Двери, почти бесшумно отъехавшие в сторону, как только мы приблизились к ним и стоявший рядом охранник приблизил руку к гладкому овальному глазку. Совершенно чёрному. И поменявшему цвет на жёлтый, как только ладонь прошлась над его поверхностью. Впереди шестигранное помещение. Каждая из граней имела такую же сдвижную дверь.
Мы прошли через всю эту комнату. В углах её стояли какие-то высокие шкафы из точно такого же металла, как и стены. Следующее помещение ничем не отличалось от предыдущего, кроме того, что дверь была только в противоположной стене. Зато вдоль стены находился длинный ящик, высотой чуть выше обычного обеденного стола. На всей верхней поверхности его находились углубления и надстройки непонятного назначения. Что-то тихонько гудело и постукивало внутри. Около всех предметов, слегка пугающих нас, были светящиеся надписи. Пугали они неясным назначением и той же чуждостью, что и само здание.
Первая выемка, к которой нас подвели была наполнена серебристой жидкостью. То, что это жидкость, а не просто блестящее металлическое дно, я догадалась по лёгкой ряби. Похоже гудение, что я слышала, сопровождалось ещё и лёгкой вибрацией, которая и отдавалась на жидкости, в которую меня попросили опустить руку. На секунду я замялась. Даже, к стыду своему, сделала маленький шажок назад. И Лами тут же отодвинул меня и бесстрашно опустил руку в то, что было похоже на ртуть. Жидкость обняла руку сидхе медленно и мягко. Она казалась гуще ртути. Но, когда он по команде вытащил свою ладонь, скатилась, не оставив ни капельки. Нам осталось только повторить процедуру.
Следующим на очереди оказался небольшой жёлоб, чуть приподнявшийся под рост Лами, когда он по приказу жреца закатал рукав и положил руку в выемку. Тонкие металлические ленты жёстко зафиксировали её. Свет, странного синеватого оттенка, включился и осветил кожу на внутренней стороне его предплечья и заставил проявиться сосуды. Вслед за этим опустилась тонкая игла с ярко светящимся кончиком и быстро вошла в вену и тут же вышла обратно, оставив под кожей светящуюся точку, которая начала двигаться и пропала, как только выключился синий свет. Капелька крови вскипела и загустела, закрыв ранку.
Эта процедура казалась страшнее и жрец, очевидно, был готов к женским фокусам в моём лице. Скучающе ожидал сопротивления, истерики или хотя бы писков или вскриков. Но мы спокойно повторили все действия Лами. И нас отправили дальше. Для чего предназначались остальные устройства нам, конечно, никто не пояснял. Просто отправили в другую дверь и вывели наружу так быстро, что мы ничего не успели понять.
-Придёте за ответом завтра,- заявил жрец у выхода,- сюда. Сначала объявят результаты, потом начнут принимать следующих.
-Где вы остановились?- спросил Лами, с нетерпеливым ожиданием, глядя на меня.
-В деревне можно снять комнаты,- ответила я,- ты можешь переночевать с Джейрахом, сказала я, прежде, чем сидхе успеет нафантазировать ещё обидок и давая понять, что комнаты у нас разные.
И правда, мы сняли две комнатушки. Хозяйке я объяснила, что я девушка серьёзная и, пока мы не поженимся, ни о каких совместных ночёвках не может быть и речи.
-А вдруг Велед не даст благословения на брак,- благоразумно пояснила я женщине наедине,- хватит того, что я не послушалась батюшку и отправилась в Храм. У меня ведь жених был. Если что, то хоть вернусь невинной.
Теперь эта легенда усугубится появлением упомянутого жениха. Ошарашу бедную женщину балаганной трагедией, что, мол, жених теперь, до ответа Храма, не хочет соперника из внимания упускать. Даже ночевать с ним согласен. Хотя, уверена, здешние жители, каких только зрелищ не насмотрелись. И комедий, и трагедий. И, судя по истории Лами о работорговцах, которую он вкратце рассказал нам, отойдя в сторонку от дороги, имелись среди них и прознатчики. Только тут могли выспрашивать у паломников кто они, откуда, что собираются делать дальше, будут ли их искать.
