Наконец мы зашли в просторную теплую комнату с веселенькими цветастыми обоями и широким столом, за которым, склонившись над какими-то бумагами, сидел незнакомый мне мужчина – по всей видимости, тот самый господин инквизитор, о котором говорил капрал.
Интересно, почему он в комнате один? Этот важный человек, наверняка приехавший в нашу глушь из столицы, является очень значимым гостем. Где же тогда мэр и его слуги?
- Лилиана Рокка, ваша светлость, - сообщил инквизитору капрал, мягко подтолкнув меня ближе к столу.
- А, наша тринадцатая ведьма, - хмыкнул мужчина, не отрываясь от своих бумаг. – Сопротивление оказала?
- Никак нет.
- Я не ведьма! – воскликнула я. – Это какая-то ошибка, господин!
Услышав мой голос, инквизитор вздрогнул и поднял голову. По коже тут же побежали мурашки. Важный гость оказался молодым мужчиной (лет тридцать шесть, не больше) со смуглой кожей, темными волосами до плеч и цепким пронизывающим взглядом, от которого моя спина мгновенно покрылась липким холодным потом. Мой внешний вид этого жёсткого, если не сказать страшного человека, тоже не оставил равнодушным. На пару мгновений инквизитор застыл, а его темно-карие, почти черные глаза удивленно расширились.
- Не ведьма, значит? – тихо спросил он. – Ну-ну. Все так говорят.
Его светлость кивнул на стоявший у стола грубый деревянный стул, и я осторожно на него присела. Следующие несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Я ждала объяснений, а господин инквизитор с каким-то полубрезгливым любопытством разглядывал мое лицо, русые волосы, собранные в незамысловатую прическу, мой старенький плащ, и вообще всю мою тоненькую фигурку.
Возникшая пауза все тянулась и тянулась, пока не начала откровенно действовать на нервы.
- Я не ведьма, господин, - тихо повторила я, чтобы прервать молчание.
Его светлость криво усмехнулся.
- А жители этого города считают по-другому, - ответил он. – Лилиана, вам известно кто я такой?
- Мне сказали, что вы – инквизитор.
- Верно, - кивнул он. – Меня зовут Эван Леос. Я – старший инквизитор особого подразделения армии Его Величества.
Я кивнула в ответ. Думаю, в нашем государстве нет ни одного человека, которому не было бы известно об особом военном подразделении короля. И о его воинах – умелых и беспощадных, что борются с теми врагами, с которыми не совладает регулярная армия – с нечистью, нежитью и черными магами. Деятельность последних находится в нашей стране под строжайшим запретом и, в случае чего, карается смертной казнью через сожжение на костре, ибо, если верить инквизиторам особого подразделения, уничтожить темного колдуна можно только так.
- А теперь поговорим о вас, - продолжил Эван Леос, вновь возвращаясь к своим документам. – Вы – Лилиана Рокка?
- Да, - снова кивнула я.
- В младенческом возрасте вас подкинули к дверям дома некой Виелины Заррин, местной знахарки, которая забрала вас к себе и воспитывала, как своего ребенка.
- Да.
- Именно Виелина Заррин увидела у вас темный потенциал и обучила черной магии, которую практиковала сама.
- Ничего подобного! – воскликнула я. – Тетушка была обычной травницей! Да, она научила меня разбираться в растениях, но ни о какой черной магии не было и речи!
- В возрасте пятнадцати лет вы уехали из города и вернулись только спустя три года, после чего стали наравне с теткой принимать пациентов.
- Да, так и было. Я три года училась в Соррете – соседнем городе, на лекарском факультете рабочего колледжа. У меня и диплом есть.
Инквизитор оторвался от бумаг и серьезно посмотрел мне в глаза.
- Лилиана, вы слышали о Ритуале очищения душ?
