Знаете, как теперь говорят у нас? «Рая нет, есть только ад». И нам в нем довелось поработать. Правда, это не совсем тот ад, про который вы подумали.
Помещение операционной было залито светом. Наверное, так и представляли рай в древности: тепло, светло и тихо.
— Главное, не повредить нервы, — спокойным голосом произнес хирург, показывая на монитор.
Новичок занес лазер-скальпель над плотью лежащего на столе пока еще человека.
— Аккуратнее! — хирург остановил руку новичка.
— Понял-понял. Чтобы случайно не убить.
— При чем тут это. Хотя лишние смерти нам тоже ни к чему, — парировал хирург. — Чем меньше нервных окончаний, тем меньше ощущений и тем меньше мозг верит в иллюзию, кошмар, который для него создан. А если мозг не верит, то кошмар перестает быть кошмаром.
— Понял-понял, — новичок коснулся плоти скальпелем.
Лазер-скальпель издал писк, запахло горелым.
— Молодец... — вздохнул хирург, глядя в монитор.
— Правда? — воодушевился новичок.
— Ага, — подтвердил хирург. — Чувствительность в районе голени она уже потеряла. Дай сюда и смотри внимательней.
Хирург принялся ловко водить скальпелем вдоль позвоночника.
— А почему до сих пор операции проводят люди? — поинтересовался новичок. — Неужели роботы не могут нас заменить?
Хирург прервался и вновь вздохнул.
— Отчего же. «Вас» вполне могут.
— Понял-понял.
Всё началось с того, как в конце двадцать первого века группа ученых, храни неустановленный субъект их в будущих вариациях, сделала ошеломляющее открытие: загробной жизни не существует. То есть нет там — тут я показываю пальцем — ни ада, ни рая. Никаких вечных страданий, никаких избавлений от страданий. Атеисты праздновали победу. Инфосеть бурлила радостными сообщениями. Да здравствует безмятежное гниение и поедание червяками! Однако ж те, кто умел читать и слушать за один раз больше, чем сто сорок знаков, узнали, что в ходе экспериментов был выделен пучок новой, неизвестной до сих пор энергии, некая соулиная составляющая. Или, проще говоря, душа. Так вот, эта «душа» определенно не распадалась в пространстве, не исчезала и даже не уносилась прочь в далекий космос, где бы ее мог приютить некий всемогущий субъект, именуемый предками Богом. Она медленно, но решительно, двигалась по поверхности планеты ровно до момента, когда вселялась во что-нибудь живое. Чаще всего, как следовало из хода наблюдений, этим живым становился новорожденный человек. Но случалось и попадание в животных.
— Кто там у вас? — молодой мужчина попытался разглядеть через мутное стекло дверей операционной человека, лежащего на столе.
Хотя он работал в «аду» уже не первую неделю, процесс извлечения ему еще не доводилось увидеть.
— Девушка. Молоденькая, — отозвался хирург.
— Красивая? — зачем-то спросил сотрудник «ада» и тут же смутился от неуместности собственного вопроса.
— Да черт ее знает. Лицо всмятку, — собеседник расплылся в улыбке.
«Хирурги — странные люди, — подумал мужчина. — Наверное, профдеформация: постоянно видеть умирающих людей. Способ не свихнуться от жалости — вовсе не иметь ее».
— Мне кажется, она шевельнулась, — сказал молодой сотрудник, вглядываясь в помещение операционной.
— Ну, бывает. Больничные хирурги совсем обленились. Чуток хромать стал — пристрелят, как лошадь.
Сотрудник удивленно поднял брови.
— В смысле, к нам везут, — хирург ухмыльнулся. — Слышал, раньше людей спасать пытались, а сейчас «доктор сказал в морг, значит, в морг».
— А кто там сейчас оперирует?
— Да взяли недавно одного... — вздохнул хирург.
— Справляется?
— Всё, что мог испортить, уже испортил, мимосоул. Осталось лишь из «мяса» извлечь да в «банку» запихнуть. Почти как консервы, — он рассмеялся.
