Да уж, с таким буйным воображением только по кладбищу ходить!
Нервно прислушиваясь, Маришка стояла на месте, она не всегда отличалась благоразумием, а потому прочь не спешила.
Приключение нравилось! Нравилось до повизгивания, адреналин бурлил в крови.
Внезапно, где-то совсем рядом послышался смешок.
Именно смешок, тихий и лукавый.
По плечам побежали мурашки, на затылке, кажется, зашевелились волосы. Особая атмосфера, с приглушенностью звуков извне, сейчас довольно колоритно предстала в свете затухающего дня. Конечно, все могло оказаться куда банальнее – у страха глаза велики, а уши, так просто огромные!
Маришка нервно озиралась по сторонам, пытаясь объяснить себе источник звука. Может быть, скрип гальки под ногой … или птицы? Но по близости ни ворон, ни воробьев или трясогузок не наблюдалось, да и по времени им уже полагалось спать.
Прошла минута.
Вроде бы ничего подозрительного не произошло, суматошные удары сердца начали было замедляться, как вдруг … над одной из могил почудился парок! Совсем легкий, как над сваренной картошкой.
Все еще помня, зачем сюда пришла, Маришка скоро навела объектив и пару раз щелкнула затвором. На оценку кадров смелости уже не осталось. С видом абсолютной невозмутимости она пошла прочь, с трудом сдерживая шаг.
Нельзя торопиться! … Нельзя! Эмоции могут навредить.
А как хотелось! Бежать опрометью, не разбирая дороги. Но выдержать испытание внезапно показалось долгом чести. Это только Вика способна из-за ерунды раздуть из мухи слона.
С чувством собственного достоинства Маришка дошла до центральной линии, где буквально упала на лавочку. Признаки цивилизации сюда дотягивались в виде звуков и уличного освещения, на душе полегчало. Впрочем, неестественная тишина все равно продолжала давить.
От звука шаркнувшей по тротуарной плитке кроссовки перехватило дыхание. Посидев с минутку неподвижно, сама не зная, чего ждет, Маришка открыла яркое окошко фотогалереи, решив просмотреть отснятый материал. Если его будет достаточно, то с чистой совестью можно отправлять восвояси, впечатлений на сегодня хватит.
Кадры, сделанные без вспышки, получились не очень чисто, как сказал бы Саня «с шумом», «с зернистостью». Зато самые первые пейзажи порадовали качеством, даже общий план выбран удачно. Гордая работой, Маришка принялась листать назад, где в свете дня среди деревьев позировал Стефан, спокойный, безучастный и вместе с тем очень желанный. Первая фотосессия за четыре года! … С ума сойти! Точно прошлое вернулось – нет магазинчика с туристическим оборудованием, нет щемящей боли от ревности к Никите Олеговичу … и как только могла жить без его улыбки?
Как вдруг:
- Красавец!
Статная незнакомка в простом коричневом плаще незаметно подсела рядом. Строго убранные волосы, морщинки на узком сухом лице не скрывали возраст, а вот взгляд темных проницательных глаз удивил ясной живостью.
- Я не заметила вас, - не очень почтительно пробормотала Маришка.
От неожиданности она едва не выронила дорогой фотоаппарат.
- Ты была увлечена, - певучий грудной голос поразил. – Я заглянула через плечо, прости. Конечно, невежливо, но поверь, редко здесь можно встретить кого-то с такой радостью на лице. – Женщина с улыбкой поднялась, прямая и высокая. - Доброго вечера! – Она пошла прочь.
Маришка приложила руку к бьющемуся сердцу, а потом попыталась рассмотреть прядь своих волос: с такими визитами, здесь недолго и поседеть! Спрятав фотоаппарат, она глянула вслед незнакомке, но та как испарилась!
Пятясь, Маришка затравленно шарила взглядом, как вдруг кто-то невидимый дунул в лицо! … Ужас! … Задыхаясь от страха, девушка со всех ног полетела к выходу. Крик застрял, прилип где-то внутри. А в след летел язвительный звонко-льдистый смех, перемежаясь с шипящим хихиканьем едва ли не из-за каждого надгробья.
Анна Федотовна проводила последнюю клиентку уже после заката. Поставила на стол горящую свечу, чтобы весь негатив выжгла, довольно потерла руки о передник, накинула на плечи козий платок и вышла прочь.