Я вздрогнула. Конечно, слышала. Последние два месяца все о нем только и говорят. Этот Ритуал проводят в последний день осени: на самой большой столичной площади разводят огромный костер и прилюдно сжигают на нем тринадцать черных колдунов. Правда, это жуткое действо происходит далеко не каждый год, а только тогда, когда в нем есть необходимость. Дело в том, что у людей, практикующих черную магию, есть одна нехорошая особенность – в какой-то момент они сходят с ума и перестают контролировать свои способности. Когда умалишенных чародеев становится много, приходят различные беды: неурожаи, мор домашнего скота, эпидемии и многое другое. Тогда по стране начинают рыскать инквизиторы особого подразделения. Их цель – собрать воедино черных магов, чтобы затем уничтожить. На самом деле, эта жуткая мера нередко бывала действенной. После того, как колдуны умирали, несчастья прекращались. Все это, конечно, могло быть простым совпадением, однако, Ритуал очищения душ был официально утвержден законом.
В этом году ходили разговоры о том, что осенью обязательно запылает большой костер – лето выдалось неурожайным, а в некоторых регионах нашего государства вспыхнула эпидемия среди маленьких детей. И действительно, в конце лета был объявлен королевский указ о проведении страшного ритуала.
- Со всех концов страны в мое подразделение приходили письма с именами черных ведьм и колдунов, которые своими чарами пошатнули природное равновесие, - продолжил Эван Леос. – Одно из них пришло и из вашего города.
У меня внутри все похолодело. Как же так?..
- Кто написал на меня донос? – глухо спросила я.
- Некая Марисса Рит. Вы с ней знакомы?
Что?..
- Это жена нашего мэра! – воскликнула я. – Она меня прекрасно знает! Я же столько раз лечила ей зубы и готовила крема от морщин!
Сказала и прикусила язык. У Мариссы Рит был на меня зуб. И очень большой. Несколько месяцев назад ко мне стал проявлять интерес ее единственный сын Колин – мягкий, добрый, очень деликатный и красивый юноша. Я, конечно же, ответила ему взаимностью. Да и как было не ответить, ведь он такой милый, интересный, очаровательный…
Его матери, строгой своенравной женщине, наша связь, конечно, не нравилась. Колин в последнее время начал поговаривать о свадьбе, а видеть в качестве невестки безродную знахарку Марисса Рит не желала. Так неужели она решила таким жутким мерзким образом избавиться от возлюбленной сына?..
- Вместе с ней донос подписали шестьдесят девять человек, - сказал инквизитор. – У меня нет оснований не доверять такому большому количеству людей. Последний день осени будет через четыре дня, поэтому, Лилиана, вы, как черная магичка, немедленно отправитесь в столицу, чтобы принять участие в Ритуале очищения душ.
У меня едва не остановилось сердце.
- Как же так? – изо всех сил стараясь не разрыдаться, сказала я. – А суд? А следствие? Вы, что же, просто так отправите меня на костер?!
- Ведьмам не положен ни суд, ни следствие, - жестко ответил Эван Леос.
Кивнул страже и уже через пару минут меня, совершенно обескураженную, снова куда-то вели по длинному коридору.
Около полутора часов я провела в крошечной полутемной комнатке, затем меня вывели на задний двор. Там уже стояла тюремная повозка – деревянный вертикальный ящик, похожий на широкий гроб, который поставили на попа. О том, что это сооружение используется для перевозки людей, говорило только небольшое окошко с металлической решеткой. Везти повозку надлежало двум лошадкам.
Солдаты и господин инквизитор, который вышел из здания мэрии вслед за мной, также должны были ехать на лошадях, правда, верхом – никаких крытых колясок, кроме тюремной «кареты» во дворе не было.
Едва передо мной распахнули дверь повозки, как откуда-то сбоку раздался возмущенный крик:
- Эй! Вы что делаете?!
Со стороны служебных конюшен к нам подбежал Марк Толли – шестнадцатилетний паренек, прислуживающий при городской мэрии.
- Увозим ведьму, сынок, - ответил ему один из солдат – пожилой крепкий мужчина с простым крестьянским лицом.
- Ведьму?! – изумился Марк. – Да разве ж это ведьма? Это же Лили – наша травница, невеста мэрова сына!
