– У маленькой восьмимесячной Кати погибли в пожаре и мама, и папа, – вмешался Князев. Он что-то читал с телефона. – Её воспитывает одна бабушка. Денег она не просит, сама справляется с внучкой, есть пенсия какая-никакая, просит только собрать какие-нибудь детские вещи, если у кого-то остались, и, может, помочь продуктами.
Он сделал паузу, поглядел в упор на девушку в костюме и грустно улыбнулся.
– Я не за вами повторил. Я зачитал вам сообщение пятилетней давности, которое прислал мне один друг. Причём прислал не для того, чтобы вызвать жалость, а с текстом «Посмотри, что мне в «Одноклассниках» кинули!» Потому, что про девочку Катю нам рассказывали в университете года за три до этого, даже фотография совпала. Хотите, сравним это фото с вашим?
Девушка постояла растерянно и похлопала глазами. Потом тихонько села.
– Все подобные сообщения надо либо брать из очень доверенных источников, либо проверять, – назидательно сказал Князев. – А то получаются такие вечно восьмимесячные девочки. Если вы хотите сделать хорошее дело с помощью денег, я дам вам координаты одной моей подруги из волонтёрского центра. Они занимаются адресной помощью детям, попавшим в беду, осиротевшим, больным. Причём тщательно следят за тем, куда уходят деньги и предоставляют отчёты. Выбирают именно тех, кому, например, не могу сделать операцию в России, а не тех, кого просто хотят оперировать за границей, потому, что «там лучше делают, это же Европа». Могут иногда организовать встречи детей с теми, кто переводит значительные суммы. Если хотите, я даже приведу её в следующий раз.
Вряд ли кто-то мог сказать на такое «Нет, не хотим». Так что на этом совещание и завершилось.
А я вышла довольно быстро, но ждала у дверей зала студента. Невежливо будет просто уйти, не поздоровавшись, да и хотелось знать, как у него дела. Может, и ещё с кем-нибудь общается из своего выпуска.
Альберт налетел жизнерадостным вихрем.
– Регина Тагировна, вы какими судьбами здесь? Тоже у нас теперь работаете?
– Да, в испытательной лаборатории. А вы, Альберт?
– Вы меня помните! – просиял парень. – Я технолог. Сразу после универа в центр занятости пошёл, вот меня сюда и направили. Мне повезло ещё, не все устроились сразу. А вы как сюда попали, вы из университета уволились?
– Регина, ты идёшь? – наши, оказывается, ждали меня.
– Если вас ждут, может, мы с вами после работы встретимся и поговорим? Расскажете, как там всё. Я на обед хожу в кафешку неподалёку, там цены нормальные и кормят хорошо.
– Отличная идея! Тогда встретимся у проходной!
Я поспешила за Олесей Александровной, чувствуя, как настроение улучшается от такой приятной вроде бы мелочи.
37
После обеда я всё-таки пошла к директору. Секретарше сказала, что надо показать документы. Жутко страшно было – а вдруг она сейчас скажет, чтобы я ей их отдала, и она передаст?
Но она зашла в кабинет, спросила и пригласила меня.
Князев встал из-за стола, когда я вошла, и показалось, что он сейчас подойдёт ко мне, сделает какую-нибудь сладкую, будоражащую кровь глупость, которая ещё больше усложнит жизнь.
Поэтому я поспешно протянула ему пакетик и сказала тихо:
– Хотела вернуть вам украшения.
Он уставился на меня с быстро исчезающей улыбкой.
– Что это тебе в голову взбрело? Мне-то они зачем?
Зачем? А покупал он их зачем? Они стоят столько… Я не заработаю за несколько месяцев!
– Ну… подарите кому-нибудь…
– Я своим женщинам б/у не дарю, – отрезал Князев, а я совсем растерялась.
– Ну их наверное можно обратно сдать…
– Я этой ерундой заниматься не буду. Вечером договор изучить надо, исправленный юристами, и ещё патент подготовить. Если тебе они не нравятся, сдай в ломбард. И иди, пожалуйста, работай, испытания по бурам желательно завершить до того, как пойдёт новый заказ.