Таким образом, любого человека после смерти ждала просто следующая жизнь. Настало время радоваться индуистам и буддистам. «А мы же говорили!» — кричали они на каждом углу. В историю даже попал слоган одной безалкогольной (равно как и беспринципной) компании «Иисус хоть и страдал за наши грехи, но, оказалось, зазря. Пейте колу». Хотя радоваться им довелось недолго, лет десять. В ходе экспериментов другой группы ученых соулиный пучок маркировали и отслеживали его дальнейшее попадание, раз за разом. Выборка была широкая: от убийц и насильников до новорожденных детей и просто людей с высоким социальным рейтингом (говоря языком предков, — «святых»). Так, накопив статистические данные, эти ученые открыли, что никакой кармы нет тоже, никаких тебе кругов сансары, никакой вселенской, мать ее, справедливости.
Воруй, убивай, делай разное с гусями — не имеет значения. В следующей жизни ты вполне можешь родиться сынком Рокфеллера и умереть от оргазма в девяносто восемь лет, не дожив пару дней до шестого клонированного сердца и осчастливив тем самым очередную двадцатилетнюю легкодоступную блондинку.
Мистер Свордфилд буквально втолкнул стажера в кабинет.
— Вот, Тони, твое рабочее место. Это — соулмонитор, на нем симуляции мертвячков, красный огонек — «ад», синий — «рай», зеленый — загрузка, желтый — сбой, а это твоя кружка. Ну. В бой!
На этих словах мистер Свордфилд растворился в дверном проеме. В кабинете вдоль двух стен напротив друг друга стояли в ряд столы, больше похожие на пианино, у которых вместо нот располагались мониторы. За рядами «пианино» сидели люди, кто напряженно, а кто небрежно смотрящие в экраны.
Повисла неловкая пауза.
— Уилл, — протянул руку неожиданно появившийся перед самым носом молодой человек, — Уилл Бискит. А ты наш новый стажер?
— Тони Митчел, — кивнул он и ответил на рукопожатие.
— Не теряйся. Тут, в принципе, всё просто, — продолжал Уилл, — берешь мертвячка, изучаешь его соулрейт, его жизнь и создаешь ему ад по делам его.
Бискит улыбнулся.
— А рай? — спросил Тони.
— Ооо, — Уилл, улыбаясь, огляделся по сторонам, будто пытался привлечь внимание, — ну, если тебе такие попадутся в первый месяц работы, я тебе свой соулрейт солью.
Последнюю часть фразы он произнес заговорщическим шепотом. То ли от того, что какая-либо передача соулрейта была запрещена, хотя и осуществлялась чуть ли не за каждым углом, то ли для того, чтобы Тони меньше обратил внимание на нее и при случае, который, пусть и с малой вероятностью, но мог произойти, не затребовал обещанное.
Тони сел за соулмонитор и уставился в него. Несмотря на подробнейшую инструкцию, коей хотелось бы назвать двухминутный диалог, он откровенно не знал, что конкретно ему нужно делать. Тони глубоко вздохнул. Так глубоко, что, как ему показалось, даже громко. Он аккуратно выдохнул и скосился глазами на сидящих рядом операторов. Похоже им было абсолютно безразлично. Набравшись смелости, если не сказать больше — наглости, он обернулся. Операторов другого ряда тоже не интересовал новенький.
Успокоившись, Тони уже хотел повернуться назад, как увидел девушку-оператора, сидящую в углу. Взглядом он снова и снова возвращался к ней, силясь понять исходящее от нее непонятное притяжение. Хорошо, что она совсем не замечала Тони, ибо такой пристальный интерес с его стороны мог показаться навязчивым и странным как минимум.
От косоглазия его уберег мистер Свордфилд, обрушивший на бедного стажера всю тяжесть бытия в хеллкорпе, а именно инструкцию по работе в системе.
— Твою... Тысяча страниц?! — лишь воскликнул Тони.
Когда-то это помещение, похожее на дискотеку в анатомическом музее, освещалось красным и синим светом примерно поровну. Теперь же красный свет заливает его почти полностью. Отчасти поэтому мы так называем нашу компанию. Уж слишком сильны ассоциации.
Капсулы, в каждой из которых плавает не больше пяти процентов от того, что раньше называлось человеком, стоят плотными рядами, оставляя небольшие проходы между них для обслуживания и редких экскурсий.