Эван Леос, который уже было поставил ногу в стремя, резко обернулся.
- Невеста? – переспросил он.
- Невеста, - кивнул Марк. – Дяденьки, отпустите Лили, она точно никакая не ведьма. Она мою мамку после тяжелых родов выходила, сестренку от смерти спасла. Лили добрая, ласковая. За что же вы ее?..
Из моих глаз покатились слезы. Инквизитор молча вскочил в седло, махнул солдатам рукой. Меня мягко подтолкнули к повозке. Я в нее забралась, и дверь тут же заперли на замок.
Когда мы тронулись с места, через прутья решетки я видела, как Марк некоторое время растерянно смотрел нам в след, а потом сорвался с места и куда-то убежал.
До столицы было почти четыре дня пути, однако, Эван Леос решил прибыть туда немного раньше, чтобы успеть заполнить какие-то бумаги, связанные с моей персоной.
До самого вечера мы ехали по большому государственному тракту, а потом свернули на одну из побочных дорог – объездную, ведущую через лес.
Из своей тюремной повозки я слышала, как солдаты тихо обсуждали две ночевки в лесу, благодаря которым можно будет сэкономить целые сутки. Эта подслушанная новость меня совсем не обрадовала - я почему-то была твердо уверена, что спать мы будем на каком-нибудь постоялом дворе. По правде сказать, я вовсе не рассчитывала, что в гостинице мне выделят отдельную комнату, но надежда дождаться утра хотя бы в конюшне имелась.
Вообще мое «путешествие» проходило, мягко говоря, не весело. Из сидячих мест в тюремной повозке наличествовала только узкая деревянная лавочка, жутко неудобная, на которой у меня за считанные минуты затекла спина. Через окошко (которое, к слову, не закрывалось) и щели в деревянных стенах постоянно дуло, поэтому я все время зябко куталась в плащ, жалея, что не догадалась взять с собой из дома перчатки и теплый платок, которым можно было укрыть голову.
Мы ехали до тех пор, пока не стало темнеть. За все это время была сделана всего одна остановка, во время которой мне было позволено ненадолго уединиться в кустиках (пока я делала там свои дела, мужчины великодушно смотрели в другую сторону, ибо спрятаться от них среди голых веток было непросто). Однако самое противное было в том, что никто не собирался меня кормить. Только раз дали выпить воды, когда я вежливо попросила об этом из своей повозки. Все это было печально, так как последний раз я ела перед полуднем, а, судя по быстро потемневшему небу, на момент привала было уже около восьми часов вечера.
Я слышала, как солдаты собирали хворост для костра, как разводили пламя и, весело переговариваясь, готовили какую-то еду. Уставшая от тряски и ужасно продрогшая, я уже была уверена, что никто обо мне не вспомнит, поэтому несколько удивилась, когда дверь моей деревянной темницы открылась.
- Выходи, погрейся, - сказал солдат, тот самый, что дал мне в дороге воды. – Как, бишь, тебя звать-то?
- Лили, - ответила я, мелко дрожа от холода.
- О!.. Имя-то какое хорошее. Иди к костру, Лили.
Я осторожно выбралась на воздух и почти бегом бросилась к теплу. Солдаты смотрели как я грею у огня руки с брезгливой жалостью - я видела краем глаза, как они многозначительно переглядываются между собой.
Господин инквизитор тоже сидел у огня, но с противоположной стороны костра, отдельно ото всех. Я старалась не поднимать на него глаз, хотя почти физически ощущала, как пристально он меня рассматривает. В какой-то момент к Эвану Леосу подошел давешний солдат и что-то тихо у него спросил. Получив в ответ кивок головой, он достал из своего мешка металлическую миску и бухнул в нее половник горячей каши из стоявшего тут же котла.
- На, Лили, поешь, - дружелюбно сказал мне мужчина, протягивая миску. – Голодная, небось.
- Спасибо, - улыбнулась я, с аппетитом принимаясь за еду.
