Вот дед, например, кожевенным делом. Отец с мамой держали и стада и коптильни. Когда-то.. Теперь этим занимаются дядя и его друг. Моя сестра, как я уже упоминал, перебиралась со стойбища в стойбище. Она была лекаркой, как и я, но только для животных. Тундру, кроме береговой линии, вообще занимал, в основном, клан моей праматери от времён первопоселения.
В поисках Призрачного гриба мы направились на юго-восток. Самая густая чащоба окружала Северный Холм и тянулась до северных же отрогов Цверговых гор. Там редко появлялись охотники. Земли считались очень опасными. Гигантские биргиннены и огромные чёрные аруши, лесные бурые варги, что гораздо крупнее степных, охотились на многочисленных диких кудумов, хронов, лапачей. Те в свою очередь летом объедали подлесок и быстрорастущий лесной мах, а зимой лишайники и ветки винного куста и лиственных деревьев.
Пушной зверь, ценная добыча для охотников там, хоть и водился, но добывать его было гораздо труднее и намного опаснее.. Кроме того земля там иногда оседала, образовывая глубокие овраги. Лилу, строя свои города, под холмами, докопались за Северным холмом до участков с мягкой известковой породой и естественными пещерами, кое-где прорезаемые водными пластами. Пещеры эти подмывались, были неустойчивы и не годились для строительства. Поэтому лилу остановились и не стали расширять свои пещеры на север, а стали расширять города к востоку, в сторону цверговых гор. Обработать твёрдые каменные породы труднее, но и прекрасные арочные фронтоны, держащие своды рукотворных пещер, были надёжны и, при поддержке амулетов, практически вечны.
Гниль обнаружили эти самые охотники. В овраге отделяющем их участок от Чащи. Потом, пройдя на запад, нашли выход в одном из болот. Сразу же объявили тревогу. К слову, в густонаселённых местах, где гниль разводили, в основном люди, она сразу превращалась в эпидемию и привлекала стражу и лекарей одновременно.
Запрещённое колдовство обнаружилось только раз. В уединённом замке одного из баронов хомо. Это был совершенно сбрендивший маг. Одновременно зацикленный на поиске вечной жизни или активного посмертья. Для этого он практиковал всё возможное и невозможное из запрещённых магий. От крови младенцев, которыми он одаривал всё, что шевелилось, до сбора некроса. Когда случайные гости подошли к воротам его замка и увидели, что они у них на глазах начали осыпаться серой пылью, в замке не было уже ни одной живой души. Гриб, предсказуемо обнаружили в подземелье замка. А грибница уже подбиралась к соседним деревням.
Мы отправились на таймахах. Вигоням было бы не сесть в густом лесу. У деда своих животных не было. Но к концу завтрака их привёл сосед. Присоединится к нам больше никто не мог. Огромные стада требовали внимания. Несколько дней рейдов по округе, для составления карты и так выбили скотоводов из привычной колеи.
Лесная тропа скрывала звуки передвижения каравана. Мягкая подложка, из листьев и уже желтеющего маха, создавала впечатление, что мы двигаемся по толстому ковру. Ветер, гулявший в тундре, заблудился среди густой чащи и только где-то в кронах пытался прорваться вниз, под лиственный полог.
Мы ехали уже больше трёх часов. Начинала ощущаться усталость. На ходу я сгрёб с ветки горсть спелых ягод и забросил их в рот. Сладкий сок, вкупе с ароматом переспевших винных ягод, на минуту отвлёк от печальных мыслей. Скоро должно показаться болото, где уже видели серую плесень. Мы пока решили не трогать грибницу, надеясь всё же найти и уничтожить гриб. Тогда все отростки и споры погибнут сами. Единственным исключением являлись живые существа. Если они заражались, то нужно было лечить их. Нет, они не разнесли бы спор. Но сами погибли бы, являясь прекрасной пищей для грибницы.