Рядом с крыльцом, в крохотном палисаднике из-под смородины торчали ромашки.
Хорошо-то как!
А главное, сегодня обошлось без ссор, соседи за стенкой не ругались. Анна Федотовна глубоко вдохнула пропитанный хвоей воздух, сошла по ступенькам и завернула за угол дома, надо сарай с курями закрыть.
- Молодые спать пошли,
Богу помолилися,
Чтобы пуще в одеяле
Ноги шевелилися!
Напевая под нос, она подпёрла щербатую дверь доской и подумала о гостинцах на террасе. Сегодня в пакете от одного из гостей обнаружился конверт с финансой. Анна Федотовна любила это слово – «финанса», мягкое, сдобное. Теперь можно и сахарок купить для будущего варенья, и пару баночек сгущенного молока. Больно вкусно это лакомство с чайком, приправленным смородиновым листом.
За забором, прямо под раскидистой рябиной остановились старенькие жигули синего цвета. Хлопнула дверца, возле калитки появилась Юлия Сергеевна.
- Энто твоя что ля? – спросила пренебрежительно она.
Намек адресовался моложавой женщине, спешно удалявшейся по разбитому тротуару.
- Бедолага, - сердобольно вздохнула Анна Федотовна. – Намаялась я с нею. А ты пошто припёрлась?
- По чем зря силы разходуваешь! … Твержу, тебе, твержу … все без толку! – по обыкновению заворчала Юлия Сергеевна. – На тя сила пошто упала, наверняка, не за энтим! – она в сердцах махнула рукой и перевела тему. – Муторно дома. Зореньки долго нету, беспокоюся. Вот, развеется решила, тута знакомец в больницу угодил, проведать ходила. Надыть благодарной быть, он мине не раз выручал.
- Эт, Петрович что ля? – сощурилась Анна Федотовна. – Да, последнее время плохой стал. А что Зоренька?
- Дык замену ищет.
- Ну, энто дело, - согласилась Анна Федотовна. – сыщет и воротится.
- То-то и оно, - цыкнула Юлия Сергеевна, - кабы с нею сладить легко! Зоренька, вишь, приказ Кондрата Власьевича поминает. Ждет, вишь, молодого хозяина.
- Ишь, ты! Кондрат, поди уж, истлел, в могиле-то!
- Земля ему пухом! – вздохнула Юлия Сергеевна. – Осемьдесят годочков уж как. Апосля него Зоренька двух хозяев пережила. Теперя у мени … Вот, Яшке наведывается, дабы не рехнулся окончательно.
- А ты откель знашь? – удивилась Анна Федотовна, уверенная наверняка (был такой разговор), Юлия Сергеевна не умеет сама общаться с тонким миром, тобишь с тенями мертвых.
- Али я слепая! – возразила Юлия Сергеевна. – Глядь, корзинка-то пустая стоит.
- Да уж… Можа чаёк? Ноне гостинцев всяких навезли … и сахарок имеется.
- Чего ж не попить со сладеньким, - согласилась Юлия Сергеевна, - времени еще много.
- А шо такое? – мигом насторожилась Анна Федотовна и оглянулась на сгущающиеся сумерки.
Имела она одну слабость: с некоторых пор побаивалась темноты.
Нет, за калитку выйти могла, но не одна.
Умела Анна Федотовна видеть призраков, не придуманных для туристов, а самых что ни на есть настоящих. Медиум, стало быть. Но не стабильный. В транс входить по собственной воле не умела, как и призвать нужную сущность. Все это происходило спонтанно и не вовремя.
Приключилась одна история, еще на старом месте, до того, как дом и участок власти определили под снос, собираясь дорогу объездную строить.
Так вот, случилось выйти ночью по нужде, ведро возле печки позабыла поставить.
Внезапно хлипкую дверь туалета распахнул незнакомый старик в коричневом костюме с белым платочком в нагруднике. Уставившись на раскорячившуюся бабку, он принялся о чем-то беззвучно вещать.
Анна Федотовна так и села в дыру, на миг ощутив через панталоны весь холод и сырость вонючей жижи из отхожей ямы. Старые гнилые доски не выдержали резко упавшего на них веса, и стульчак начал со скрипом заваливаться.
