– Прикройся! – я от злости запрокинул голову и потер глаза руками. Этот вечер просто не мог быть еще хуже.
– Соловей, – томно позвала девушка и стала ползти ко мне по кровати. – Я так долго тебя ждала, ты так долго отсутствовал…
– Бааш тебя забери! – я пошел прямо к девушке, стянул ее с кровати и повернулся за одеялом. Тут Иволга кинулась на меня, опрокидывая на постель и, не теряя ни минуты, стала целовать, впившись в мои губы.
И именно в этот момент в дверях послышался вздох. Мы с Иволгой одновременно повернули голову и увидели Луну, стоявшую в проеме. Бледную, как привидение. Я начал сталкивать с себя девушку, но знахарка успела прийти в себя и кинулась прочь.
– Луна!
Я бросился за ней, однако внезапно что–то тяжелое обрушилось на мою голову, и мир стал терять четкость и постепенно темнеть. Последнее, что я помню, это расплывчатый образ Иволги.
– Прости, Соловей, но тебе лучше немного отдохнуть.
Луна
В комнаты возвращались в молчании. Каждая из нас была погружена в свои мысли, и каждая из нас была ошеломлена происходящим.
– Луна, может зайдешь ко мне? Хотя бы на не на долго.
– Да, конечно…
Мы вошли в комнату, копию моей, но она была живой, наполненной всякими мелочами, которые дарят пространству смысл.
– Очень уютно, Лас.
Стены комнаты были увешаны угольными рисунками. Пейзажи, портреты, картины любой тематики.
– Это все ты нарисовала?
Девушка смущенно кивнула.
– Они великолепны! В них столько эмоций, столько чувств…
– Спасибо тебе… На самом деле, именно об этом я и хотела с тобой поговорить.
– О твоих рисунках? – удивилась я.
– О чувствах…
Я вопросительно на нее посмотрела.
– О твоих с Соловьем чувствах.
– Я не понимаю…
– Луна, мы все видели, что между вами что–то происходит. И сегодня я наконец убедилась, что это правда.
– Это так заметно?
– Смеешься? – девушка улыбнулась. – Я еще никогда не видела его таким. Но то, как он сегодня защищал тебя перед Наставником, самое истинное признание в его чувствах.
Мое сердце забилось быстрее.
– Да, иногда он грубый, черствый, вспыльчивый, но с другой стороны он добрый и справедливый. А еще он верный друг, который никогда не бросит в беде. Я знаю его с самого детства, и поверь, оно не было счастливым. Его растили с определенной целью – быть воином и убийцей демонов. О чувствах речи не шло, как ты понимаешь. А сейчас он наконец нашел тебя!
– Ласточка, я завтра уезжаю.
– Да, я знаю. Но могу ли я тебя попросить исполнить одну маленькую просьбу?
– Просьбу? – переспросила я.
– Я лишь хочу попросить прислушаться к себе. Возможно, Хронос не зря свел вас вместе. Возможно, стоит дать волю чувствам и наплевать на все остальное?
Я чувствовала, как внутри натягивается струна. Она тянулась–тянулась, пока мы смотрели друг на друга, а потом лопнула.
– И что мне делать? – я растеряно смотрела на Ласточку.
– Доверься ему, – ее слова вызвали у меня приступ неожиданной немоты. – Ты ему нужна.
– Как и он мне! – впервые я призналась об этом вслух.
– Так иди же, подруга!
Я шла к его комнате, расправив плечи, наконец, окончательно решившись открыться Соловью. Подойдя к дверям, я вытерла об юбку влажные ладони перед последним шагом. Я подняла кулак, чтобы постучать, однако заметила, что дверь открыта и за ней отчетливо слышались голоса, шорох и странные звуки.
Я заглянула и … прижала кулак к губам, перестала дышать. Застыла. Казалось, целую вечность таращилась в одну точку. Сделала глубокий вдох, справляясь с внезапным приступом паники. И на этот звук два страстно переплетенных тела посмотрели на меня. Глаза Иволги сверкали, словно грозовое небо, а Соловей посмотрел мне прямо в глаза, и его взгляд был полон искреннего раскаяния.
Я кинулась бежать.