Мы стояли и делали вид, что решаем свои противоречия, так как вся последующая очередь, возвращаясь в деревню, бросала на нас любопытствующие взгляды. В деревне, без чужих ушей, нам поговорить вряд ли удастся. Придётся делать вид, что все разборки между парнями и моё неловкое посредничество, хочешь не хочешь, а до завтра ничем не завершатся. Нужно было и насчёт сегодняшнего вечера сговориться. Раз уж у нас ничего не получилось, то новый знакомец Лами, единственный шанс попасть в Храм.
Решили, что Джейраху придётся остаться. Кому-то надо отвлечь хозяйку, чтоб не сунулась случайно к нам, пока мы отправимся в свой тайный поход.
-Не волнуйтесь,- лыбился наш симпатяга,- я её так отвлеку своими жалобами на то, что невеста вдруг решила устроить соревнование между мной и своим бывшим. Да ещё и приходится с ним в одной комнате быть, чтоб он скандалов не устраивал. А потом спать пойду и она уже к нам не сунется.
Я не сомневалась, что Джейраху удастся обаять хозяйку. Нет ни одной женщины, что ему бы не посочувствовала. Думаю, мне даже чуток проклятий от неё перепадёт. Или завистливых вздохов. Лами ничем не хуже южного. Оба они красавчики. Да, собственно, я за свою жизнь не видела ни одного сидхе или даже полукровки, чтоб не были хороши так, что любая женщина завздыхает.
Перед походом в Храм надо как следует отдохнуть. Для этого надо как можно быстрее со всем разобраться. Поэтому мы отложили дальнейшие разговоры на вечер и отправились доигрывать представление. Я думаю, что как только я исчезну с глаз Лами, как раздражающий фактор, парни смогут объясниться без особого скандала. И что-то Джейрах по-мужски растолкует моему ревнивому любимому. Может расскажет о тех днях, которые мы провели вместе с воргенами после того, как меня нашли.
Я соскучилась по Витре, но Лами сказал, что отпустил его охотиться. Не хотел светить дорогого и приметного зверя перед храмовниками. Что навестим его завтра, если всё благополучно закончится.
Отыграв представление перед хозяйкой, которая после некоторых сомнений и добавочной монетки платы, согласилась на ещё одного постояльца, я жалобно глянув на печального сидхе, ушла к себе в комнату.
У меня настроение тоже было не весёлым. Столько дней разлуки с любимым, а мне не удалось даже прикоснуться к нему. Я чувствовала его эмоции, как свои. Правда, когда мы завершили разговор и собрались в деревню, сидхе, забрасывая на спину мешок, обнаружил на спине, сброшенную на время полёта, налобную повязку, кожанные кончики ремней которой были плотно вплетены в его косу. И тут же, тяжко вздохнув, натянул её на голову.
-Красиво,- миролюбиво хмыкнул ворген.
-Это артефакт,- почти совсем спокойно ответил Лами,- друг сделал, для снижения эмпатических проявлений. Только вигоню этот не нравится. Приходится снимать для полёта. А возвращать на место ещё не привык.
Повязка и вправду помогла. Лами стал заметно спокойнее. Но глаза всё равно остались грустными.
Я прилегла на постель не раздеваясь. Хотелось поплакать. Но зашла хозяйка и принесла еду в комнату. Увидела меня и покачала головой.
-Так и знала, что будешь тут кукситься и поесть не выйдешь. Ох и угораздило девонька тебя..
Впрочем, видя, что я не отвечаю, женщина не стала навязываться и, тихонько прикрыв дверь, ушла.
-Скорее бы вечер,- вздохнула я,- хоть немножко побудем вдвоём. Надеюсь, что хотя бы по дороге в этот проклятый Храм, я смогу его обнять и поверить, наконец, что он и вправду нашёл меня. И уже никуда не денется..