Глаза снова стальные, и в голосе нотки грозовых раскатов.
Сердится.
Это он на меня сердится, я не видела, чтобы кто-то ещё вызывал у него такие эмоции.
Вышла и закрыла дверь, убирая в карман пакетик. Спорить, разумеется, не собираюсь. И про платье заговаривать не решилась. Скорее всего, будет такой же ответ.
Если я его так раздражаю – зачем он вообще… Мы ведь можем общаться исключительно по работе – и тогда пересекаться будем гораздо реже, настолько редко, что почти забудем друг о друге!
Хотя… кого я обманываю? Разве о нём забудешь… Тем более сейчас, когда мы познакомились. И если раньше, увидев его фамилию в каком-нибудь материале, я чувствовала уважение и доверие, то теперь – даже от одной фамилии – вспыхивает страсть.
Тем более стоит поменьше с ним встречаться!
38
Вечером я закончила дела как могла быстро, закрыла лабораторию и сбежала вниз. На проходной меня уже дожидался Альберт. Мы, вспоминая университет, дошли до кафе напротив и уселись там, прямо перед с огромным окном, через которое попадало солнце.
Он назаказывал себе и первое, и второе, и третье, я же, помня о лишнем весе и нелишних деньгах, взяла только суп и чай с крохотным пирожным.
Альберт рассказал о себе, упомянул о девушке, с которой встречается, расспросил меня о кафедре. Я вспомнила про каждого преподавателя, нашла по паре слов обо всех, про кого он спрашивал ещё. Разумеется, я умолчала о разногласиях и скандалах, про себя сказала только, что нагрузки стало мало и мне не хватило, потому что я не кандидат наук. Потом перешли на других его одногруппников, разумеется, тех, о которых он знал.
А потом я нечаянно проронила слова «бывший муж» и Альберт даже ложку отложил от удивления.
– Вы что, расстались?
– Развелись, – нехотя ответила я. Что тут сделаешь, если уж сболтнула? – Не сошлись характерами.
– То есть вы сейчас совершенно свободны? – он приподнял брови, вышло многозначительно, и хитро улыбнулся.
– Я слишком занята работой, – спокойно объяснила, надеясь, что просто показалось.
– Сходим завтра на обед вместе? – его улыбка стала ещё шире. – Можете не беспокоиться насчёт денег, я заплачу.
Вот тут у меня глаза полезли на лоб.
– Альберт, у вас же девушка есть.
– Да у нас так, не серьёзно, – он махнул рукой. – Мы просто иногда гуляем вместе. Отношений-то нет. А можно я к вам без отчества? Мы же теперь вроде как коллеги.
– Можно, конечно, – на автомате ответила я, всё ещё пребывая в шоке. – Альберт, послушайте, я собираюсь погрузиться в работу, времени ни на что у меня не будет. И желания тоже. Извините.
Получилось немного резко – но ведь надо сразу поставить точку. Иначе получится, как с Князевым.
Впрочем, насчёт точки не уверена. Я всё-таки смогла отказаться от предложений меня подвезти до дома, но Альберт не прекратил многообещающе улыбаться и предлагать как-нибудь куда-нибудь сходить.
Ещё не хватало. Ну как я могла ожидать, что вечер воспоминаний перетечёт в такое?..
39
На следующий день я в ответ на настойчивые сообщения от Альберта отписывалась, что мне некогда. Он понял на третьем, что уже неплохо. Князев не понял ни на каком, но там я сама, наверное, виновата, твёрдость проявлять надо было с самого начала и без отступлений.
Что со мной происходит? Может, я веду себя как-то не так?
Вспомнилось чаепитие у технологов. Может, Князев не был так уж неправ, когда делал мне замечание? Вдруг моя манера общения на самом деле похожа на флирт?
Начала пытаться анализировать. Улыбалась, да, но ведь не только мужчинам, но и женщинам. Я вообще улыбаюсь, когда здороваюсь. Разговаривала тоже с женщинами не меньше. С Альбертом всегда вела себя нейтрально.
Что они от меня никак не отстанут?
Князев снова зашёл в конце дня.