Вскоре показались первые признаки болота. Мох. Лишайники. И влага выступающая в глубоких следах тяжёлых таймахов с всадниками и грузом. Болото представляло из себя ещё более безрадостную картину, чем обычно выглядит подобный пейзаж. Вся зелень на поверхности посерела, как будто кострище покрытое остывшим пеплом. Редкие деревья по краям были покрыты тонким седым покрывалом, похожим на клубки паутины, чуть не на метр в высоту ствола.
Мы с гадливостью объехали это место и, несмотря на усталость, подогнали животных. Судя по карте, ехать нам ещё долго. Небольшой привал сделаем в месте где зараза на поверхности не появилась. Лучше всего на открытом солнечном месте, где растёт колючий орех. Он и гнус отгоняет. И нечисть его не любит. И грибница обходит стороной.
Такого места пришлось ждать долго. Уже скоро должен был показаться овраг. До него с полчаса пути, и мы сильно вымотались. Вдруг показался разрыв среди густой растительности, и я увидел знакомые красноватые листья в подлеске. Дальше больше, и вот, уже весь невысокий пригорок, покрытый высокими кустами с, подсыхающими, коричневыми колючими шариками, среди багровой листвы, тихо шелестит под яркими солнечными лучами.
Не успели мы обрадоваться, как вблизи послышался тихий тоненький плач..
Разговор с женой пивовара оказался тяжелее, чем рассчитывал деревенский маг. Да, женщина была не глупа. Но, скорее, боги наградили её не умом, а деревенской сметкой.
Поначалу она пришла в ужас от беды, случившейся с дочкой. Но девочки в сёлах рано выходят замуж и для неё она была уже, практически, взрослой. Тогда как для меня - чистое дитя. Больше её волновала молва и вина перед небесным женихом. И предприимчивость крестьянки заставила её искать возможность наказать насильника тем, что он исправит содеянное браком. Когда же я сказала, что залечила малышке раны, вернула девственность и заставила забыть сам факт насилия, она чуть поутихла.
-Вы сами женщина,- уговаривала я её,- неужели из-за предполагаемого достатка, вы хотите наказать свою дочь, выдав её за мерзавца? Да и, находясь не в своём кругу, девочка вряд ли будет счастлива. Такое редко случается даже с теми, кто сходится по большой любви. Пусть лучше малышка выйдет замуж за хорошего парня, которого будет любить. В деревне, кроме мага, никто ничего не узнает. А перед Саотом я сама вашу дочь заменю. только уж постарайтесь, чтоб мои попутчики как следует оценили работу вашего мужа. Я должна пройти обряд этой же ночью. И об этом мужчинам знать не нужно.
Пиво у хозяина и впрямь было хорошее. Судя по одобрительным возгласам воргенов, останавливаться они не собирались. По крайней мере пока есть, что пить. Я же сказалась уставшей и ушла в комнату, которую выделила мне хозяйка. Девочку выкупали, переодели и повели на деревенские смотрины. Сегодня же должно было состояться сватовство Саотовых невест.
Я решила и впрямь подремать пару часов. Ночь длинная. Куда заведёт меня дорога, которую мне предстоит "пройти до конца", я не знала. А, если я не подхожу к их пророчеству, то вообще придётся ждать рассвета, чтоб взять камень-защитник. И, скорее всего, его следует взять после обряда, что описан в тетради. Так как то, что я должна сделать по указаниям жреца, следовало начать в полночь.
Разбудить меня должен был Труми. Он был странно воодушевлён, почти не говорил со мной, но его взбудораженное состояние я чувствовала и связывала его с надеждой малыша на восстановление моей многострадальной головёшки.
Варг рассказал мне, как нашёл меня в лесу, следуя за горестными рыданиями Труми. И наши прошлые отношения, которые я вспомнила позднее, не заставляли меня сомневаться, что он меня нежно любит. Но в последнее время, по каким-то причинам, малыш всё больше был задумчив, не язвил, как раньше, и гораздо меньше со мной болтал. Мне оставалось только думать, что он боится неосторожным словом повредить мне восстановить что-то потерянное в жизни, что мне должно вернуть самостоятельно.