К мозгу и прочей ЦНС подведены трубки и провода, остальное пространство капсулы заполнено инертной противомикробной жидкостью. На капсуле нет ни фамилии, ни имени, ни фотографии — ничего, лишь идентификационный номер. И еще капсула подсвечена: либо синим светом, означающим, что почти-умерший находится в симуляции «рая», либо красным — соответственно, «ада».
Два хмурых техника, отличавшиеся, на первый взгляд, лишь размером робы, нетерпеливо переминались у тележки с огромной колбой.
— Долго еще? — вдруг не выдержал один из них.
— Последний штрих, — хирург издал писк лазер-скальпелем. — Вы рановато.
— Ага. А потом у нас вообще-то обед.
Техники подкатили тележку ближе к операционному столу. Взяв пульт в руки, техник размера «эм» привел в движение установленный на тележке кран-манипулятор, который шустро зацепил подготовленную нервную систему.
— Слышь, мимосоул, «кишками» стенки не зацепи, — деловито заметил второй техник, «икс-эль». — Левее! Правее! Левее!
— Да куда левее? Куда правее-то? — возмутился напарник. — Ты ж с другой стороны стоишь!
— Уважаемые, пока вы тут разбираетесь с ориентированием на местности, человек, — хирург кивнул на ЦНС в лапе манипулятора, — продолжает умирать.
Техники лишь недовольно пробурчали под нос, что-то еле слышное, понятное только им двоим, видимо, на каком-то техниковском наречии, быстро погрузили «кишки», как они называли нервную систему, в жидкость колбы-капсулы и покатили ее прочь из операционной.
Уже в капсульном зале «эм» вставил увесистый кабель в разъем колбы и повернул его до щелчка. Колба засветилась. «Икс-эль» почти в то же мгновение зарядил напарнику звучный щелбан.
— Я ж говорил, красная будет. Опять проспорил, мимосоул.
— А сейчас, Тони, будет ознакомительная экскурсия, не вставая с кресла, — сказал Уилл. — Вот смотри. Выбираешь мертвячка, сюда нажимаешь, и загружается симуляция. То есть ты будешь видеть то, что видит он. Или она. Буквально. Его или ее глазами. Хотя для меня они все среднего пола. Мой тебе совет: не привыкай и не сочувствуй им. Раз Распределитель направил их в ад, значит, заслужили. Пару-тройку глянь для понимания, как и что нужно делать. А. Ну, и не забудь изучить их до просмотра. Так будет яснее, почему ад именно такой.
Недолго думая, Тони открыл дело первого осужденного, коим фактически являлся направленный в ад почти-умерший. Им оказался человек, совершивший убийство незнакомца по какой-то незначительной причине. В деле значилось: мужчина, среднего возраста, комплекции и достатка.
На экране отобразились настройки симуляции. Обычно операторы обнуляли память почти-усопшего перед каждым перезапуском ада, коих — перезапусков — может быть и сотня, и две, в общем, столько, сколько укажет Распределитель. Однако в этот раз оператор решил иначе, и «мертвяк» помнил всё, что с ним было, кроме самого момента почти-смерти.
Тони погрузился в симуляцию.
Осужденный стоял посреди комнаты и с ужасом смотрел на силуэт, мелькающий в окне. Он уже знал, кого скрывает ночь.
— Только не он, боже, только не он, — шептал осужденный.
На мониторе всплыла надпись «Стимуляция страха». Беднягу в симуляции затрясло. В окно влетел камень, разбив его. Осужденный бросился прочь из комнаты, но на выходе из нее его уже ждали.
— Привет! — рявкнула тень из дверного проема. — Узнал?
Тут свет упал на лицо вошедшего. Тони вздрогнул от неожиданности. Лицо это слабо напоминало человеческое из-за начавшихся процессов разложения. Кожа покрытая трупными пятнами отслаивалась и висела. В щеке была дыра, будто проеденная крысами. Глаза помутнели.
— Узнаааал, — протянул вошедший, увидев гримасу ужаса.
— Нееет! — закричал осужденный. — Пожалуйста, не надо!
Он закрыл глаза руками. Над ним блеснуло лезвие топора.
