-А если..
-Нет-нет.. Скажи мне лучше, что ты думаешь о том, что я говорил тебе по поводу женитьбы. Я стар и у меня нет детей. Всё, что у меня есть, я оставлю тебе. И я чувствую себя виноватым, что жизнь проходит мимо тебя. Ты мужчина, а до сих пор не познал женщины.
-Но ты же сам говорил, что страсть к женщине затуманивает разум и отнимает время предназначенное для познаний.
-Я говорил тебе это, когда тебе было восемнадцать, а мне почти шестдесят. Сейчас я глубокий старик и, хотя я люблю тебя как сына, но мне жаль, что мой дом не наполнен детским смехом.
-Я подумаю, но..
-Когда о любви думают, это уже не любовь. Любовь, сынок, в некотором роде безумие. Ты прекрасный поэт.. Не то что я. У меня никогда не было такого яркого языка. Ты поразил меня, когда я услышал тебя мальчиком на Суке и радовал своими стихами всё время, пока ты был рядом со мной. В них не хватает только безумия и страсти плотской любви.
-И всё же.. во всех трактатах силы, говорится, что Врата легче открыть тем, кто целомудрен телом. А великие поэты говорят, что самые лучшие стихи написаны познавшими любовь. Я не хотел бы ошибиться, выбирая путь. Скажи мне, я могу понять это чувство через тебя? Ты позволишь мне это?
-Мой мальчик,- Масуд закашлял хриплым смешком,- боюсь моё старое тело не выдержит настоящей страсти, но, если мне предстоит умереть, чувствуя себя мужчиной, я скажу тебе да!
-Я хочу, чтоб ты жил,.. отец..
-Я тоже, но Великая Пустота зовёт меня. Какая разница произойдёт это сегодня или ещё через несколько дней, наполненных только болезнью.
-Тогда я позову ИХ,- прошептал Абдул,- ты не боишься?
-Боюсь.. Но вполне возможно, что когда я уйду, то мне всё равно предстоит познакомиться с ними.
Абдул кивнул. Он достал очень древний манускрипт, страницы которого едва держались в кожаном переплёте. Кусочки настоящего китайского шёлка, были заложены в нужных местах. Ещё не слишком опытный маджнун волновался от того, что впервые сможет применить свои знания суфийской магии на человеке. Если бы он попробовал проделать это с любым другим жителем Саны, кроме учителя, его, наверняка, побили бы камнями на площади Сука.
Абдул положил перед собой книгу, открытую на закладке ярко-зелёного шёлка и ударил друг о друга два тяжёлых медных колокольчика без язычков. Тонкие ушки задрожали между пальцев и колебания, вместе с нежным звоном перелились в руки, потом в плечи. Волна тепла прошла от макушки до паха и свернулась там горячей спиралью.
Маг задышал ритмично с присвистом, перемежая вдохи и выдохи стрекотанием, похожим на цокот цикады. Потом заухал, как ночной филин и мысленно позвал Других. Они вышли из туманной дымки, огромные, пышущие силой и показали знак. Абдул проколол палец рыбьей косточкой, вымоченной в крепком меловом растворе с солью и нарисовал его кровью прямо на каменном полу.
Туман сгустился, потом в нём появилось сияние. Тёплое, как от маслянной лампы. Потом он увидел женщину. Тело её прозрачно светилось, как спелая виноградная гроздь на солнце. Ему казалось это его рука касается мягкой кожи, ощущает тяжесть полной груди, катает языком черешневую косточку соска, чувствуя во рту ягодную сладость.
Мышцы наливаются обжигающей кровью, тело трепещет от желания. Змейка энергии внизу живота упруго распрямляется и бросается вперед. Эта боль такая сладкая, что сознание уходит в свет.
Абдул тяжело дышит, тело его содрогается в такт телу Масуда. Первый крик мага становится последним стоном старца. Когда ученик приходит в себя, его учитель лежит мёртвым со счастливой улыбкой на губах.
