Пролог. Затмение
В этот день всё потеряло смысл.
Мечты и надежды, цели и амбиции, чувства и сама жизнь… Оледенели.
Тысячи вспышек убийственного света озарили мир. А за ними вскипела, разрываясь от ярости, буря, что ознаменовала людской эпилог. Дальше все, словно во сне…
Громады мегаполисов трещали по швам, разбивались друг о друга своими осколками, прибивая тысячи душ к земле. Еще недавно чистые, ухоженные улочки, по которым мерно шли незадачливые жители, ведя своих детей в садики и школы, обнимающие своих любимых, наполнились, кипящей от ядерного жара, кровью. Кто-то погиб сразу, оставив после себя лишь блеклую тень на руинах небоскребов, кто-то оказался придавленным обломками, кто-то, корчась от жуткой боли, умирал от ран, словно пес, забитый в угол, кто-то остался тлеть…
Миллионы душ сегодня покинули сию юдоль скорби. Порой, можно было услышать детский плач, доносившийся из-под разваленных зданий. Дети, чудом пережившие тысячи взрывов, оплакивали родителей, чьи мертвые тела были рядом. Но и тех ждала голодная, одинокая, болезненно дикая смерть. Бездна после длительного перерыва вновь полнилась жертвами, кровью и истошными криками.
От человечества не осталось ничего. Рагнарек, предрекаемый еще древними викингами, наконец, свершился. Города, служившие уютными домами для миллиардов людей, рухнули, оставив за собой лишь гнетущую тишь. Пожирающую бездну.
— Мама! Мамочка! Мамуля! Тебе плохо, что с тобой?
Мать умерла еще несколько часов назад под обломками здания. На ее алых губах струйками багровела кровь. Ярко-голубые глаза остекленели… Но мальчик все не отходил, тщетно молился богу вернуть ее к жизни. Но бог не был в силах помочь. Его убили. Люди.
Детский крик.
Скоро и ребенка поглотит бездна. Такая холодная и гнетущая…
Города опустели. Тысячи перипетий улиц, миллионы людей превратились в пепел. Теперь они призраками бродят по мертвым путям в поисках покоя. Покоя, которого им обрести не дано. Они навеки остались запечатленными в темнеющих людскими костями стенах, в форме фантомных силуэтов.
И все стало пеплом… А взрывы все сверкали, сверкали яркостью тысяч солнц, безжалостно убивая, стирая в пепел, снося башни зданий, сравнивая все и вся с землей. Оглушительные удары, хлопки, крики смешанные с треском костей были аккомпанементом этой кровавой картине. Сила, порожденная людской ненавистью и нетерпимостью, жаждой бесконечно властвовать, подчинять, угнетать и убивать, наконец, сорвала оковы и вырвалась.
Смерть могла собирать кровавую жатву с полей, усеянных людскими трупами.
— Нет… — лепетал, дрожа побледневшими губами полковник, падая на колени, — Как же так?
А после его снесло чудовищной силы взрывом. И после было ничто.
— Отче наш, иже еси на небесах… — молилась престарелая бабушка, глядя в окно своего понурого домика. За ним блестели ядерные грибы, взмывающие высоко вверх. Через минуту домик разворотило ударной волной.
— Быстрей, быстрей! Выводи гра…
Мужчина выкинул руки, пытаясь прикрыть рвущиеся импульсы света наружу. Вспышка. Через мгновение на этом месте остались кипящие кости стариков, матерей, детей, мужчин и подростков.
Земля горела. Горели люди. Горело само небо.
— Саш, Саш, что это?! — визжала, брызгаясь слезами молодая, красивая девушка, вжавшись в грудь парня сидящего рядом.
— Маш, не бойся.. — он сжал ее сильнее, – Все будет хорошо. Слышишь? Я обещаю…
Крыша, где сидела пара, вскоре обвалилась, кусками провалившись вниз. От тел не осталось и пятна.
— Доча, тише. Поверь папе, все хорошо, иди сюда. Давай обнимемся. — еле сдерживая слезы шептал отец, — Не плачь, все обойдется.
— Это фейерверки, пап? — девочка сверкнула своими большими, зелеными глазами.
