об Эвансе злость возвращается, заставляя почти ненавидеть Мари. - И она немного старше меня, всё время твердит, что я мелкий. Ей сложно привыкать к нашим порядкам. Сегодня хотел узнать, чем могу её порадовать, ну, что вы девушки любите, может какие-то украшения, наряды. И я же остался крайним, потому что не гуляю с ней. Она, видите ли, устала сидеть в четырёх стенах, – вываливаю на подругу поток дерьма, в последнее время ставший моей жизнью. – Я тоже устал, Мэй, ужасно.
- Кир, ты её любишь? – тихо интересуется собеседница.- Иначе, зачем тебе всё это? Просто отпусти.
- Нет! – выкрикиваю в трубку.
- Что «нет»? – не отстаёт она. – Нет – не любишь, или нет – не отпустишь?
- И то и другое, Мэй. Она просто нужна мне, и мне надо её приручить. Помоги.
Подруга тихонько вздыхает:
- Это не самый лучший твой поступок, Кир.
- Так ты поможешь?
- Когда я могла тебе отказать? Тут всё просто – ей не хватает общения. Зная тебя, ты завернул её в пуленепробиваемый кокон и держишь на расстоянии вытянутой руки. Взаперти, – хочу возмутиться, что всё совсем не так, но она не даёт мне шанса. – Вопреки расхожему мнению о девушках и бриллиантах, больше мы любим внимание и романтику. Даже самые отъявленные стервы. Надеюсь, ты не такую выбрал?
- Нет, Мари не такая, - гнев отступил, и Мари больше не видится такой уж стервой.
- Женщины любят ушами, Кир. Завали её комплиментами, цветами, прогулками. Это же не сложно. У нас принято понравившуюся девушку завоёвывать. Ты справишься. И потом, как она может отказаться от тебя? Таких оргазмов как с тобой, я ни с кем больше не ловила, – припоминает былое Мэй.
- Ты мне льстишь.
- Вовсе нет, констатирую. Лучше любовника у меня не было. Ты что, совершенно не заботишься о её удовольствии? Разве я этому тебя учила? – да, в своё время Мэй стала моей первой девушкой, но это было, как говорят у них, в дружеской зоне.
- Да не было между нами ничего пока, – ей-то я могу сознаться. Мэй поражённо молчит.
- Ты дурак, Арафат. Просто покажи ей, на что способен, и никуда она от тебя не денется.
- Но ты же делась, - возмущаюсь.
- Это другое, - отмахивается от моего возмущения подруга. – Меня ты не любил никогда. А я не дурочка, чтобы желать невозможного.
- Я и её не…
- Рассказывай свои сказки кому-нибудь другому, Кир. В противном случае ты давно переспал бы с ней и не заботился бы о том, чего она хочет и о чём переживает. Давай, не пропадай, мне пора идти, – и паршивка бросает трубку, оставляя меня в полном раздрае.
Я стараюсь успокоиться, вспоминаю, как волшебно было проснуться рядом с Мари от её весьма недвусмысленных прикосновений. Как она ласкалась ко мне, требуя любить себя, припадала жадно губами к моей шее. Хочу просыпаться так каждое утро. И чтобы в голове её при этом был я, а не левый мужик. Хорошо, будут ей цветы, комплименты и прогулки. И, решившись раз, я уже не сворачиваю с пути.
12
МАРИ
Несколько дней после нашего «удачного» разговора мы почти не общаемся. И это меня вполне устраивает. Но вот наступает воскресенье, и Кир удивляет меня снова. Во-первых, он возвращается с тренировки раньше, чем обычно. Во-вторых, вернувшись, он не уходит сразу к себе. С загадочным видом появляется на кухне и объявляет, что я должна собираться. На сотую долю секунды я верю, что сейчас меня посадят в частный самолёт до Араны. Но, конечно же, это не так.
- Тебе понравится, - уверяет Кир. И мне сложно сдержать свой скептицизм по этому поводу – мне давно уже ничего не нравится.