Наверное я всё таки плакала. Только уже во сне. Когда в дверь раздался тихий стук, я вскинулась и села на постели. Платье измялось. Спутанные волосы вылезли прядями из косы. Я мельком глянула в окошко и облегчённо вздохнула. Только начинало сереть.
-Войдите,- поспешно сказала я и увидела заинтересованное лицо хозяйки.
-Так и не поела ни крошки,- покачала головой она, глядя на принесённый днём поднос.
-Заснула, простите.. Вся эта ситуация.. Вы же понимаете, что теперь для меня всё зависит только от решения Веледа. Я выйду за того, кого выберет он. А совсем не по любви..
-Глупая, как знать, каким будет твой муж после свадьбы. Зато детки точно будут здоровые и красивые. А это важно. И парни у тебя оба как на подбор. Нечего тебе кукситься. Вон, не видела что ли, сколько сюда пар приезжает, что родить не могут. У которых детки болеют или вообще не выживают. Проверились бы раньше, и не было бы такого горя. Правильно, что раньше проверяли всех. Знаешь, куда эта любовь у мужчин девается, когда жена наследника дать не может? Или рожает таких, с которыми только маяться всю жизнь. Те, которых мужья привезли сюда, в такой ситуации, счастливицы. Больше тех, которых не привезли. Просто бросили и сбежали с другими.
-Потому и согласилась,- покивала я согласно,- наслушалась вчера у костра подобных историй. Там ведь не только пары были. Но и одинокие женщины тоже. Вы не волнуйтесь за меня. Я поем. Только видеть мне сейчас никого не хочется. Вы же понимаете почему. Я закроюсь до утра, пока всё не решится, если вы не возражаете. Не хочу, чтоб кто-то из них ночью пришёл. Мне и так тяжело.
Хозяйка погладила меня по голове и мне стало стыдно за то, что я, хоть и для важного дела, но всё таки ввела в заблуждение добрую женщину.
-А не могут в храме обмануть?- запустила я осторожный проверочный вопрос,- отец выбрал мне богатого жениха. Вдруг он жрецам заплатил?
-Не слышала про такое. Впрочем, жрецы тоже люди. Разные разговоры в последнее время вокруг Храма ходят. Не хорошо это. Боги должны над людьми быть. Хотя, при чём тут они.. Если кто и гадит от их имени, так это люди. Не хочу я, дочка, в это влезать. Потому сплетен и не собираю. Меньше знаешь, крепче спишь.
Пока мы болтали, я с аппетитом съела всё, что было на подносе. Даже холодный типс выпила. Проголодалась за день. Хозяйка улыбалась, поглядывая на мой проснувшийся голод. Наверное, думала, что с молодых все беды скатываются, как тот странный серебристый металл с руки. Думала, что любовь может прийти со временем, если тот жених, что останется, просто будет терпелив, нежен и не глуп. Все эти мысли я читала, как открытую книгу. Не даром моя родовая магия ментальная.
Она одобрительно покивала мне, уходя. Забрала опустевший поднос и тихонько прикрыла дверь. Я, демонстративно, щёлкнула щеколдой. И пошла переодеваться. Уже начинало смеркаться. Мы договорились, что Лами будет ждать меня за селом. Ровно в том месте, где мы втроём спорили у всех на виду. В стороне от дороги. Пусть даже ночью по ней никто не ходит, но мало ли. Видеть нас вдвоём не должны. Одного, ещё ладно. Впрочем, меня такие проблемы не волновали. Саот об этом давно позаботился. И я, неосознанно, погладила указательным пальцем чёрный бриллиант на руке. Странно, когда я так делала, мне всегда казалось, что я слышу лёгкий вздох. И это меня почему-то смущало.
Стемнело. Где-то далеко, в центре села виднелось зарево от костра. Впрочем, в наш сад свет не попадал. Только слышна была далёкая печальная песня.
В небе солнца ладанку
раскачали голуби.
Солнце от печали
лучший оберег.
Я свою загаданку
утопила в проруби.
Намечтаю новую,
когда стает снег.
Про глаза обманные
цвета мёда дикого.
Сладкие до горечи,
чтобы губы жгло..
