День шел как обычно. Ровно до того момента, пока в дверях не показался Дмитрий Степанович Стицев. В гражданской форме.
Живик, стоя за барной стойкой, рефлекторно откупорил ближайшую бутылку пойла, налил полрюмки и выпил, даже не сморщившись.
Беркут аккуратно снял дубленку, повесил ее на вешалку. Милая официантка, которая поспешила поприветствовать старого охотника и усадить за премиальный стол, почти мгновенно обожглась об отказы командира. Вздохнув, пошла дальше обслуживать столики.
Одет Беркут был просто, но со вкусом: блестящие на свету ламп, ботинки, шитые черные брюки, подстегнутые массивным кожаным ремнем, и, что самое интересное, белая рубашка, слегка расстегнутая у груди и заправленная в рукавах.
Живик нервно закрутил длинные усы, видя, как гость твердым шагом направляется к нему.
— О, приветствую, Дмитрий Степанович! — он крепко поздоровался с командиром, попытался искренне улыбнуться, — Какими судьбами, мой дорогой? Выпить, закусить?
— Привет, Живик, — командир, не торопясь уселся на барный стул, потер лысину, — Нет, не сегодня. Занят, понимаешь ли. Столько дел уладить надо.
Живик понимающе взглянул на охотника, слегка кивнул.
— Всегда было интересно, мой дорогой друг, во сколько ты встаешь, чтобы все это успевать?
Беркут посмотрел на блестящие серебром механические часы.
— В пять, иногда в пять тридцать, — ответил он, слегка подкрутив заводной шарнир, — Но я к тебе по делу, Живик.
Бармен снова попытался скорчить довольную рожу, сверкнув парой золотых зубов.
— И по какому же, мой дорогой друг?
— Видишь ли, — начал Беркут, вынув из штанов сигареты. Похлопав по карманам, и не найдя зажигалку, он жестом попросил Живика прикурить. — Через два дня Новый год, праздник. А у нас на базе из праздничного только полудохлая елка, которой уже лет пять, если не больше.
Живик кивнул, подставил пепельницу.
— Поэтому мои люди, а также рейдеры и ланцеты, — продолжил он, аккуратно сбивая пепел, — Будут праздновать здесь, в баре.
Живик сглотнул слюну, еле сдерживаясь от крика ужаса.
— Хорошо! Конечно! Без проблем! — затараторил он и вынул отсыревший блокнот из-за стойки, затем, дрожащими руками, еле отыскал сломанный карандаш, отлистал на тридцать первое декабря. Стиснул зубы. Число было свободно.
— Я хочу полностью, повторю, полностью, арендовать весь этот бар на два… Нет, на три дня.
Живик кивнул, рваными буквами черканул в блокнот очень неприличное слово, которое, тем не менее, прекрасно описывало суть намечаемого дня.
— На счет выпивки можешь не ломать себе голову, — сказал Беркут, чуть покурив, — Людей много, своей притащим. Но вот о еде позаботься обязательно. Найми двойной, или тройной персонал. Скажи, что оплата будет по двойному тарифу.
Беркут обернулся, поймал на себе сосредоточенный взгляд одной из официанток. Она тут же отвернулась и продолжила принимать заказ со столика.
— Ко всему этому, — продолжил охотник, — Скажи своим прекрасным официанткам, чтобы тридцать первого декабря работали здесь. Можешь даже напрячь другие бары, мне уже без разницы. Но персонала должно быть достаточно, надеюсь ты понимаешь.
Живик хохотнул, быстро черканул в блокнот еще несколько слов.
После тщательного подсчета окончательной цены, в который входили и услуги персонала, и аренда здания, и еда, и прочие элементы для хорошей русской попойки, вышла очень приличная сумма на пятнадцать тысяч рублей. Беркут, услышав ценник, улыбнулся и сразу же согласился. Заправляла бара покраснел, как помидор, осознав, что цену можно было заломить и побольше.
— Ну что ж, Живик, хорошая сделка, — Дмитрий Степанович потушил сигаретный окурок, поднялся, — Мне пора идти, но накануне я еще загляну, посмотрю как все подготовлено.
— Конечно, Беркут, конечно! — улыбнулся бармен, и по дружески хлопнул командира по плечу.