Куда именно мы отправляемся, он не говорит. Уже в машине запускает навигатор и велит следовать маршруту. Мы выезжаем из города на трассу, протянувшуюся вдоль побережья. Виды открываются поразительные: белые скалы, бирюзовый океан и голубое безоблачное небо. Может, мальчик и прав, как минимум дорога мне понравилась. Еще с полчаса мы плетёмся вдоль линии моря и достигаем точки назначения ближе к обеду. У дороги нет никакой парковки, лишь небольшой карман на трассе. Выходим из машины, я озираюсь, не особо понимая, для чего мы здесь.
- Среди скал должна быть лестница вниз, - говорит Кирам, подходя ко мне.
При более детальном рассмотрении, правда, обнаруживаю крутую металлическую лестницу, ведущую на крошечный пляж. Мы спускаемся на небольшой клочок песка, зажатый между известняковых скал изрытых причудливыми пещерами. Здесь красиво, миниатюрный залив усеян округлыми валунами, которые торчат из воды как спины огромных черепах. Песок на пляже белый и мелкий как мука. Я тут же разуваюсь, и он приятно холодит ноги. Оглядываюсь на Кира, гадая, зачем мы приехали сюда. Тот стоит, подставив лицо ветру, и впервые за то время, что мы знакомы, выглядит умиротворённым.
- Это пляж дивов, - говорит он. – Отец иногда привозил меня сюда до аварии. Камни в воде – это их спины. По легенде дивы решили создать среди этих скал свой сад, но идея не понравилась горному царю, у которого здесь были охотничьи угодья. И он скинул дивов в море и держал их под водой, пока те не закаменели.
Я разглядываю камни в воде и сочувствую мифическим существам, пострадавшим за любовь к красоте. Волны облизывают берег, пенятся в образованных валунами маленьких природных бассейнах. Это картина, на которую можно любоваться бесконечно. И мне жаль, что Кир больше не видит всей прелести этого места.
- Здесь редко бывают люди, можешь снять верхнее платье. Если кто-то приедет, мы услышим, и ты успеешь одеться.
Киваю. Можно было бы снять и нижнее платье и искупаться, но вход в море каменистый, неровный и очень скользкий – слишком велика вероятность сломать ногу. Поэтому снимаю только верхнее и никаб, а юбку нижнего обматываю вокруг талии, создавая экстра-мини. В таком виде вполне удобно сидеть на камнях, болтать ногами в воде и подставлять обнажённые ступни набегающим волнам. Кир всё так же стоит у самой лестницы.
- Ты не хочешь освежиться? – спрашиваю неожиданно для себя. – Окунуть ноги в воду, – уточняю тут же во избежание недопонимания.
Он кивает и медленно идёт в мою сторону, приходится встать и помочь ему преодолеть ухабистый и мокрый кусок пути. Пока он усаживается на камень, нечаянно задевает рукой моё оголённое бедро, вздёргивает брови, но ничего не говорит. Я сажусь чуть поодаль, но в том же бассейне. Долгое время мы молчим. И это молчание, помноженное на сверкающие брызги прибоя и освежающий ветер, объединяет нас куда больше, чем все слова, сказанные за полтора месяца жизни под одной крышей. Всё плохое остаётся там, за скалами и я не могу надышаться воздухом пропитанным йодом и свободой.
- Я постараюсь сделать тебя счастливой, - вдруг прерывает тишину Кир. – Ты только мне подсказывай, что для этого нужно. В чём-то ты права, мне всего восемнадцать и у меня совершенно нет опыта в ухаживаниях и совместной жизни. Но я готов учиться.
Он поворачивается ко мне лицом, словно хочет увидеть. Ждёт ответа.
- Кир, - так не хочется снова ругаться. – Я с радостью приму твою дружбу, но вот ухаживать за мной не надо. Подожди, не обижайся. Ты же всё знаешь. Да и к чему тебе я? По сути, мы едва знакомы. Чужие люди.
- А если я не хочу, чтобы мы были чужими? – он явно манипулирует мной, этот грустный тон из кого угодно вышибет слезу.