— Я тоже так просил! — прорычал покойник. — Но сжалился ли ты?
Топор скользнул вниз и пришелся на ключицу.
— Ааа! — закричал осужденный и, отвернувшись, упал на пол.
Он пытался ползти, но топор преследовал его и то и дело впивался в тело. Покойник прижал рукой осужденного и занес топор у него над головой.
— Так, — зажмурился Тони, — промотка, промотка.
Действо на экране ускорилось, и настал следующий день.
— Боже, это был сон! — обрадовался осужденный.
Он встал с кровати, потянулся, пошел в ванную. Тони нажал на промотку, так как далее, похоже, начинался обычный будний день. Осужденный работал клерком в офисе. Каких-то особых увлечений не имел. По вечерам развлекал себя инфосетью или просмотром фильмов. Что же могло толкнуть такого скучного человека на убийство?
В симуляции наступил вечер. Осужденный находился уже дома. И хоть он отчетливо помнил, что произошедшее с ним было лишь сном, холодок пробежал у него по спине. На улице поднялся ветер, в окно ударила ветка. Осужденный вздрогнул.
На мониторе всплыла надпись «Стимуляция страха». Осужденный «мертвяк» пытался отогнать от себя мысли, сел в кресло, надел наушники и включил музыку. Немного успокоившись, он закрыл глаза.
Открыв их через, как ему казалось, мгновение, он увидел его. Мертвеца из кошмара. Гниющее лицо его находилось в десяти сантиметрах от лица осужденного. На мониторе снова всплыла надпись «Стимуляция страха».
— Узнал? — просипел мертвец.
Осужденный вжался в кресло — бежать ему было некуда. Мертвец схватил его за голову и вгрызся в щеку. Осужденный заорал.
Тони скривился и нажал на промотку. В следующий раз осужденный не пошел на работу.
«Психотерапевт», — гласила табличка перед ним.
Молоденькая секретарша защебетала на весь коридор.
— Проходите, устраивайтесь на диване, доктор сейчас подойдет.
Осужденный вошел и, нервничая, сел на диван. Время шло. Тони несколько раз нажимал на промотку. Почти-умерший зевнул и, наконец, лег. Экран потемнел. Похоже, осужденный уснул.
— Просыпайтесь, просыпайтесь, — разбудил его голос.
Он открыл глаза и увидел спину стоящего человека.
— Ну-с, какие у вас проблемы? — спросил человек.
— Доктор, мне кажется, я схожу с ума.
— Интересно-интересно, продолжайте, — сказал доктор, а сам стал заполнять бумажную форму на столе.
— Каждый день, когда я прихожу с работы, я вижу умершего человека...
— Я тоже вижу! — воскликнул доктор. — Его зовут Элвис Пресли! Вы знаете Элвиса Пресли?
Осужденный неумело пожал плечами.
— Ну, да. Куда вам. А еще иногда это Грета Гарбо или Джеймс Стюарт.
Осужденный молчал.
— Ну-ну, так что там дальше? — оживился доктор, всё так же стоя спиной и заполняя форму.
— Этот труп убивает меня. А потом... Я просыпаюсь и понимаю, что это был сон.
— Мертвец, — сквозь зубы сказал доктор.
— Что? — переспросил осужденный.
— Не труп, тупое ты создание. Труп — это неодушевленное. То, что лежит без движения. Вещь, по сути. А я... — он запнулся и резко обернулся, — я мертвец!
На мониторе появилась надпись «Стимуляция страха». Пульс осужденного бешено застучал в висках. Перед ним стоял его кошмар.
— Неееет!
Тони отпрянул от соулмонитора.
— Классно, да? — улыбался Уилл. — Моя идея. С каждым перезапуском ему всё страшнее и страшнее.
— А он разве не поймет... — начал Тони.
— Что в симуляции? — перебил Уилл, хищно скалясь. — Так для этого осознание симуляции и купируется. Он просто не в состоянии понять, что в аду. А раз не в состоянии понять, то не в состоянии и предпринимать действия. Хотя это ему всё равно не поможет. Вырваться из симуляции невозможно. Да и куда? В банку?