Они попрощались и как только охотник скрылся за дверьми, Живик громко и очень яро выругался.
— Так, бегом все, что плохо стоит на склад! — гаркнул Живик собравшемуся вокруг себя персоналу, — Дорогой алкоголь, резные стулья, окна… Окна завесить чем-нибудь! Все, прячьте от этих зверей! Все!
— Но Леон Лезарович, — сказал молодой парень в робе, — Склады и так забиты! Куда нам все это девать?
Живик в одно мгновенье покраснел.
— Да хоть в жопу! — взорвался он, — Ты не понимаешь, что после их пьянки ничерта от моего трактира не останется? Знаешь, что было в прошлом году?
Юноша опустил голову, пожал плечами.
— Они сожгли половину бара! Сожгли! Самодельными салютами! И знаешь, кто за это платил? Я!
После началась суета: стулья, имеющие хоть какую-то форму уносились на склад, литры алкоголя, от которых ломилась барная стойка, испарялись в считанные секунды.
— Леон Лазаревич, — снова пробурчал юноша, — Куда вы так торопитесь? Еще же два дня!
Грузин ударил кулаком по столу, поморщился.
— Антошка, — сдерживая поток гнева проговорил он, — Они всегда берут аренду на тридцать первое число. Но нажираются уже тридцатого! И пьянствуют, дай господи, пока все не разворотят, не выжрут всю выпивку и…
Живик осекся, видя как официантки прислушиваются к каждому его слову.
— В общем лучше подготовиться заранее, чтобы потом проще было собирать мой трактир по осколкам, Антошка.
Парень понимающе кивнул и, еле протиснувшись сквозь заваленный склад, принялся укладывать все на свои места. А Живик тем временем, отправился страховать свое имущество.
— Страховка? — щуплый мужчина, одетый в богатый костюм почесал аккуратно уложенную седую бороду, — На твой бар? Тридцать первого?
Живик кивнул.
— Думаешь, после прошлого года мы оформим тебе страховку на бар, а потом будем за него еще и раскошеливаться?
Живик кивнул.
Мужчина поправил аккуратные, остроконечные очки, почесал ручкой у виска.
— Нет, Леон Лазаревич, — улыбнулся страховщик, — Больше вы меня и мою компанию не проведете. Я отказываю вам в страховании.
Грузин насупился. Сильно, очень сильно, помял пальцы на руках. Посмотрел на кабинет.
— Вот ты, дорогой мой, — начал Живик, — Сидишь в хорошеньком кабинете, за хорошим столом, пьешь дорогой кофе, вертишь дорогой ручкой, одетый в дорогой костюм. А знаешь где буду сидеть я второго января?
Страховщик отрицательно повертел головой.
— А я тебе скажу, дорогой мой, — продолжил грузин, — По уши в дерьме. Они разнесут мне бар в щепки, если ты не поддержишь меня в такой ситуации.
— Что тебе мешает отказать им?
— Отказать!? — удивился грузин, — Ты что! После такого плевка мой бар и вовсе опустеет. Он же сталкерский, как-никак.
Страховщик сделал задумчивый вид, поправил серебряный перстень на руке.
— А, — догадался Леон Лазаревич, — Понимаю. Смотри, если ты, именно ты поможешь заключить мне этот чертов договор, то я отстегну тебе…
Живик намеренно снизил тон, зыркнул по сторонам.
Голоса страховщика мгновенно поползли на лоб.
— Тогда и я получу денежную защиту, и ты не останешься в обиде. Ну как, поимеем эту конторку?
Страховщик заулыбался, достал форму с ручкой.
— Оформляем?
— Спрашиваешь!
2
Что-то глухо ударилось об пол. После послышались вяло произносимые маты.
Корсар нахмурился, приложил пальцы ко лбу, поднялся и заполз под теплое одеяло. Инстинктивно отыскал подушку и упал в нее. На ощуп она оказалась слишком упругой.
Он чуть привстал, откинул одеяло. Потер красные глаза.
Осмотрелся.
Сегодня он лежал в очень уютной комнатке: рядом с кроватью стояла маленькая тумбочка с небольшим круглым зеркальцем. Она была усеяна всякими женскими штучками: помады, какие-то мази, старые бутылки от шампуней, куча расчесок и заколок. Казалось, апокалипсис затронул все, кроме средств для ухода за женсеой красотой. На стенах было наклеено огромное количество постеров со звездами и знаменитостями прошлого века: музыканты, артисты, художники и поэты.