А дед для пущей убедительности подхватил с земли палку и, разевая рот будто рыбина (ничего же не слышно со страху, токмо кровь в ушах шумит), принялся колотить по дощатой стенке. Фанерка-то ощерилась от дождей да снега, отошла.
Дед, знай себе, громыхает, окаянный!
Бабка все порты обмочила, тут хоть кто не выдержит, а ведь только на днях постиралась! «Да шоб ты провалился, черт немой!» - рассердилась Анна Федотовна и уцепилась за гвоздь, на чем всякая бумажка держалась. Потом перехватилась за косяк. На силу выбралась, выхватила у противного деда ветку и ему промеж глаз. А кривой сук сквозь узкий нос старика улетел в кусты.
Анна Федотовна обмерла; призрак исчез и сообщение с собой унес. Больше не появлялся. Но и старушка поумнела, про ведро не забывала и ночью за дверь более не совалась.
На эту предусмотрительность Юлия Сергеевна имела свою философию: «Коли духу приспичит, он и под одеяло залезет».
Знахарка с плохо скрытым раздражением покосилась на крохотный палисадничек, где завелись вышеупомянутые ромашки. Поднялась на крыльцо, шагнула в террасу. Взгляд тут же уперся в старый темный буфет, до отказу набитый разномастными чашками и блюдцами. Всех размеров и цветов, и ни одной повторяющейся.
Юлия Сергеевна скривилась, принюхалась:
- Ну, каки ноне гости были?
На холодной террасе пахло сладкой ванилью и тем раздражало.
Юлия Сергеевна гадалку не долюбливала, завидовала и в том себе признаваться не желала. Да и как не завидовать, когда энтой … мармышке, можно сказать, счастье в руки льется.
Спрашивается, за каки-таки подвиги?
Когда сносили участки, так многих переселили в многоэтажные дома. Удобно, конечно, туалет, горячая вода под рукой. Но по той же причине подвижности усталым костям нету – вместо огорода вялый укроп из магазина. Оторванные от земли старики быстро увядали, как Петрович, например. Юлия Сергеевна уже многих знакомых так схоронила.
А вот Анна Федотовна неожиданно получила жилье на вторичке, в тихом месте.
Ну и что, коли барак на три семьи, зато сосед слесарь (редкая специальность по нынешним временам) он все умеет наладить. Так ведь и клочок землицы! Вон, с ромашками, сараюшка невеликая с курями и недалече цельных два магазина. Повезло!
А про неожиданно открывшиеся способности и говорить нечего, … возмущение одно! Тут, как лошадь работаешь, а она …
Юлия Сергеевна раздраженно бухнула на крохотную поржавевшую плитку чайник и покосилась на собеседницу, оживленно болтавшую о своих гостях.
День выдался у Анны Федотовны обычный, все больше приходили о женихе справиться, да судьбу узнать. Но пара визитерок удивила всерьез.
Одна поразила болезненным видом.
Даже узнавать о причинах не понадобилось, у нее средь волос в голове «дыра»! Сразу стали понятны головные боли и плохой сон. Порчу снять нетрудно, но эта оказалась особой изощренности, способна перекидывается на любого добродетеля.
- И откель ты энто поняла? – ревниво поинтересовалась Юлия Сергеевна. О проблесках волшебной интуиции соседки она знала, и сей факт тоже сильно раздражал. И ведь в роду ни одной ведьмы!
Откуда, что берется?
- Да нешто я слепая! – искренне удивилась Анна Федотовна. – Липкая она, дыра эта, как смола. Не взяла я с несчастной даже конфетку. У ней сын погиб, муж в больнице, дача погорела. И так, и сяк кидала я карты – нет просвета. … Уж поверь, не первый день гадаю! Страдалица сильно нагадила, не в этой жизни, в прошлой. Тута один совет – крупное пожертвование на богоугодное дело. … Да … Апосля энтой визитерки весь дом пришлося мыть, липкие пятна по углам чудились.
На это сетование Юлия Сергеевна отреагировала скупо, что мол не грех лишний раз и пыль с подоконников стереть.
- Давай выпьем за ее здоровье, - не обиделась Анна Федотовна и выставила на стол водку.
