– Я вёл дело Элли. Она подозревалась в убийстве собственного мужа, – продолжил говорить Джон.
Мне захотелось задать уточняющие вопросы, но я не стал. Джон, спокойно выдохнув дым, сам заговорил:
– Я не настоящий отец этих детей. А своих сделать никак не получалось. Зато у меня есть Элли. Она чудо. Я полюбил её всем сердцем. И готов за эту семью жизнь отдать, лишь поэтому я виню себя, что до сих пор не раскрыл дело и не нашёл того, кто причинил им столько боли. Но я ещё найду его. – Джон сжал кулак и стиснул зубы. – Я рассказываю тебе об этом только потому, что твоё лицо мне очень знакомо, твоё имя тоже. Того, кто причинил моей Элли боль, звали, как и тебя, Майлз. – Джон посмотрел на меня с серьёзным видом. Он затянул в себя дым сигареты и, выпуская его через нос, добавил: – У меня есть зацепки, о которых не знает никто, Майлз. Я уже близко, я иду по его следам, – ледяным голосом проговорил Джон.
Моя нога неконтролируемо задрожала, в горле пересохло. «Ты уже нашёл его Джон, он сидит перед тобой, но есть одно но: сейчас я способен на всё, и в ад я не вернусь!»
– Как прошло? Рассказывай, – спросил Али, как только ответил на звонок с первого же гудка. Его голос выдавал его нетерпение.
– Привет, Али.
– Настолько всё плохо? – Али вдруг сбавил обороты любопытства. Он не поздоровался. Он, как всегда, чувствовал меня и понимал, что эти приличия сейчас ни к чему. Я благодарна ему за это.
– Я не знаю, – я тяжело вздохнула.
– Мама?
– Отчим.
– Как отчим? А мама что? – говорил он медленно, с паузами, пытаясь переварить всё.
Али знал отчима и маму. Джон очень добрый и любит нас с Кирой, как своих родных, кровных детей. Он никогда не обижал нас, не ругал и уж тем более не поднимал на нас руку. Он всегда был на нашей стороне, и мама за это ругала его, что он нас балует, а для нас он в первую очередь был другом, которого мы безумно любим и уважаем. Джону Майлз должен был понравиться по одной просто причине: рядом с ним я чувствую себя хорошо, он – мой выбор, и я так хочу. Но всё обернулось иначе.
– Поначалу мама отреагировала так, как я и думала. Она осматривала его с ног до головы, сверля своим жгучим взглядом, испытывала его, утроив допрос. Сначала я помогала Майлзу, но после мне велели помолчать. Но в какой-то момент мама задумалась. Её будто подменили. Они с Майлзом молчали и смотрели друг на друга так, словно играли в гляделки.
– Майлз ведь словесный виртуоз, он мог наговорить всякого и влюбить в себя, – попытался пошутить Али.
– В этом и проблема, что он не такой. Несмотря на то, что он в этом возрасте достиг высот в бизнесе, что с первой встречи вызвал у меня бурю положительных эмоций, это не из-за знаний психологии или умения поражать и удивлять. Он очень прост, не старается показать себя лучше, чем он есть. Он далеко не болтун, наоборот, он мыслитель. Мыслит он глубоко и философски.
– Нудный он, – выдал Али.
– Пусть так, но для меня это вовсе не занудство. Порой мне кажется, что в меня эти чувства к этому человеку встроили как базовые настройки при моём творении. Словами это не передать, а как только я об этом говорю, то самой слышится как полный бред. Но от чувств не убежишь, как бы ни хотелось их заглушить. – Али молчал, но по звукам на том конце провода я понимала, что он всё ещё на связи и слышит меня. Я продолжила говорить: – Гляделки прервал Джон, который позвонил в дверной звонок, но ни мама, ни Майлз не отреагировали на звонок никак. Они общались взглядом, общались на уровне ментальной связи, которую я не могла понять. Джон все перевернул, когда я хотела разорвать эту паузу, повисшую между мамой и Майлзом. Когда мама дёрнулась от прикосновений Джона, мне показалось, что она задумалась, и в этот момент напомнила меня. Меня так же дёрнуло, когда я вышла к тебе на улицу, когда пообщалась с Майлзом в кофейне. Мама тоже почувствовала родную душу в нём. Видимо, Майлз особенный.