– Луна, – раздалось за моей спиной, но я и не думала останавливаться.
Сбегая по лестнице вниз, не разбирая дороги, я столкнулась с Эйтаном, который выходил из кабинета Наставника. Я собиралась пронестись мимо, чтобы ничего ему не говорить, однако мужчина схватил меня за руку.
– Луна, постой! – он попытался поймать мой взгляд, но я упорно прятала заплаканные глаза. – Куда ты так спешишь? Почему убегаешь от меня?
– Я бегу не от тебя.
– От кого же?
– От себя! – вырвав руку, я побежала к выходу, желая оказаться на крыльце и вдохнут свежего влажного воздуха.
Ветер ударил мне в лицо, остужая мои горящие щеки. Я попыталась вдохнуть полной грудью, но мои легкие как будто отвергали кислород, поступающий в них, заставляя меня дышать рвано и часто, словно я действительно тонула. Могла ли я знать, что мои слова станут реальностью за такое короткое время.
– Луна, что происходит? – Эйтан встал возле меня.
– Мне нужно уехать.
– Я знаю…
– Прямо сейчас, – перебила я мужчину. – Ты со мной?
– Ночью? – мужчина хмуро посмотрел на меня, но по моему твердому взгляду понял, что я не шучу. – Сейчас не самое лучшее время…
Я резко подняла руку, призывая его остановиться.
– Эйтан, я все поняла. Поняла, что не могу доверять никому в этом доме, не могу верить данным словам. Я сама справлюсь!
Я развернулась, чтобы уйти в дом.
– Постой, – я остановилась, но оборачиваться не стала. – Я согласен. Прямо сейчас. Иди собирай вещи, встретимся у конюшни. И вот еще, что…
Я обернулась, в то время как Эйтан доставал из кармана мой кретч.
– Вот, держи, – он протянул кулон мне, и я дрожащими руками приняла его.
– Спасибо, – сказала сквозь слезы. – Ты даже не представляешь, что он для меня значит.
Мужчина кивнул, заходя в дом вместе со мной.
Я надела самую теплую рубашку, шерстяную юбку и поправила кулон на шее, наверх накинула черный стеганый камзол с высоким горлом. Сунула ноги в сапожки для верховой езды и надела перчатки. Полностью собравшись, почувствовала себя готовой к бою.
Соловей
Я пришел в себя, пока что не осознавая, где нахожусь. Дикая боль заполняла мою голову, отдаваясь неравномерным тиканьем в висках.
– Очнулся? – знакомый голос вывел меня из бессознательной темноты. С трудом открыв глаза, я посмотрел на Наставника. Он стоял по средине залы, которую обычно мы использовали в качестве тренировочной, когда погода не позволяла заниматься на улице. Атропин провел тонким лезвием от кинжала по своей ладони, чуть поморщившись, и темная струйка крови закапала на пол. Я как завороженный наблюдал за этим действием, силясь понять, что в действительности происходит. Затем мужчина наклонился и стал рисовать своей окровавленной ладонью на мраморной плитке. Знак за знаком, он выводил очень скрупулезно, не обращая на меня внимания. Я попытался сдвинуться с места, но оказалось, что я привязан к стулу: руками, ногами и торсом.
– Что…
– Т–ш–ш, – раздалось сбоку, и маленькая женская ладонь накрыла мои губы, чуть сжав, и тихий шепот раздался у моего уха. – Не стоит отвлекать Наставника, сейчас он должен сосредоточиться. Знаешь, Соловей, если бы ты не оттолкнул меня и не побежал за этой девкой, то ничего бы этого не было. И спустя несколько дней, ты стал бы свидетелем рождения нового мира. Мира, где я была бы твоей Королевой, а ты – моим Королем.
– Ив, – попытался сказать сквозь ее ладонь.
– Да, Сол? – девушка чуть разжала пальцы, позволяя с ней говорить.
Я повернул голову в ее сторону и посмотрел в черные глаза.
– Ты, ко всем демонам, спятила?
Лицо девушки исказилось гримасой гнева. Она замахнулась и, слегка согнув свои пальцы, яростно оцарапала мою щеку. Занесла руку повторно, но строгий властный голос остановил ее:
– Прекрати! Не трать на него свои силы.