— Ну, он мог бы просто не воспринимать наказание, раз оно нереально.
***
Помещение операционной было залито светом. Наверное, так и представляли рай в древности: тепло, светло и тихо.
— Главное, не повредить нервы, — спокойным голосом произнес хирург, показывая на монитор.
Новичок занес лазер-скальпель над плотью лежащего на столе пока еще человека.
— Аккуратнее! — хирург остановил руку новичка.
— Понял-понял. Чтобы случайно не убить.
— При чем тут это. Хотя лишние смерти нам тоже ни к чему, — парировал хирург. — Чем меньше нервных окончаний, тем меньше ощущений и тем меньше мозг верит в иллюзию, кошмар, который для него создан. А если мозг не верит, то кошмар перестает быть кошмаром.
— Понял-понял, — новичок коснулся плоти скальпелем.
Лазер-скальпель издал писк, запахло горелым.
— Молодец... — вздохнул хирург, глядя в монитор.
— Правда? — воодушевился новичок.
— Ага, — подтвердил хирург. — Чувствительность в районе голени она уже потеряла. Дай сюда и смотри внимательней.
Хирург принялся ловко водить скальпелем вдоль позвоночника.
— А почему до сих пор операции проводят люди? — поинтересовался новичок. — Неужели роботы не могут нас заменить?
Хирург прервался и вновь вздохнул.
— Отчего же. «Вас» вполне могут.
— Понял-понял.
***
Всё началось с того, как в конце двадцать первого века группа ученых, храни неустановленный субъект их в будущих вариациях, сделала ошеломляющее открытие: загробной жизни не существует. То есть нет там — тут я показываю пальцем — ни ада, ни рая. Никаких вечных страданий, никаких избавлений от страданий. Атеисты праздновали победу. Инфосеть бурлила радостными сообщениями. Да здравствует безмятежное гниение и поедание червяками! Однако ж те, кто умел читать и слушать за один раз больше, чем сто сорок знаков, узнали, что в ходе экспериментов был выделен пучок новой, неизвестной до сих пор энергии, некая соулиная составляющая. Или, проще говоря, душа. Так вот, эта «душа» определенно не распадалась в пространстве, не исчезала и даже не уносилась прочь в далекий космос, где бы ее мог приютить некий всемогущий субъект, именуемый предками Богом. Она медленно, но решительно, двигалась по поверхности планеты ровно до момента, когда вселялась во что-нибудь живое. Чаще всего, как следовало из хода наблюдений, этим живым становился новорожденный человек. Но случалось и попадание в животных.
***
— Кто там у вас? — молодой мужчина попытался разглядеть через мутное стекло дверей операционной человека, лежащего на столе.
Хотя он работал в «аду» уже не первую неделю, процесс извлечения ему еще не доводилось увидеть.
— Девушка. Молоденькая, — отозвался хирург.
— Красивая? — зачем-то спросил сотрудник «ада» и тут же смутился от неуместности собственного вопроса.
— Да черт ее знает. Лицо всмятку, — собеседник расплылся в улыбке.
«Хирурги — странные люди, — подумал мужчина. — Наверное, профдеформация: постоянно видеть умирающих людей. Способ не свихнуться от жалости — вовсе не иметь ее».
— Мне кажется, она шевельнулась, — сказал молодой сотрудник, вглядываясь в помещение операционной.
— Ну, бывает. Больничные хирурги совсем обленились. Чуток хромать стал — пристрелят, как лошадь.
Сотрудник удивленно поднял брови.
— В смысле, к нам везут, — хирург ухмыльнулся. — Слышал, раньше людей спасать пытались, а сейчас «доктор сказал в морг, значит, в морг».
— А кто там сейчас оперирует?
— Да взяли недавно одного... — вздохнул хирург.
— Справляется?
— Всё, что мог испортить, уже испортил, мимосоул. Осталось лишь из «мяса» извлечь да в «банку» запихнуть. Почти как консервы, — он рассмеялся.