– Особенный, – фыркнул Али. – Надо бы с ним познакомиться, интересно, что в нём такого всё находят. – Али вел себя так, будто приревновал меня или же завидовал Майлзу.
– Я вас обязательно познакомлю, – пообещала я.
– Ага, – недовольно промычал Али. – Что там дальше было-то?
– Дальше Джон предложил ему выпить, но Майлз отказался, хотя выпить он любит. После мы посидели ещё за столом, был спокойный семейный разговор, как это обычно бывает в семьях, только здесь Джон рассказывал о моих смешных моментах из детства и немного о Кире, чтобы не обделять её, несмотря на то, что друг мой, Джон решил таким образом сделать приятно и Кире, поговорив о ней. Кире было всё равно. Мама всё время молчала. Она задумалась и каждый раз переспрашивала, когда её пытались вовлечь в разговор, или же задумчиво смотрела в свою тарелку, или в сторону кухни, когда все смеялись с шуток Джона. Минут двадцать спустя Джон позвал Майлза на балкон. Я пересела на другую сторону стола, где сидела мама, таким образом я спокойно могла наблюдать за балконом, мне было интересно, что там происходит. – Я сделала паузу. – Ты тут?
– Тут, я тебя слушаю, – спокойно отозвался Али.
– Джон протянул Майлзу сигареты, но тот отказался. Я чувствовала, что ему хотелось выхватить пачку из рук и нервно закурить, но Майлз понимал, что это его плохо охарактеризует перед моими родными. Он терпел ради меня. Я ценю это. Нужно сказать ему об этом.
– Так что случилось в итоге, что Джон сказал ему? – нетерпеливо спросил Али.
Я в это время задумалась о том, как мне тогда хотелось встать из-за стола и при всех обнять Майлза и поблагодарить за терпение.
– Я не знаю. Они пробыли на балконе не больше пяти минут. Я наблюдала за ними и порой ловила взгляд Майлза на себе, затем он посмотрел на маму и вновь на меня. В его глазах читались сожаление и обида, но почему? Мне хотелось ворваться на балкон и спросить, о чем они говорят, но разве они мне сказали бы, да и как это выглядело бы со стороны? Докурив сигарету, Джон подкурил вторую, но Майлз что-то сказал ему и вернулся в комнату. Я постаралась прочесть по губам, и, по-моему, он лишь произнёс: «Извините, мне пора». Потом он подошел к столу и быстро проговорил: «Мне нужно идти». Я пошла за ним ко входной двери и звала по имени, но он не обернулся, а я не догнала его. Мама уже была рядом со мной и провожала взглядом. Кира же сидела за столом в телефоне, ей было всё равно. Я вернулась в столовую и увидела, что Джон все еще курил на балконе. Он о чём-то размышлял. Я поднялась к себе в комнату и начала смотреть в окно, но Майлза не было видно. И вот я позвонила тебе.
– А ему?
– Что?
– Ему ты позвонила?
– Нет.
– Почему?
– Возможно, он на эмоциях от слов Джона, а быть может занят по работе, раз так быстро вылетел в дверь. Не хочу пока мешать ему.
– Правильно.
– Думаешь? – спросила я с надеждой, что правильно поступаю.
– Да, – уверенно ответил Али. Я ему поверила, ведь он мужчина, ему виднее.
Мы еще немного поговорили с Али. Он рассказал, что вернётся в Милан уже завтра, а дальше я его вовсе не слушала. И через ещё несколько минут мы попрощались. Я думала, что на балконе могло пойти не так, поэтому слова Али залетали в одно ухо и вылетали в другое. Он почувствовал, что мне сейчас не до его рассказов, и предложил поговорить позже.
– Можно? – спросила мама, постучав два раза в дверь и немного приоткрыв ее.
– Да, заходи.
Мама вошла в комнату, подошла к кровати, на которой я сидела, обняв свои коленки, и устроилась рядом.
– Как ты? – спросила она.
– Что Джон мог сказать ему? – спросила я, повернувшись к ней.
– Не знаю, милая, не знаю. Джон сказал, что они просто говорили, и тот, извинившись, ушёл.
– Ты ему веришь? – Я понимала, что задаю глупый вопрос.
