И вот мы стоим на самой верхней ступени, Луара рядом, с венком на голове, вождь ниже, возле него незнакомая мне девушка, по цвету пепельных волос которой я понимаю, что она не Хранительница, а такой же простой человек как и я. Мы поднимаем руки вверх и толпа начинает вибрировать и мы, наконец–то, разворачиваемся и входим в Древо Жизни. Ну как входим: Луара как по маслу проходит вперед, я же врезаюсь в прозрачную пелену, словно в каменную кладь, пробую еще раз, но резкий толчок откидывает меня метров на пять назад, и я падаю на землю, окруженный взволнованной, шокированной толпой.
– Грязный!
– Нечестивый!
– Отравленный!
Вокруг раздавались голоса людей, и в какой–то момент мне казалось, что они разорвут меня, но, присмотревшись к их лицам, понял, что нет на них злости, только жалость. Они испытывали жалость к человеку, кто больше остальных заслуживал быть тут!
– Это все подстроено! – негодующе крикнул толпе. – Луара, ты ведь не веришь их словам?
Но девушка верила.
– Атропин, Древо Жизни никогда не ошибается. Чувства твои не чисты, и помыслы твои, видимо, тоже.
– Не правда!
– Возможно, сынок, ты и сам в это веришь, но судьба твоя не связана с нами и должна пойти другой дорогой, – вождь встал возле Луары, чуть загородив ее собой. – Я проведу обряд Очищения, и ты больше никогда не вспомнишь о нас.
Он стал двигаться в мою сторону, но я вытянул руки вперед, к поникшей девушке:
– Стойте! – я посмотрел вождю прямо в глаза. – Луара сказала мне, что сама умеет проводить этот обряд, так дайте же нам время проститься…
Повисла тишина. Все ждали решения главы, но он медлил, и если бы ветер не трепал его длинные белые волосы, я бы решил, что жизнь остановилась.
– Луара, каково будет твое решение? – он взял девушку за руку. – Я не стану препятствовать, если ты этого сама хочешь.
– Луара, Снежинка моя… – позвал я ее ласково.
Лицо девушки исказилось гримасой боли и внутреннего сопротивления. Красные глаза опухли, а слезы непрерывным поток лились по щекам, каплями свисая с подбородка.
–Хочу, Ишель.
Вождь кивнул, отпуская девушку ко мне. Я думал, она кинется в мои объятия, но она шла медленно, но каждый шаг был тверже предыдущего, потому что Луара действительно была готова со мной проститься, как велело ей это демоново Древо.
Мы шли вдоль домов, к лесу. Я протянул девушке руку, и она, помедлив, все–таки взяла ее, хоть и не крепко. На той самой опушке, где год назад она подарила мне чудо своего преображения Луара и захотела проститься, тем самым закончив отношения и перерезав узлы наших связанных судеб.
– Все не может закончиться так, Луара!
– У нас нет выхода, – голос девушки стал хриплым и срывающимся от переполняющих ее эмоций.
– Мы должны что–то придумать! Я должен стать Хранителем! – гневно крикнул я. И тут девушка от меня отшатнулась.
– Это все, что тебя интересует?
– Конечно, – заметив растерянный взгляд Луары, я поспешил исправиться. – Ведь только так мы можем быть вместе, только так ты навсегда станешь моей.
– Как я не замечала этого раньше? – слезы девушки вмиг высохли, а лицо стало отрешенным. – Ты никогда меня не любил, ведь так? Ответь, Атропин! Тебе так хотелось стать Хранителем, что ты обманом заставил меня верить в твои несуществующие чувства? Так хочу тебя огорчить, ты бы никогда не стал равным мне, потому что по сути, ты простой человек. Как же ты этого не поймешь?
– О чем ты?
– Древо никогда бы не наградило тебя силой, потому что твое тело не способно выдержать всю мощь благодати Хроноса. Ты был бы моим мужем, спутником моей жизни, отцом детей.
– И все? – я был в бешенстве. – Так значит, ты все это время меня обманывала?