- Тебе сколько годков-то? – вдруг спросил другой солдат, тот, который на заднем дворе разговаривал с Марком Толли.
- Двадцать два.
- Да? А по тебе и не скажешь, уж больно маленькая да худая. И на лицо миленькая. Не подумаешь, что ведьма.
- Я не ведьма, - устало сказала я.
- Ага, ври больше, - равнодушно хмыкнул мужчина, а потом обратился к своему товарищу, накормившему меня кашей, - Эй, Бен! У тебя еще остался бинт? Мне снова нужно перевязать мой гнойник.
- Нет у меня бинта, - хмуро отозвался Бен. – Даже тряпки чистые кончились.
- А что же делать? Я и так гноем да кровью весь рукав залил.
- Капни спиртом.
- Нету спирта. Эх…
- Если позволите, - осторожно вмешалась я, - я могла бы вам помочь.
- Черной магией? – с усмешкой уточнил солдат.
- Народной медициной, - парировала я. – Видите тот мох? Если его срезать и примотать к ране, он вполне сгодится в качестве перевязочного средства.
Солдаты переглянулись. Через пару минут я уже перевязывала руку своего собеседника этим растительным материалом.
- Этот мох обладает отличными антисептическими свойствами, - рассказывала, осторожно обматывая приложенный к гнойной ране мох куском какого-то грубого полотна. – А если его хорошо высушить, смешать с молоком и сделать отвар, получится лекарство от кашля…
О полезных свойствах растений я вещала больше часа. Мужчины слушали мой рассказ с явным интересом. Все, даже давешний арестовавший меня капрал.
Через некоторое время, когда пришла пора отправляться спать, Бен вручил мне небольшой металлический горшок с углями.
- К себе в повозку поставишь, - пояснил он. – Чтобы теплее было, а то ночью от холода околеешь. Жалко тебя. Хорошая ты. Хоть и ведьма.
Я глубоко вздохнула и, благодарно кивнула.
Когда же подошла к «карете», почти нос к носу столкнулась с Эваном Леосом.
- Возьмите, - он протянул мне тонкое, но, по всей видимости, теплое шерстяное одеяло. Наверняка свое собственное.
Надо же какой жалостливый! А по виду не скажешь.
- Спасибо, - сказала я. – А как же вы?
Инквизитор посмотрел на меня с откровенной насмешкой.
- Вам обо мне беспокоиться не стоит.
Он дождался, когда я заберусь в повозку, и лично запер ее дверь на ключ.
Я поставила горшок на лавку, а сама, завернувшись в плащ и одеяло, устроилась на полу.
Через некоторое время снаружи смолкли все разговоры, и лагерь погрузился в сон.
Мне же категорически не спалось. Нервное напряжение, в котором я пребывала с момента своего ареста, дало о себе знать – в голову потоком полились мысли. А из глаз -слезы.
Размышляла ли я раньше о смерти?
Конечно, я знала, что однажды умру, но совсем не думала, что это произойдет так скоро. И что дату моей смерти определят не высшие силы, а обычные люди, которые почему-то решили таким образом от меня избавиться. Если понять Мариссу Рит еще было можно – женщина, свихнувшаяся на собственном самодурстве, способна на все, что угодно, то чем я не угодила другим горожанам, подписавшимся под ее доносом, мне было совсем не ясно.
Вспомнились люди, которые опускали взгляд, когда солдаты вели меня к зданию мэрии. Практически все они обращались ко мне за помощью. Не к городскому доктору, который брал со своих пациентов бешеные деньги, а ко мне – безродной знахарке, искренне желающей облегчить их страдания.
Господи!..
А мой Колин? Я ведь даже не успела с ним попрощаться.
Вряд ли он, мягкий, очень законопослушный человек, бросился бы на мою защиту. Однако мне бы так хотелось его увидеть! Хоть одним глазком, напоследок…
Мы ехали по лесной дороге весь следующий день.
Солдаты теперь относились ко мне гораздо сердечнее – с утра накормили остатками вчерашней каши, а во время пути с молчаливого согласия господина инквизитора (который, к слову, так и не забрал у меня свое одеяло) передавали через окошко повозки сухари и соленое печенье.
