130.
В спальне напротив кровати – огромная панель во всю стену – телевизор. Качество такое, что плазме и не снилось. Куча колонок по комнате. Системный блок, подключенный к этому телевизору. Две сотни гигабайт только одних мультиков.
И ни телефона, ни Интернета. В поисках радиотрубки, от которой пострадал Роман, я облазила всё в пределах досягаемости цепи.
Я нашла хлебный нож на кухне и долго пилила цепь. В конце концов лезвие справилось с прозрачным полимером, но титановые звенья оказались ему не по зубцам.
Бесит.
Когда Роман, наконец-то, объявился, я уже готова была бросаться на стены.
Теперь он уходил ненадолго, возвращался часто. Не то, что раньше – мог целый день где-то ходить. Лучше бы наоборот.
Не хочу его видеть.
Раздражение и злость вышли на первый план. Нож, который держала в руке, швырнула в него – да, я понимаю, что делаю. И знаю, как на него это действует.
Лучше пусть изнасилует, чем опять соблазнит. Не хочу потом обвинять себя в мягкотелости и вспоминать, где была моя гордость.
Лезвие попало только краем – всё-таки в детстве мы бросали ножички в песок, а не в людей. Но, тем не менее, его порезало. Лоскут разорванной кожи на шее набух от крови.
А в глазах Романа взорвалась тьма.
Губы сжались в тонкую проволоку. Он поймал нож и с силой вонзил в обеденный стол.
Обычный столовый прибор вошёл в лист ДСП вместе с половиной рукоятки. Крышка треснула по всей ширине, я тихо вскрикнула от неожиданности.
– Даша.
Тихо – и от этого ещё более угрожающе. На мгновение мир замер – потом начал пульсировать с ритмом его шумного дыхания. Даже не воздух вокруг – пространство всколыхнулось, заставив меня пошатнуться.
Ухватившись за стену, я встретила ледяное пламя его взгляда.
Я видела жернова гнева в глубине его, которые перемалывали остальные эмоции. Я чувствовала бурю – ещё немного, и его ярость подобно девятому валу погребё меня в пучине.
Плевать.
Я не боюсь.
Осознание пришло как озарение. Ничего он мне не сделает.
Ничего.
Я спокойно смотрю в чёрные бездны его души. И вижу, как зло переливается обратно в глубины, успокаивая поток чувств.
Просто стою.
– Даша.
Роман шагает ко мне... и обнимает, крепко, зарываясь лицом мне в волосы:
– Милая, зачем? Зачем ты меня дразнишь?
– Я хочу что-то... изменить, – вырывается неожиданно – правда. – Что-то сделать. Ты не имеешь права поступать так.
– Я люблю тебя.
Теперь он говорит о любви. Часто. Только теперь это мне уже не нужно.
Отталкиваю его, почувствовав под щекой что-то влажное. Он проводит рукой по шее, стирая кровь и убирая ссадину:
– Извини.
«Это ты извини», – должна сказать я.
Я молчу.
Он подхватывает меня на руки и несёт в спальню. Не сопротивляюсь – бесполезно.
Сажает на кровать. Что, думаешь, сама начну раздеваться и так далее?
Ага, жди.
Именно так я и делаю.
Как будто сознание уступило желаниям управление моим телом. Да, я люблю тоже, хочу быть с ним, и, несмотря на сопротивление разума, я делаю, как хочу.
Я его убью, когда смогу снова себя контролировать.
Из одежды на мне осталась только его рубашка, её расстегнуть и сбросить – дело одной минуты. Сажусь верхом Роману на колени, стягиваю его футболку и ловлю губы поцелуем. Он нежно обнимает меня, расплетая мне волосы. Так хорошо, почти как раньше. Только моя воля посажена под замок. Это злит.
Злость тоже под замком.
Раскрываю рот, играя с его языком своим. Провожу по его груди ладонями, пальцами перебираю редкие волоски, ноготками обвожу соски – он глухо стонет и опрокидывает меня на кровать. Закидывает мою ногу себе за спину, и я крепче прижимаюсь к нему.
Он чуть прикусывает мочку уха, спускается губами к шее. Я уже на пределе – чуть отстраняюсь и расстёгиваю ему молнию на брюках. Роман поднимается, снимает остатки одежды, ложится и сажает меня сверху. Снова приступ гнева, которому что-то не даёт прорваться, я впускаю его в себя и двигаюсь, наращивая темп.