Труми очень ответственно отнёсся к заданию и поднял меня даже раньше, чем я просила. Я успела переплести волосы, как следует их расчесав.
-В крайнем случае распущу их потом,- решилась я на маленькую хитрость,- моя грива, это почти плащ.
Посмотрела на украшения. Огромный голубой аквамарин, вряд ли стоит оставлять с вещами на тропе. Уж лучше пусть останется здесь. Потом глянула на кольцо из чёрного алмаза.
-Тоже оставить?- засомневалась я и попробовала снять кольцо, провернув его на пальце.
Я даже испугалась, когда моё изображение в зеркале пропало.
-Артефакт? Я совсем забыла свойства этого кольца. Наверное и кулон тоже..
Для проверки повторила ещё пару раз поворот туда и обратно, с удовлетворением видя как пропадает и появляется моё отражение. И решила кольцо оставить. А подвеску взяла ту, что дал деревенский маг. Оставалось ещё одно колечко. Простенькое.
-Вот уж не знаю его свойств. Но, пусть остаётся. Раз совсем простое, значит есть в нём какая-то хитрость.
Вместо своего богатого кинжала, взяла церемониальный нож. Небольшой, но очень острый. Ручка из того самого окаменевшего дерева, лезвие явно с серебром. Если что, нежить упокоит запросто. Таймаху свою привяжу у тропы. В приболотье для неё врагов нет. А кнут тоже возьму. Тело кнута из кожи бергиннена в нём серебряные бусы вплетены, из той же кожи фол, и крекер из таймашьей гривы и серебряных нитей. Я его славно опробовала. Вопь рубил, что надо.
К ночи задул южный ветер. Тёплый, влажный, пахучий. Нёс издалека, из самых лесов южных сидхе, ароматную пыльцу ночных древесных цветов. Сидхе называют их "королева ночи". Пыльца такая мелкая и лёгкая, что несёт её, порой, несколько дней, в зависимости от силы ветра. У Каменных столбов я разделась, распустила волосы. Веток, здесь нет, цепляться и путаться не станут. А мне и не так холодно будет, всю ночь ведь могу пробродить, и не так муторно, если на Сенота наткнусь. Какое-никакое, а прикрытие. А на крайний случай, есть колечко.
Нож взяла в руки. Плеть завязала на талии. Артефакт местного мага на шею. Всё,.. лесная нимфа к сватовству готова.. А, вот, с брачными обязательствами, это я ещё погодю.. Подойдя к первым столбам остановилась.
-Как мне, ждать, пока знамение какое будет, или, может, прямо подружки невесты спустятся?- подбодрила я себя маленьким богохульством,- ну, а чего, торчать тут нагишом, приятного мало, где она, "дорога до конца"?.
Я не успела сказать последнего слова, как среди стволов появились светлячки и над горизонтом стала подниматься самая большая и светлая луна. Длинная тень потянулась от моих ног и над ней завилась стайка зеленоватых точек.. Вот прямо на них я и пошла.
-Чем не знак свыше? Пойдёт себе, вполне. Не люблю бездействия.
Стволы древнего леса были черней самой ночи, как будто вбирали в себя излишнюю для земной жизни тьму. Ту, что, не ласкает бархатным прикосновением ночных снов, превращает явь в аспидно-чёрный кошмар. Тишина, сродни храмовой, вызывала трепет в сердце. Сами Каменные столбы напоминали тысячи колонн священного строения с тёмно-звёздным потолком небес. Странно, но они не отбрасывали теней, как будто вобрали в себя и их тьму. Лишь моя собственная тень, печально вытянутая и одинокая, указывала мне путь. Если она отклонялась от надлежащего направления, зеленоватое облачко светлячков начинало бешено роиться и я возвращалась к нужному.
Чем дольше я шла, тем моя тень становилась короче. Самая трезвая мысль о том, что это просто поднимается луна, почему-то подминалась мистическим страхом, что эти чёрные колонны впитывают в себя мою суть вместе с моей тенью.