– Ну па–а–а–п!
– Папа?
Видимо, я повредился рассудком или того хуже – умер, иначе как объяснить тот абсурд, что происходил вокруг меня.
– Иволга, ты слишком не сдержана в своих эмоциях и словах, а это меня очень сильно огорчает.
Ив потупила взгляд.
Тут дверь в залу отварилась и широкими торопливыми шагами вошел Сокол. Он окинул меня взглядом, чуть сощурив глаза, но, пройдя мимо, направился прямо к Атропину, остановившись, не доходя до края кровавых символов.
– Сейчас.
– Еще не время, она не готова!
– Пусть едет следом, как вы закончите, а «она» собралась уезжать прямо сейчас!
– Луна? Она уезжает? – я стал дергать руками, пытаясь освободиться. – Развяжите меня! Я должен с ней поговорить!
Но никто не обращал на меня внимание.
– Я готова! – Иволга топнула ногой. – Пусть поскорее убираются отсюда, а я их догоню. С ним, – она кивнула в мою сторон. – мы не задержимся надолго.
Атропин залез рукой в карман своих широких брюк и достал оттуда кольцо и передал его Соколу в руки.
– Береги его, иначе все наши труды пропадут зря. Бааш никогда нас не простит и приготовит места в самом горячем котле.
– О чем вы говорите? – я стал дергаться сильнее, однако веревки впились в мои руки, не ослабнув, что было не удивительно, ведь их завязал мой учитель, тот, кто знал, как это делать лучше всех. – Сокол, зачем тебе кольцо?
Мужчина отвел взгляд.
– Соловей, мне очень жаль.
– Неужели я был так слеп все эти годы? – непроизвольно слетел с моих губ вопрос.
– Хватит! Езжай, – голос Атропина звенел в тишине. – Мы доведем все до конца.
Сокол, не обернувшись, вышел из залы.
– Что доведете? Атропин, я имею право знать!
Иволга подошла к Наставнику и положила руку ему на плечо.
– Отец, думаю он заслужил узнать правду, хотя бы перед смертью.
В свете ламп, когда девушка и мужчина стояли рядом, я наконец увидел насколько они похожи. Шрам Атропина и его белесый глаз скрывали этот факт прямо у меня на виду, но сейчас, когда я знал правду, это было очевидно.
– Как такое может быть? – сокрушенно едва слышно спросил я. – Как я не замечал этого раньше?
– Ты много не замечал, – Наставник хмыкнул. – Но стоит отметить, что ты мой лучший ученик, Соловей. Лучше Сокола. И лишь поэтому, я позволю тебе исчезнуть, зная всю правду!
Глава 28
Атропин
35 лет назад
В деревушке близ Альтвира, у подножья Великого леса жил простой парень - Атропин. Мечтатель, я собирался изведать весь мир, побывать в каждом уголке, разгадывать загадки и находя невероятные ответы. Тогда я и не знал, что одна из величайших тайн мира существовала прямо у меня под боком.
В то лето, я собирался вступить в ряды матросов, следуя своей мечте, однако за неделю до отплытия, проходя через лес в соседнюю деревню, я наткнулся на девушку. Девушка невероятной, необычной красоты попала в капкан на зверя и просила помощи. Она лежала на траве белым пятном: волосы были словно первый снег, выпавший в горах, брови ее, словно сотканные из снежинок, оттеняли небесно–голубые глаза, в которых застыли слезы, а одежда белой вуалью укрывала ее тонкое невесомое тело, оголив лишь окровавленную ногу. Я помог ей выбраться, но от боли она потеряла сознание, и мне не оставалась ничего, кроме как отнести ее к себе домой.
Всю неделю я со своей матерью ухаживал за ней, за моей Луарой и проникся небывалым теплом. Но девушка сама по себе была очень скрытной, скромной, и ничего не хотела о себе рассказывать.
– Атропин, ты уплываешь странствовать, – говорила она мне тогда. – И скорее всего те чувства, в которых ты мне признаешься, всего лишь кратковременное увлечение. Посему не думаю, что нам стоит давать им прорасти.