Закрываю глаза. Как же с ним сложно. В этот момент он одним слитным движением пересекает бассейн, вздёргивает меня на ноги и целует. Его губы, твёрдые и нежные, захватывают мой рот. В первую секунду я теряюсь, но затем стараюсь увернуться. Он же крепко обхватывает одной рукой мой затылок, второй прижимает к себе за талию. Свободной рукой стучу его по плечу, извиваюсь в попытке вырваться, но его руки словно стальные канаты. И, похоже, чем больше я вырываюсь, тем больше он заводится. Осознав это, расслабляюсь, перестаю трепыхаться. Но и отвечать на поцелуй не намерена. Впрочем, он прерывает его сам.
- Ты как наваждение, - шепчет мне прямо в губы. А я просто стою и жду, когда же он меня отпустит. – Дай мне шанс. Один. Обещаю больше так не делать. Только, если сама захочешь.
И столько в его голосе отчаяния. Это рвёт сердце. Но и согласиться я не могу, ни к чему питать ложные надежды. Поэтому просто качаю головой. Кир прижимает меня к себе ещё крепче, словно боится, что я исчезну, стоит лишь отпустить. Хотя так и есть, я выжидаю момент, чтобы рвануть прочь.
- Я не отступлюсь.
И мне нечего на это сказать. И некуда сбежать. Горько вздыхаю. Мы стоим так ещё какое-то время. Поездка безвозвратно испорчена, никаким умиротворением больше и не пахнет. И самое паршивое, что я больше не могу с чистой совестью сказать, что мне неприятны его объятия. Потому что это не так, совсем не так. Кир невесомо целует меня в висок, наконец, выпускает из кольца своих рук и говорит: «Поехали домой».
КИРАМ
Идея с пляжем дивов пришла в голову спонтанно сегодня утром, до этого я планировал отвезти мою девочку на городской пляж, на котором мы были в один из первых наших совместных дней. Но так интереснее. Я и сам соскучился по этому месту, в детстве любил бывать здесь. Есть в нашем с отцом тайном уголке какая-то неподдающаяся описанию магия. К тому же здесь Мари сможет раздеться, знаю прекрасно, что её тяготит необходимость носить абайю и никаб, особенно никаб. Мне тоже не нравится, хочу иметь возможность целовать её в любой момент. Не то чтобы она мне это разрешала. Но разрешит. Удивляюсь, когда она предлагает окунуть ноги в воду, словно мы маленькие дети, но почему бы и нет? Тем более, если это подразумевает, что она будет прикасаться ко мне. Когда помогает сесть на камни, я случайно задеваю её ногу, и по пальцам словно пробегает электрический разряд – она и платье сняла? Не стесняется меня совсем? Зря.
Опять срываюсь и пересекаю все мыслимые границы. Мне не нужна твоя дружба, Мари. Точнее нужна, но не только дружба. Этого мало, хочу тебя всю. Рядом с тобой мне сложно оставаться трезвомыслящим человеком. И Мари, по крайней мере, перестаёт рваться из моих рук, хоть и не отвечает на поцелуй. А я тону в ощущениях – её мягкие и податливые губы словно созданы для меня, хочется прикасаться к ним снова и снова. Но я не углубляю, а напротив, заканчиваю поцелуй, надо приучать её к себе постепенно. И мне жаль, что она всё же не сняла платье, ощутить её кожу под ладонями было бы волшебно. Один бог знает, как нелегко мне выпустить мою девочку из рук.
Мы едем домой, и она снова молчит. Опять сейчас напридумывает глупостей. Почему с женщинами так сложно? Особенно с теми, что не воспитаны в наших традициях. Поэтому я спешу нарушить тишину в салоне. Предлагаю включить что-нибудь послушать с её планшета. Понял уже, что музыка её успокаивает. Заодно выясню, что она сейчас чувствует. Не знаю, как у других девушек, а у моей по плэйлисту сразу понятно, злится она, грустит или ей весело. Она останавливается на обочине, подключает планшет к бортовому компьютеру и запускает что-то мелодичное и нежное. Салон заполняют тягучие звуки, настраивающие на релакс, и я понимаю, что Мари на меня не сердится. В ином случае включила бы что-нибудь рвущее уши на части, с грохотом барабанов и дикими криками вместо вокала. Как она вообще это слушает, мне непонятно.