Когда лес закончился, я увидела небольшое озерцо. Мелкое и, похоже, совершенно безжизненное. Я потрогала воду большим пальцем ноги и повела по поверхности образуя дугообразную волну. Вода была тёплой. Отражение луны, поднявшееся над моей головой раздробилось на множество осколков. Но стоило ряби улечься, как вода стала подниматься вертикально, образуя чёрную зеркальную поверхность. Я увидела в ней себя и протянула руку, встречаясь с собственным отражением. Пальцы мягко коснулись поверхности и, пройдя насквозь, остались сухими. А моё отражение поманило меня за собой и повернувшись ко мне спиной стало уходить в глубь.
Секунду я стояла в нерешительности, а потом отчаянно шагнула в гладкую водяную плёнку. И очутилась во тьме. Полной, истинной и совершенной. Потом вокруг стали разгораться язычки пламени. И, в их свете, стал различим каменный свод. Огонь поднимался от пола по стенам и я увидела в конце помещения хрустальную чашу фонтана. Черная вода казалась густой и тяжёлыми толстыми струями опадала из невысокого фонтана, практически не образуя брызг.
Я подошла поближе и, как только на поверхности показались первые огненные росчерки, вспомнила о клятве. Сейчас я должна буду произнести её. Сомнения закрались в голову.
-А если я от волнения не соображу, что скажу что-то, что изменит всю мою жизнь?
Я была готова вчитываться со всем вниманием в хитрые строки клятвы. Но огонь выписал только одно слово "ВЕРЮ.." И именно его я должна была произнести, как клятву.
Закусив губу я стояла и смотрела на горящие буквы и не могла решить действительно ли верю этому странному Тёмному богу, о котором помнила на удивление мало, хотя слухов и страхов о нём было больше, чем о других богах. Но то, что кусочками вспоминалось в связи с Труми..
-Труми!- накатил испуг,- где он?
Почему-то за всё время в пока я шла, ни разу не вспомнила о нём. Я оглянулась. Мне точно было известно, что к каменному лесу я приехала с ним. Но как только вступила в него.. больше ничего..
Буквы продолжали мерцать. Мне хотелось вернуть мою память. Но такое безоговорочное доверие, без всяких пояснений походило на шантаж. Я разозлилась на себя, на Труми, который так не кстати исчез, на Тёмного бога, который требовал веры..
Как только я поняла, что злюсь, сияние огня стало гаснуть. Медленно, как будто с сожалением о моей нерешительности и неверии. И я решилась.
-ВЕРЮ!- твёрдо сказала я. Вода радостно забурлила. Перевалилась тяжёлой волной через край и обняла мои босые ступни, поднимаясь и ласково касаясь тела. Инстинктивно я подхватила длинные пряди своих волос и скрутила их на затылке в тугой узел, чтоб не намочить. Заколоть их было нечем и я так и застыла с поднятыми руками, а моё обнаженное тело, обволакивая, ощупывала чёрная вода. Когда она поднялась до бёдер, я почувствовала тепло касания такого интимного и волнующего, что во всём теле стал разгораться жар. Плеск маленьких волн и их прикосновения походили на лёгкие, чувственные поцелуи. А когда вода дошла до груди и, вмиг затвердевших, сосков это стало ещё ощутимее. А она поднималась и поднималась и я, теряясь в горячем желании, провалилась в темноту.
Очнулась оттого, что вода отпрянула от тела и вернулась в такой же фонтан, только совсем в другом месте, а я так и осталась стоять, как литая статуэтка, изогнувшись и закинув руки к голове, нехотя открывая глаза и дрожа от ещё пробегавших по телу сладких судорог.
Истома нежила тело. Мысли терялись. А прямо напротив меня появилась высокая фигура мужчины. Он был сложён как бог. Хотя почему как.. Я сразу поняла, что это и есть тот самый Тёмный, которому поклялась верить. Сквозь тёмную кожу пробивалось пламя. Оно же плескалось и в глазах. Только это было пламя такой безудержной страсти, что внизу живота зашевелился обжигающий комок.