— За-а-ай, — послышался из-под одеяла сонливый женский голос, — Ты куда?
Корсар испуганно схватился за сердце. Обернулся. Приподнял одеяло.
Под ним, в очень странной, неестественной позе, совсем без одежды, раскинулась девушка лет восемнадцати-девятнадцати, с растрепанными в разные стороны, густыми черными волосами. Впрочем, сталкео смотрел совсем не на волосы.
— Ого, — тихо удивился он, — Вот это я нажрался вчера… Где я был-то?
— За-а-ай, — одеяло зашевелилось, сталкер почувствовал на себе теплые женские руки, — Полежи со мной еще…
Хватка ослабла, после чего Корсар аккуратно выпустил руки из ловушки.
— Ну уж нет, — прошептал он, — Я этого… Ну того… За хлебом… На работу пошел, в общем.
Он оделся так быстро, как одевался только в армии. Застегнул штаны, еле отыскал разбросанные по полу носки, быстро напялил кофту, наскоро накинул черное пальто и быстро растворился за дверью.
Как только он вышел из четырехэтажного здания, то сразу же отдышался. Залез в карманы, отыскал сигареты и зажигалку.
Было чертовски холодно. Он не понимал, как мог умудриться прийти сюда, в город, только в одном пальто и тонкой кофте. Но после таких пьянок рассуждать логически было самым недейственным методом. А ведь солнце еще не успело выползти из-за горизонта. Вокруг темень, да такая, что черт ногу сломит.
Впрочем, сталкеру не понадобилось свету, чтобы на инстинктивном уровне, чувствуя, как ломит кости и виски, отыскать место, где можно опохмелиться.
Он шел, еле разбирая дорогу, тщательно массировал виски, пытаясь прогнать чувство усталости и дикой слабости, то и дело падал в снег, но, подобно фениксу, восставал и шел дальше.
Черные фигуры вышли из теней ночи и скользнули за ним.
Сталкер, по запаху пива и рассола, быстро отыскал какой-то бар, через ноги зашел в него, распугивая поддатых посетителей. Хозяин трактира — скрюченный в три баранки старичок, как обычно вяло спросил:
— Че лакать будешь?
— Что покрепче, — ответил Корсар, стискивая зубы от вгрызающейся в мозг боли, — И это... Сразу двойное.
Когда старик отдал ему две полные кружки пива, сталкер направился к столикам.
— А плата? — прошипел старичок, хмуря брови.
— Потом… Я еще возьму, — солгал Корсар и направился к свободному месту.
За столом сидели двое мужиков и о чем-то оживленно спорили.
— Извините, — заплетающимся языком сказал сталкер, — Я присяду. О, благодарю.
Горожане переглянулись, пожали плечами.
Корсар за одно движение опустошил одну массивную кружку, затем, после небольшого отдыха, принялся за вторую.
Дверь в бар со скрипом отворилась. Две черные фигуры в масках скоро стояли у столика, где Корсар пытался одолеть похмелье.
— Господа, — хрипящим голосом сказал один из незнакомцев, — Валите к черту. Пока мы вам кости не переломали.
Стол тут же опустел, оставив сталкера наедине с двумя незнакомцами.
— Вам чего, дупела? — спросил сталкер, добивая остатки какой-то крепкой бодяги, — Пить не с кем?
Дупела переглянулись, хохотнули.
— А на тебя тут кое-кто зуб положил, — буркнул один из них, — Сказал тебе кости переломать и в дерьмо помакать.
— Ага, — добавил противный голос рядом, — Но я боюсь, мы заказ перевыполним.
Корсар небрежно откинул кружки с пивом. Утер, отросшую за длительный рейд, бороду. Осмотрелся по сторонам. Те немногие, кто остался, сосредоточенно смотрели на него. Особенно бармен, что пугливо спрятался за стойкой.
— Ха-ха-ха, — засмеялся сталкер, — Якубенок с жиру бесится, а? Ну ладно. Щас я через вас ему кое-что передал.
Корсар поднялся, с лету увернулся от прямого удара в лицо. Сделал легкий полуоборот, схватил одного из наемников и быстрым, чрезвычайно быстрым движением, познакомил его с деревянным столом. Основательно.