- Да какож у ней здоровье! - отмахнулась Юлия Сергеевна и достала из сумки свою рябиновку.
Бабки дружно отодвинули на край стола сласти, нарезали соленых огурчиков, колбаски и разлили по первой.
- А у ентой, - Анна Федотовна кивнула на дверь, намекая на недавнюю гостью. - Преставляшь, повадился покойный муж в зеркало таращиться! Все про какую-то карточку нудит. Вот… приходила совета спросить, где книжицу искать?
- Эт шож у них в дому твориться, коли вещь сыскать не могут без помощи? – изумилась Юлия Сергеевна.
Анна Федотовна только отмахнулась:
- Утомилась, пока карты читала. Так тот мужик, оказалось, укрыл свою фотокарточку в женском платье... Тьфу! Срам один! … Просил памятник себе с женским именем Анна. … Больной! … Прости, Господи его душу! Тьфу! – гадалка плюнула себе под ноги.
- И за такого просили? – скривилась от гадливости Юлия Сергеевна.
- Вдова вся извелась, гипертонию заработала.
- Вот, говорила и еще скажу, - икнула Юлия Сергеевна. – Пустыми делами маешься. Нету у тебе цельного стержня.
- Чего? – не поняла Анна Федотовна.
За беседой обе и не заметили, как опустошили бутылку водки и уже на треть ополовинили рябиновку. Почтенных дам развезло, языки немного заплетались.
- Целю жизнену не вишь, - пояснила Юлия Сергеевна. – пошто способности дадены?
- Так энто … помогать, - мотнула головой Анна Федотовна.
- Тады скажи про Зореньку? – Юлия Сергеевна отогнала от рюмки зеленую муху.
- Так замену ищет, ты же говорила! – Анна Федотовна проводила взглядом насекомое.
- Хорошо. А выгорит ли Яшкино дело? Вот скажи.
- А в твоей тетрадке шо сказано?
- Сто пятьдесят годков ждать. … Кондрат не дождался, знать нам надыть поговорить с ним… тебе.
- Да ты рехнулась! – Анна Федотовна даже протрезвела. – Как я поговорю. Он жиж не мертвый совсем!
- И что с того? – невозмутимая Юлия Сергеевна чуть покачнулась на табуретке. – Я укажу место, откель он слышать могёт. Приветишь, апосля дашь знать о наших делах.
- А как он … на рожу-то? –гадалке с пьяных глаз идея явно нравилась.
Юлия Сергеевна порылась в карманах:
- Карточка … тута … он али нет, не знаю. Другого портрету нету. … Гляди. … Прохор, отец.
На пожелтевшей от времени карточке был изображен осанистый бородатый мужик на стуле с высокой спинкой. Рядом, за его коленку держался босоногий пацан.
Прохор имел троих детей: дочь и два сына. Одного убили – избу взглядом поджечь сумел, на беду при той истории имелись свидетели. Карточка без года давности, вот поди, узнай, стоял ли то возле отца Степка Огневик или Яшка Черный?
Анна Федотовна положила на стол снимок, неторопливо набила табаком свою трубку, что-то обдумывая.
Раскурила.
По фотографии ползла муха.
- Ну, хорошо, - наконец, согласилась она. – Поздоровкаюсь я с им.
- Ежели чего предлагать станить, отказывайси, - быстро начала советовать Юлия Сергеевна. – Погляди, как он. И все.
Анна Федотовна курила молча, без суеты, она понимала, что сейчас ее роль важнее, а потому имела полное право тянуть паузу.
В конце концов, пошатывавшиеся бабки закрыли дом и отправились к машине.
Юлия Сергеевна значительно возвышалась над маленькой гадалкой и по этой причине считала себя на порядок лучше. Значит, и руководить операцией должна она и никто иной. Проследив, как гадалка сядет в машину, смахнула с надменным видом пыль со спинки сиденья, потом для верности пристегнула спутницу ремнем безопасности.
Отъехали.
Немного штормило, но дело-то нехитрое – дорогу видеть и вовремя поворачивать. Вот только мухи проклятущие, ночь за окном, а они жужжат, рулить мешают!
- Нюра, убери их! – пихнула знахарка в бок совсем окривевшую гадалку.