Но, кажется, он уже не был в таком хорошем настроении. Заглянул в препараторскую, убедился, что никого не осталось…
И затолкнул меня в неё.
– С технологом вы тоже проект обсуждали? И ему помощь нужна?
Не только тон, но и стальная хватка его руки, которая крепко сжимала мой локоть – это всё испугало.
– Алексей Романович, это мой бывший студент, мы просто разговаривали насчёт общих знакомых!
– И чего же такого не может профессор, но может студент, а, девочка?!
Он сделал шаг, подталкивая меня, ещё один. Я уперлась спиной в стену. Сердце колотилось, от близости его тела накатывали привычные волны страсти, а в мозгу начинала биться паника.
– Ты сначала поохотилась у конструкторов. Потом заглянула к технологам. Кто дальше? Рабочие-станочники? Регина, если ты так упорно ищешь мужчину, объясни, почему я не подхожу?
Адреналин ударил в голову. О чём он говорит? Он же не думает так на самом деле?
– Вы о чём? Я не ищу никаких мужчин! Я же говорила, что мне не нужны отношения!..
– Скажешь, я тебе не нравлюсь? – перебил Князев. Кажется, он совсем меня не слышит. – А это тогда что?
Я не успела ни понять его намерений, ни увернуться от его губ. И не успела среагировать, как он перехватил второе моё запястье, вытянул мои руки над головой и прижал к стене.
Это было сладко, горячо и кружило голову так, что я прикрыла глаза и отдалась ощущениям. Его язык ворвался в мой рот, а колено втиснулось между моих бёдер. Его тело, твёрдое, словно было выплавлено из металла, прижимало меня к стене так, что временами становилось сложно вдохнуть, а одежда казалась особо тонким, но раздражающим препятствием.
Надо было возразить, хотя бы попробовать не позволить.
А вместо этого я, потеряв голову, отвечала на движения его языка и губ, прижимаясь к нему так сильно, насколько это было возможно в такой позе.
Князев, не прерывая поцелуй ни на мгновение, подхватил мои бёдра, приподнял и усадил на стол рядом, я почувствовала его пальцы, которые разбирались с поясом брюк…
И меня охватила паника.
Потому, что его намерения были совершенно прозрачны.
Я резко отвернулась, одновременно пытаясь его оттолкнуть – понимаю, что бесполезно, но для меня сейчас главное – обозначить.
– Князев, прекратите. Не надо!
Его глаза снова посерели, руки легли на мои бёдра.
– В чём дело? Чем я тебе не подхожу?
– Мне никто не подходит! Я же говорила…
– Значит, пока никто не подошёл, девочка? И в какие отделы ты ещё хочешь заглянуть в поисках? С мужем ты развелась, тебя больше ничего не ограничивает? Регина, прекращай это. Никто не окажется в твоей постели раньше меня, ясно? Так чем я тебя не устраиваю? Чего ты ищешь?
Обидные слова всё-таки выбили слёзы, которые защипали веки. Хотелось убежать и забиться в уголок, но его руки держали крепко.
– Пожалуйста, не надо, – никакой твёрдости больше не могу выдать, губы начали дрожать. – Отпустите меня.
Я всё-таки всхлипнула, раз, другой. Слёзы покатились по щекам.
– Что я такого сделала, что бы вы так про меня говорили? Я стараюсь работать, как могу, и с коллегами общаюсь хорошо, потому что здесь все просто замечательные! Но в любом случае, моя личная жизнь – не ваше дело! Никаких прав вы на меня не имеете, и, между прочим, мне неинтересен никто вообще! Вот вы мне понравились, я вас с самого начала уважала, то, что вы сделали в нашей области… А потом уже узнала, что вы такой… молодой и красивый… И вы всем нравитесь, и мне понравились… Что в этом такого? Но я теперь вижу, что вы – отвратительный человек, просто внешне производите впечатление, а внутри… по-настоящему вас никто не знает… И я не хочу знать!
На последних словах я уже почти плакала. Вся выдержка разлетелась в клочья, и слёзы лились свободно, а горло сдавило спазмами.