– Ты же знаешь Джона, он не соврет, – уверенно сказала мама. И она была права. Повисла пауза.
– Ему хотя бы есть где остаться? У него здесь кто-нибудь есть помимо тебя?
– Не знаю.
– Так узнай, – сказала мама и вышла из комнаты.
Я тут же принялась звонить Майлзу. Не берёт трубку. Автоответчик. Сбросила. Звоню ещё раз.
– Майлз, – тихо сказала я, как только после гудка пошла тишина.
– Да? – он ответил. По спине пробежал холодок, но я был рада услышать его голос.
– Где ты?
– Гуляю по Милану.
Я слышала, как он затягивал дым сигареты.
– Тебе есть где остаться?
– Я останусь в апартаментах.
– В апартаментах? В каких?
– Пока не знаю, – выдохнув, сказал он с облегчением, как будто всё это время был напряжён.
– Что случилось, почему ты ушёл? – осторожно спросила я. Майлз замолчал, но звуки его дыхания я слышала так, словно он дышал прямо в телефон.
– Майлз.
– Я тут, – отозвался он.
– Почему ты ушёл? – повторила я.
– Я ведь сказал: дела. Да и курить хотелось страшно, а с запахом сигарет и в гневе от неумелых работников не захотел возвращаться. Продумав наперёд, решил попрощаться сразу.
Я понимаю, что правда из всего сказанного здесь только речь о желании покурить. Я промолчала. Майлз, наверное, понял, что я ему не поверила, поэтому я и сказала:
– Я верю тебе.
Он на это ничего сказал, и я убедилась в своей правоте.
– Майлз.
– Да?
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты не стал пить и курить при родителях. Я это ценю.
– Не за что, я ведь всё понимаю.
– Майлз.
– Да.
– Мне кажется, я люблю тебя.
Майлз ничего не ответил. Он молчал, а я слушала его дыхание и ни капли не жалела, что сообщила ему об этом. Как бы мне ни хотелось услышать ответное признание в любви, все равно было достаточно того, что я сказал об этом. Мне захотелось, чтобы он это знал. Мой взгляд автоматические упал на приоткрытую дверь комнаты. Я заметила, как тень по ту сторону резко ушла в сторону. Я сразу же сообразила. «Мама всё слышала».
«Сара любит его». Как я могла допустить это? Чем она думала? Что вообще происходит? Зачем он вернулся? Он делает это специально? Я должна что-то сделать, потому что это неправильно, что Сара с Ангелом, с моим Ангелом будут вместе. Это неправильно. Он ведь даже не человек.
Девять утра следующего дня. Я уже сижу на телефоне.
– Здравствуйте, вы попали в апартаменты «Оки Доки Студиоз», чем я могу вам помочь?
– У вас должен был остановиться мой друг, его фамилия Саллес.
– Минутку... Нет, к сожалению, такого человека у нас нет.
– Он не человек.
– Что, простите? – услышав голос девушки, я поняла, что сказала это вслух. Я тут же сбросила трубку.
– Апартаменты «Брера Апартамент Милана», я вас слушаю.
– Я ищу мистер Саллеса.
– К сожалению, гостя с такой фамилией у нас нет.
– Вы даже не посмотрели.
– Я вас уверяю, у меня хорошая память на фамилии и имена.
– Может, память вас подводит, вбейте в компьютер! – возмутилась я.
– К сожалению, мы не можем вам помочь.
Положили трубку. Позвонив ещё в несколько отелей, я начала выходить из себя.
– Апартаменты «Замбала Люкс Резиденция». Я вас слушаю.
– Мне нужен мистер Саллес, он должен был заселиться к вам вчера вечером
– Секунду... Мистер Саллес на четвертом этаже, 414 дверь.
Не поблагодарив девушку за помощь, я бросила трубку и пошла собираться на встречу с Ангелом.
– Мистер Саллес. К вам гости... Как вас представить?
– Элли.
– Элли, – повторила девушка, снова прижалась ухом к телефону.
– ...хорошо. Четвертый этаж, 414 дверь.
– Спасибо.