Самые желанные...
Кто б мне сердце выковал?
Чтоб хотя бы до ночи
выдержать смогло.
Глаза снова защипало. Что я такая плаксивая стала? Может от обиды, что я так много ждала от того дня, когда мы с Лами наконец встретимся, а всё получилось так.. скомканно.. Но, может быть сейчас, когда мы встретимся один на один, я почувствую настоящую радость от встречи. Повернув кольцо, я побежала по дороге, ведущей к храму. Ещё тогда, когда мы договорились увидеться там, где светит только какая-нибудь из лун и всё окружаещее выглядит совсем иначе, чем днём, я показала Лами толстое дерево волосатого ореха у дороги. И сказала, что его не спутаешь ни с каким другим, даже в темноте. Оно стояло у левой стороны тропы, не далеко от околицы, и пройти мимо него было невозможно.
Я быстро нащупала его шершавую кору и повернула в поле. Луна воргенов - Умай, светила ярко, хотя уже уходила к горизонту и приходило время бледно-алой Меру, висящей почти над головой, но светящей слабо, как сквозь пелену воды в которой растворилась кровь, приманившая бога лилу к его возлюбленной. Есть у них такая легенда.
Кровавый Кхорн, бог убийства, гнева и войны, поспорил со своим братом Слаанешем, Властителем Наслаждений, Принцем порока, какая из страстей сильнее, страсть к власти над жизнью или к обладанию женщиной. Кхорн презирал младшего брата, считая его вздорным, эгоцентричным, попусту сжигающим божественную силу.
-Нет ничего прекраснее, чем кровь врага, стекающая по руке воина, вырвавшего меч из его живота,- громогласно вещал он, кривя жёсткие губы, глядя на брата, как на ничтожное извращение божественной сути.
-Ты ещё не знаешь, что кровь бегущая по ногам женщины, лишённой тобой невинности, ничуть не менее сладка,- причмокивал пухлыми губами Слаанеш.
И однажды, раздражённый презрением старшего, он замутил Божественный Звёздный поток, к которому наклонился испить силы Кхорн, кровью обычной девушки, которую звали Меру. Он перенёс её туда из вод реки, где она пыталась скрыть от назойливых парней, следы того, что стала взрослой.
Кхорн - кровавый бог, не мог не ощутить вожделенного вкуса и отправился вверх по течению, где и увидел обнажённую красавицу в свете Звёздной силы. Но бог войны не умел быть нежным и страсть свою удовлетворил как воин. Орудие его мужской силы вошло, как клинок, разрывая и раня девушку. И он, быть может, согласился бы с братом, когда первая кровь смешалась с его семенем и упала в звёздный поток, унося перворождённого лилу, а следом его единственную пару.
Только девушка, едва избавившись от тяжёлого тела Кхора, превратилась в Луну, которую так никогда и не согласился отпустить из обьятий кровавый бог. Мимолётное наслаждение, как считал он раньше, так и осталось вечно неудовлетворённой страстью, из-за которой он всё яростнее топит миры в крови.
Лилу, пришедшие в мир Чесмена, были уже совсем другими, но, увидев алую луну, назвали её так же как и свою - Меру. Но, когда первый изначальный лилу получил свою силу, магию крови, он разрезал руку и плеснул крови в Анишу. Тёмной луне тогда оставалось совсем не много, чтоб добраться до Чесмена и Саот почувствовал кровь лилу в реке, текущей в Трясину. И принял её, как жертву. Он показался ему, поскольку была ночь. Время Саота. И приказал прийти в свой Храм.
Только лилу не поняли, что Храмы Саота уже существуют на планете. Так как не нашли здесь разумных. Они построили свои. И стали почитать Саота, как ипостась своего прежнего бога Кхара, считая, что и здесь он обнимает свою желанную Меру. Они не получили того, что получили мы с сидхе, пройдя через чёрный источник, находящийся в Истинном Храме.