Я всячески возражал, но Луара была непреклонна. Единственное, что она мне пообещала, что если я вернусь через три года и все так же буду ей верен, то она станет частью моей жизни.
Помню, как она, прихрамывая, ушла к лесу и растворилась в нем, словно туманная пелена, которую разогнал утренний ветер. Стоит ли говорить, что все время моего путешествия я грезил возвращением. Я, человек, всю жизнь мечтающий убежать из своей деревни, стал привязан к ней невидимыми нитями, что удавкой тянули меня обратно. Меня перестали интересовать тайны мира, ведь где–то там, в лесу, меня ждала Снежинка. От одной мысли, что она может меня не дождаться, мне становилось тошно, и я поклялся убить любого, кто поселится в ее сердце. Там мог жить только я. Она должна быть только моей.
Служба моя задержалась на целый год, и я, вернувшись, уже и не верил, что смогу отыскать Луару, однако меня ждал большой сюрприз. Мать встретила меня, накормила и сразу же рассказала, что приходила к ней моя беловолосая принцесса и год назад, и полгода назад, и последний раз – месяц назад.
– Дождалась, – вырвалось у меня радостное, и я кинулся из дома в Великий лес. Я не знал где искать мою красавицу, но чувствовал, что она сама найдет и почувствует мое присутствие. Окончательно заплутав, я вышел в центр одной поляны и что есть мочи закричал. Но поляна была пуста, лишь белый кролик скакал прямо ко мне. Помню, насколько это было необычным, увидеть дикого зверька, что сам бежал в мои руки. С собой у меня ничего кроме охотничьего ножа не было, но я решил, что раз не нашел девушку, то хотя бы принесу домой крольчатину. Но зверек заметив нож, остановился и как человек замотал головой и вдруг покрылся знакомой белой дымкой, и вот передо мной стояла она – Луара.
Она кинулась ко мне в объятия, и я обхватил ее руками, однако сам как будто находился не с ней, мысли мои плутали, ведь то, что я увидел, было тем, что я всегда искал. Моя Лаура и была той тайной, которую я должен был теперь разгадать. Она поведала мне историю своего народа, что она одна из Хранителей, частица грани, что не пропускает зло, тьму и саму Бааш в наш мир. Она закасала рукав своего одеяния и показала тонкую вязь черных знаков в доказательство своих слов.
Меня обхватила мелкая дрожь предвкушения и азарта: я должен был стать фрагментом этой истории, должен стать важным компонентом в жизни Луары и всех Хранителей. Я был готов хоть сейчас жениться на Хранительнице, но она меня остановила.
– Не все так просто, Атропин, – девушка слегка замялась. – Сначала мы должны узнать друг друга получше, удостовериться в наших чувствах и только поняв, что они истинны и чисты - просить вождя позволения пройти сквозь обручение. Если Древо отвергнет тебя, то мне придется стереть твою память и навсегда с тобой проститься.
– Значит ты мне не доверяешь? – внутри начинала зарождаться злость, но я умело сдерживал ее, дабы девушка не обрубила наше общение на корню, испугавшись моих эмоций. Но я действительно был возмущен ее осторожностью, тем, что четыре года ожиданий моих и ее оказались недостаточным доказательством наших чувств.
– Атропин, дай нам немного времени…
И я дал. Прошел еще целый год мучительных ожиданий, прежде чем она отвела меня в селение. То, что я увидел, было невероятным и будоражащим. Кто бы мог знать, что Великий лес спрятал в себе нечто подобное: два огромных дерева–исполина, переплетенных временем, образовывали одно целое и действительно что–то неописуемо безмерное, божественное. Овальный проем был прозрачным, но мелкая рябь, то и дело пробегающая по пустоте, манила в нее окунуться. Я уже знал к тому времени в чем состоит обряд, и мне не терпелось приступить.
Вождь встретил меня радушной улыбкой. Он начал разговаривать со мной о пустяках, но завидев, как я нервно тереблю рубаху, списал это на волнение и начал меня успокаивать. Как же мне хотелось огрызнуться и сказать, чтобы прекращал нести чушь, и приступал уже к делу. Но я ждал пять лет - мог подождать и еще немного.