15 ноября 1967 года г. Москва
Кирилов Геннадий Трофимович капитан госбезопасности, был следователем, который специализировался по делам нестандартным. Его интересовало всё, что не вписывалось в преступления по побуждениям банальным.
Ещё его отец, профессор юриспруденции говорил ему о том, что большинство преступных деяний связаны со стандартными человеческими страстями.
-Что приводит человека к убийству? Это сильные чувства. Страх. Ревность. Жадность. Зависть. Иногда, довольно редко, убивают существа больные, со сломанным мозгом. Убивают потому что хотят и до того момента, пока могут.
Но даже самые кровавые и запутанные серии убийств могут вписываться в рамки примитивных желаний. Однако случается, среди чёрных ворон, появляется белая. Дело за которым стоит длинная история тайн, загадок и интересных человеческих судеб. Такие расследования порой связывают какие-то исторические ниточки, дают тебе в руки редкие артефакты, открывают путь к неизведанному и возможность управлять и властвовать.
Мать, балованная генеральская дочка, ни дня в своей жизни не работавшая, имела однако слабость к единственному сыну и посвящала ему всё свободное время. Он получил замечательное классическое образование. И продолжал интересоваться чистой наукой, сохранил связи в научных кругах, даже поступив на службу. Геннаша, как называла его бабуля-генеральша, должен был стать достойным продолжением рода. И дед, хотел или не хотел, а под давлением своих, не привыкших к отказам, женщин, пихал внучка впереди себя, как мощный локомотив.
Геннадий пользовался паровозом, но не выставлял на трубе знамя. Народ и так просекал, небось не мальчик с улицы. Но ему тоже приходилось докладывать начальству о громких делах, висящих на баллансе. Тем более, если подвижек в них не наблюдалось.
-Товарищ капитан,-полковник нервно крутил рыжевато-седой ус,- прошёл почти месяц, а реально мы до сих пор не имеем даже подозреваемого. Нам повезло, что с тех пор, как мы забрали дело, новые трупы не появляются, как грибы на полянке. Убийца по каким-то причинам затих, но это не значит, что мы не должны его искать. Я дал вам режим всеобщего благопреятствования. Вы могли подключить столько людей, сколько нужно. Создать группу, наконец. По столице до сих пор ходят слухи и мне не хотелось бы докладывать в конце года товарищу Андропову, что маньяк у нас до сих пор ещё не сидит в клетке, дожидаясь заслуженной пули. Расскажите мне, в каком состоянии находится расследование.
-Я думаю, причиной убийства следователя было похищение единственной найденной улики. Значит она важна, и в этом направлении нужно продолжить розыск. Просмотрев фотографии рукописного листа, сделанные экспертом, и его заключение о том, что документ написан на латыни, я предположил связь с убийством настоятеля католического храма, находящегося поблизости, и произошедшее почти в то же самое время. Наши эксперты, после вскрытия, подтвердили идентичность способа убийства. Это вряд ли могло оказаться совпадением. Видимо следователь обратился к священнику для перевода текста.
Я привлёк к этому Фёдорова Николая Алексеевича. Мы познакомились с ним во время наблюдения за участниками Бухарестского конгресса и считаю, что он один из ведущих латинистов в Москве. Мне удалось выяснить, что текст оккультный, связан с древней книгой Аль-Азиф, в греческой транскрипции Некрономикон. А именно, с её латинской копией. Я не буду подробно докладовать мои умозаключения, скажу только, что установить владельцев книги на тот момент было малореально. Но, убийца должен был понимать, что остались фотографии, значит для него важно не то, что мы установим содержание текста, а получение оригинала списка.
Я подобрал ещё одну ниточку, которую начал разрабатывать следователь. Пропавшая медсестра. Я надеялся, что она выведет меня на след. Черевкин установил, что девушка направлялась в пригород и попытался установить может ли быть какая-то собственность у её родственников или знакомых в этой зоне. Но оперативники успели только изъять её дело в отделе кадров больницы.