Князев молча снял меня со стола. Отошёл в сторону. Я торопливо вышла из препараторской, забыв проверить, выключен ли компьютер. Рванула рубильник. Взяла ключи.
Он вышел наружу, давая мне запереть дверь. Но, вытащив ключ, я как могла быстро направилась по коридору, не оборачиваясь, пытаясь только не побежать.
40
Немножко начинало казаться, что не так уж мне нужна эта работа. Просто остальные коллеги мне безумно нравились, мы хорошо общались и продуктивно работали вместе. Если бы можно было только не встречаться с директором…
Да, он мне понравился сразу, как и всем. Но сейчас это чувство сильно ослабело. После того, что он наговорил, вряд ли можно было вести себя, как ни в чём не бывало. И теперь я действительно надеялась не встречаться с ним и нигде не пересекаться. И готова… да хоть даже понос сымитировать, лишь бы больше не появляться на совещаниях!
Может, в следующий раз просто скажу, что плохо себя чувствую? Типа месячные. Когда они там должны начаться?
Я стала прикидывать даты…
И похолодела.
Всё внутри скрутил страх. Открыла приложение на телефоне…
Страх перешёл в панику.
Четыре дня назад!
Да, не с моими гормонами иметь чёткий ровный цикл, выстроенный по календарю. Но всегда сбои укорачивали его а не удлиняли! То, что сейчас…
Только бы не как у всех. Это же сбой, верно? Я нездорова. Я просто заболела.
Это не может быть беременность. У меня бесплодие. Я несколько раз пробовала разное лечение, но становилось только хуже, гормоны начинали скакать ещё круче.
Я не могу забеременеть. Не сейчас, когда рассталась с мужем, когда надо удержаться на работе и хоть как-то разобраться с жильём. Иначе придётся либо проситься к сестре, которой для полного счастья только лишнего младенца не хватало, либо…
В деревню к родителям ехать?
Или – просто можно вернуться к Жене. Принять его правила игры. Писать его научную работу, нянчить ребёнка, следить за домом.
И проститься с планами и амбициями.
Я бросилась ловить врача, благо электронная запись как раз открывала новый день вечером.
И – хоть в чём-то повезло – окошко оказалось. Всего через пару дней, вот только время – рабочее.
Потом я бегала в аптеку за тестом, потом долго не могла набраться смелости и поглядеть на маленькую бумажку, на которой нечётко, долго, малоразличимо, но всё-таки проявлялась вторая полоска.
Наутро я отвела в сторону Олесю Александровну и принялась отпрашиваться к гинекологу.
Та искренне забеспокоилась, отпустила и велела обязательно сказать потом, всё ли в порядке. И я снова почувствовала, что мне очень нравится эта работа.
Она объяснила, как писать заявление и к кому идти подписывать.
Я выслушала. Постаралась запомнить. И только потом дошло.
– В смысле – исполняющий обязанности? А с директором что?
Только вчера его видела.
Лучше бы не видела.
– Ничего, – засмеялась Олеся Александровна. – Не беспокойся. – Не беспокоюсь. Вообще ни капли. – Он просто в отпуске. У него какие-то соревнования.
– Соревнования?
– Да, он же борьбой занимается. Ты не знала? Какие-то любительские соревнования у них, он и поехал.
– Борьбой? – ещё одни новости. Вот откуда у него такая стальная хватка – не сжимает сильно, но держит крепко, не вырвешься. Может, и мозги ему там отбили, и он сейчас так и существует в счёт прошлых заслуг? – Как-то не похож он… пожалуй…
– Разве? По-моему, видно по телосложению.
– Они же вроде коротко стригутся. Чтобы за волосы не схватили, – вспомнила роскошную шевелюру Князева.
– Он стрижётся, – заверила Олеся Александровна, улыбаясь. – Перед соревнованиями. Потом снова отрастает.
– И директор уехал как раз в тот момент, когда надо подписывать договор?
– Думаю, он просмотрел, всё, что надо, и сейчас с договором работают юристы. Князев никогда филонить даже не пытался, всегда делал всё вовремя и как надо. Он и так человек-автомат, дай уж ему отдохнуть хотя бы немного.