В поисках Призрачного гриба мы направились на юго-восток. Самая густая чащоба окружала Северный Холм и тянулась до северных же отрогов Цверговых гор. Там редко появлялись охотники. Земли считались очень опасными. Гигантские биргиннены и огромные чёрные аруши, лесные бурые варги, что гораздо крупнее степных, охотились на многочисленных диких кудумов, хронов, лапачей. Те в свою очередь летом объедали подлесок и быстрорастущий лесной мах, а зимой лишайники и ветки винного куста и лиственных деревьев.
Пушной зверь, ценная добыча для охотников там, хоть и водился, но добывать его было гораздо труднее и намного опаснее.. Кроме того земля там иногда оседала, образовывая глубокие овраги. Лилу, строя свои города, под холмами, докопались за Северным холмом до участков с мягкой известковой породой и естественными пещерами, кое-где прорезаемые водными пластами. Пещеры эти подмывались, были неустойчивы и не годились для строительства. Поэтому лилу остановились и не стали расширять свои пещеры на север, а стали расширять города к востоку, в сторону цверговых гор. Обработать твёрдые каменные породы труднее, но и прекрасные арочные фронтоны, держащие своды рукотворных пещер, были надёжны и, при поддержке амулетов, практически вечны.
Гниль обнаружили эти самые охотники. В овраге отделяющем их участок от Чащи. Потом, пройдя на запад, нашли выход в одном из болот. Сразу же объявили тревогу. К слову, в густонаселённых местах, где гниль разводили, в основном люди, она сразу превращалась в эпидемию и привлекала стражу и лекарей одновременно.
Запрещённое колдовство обнаружилось только раз. В уединённом замке одного из баронов хомо. Это был совершенно сбрендивший маг. Одновременно зацикленный на поиске вечной жизни или активного посмертья. Для этого он практиковал всё возможное и невозможное из запрещённых магий. От крови младенцев, которыми он одаривал всё, что шевелилось, до сбора некроса. Когда случайные гости подошли к воротам его замка и увидели, что они у них на глазах начали осыпаться серой пылью, в замке не было уже ни одной живой души. Гриб, предсказуемо обнаружили в подземелье замка. А грибница уже подбиралась к соседним деревням.
Мы отправились на таймахах. Вигоням было бы не сесть в густом лесу. У деда своих животных не было. Но к концу завтрака их привёл сосед. Присоединится к нам больше никто не мог. Огромные стада требовали внимания. Несколько дней рейдов по округе, для составления карты и так выбили скотоводов из привычной колеи.
Лесная тропа скрывала звуки передвижения каравана. Мягкая подложка, из листьев и уже желтеющего маха, создавала впечатление, что мы двигаемся по толстому ковру. Ветер, гулявший в тундре, заблудился среди густой чащи и только где-то в кронах пытался прорваться вниз, под лиственный полог.
Мы ехали уже больше трёх часов. Начинала ощущаться усталость. На ходу я сгрёб с ветки горсть спелых ягод и забросил их в рот. Сладкий сок, вкупе с ароматом переспевших винных ягод, на минуту отвлёк от печальных мыслей. Скоро должно показаться болото, где уже видели серую плесень. Мы пока решили не трогать грибницу, надеясь всё же найти и уничтожить гриб. Тогда все отростки и споры погибнут сами. Единственным исключением являлись живые существа. Если они заражались, то нужно было лечить их. Нет, они не разнесли бы спор. Но сами погибли бы, являясь прекрасной пищей для грибницы.
Вскоре показались первые признаки болота. Мох. Лишайники. И влага выступающая в глубоких следах тяжёлых таймахов с всадниками и грузом. Болото представляло из себя ещё более безрадостную картину, чем обычно выглядит подобный пейзаж. Вся зелень на поверхности посерела, как будто кострище покрытое остывшим пеплом. Редкие деревья по краям были покрыты тонким седым покрывалом, похожим на клубки паутины, чуть не на метр в высоту ствола.