Роман вдруг останавливает меня, тянет за руки вниз:
– Милая, иди-ка сюда...
Тембр его голоса заставляет меня таять, я почти падаю ему на грудь, продолжая прерванный поцелуй.
Он отпускает меня, но злость, наконец, выплёскивает через край. Я крепко кусаю его плечо, не дождавшись реакции, впиваюсь ногтями в кожу.
Роман глухо стонет, сдавливает мои бёдра, с силой насаживая меня на себя.
– Даша, Даша...
Моё имя его голосом просто сводит с ума. Кажется, я давно на пределе – но удовольствия всё больше.
Может, он меня околдовал. Но теперь уже наплевать.
Глава 131-140
131.
Утро в его объятиях. То, чего мне давно хотелось больше всего на свете. Только теперь это не приносит радости.
– Дашенька, милая.
Пытаюсь вырваться и встать – не отпускает.
– Девочка моя, прости. Я знаю, что поступил неправильно. Знаю, что всё испортил. Прости меня. Просто очень хотелось побыть с тобой.
– Ты говорил, что любишь. Что всё для меня сделаешь, что ни попрошу, – я чувствовала, что сквозь лёд голоса пробивалась злость, и ничего не могла с этим поделать. – Мне ещё более паршиво оттого, что ты мне врал всё время. Пусти.
Но Роман сжал меня ещё крепче.
– Даша, Даша, я просто хотел как раньше. Провести ночь с тобой, без этого непонимания, просто... как раньше. Всего лишь ещё раз.
– Да отпусти меня! Что значит «раз», если ты можешь гипнотизировать, когда тебе угодно, и я буду делать всё, что тебе вздумается?
– Нет, милая, это не гипноз. Я просто забрал контроль у твоего разума и отдал твоим чувствам. Ты сама этого хотела. Просто не давала себе.
– Вот спасибо! Моё превращение в собачку почти завершено! Сижу на цепи, ем и трахаюсь когда хочу и где хочу. Спасибо и на том, что не во время прогулки по улицам!
Я двинула его кулаком в пах – нервные окончания, надеюсь, вполне работоспособные?
Видимо да, потому что пока Роман корчился, я смогла вырваться, добежать до туалета и даже закрыться, протиснув цепь в щели в полу. Не то, чтобы всерьёз полагала, что защёлка его удержит. Просто надеялась, что он хотя бы сюда не станет ломиться.
132.
Когда я вернулась, спальню сначала даже не узнала. Множество белых лилий на коротких стебельках покрывали ровным слоем кровать, ковёр, стулья, тумбочку под телевизором, свисали н экран.
Я отсутствовала пятнадцать минут. Потом сидеть в туалете надоело. Всего за пятнадцать минут...
И что теперь? Где сам Роман?
Не видно – не значит, что нет. Неужели он бы не захотел остаться и посмотреть на мою реакцию?
С другой стороны – зачем? Разве можно подумать, что я растаю и сменю гнев на милость?
Ни за что.
Но цветы – прелесть.
Я с удовольствием улеглась на кровать, приминая душистые стебли. Всегда нравился их запах.
Нет, встать всё-таки придётся. Кнопки «убрать лилии с экрана телевизора» на пульте нет.
133.
– Дюфо, помоги. Я не могу так больше.
– Боишься сорваться? – напряжённо спросил мистик. Страха в его голосе не чувствовалось... но он был.
– Не то, чтобы... Я не боюсь сорваться и сделать с ней что-нибудь. Нет, я себя контролирую. Могу. Но чувство такое, будто... Я не знаю, как это по-русски.
– А по-испански?
– Нет в испанском таких слов! Я не знаю! Но я не могу это терпеть. Не могу с этим смириться. Не причиню я ей вреда. Не убью, не покалечу или что-то такое. Просто могу её унизить. Сильно. Очень сильно. Сильнее, чем сейчас! – почти выкрикнул он.
– Эй, успокойся. Что ты психуешь? –спокойно ответил мистик. – Чего ты сейчас хочешь? Выговориться?
– Ну вот ещё! – уже более равнодушно ответил тот. – Помоги мне. Больше некому.
– Ну-ну. В последний раз я тебе помог когда? Когда поймал твою руку в своём кармане?
– То, что ты отвёл меня к мистикам – это не совсем помощь. А вот после ты помогал мне неоднократно, хотя и не признаёшь этого. Помоги ещё раз – поговори с Дашей.