Я невольно смутилась, хотя была настолько зла на Князева, что желала ему всю жизнь работать без выходных.
Он сделал паузу, поглядел в упор на девушку в костюме и грустно улыбнулся.
– Я не за вами повторил. Я зачитал вам сообщение пятилетней давности, которое прислал мне один друг. Причём прислал не для того, чтобы вызвать жалость, а с текстом «Посмотри, что мне в «Одноклассниках» кинули!» Потому, что про девочку Катю нам рассказывали в университете года за три до этого, даже фотография совпала. Хотите, сравним это фото с вашим?
Девушка постояла растерянно и похлопала глазами. Потом тихонько села.
– Все подобные сообщения надо либо брать из очень доверенных источников, либо проверять, – назидательно сказал Князев. – А то получаются такие вечно восьмимесячные девочки. Если вы хотите сделать хорошее дело с помощью денег, я дам вам координаты одной моей подруги из волонтёрского центра. Они занимаются адресной помощью детям, попавшим в беду, осиротевшим, больным. Причём тщательно следят за тем, куда уходят деньги и предоставляют отчёты. Выбирают именно тех, кому, например, не могу сделать операцию в России, а не тех, кого просто хотят оперировать за границей, потому, что «там лучше делают, это же Европа». Могут иногда организовать встречи детей с теми, кто переводит значительные суммы. Если хотите, я даже приведу её в следующий раз.
Вряд ли кто-то мог сказать на такое «Нет, не хотим». Так что на этом совещание и завершилось.
А я вышла довольно быстро, но ждала у дверей зала студента. Невежливо будет просто уйти, не поздоровавшись, да и хотелось знать, как у него дела. Может, и ещё с кем-нибудь общается из своего выпуска.
Альберт налетел жизнерадостным вихрем.
– Регина Тагировна, вы какими судьбами здесь? Тоже у нас теперь работаете?
– Да, в испытательной лаборатории. А вы, Альберт?
– Вы меня помните! – просиял парень. – Я технолог. Сразу после универа в центр занятости пошёл, вот меня сюда и направили. Мне повезло ещё, не все устроились сразу. А вы как сюда попали, вы из университета уволились?
– Регина, ты идёшь? – наши, оказывается, ждали меня.
– Если вас ждут, может, мы с вами после работы встретимся и поговорим? Расскажете, как там всё. Я на обед хожу в кафешку неподалёку, там цены нормальные и кормят хорошо.
– Отличная идея! Тогда встретимся у проходной!
Я поспешила за Олесей Александровной, чувствуя, как настроение улучшается от такой приятной вроде бы мелочи.
37
После обеда я всё-таки пошла к директору. Секретарше сказала, что надо показать документы. Жутко страшно было – а вдруг она сейчас скажет, чтобы я ей их отдала, и она передаст?
Но она зашла в кабинет, спросила и пригласила меня.
Князев встал из-за стола, когда я вошла, и показалось, что он сейчас подойдёт ко мне, сделает какую-нибудь сладкую, будоражащую кровь глупость, которая ещё больше усложнит жизнь.
Поэтому я поспешно протянула ему пакетик и сказала тихо:
– Хотела вернуть вам украшения.
Он уставился на меня с быстро исчезающей улыбкой.
– Что это тебе в голову взбрело? Мне-то они зачем?
Зачем? А покупал он их зачем? Они стоят столько… Я не заработаю за несколько месяцев!
– Ну… подарите кому-нибудь…
– Я своим женщинам б/у не дарю, – отрезал Князев, а я совсем растерялась.
– Ну их наверное можно обратно сдать…
– Я этой ерундой заниматься не буду. Вечером договор изучить надо, исправленный юристами, и ещё патент подготовить. Если тебе они не нравятся, сдай в ломбард. И иди, пожалуйста, работай, испытания по бурам желательно завершить до того, как пойдёт новый заказ.
Глаза снова стальные, и в голосе нотки грозовых раскатов.
Сердится.
Это он на меня сердится, я не видела, чтобы кто-то ещё вызывал у него такие эмоции.