Пока нападающий выл, схватившись за хрустунвший нос, второй вынул пистолет, постаравшись прицелиться сталкеру в пузо.
Но было поздно.
Корсар схватил его за руку, со всей силы вывернул кисть в обратную сторону. Пуля продырявила потолок. Сталкер, услышав сдавленный визг наемника, хищно улыбнулся и вдарил ему между ног. Тот согнулся, выпустил обильный поток слюней.
Второй оторвался от стола. Вынул нож, попытался ударить в шею.
Корсар сделал легкий оборот, прошел мимо стального лезвия. Изрешетил нападающего быстрыми, точными хуками прямо в лицо. Тот обмяк, завалился на спину.
Второго, того, что еще держался за свое самое сокровенное место, сталкер схватил за волосы, и жестко ударил коленом. Один, второй, третий раз.
Наемник рухнул без сил.
Корсар не спеша поднял выпавший пистолет с пола, подошел к держащемуся за лицо недоналетчику. Поправил пальто, оттер пятнышко крови с щеки.
— Н-да, — протянул он, — Дерьмовые из вас избиватели и наказатели. Уж лучше людей Кобы цепанули бы.
Говоря это, он вдруг заметил вываливающийся из-за черной куртки документ.
— Та-а-к-с, — он поправил помятые страницы документа, — Чижиков Владимир Олегович. Офицер внутреннего бюро контроля общественной безопасности. Пф!
Сталкер выбросил документ прочь.
— Слушай сюда, Чижик, — прошипел он, перезаряжая пистолет, — На меня смотри, упырь.
ВКОБ-овец кое-как оторвал руки от разбитого в кровь лица.
— Передай Якубу и Кобе. Меня им не взять. А если еще раз попытаются, я очень посодействую, чтобы эту жирную свинью и его пса зажарили на костре. Понял?
Чижик замахал головой.
— Ну, а для большего эффекта, — он не спеша направил пистолет между ног спецназовца, — Ба…
Бах!
Раздались жуткие визги.
— Слышь, Бармен! — обратился Корсар к старичку за стойкой, когда ВКОБ-овец чуть поутих, — Вот с этих мудаков возьмешь плату за пойло.
Бармен испуганно кивнул, видя сколько крови придется оттирать.
— Кстати говоря, старик, какое число?
— Тридцатое, — закряхтел бармен, видя как сталкер бесцеремонно пинает второго человека Кобы.
Корсар удивленно присвистнул.
— Так завтра новый год! — весело гаркнул он, закончив пинать солдата, — Всех с Наступающим!
Он поправил пальто, растрепанную прическу, выпрямился и зашагал к выходу.
Старичок выдохнул.
3
Она сидела у окна, укутавшись в теплый плед и медленно пила настоявшийся кофе. Листая страницы романа, она то и дело вздыхала, смотря на белого голубоглазого кота, что распластался рядом.
— Эх, — вздохнула Вика и небрежно бросила книгу в сторону, оставив принца в теплом браке с принцессой, — Вот как обычно! У всех, блин, любовь-морковь, женитьба, долго и счастливо, а у меня что? А, Мурзило?
Она взглянула на кота. Тот потянулся, удовлетворенно выпустив когти. Вика почесала его за ухом. Кот протяжно замурчал.
— Только ты меня и понимаешь, — медленно проговорила она, — Вот так и помру! С котом, старой девой…
Мурзило попытался улизнуть из крепких объятий девушки, но, не в силах сопротивляться твердой женской хватке, противно зашипел.
— Ну чего-чего? Что тебе опять не нравится?
Мурзило посмотрел на пустую миску. Замяукал.
— А, тебе опять только жрать и охота! Сколько можно? Все вы, мужики, одинаковые.
Она лениво потянулась и нырнула под одеяло. Так она пролежала почти полчаса, пытаясь заснуть. За окном была та еще темень, но часы били пятый час утра. Уснуть Вика не смогла. Она услышала протяжный, сдавленный крик, хлопок дверей за окном и отборные маты. Отборные маты, произнесенные очень знакомым, наглым голосом.
Она вскочила с постели, быстро прикрылась пледом и, минуя стопки отчетов, разбросанных по столу тумбам и даже полу, рванула к окну.