***
Таким образом, любого человека после смерти ждала просто следующая жизнь. Настало время радоваться индуистам и буддистам. «А мы же говорили!» — кричали они на каждом углу. В историю даже попал слоган одной безалкогольной (равно как и беспринципной) компании «Иисус хоть и страдал за наши грехи, но, оказалось, зазря. Пейте колу». Хотя радоваться им довелось недолго, лет десять. В ходе экспериментов другой группы ученых соулиный пучок маркировали и отслеживали его дальнейшее попадание, раз за разом. Выборка была широкая: от убийц и насильников до новорожденных детей и просто людей с высоким социальным рейтингом (говоря языком предков, — «святых»). Так, накопив статистические данные, эти ученые открыли, что никакой кармы нет тоже, никаких тебе кругов сансары, никакой вселенской, мать ее, справедливости.
Воруй, убивай, делай разное с гусями — не имеет значения. В следующей жизни ты вполне можешь родиться сынком Рокфеллера и умереть от оргазма в девяносто восемь лет, не дожив пару дней до шестого клонированного сердца и осчастливив тем самым очередную двадцатилетнюю легкодоступную блондинку.
***
Мистер Свордфилд буквально втолкнул стажера в кабинет.
— Вот, Тони, твое рабочее место. Это — соулмонитор, на нем симуляции мертвячков, красный огонек — «ад», синий — «рай», зеленый — загрузка, желтый — сбой, а это твоя кружка. Ну. В бой!
На этих словах мистер Свордфилд растворился в дверном проеме. В кабинете вдоль двух стен напротив друг друга стояли в ряд столы, больше похожие на пианино, у которых вместо нот располагались мониторы. За рядами «пианино» сидели люди, кто напряженно, а кто небрежно смотрящие в экраны.
Повисла неловкая пауза.
— Уилл, — протянул руку неожиданно появившийся перед самым носом молодой человек, — Уилл Бискит. А ты наш новый стажер?
— Тони Митчел, — кивнул он и ответил на рукопожатие.
— Не теряйся. Тут, в принципе, всё просто, — продолжал Уилл, — берешь мертвячка, изучаешь его соулрейт, его жизнь и создаешь ему ад по делам его.
Бискит улыбнулся.
— А рай? — спросил Тони.
— Ооо, — Уилл, улыбаясь, огляделся по сторонам, будто пытался привлечь внимание, — ну, если тебе такие попадутся в первый месяц работы, я тебе свой соулрейт солью.
Последнюю часть фразы он произнес заговорщическим шепотом. То ли от того, что какая-либо передача соулрейта была запрещена, хотя и осуществлялась чуть ли не за каждым углом, то ли для того, чтобы Тони меньше обратил внимание на нее и при случае, который, пусть и с малой вероятностью, но мог произойти, не затребовал обещанное.
Тони сел за соулмонитор и уставился в него. Несмотря на подробнейшую инструкцию, коей хотелось бы назвать двухминутный диалог, он откровенно не знал, что конкретно ему нужно делать. Тони глубоко вздохнул. Так глубоко, что, как ему показалось, даже громко. Он аккуратно выдохнул и скосился глазами на сидящих рядом операторов. Похоже им было абсолютно безразлично. Набравшись смелости, если не сказать больше — наглости, он обернулся. Операторов другого ряда тоже не интересовал новенький.
Успокоившись, Тони уже хотел повернуться назад, как увидел девушку-оператора, сидящую в углу. Взглядом он снова и снова возвращался к ней, силясь понять исходящее от нее непонятное притяжение. Хорошо, что она совсем не замечала Тони, ибо такой пристальный интерес с его стороны мог показаться навязчивым и странным как минимум.
От косоглазия его уберег мистер Свордфилд, обрушивший на бедного стажера всю тяжесть бытия в хеллкорпе, а именно инструкцию по работе в системе.
— Твою... Тысяча страниц?! — лишь воскликнул Тони.
***
Когда-то это помещение, похожее на дискотеку в анатомическом музее, освещалось красным и синим светом примерно поровну. Теперь же красный свет заливает его почти полностью. Отчасти поэтому мы так называем нашу компанию. Уж слишком сильны ассоциации.
Капсулы, в каждой из которых плавает не больше пяти процентов от того, что раньше называлось человеком, стоят плотными рядами, оставляя небольшие проходы между них для обслуживания и редких экскурсий.