Кажется, Мэй была права. Надо просто уделять ей больше времени. И, наверное, давить на жалость. Это, конечно, не то чувство, которое я хотел бы, чтобы она испытывала ко мне, но это уже эмпатия. Думает, что она опытнее и обыграет меня на моём же поле. Прости, солнце, у меня для тебя плохие новости. В моем увечье есть и свои плюсы. Не только сверх меры развитая реакция на движение, но и способность отличать тончайшие оттенки эмоций в словах людей. А когда знаешь, с чем работаешь, управлять человеком так же легко, как персонажем в компьютерной игре. И ты поведёшься, Мари, никуда не денешься.
13
МАРИ
Всю неделю, стоит Кираму уехать в офис, мне привозят огромные охапки цветов. Он слишком явно игнорирует мою просьбу о нейтралитете. К счастью, его тренировки стали более интенсивными и возвращается Кир очень поздно, мы практически не встречаемся вживую. Лишь перебрасываемся парой слов за завтраком. Но днём, как только остаётся один в своем кабинете, он норовит сказать что-нибудь, что выводит меня из себя. Комплименты, что он говорит, далеко не банальные. И, хотя мне этого не хочется признавать, они цепляют. Потому что это комплименты не внешности – странно было бы. Обычно он восхищается моей язвительностью и повышенной вредностью, но подмечает и другие черты характера. Порой хочется его прибить, за комментарии о том, чем я занимаюсь, оставшись дома одна. К примеру, в понедельник он встал перед зеркалом, висящим на стене у двери в кабинет (как только узнал, что оно там есть?), расстегнул рубашку и вполне невинно предложил мне ни в чем себе не отказывать, поласкать себя и кончить, глядя на такого красивого него. На моё справедливое «Иди к чёрту», гадёныш невозмутимо заявил, что нельзя так долго обходиться без секса, это вредно для моей психики. А раз уж такая злая я не даю ему меня удовлетворить, он готов пожертвовать своим временем и послужить картинкой из журнала «Игривая девочка». Не могу не признать, что этим кубикам пресса самое место на обложке известного издания. И пускай это до ужаса раздражает, но одновременно это было и смешно. Во вторник он в красках расписывал, как я, по его мнению, в данный момент загораю во внутреннем дворике в костюме Евы. Откуда узнал только, мелкий засранец? В среду очень артистично исполнил для меня композицию Кэсси «Я и ты». Когда он пел «Нравится ли это тебе, детка?», я уверенно заявила: «Нет и нет». Он лишь коротко рассмеялся, и как ни в чём не бывало, продолжил напевать: «Я знаю, что делать, только позволь…» Дьявол, себя-то не обманешь, я больше никогда не смогу слушать эту песню, не представляя его соблазняющий голос. В четверг он со мной на такие темы не разговаривал, но весьма красноречиво продемонстрировал, от какого чудесного образца мужественности я отказываюсь. Ничего такого, он просто скинул рубашку, положил очки на пол напротив себя и отжимался. При этом рассказывал какие-то истории и даже не сбился с дыхания. Я не могу не признать, что мальчик идеально сложён и так же идеально упрям. В пятницу он предложил мне пройти в его спальню, якобы он забыл там телефон. Я, естественно, сразу заподозрила подвох, но Кир был дико убедителен. Когда пришла в его комнату, этот нехороший человек заявил, что искомый телефон лежит под средней подушкой. Для полноты картины надо понимать, что по сравнению с его кроватью, кингсайз – это узенькая койка в захудалом хостеле. В общем, пока я ползла, чтобы проверить, что там под подушкой, мне в красках поведали, как превосходно я смотрюсь в этой кровати. Телефон, кстати, действительно оказался под подушкой.