Я стал двигаться на девушку, но она не испугалась меня, лишь гордо задрала подбородок:
– Я никогда не лгала тебе и не обещала тебе силы, я обещала тебе лишь свою любовь, я была готова отдать тебе всю себя.
– Ты и отдашь, сука! – я ударил ее по лицу, отчего она упала, потеряв сознание.
Тогда, в приступе гневного исступления, я взял ее там, всячески терзая тело. Когда я закончил на ней не было живого места, все было в кровоподтеках. Но я не сожалел, ведь обманщица это заслужила. Девушка наконец пришла в себя, и я подошел, чтобы высказать ей свои прощальные слова, надеясь, что она не переживет этот день, но не ожидал, что в мою сторону прилетит белый сгусток энергии, который полоснул по моему лицу, словно меч.
Неимоверная боль пришлась большей частью на мой глаз, к которому я сразу прижал свои руки.
– Чтоб ты сдохла, тварь, – орал я Луаре, уходя с поляны на еле гнущихся ногах. – Клянусь, я уничтожу вас и ваше лживое Древо!
В тот день мое лицо изменилось навсегда, а глаз перестал видеть, так как разрез, проходящий от кромки волос до подбородка, задел и его. Я понимал, что скорее всего вождь будет мстить мне за смерть Хранительницы, потому домой не пошел, а отправился сразу к одному своему знакомому, который спустя пару дней помог мне добраться до порта и уплыть из этого проклятого места.
Десять лет я странствовал, прошел через войну, где нашел друга Хигса, но ни на секунду не переставал искать любую информацию про Хранителей, Хроноса и… Бааш. Ведь не сложно было догадаться, что именно она способна противостоять этой шайке шарлатанов. В одном из своих путешествий я наткнулся на ниджа, самого настоящего демона. Конечно, он желал меня уничтожить, но я сказал, что смогу возродить в этом мире Тьму и убить ее противников, тех, кто охраняет грань мира. И он прислушался, затих на время, а потом и вовсе отпустив, сказал, что хочет узнать все, особенно местонахождение Хранителей. Я предоставил ему всю информацию, все до мельчайших подробностей, все, что мог вспомнить о самом поселении и о том, что про них рассказывала Луара.
– Чтобы разрушить грань, нам нужно уничтожить Хранителей. А потом отравить Древо.
– И как это сделать?
Нидж не знал. Но, не смотря на это, он поделился со мной другой информацией. Например, как призвать низших демонов, как управлять ими и даже, как сделать из человека ниджа, если того потребуют обстоятельства. Мне было этого достаточно, все остальные вопросы я собирался решать по мере их поступление. Сначала мне нужно было организовать гибель Хранителей.
Я вернулся домой. Первым делом, я решил проведать свою мать, ведь прошло десять лет, а писем я ей написал не так уж много, в которых отправлял деньги и не был уверен, что она еще жива. Но старуха хоть и была уже достаточно дряхлой, но жизнь в ней теплилась, хоть разум и помутнел. Мать приобняла меня, но истинной радости, которую ожидал, я не увидел: глаза ее были полны печали.
– Где же я ошиблась, сынок? – пробормотала она невнятно. – Бросить собственного ребенка.
Я прищурился, думая, что она говорит о моем отце, который бросил нас, когда я был еще маленьким. Но она продолжила, и от ее слов по моей спине пробежал холодок:
– Мальчишка–то, совсем еще птенчик, ангелочек, похожий на мать, но с твоим хмурым взглядом.
– Моим?
– Да, Атропин, – старуха кивнула своим мыслям. – Такой мрачный, словно сокол смотрит на тебя, так недоверчиво, будто люди вокруг всюду пытаются его обмануть и обидеть.
– О ком ты говоришь, сумасшедшая? У меня нет сына!
– Я была в лесу, несколько лет назад, и она вышла ко мне, гневная, яростная, словно дикая кошка. А за подол ее цеплялся малыш. Она кричала, но я не слышала о чем она говорит, потому что не могла оторвать взгляд от ребенка с твоими чертами и в то же время на тебя совершенно не похожего. Она сказала, что проклинает тебя и собралась увести мальчика обратно, но ребенок, сорвав полевой цветок, подошел ко мне и сказал: «Бабушка, меня зовут Хоук, и мы с мамой не любим папу, но вот ты мне зла не сделала, потому я буду тебя защищать от тьмы!»