Я решительно направилась к лифту. Поднялась на этаж, двинулась по коридору, высматривая номера на дверях большими золотыми цифрами. Дойдя до номера Майлза, я заметила, что дверь открыта. Зашла внутрь. Внутри стоял запах сигарет, в воздухе висел дым, повсюду валялись пустые бутылки из-под алкоголя. «Он всё это выпил один!» Окна были открыты.
– Ангел? – позвала я его, и он тут же вышел из-за угла спальни. Причесанный, в чёрной рубашке и без штанов, а поверх всего был накинут длинный красный халат, кое-как завязанный на поясе. На капюшоне халата торчали дьявольские рожки. Я их заметила, когда он повернулся спиной ко мне и взял со стола почти пустую бутылку виски и налил в стакан, кинув туда несколько кубиков льда из ведерка рядом.
– Будешь? – спросил Ангел, протянув мне стакан.
Я отрицательно покачала головой.
– Проходи, не нужно стоять у порога, – бросил он и развалился на кресле, что стояло перед столом. – Присаживайся, чувствуй себя как дома.
– Что-то никогда не меняется, – сказала я, присев на диван и показав головой на бутылку виски, из которой он плеснул себе в стакан.
– Ты изменилась.
– Разве?
– Я тебя не узнал.
– Зато я тебя узнала. Почему ты не изменился? – спросила я, на что он пожал плечами.
– Откуда у тебя её... – не договорив, он кивнул на мою шею. Я поняла, что он имеет в виду.
Я решила рассказать всё как есть.
– Когда в переулке передо мной лежало бездыханное тело Кларка, над которым я рыдала, меня всю трясло, я помню свои чувства и своё состояние так, словно это было совсем недавно. Тогда я услышала своё имя, тот, кто его произнёс, сделал это с болью, тихо и неуверенно. Я повернулась. Это была Сара. Ангел моего Ангела, – сказав это, я сделала паузу. Ангел смотрел на меня, не шевельнув и бровью. Я продолжила рассказ:
– Она очнулась, хотя мне показалось, что её душа давно покинуло тело, но она оказалась куда сильнее. Она тихо позвала меня, и я подошла к ней. Всё, что она сказала: «Береги его...» – она проговаривала мне эти слова с тяжестью, захлебываясь в своей же крови. Я взяла её за руку, а вторую положила ей на грудь, сердце ее еле билось. «Кого? Кого беречь?» – услышав эти слова, она замолчала, и мне показалось, что она посмотрела на меня слегка удивленным взглядом. Тогда она взяла подвеску в руку, вместе с цепочкой сорвала её со своей шеи и отдала мне, тихонько повторив: «Береги его, она позовёт его», – сказав свои последние слова, она закрыла глаза, и через секунду сердце остановилось.
– Значит, она не попала в Вальхаллу, – тихо пробормотал Ангел. Я не придала этому значения.
– Последующие месяцы были ужасными в моей жизни – бесконечные допросы в полиции. Слежка, прослушивающие устройства, составление фотороботов, косые и осуждающие взгляды соседей, коллег и сотрудников полиции, даже отношение к детям было предвзятым. Тогда мне хотелось уехать из Лиссабона, но выезд был запрещён. Приходилось справляться со всем одной. Продолжалось это недолго. Спустя три года мне все же удалось переехать в Милан.
– Почему в Милан?
– Лишь потому, что туда переехала моя подруга. Ты, наверное, помнишь её. Ты видел нас вместе, когда шёл за нами до клуба, и на смотровой площадке тоже. Её зовут Наоми.
– Да, я её помню. – Ангел потянулся к бутылке виски и плеснул в стакан остатки.
– Точно не будешь? – предложил он вновь.
– Есть вино? – решилась я.
Ангел ушел на кухню и вернулся с двумя булками – вино и виски. Откупорив вино, налил мне его.
– Спасибо, – поблагодарила я, а он опять развалился на кресле, закинув ногу на ногу, и был в ожидании продолжения рассказа.
– Мне было все равно, где жить, лишь бы не в городе ангелов. После смерти мужа, как мне сказали в полиции, я была в шоковом состоянии, и мне было нелегко. Я сразу же выставила дом на продажу, и спустя несколько месяцев его приобрела семейная пара с грудным ребенком. Но, даже продав дом, переехать в другой город не было возможности, из-за того, что я проходила по делу об убийстве собственного мужа как подозреваемая.