Интересно, почему он в комнате один? Этот важный человек, наверняка приехавший в нашу глушь из столицы, является очень значимым гостем. Где же тогда мэр и его слуги?
- Лилиана Рокка, ваша светлость, - сообщил инквизитору капрал, мягко подтолкнув меня ближе к столу.
- А, наша тринадцатая ведьма, - хмыкнул мужчина, не отрываясь от своих бумаг. – Сопротивление оказала?
- Никак нет.
- Я не ведьма! – воскликнула я. – Это какая-то ошибка, господин!
Услышав мой голос, инквизитор вздрогнул и поднял голову. По коже тут же побежали мурашки. Важный гость оказался молодым мужчиной (лет тридцать шесть, не больше) со смуглой кожей, темными волосами до плеч и цепким пронизывающим взглядом, от которого моя спина мгновенно покрылась липким холодным потом. Мой внешний вид этого жёсткого, если не сказать страшного человека, тоже не оставил равнодушным. На пару мгновений инквизитор застыл, а его темно-карие, почти черные глаза удивленно расширились.
- Не ведьма, значит? – тихо спросил он. – Ну-ну. Все так говорят.
Его светлость кивнул на стоявший у стола грубый деревянный стул, и я осторожно на него присела. Следующие несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Я ждала объяснений, а господин инквизитор с каким-то полубрезгливым любопытством разглядывал мое лицо, русые волосы, собранные в незамысловатую прическу, мой старенький плащ, и вообще всю мою тоненькую фигурку.
Возникшая пауза все тянулась и тянулась, пока не начала откровенно действовать на нервы.
- Я не ведьма, господин, - тихо повторила я, чтобы прервать молчание.
Его светлость криво усмехнулся.
- А жители этого города считают по-другому, - ответил он. – Лилиана, вам известно кто я такой?
- Мне сказали, что вы – инквизитор.
- Верно, - кивнул он. – Меня зовут Эван Леос. Я – старший инквизитор особого подразделения армии Его Величества.
Я кивнула в ответ. Думаю, в нашем государстве нет ни одного человека, которому не было бы известно об особом военном подразделении короля. И о его воинах – умелых и беспощадных, что борются с теми врагами, с которыми не совладает регулярная армия – с нечистью, нежитью и черными магами. Деятельность последних находится в нашей стране под строжайшим запретом и, в случае чего, карается смертной казнью через сожжение на костре, ибо, если верить инквизиторам особого подразделения, уничтожить темного колдуна можно только так.
- А теперь поговорим о вас, - продолжил Эван Леос, вновь возвращаясь к своим документам. – Вы – Лилиана Рокка?
- Да, - снова кивнула я.
- В младенческом возрасте вас подкинули к дверям дома некой Виелины Заррин, местной знахарки, которая забрала вас к себе и воспитывала, как своего ребенка.
- Да.
- Именно Виелина Заррин увидела у вас темный потенциал и обучила черной магии, которую практиковала сама.
- Ничего подобного! – воскликнула я. – Тетушка была обычной травницей! Да, она научила меня разбираться в растениях, но ни о какой черной магии не было и речи!
- В возрасте пятнадцати лет вы уехали из города и вернулись только спустя три года, после чего стали наравне с теткой принимать пациентов.
- Да, так и было. Я три года училась в Соррете – соседнем городе, на лекарском факультете рабочего колледжа. У меня и диплом есть.
Инквизитор оторвался от бумаг и серьезно посмотрел мне в глаза.
- Лилиана, вы слышали о Ритуале очищения душ?