Вышла и закрыла дверь, убирая в карман пакетик. Спорить, разумеется, не собираюсь. И про платье заговаривать не решилась. Скорее всего, будет такой же ответ.
Если я его так раздражаю – зачем он вообще… Мы ведь можем общаться исключительно по работе – и тогда пересекаться будем гораздо реже, настолько редко, что почти забудем друг о друге!
Хотя… кого я обманываю? Разве о нём забудешь… Тем более сейчас, когда мы познакомились. И если раньше, увидев его фамилию в каком-нибудь материале, я чувствовала уважение и доверие, то теперь – даже от одной фамилии – вспыхивает страсть.
Тем более стоит поменьше с ним встречаться!
38
Вечером я закончила дела как могла быстро, закрыла лабораторию и сбежала вниз. На проходной меня уже дожидался Альберт. Мы, вспоминая университет, дошли до кафе напротив и уселись там, прямо перед с огромным окном, через которое попадало солнце.
Он назаказывал себе и первое, и второе, и третье, я же, помня о лишнем весе и нелишних деньгах, взяла только суп и чай с крохотным пирожным.
Альберт рассказал о себе, упомянул о девушке, с которой встречается, расспросил меня о кафедре. Я вспомнила про каждого преподавателя, нашла по паре слов обо всех, про кого он спрашивал ещё. Разумеется, я умолчала о разногласиях и скандалах, про себя сказала только, что нагрузки стало мало и мне не хватило, потому что я не кандидат наук. Потом перешли на других его одногруппников, разумеется, тех, о которых он знал.
А потом я нечаянно проронила слова «бывший муж» и Альберт даже ложку отложил от удивления.
– Вы что, расстались?
– Развелись, – нехотя ответила я. Что тут сделаешь, если уж сболтнула? – Не сошлись характерами.
– То есть вы сейчас совершенно свободны? – он приподнял брови, вышло многозначительно, и хитро улыбнулся.
– Я слишком занята работой, – спокойно объяснила, надеясь, что просто показалось.
– Сходим завтра на обед вместе? – его улыбка стала ещё шире. – Можете не беспокоиться насчёт денег, я заплачу.
Вот тут у меня глаза полезли на лоб.
– Альберт, у вас же девушка есть.
– Да у нас так, не серьёзно, – он махнул рукой. – Мы просто иногда гуляем вместе. Отношений-то нет. А можно я к вам без отчества? Мы же теперь вроде как коллеги.
– Можно, конечно, – на автомате ответила я, всё ещё пребывая в шоке. – Альберт, послушайте, я собираюсь погрузиться в работу, времени ни на что у меня не будет. И желания тоже. Извините.
Получилось немного резко – но ведь надо сразу поставить точку. Иначе получится, как с Князевым.
Впрочем, насчёт точки не уверена. Я всё-таки смогла отказаться от предложений меня подвезти до дома, но Альберт не прекратил многообещающе улыбаться и предлагать как-нибудь куда-нибудь сходить.
Ещё не хватало. Ну как я могла ожидать, что вечер воспоминаний перетечёт в такое?..
39
На следующий день я в ответ на настойчивые сообщения от Альберта отписывалась, что мне некогда. Он понял на третьем, что уже неплохо. Князев не понял ни на каком, но там я сама, наверное, виновата, твёрдость проявлять надо было с самого начала и без отступлений.
Что со мной происходит? Может, я веду себя как-то не так?
Вспомнилось чаепитие у технологов. Может, Князев не был так уж неправ, когда делал мне замечание? Вдруг моя манера общения на самом деле похожа на флирт?
Начала пытаться анализировать. Улыбалась, да, но ведь не только мужчинам, но и женщинам. Я вообще улыбаюсь, когда здороваюсь. Разговаривала тоже с женщинами не меньше. С Альбертом всегда вела себя нейтрально.
Что они от меня никак не отстанут?
Князев снова зашёл в конце дня.
Но, кажется, он уже не был в таком хорошем настроении. Заглянул в препараторскую, убедился, что никого не осталось…
И затолкнул меня в неё.