Мне захотелось задать уточняющие вопросы, но я не стал. Джон, спокойно выдохнув дым, сам заговорил:
– Я не настоящий отец этих детей. А своих сделать никак не получалось. Зато у меня есть Элли. Она чудо. Я полюбил её всем сердцем. И готов за эту семью жизнь отдать, лишь поэтому я виню себя, что до сих пор не раскрыл дело и не нашёл того, кто причинил им столько боли. Но я ещё найду его. – Джон сжал кулак и стиснул зубы. – Я рассказываю тебе об этом только потому, что твоё лицо мне очень знакомо, твоё имя тоже. Того, кто причинил моей Элли боль, звали, как и тебя, Майлз. – Джон посмотрел на меня с серьёзным видом. Он затянул в себя дым сигареты и, выпуская его через нос, добавил: – У меня есть зацепки, о которых не знает никто, Майлз. Я уже близко, я иду по его следам, – ледяным голосом проговорил Джон.
Моя нога неконтролируемо задрожала, в горле пересохло. «Ты уже нашёл его Джон, он сидит перед тобой, но есть одно но: сейчас я способен на всё, и в ад я не вернусь!»
Глава 40. Сара Джэй
– Как прошло? Рассказывай, – спросил Али, как только ответил на звонок с первого же гудка. Его голос выдавал его нетерпение.
– Привет, Али.
– Настолько всё плохо? – Али вдруг сбавил обороты любопытства. Он не поздоровался. Он, как всегда, чувствовал меня и понимал, что эти приличия сейчас ни к чему. Я благодарна ему за это.
– Я не знаю, – я тяжело вздохнула.
– Мама?
– Отчим.
– Как отчим? А мама что? – говорил он медленно, с паузами, пытаясь переварить всё.
Али знал отчима и маму. Джон очень добрый и любит нас с Кирой, как своих родных, кровных детей. Он никогда не обижал нас, не ругал и уж тем более не поднимал на нас руку. Он всегда был на нашей стороне, и мама за это ругала его, что он нас балует, а для нас он в первую очередь был другом, которого мы безумно любим и уважаем. Джону Майлз должен был понравиться по одной просто причине: рядом с ним я чувствую себя хорошо, он – мой выбор, и я так хочу. Но всё обернулось иначе.
– Поначалу мама отреагировала так, как я и думала. Она осматривала его с ног до головы, сверля своим жгучим взглядом, испытывала его, утроив допрос. Сначала я помогала Майлзу, но после мне велели помолчать. Но в какой-то момент мама задумалась. Её будто подменили. Они с Майлзом молчали и смотрели друг на друга так, словно играли в гляделки.
– Майлз ведь словесный виртуоз, он мог наговорить всякого и влюбить в себя, – попытался пошутить Али.
– В этом и проблема, что он не такой. Несмотря на то, что он в этом возрасте достиг высот в бизнесе, что с первой встречи вызвал у меня бурю положительных эмоций, это не из-за знаний психологии или умения поражать и удивлять. Он очень прост, не старается показать себя лучше, чем он есть. Он далеко не болтун, наоборот, он мыслитель. Мыслит он глубоко и философски.
– Нудный он, – выдал Али.
– Пусть так, но для меня это вовсе не занудство. Порой мне кажется, что в меня эти чувства к этому человеку встроили как базовые настройки при моём творении. Словами это не передать, а как только я об этом говорю, то самой слышится как полный бред. Но от чувств не убежишь, как бы ни хотелось их заглушить. – Али молчал, но по звукам на том конце провода я понимала, что он всё ещё на связи и слышит меня. Я продолжила говорить: – Гляделки прервал Джон, который позвонил в дверной звонок, но ни мама, ни Майлз не отреагировали на звонок никак. Они общались взглядом, общались на уровне ментальной связи, которую я не могла понять. Джон все перевернул, когда я хотела разорвать эту паузу, повисшую между мамой и Майлзом. Когда мама дёрнулась от прикосновений Джона, мне показалось, что она задумалась, и в этот момент напомнила меня. Меня так же дёрнуло, когда я вышла к тебе на улицу, когда пообщалась с Майлзом в кофейне. Мама тоже почувствовала родную душу в нём. Видимо, Майлз особенный.