Я вздрогнула. Конечно, слышала. Последние два месяца все о нем только и говорят. Этот Ритуал проводят в последний день осени: на самой большой столичной площади разводят огромный костер и прилюдно сжигают на нем тринадцать черных колдунов. Правда, это жуткое действо происходит далеко не каждый год, а только тогда, когда в нем есть необходимость. Дело в том, что у людей, практикующих черную магию, есть одна нехорошая особенность – в какой-то момент они сходят с ума и перестают контролировать свои способности. Когда умалишенных чародеев становится много, приходят различные беды: неурожаи, мор домашнего скота, эпидемии и многое другое. Тогда по стране начинают рыскать инквизиторы особого подразделения. Их цель – собрать воедино черных магов, чтобы затем уничтожить. На самом деле, эта жуткая мера нередко бывала действенной. После того, как колдуны умирали, несчастья прекращались. Все это, конечно, могло быть простым совпадением, однако, Ритуал очищения душ был официально утвержден законом.
В этом году ходили разговоры о том, что осенью обязательно запылает большой костер – лето выдалось неурожайным, а в некоторых регионах нашего государства вспыхнула эпидемия среди маленьких детей. И действительно, в конце лета был объявлен королевский указ о проведении страшного ритуала.
- Со всех концов страны в мое подразделение приходили письма с именами черных ведьм и колдунов, которые своими чарами пошатнули природное равновесие, - продолжил Эван Леос. – Одно из них пришло и из вашего города.
У меня внутри все похолодело. Как же так?..
- Кто написал на меня донос? – глухо спросила я.
- Некая Марисса Рит. Вы с ней знакомы?
Что?..
- Это жена нашего мэра! – воскликнула я. – Она меня прекрасно знает! Я же столько раз лечила ей зубы и готовила крема от морщин!
Сказала и прикусила язык. У Мариссы Рит был на меня зуб. И очень большой. Несколько месяцев назад ко мне стал проявлять интерес ее единственный сын Колин – мягкий, добрый, очень деликатный и красивый юноша. Я, конечно же, ответила ему взаимностью. Да и как было не ответить, ведь он такой милый, интересный, очаровательный…
Его матери, строгой своенравной женщине, наша связь, конечно, не нравилась. Колин в последнее время начал поговаривать о свадьбе, а видеть в качестве невестки безродную знахарку Марисса Рит не желала. Так неужели она решила таким жутким мерзким образом избавиться от возлюбленной сына?..
- Вместе с ней донос подписали шестьдесят девять человек, - сказал инквизитор. – У меня нет оснований не доверять такому большому количеству людей. Последний день осени будет через четыре дня, поэтому, Лилиана, вы, как черная магичка, немедленно отправитесь в столицу, чтобы принять участие в Ритуале очищения душ.
У меня едва не остановилось сердце.
- Как же так? – изо всех сил стараясь не разрыдаться, сказала я. – А суд? А следствие? Вы, что же, просто так отправите меня на костер?!
- Ведьмам не положен ни суд, ни следствие, - жестко ответил Эван Леос.
Кивнул страже и уже через пару минут меня, совершенно обескураженную, снова куда-то вели по длинному коридору.
Около полутора часов я провела в крошечной полутемной комнатке, затем меня вывели на задний двор. Там уже стояла тюремная повозка – деревянный вертикальный ящик, похожий на широкий гроб, который поставили на попа. О том, что это сооружение используется для перевозки людей, говорило только небольшое окошко с металлической решеткой. Везти повозку надлежало двум лошадкам.
Солдаты и господин инквизитор, который вышел из здания мэрии вслед за мной, также должны были ехать на лошадях, правда, верхом – никаких крытых колясок, кроме тюремной «кареты» во дворе не было.
Едва передо мной распахнули дверь повозки, как откуда-то сбоку раздался возмущенный крик:
- Эй! Вы что делаете?!
Со стороны служебных конюшен к нам подбежал Марк Толли – шестнадцатилетний паренек, прислуживающий при городской мэрии.
- Увозим ведьму, сынок, - ответил ему один из солдат – пожилой крепкий мужчина с простым крестьянским лицом.
- Ведьму?! – изумился Марк. – Да разве ж это ведьма? Это же Лили – наша травница, невеста мэрова сына!
Эван Леос, который уже было поставил ногу в стремя, резко обернулся.
- Невеста? – переспросил он.