– С технологом вы тоже проект обсуждали? И ему помощь нужна?
Не только тон, но и стальная хватка его руки, которая крепко сжимала мой локоть – это всё испугало.
– Алексей Романович, это мой бывший студент, мы просто разговаривали насчёт общих знакомых!
– И чего же такого не может профессор, но может студент, а, девочка?!
Он сделал шаг, подталкивая меня, ещё один. Я уперлась спиной в стену. Сердце колотилось, от близости его тела накатывали привычные волны страсти, а в мозгу начинала биться паника.
– Ты сначала поохотилась у конструкторов. Потом заглянула к технологам. Кто дальше? Рабочие-станочники? Регина, если ты так упорно ищешь мужчину, объясни, почему я не подхожу?
Адреналин ударил в голову. О чём он говорит? Он же не думает так на самом деле?
– Вы о чём? Я не ищу никаких мужчин! Я же говорила, что мне не нужны отношения!..
– Скажешь, я тебе не нравлюсь? – перебил Князев. Кажется, он совсем меня не слышит. – А это тогда что?
Я не успела ни понять его намерений, ни увернуться от его губ. И не успела среагировать, как он перехватил второе моё запястье, вытянул мои руки над головой и прижал к стене.
Это было сладко, горячо и кружило голову так, что я прикрыла глаза и отдалась ощущениям. Его язык ворвался в мой рот, а колено втиснулось между моих бёдер. Его тело, твёрдое, словно было выплавлено из металла, прижимало меня к стене так, что временами становилось сложно вдохнуть, а одежда казалась особо тонким, но раздражающим препятствием.
Надо было возразить, хотя бы попробовать не позволить.
А вместо этого я, потеряв голову, отвечала на движения его языка и губ, прижимаясь к нему так сильно, насколько это было возможно в такой позе.
Князев, не прерывая поцелуй ни на мгновение, подхватил мои бёдра, приподнял и усадил на стол рядом, я почувствовала его пальцы, которые разбирались с поясом брюк…
И меня охватила паника.
Потому, что его намерения были совершенно прозрачны.
Я резко отвернулась, одновременно пытаясь его оттолкнуть – понимаю, что бесполезно, но для меня сейчас главное – обозначить.
– Князев, прекратите. Не надо!
Его глаза снова посерели, руки легли на мои бёдра.
– В чём дело? Чем я тебе не подхожу?
– Мне никто не подходит! Я же говорила…
– Значит, пока никто не подошёл, девочка? И в какие отделы ты ещё хочешь заглянуть в поисках? С мужем ты развелась, тебя больше ничего не ограничивает? Регина, прекращай это. Никто не окажется в твоей постели раньше меня, ясно? Так чем я тебя не устраиваю? Чего ты ищешь?
Обидные слова всё-таки выбили слёзы, которые защипали веки. Хотелось убежать и забиться в уголок, но его руки держали крепко.
– Пожалуйста, не надо, – никакой твёрдости больше не могу выдать, губы начали дрожать. – Отпустите меня.
Я всё-таки всхлипнула, раз, другой. Слёзы покатились по щекам.
– Что я такого сделала, что бы вы так про меня говорили? Я стараюсь работать, как могу, и с коллегами общаюсь хорошо, потому что здесь все просто замечательные! Но в любом случае, моя личная жизнь – не ваше дело! Никаких прав вы на меня не имеете, и, между прочим, мне неинтересен никто вообще! Вот вы мне понравились, я вас с самого начала уважала, то, что вы сделали в нашей области… А потом уже узнала, что вы такой… молодой и красивый… И вы всем нравитесь, и мне понравились… Что в этом такого? Но я теперь вижу, что вы – отвратительный человек, просто внешне производите впечатление, а внутри… по-настоящему вас никто не знает… И я не хочу знать!
На последних словах я уже почти плакала. Вся выдержка разлетелась в клочья, и слёзы лились свободно, а горло сдавило спазмами.
Князев молча снял меня со стола. Отошёл в сторону. Я торопливо вышла из препараторской, забыв проверить, выключен ли компьютер. Рванула рубильник. Взяла ключи.