Отец зарыдал, взяв дочь на руки и крепко прижал к себе.
— Пап? Что ты плачешь, все же хорошо, правда?
— Конечно… Только не смотри в окно…
— Хоро…
Волна воздуха выбила стекла, а после ворвался и палящий свет…
— Эй, ты чего застыл?
— Мужики… Там…
Объяснять не стоило. Земля дрожала, в сотнях километров горели вспышки.
— Прячемся! Валим, валим!
А после наступила тишина. Лишь изредка можно услышать горестный плач, похожий на вой.
Затмение человечества. Сегодня погиб весь мир.
Те души, что остались на выжженной пустоши, должны были искать спасение, даже если его и не существовало вовсе, искать ковчег. Потерянные и пустые они должны были идти, должны были, потому как они — последние из всех…
Ветер мерно раздувал людской прах, застлавший землю. Прах, что будет вечно напоминать об этом дне. Прах самого времени.
***
Глава I. Погоня
По изрезанной временем, усеянной рытвинами и ухабами дороге, мчался на всех порах старый-добрый 255 «Краз», ловко лавирующий между размытыми недавним дождем ямами. Несмотря на свои габариты, машина довольно резво неслась по горбатой дороге. За рулем был крепко сбитый кавказец средних лет, на сухом лице которого отпечаталось суровое прошлое — шрамы и ссадины покрывали все лицо. Самый безобразный был на щеке, но его отчасти скрывала густая, черная борода. В остальном он был самым обычным человеком этих пустошей — коротко стриженные волосы, грубый голос, только бледно-голубые глаза были словно затянуты туманом, сквозь который было невозможно что-то разглядеть. Облачен горец был в старый, покрытый заплатками зеленоватый военный комбинезон, который, видимо, пропустил через себя уже не одного владельца.
Мчал наш герой, которого, к слову, звали Егерем, далеко вперед, пытаясь оторваться от хвоста. Кавказец немного дрожал, но его крепкая выдержка не позволяла разнервничаться, оставляя его в здравом уме. Одолевая очередную яму, вдруг по спине побежали мурашки. Егерь рефлекторно припал к рулю: из-за спины раздалась канонада автоматных очередей. Пули забарабанили по кузову. Немного переждав пока обойма калаша выйдет, Егерь вынырнул из-под руля и с яростью вжал педаль газа.
— Суки, — процедил сквозь зубы кавказец, — мы вас всех покрошим. Его бледно-голубые глаза налились кровью.
Выхватив из внешнего кармана комбинезона небольшую рацию и, на глаз проверяя частоту, он выкрикнул:
— КП-9! КП-9! Егерь на связи, где подкрепление?!
Переключив аппарат на режим приема, он снова припал к рулю, надеясь, что смерть обойдет его стороной. В таком положении ехать было трудно — не видя дорогу полностью, машина собирала все выбоины и ямы, давая противнику шанс нагнать грузовик. Вообще было чудом, что такая машина в состоянии играть в догонялки с более малым и юрким УАЗОМ, который тщетно пытался угнаться за, с виду, неповоротливым и пыхтящим грузовиком. Рация молчала и ожидаемого подкрепления все не было.
Ночь постепенно сковывала небесный свод, проявляя на нем белые звезды, и дорогу было различить все сложнее: любой просчет, любое неверное движение могло привести к гибели, как незадачливого водителя, потрепанного временем грузовика, так и его преследователей.
Кабину КРАЗа сильно трясло от всех собранных неровностей дороги, скорость неминуемо падала и через пару минут рев УАЗА был совсем близко, а канонады свинца решетили грузовик, оставляя за собой глубокие вмятины.
Егерь на секунду поднялся и, заприметив в разбитом заднем зеркале врага, вывернул руль вправо, надеясь его подбить. Так и случилось: огромная махина, с оглушительным лязгом металла о металл, выплюнула УАЗ с дорожной колеи. Та буквально рассыпалась, врезавшись в окаменелое дерево. На смятое стекло брызнула кровь.
— Ха-ха-ха, так вам и надо, ублюдки! — засмеялся Егерь, обруливая очередную яму.