К мозгу и прочей ЦНС подведены трубки и провода, остальное пространство капсулы заполнено инертной противомикробной жидкостью. На капсуле нет ни фамилии, ни имени, ни фотографии — ничего, лишь идентификационный номер. И еще капсула подсвечена: либо синим светом, означающим, что почти-умерший находится в симуляции «рая», либо красным — соответственно, «ада».
***
Два хмурых техника, отличавшиеся, на первый взгляд, лишь размером робы, нетерпеливо переминались у тележки с огромной колбой.
— Долго еще? — вдруг не выдержал один из них.
— Последний штрих, — хирург издал писк лазер-скальпелем. — Вы рановато.
— Ага. А потом у нас вообще-то обед.
Техники подкатили тележку ближе к операционному столу. Взяв пульт в руки, техник размера «эм» привел в движение установленный на тележке кран-манипулятор, который шустро зацепил подготовленную нервную систему.
— Слышь, мимосоул, «кишками» стенки не зацепи, — деловито заметил второй техник, «икс-эль». — Левее! Правее! Левее!
— Да куда левее? Куда правее-то? — возмутился напарник. — Ты ж с другой стороны стоишь!
— Уважаемые, пока вы тут разбираетесь с ориентированием на местности, человек, — хирург кивнул на ЦНС в лапе манипулятора, — продолжает умирать.
Техники лишь недовольно пробурчали под нос, что-то еле слышное, понятное только им двоим, видимо, на каком-то техниковском наречии, быстро погрузили «кишки», как они называли нервную систему, в жидкость колбы-капсулы и покатили ее прочь из операционной.
Уже в капсульном зале «эм» вставил увесистый кабель в разъем колбы и повернул его до щелчка. Колба засветилась. «Икс-эль» почти в то же мгновение зарядил напарнику звучный щелбан.
— Я ж говорил, красная будет. Опять проспорил, мимосоул.
***
— А сейчас, Тони, будет ознакомительная экскурсия, не вставая с кресла, — сказал Уилл. — Вот смотри. Выбираешь мертвячка, сюда нажимаешь, и загружается симуляция. То есть ты будешь видеть то, что видит он. Или она. Буквально. Его или ее глазами. Хотя для меня они все среднего пола. Мой тебе совет: не привыкай и не сочувствуй им. Раз Распределитель направил их в ад, значит, заслужили. Пару-тройку глянь для понимания, как и что нужно делать. А. Ну, и не забудь изучить их до просмотра. Так будет яснее, почему ад именно такой.
Недолго думая, Тони открыл дело первого осужденного, коим фактически являлся направленный в ад почти-умерший. Им оказался человек, совершивший убийство незнакомца по какой-то незначительной причине. В деле значилось: мужчина, среднего возраста, комплекции и достатка.
На экране отобразились настройки симуляции. Обычно операторы обнуляли память почти-усопшего перед каждым перезапуском ада, коих — перезапусков — может быть и сотня, и две, в общем, столько, сколько укажет Распределитель. Однако в этот раз оператор решил иначе, и «мертвяк» помнил всё, что с ним было, кроме самого момента почти-смерти.
Тони погрузился в симуляцию.
Осужденный стоял посреди комнаты и с ужасом смотрел на силуэт, мелькающий в окне. Он уже знал, кого скрывает ночь.
— Только не он, боже, только не он, — шептал осужденный.
На мониторе всплыла надпись «Стимуляция страха». Беднягу в симуляции затрясло. В окно влетел камень, разбив его. Осужденный бросился прочь из комнаты, но на выходе из нее его уже ждали.
— Привет! — рявкнула тень из дверного проема. — Узнал?
Тут свет упал на лицо вошедшего. Тони вздрогнул от неожиданности. Лицо это слабо напоминало человеческое из-за начавшихся процессов разложения. Кожа покрытая трупными пятнами отслаивалась и висела. В щеке была дыра, будто проеденная крысами. Глаза помутнели.
— Узнаааал, — протянул вошедший, увидев гримасу ужаса.
— Нееет! — закричал осужденный. — Пожалуйста, не надо!
Он закрыл глаза руками. Над ним блеснуло лезвие топора.