Мы с гадливостью объехали это место и, несмотря на усталость, подогнали животных. Судя по карте, ехать нам ещё долго. Небольшой привал сделаем в месте где зараза на поверхности не появилась. Лучше всего на открытом солнечном месте, где растёт колючий орех. Он и гнус отгоняет. И нечисть его не любит. И грибница обходит стороной.
Такого места пришлось ждать долго. Уже скоро должен был показаться овраг. До него с полчаса пути, и мы сильно вымотались. Вдруг показался разрыв среди густой растительности, и я увидел знакомые красноватые листья в подлеске. Дальше больше, и вот, уже весь невысокий пригорок, покрытый высокими кустами с, подсыхающими, коричневыми колючими шариками, среди багровой листвы, тихо шелестит под яркими солнечными лучами.
Не успели мы обрадоваться, как вблизи послышался тихий тоненький плач..
Глава 9.
Разговор с женой пивовара оказался тяжелее, чем рассчитывал деревенский маг. Да, женщина была не глупа. Но, скорее, боги наградили её не умом, а деревенской сметкой.
Поначалу она пришла в ужас от беды, случившейся с дочкой. Но девочки в сёлах рано выходят замуж и для неё она была уже, практически, взрослой. Тогда как для меня - чистое дитя. Больше её волновала молва и вина перед небесным женихом. И предприимчивость крестьянки заставила её искать возможность наказать насильника тем, что он исправит содеянное браком. Когда же я сказала, что залечила малышке раны, вернула девственность и заставила забыть сам факт насилия, она чуть поутихла.
-Вы сами женщина,- уговаривала я её,- неужели из-за предполагаемого достатка, вы хотите наказать свою дочь, выдав её за мерзавца? Да и, находясь не в своём кругу, девочка вряд ли будет счастлива. Такое редко случается даже с теми, кто сходится по большой любви. Пусть лучше малышка выйдет замуж за хорошего парня, которого будет любить. В деревне, кроме мага, никто ничего не узнает. А перед Саотом я сама вашу дочь заменю. только уж постарайтесь, чтоб мои попутчики как следует оценили работу вашего мужа. Я должна пройти обряд этой же ночью. И об этом мужчинам знать не нужно.
Пиво у хозяина и впрямь было хорошее. Судя по одобрительным возгласам воргенов, останавливаться они не собирались. По крайней мере пока есть, что пить. Я же сказалась уставшей и ушла в комнату, которую выделила мне хозяйка. Девочку выкупали, переодели и повели на деревенские смотрины. Сегодня же должно было состояться сватовство Саотовых невест.
Я решила и впрямь подремать пару часов. Ночь длинная. Куда заведёт меня дорога, которую мне предстоит "пройти до конца", я не знала. А, если я не подхожу к их пророчеству, то вообще придётся ждать рассвета, чтоб взять камень-защитник. И, скорее всего, его следует взять после обряда, что описан в тетради. Так как то, что я должна сделать по указаниям жреца, следовало начать в полночь.
Разбудить меня должен был Труми. Он был странно воодушевлён, почти не говорил со мной, но его взбудораженное состояние я чувствовала и связывала его с надеждой малыша на восстановление моей многострадальной головёшки.
Варг рассказал мне, как нашёл меня в лесу, следуя за горестными рыданиями Труми. И наши прошлые отношения, которые я вспомнила позднее, не заставляли меня сомневаться, что он меня нежно любит. Но в последнее время, по каким-то причинам, малыш всё больше был задумчив, не язвил, как раньше, и гораздо меньше со мной болтал. Мне оставалось только думать, что он боится неосторожным словом повредить мне восстановить что-то потерянное в жизни, что мне должно вернуть самостоятельно.
Труми очень ответственно отнёсся к заданию и поднял меня даже раньше, чем я просила. Я успела переплести волосы, как следует их расчесав.