Я вскочил со стула и стал ходить по комнатке, сжав руки в кулаки. Хотелось рвать и метать.
– Эта тварь мало того, что выжила, так еще и родила от меня!
– Атропин, как ты можешь так говорить? Ребенок – это святое!
– Заткнись! – рявкнул я на мать, забрызгав ее лицо слюной. – Не тебе говорить о святости, когда сама водила мужиков домой, запирая меня в чулан.
– Я виновата перед тобой и много раз просила прощение…
– Сдалось мне твое прощение!
Я вышел из дома. Мне нужно было проветрить мозги и привести мысли в порядок, что навалились на меня снежным комом. Плана как такового у меня не было, но точно должен был увидеть все своими глазами.
Я выслеживал их больше трёх месяцев. Почти безвылазно бродил по лесу, подобравшись к селению как можно ближе. Я должен был быть осторожен, ведь если меня заметят, то это точно верная смерть.
Помню, как первый раз увидел Луару, такую же прекрасную, как десять лет назад, ничуть не изменившуюся, мне даже стало обидно, что на ней не осталось следов от нашей последней встречи. С другой стороны, я испытывал невероятное ощущение, наблюдая за ее беззаботностью, поскольку она даже не догадывалась о моем присутствии, я чувствовал себя хищником, что присматривается к своей добыче. Мне всего лишь нужно было дождаться момента. Момента, когда я смогу исполнить свой план и сделать Луаре так больно, насколько это возможно.
И такой случай представился. Как же была она неосмотрительна в своих поступках, моя Снежинка. Украсть ребенка, отошедшего от нее на пару минут, не составило труда: зажать ему рот, чтобы не кричал и унести подальше, в свое логово. Осталось только ждать, пока Луара сама не придет в мои руки и будет делать все, что я пожелаю. А желал я многого.
Она пришла в тот же день, словно чувствовала свое дитя на расстоянии.
– Чего ты хочешь, Атропин?
– А чего хочешь ты, Снежинка? – я сидел на стуле, закинув одну ногу себе на бедро, ощущая всю степень превосходства.
– Не называй меня так! Никогда!
– Я бы не советовал тебе горячиться, – сказал спокойно глядя в ей глаза. – Мне кажется, но ты не в том положении.
Женщина сжала кулаки от злости. Видно, как ей было тяжело совладать со своими эмоциями, но ради своего ребенка она сумела себя сдержать.
– Так чего ты все–таки хочешь? – сухим безжизненным голосом спросила Луара.
– Чтобы ты просила…
– Просила? Хорошо! Прошу, верни Хоука! Он никак не связан с нашими отношениями!
– Во–первых, он мой сын, а значит он наша с тобой прямая связь, как бы печально это не было, во–вторых, ты не правильно просишь, – произнес, не сумев сдержать ухмылки. Мне нравилось растягивать удовольствие. Смотреть, как она сначала не понимает, а потом ломается, словно ветка, наполненная соком, но которую ты умело переломил, даже не напрягаясь.
Я медленно провожу взглядом от ее лица к полу и Луара, следуя за ним, опускается на колени.
– Верни мне его, прошу…, – и видя мою приподнятую бровь, наконец говорит то, чего я жажду. – Я сделаю, все, что ты захочешь.
– Это другой разговор. Ты расскажешь мне все про Хранителей, все ваши слабые места, про все, в чем вы не совершенны и где больше всего уязвимы.
– Для чего это тебе?
– Это не имеет для тебя никакого значения.
– А взамен?
– Это еще не все, Снежинка.
– Не…
– Я буду называть тебя так…, – я стукнул по столу, отчего женщина дернулась. – … как посчитаю нужным. Ты поняла?
– Поняла, – ответила она сквозь зубы.