— Я тоже так просил! — прорычал покойник. — Но сжалился ли ты?
Топор скользнул вниз и пришелся на ключицу.
— Ааа! — закричал осужденный и, отвернувшись, упал на пол.
Он пытался ползти, но топор преследовал его и то и дело впивался в тело. Покойник прижал рукой осужденного и занес топор у него над головой.
— Так, — зажмурился Тони, — промотка, промотка.
Действо на экране ускорилось, и настал следующий день.
— Боже, это был сон! — обрадовался осужденный.
Он встал с кровати, потянулся, пошел в ванную. Тони нажал на промотку, так как далее, похоже, начинался обычный будний день. Осужденный работал клерком в офисе. Каких-то особых увлечений не имел. По вечерам развлекал себя инфосетью или просмотром фильмов. Что же могло толкнуть такого скучного человека на убийство?
В симуляции наступил вечер. Осужденный находился уже дома. И хоть он отчетливо помнил, что произошедшее с ним было лишь сном, холодок пробежал у него по спине. На улице поднялся ветер, в окно ударила ветка. Осужденный вздрогнул.
На мониторе всплыла надпись «Стимуляция страха». Осужденный «мертвяк» пытался отогнать от себя мысли, сел в кресло, надел наушники и включил музыку. Немного успокоившись, он закрыл глаза.
Открыв их через, как ему казалось, мгновение, он увидел его. Мертвеца из кошмара. Гниющее лицо его находилось в десяти сантиметрах от лица осужденного. На мониторе снова всплыла надпись «Стимуляция страха».
— Узнал? — просипел мертвец.
Осужденный вжался в кресло — бежать ему было некуда. Мертвец схватил его за голову и вгрызся в щеку. Осужденный заорал.
Тони скривился и нажал на промотку. В следующий раз осужденный не пошел на работу.
«Психотерапевт», — гласила табличка перед ним.
Молоденькая секретарша защебетала на весь коридор.
— Проходите, устраивайтесь на диване, доктор сейчас подойдет.
Осужденный вошел и, нервничая, сел на диван. Время шло. Тони несколько раз нажимал на промотку. Почти-умерший зевнул и, наконец, лег. Экран потемнел. Похоже, осужденный уснул.
— Просыпайтесь, просыпайтесь, — разбудил его голос.
Он открыл глаза и увидел спину стоящего человека.
— Ну-с, какие у вас проблемы? — спросил человек.
— Доктор, мне кажется, я схожу с ума.
— Интересно-интересно, продолжайте, — сказал доктор, а сам стал заполнять бумажную форму на столе.
— Каждый день, когда я прихожу с работы, я вижу умершего человека...
— Я тоже вижу! — воскликнул доктор. — Его зовут Элвис Пресли! Вы знаете Элвиса Пресли?
Осужденный неумело пожал плечами.
— Ну, да. Куда вам. А еще иногда это Грета Гарбо или Джеймс Стюарт.
Осужденный молчал.
— Ну-ну, так что там дальше? — оживился доктор, всё так же стоя спиной и заполняя форму.
— Этот труп убивает меня. А потом... Я просыпаюсь и понимаю, что это был сон.
— Мертвец, — сквозь зубы сказал доктор.
— Что? — переспросил осужденный.
— Не труп, тупое ты создание. Труп — это неодушевленное. То, что лежит без движения. Вещь, по сути. А я... — он запнулся и резко обернулся, — я мертвец!
На мониторе появилась надпись «Стимуляция страха». Пульс осужденного бешено застучал в висках. Перед ним стоял его кошмар.
— Неееет!
Тони отпрянул от соулмонитора.
— Классно, да? — улыбался Уилл. — Моя идея. С каждым перезапуском ему всё страшнее и страшнее.
— А он разве не поймет... — начал Тони.
— Что в симуляции? — перебил Уилл, хищно скалясь. — Так для этого осознание симуляции и купируется. Он просто не в состоянии понять, что в аду. А раз не в состоянии понять, то не в состоянии и предпринимать действия. Хотя это ему всё равно не поможет. Вырваться из симуляции невозможно. Да и куда? В банку?
— Ну, он мог бы просто не воспринимать наказание, раз оно нереально.