Живик, стоя за барной стойкой, рефлекторно откупорил ближайшую бутылку пойла, налил полрюмки и выпил, даже не сморщившись.
Беркут аккуратно снял дубленку, повесил ее на вешалку. Милая официантка, которая поспешила поприветствовать старого охотника и усадить за премиальный стол, почти мгновенно обожглась об отказы командира. Вздохнув, пошла дальше обслуживать столики.
Одет Беркут был просто, но со вкусом: блестящие на свету ламп, ботинки, шитые черные брюки, подстегнутые массивным кожаным ремнем, и, что самое интересное, белая рубашка, слегка расстегнутая у груди и заправленная в рукавах.
Живик нервно закрутил длинные усы, видя, как гость твердым шагом направляется к нему.
— О, приветствую, Дмитрий Степанович! — он крепко поздоровался с командиром, попытался искренне улыбнуться, — Какими судьбами, мой дорогой? Выпить, закусить?
— Привет, Живик, — командир, не торопясь уселся на барный стул, потер лысину, — Нет, не сегодня. Занят, понимаешь ли. Столько дел уладить надо.
Живик понимающе взглянул на охотника, слегка кивнул.
— Всегда было интересно, мой дорогой друг, во сколько ты встаешь, чтобы все это успевать?
Беркут посмотрел на блестящие серебром механические часы.
— В пять, иногда в пять тридцать, — ответил он, слегка подкрутив заводной шарнир, — Но я к тебе по делу, Живик.
Бармен снова попытался скорчить довольную рожу, сверкнув парой золотых зубов.
— И по какому же, мой дорогой друг?
— Видишь ли, — начал Беркут, вынув из штанов сигареты. Похлопав по карманам, и не найдя зажигалку, он жестом попросил Живика прикурить. — Через два дня Новый год, праздник. А у нас на базе из праздничного только полудохлая елка, которой уже лет пять, если не больше.
Живик кивнул, подставил пепельницу.
— Поэтому мои люди, а также рейдеры и ланцеты, — продолжил он, аккуратно сбивая пепел, — Будут праздновать здесь, в баре.
Живик сглотнул слюну, еле сдерживаясь от крика ужаса.
— Хорошо! Конечно! Без проблем! — затараторил он и вынул отсыревший блокнот из-за стойки, затем, дрожащими руками, еле отыскал сломанный карандаш, отлистал на тридцать первое декабря. Стиснул зубы. Число было свободно.
— Я хочу полностью, повторю, полностью, арендовать весь этот бар на два… Нет, на три дня.
Живик кивнул, рваными буквами черканул в блокнот очень неприличное слово, которое, тем не менее, прекрасно описывало суть намечаемого дня.
— На счет выпивки можешь не ломать себе голову, — сказал Беркут, чуть покурив, — Людей много, своей притащим. Но вот о еде позаботься обязательно. Найми двойной, или тройной персонал. Скажи, что оплата будет по двойному тарифу.
Беркут обернулся, поймал на себе сосредоточенный взгляд одной из официанток. Она тут же отвернулась и продолжила принимать заказ со столика.
— Ко всему этому, — продолжил охотник, — Скажи своим прекрасным официанткам, чтобы тридцать первого декабря работали здесь. Можешь даже напрячь другие бары, мне уже без разницы. Но персонала должно быть достаточно, надеюсь ты понимаешь.
Живик хохотнул, быстро черканул в блокнот еще несколько слов.
После тщательного подсчета окончательной цены, в который входили и услуги персонала, и аренда здания, и еда, и прочие элементы для хорошей русской попойки, вышла очень приличная сумма на пятнадцать тысяч рублей. Беркут, услышав ценник, улыбнулся и сразу же согласился. Заправляла бара покраснел, как помидор, осознав, что цену можно было заломить и побольше.
— Ну что ж, Живик, хорошая сделка, — Дмитрий Степанович потушил сигаретный окурок, поднялся, — Мне пора идти, но накануне я еще загляну, посмотрю как все подготовлено.
— Конечно, Беркут, конечно! — улыбнулся бармен, и по дружески хлопнул командира по плечу.
Они попрощались и как только охотник скрылся за дверьми, Живик громко и очень яро выругался.