Лами уже ждал. Он не присел, а нетерпеливо метался по полю. Повязка-артефакт была сброшена на спину, как будто он пытался услышать мои эмоции, почувствовать моё приближение. И вправду, даже не видя меня, он обернулся, глядя прямо сквозь меня в темноту.
Мы прошли через всю эту комнату. В углах её стояли какие-то высокие шкафы из точно такого же металла, как и стены. Следующее помещение ничем не отличалось от предыдущего, кроме того, что дверь была только в противоположной стене. Зато вдоль стены находился длинный ящик, высотой чуть выше обычного обеденного стола. На всей верхней поверхности его находились углубления и надстройки непонятного назначения. Что-то тихонько гудело и постукивало внутри. Около всех предметов, слегка пугающих нас, были светящиеся надписи. Пугали они неясным назначением и той же чуждостью, что и само здание.
Первая выемка, к которой нас подвели была наполнена серебристой жидкостью. То, что это жидкость, а не просто блестящее металлическое дно, я догадалась по лёгкой ряби. Похоже гудение, что я слышала, сопровождалось ещё и лёгкой вибрацией, которая и отдавалась на жидкости, в которую меня попросили опустить руку. На секунду я замялась. Даже, к стыду своему, сделала маленький шажок назад. И Лами тут же отодвинул меня и бесстрашно опустил руку в то, что было похоже на ртуть. Жидкость обняла руку сидхе медленно и мягко. Она казалась гуще ртути. Но, когда он по команде вытащил свою ладонь, скатилась, не оставив ни капельки. Нам осталось только повторить процедуру.
Следующим на очереди оказался небольшой жёлоб, чуть приподнявшийся под рост Лами, когда он по приказу жреца закатал рукав и положил руку в выемку. Тонкие металлические ленты жёстко зафиксировали её. Свет, странного синеватого оттенка, включился и осветил кожу на внутренней стороне его предплечья и заставил проявиться сосуды. Вслед за этим опустилась тонкая игла с ярко светящимся кончиком и быстро вошла в вену и тут же вышла обратно, оставив под кожей светящуюся точку, которая начала двигаться и пропала, как только выключился синий свет. Капелька крови вскипела и загустела, закрыв ранку.
Эта процедура казалась страшнее и жрец, очевидно, был готов к женским фокусам в моём лице. Скучающе ожидал сопротивления, истерики или хотя бы писков или вскриков. Но мы спокойно повторили все действия Лами. И нас отправили дальше. Для чего предназначались остальные устройства нам, конечно, никто не пояснял. Просто отправили в другую дверь и вывели наружу так быстро, что мы ничего не успели понять.
-Придёте за ответом завтра,- заявил жрец у выхода,- сюда. Сначала объявят результаты, потом начнут принимать следующих.
-Где вы остановились?- спросил Лами, с нетерпеливым ожиданием, глядя на меня.
-В деревне можно снять комнаты,- ответила я,- ты можешь переночевать с Джейрахом, сказала я, прежде, чем сидхе успеет нафантазировать ещё обидок и давая понять, что комнаты у нас разные.
И правда, мы сняли две комнатушки. Хозяйке я объяснила, что я девушка серьёзная и, пока мы не поженимся, ни о каких совместных ночёвках не может быть и речи.
-А вдруг Велед не даст благословения на брак,- благоразумно пояснила я женщине наедине,- хватит того, что я не послушалась батюшку и отправилась в Храм. У меня ведь жених был. Если что, то хоть вернусь невинной.
Теперь эта легенда усугубится появлением упомянутого жениха. Ошарашу бедную женщину балаганной трагедией, что, мол, жених теперь, до ответа Храма, не хочет соперника из внимания упускать. Даже ночевать с ним согласен. Хотя, уверена, здешние жители, каких только зрелищ не насмотрелись. И комедий, и трагедий. И, судя по истории Лами о работорговцах, которую он вкратце рассказал нам, отойдя в сторонку от дороги, имелись среди них и прознатчики. Только тут могли выспрашивать у паломников кто они, откуда, что собираются делать дальше, будут ли их искать.