Нервно прислушиваясь, Маришка стояла на месте, она не всегда отличалась благоразумием, а потому прочь не спешила.
Приключение нравилось! Нравилось до повизгивания, адреналин бурлил в крови.
Внезапно, где-то совсем рядом послышался смешок.
Именно смешок, тихий и лукавый.
По плечам побежали мурашки, на затылке, кажется, зашевелились волосы. Особая атмосфера, с приглушенностью звуков извне, сейчас довольно колоритно предстала в свете затухающего дня. Конечно, все могло оказаться куда банальнее – у страха глаза велики, а уши, так просто огромные!
Маришка нервно озиралась по сторонам, пытаясь объяснить себе источник звука. Может быть, скрип гальки под ногой … или птицы? Но по близости ни ворон, ни воробьев или трясогузок не наблюдалось, да и по времени им уже полагалось спать.
Прошла минута.
Вроде бы ничего подозрительного не произошло, суматошные удары сердца начали было замедляться, как вдруг … над одной из могил почудился парок! Совсем легкий, как над сваренной картошкой.
Все еще помня, зачем сюда пришла, Маришка скоро навела объектив и пару раз щелкнула затвором. На оценку кадров смелости уже не осталось. С видом абсолютной невозмутимости она пошла прочь, с трудом сдерживая шаг.
Нельзя торопиться! … Нельзя! Эмоции могут навредить.
А как хотелось! Бежать опрометью, не разбирая дороги. Но выдержать испытание внезапно показалось долгом чести. Это только Вика способна из-за ерунды раздуть из мухи слона.
С чувством собственного достоинства Маришка дошла до центральной линии, где буквально упала на лавочку. Признаки цивилизации сюда дотягивались в виде звуков и уличного освещения, на душе полегчало. Впрочем, неестественная тишина все равно продолжала давить.
От звука шаркнувшей по тротуарной плитке кроссовки перехватило дыхание. Посидев с минутку неподвижно, сама не зная, чего ждет, Маришка открыла яркое окошко фотогалереи, решив просмотреть отснятый материал. Если его будет достаточно, то с чистой совестью можно отправлять восвояси, впечатлений на сегодня хватит.
Кадры, сделанные без вспышки, получились не очень чисто, как сказал бы Саня «с шумом», «с зернистостью». Зато самые первые пейзажи порадовали качеством, даже общий план выбран удачно. Гордая работой, Маришка принялась листать назад, где в свете дня среди деревьев позировал Стефан, спокойный, безучастный и вместе с тем очень желанный. Первая фотосессия за четыре года! … С ума сойти! Точно прошлое вернулось – нет магазинчика с туристическим оборудованием, нет щемящей боли от ревности к Никите Олеговичу … и как только могла жить без его улыбки?
Как вдруг:
- Красавец!
Статная незнакомка в простом коричневом плаще незаметно подсела рядом. Строго убранные волосы, морщинки на узком сухом лице не скрывали возраст, а вот взгляд темных проницательных глаз удивил ясной живостью.
- Я не заметила вас, - не очень почтительно пробормотала Маришка.
От неожиданности она едва не выронила дорогой фотоаппарат.
- Ты была увлечена, - певучий грудной голос поразил. – Я заглянула через плечо, прости. Конечно, невежливо, но поверь, редко здесь можно встретить кого-то с такой радостью на лице. – Женщина с улыбкой поднялась, прямая и высокая. - Доброго вечера! – Она пошла прочь.
Маришка приложила руку к бьющемуся сердцу, а потом попыталась рассмотреть прядь своих волос: с такими визитами, здесь недолго и поседеть! Спрятав фотоаппарат, она глянула вслед незнакомке, но та как испарилась!
Пятясь, Маришка затравленно шарила взглядом, как вдруг кто-то невидимый дунул в лицо! … Ужас! … Задыхаясь от страха, девушка со всех ног полетела к выходу. Крик застрял, прилип где-то внутри. А в след летел язвительный звонко-льдистый смех, перемежаясь с шипящим хихиканьем едва ли не из-за каждого надгробья.
Прода от 22.02.2022, 12:51
Глава 9. Медиум
Анна Федотовна проводила последнюю клиентку уже после заката. Поставила на стол горящую свечу, чтобы весь негатив выжгла, довольно потерла руки о передник, накинула на плечи козий платок и вышла прочь.