– Особенный, – фыркнул Али. – Надо бы с ним познакомиться, интересно, что в нём такого всё находят. – Али вел себя так, будто приревновал меня или же завидовал Майлзу.
– Я вас обязательно познакомлю, – пообещала я.
– Ага, – недовольно промычал Али. – Что там дальше было-то?
– Дальше Джон предложил ему выпить, но Майлз отказался, хотя выпить он любит. После мы посидели ещё за столом, был спокойный семейный разговор, как это обычно бывает в семьях, только здесь Джон рассказывал о моих смешных моментах из детства и немного о Кире, чтобы не обделять её, несмотря на то, что друг мой, Джон решил таким образом сделать приятно и Кире, поговорив о ней. Кире было всё равно. Мама всё время молчала. Она задумалась и каждый раз переспрашивала, когда её пытались вовлечь в разговор, или же задумчиво смотрела в свою тарелку, или в сторону кухни, когда все смеялись с шуток Джона. Минут двадцать спустя Джон позвал Майлза на балкон. Я пересела на другую сторону стола, где сидела мама, таким образом я спокойно могла наблюдать за балконом, мне было интересно, что там происходит. – Я сделала паузу. – Ты тут?
– Тут, я тебя слушаю, – спокойно отозвался Али.
– Джон протянул Майлзу сигареты, но тот отказался. Я чувствовала, что ему хотелось выхватить пачку из рук и нервно закурить, но Майлз понимал, что это его плохо охарактеризует перед моими родными. Он терпел ради меня. Я ценю это. Нужно сказать ему об этом.
– Так что случилось в итоге, что Джон сказал ему? – нетерпеливо спросил Али.
Я в это время задумалась о том, как мне тогда хотелось встать из-за стола и при всех обнять Майлза и поблагодарить за терпение.
– Я не знаю. Они пробыли на балконе не больше пяти минут. Я наблюдала за ними и порой ловила взгляд Майлза на себе, затем он посмотрел на маму и вновь на меня. В его глазах читались сожаление и обида, но почему? Мне хотелось ворваться на балкон и спросить, о чем они говорят, но разве они мне сказали бы, да и как это выглядело бы со стороны? Докурив сигарету, Джон подкурил вторую, но Майлз что-то сказал ему и вернулся в комнату. Я постаралась прочесть по губам, и, по-моему, он лишь произнёс: «Извините, мне пора». Потом он подошел к столу и быстро проговорил: «Мне нужно идти». Я пошла за ним ко входной двери и звала по имени, но он не обернулся, а я не догнала его. Мама уже была рядом со мной и провожала взглядом. Кира же сидела за столом в телефоне, ей было всё равно. Я вернулась в столовую и увидела, что Джон все еще курил на балконе. Он о чём-то размышлял. Я поднялась к себе в комнату и начала смотреть в окно, но Майлза не было видно. И вот я позвонила тебе.
– А ему?
– Что?
– Ему ты позвонила?
– Нет.
– Почему?
– Возможно, он на эмоциях от слов Джона, а быть может занят по работе, раз так быстро вылетел в дверь. Не хочу пока мешать ему.
– Правильно.
– Думаешь? – спросила я с надеждой, что правильно поступаю.
– Да, – уверенно ответил Али. Я ему поверила, ведь он мужчина, ему виднее.
Мы еще немного поговорили с Али. Он рассказал, что вернётся в Милан уже завтра, а дальше я его вовсе не слушала. И через ещё несколько минут мы попрощались. Я думала, что на балконе могло пойти не так, поэтому слова Али залетали в одно ухо и вылетали в другое. Он почувствовал, что мне сейчас не до его рассказов, и предложил поговорить позже.
– Можно? – спросила мама, постучав два раза в дверь и немного приоткрыв ее.
– Да, заходи.
Мама вошла в комнату, подошла к кровати, на которой я сидела, обняв свои коленки, и устроилась рядом.
– Как ты? – спросила она.
– Что Джон мог сказать ему? – спросила я, повернувшись к ней.
– Не знаю, милая, не знаю. Джон сказал, что они просто говорили, и тот, извинившись, ушёл.
– Ты ему веришь? – Я понимала, что задаю глупый вопрос.