Обыск квартиры дал не много. Нашёл только одно старое фото. Установить кто на нём пока не удалось. Документов в доме не было. Пришлось запрашивать в паспортном столе. Девочка оказалась воспитаницей Киевского детского дома. Узнать что-то о её предполагаемых родственниках я мог только через личное дело. Но и там ничего не оказалось. Обычный подкидыш. Но я не остановился на документах, а попытался узнать у работников не посещал ли кто ребёнка. Одна из воспитательниц вспомнила, что в 1954 году очень симпатичный иностранец, то ли поляк, то ли немец с таким милым акцентом, просил передать девочке письмо. Там была только старая фотография и она передала. Документы она, к сожалению, не спросила. Он представился как пан Йозеф.
-У тебя есть это фото?- вдруг оживился полковник.
Кирилов покопался в папке и достал маленький снимок, сделанный в каком-то парке. На нём был красавчик юноша лет восемнадцати и женщина явно старше, лет около двадцати четырёх. Выглядели они счастливой парочкой, снявшейся на память во время свидания. Женщина держала букет полевых цветов.
Полковник всматривался недолго. Он хищно оскалился.
-Пан Йозеф, говоришь?
-Так точно.
-Помнишь ликвидатора Степана Бандеры?
-Богдан Сташинский, перебежчик..
-Работал по легенде Йозефа Лемана. И в это время он был в Киеве. Изучал польский и немецкий.
-Так он вроде в шестдесят первом бежал, ему восемь лет дали..
-Он отсидел половину. Ходили слухи, что ему сделали пластическую операцию и переправили в ЮАР. А что если он здесь, в Москве?
-Вы думаете эта девочка может быть его внебрачным ребёнком? И для чего он её разыскал? И как это связано с этой оккультной книгой?..
-Боюсь, капитан, что за этот кончик нам ничего не вытянуть. Сташинский разведчик. Боевик. И прятаться он умеет. Попробуйте поискать женщину с фотографии. Это его юность. Тогда ещё он не был обученным сотрудником. И узнайте как можно больше о самой книге.
Омейядский халифат. Мекка. Медина. Дамасск. Деревня Бет-Дуррабия. 690-692 годы.
Смерть учителя освободила Абдула. Хотя он и не чувствовал себя рабом в доме учителя, но обязан был в городе носить рабский знак. Ему было запрещено одному выходить за стены Саны. Теперь он официально стал свободным человеком и наследником Масуда-аль-Беруни, одного из богатейших людей не только столицы, но и всего Йемена.
Оставшись один в пустом доме, Абдул ощутил прежнюю страсть к путешествиям. И он хотел сдержать обещание данное самому себе в детстве - вернуться в родные края и навестить семью. Теперь он мог помочь им выбраться из бедности. Он не знал когда вернётся в Сану и вернётся ли.. С собой он взял только золото и книги, которые не должны были попасть в чужие руки, в случае, если он больше не откроет сам тяжёлые окованные двери дома учителя.
Купеческий караван шёл в Мекку. Абдул был просто обязан увидеть родину пророка. О едином боге он так и не сложил своего мнения. Он будет искать истину. А пока, записывая подробности пути, вспоминал слова учителя, что чернила учёного столь же достойны уважения, как кровь мученика.
В одной из книг он прочёл, что место расположения Мекки стало священным прежде, чем было заселено. Именно в окрестностях Мекки пророк Ибрахим хотел принести в жертву Богу своего сына Исмаила. Между мекканскими холмами ас-Сафа и аль-Марва металась в поисках воды для маленького Исмаила жена Ибрахима Хаджар (библейская Агарь), уведенная им в пустыню по велению Всевышнего. Во спасение Исмаила там, где он топнул ножкой, ангел Джабраил (Гавриил) иссек из-под земли воду источника Зам-зам. Близ Мекки в «пещере сокровищ», была устроена первая могила Адама и его супруги Хавы, перенесенная после потопа в Иерусалим; мекканская могила праотца людей отмечала центр мира.