Рядом с крыльцом, в крохотном палисаднике из-под смородины торчали ромашки.
Хорошо-то как!
А главное, сегодня обошлось без ссор, соседи за стенкой не ругались. Анна Федотовна глубоко вдохнула пропитанный хвоей воздух, сошла по ступенькам и завернула за угол дома, надо сарай с курями закрыть.
- Молодые спать пошли,
Богу помолилися,
Чтобы пуще в одеяле
Ноги шевелилися!
Напевая под нос, она подпёрла щербатую дверь доской и подумала о гостинцах на террасе. Сегодня в пакете от одного из гостей обнаружился конверт с финансой. Анна Федотовна любила это слово – «финанса», мягкое, сдобное. Теперь можно и сахарок купить для будущего варенья, и пару баночек сгущенного молока. Больно вкусно это лакомство с чайком, приправленным смородиновым листом.
За забором, прямо под раскидистой рябиной остановились старенькие жигули синего цвета. Хлопнула дверца, возле калитки появилась Юлия Сергеевна.
- Энто твоя что ля? – спросила пренебрежительно она.
Намек адресовался моложавой женщине, спешно удалявшейся по разбитому тротуару.
- Бедолага, - сердобольно вздохнула Анна Федотовна. – Намаялась я с нею. А ты пошто припёрлась?
- По чем зря силы разходуваешь! … Твержу, тебе, твержу … все без толку! – по обыкновению заворчала Юлия Сергеевна. – На тя сила пошто упала, наверняка, не за энтим! – она в сердцах махнула рукой и перевела тему. – Муторно дома. Зореньки долго нету, беспокоюся. Вот, развеется решила, тута знакомец в больницу угодил, проведать ходила. Надыть благодарной быть, он мине не раз выручал.
- Эт, Петрович что ля? – сощурилась Анна Федотовна. – Да, последнее время плохой стал. А что Зоренька?
- Дык замену ищет.
- Ну, энто дело, - согласилась Анна Федотовна. – сыщет и воротится.
- То-то и оно, - цыкнула Юлия Сергеевна, - кабы с нею сладить легко! Зоренька, вишь, приказ Кондрата Власьевича поминает. Ждет, вишь, молодого хозяина.
- Ишь, ты! Кондрат, поди уж, истлел, в могиле-то!
- Земля ему пухом! – вздохнула Юлия Сергеевна. – Осемьдесят годочков уж как. Апосля него Зоренька двух хозяев пережила. Теперя у мени … Вот, Яшке наведывается, дабы не рехнулся окончательно.
- А ты откель знашь? – удивилась Анна Федотовна, уверенная наверняка (был такой разговор), Юлия Сергеевна не умеет сама общаться с тонким миром, тобишь с тенями мертвых.
- Али я слепая! – возразила Юлия Сергеевна. – Глядь, корзинка-то пустая стоит.
- Да уж… Можа чаёк? Ноне гостинцев всяких навезли … и сахарок имеется.
- Чего ж не попить со сладеньким, - согласилась Юлия Сергеевна, - времени еще много.
- А шо такое? – мигом насторожилась Анна Федотовна и оглянулась на сгущающиеся сумерки.
Имела она одну слабость: с некоторых пор побаивалась темноты.
Нет, за калитку выйти могла, но не одна.
Умела Анна Федотовна видеть призраков, не придуманных для туристов, а самых что ни на есть настоящих. Медиум, стало быть. Но не стабильный. В транс входить по собственной воле не умела, как и призвать нужную сущность. Все это происходило спонтанно и не вовремя.
Приключилась одна история, еще на старом месте, до того, как дом и участок власти определили под снос, собираясь дорогу объездную строить.
Так вот, случилось выйти ночью по нужде, ведро возле печки позабыла поставить.
Внезапно хлипкую дверь туалета распахнул незнакомый старик в коричневом костюме с белым платочком в нагруднике. Уставившись на раскорячившуюся бабку, он принялся о чем-то беззвучно вещать.
Анна Федотовна так и села в дыру, на миг ощутив через панталоны весь холод и сырость вонючей жижи из отхожей ямы. Старые гнилые доски не выдержали резко упавшего на них веса, и стульчак начал со скрипом заваливаться.