— Так, бегом все, что плохо стоит на склад! — гаркнул Живик собравшемуся вокруг себя персоналу, — Дорогой алкоголь, резные стулья, окна… Окна завесить чем-нибудь! Все, прячьте от этих зверей! Все!
— Но Леон Лезарович, — сказал молодой парень в робе, — Склады и так забиты! Куда нам все это девать?
Живик в одно мгновенье покраснел.
— Да хоть в жопу! — взорвался он, — Ты не понимаешь, что после их пьянки ничерта от моего трактира не останется? Знаешь, что было в прошлом году?
Юноша опустил голову, пожал плечами.
— Они сожгли половину бара! Сожгли! Самодельными салютами! И знаешь, кто за это платил? Я!
После началась суета: стулья, имеющие хоть какую-то форму уносились на склад, литры алкоголя, от которых ломилась барная стойка, испарялись в считанные секунды.
— Леон Лазаревич, — снова пробурчал юноша, — Куда вы так торопитесь? Еще же два дня!
Грузин ударил кулаком по столу, поморщился.
— Антошка, — сдерживая поток гнева проговорил он, — Они всегда берут аренду на тридцать первое число. Но нажираются уже тридцатого! И пьянствуют, дай господи, пока все не разворотят, не выжрут всю выпивку и…
Живик осекся, видя как официантки прислушиваются к каждому его слову.
— В общем лучше подготовиться заранее, чтобы потом проще было собирать мой трактир по осколкам, Антошка.
Парень понимающе кивнул и, еле протиснувшись сквозь заваленный склад, принялся укладывать все на свои места. А Живик тем временем, отправился страховать свое имущество.
***
— Страховка? — щуплый мужчина, одетый в богатый костюм почесал аккуратно уложенную седую бороду, — На твой бар? Тридцать первого?
Живик кивнул.
— Думаешь, после прошлого года мы оформим тебе страховку на бар, а потом будем за него еще и раскошеливаться?
Живик кивнул.
Мужчина поправил аккуратные, остроконечные очки, почесал ручкой у виска.
— Нет, Леон Лазаревич, — улыбнулся страховщик, — Больше вы меня и мою компанию не проведете. Я отказываю вам в страховании.
Грузин насупился. Сильно, очень сильно, помял пальцы на руках. Посмотрел на кабинет.
— Вот ты, дорогой мой, — начал Живик, — Сидишь в хорошеньком кабинете, за хорошим столом, пьешь дорогой кофе, вертишь дорогой ручкой, одетый в дорогой костюм. А знаешь где буду сидеть я второго января?
Страховщик отрицательно повертел головой.
— А я тебе скажу, дорогой мой, — продолжил грузин, — По уши в дерьме. Они разнесут мне бар в щепки, если ты не поддержишь меня в такой ситуации.
— Что тебе мешает отказать им?
— Отказать!? — удивился грузин, — Ты что! После такого плевка мой бар и вовсе опустеет. Он же сталкерский, как-никак.
Страховщик сделал задумчивый вид, поправил серебряный перстень на руке.
— А, — догадался Леон Лазаревич, — Понимаю. Смотри, если ты, именно ты поможешь заключить мне этот чертов договор, то я отстегну тебе…
Живик намеренно снизил тон, зыркнул по сторонам.
Голоса страховщика мгновенно поползли на лоб.
— Тогда и я получу денежную защиту, и ты не останешься в обиде. Ну как, поимеем эту конторку?
Страховщик заулыбался, достал форму с ручкой.
— Оформляем?
— Спрашиваешь!
2
Что-то глухо ударилось об пол. После послышались вяло произносимые маты.
Корсар нахмурился, приложил пальцы ко лбу, поднялся и заполз под теплое одеяло. Инстинктивно отыскал подушку и упал в нее. На ощуп она оказалась слишком упругой.
Он чуть привстал, откинул одеяло. Потер красные глаза.
Осмотрелся.
Сегодня он лежал в очень уютной комнатке: рядом с кроватью стояла маленькая тумбочка с небольшим круглым зеркальцем. Она была усеяна всякими женскими штучками: помады, какие-то мази, старые бутылки от шампуней, куча расчесок и заколок. Казалось, апокалипсис затронул все, кроме средств для ухода за женсеой красотой. На стенах было наклеено огромное количество постеров со звездами и знаменитостями прошлого века: музыканты, артисты, художники и поэты.