– Слушай, это уж слишком. Разбирайтесь сами в своих отношениях.
– Дюфо, она что-то от меня скрывает. Именно от меня. Тебе может сказать.
– Попроси Лану. Она не откажет.
– Не доверяю Лане.
– А зря. Она сделает, как ты попросишь.
– Она в этом не заинтересована.
– Я тоже. Я вообще считаю, что ты Даше не пара, – пожал плечами мистик.
– А кому я пара? Лане? Смешно. Как ты вообще так можешь? – поморщился он. – Как ты можешь подталкивать её к кому-то?
– Даша...
– Да не Даша! Я не про Дашу говорю!
– Отстань, – спокойно ответил его друг. – Я поговорю с Дашей.
– Спроси её. Просто спроси – почему?
134.
Ночью Роман ко мне не пришёл, но часть лилий – по-моему, самыые увядшие, – утром пропали. Завтрак был на столе.
Появился он глубокой ночью, даже под утро. Весёлый и сумасшедший – как обычно. Будто ничего и не было.
Кинул мне платье:
– Одевай-ка!
– И это всё? – отвечаю с презрением.
Смотрит с недоумением. Умный, ё!
– А бельё?
– Тебе оно не понадобится. Одевай, пойдём.
– Далеко я уйду? – возражаю, подёргав цепь.
Он подходит и, погладив мою ногу, снимает цепь. Мне что-то кажется, что это не свобода, а всего лишь временная передышка.
Впрочем, кто знает. Настроение у него меняется каждую минуту.
Снимаю его рубашку, которую теперь таскаю постоянно – другой одежды он мне до этого не давал. Он спокойно смотрит и ждёт. В глазах – туман застилает огни страсти – но это всё. Никаких внешних проявлений. Впрочем, это не в первый раз. Грубо говоря, у него на меня не стоит. Романа гораздо больше возбуждает моё неповиновение, чем моё обнажённое тело.У нас секс не тогда, когда он захочет, а тогда, когда решит.
И ты ещё спрашиваешь – почему?
Зачем я тебе нужна? Ты даже меня не хочешь.
Я натягиваю платье и поворачиваюсь к нему:
– Ну что?
– Пошли.
Обнимает... и в следующее мгновение свет меняется.
135.
Мы сидим на какой-то арматурине. Неподалёку на ней же висит фонарь. А внизу...
Я глянула вниз.
Внизу пропасть.
Бездна огней и теней, мерцающих клоков света, линий и звёзд сияния. Тёмные контуры, сгустки тьмы и золотистых, белых и голубых сумраков. Градиент, слитый в горизонт. Марево ранней зари с одного края небесной безграничности, и крепнущий мрак – с другой.
Лёгкая прохлада от скользящего мимо ветра. И странный, непонятный вкус у воздуха.
Страх приходит вместе с осознанием, и я хватаюсь за Романа изо всех сил.
– Не бойся, милая, я тебя не отпущу, – шепчет он, обнимая меня крепче.
– Я тебе верю. Но бояться высоты – это ведь бессознательно. Где мы? Это телебашня?
– Ну-у... Только она Эйфелева.
Он усмехается. А я медленно понимаю.
– Это что... Париж? Там, внизу, Франция?
Пока ещё недоумённо. Слишком всё нереально для того, чтобы верить и удивляться.
– Да.
– За тысячи километров от Яшильтово?
Вот теперь, кажется, просыпается удивление.
Роман смеётся мне в волосы:
– Да.
– Как так? Это иллюзия?
– Это правда.
А. Я сплю. Панорама внизу – как раз картинка из сна.
– Посмотри. Там – Елисейские поля.
– Так плохо видно? – разочаровалась я. – И загораживает что-то. Это там, где белое пятнышко?
– Это Триумфальная Арка, Дашенька! – засмеялся Роман. – А от неё отходит лента огней, видишь?
– А разве Елисейские поля – это не поле? – разочарование. Так это что, получается, дорога?
– Это улица.
– Не надо на меня так смотреть! – предупредила я сурово. – Что такого в том, что я не разбираюсь в Парижских достопримечательностях?
– Ты же не видишь, как я на тебя смотрю. Ты повернулась в другую сторону.
– Нет, но я знаю!
Он снова усмехнулся и прижал меня к себе крепче. Обида обидой, но здесь высоко, а на арматурине сидеть неудобно, и я не сопротивлялась.