Не успел он выдохнуть, как в заднем стекле показалась вторая машина — «Очередное мясо…» — оскалился кавказец. Но идти на таран вновь было опрометчиво — враг усвоил урок. Тут из рации раздался громкий и басистый голос, расслышать который, посреди всего творящегося хаоса было проблематично, однако, напрягая весь свой слух, Егерь с трудом разобрал, что впереди организована засада, до которой оставалось совсем немного.
Все смешалось: чувства, запахи и движения стали словно нереальными и казалось, что все это — очередной бредовый кошмар. Выжженный лес, окруживший дорогу, словно склонился над кабиной грузовика, укрывая за собой бледную луну. На секунду Егерь почувствовал, что вот-вот отпустит педаль газа и отдаст себя на суд судьбе, но вдруг впереди, он не просто увидел, а почувствовал ожидающее его подкрепление. Он пришел в себя и резко остановился, вжав педаль тормоза в пол. На мгновение установилась все замерло — затишье перед бурей. В липкой темноте послышались оглушающие взрывы, крики, выстрелы. Кавказец попытался немного развернуться. Грузовик, протершись по грязи еще несколько метров, остановился.
Через несколько секунд Егерь, уже держа в руках относительно новенький АКС-74У, полный патронов, выпрыгнул из кабины, досылая патрон в патронник. Выглянув из-за грузовика, он зарыскал глазами в поисках врага, но его взгляд встречал только, выжженные пожаром деревья, сливающиеся с липким мраком ночи. Вынырнув из-за своего грузовика, Егерь аккуратно двинулся к месту бойни. От бившего внутри адреналина, руки нервно тряслись. Впереди его встретил недавно гнавшийся за ним УАЗ: его обнял, струящийся вверх черный дым, а из почти выгоревшего салона виднелись угольки, преследователей. Выдох — дрожь отступила.
Пройдя мимо взорванной машины, Егерь увидел небольшую группу из человек пяти, окружившей чье-то тело. Аккуратно приблизившись и, не спуская с них курок, кавказец громко гаркнул:
— Из девятого?
В ответ один из группы — немного сутулый, небольшой человек, скрывающий лицо за тряпичной маской, отвлекся и поманил Егеря рукой. Можно было перевести дух.
Рассматривали эти ребята одного из преследователей нашего героя, уже не подающего признаки жизни. Одет тот был в рваную куртку, особо ничем не примечательную, лицо скрыто маской, а вооружен негодяй был самым классическим оружием этих пустошей — сорок седьмым калашниковым, который пережил переживет еще не одну ядерную войну.
— Уж думал не доеду, — выдохнул Егерь, — быстро вы управились. Спасибо.
Герой оглядел труп: несколько пуль вспороли живот, а одна попала в яблочко — прямо в череп, оставив за собой шлейф из крови и серого мозгового вещества. Вроде ничего примечательного, но тут кавказец заметил непонятное черное пятно, немного выглядывающее из-за балаклавы. Сдернув ее он увидел совсем молодого парнишку, видимо, попавшего не туда, куда стоило. Примечательно было, что все его лицо было изуродовано всякого рода узорами: пентаграммы, кресты, странные слова. Щеку и вовсе изрезали каким-то тесаком.
Удивился от замеченного не только Егерь, но и команда спасателей, которая до сих пор не проронила ни слова.
— Господи Иисусе, — прервал повисшее молчание тот самый маленький сутуловатый человек, перекрестившись, — что за мракобес?
Голос у него был хриплым и тихим, от неестественности которого по телу бежали мурашки. В нём кавказец признал своего старого знакомого — Артемия Васильевича, по прозвищу Хриплый. Они поздоровались и, как это обычно бывает, обменялись теплыми приветствиями.
— Незнаю, — продолжил Егерь, — наверно, очередные бандиты.
Кругом было пусто: кроме полыхающего Уаза, в котором догорали останки преследующих, в округе никого не было. Только две машины преследовали Егеря.
Стараясь перевести тему, кавказец попытался растормошить команду, чтобы вывести ее из оцепенения. Похоже отряд был из новеньких, за исключением одного единственного — Хриплого, который курировал уже не первый десяток новичков. Все кроме него будто встали в ступор, когда увидели последствия взрыва.