– Ты же знаешь Джона, он не соврет, – уверенно сказала мама. И она была права. Повисла пауза.
– Ему хотя бы есть где остаться? У него здесь кто-нибудь есть помимо тебя?
– Не знаю.
– Так узнай, – сказала мама и вышла из комнаты.
Я тут же принялась звонить Майлзу. Не берёт трубку. Автоответчик. Сбросила. Звоню ещё раз.
– Майлз, – тихо сказала я, как только после гудка пошла тишина.
– Да? – он ответил. По спине пробежал холодок, но я был рада услышать его голос.
– Где ты?
– Гуляю по Милану.
Я слышала, как он затягивал дым сигареты.
– Тебе есть где остаться?
– Я останусь в апартаментах.
– В апартаментах? В каких?
– Пока не знаю, – выдохнув, сказал он с облегчением, как будто всё это время был напряжён.
– Что случилось, почему ты ушёл? – осторожно спросила я. Майлз замолчал, но звуки его дыхания я слышала так, словно он дышал прямо в телефон.
– Майлз.
– Я тут, – отозвался он.
– Почему ты ушёл? – повторила я.
– Я ведь сказал: дела. Да и курить хотелось страшно, а с запахом сигарет и в гневе от неумелых работников не захотел возвращаться. Продумав наперёд, решил попрощаться сразу.
Я понимаю, что правда из всего сказанного здесь только речь о желании покурить. Я промолчала. Майлз, наверное, понял, что я ему не поверила, поэтому я и сказала:
– Я верю тебе.
Он на это ничего сказал, и я убедилась в своей правоте.
– Майлз.
– Да?
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты не стал пить и курить при родителях. Я это ценю.
– Не за что, я ведь всё понимаю.
– Майлз.
– Да.
– Мне кажется, я люблю тебя.
Майлз ничего не ответил. Он молчал, а я слушала его дыхание и ни капли не жалела, что сообщила ему об этом. Как бы мне ни хотелось услышать ответное признание в любви, все равно было достаточно того, что я сказал об этом. Мне захотелось, чтобы он это знал. Мой взгляд автоматические упал на приоткрытую дверь комнаты. Я заметила, как тень по ту сторону резко ушла в сторону. Я сразу же сообразила. «Мама всё слышала».
Глава 41. Элли Джэй
«Сара любит его». Как я могла допустить это? Чем она думала? Что вообще происходит? Зачем он вернулся? Он делает это специально? Я должна что-то сделать, потому что это неправильно, что Сара с Ангелом, с моим Ангелом будут вместе. Это неправильно. Он ведь даже не человек.
Девять утра следующего дня. Я уже сижу на телефоне.
– Здравствуйте, вы попали в апартаменты «Оки Доки Студиоз», чем я могу вам помочь?
– У вас должен был остановиться мой друг, его фамилия Саллес.
– Минутку... Нет, к сожалению, такого человека у нас нет.
– Он не человек.
– Что, простите? – услышав голос девушки, я поняла, что сказала это вслух. Я тут же сбросила трубку.
– Апартаменты «Брера Апартамент Милана», я вас слушаю.
– Я ищу мистер Саллеса.
– К сожалению, гостя с такой фамилией у нас нет.
– Вы даже не посмотрели.
– Я вас уверяю, у меня хорошая память на фамилии и имена.
– Может, память вас подводит, вбейте в компьютер! – возмутилась я.
– К сожалению, мы не можем вам помочь.
Положили трубку. Позвонив ещё в несколько отелей, я начала выходить из себя.
– Апартаменты «Замбала Люкс Резиденция». Я вас слушаю.
– Мне нужен мистер Саллес, он должен был заселиться к вам вчера вечером
– Секунду... Мистер Саллес на четвертом этаже, 414 дверь.
Не поблагодарив девушку за помощь, я бросила трубку и пошла собираться на встречу с Ангелом.
– Мистер Саллес. К вам гости... Как вас представить?
– Элли.
– Элли, – повторила девушка, снова прижалась ухом к телефону.
– ...хорошо. Четвертый этаж, 414 дверь.
– Спасибо.