— За-а-ай, — послышался из-под одеяла сонливый женский голос, — Ты куда?
Корсар испуганно схватился за сердце. Обернулся. Приподнял одеяло.
Под ним, в очень странной, неестественной позе, совсем без одежды, раскинулась девушка лет восемнадцати-девятнадцати, с растрепанными в разные стороны, густыми черными волосами. Впрочем, сталкео смотрел совсем не на волосы.
— Ого, — тихо удивился он, — Вот это я нажрался вчера… Где я был-то?
— За-а-ай, — одеяло зашевелилось, сталкер почувствовал на себе теплые женские руки, — Полежи со мной еще…
Хватка ослабла, после чего Корсар аккуратно выпустил руки из ловушки.
— Ну уж нет, — прошептал он, — Я этого… Ну того… За хлебом… На работу пошел, в общем.
Он оделся так быстро, как одевался только в армии. Застегнул штаны, еле отыскал разбросанные по полу носки, быстро напялил кофту, наскоро накинул черное пальто и быстро растворился за дверью.
Как только он вышел из четырехэтажного здания, то сразу же отдышался. Залез в карманы, отыскал сигареты и зажигалку.
Было чертовски холодно. Он не понимал, как мог умудриться прийти сюда, в город, только в одном пальто и тонкой кофте. Но после таких пьянок рассуждать логически было самым недейственным методом. А ведь солнце еще не успело выползти из-за горизонта. Вокруг темень, да такая, что черт ногу сломит.
Впрочем, сталкеру не понадобилось свету, чтобы на инстинктивном уровне, чувствуя, как ломит кости и виски, отыскать место, где можно опохмелиться.
Он шел, еле разбирая дорогу, тщательно массировал виски, пытаясь прогнать чувство усталости и дикой слабости, то и дело падал в снег, но, подобно фениксу, восставал и шел дальше.
Черные фигуры вышли из теней ночи и скользнули за ним.
Сталкер, по запаху пива и рассола, быстро отыскал какой-то бар, через ноги зашел в него, распугивая поддатых посетителей. Хозяин трактира — скрюченный в три баранки старичок, как обычно вяло спросил:
— Че лакать будешь?
— Что покрепче, — ответил Корсар, стискивая зубы от вгрызающейся в мозг боли, — И это... Сразу двойное.
Когда старик отдал ему две полные кружки пива, сталкер направился к столикам.
— А плата? — прошипел старичок, хмуря брови.
— Потом… Я еще возьму, — солгал Корсар и направился к свободному месту.
За столом сидели двое мужиков и о чем-то оживленно спорили.
— Извините, — заплетающимся языком сказал сталкер, — Я присяду. О, благодарю.
Горожане переглянулись, пожали плечами.
Корсар за одно движение опустошил одну массивную кружку, затем, после небольшого отдыха, принялся за вторую.
Дверь в бар со скрипом отворилась. Две черные фигуры в масках скоро стояли у столика, где Корсар пытался одолеть похмелье.
— Господа, — хрипящим голосом сказал один из незнакомцев, — Валите к черту. Пока мы вам кости не переломали.
Стол тут же опустел, оставив сталкера наедине с двумя незнакомцами.
— Вам чего, дупела? — спросил сталкер, добивая остатки какой-то крепкой бодяги, — Пить не с кем?
Дупела переглянулись, хохотнули.
— А на тебя тут кое-кто зуб положил, — буркнул один из них, — Сказал тебе кости переломать и в дерьмо помакать.
— Ага, — добавил противный голос рядом, — Но я боюсь, мы заказ перевыполним.
Корсар небрежно откинул кружки с пивом. Утер, отросшую за длительный рейд, бороду. Осмотрелся по сторонам. Те немногие, кто остался, сосредоточенно смотрели на него. Особенно бармен, что пугливо спрятался за стойкой.
— Ха-ха-ха, — засмеялся сталкер, — Якубенок с жиру бесится, а? Ну ладно. Щас я через вас ему кое-что передал.
Корсар поднялся, с лету увернулся от прямого удара в лицо. Сделал легкий полуоборот, схватил одного из наемников и быстрым, чрезвычайно быстрым движением, познакомил его с деревянным столом. Основательно.