— Ну, чего встали? Обратно на пункт, вперед, вперед! — как можно громче просипел Хриплый. Окружившая труп куча солдат, быстро очнулась и, сломя голову помчалась обратно в машины, умело скрытые за черными деревьями.
— Больше не было? — спросил Хриплый, не отводя глаз от убитого.
—Нет... — ответил кавказец, немного улыбнувшись.
Заревел двигатель. Егерь вернулся, воткнул истертый ключ в замок зажигания и двинулся вслед за идущим чуть впереди Уазом. Теперь он дышал спокойнее: впереди, рассекая ночной мрак светящимися фарами, его сопровождала группа пусть и зеленых, но все же, телохранителей. Правды сказать, охраняли в большей степени не столько водителя, сколько перевозимый им груз: ценнейшие для пост апокалипсиса предметы, среди которых были — медикаменты, провиант, немного одежды и внушительная часть боеприпасов, аккуратно упакованная в кузове грузовика. По пути, к счастью, ничего кроме нервов водителя, не пострадало. До так называемого «пункта номер девять» оставалось пару километров пути и многострадальное путешествие наконец-то кончится. Егерь мечтал добраться до матраса и как следует отоспаться, за почти две бессонных и нервных ночи, в которые он должен был успеть забрать и привезти товар. Конечно, такая работа оплачивалась щедро, ведь мало кто из выживших брался за такие заказы. Наградой выступало все то, что сейчас тряслось в кузове Краза — составлялось что-то наподобие контракта, где было четко прописано, что и в каком количестве требуется заказчику, и что взамен получал перевозчик. Егерь часто, помимо всего необходимого просил книги и тех. документации, касающиеся машин, которые он время от времени читал, давая себе расслабиться. Обычно его спрос удовлетворяли, у него даже успела скопиться приличная стопка книг — произведения Достоевского, Пушкина, Толстого и не только, лежали в конуре у горца.
Тем временем пыхтящий грузовик почти подъехал: ужасная дорога сменилась на просто плохую — время от времени появлялись участки асфальта, чудом пережившие проверку временем. Пункт номер "девять" встретил Егеря большими ржавыми воротами, рядом с которыми стояла небольшая будка - по-видимому КПП. Оттуда вышел охранник с какой-то папкой и фонарем в руках. Потрепавшись пару минут с Хриплым, машина которого была впереди, он что-то черканул в свою папку, и направился к Егерю. Хриплый с отрядом скрылись за воротами. Кавказец, уже зная весь процесс контроля, не спеша вышел из кабины.
— Здорова, Егерь! - улыбнулся охранник, светя фонариком прямо в глаза.
Тот, щурясь от света, поздоровался.
Далее сторож не торопясь прошел к кузову. Запрыгнув туда, он начал вести что-то вроде пересчета: в плотно упакованных коробках лежал перевозимый груз: всего их было около двадцати трех. Пока он тщательно осматривал коробки, сверяя со списком, Егерь закурил.
Смотря в ночное небо он думал о пережитом: в голове проигрывались недавние события. За свою жизнь он не раз переживал подобные ситуации, где смерть буквально шла за ним по пятам - дышала в спину, но так и не могла уцепиться за горца.
—Где четыре коробки? — донесся из кузова приглушенный крик охранника.
— Какие? — спросил Егерь, докуривая сигарету.
Видимо из-за того маневра, что спас жизнь кавказцу, несколько коробок выпали и сейчас лежали где-то рядом с разбившимся УАЗом.
— Какие ты вез! — ответил сторож.
Кавказец выкинул бычок, от которого еще струилась небольшая сигаретная дымка.
— Выпали, пока ехал. — вздохнул горец.
Выпрыгнув из кузова, охранник ухмыльнулся:
— Так и запишем — недочет.
Ничего не ответив, Егерь сел в КРАЗ. «Вот скотина» — подумалось ему.
На улице совсем стемнело, луну заволакивали тучи, фары не работали и, только за ржавыми воротами оборонительного пункта, вдалеке, еле горели, почти упавшие фонарные столбы. Запыхтел грузовик.