Однако Абдулу, после благодатной Саны, жаркая Мекка с её солоновато-горькой водой, упрятанная в тесной узкой долине, показалась похожей на ловушку для его свободного духа. Он не чувствовал силы в камне, которому издревле поклонялись дикие аравийские племена. И он поспешил дальше, в Медину, примкнув к другому каравану и оставив, нашедших своего бога, приносить ему хвалы в священном для них месте.
Абдул, пользуясь тем, что не стеснён в средствах и измученный тяжёлой дорогой в Мекку, снял техтереван. Что-то вроде крытых носилок, укреплённых между двумя верблюдами. Двигались они медленнее, но зато он мог не так страдать от жары, мог читать или даже спать, убаюканный равномерным покачиванием. Зато по вечерам, он вместе с охраной каравана, сидел у костра, слушал байки мукавима или записывал свои дневные впечатления.
Ложась спать, он окружал свои носилки верблюжьей верёвкой и рисовал потихоньку на земле оберегающий знак. Его он запомнил ещё со времён своего бегства из дома.
Однажды ночью, когда вой зверей раздавался почти рядом с его местом ночлега, маленький Абдул влез в узкую трещину между камнями и придвинул к входу костёр. В полночь он проснулся от странного гортанного пения и увидел, кружащиеся вокруг костра, чёрные фигуры в длинных плащах, с капюшонами, прячущими лица. Во тьме светились глаза какого-то зверя. Но он не подходил к краю освещённого круга. От теней исходила мощь, которую мальчик знал из своих снов. Один из них остановился и начертил в воздухе знак, который засветился зеленоватым светом. Костёр погас и фигуры исчезли.
Как ни трясся Абдул в темноте, но выбраться из щели он побоялся до утра. Никто его так и не побеспокоил, и на рассвете он решил, что если не сможет согреться, то просто умрёт. У кострища лежали три плаща. Он подцепил палкой один из них и оттуда выбралась струйка зеленоватого тумана. Знак висевший в воздухе оказался выбитым прямо в тверди скалы. И он его заучил.
Каким-то образом Абдул знал, что оберег защитит его от змей, насекомых и даже кочевников-бедуинов, грабящих караваны. Они не всегда нападали открыто, сражаясь со стражей. Иногда для них было проще прокрасться под покровом ночи и срезать у спящих пару кошелей или уволочь тюк товара. Его носилки и вьки с грузом, снимаемые с верблюдов на ночь, неизменно оставались нетронутыми к утру.
Последний день пути выдался трудным. С самого утра дул ветер из пустыни. Жаркий, иссушающий. Пришлось остановиться и переждать самое знойное время. В Медину караван прибыл затемно. Квадратная площадь караван-сарая с колодцем внутри заполнилась верблюдами и людьми. И, пока слуги определяли на ночлег верблюда и относили вещи в его комнату, Абдул присел на камень у колодца.
Он вздрогнул, когда возле него появилась женская фигура. Кажется её не замечал больше никто, кроме него. Она поманила его за собой и он, как привязанный безмолвно пошёл за ней. Выйдя за стены, укутанная в ткань до самых глаз, женщина засеменила в узкую улочку. Абдул шёл и понимал, что сам он ни за что не отыщет дороги назад.
Наконец в высокой глухой стене скрипнула низкая дверца и ему пришлось наклониться, чтоб войти.
Женщина ввела его в дом и усадила на подушки, потом сняла верхнюю накидку и Абдул оторопел от её красоты. Тонкая прозрачная рубаха ничего не скрывала. У неё была кожа цвета тёмного мёда и почти чёрные глаза, блестевшие в свете лампы. Волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам. Высокая, гибкая, почти его роста. Яркие чувственные губы с дерзким изгибом. А голос оказался глубоким, низким.
-Джинны послали меня за тобой,- сказала она наклонившись прямо к его лицу, так, что он почувствовал её дыхание на коже,- я дам тебе знание, а ты дашь мне силу. Она есть в тебе, а я могу получить её только через мужчину. Не бойся, энергия маджнуна восстановится в тебе, а я отблагодарю тебя любовью.