– Вот и отлично, – я снова откинулся на стул. – Мы с тобой поженимся, по нашим мирским традициям и будем жить вместе, мы ведь семья, у нас есть сын. Ему нужен отец, который объяснит ему, что есть люди, которые по сути своей лживые твари и что ему лучше жить от них подальше.
Из глаз Луары потекли слезы.
– А взамен на все это, я обещаю не убивать его. Все очень просто. В нем течет ваша кровь, и он долгое время провел под вашим влиянием, но ради знаний, что ты мне предоставишь, я готов дать ему шанс стать достойным человеком. – и, поразмыслив немного, добавил. – И еще одно, ты ни о чем не расскажешь свои сородичам, ты даже видеться с ними не будешь, прервешь все связи и контакты. А иначе…
– Где сейчас Хоук?
– Сначала ты должна пообещать, что выполнишь свою часть сделки.
– Обещаю.
– О, нет–нет! – я театрально замахал рукой. – Поклянись.
– Где мой сын?
– Поклянись! – резко крикнул я. – Или больше никогда его не увидишь! Поверь, я могу это устроить.
– Клянусь, – прошептала женщина, смотря на меня, стоя на коленях с ненавистью, но я был готов простить ей эту вольность, ведь после произнесенной ею клятвы, она стала полностью принадлежать мне.
– Мальчик за домом, играет со своей бабушкой.
Я не успел договорить, как женщина уже выбежала за дверь. Подойдя к окну, я постарался запечатлеть в своей памяти эту картину воссоединения и осознать, что теперь у меня есть оружие, способное уничтожить Хранителей.
И все шло как по маслу: мы поженились, стали жить вместе, делить постель, воспитывать сына. В глазах общественности мы были идеальной семьей. Луара выполняла все мои требования и рассказала обо всех тайнах Храниелей. Однако все так же оставалось неясным, как отравить Древо Жизни.
– Это не возможно, Атропин. – мотала Луара головой. – Чтобы ты не задумал, но Древо не пускает в себя тьму и зло, только чистые душой и помыслами могут войти в него. И это подтверждается тем, почему тебя оно не пустило…
Хлопок и женщина прижимает руку к горящей щеке.
– Скажешь еще что–либо в этом духе, и это отразится на мальчике!
Только такие угрозы действовали на нее.
Хоук со мной на контакт не шел.
– Ты вырастила маменькиного сынка, Луара! Он вечно прячется за твою юбку!
– Но он тебя боится, Атропин!
– Сейчас мы это исправим, – я начал расстегивать свой ремень. – Будет знать, кто в доме главный.
– Не смей!
– Отойди! – я замахнулся на нее ремнем, но Луара лишь отвернула лицо в бок, но не отошла, загораживая собой сына.
– Хочешь выместить зло, пожалуйста, делай это на мне, но ребенка не тронь!
В тот раз я их не тронул. Должен признать, что в какой–то степени даже зауважал ее за этот поступок. Но решил для себя, что это будет последний раз, когда она ушла от наказания.
Но я просчитался. Она решила обвести меня вокруг пальца.
Я как раз купил особняк в отдалении, куда собирался увезти свою семью, чтобы нам ничто не мешало. И уезжал на несколько дней. И эта тварь решила сбежать, прихватив с собой моего сына. Учитывая, что она поклялась не возвращаться к Хранителям, она нашла лазейку, решив уплыть в другую часть света, надеясь, что я их не найду. Но, к несчастью для нее я вернулся слишком рано, нагнав их в порту, уже на лодке.
Разразился скандал. Ругаясь, я вырвал ребенка из рук Луары и отдал капитану корабля, моему старому другу, а сам же попытался успокоить взбешенную женщину парой оплеух. Видимо, в какой–то момент я не рассчитал и ударил сильнее, чем нужно. Лаура упала. На палубе никого не было, мы стояли в порту, и я оглянулся удостовериться, что меня никто не видит, и выкинул бездыханное тело в реку.
В этот же день я увез Хоука и мать в особняк. Мальчик постоянно плакал, звал мать, но я то и дело повторял, что она бросила его, что выбрала свободную жизнь без оков, что таким, как его мать, верить нельзя, и только отцу можно доверять.