- Невеста, - кивнул Марк. – Дяденьки, отпустите Лили, она точно никакая не ведьма. Она мою мамку после тяжелых родов выходила, сестренку от смерти спасла. Лили добрая, ласковая. За что же вы ее?..
Из моих глаз покатились слезы. Инквизитор молча вскочил в седло, махнул солдатам рукой. Меня мягко подтолкнули к повозке. Я в нее забралась, и дверь тут же заперли на замок.
Когда мы тронулись с места, через прутья решетки я видела, как Марк некоторое время растерянно смотрел нам в след, а потом сорвался с места и куда-то убежал.
***
До столицы было почти четыре дня пути, однако, Эван Леос решил прибыть туда немного раньше, чтобы успеть заполнить какие-то бумаги, связанные с моей персоной.
До самого вечера мы ехали по большому государственному тракту, а потом свернули на одну из побочных дорог – объездную, ведущую через лес.
Из своей тюремной повозки я слышала, как солдаты тихо обсуждали две ночевки в лесу, благодаря которым можно будет сэкономить целые сутки. Эта подслушанная новость меня совсем не обрадовала - я почему-то была твердо уверена, что спать мы будем на каком-нибудь постоялом дворе. По правде сказать, я вовсе не рассчитывала, что в гостинице мне выделят отдельную комнату, но надежда дождаться утра хотя бы в конюшне имелась.
Вообще мое «путешествие» проходило, мягко говоря, не весело. Из сидячих мест в тюремной повозке наличествовала только узкая деревянная лавочка, жутко неудобная, на которой у меня за считанные минуты затекла спина. Через окошко (которое, к слову, не закрывалось) и щели в деревянных стенах постоянно дуло, поэтому я все время зябко куталась в плащ, жалея, что не догадалась взять с собой из дома перчатки и теплый платок, которым можно было укрыть голову.
Мы ехали до тех пор, пока не стало темнеть. За все это время была сделана всего одна остановка, во время которой мне было позволено ненадолго уединиться в кустиках (пока я делала там свои дела, мужчины великодушно смотрели в другую сторону, ибо спрятаться от них среди голых веток было непросто). Однако самое противное было в том, что никто не собирался меня кормить. Только раз дали выпить воды, когда я вежливо попросила об этом из своей повозки. Все это было печально, так как последний раз я ела перед полуднем, а, судя по быстро потемневшему небу, на момент привала было уже около восьми часов вечера.
Я слышала, как солдаты собирали хворост для костра, как разводили пламя и, весело переговариваясь, готовили какую-то еду. Уставшая от тряски и ужасно продрогшая, я уже была уверена, что никто обо мне не вспомнит, поэтому несколько удивилась, когда дверь моей деревянной темницы открылась.
- Выходи, погрейся, - сказал солдат, тот самый, что дал мне в дороге воды. – Как, бишь, тебя звать-то?
- Лили, - ответила я, мелко дрожа от холода.
- О!.. Имя-то какое хорошее. Иди к костру, Лили.
Я осторожно выбралась на воздух и почти бегом бросилась к теплу. Солдаты смотрели как я грею у огня руки с брезгливой жалостью - я видела краем глаза, как они многозначительно переглядываются между собой.
Господин инквизитор тоже сидел у огня, но с противоположной стороны костра, отдельно ото всех. Я старалась не поднимать на него глаз, хотя почти физически ощущала, как пристально он меня рассматривает. В какой-то момент к Эвану Леосу подошел давешний солдат и что-то тихо у него спросил. Получив в ответ кивок головой, он достал из своего мешка металлическую миску и бухнул в нее половник горячей каши из стоявшего тут же котла.
- На, Лили, поешь, - дружелюбно сказал мне мужчина, протягивая миску. – Голодная, небось.
- Спасибо, - улыбнулась я, с аппетитом принимаясь за еду.
- Тебе сколько годков-то? – вдруг спросил другой солдат, тот, который на заднем дворе разговаривал с Марком Толли.
- Двадцать два.