Мы стояли и делали вид, что решаем свои противоречия, так как вся последующая очередь, возвращаясь в деревню, бросала на нас любопытствующие взгляды. В деревне, без чужих ушей, нам поговорить вряд ли удастся. Придётся делать вид, что все разборки между парнями и моё неловкое посредничество, хочешь не хочешь, а до завтра ничем не завершатся. Нужно было и насчёт сегодняшнего вечера сговориться. Раз уж у нас ничего не получилось, то новый знакомец Лами, единственный шанс попасть в Храм.
Решили, что Джейраху придётся остаться. Кому-то надо отвлечь хозяйку, чтоб не сунулась случайно к нам, пока мы отправимся в свой тайный поход.
-Не волнуйтесь,- лыбился наш симпатяга,- я её так отвлеку своими жалобами на то, что невеста вдруг решила устроить соревнование между мной и своим бывшим. Да ещё и приходится с ним в одной комнате быть, чтоб он скандалов не устраивал. А потом спать пойду и она уже к нам не сунется.
Я не сомневалась, что Джейраху удастся обаять хозяйку. Нет ни одной женщины, что ему бы не посочувствовала. Думаю, мне даже чуток проклятий от неё перепадёт. Или завистливых вздохов. Лами ничем не хуже южного. Оба они красавчики. Да, собственно, я за свою жизнь не видела ни одного сидхе или даже полукровки, чтоб не были хороши так, что любая женщина завздыхает.
Перед походом в Храм надо как следует отдохнуть. Для этого надо как можно быстрее со всем разобраться. Поэтому мы отложили дальнейшие разговоры на вечер и отправились доигрывать представление. Я думаю, что как только я исчезну с глаз Лами, как раздражающий фактор, парни смогут объясниться без особого скандала. И что-то Джейрах по-мужски растолкует моему ревнивому любимому. Может расскажет о тех днях, которые мы провели вместе с воргенами после того, как меня нашли.
Я соскучилась по Витре, но Лами сказал, что отпустил его охотиться. Не хотел светить дорогого и приметного зверя перед храмовниками. Что навестим его завтра, если всё благополучно закончится.
Отыграв представление перед хозяйкой, которая после некоторых сомнений и добавочной монетки платы, согласилась на ещё одного постояльца, я жалобно глянув на печального сидхе, ушла к себе в комнату.
У меня настроение тоже было не весёлым. Столько дней разлуки с любимым, а мне не удалось даже прикоснуться к нему. Я чувствовала его эмоции, как свои. Правда, когда мы завершили разговор и собрались в деревню, сидхе, забрасывая на спину мешок, обнаружил на спине, сброшенную на время полёта, налобную повязку, кожанные кончики ремней которой были плотно вплетены в его косу. И тут же, тяжко вздохнув, натянул её на голову.
-Красиво,- миролюбиво хмыкнул ворген.
-Это артефакт,- почти совсем спокойно ответил Лами,- друг сделал, для снижения эмпатических проявлений. Только вигоню этот не нравится. Приходится снимать для полёта. А возвращать на место ещё не привык.
Повязка и вправду помогла. Лами стал заметно спокойнее. Но глаза всё равно остались грустными.
Я прилегла на постель не раздеваясь. Хотелось поплакать. Но зашла хозяйка и принесла еду в комнату. Увидела меня и покачала головой.
-Так и знала, что будешь тут кукситься и поесть не выйдешь. Ох и угораздило девонька тебя..
Впрочем, видя, что я не отвечаю, женщина не стала навязываться и, тихонько прикрыв дверь, ушла.
-Скорее бы вечер,- вздохнула я,- хоть немножко побудем вдвоём. Надеюсь, что хотя бы по дороге в этот проклятый Храм, я смогу его обнять и поверить, наконец, что он и вправду нашёл меня. И уже никуда не денется..
Глава 32.
Наверное я всё таки плакала. Только уже во сне. Когда в дверь раздался тихий стук, я вскинулась и села на постели. Платье измялось. Спутанные волосы вылезли прядями из косы. Я мельком глянула в окошко и облегчённо вздохнула. Только начинало сереть.