Я решительно направилась к лифту. Поднялась на этаж, двинулась по коридору, высматривая номера на дверях большими золотыми цифрами. Дойдя до номера Майлза, я заметила, что дверь открыта. Зашла внутрь. Внутри стоял запах сигарет, в воздухе висел дым, повсюду валялись пустые бутылки из-под алкоголя. «Он всё это выпил один!» Окна были открыты.
– Ангел? – позвала я его, и он тут же вышел из-за угла спальни. Причесанный, в чёрной рубашке и без штанов, а поверх всего был накинут длинный красный халат, кое-как завязанный на поясе. На капюшоне халата торчали дьявольские рожки. Я их заметила, когда он повернулся спиной ко мне и взял со стола почти пустую бутылку виски и налил в стакан, кинув туда несколько кубиков льда из ведерка рядом.
– Будешь? – спросил Ангел, протянув мне стакан.
Я отрицательно покачала головой.
– Проходи, не нужно стоять у порога, – бросил он и развалился на кресле, что стояло перед столом. – Присаживайся, чувствуй себя как дома.
– Что-то никогда не меняется, – сказала я, присев на диван и показав головой на бутылку виски, из которой он плеснул себе в стакан.
– Ты изменилась.
– Разве?
– Я тебя не узнал.
– Зато я тебя узнала. Почему ты не изменился? – спросила я, на что он пожал плечами.
– Откуда у тебя её... – не договорив, он кивнул на мою шею. Я поняла, что он имеет в виду.
Я решила рассказать всё как есть.
– Когда в переулке передо мной лежало бездыханное тело Кларка, над которым я рыдала, меня всю трясло, я помню свои чувства и своё состояние так, словно это было совсем недавно. Тогда я услышала своё имя, тот, кто его произнёс, сделал это с болью, тихо и неуверенно. Я повернулась. Это была Сара. Ангел моего Ангела, – сказав это, я сделала паузу. Ангел смотрел на меня, не шевельнув и бровью. Я продолжила рассказ:
– Она очнулась, хотя мне показалось, что её душа давно покинуло тело, но она оказалась куда сильнее. Она тихо позвала меня, и я подошла к ней. Всё, что она сказала: «Береги его...» – она проговаривала мне эти слова с тяжестью, захлебываясь в своей же крови. Я взяла её за руку, а вторую положила ей на грудь, сердце ее еле билось. «Кого? Кого беречь?» – услышав эти слова, она замолчала, и мне показалось, что она посмотрела на меня слегка удивленным взглядом. Тогда она взяла подвеску в руку, вместе с цепочкой сорвала её со своей шеи и отдала мне, тихонько повторив: «Береги его, она позовёт его», – сказав свои последние слова, она закрыла глаза, и через секунду сердце остановилось.
– Значит, она не попала в Вальхаллу, – тихо пробормотал Ангел. Я не придала этому значения.
– Последующие месяцы были ужасными в моей жизни – бесконечные допросы в полиции. Слежка, прослушивающие устройства, составление фотороботов, косые и осуждающие взгляды соседей, коллег и сотрудников полиции, даже отношение к детям было предвзятым. Тогда мне хотелось уехать из Лиссабона, но выезд был запрещён. Приходилось справляться со всем одной. Продолжалось это недолго. Спустя три года мне все же удалось переехать в Милан.
– Почему в Милан?
– Лишь потому, что туда переехала моя подруга. Ты, наверное, помнишь её. Ты видел нас вместе, когда шёл за нами до клуба, и на смотровой площадке тоже. Её зовут Наоми.
– Да, я её помню. – Ангел потянулся к бутылке виски и плеснул в стакан остатки.
– Точно не будешь? – предложил он вновь.
– Есть вино? – решилась я.
Ангел ушел на кухню и вернулся с двумя булками – вино и виски. Откупорив вино, налил мне его.
– Спасибо, – поблагодарила я, а он опять развалился на кресле, закинув ногу на ногу, и был в ожидании продолжения рассказа.
– Мне было все равно, где жить, лишь бы не в городе ангелов. После смерти мужа, как мне сказали в полиции, я была в шоковом состоянии, и мне было нелегко. Я сразу же выставила дом на продажу, и спустя несколько месяцев его приобрела семейная пара с грудным ребенком. Но, даже продав дом, переехать в другой город не было возможности, из-за того, что я проходила по делу об убийстве собственного мужа как подозреваемая.