А дед для пущей убедительности подхватил с земли палку и, разевая рот будто рыбина (ничего же не слышно со страху, токмо кровь в ушах шумит), принялся колотить по дощатой стенке. Фанерка-то ощерилась от дождей да снега, отошла.
Дед, знай себе, громыхает, окаянный!
Бабка все порты обмочила, тут хоть кто не выдержит, а ведь только на днях постиралась! «Да шоб ты провалился, черт немой!» - рассердилась Анна Федотовна и уцепилась за гвоздь, на чем всякая бумажка держалась. Потом перехватилась за косяк. На силу выбралась, выхватила у противного деда ветку и ему промеж глаз. А кривой сук сквозь узкий нос старика улетел в кусты.
Анна Федотовна обмерла; призрак исчез и сообщение с собой унес. Больше не появлялся. Но и старушка поумнела, про ведро не забывала и ночью за дверь более не совалась.
На эту предусмотрительность Юлия Сергеевна имела свою философию: «Коли духу приспичит, он и под одеяло залезет».
Знахарка с плохо скрытым раздражением покосилась на крохотный палисадничек, где завелись вышеупомянутые ромашки. Поднялась на крыльцо, шагнула в террасу. Взгляд тут же уперся в старый темный буфет, до отказу набитый разномастными чашками и блюдцами. Всех размеров и цветов, и ни одной повторяющейся.
Юлия Сергеевна скривилась, принюхалась:
- Ну, каки ноне гости были?
На холодной террасе пахло сладкой ванилью и тем раздражало.
Юлия Сергеевна гадалку не долюбливала, завидовала и в том себе признаваться не желала. Да и как не завидовать, когда энтой … мармышке, можно сказать, счастье в руки льется.
Спрашивается, за каки-таки подвиги?
Когда сносили участки, так многих переселили в многоэтажные дома. Удобно, конечно, туалет, горячая вода под рукой. Но по той же причине подвижности усталым костям нету – вместо огорода вялый укроп из магазина. Оторванные от земли старики быстро увядали, как Петрович, например. Юлия Сергеевна уже многих знакомых так схоронила.
А вот Анна Федотовна неожиданно получила жилье на вторичке, в тихом месте.
Ну и что, коли барак на три семьи, зато сосед слесарь (редкая специальность по нынешним временам) он все умеет наладить. Так ведь и клочок землицы! Вон, с ромашками, сараюшка невеликая с курями и недалече цельных два магазина. Повезло!
А про неожиданно открывшиеся способности и говорить нечего, … возмущение одно! Тут, как лошадь работаешь, а она …
Юлия Сергеевна раздраженно бухнула на крохотную поржавевшую плитку чайник и покосилась на собеседницу, оживленно болтавшую о своих гостях.
День выдался у Анны Федотовны обычный, все больше приходили о женихе справиться, да судьбу узнать. Но пара визитерок удивила всерьез.
Одна поразила болезненным видом.
Даже узнавать о причинах не понадобилось, у нее средь волос в голове «дыра»! Сразу стали понятны головные боли и плохой сон. Порчу снять нетрудно, но эта оказалась особой изощренности, способна перекидывается на любого добродетеля.
- И откель ты энто поняла? – ревниво поинтересовалась Юлия Сергеевна. О проблесках волшебной интуиции соседки она знала, и сей факт тоже сильно раздражал. И ведь в роду ни одной ведьмы!
Откуда, что берется?
- Да нешто я слепая! – искренне удивилась Анна Федотовна. – Липкая она, дыра эта, как смола. Не взяла я с несчастной даже конфетку. У ней сын погиб, муж в больнице, дача погорела. И так, и сяк кидала я карты – нет просвета. … Уж поверь, не первый день гадаю! Страдалица сильно нагадила, не в этой жизни, в прошлой. Тута один совет – крупное пожертвование на богоугодное дело. … Да … Апосля энтой визитерки весь дом пришлося мыть, липкие пятна по углам чудились.
На это сетование Юлия Сергеевна отреагировала скупо, что мол не грех лишний раз и пыль с подоконников стереть.
- Давай выпьем за ее здоровье, - не обиделась Анна Федотовна и выставила на стол водку.