Тёплые мягкие огоньки покачивались в волнах широкой реки, разрезающей улицы. Шелестящий гул внизу – город жил своей жизнью.
– Пойдём? – спросил Роман. – Я пока не могу долго.
Я не стала спрашивать, что он не может. Нет так нет, я и так с утра не поверю, что это всё было.
136.
Счастливые супруги, выходящие из кинотеатра, выглядели чуть ли не подростками, выпросившими у родителей денег на билет. Муж постоянно обнимал жену и нежно прижимал к себе. Медовый месяц миновал давным-давно, но чувства были подогреты надеждой и радостным ожиданием. Они месте работали над пополнением семьи.
– Здравствуйте, – вежливо улыбнулся Роман. – Можно на пару слов?
– А! Вы... Роман, кажется? – уточнил Егор.
– Или Рамон, – прибавила Алёна.
– Можно и так, и так.
– А где Даша? – поинтересовалась девушка.
– Дома. Я насчёт неё и хотел.
– Пойдёмте только в машину. Или можно – тут есть кафе, – предложил Егор.
– В машину. Давайте на «ты».
Мистик открыл дверцу и сел в машину Егора. Тот отключил сигнализацию, посадил жену и сел сам.
Некоторое время все молчали. Алёна начала первая:
– Скажи, Роман, правда, что Даша увела тебя у Ланы, а то мы не очень поняли?
Он ответил тяжёлым взглядом:
– Нет, не правда.
– Слава Богу! А то мы гадали – что случилось с Дашей!
– Что случилось? – невозмутимо пожал плечами Егор. – Дружба дружбой, а мужики врозь.
– Егор! – возмущённо пискнула Алёна, ткнув мужа в бок. – Дашка сама бы кого хочешь кому хочешь... В смысле, она же такая – рубашку последнюю отдаст. На неё не похоже такое. Она бы тебя вернула по первому требованию.
– Я похож на сломанный телевизор? Или одолженную банкноту? – едко спросил Роман. – С кем мне быть, решу сам. Не Даша и не Лана.
– Нет, ну так нельзя, – надулась Алёна. – Дашка тоже должна решить.
– Да что такое? – нахмурился тот. – В моё время женщин вообще никто не спрашивал! – Он задумался. – Слушай, так она же не собиралась уступать Лане!
– Она точно рассматривала этот вариант, – усмехнулся Егор.
– Так... Спасибо. Поговорю-ка я с Ланой.
Он исчез прямо из машины.
137.
Андрей застал меня врасплох.
Кроме Романа я не ожидала никого, поэтому зачастую даже не брала на себя труд одеваться. Тем более, кроме одной мужской рубашки, одежды у меня не было вообще.
Как только я различила, кто заходит в комнату, пришлось быстро запахивать рубашку и, для верности, натягивать покрывало.
– Привет.
Он смотрел на меня чуть испуганно. Внимательно разглядел цепь, вздохнул.
Ну что, сам он не догадается?
– Пожалуйста, помоги мне освободиться.
Он сжал губы, опустил глаза.
– Даш, я... обещал Еретику, что просто поговорю с тобой.
Что это ещё? О чём он?
– Андрей, сними цепь.
– Слушай, давай сначала поговорим, – неуверенно ответил он. – Нет, понимаешь, я могу тебя освободить, но – сама пойми, это только до того, как Еретик узнает. Вернёт тебя обратно он через несколько минут после того, как заметит твоё отсутствие. И помешать ему не сможем ни я, ни кто-то ещё.
– Зачем он вообще так сделал?! – с отчаянием спросила я. – Если я действительно не могу скрыться от него, зачем это?
– Возможно, по привычке. Возможно, что-то ещё.
Я задумалась. Пусть я обижена, пусть мы в ссоре, но, тем не менее, ко мне каждую ночь приходит любимый. А каково было пленницам, которых Роман держал на цепи в своём замке тогда, до своей смерти? Целый день страшного ожидания – и ночь с жестоким насильником?
Представила, что ко мне вместо моего мужчины приходит кто-то вроде Рольсена, и не слушает никаких уговоров и просьб...
Жутко.
Он сказал, что теперь всё по-другому.
А так ли это?
Вышел после адских пыток. В изменившийся за больше, чем полстолетия мир. А если он просто не привёл ещё в норму свою жизнь? Что было, если бы я не любила его на самом деле? Если бы он не чувствовал лжи за моими словами?