Он вышел наружу, давая мне запереть дверь. Но, вытащив ключ, я как могла быстро направилась по коридору, не оборачиваясь, пытаясь только не побежать.
ГЛАВА 12
40
Немножко начинало казаться, что не так уж мне нужна эта работа. Просто остальные коллеги мне безумно нравились, мы хорошо общались и продуктивно работали вместе. Если бы можно было только не встречаться с директором…
Да, он мне понравился сразу, как и всем. Но сейчас это чувство сильно ослабело. После того, что он наговорил, вряд ли можно было вести себя, как ни в чём не бывало. И теперь я действительно надеялась не встречаться с ним и нигде не пересекаться. И готова… да хоть даже понос сымитировать, лишь бы больше не появляться на совещаниях!
Может, в следующий раз просто скажу, что плохо себя чувствую? Типа месячные. Когда они там должны начаться?
Я стала прикидывать даты…
И похолодела.
Всё внутри скрутил страх. Открыла приложение на телефоне…
Страх перешёл в панику.
Четыре дня назад!
Да, не с моими гормонами иметь чёткий ровный цикл, выстроенный по календарю. Но всегда сбои укорачивали его а не удлиняли! То, что сейчас…
Только бы не как у всех. Это же сбой, верно? Я нездорова. Я просто заболела.
Это не может быть беременность. У меня бесплодие. Я несколько раз пробовала разное лечение, но становилось только хуже, гормоны начинали скакать ещё круче.
Я не могу забеременеть. Не сейчас, когда рассталась с мужем, когда надо удержаться на работе и хоть как-то разобраться с жильём. Иначе придётся либо проситься к сестре, которой для полного счастья только лишнего младенца не хватало, либо…
В деревню к родителям ехать?
Или – просто можно вернуться к Жене. Принять его правила игры. Писать его научную работу, нянчить ребёнка, следить за домом.
И проститься с планами и амбициями.
Я бросилась ловить врача, благо электронная запись как раз открывала новый день вечером.
И – хоть в чём-то повезло – окошко оказалось. Всего через пару дней, вот только время – рабочее.
Потом я бегала в аптеку за тестом, потом долго не могла набраться смелости и поглядеть на маленькую бумажку, на которой нечётко, долго, малоразличимо, но всё-таки проявлялась вторая полоска.
Наутро я отвела в сторону Олесю Александровну и принялась отпрашиваться к гинекологу.
Та искренне забеспокоилась, отпустила и велела обязательно сказать потом, всё ли в порядке. И я снова почувствовала, что мне очень нравится эта работа.
Она объяснила, как писать заявление и к кому идти подписывать.
Я выслушала. Постаралась запомнить. И только потом дошло.
– В смысле – исполняющий обязанности? А с директором что?
Только вчера его видела.
Лучше бы не видела.
– Ничего, – засмеялась Олеся Александровна. – Не беспокойся. – Не беспокоюсь. Вообще ни капли. – Он просто в отпуске. У него какие-то соревнования.
– Соревнования?
– Да, он же борьбой занимается. Ты не знала? Какие-то любительские соревнования у них, он и поехал.
– Борьбой? – ещё одни новости. Вот откуда у него такая стальная хватка – не сжимает сильно, но держит крепко, не вырвешься. Может, и мозги ему там отбили, и он сейчас так и существует в счёт прошлых заслуг? – Как-то не похож он… пожалуй…
– Разве? По-моему, видно по телосложению.
– Они же вроде коротко стригутся. Чтобы за волосы не схватили, – вспомнила роскошную шевелюру Князева.
– Он стрижётся, – заверила Олеся Александровна, улыбаясь. – Перед соревнованиями. Потом снова отрастает.
– И директор уехал как раз в тот момент, когда надо подписывать договор?
– Думаю, он просмотрел, всё, что надо, и сейчас с договором работают юристы. Князев никогда филонить даже не пытался, всегда делал всё вовремя и как надо. Он и так человек-автомат, дай уж ему отдохнуть хотя бы немного.
Я невольно смутилась, хотя была настолько зла на Князева, что желала ему всю жизнь работать без выходных.