-Войдите,- поспешно сказала я и увидела заинтересованное лицо хозяйки.
-Так и не поела ни крошки,- покачала головой она, глядя на принесённый днём поднос.
-Заснула, простите.. Вся эта ситуация.. Вы же понимаете, что теперь для меня всё зависит только от решения Веледа. Я выйду за того, кого выберет он. А совсем не по любви..
-Глупая, как знать, каким будет твой муж после свадьбы. Зато детки точно будут здоровые и красивые. А это важно. И парни у тебя оба как на подбор. Нечего тебе кукситься. Вон, не видела что ли, сколько сюда пар приезжает, что родить не могут. У которых детки болеют или вообще не выживают. Проверились бы раньше, и не было бы такого горя. Правильно, что раньше проверяли всех. Знаешь, куда эта любовь у мужчин девается, когда жена наследника дать не может? Или рожает таких, с которыми только маяться всю жизнь. Те, которых мужья привезли сюда, в такой ситуации, счастливицы. Больше тех, которых не привезли. Просто бросили и сбежали с другими.
-Потому и согласилась,- покивала я согласно,- наслушалась вчера у костра подобных историй. Там ведь не только пары были. Но и одинокие женщины тоже. Вы не волнуйтесь за меня. Я поем. Только видеть мне сейчас никого не хочется. Вы же понимаете почему. Я закроюсь до утра, пока всё не решится, если вы не возражаете. Не хочу, чтоб кто-то из них ночью пришёл. Мне и так тяжело.
Хозяйка погладила меня по голове и мне стало стыдно за то, что я, хоть и для важного дела, но всё таки ввела в заблуждение добрую женщину.
-А не могут в храме обмануть?- запустила я осторожный проверочный вопрос,- отец выбрал мне богатого жениха. Вдруг он жрецам заплатил?
-Не слышала про такое. Впрочем, жрецы тоже люди. Разные разговоры в последнее время вокруг Храма ходят. Не хорошо это. Боги должны над людьми быть. Хотя, при чём тут они.. Если кто и гадит от их имени, так это люди. Не хочу я, дочка, в это влезать. Потому сплетен и не собираю. Меньше знаешь, крепче спишь.
Пока мы болтали, я с аппетитом съела всё, что было на подносе. Даже холодный типс выпила. Проголодалась за день. Хозяйка улыбалась, поглядывая на мой проснувшийся голод. Наверное, думала, что с молодых все беды скатываются, как тот странный серебристый металл с руки. Думала, что любовь может прийти со временем, если тот жених, что останется, просто будет терпелив, нежен и не глуп. Все эти мысли я читала, как открытую книгу. Не даром моя родовая магия ментальная.
Она одобрительно покивала мне, уходя. Забрала опустевший поднос и тихонько прикрыла дверь. Я, демонстративно, щёлкнула щеколдой. И пошла переодеваться. Уже начинало смеркаться. Мы договорились, что Лами будет ждать меня за селом. Ровно в том месте, где мы втроём спорили у всех на виду. В стороне от дороги. Пусть даже ночью по ней никто не ходит, но мало ли. Видеть нас вдвоём не должны. Одного, ещё ладно. Впрочем, меня такие проблемы не волновали. Саот об этом давно позаботился. И я, неосознанно, погладила указательным пальцем чёрный бриллиант на руке. Странно, когда я так делала, мне всегда казалось, что я слышу лёгкий вздох. И это меня почему-то смущало.
Стемнело. Где-то далеко, в центре села виднелось зарево от костра. Впрочем, в наш сад свет не попадал. Только слышна была далёкая печальная песня.
В небе солнца ладанку
раскачали голуби.
Солнце от печали
лучший оберег.
Я свою загаданку
утопила в проруби.
Намечтаю новую,
когда стает снег.
Про глаза обманные
цвета мёда дикого.
Сладкие до горечи,
чтобы губы жгло..
Самые желанные...
Кто б мне сердце выковал?
Чтоб хотя бы до ночи
выдержать смогло.