- Да? А по тебе и не скажешь, уж больно маленькая да худая. И на лицо миленькая. Не подумаешь, что ведьма.
- Я не ведьма, - устало сказала я.
- Ага, ври больше, - равнодушно хмыкнул мужчина, а потом обратился к своему товарищу, накормившему меня кашей, - Эй, Бен! У тебя еще остался бинт? Мне снова нужно перевязать мой гнойник.
- Нет у меня бинта, - хмуро отозвался Бен. – Даже тряпки чистые кончились.
- А что же делать? Я и так гноем да кровью весь рукав залил.
- Капни спиртом.
- Нету спирта. Эх…
- Если позволите, - осторожно вмешалась я, - я могла бы вам помочь.
- Черной магией? – с усмешкой уточнил солдат.
- Народной медициной, - парировала я. – Видите тот мох? Если его срезать и примотать к ране, он вполне сгодится в качестве перевязочного средства.
Солдаты переглянулись. Через пару минут я уже перевязывала руку своего собеседника этим растительным материалом.
- Этот мох обладает отличными антисептическими свойствами, - рассказывала, осторожно обматывая приложенный к гнойной ране мох куском какого-то грубого полотна. – А если его хорошо высушить, смешать с молоком и сделать отвар, получится лекарство от кашля…
О полезных свойствах растений я вещала больше часа. Мужчины слушали мой рассказ с явным интересом. Все, даже давешний арестовавший меня капрал.
Через некоторое время, когда пришла пора отправляться спать, Бен вручил мне небольшой металлический горшок с углями.
- К себе в повозку поставишь, - пояснил он. – Чтобы теплее было, а то ночью от холода околеешь. Жалко тебя. Хорошая ты. Хоть и ведьма.
Я глубоко вздохнула и, благодарно кивнула.
Когда же подошла к «карете», почти нос к носу столкнулась с Эваном Леосом.
- Возьмите, - он протянул мне тонкое, но, по всей видимости, теплое шерстяное одеяло. Наверняка свое собственное.
Надо же какой жалостливый! А по виду не скажешь.
- Спасибо, - сказала я. – А как же вы?
Инквизитор посмотрел на меня с откровенной насмешкой.
- Вам обо мне беспокоиться не стоит.
Он дождался, когда я заберусь в повозку, и лично запер ее дверь на ключ.
Я поставила горшок на лавку, а сама, завернувшись в плащ и одеяло, устроилась на полу.
Через некоторое время снаружи смолкли все разговоры, и лагерь погрузился в сон.
Мне же категорически не спалось. Нервное напряжение, в котором я пребывала с момента своего ареста, дало о себе знать – в голову потоком полились мысли. А из глаз -слезы.
Размышляла ли я раньше о смерти?
Конечно, я знала, что однажды умру, но совсем не думала, что это произойдет так скоро. И что дату моей смерти определят не высшие силы, а обычные люди, которые почему-то решили таким образом от меня избавиться. Если понять Мариссу Рит еще было можно – женщина, свихнувшаяся на собственном самодурстве, способна на все, что угодно, то чем я не угодила другим горожанам, подписавшимся под ее доносом, мне было совсем не ясно.
Вспомнились люди, которые опускали взгляд, когда солдаты вели меня к зданию мэрии. Практически все они обращались ко мне за помощью. Не к городскому доктору, который брал со своих пациентов бешеные деньги, а ко мне – безродной знахарке, искренне желающей облегчить их страдания.
Господи!..
А мой Колин? Я ведь даже не успела с ним попрощаться.
Вряд ли он, мягкий, очень законопослушный человек, бросился бы на мою защиту. Однако мне бы так хотелось его увидеть! Хоть одним глазком, напоследок…
***
Мы ехали по лесной дороге весь следующий день.
Солдаты теперь относились ко мне гораздо сердечнее – с утра накормили остатками вчерашней каши, а во время пути с молчаливого согласия господина инквизитора (который, к слову, так и не забрал у меня свое одеяло) передавали через окошко повозки сухари и соленое печенье.