Пока нападающий выл, схватившись за хрустунвший нос, второй вынул пистолет, постаравшись прицелиться сталкеру в пузо.
Но было поздно.
Корсар схватил его за руку, со всей силы вывернул кисть в обратную сторону. Пуля продырявила потолок. Сталкер, услышав сдавленный визг наемника, хищно улыбнулся и вдарил ему между ног. Тот согнулся, выпустил обильный поток слюней.
Второй оторвался от стола. Вынул нож, попытался ударить в шею.
Корсар сделал легкий оборот, прошел мимо стального лезвия. Изрешетил нападающего быстрыми, точными хуками прямо в лицо. Тот обмяк, завалился на спину.
Второго, того, что еще держался за свое самое сокровенное место, сталкер схватил за волосы, и жестко ударил коленом. Один, второй, третий раз.
Наемник рухнул без сил.
Корсар не спеша поднял выпавший пистолет с пола, подошел к держащемуся за лицо недоналетчику. Поправил пальто, оттер пятнышко крови с щеки.
— Н-да, — протянул он, — Дерьмовые из вас избиватели и наказатели. Уж лучше людей Кобы цепанули бы.
Говоря это, он вдруг заметил вываливающийся из-за черной куртки документ.
— Та-а-к-с, — он поправил помятые страницы документа, — Чижиков Владимир Олегович. Офицер внутреннего бюро контроля общественной безопасности. Пф!
Сталкер выбросил документ прочь.
— Слушай сюда, Чижик, — прошипел он, перезаряжая пистолет, — На меня смотри, упырь.
ВКОБ-овец кое-как оторвал руки от разбитого в кровь лица.
— Передай Якубу и Кобе. Меня им не взять. А если еще раз попытаются, я очень посодействую, чтобы эту жирную свинью и его пса зажарили на костре. Понял?
Чижик замахал головой.
— Ну, а для большего эффекта, — он не спеша направил пистолет между ног спецназовца, — Ба…
Бах!
Раздались жуткие визги.
— Слышь, Бармен! — обратился Корсар к старичку за стойкой, когда ВКОБ-овец чуть поутих, — Вот с этих мудаков возьмешь плату за пойло.
Бармен испуганно кивнул, видя сколько крови придется оттирать.
— Кстати говоря, старик, какое число?
— Тридцатое, — закряхтел бармен, видя как сталкер бесцеремонно пинает второго человека Кобы.
Корсар удивленно присвистнул.
— Так завтра новый год! — весело гаркнул он, закончив пинать солдата, — Всех с Наступающим!
Он поправил пальто, растрепанную прическу, выпрямился и зашагал к выходу.
Старичок выдохнул.
3
Она сидела у окна, укутавшись в теплый плед и медленно пила настоявшийся кофе. Листая страницы романа, она то и дело вздыхала, смотря на белого голубоглазого кота, что распластался рядом.
— Эх, — вздохнула Вика и небрежно бросила книгу в сторону, оставив принца в теплом браке с принцессой, — Вот как обычно! У всех, блин, любовь-морковь, женитьба, долго и счастливо, а у меня что? А, Мурзило?
Она взглянула на кота. Тот потянулся, удовлетворенно выпустив когти. Вика почесала его за ухом. Кот протяжно замурчал.
— Только ты меня и понимаешь, — медленно проговорила она, — Вот так и помру! С котом, старой девой…
Мурзило попытался улизнуть из крепких объятий девушки, но, не в силах сопротивляться твердой женской хватке, противно зашипел.
— Ну чего-чего? Что тебе опять не нравится?
Мурзило посмотрел на пустую миску. Замяукал.
— А, тебе опять только жрать и охота! Сколько можно? Все вы, мужики, одинаковые.
Она лениво потянулась и нырнула под одеяло. Так она пролежала почти полчаса, пытаясь заснуть. За окном была та еще темень, но часы били пятый час утра. Уснуть Вика не смогла. Она услышала протяжный, сдавленный крик, хлопок дверей за окном и отборные маты. Отборные маты, произнесенные очень знакомым, наглым голосом.
Она вскочила с постели, быстро прикрылась пледом и, минуя стопки отчетов, разбросанных по столу тумбам и даже полу, рванула к окну.