-В крайнем случае распущу их потом,- решилась я на маленькую хитрость,- моя грива, это почти плащ.
Посмотрела на украшения. Огромный голубой аквамарин, вряд ли стоит оставлять с вещами на тропе. Уж лучше пусть останется здесь. Потом глянула на кольцо из чёрного алмаза.
-Тоже оставить?- засомневалась я и попробовала снять кольцо, провернув его на пальце.
Я даже испугалась, когда моё изображение в зеркале пропало.
-Артефакт? Я совсем забыла свойства этого кольца. Наверное и кулон тоже..
Для проверки повторила ещё пару раз поворот туда и обратно, с удовлетворением видя как пропадает и появляется моё отражение. И решила кольцо оставить. А подвеску взяла ту, что дал деревенский маг. Оставалось ещё одно колечко. Простенькое.
-Вот уж не знаю его свойств. Но, пусть остаётся. Раз совсем простое, значит есть в нём какая-то хитрость.
Вместо своего богатого кинжала, взяла церемониальный нож. Небольшой, но очень острый. Ручка из того самого окаменевшего дерева, лезвие явно с серебром. Если что, нежить упокоит запросто. Таймаху свою привяжу у тропы. В приболотье для неё врагов нет. А кнут тоже возьму. Тело кнута из кожи бергиннена в нём серебряные бусы вплетены, из той же кожи фол, и крекер из таймашьей гривы и серебряных нитей. Я его славно опробовала. Вопь рубил, что надо.
К ночи задул южный ветер. Тёплый, влажный, пахучий. Нёс издалека, из самых лесов южных сидхе, ароматную пыльцу ночных древесных цветов. Сидхе называют их "королева ночи". Пыльца такая мелкая и лёгкая, что несёт её, порой, несколько дней, в зависимости от силы ветра. У Каменных столбов я разделась, распустила волосы. Веток, здесь нет, цепляться и путаться не станут. А мне и не так холодно будет, всю ночь ведь могу пробродить, и не так муторно, если на Сенота наткнусь. Какое-никакое, а прикрытие. А на крайний случай, есть колечко.
Нож взяла в руки. Плеть завязала на талии. Артефакт местного мага на шею. Всё,.. лесная нимфа к сватовству готова.. А, вот, с брачными обязательствами, это я ещё погодю.. Подойдя к первым столбам остановилась.
-Как мне, ждать, пока знамение какое будет, или, может, прямо подружки невесты спустятся?- подбодрила я себя маленьким богохульством,- ну, а чего, торчать тут нагишом, приятного мало, где она, "дорога до конца"?.
Я не успела сказать последнего слова, как среди стволов появились светлячки и над горизонтом стала подниматься самая большая и светлая луна. Длинная тень потянулась от моих ног и над ней завилась стайка зеленоватых точек.. Вот прямо на них я и пошла.
-Чем не знак свыше? Пойдёт себе, вполне. Не люблю бездействия.
Стволы древнего леса были черней самой ночи, как будто вбирали в себя излишнюю для земной жизни тьму. Ту, что, не ласкает бархатным прикосновением ночных снов, превращает явь в аспидно-чёрный кошмар. Тишина, сродни храмовой, вызывала трепет в сердце. Сами Каменные столбы напоминали тысячи колонн священного строения с тёмно-звёздным потолком небес. Странно, но они не отбрасывали теней, как будто вобрали в себя и их тьму. Лишь моя собственная тень, печально вытянутая и одинокая, указывала мне путь. Если она отклонялась от надлежащего направления, зеленоватое облачко светлячков начинало бешено роиться и я возвращалась к нужному.
Чем дольше я шла, тем моя тень становилась короче. Самая трезвая мысль о том, что это просто поднимается луна, почему-то подминалась мистическим страхом, что эти чёрные колонны впитывают в себя мою суть вместе с моей тенью.