Глаза снова защипало. Что я такая плаксивая стала? Может от обиды, что я так много ждала от того дня, когда мы с Лами наконец встретимся, а всё получилось так.. скомканно.. Но, может быть сейчас, когда мы встретимся один на один, я почувствую настоящую радость от встречи. Повернув кольцо, я побежала по дороге, ведущей к храму. Ещё тогда, когда мы договорились увидеться там, где светит только какая-нибудь из лун и всё окружаещее выглядит совсем иначе, чем днём, я показала Лами толстое дерево волосатого ореха у дороги. И сказала, что его не спутаешь ни с каким другим, даже в темноте. Оно стояло у левой стороны тропы, не далеко от околицы, и пройти мимо него было невозможно.
Я быстро нащупала его шершавую кору и повернула в поле. Луна воргенов - Умай, светила ярко, хотя уже уходила к горизонту и приходило время бледно-алой Меру, висящей почти над головой, но светящей слабо, как сквозь пелену воды в которой растворилась кровь, приманившая бога лилу к его возлюбленной. Есть у них такая легенда.
Кровавый Кхорн, бог убийства, гнева и войны, поспорил со своим братом Слаанешем, Властителем Наслаждений, Принцем порока, какая из страстей сильнее, страсть к власти над жизнью или к обладанию женщиной. Кхорн презирал младшего брата, считая его вздорным, эгоцентричным, попусту сжигающим божественную силу.
-Нет ничего прекраснее, чем кровь врага, стекающая по руке воина, вырвавшего меч из его живота,- громогласно вещал он, кривя жёсткие губы, глядя на брата, как на ничтожное извращение божественной сути.
-Ты ещё не знаешь, что кровь бегущая по ногам женщины, лишённой тобой невинности, ничуть не менее сладка,- причмокивал пухлыми губами Слаанеш.
И однажды, раздражённый презрением старшего, он замутил Божественный Звёздный поток, к которому наклонился испить силы Кхорн, кровью обычной девушки, которую звали Меру. Он перенёс её туда из вод реки, где она пыталась скрыть от назойливых парней, следы того, что стала взрослой.
Кхорн - кровавый бог, не мог не ощутить вожделенного вкуса и отправился вверх по течению, где и увидел обнажённую красавицу в свете Звёздной силы. Но бог войны не умел быть нежным и страсть свою удовлетворил как воин. Орудие его мужской силы вошло, как клинок, разрывая и раня девушку. И он, быть может, согласился бы с братом, когда первая кровь смешалась с его семенем и упала в звёздный поток, унося перворождённого лилу, а следом его единственную пару.
Только девушка, едва избавившись от тяжёлого тела Кхора, превратилась в Луну, которую так никогда и не согласился отпустить из обьятий кровавый бог. Мимолётное наслаждение, как считал он раньше, так и осталось вечно неудовлетворённой страстью, из-за которой он всё яростнее топит миры в крови.
Лилу, пришедшие в мир Чесмена, были уже совсем другими, но, увидев алую луну, назвали её так же как и свою - Меру. Но, когда первый изначальный лилу получил свою силу, магию крови, он разрезал руку и плеснул крови в Анишу. Тёмной луне тогда оставалось совсем не много, чтоб добраться до Чесмена и Саот почувствовал кровь лилу в реке, текущей в Трясину. И принял её, как жертву. Он показался ему, поскольку была ночь. Время Саота. И приказал прийти в свой Храм.
Только лилу не поняли, что Храмы Саота уже существуют на планете. Так как не нашли здесь разумных. Они построили свои. И стали почитать Саота, как ипостась своего прежнего бога Кхара, считая, что и здесь он обнимает свою желанную Меру. Они не получили того, что получили мы с сидхе, пройдя через чёрный источник, находящийся в Истинном Храме.
Лами уже ждал. Он не присел, а нетерпеливо метался по полю. Повязка-артефакт была сброшена на спину, как будто он пытался услышать мои эмоции, почувствовать моё приближение. И вправду, даже не видя меня, он обернулся, глядя прямо сквозь меня в темноту.