- Да какож у ней здоровье! - отмахнулась Юлия Сергеевна и достала из сумки свою рябиновку.
Бабки дружно отодвинули на край стола сласти, нарезали соленых огурчиков, колбаски и разлили по первой.
- А у ентой, - Анна Федотовна кивнула на дверь, намекая на недавнюю гостью. - Преставляшь, повадился покойный муж в зеркало таращиться! Все про какую-то карточку нудит. Вот… приходила совета спросить, где книжицу искать?
- Эт шож у них в дому твориться, коли вещь сыскать не могут без помощи? – изумилась Юлия Сергеевна.
Анна Федотовна только отмахнулась:
- Утомилась, пока карты читала. Так тот мужик, оказалось, укрыл свою фотокарточку в женском платье... Тьфу! Срам один! … Просил памятник себе с женским именем Анна. … Больной! … Прости, Господи его душу! Тьфу! – гадалка плюнула себе под ноги.
- И за такого просили? – скривилась от гадливости Юлия Сергеевна.
- Вдова вся извелась, гипертонию заработала.
- Вот, говорила и еще скажу, - икнула Юлия Сергеевна. – Пустыми делами маешься. Нету у тебе цельного стержня.
- Чего? – не поняла Анна Федотовна.
За беседой обе и не заметили, как опустошили бутылку водки и уже на треть ополовинили рябиновку. Почтенных дам развезло, языки немного заплетались.
- Целю жизнену не вишь, - пояснила Юлия Сергеевна. – пошто способности дадены?
- Так энто … помогать, - мотнула головой Анна Федотовна.
- Тады скажи про Зореньку? – Юлия Сергеевна отогнала от рюмки зеленую муху.
- Так замену ищет, ты же говорила! – Анна Федотовна проводила взглядом насекомое.
- Хорошо. А выгорит ли Яшкино дело? Вот скажи.
- А в твоей тетрадке шо сказано?
- Сто пятьдесят годков ждать. … Кондрат не дождался, знать нам надыть поговорить с ним… тебе.
- Да ты рехнулась! – Анна Федотовна даже протрезвела. – Как я поговорю. Он жиж не мертвый совсем!
- И что с того? – невозмутимая Юлия Сергеевна чуть покачнулась на табуретке. – Я укажу место, откель он слышать могёт. Приветишь, апосля дашь знать о наших делах.
- А как он … на рожу-то? –гадалке с пьяных глаз идея явно нравилась.
Юлия Сергеевна порылась в карманах:
- Карточка … тута … он али нет, не знаю. Другого портрету нету. … Гляди. … Прохор, отец.
На пожелтевшей от времени карточке был изображен осанистый бородатый мужик на стуле с высокой спинкой. Рядом, за его коленку держался босоногий пацан.
Прохор имел троих детей: дочь и два сына. Одного убили – избу взглядом поджечь сумел, на беду при той истории имелись свидетели. Карточка без года давности, вот поди, узнай, стоял ли то возле отца Степка Огневик или Яшка Черный?
Анна Федотовна положила на стол снимок, неторопливо набила табаком свою трубку, что-то обдумывая.
Раскурила.
По фотографии ползла муха.
- Ну, хорошо, - наконец, согласилась она. – Поздоровкаюсь я с им.
- Ежели чего предлагать станить, отказывайси, - быстро начала советовать Юлия Сергеевна. – Погляди, как он. И все.
Анна Федотовна курила молча, без суеты, она понимала, что сейчас ее роль важнее, а потому имела полное право тянуть паузу.
В конце концов, пошатывавшиеся бабки закрыли дом и отправились к машине.
Юлия Сергеевна значительно возвышалась над маленькой гадалкой и по этой причине считала себя на порядок лучше. Значит, и руководить операцией должна она и никто иной. Проследив, как гадалка сядет в машину, смахнула с надменным видом пыль со спинки сиденья, потом для верности пристегнула спутницу ремнем безопасности.
Отъехали.
Немного штормило, но дело-то нехитрое – дорогу видеть и вовремя поворачивать. Вот только мухи проклятущие, ночь за окном, а они жужжат, рулить мешают!
- Нюра, убери их! – пихнула знахарка в бок совсем окривевшую гадалку.