Когда лес закончился, я увидела небольшое озерцо. Мелкое и, похоже, совершенно безжизненное. Я потрогала воду большим пальцем ноги и повела по поверхности образуя дугообразную волну. Вода была тёплой. Отражение луны, поднявшееся над моей головой раздробилось на множество осколков. Но стоило ряби улечься, как вода стала подниматься вертикально, образуя чёрную зеркальную поверхность. Я увидела в ней себя и протянула руку, встречаясь с собственным отражением. Пальцы мягко коснулись поверхности и, пройдя насквозь, остались сухими. А моё отражение поманило меня за собой и повернувшись ко мне спиной стало уходить в глубь.
Секунду я стояла в нерешительности, а потом отчаянно шагнула в гладкую водяную плёнку. И очутилась во тьме. Полной, истинной и совершенной. Потом вокруг стали разгораться язычки пламени. И, в их свете, стал различим каменный свод. Огонь поднимался от пола по стенам и я увидела в конце помещения хрустальную чашу фонтана. Черная вода казалась густой и тяжёлыми толстыми струями опадала из невысокого фонтана, практически не образуя брызг.
Я подошла поближе и, как только на поверхности показались первые огненные росчерки, вспомнила о клятве. Сейчас я должна буду произнести её. Сомнения закрались в голову.
-А если я от волнения не соображу, что скажу что-то, что изменит всю мою жизнь?
Я была готова вчитываться со всем вниманием в хитрые строки клятвы. Но огонь выписал только одно слово "ВЕРЮ.." И именно его я должна была произнести, как клятву.
Закусив губу я стояла и смотрела на горящие буквы и не могла решить действительно ли верю этому странному Тёмному богу, о котором помнила на удивление мало, хотя слухов и страхов о нём было больше, чем о других богах. Но то, что кусочками вспоминалось в связи с Труми..
-Труми!- накатил испуг,- где он?
Почему-то за всё время в пока я шла, ни разу не вспомнила о нём. Я оглянулась. Мне точно было известно, что к каменному лесу я приехала с ним. Но как только вступила в него.. больше ничего..
Буквы продолжали мерцать. Мне хотелось вернуть мою память. Но такое безоговорочное доверие, без всяких пояснений походило на шантаж. Я разозлилась на себя, на Труми, который так не кстати исчез, на Тёмного бога, который требовал веры..
Как только я поняла, что злюсь, сияние огня стало гаснуть. Медленно, как будто с сожалением о моей нерешительности и неверии. И я решилась.
-ВЕРЮ!- твёрдо сказала я. Вода радостно забурлила. Перевалилась тяжёлой волной через край и обняла мои босые ступни, поднимаясь и ласково касаясь тела. Инстинктивно я подхватила длинные пряди своих волос и скрутила их на затылке в тугой узел, чтоб не намочить. Заколоть их было нечем и я так и застыла с поднятыми руками, а моё обнаженное тело, обволакивая, ощупывала чёрная вода. Когда она поднялась до бёдер, я почувствовала тепло касания такого интимного и волнующего, что во всём теле стал разгораться жар. Плеск маленьких волн и их прикосновения походили на лёгкие, чувственные поцелуи. А когда вода дошла до груди и, вмиг затвердевших, сосков это стало ещё ощутимее. А она поднималась и поднималась и я, теряясь в горячем желании, провалилась в темноту.
Очнулась оттого, что вода отпрянула от тела и вернулась в такой же фонтан, только совсем в другом месте, а я так и осталась стоять, как литая статуэтка, изогнувшись и закинув руки к голове, нехотя открывая глаза и дрожа от ещё пробегавших по телу сладких судорог.
Истома нежила тело. Мысли терялись. А прямо напротив меня появилась высокая фигура мужчины. Он был сложён как бог. Хотя почему как.. Я сразу поняла, что это и есть тот самый Тёмный, которому поклялась верить. Сквозь тёмную кожу пробивалось пламя. Оно же плескалось и в глазах. Только это было пламя такой безудержной страсти, что внизу живота зашевелился обжигающий комок.
