Отдышавшись, мы принялись чуть ли не на коленях изучать место хищения, но обнаружили лишь еле заметный след от колёс, который был совсем коротеньким и обрывался так же внезапно, как и появлялся.
— Портал! — удручённо вздохнула я.
— Хоть бы след зацепили!
— Нет, Бырог, хорошо, что не зацепили. Ну, выбросило бы нас на другом конце, а где тот выход, ещё неизвестно. И кто там мог бы нас поджидать, с распростёртыми объятьями тоже вопрос сомнительный.
— А что ты предлагаешь?
— Ловить с поличным.
— А кого ловить? Призрак любимой тёщи?
— Вот участие призрака здесь точно маловероятно.
Подойдя к той самой волшебной стороне дома, я задумчиво провела рукой по шероховатой поверхности. Твёрдая и холодная, как и положено быть порядочной стене.
— У меня другой вопрос: что это за фокус с бочонками?
— Ещё один портал?
— Слишком сложно и хлопотно.
— Ну, да, — гном тоже подошёл и для убедительности постучал по ней кулаком в нескольких местах. — Может, всё-таки тайный лаз?
— Нет, — раздалось за спиной. Казик на своих деревянных "ногах" всё-таки добрался к нам. — Здесь его отродясь не было.
— А где есть? — тут же пытливо глянул на слугу Бырог.
— Я вам все покажу. Но завтра.
— Что же ты раньше молчал?! — хором вскрикнули мы.
— Так вы меня и не спрашивали.
Я только нервно рассмеялась, сползая по стеночке на землю.
— Учиться нам с тобой, Бырог, и учиться. Маячки не заметили, в "колыбель" попались как младенцы, портал проворонили, ещё и с этим надо разобраться, — я похлопала по стене. — Призрак поэтому и не высовывается, что не желает иметь дела с непрофессионалами?
Гном обиженно засопел.
— Кстати, Казик, вы почему не спите?
— Так я это… того… вора караулил.
— Нет, любезнейший, вы сейчас обязаны спать как убитый. Это не просто сон, а очень качественное и безотказное заклятье.
— Погоди, Людвик, давай разберёмся! Может, он ещё ни в чём и не виноват.
— Хорошо, — кивнула я, подымаясь и отряхиваясь. — Только давайте разберёмся где-нибудь в другом месте, всё-таки не травень месяц на холоде торчать. Да и перекусить чего-нибудь я бы не отказалась.
В животе тут же согласно заурчало, и не только у меня.
Расположились мы на кухне. Гном поставил кипятиться воду, Казик исчез в кладовке за сыром и сухарями, а я шуршала на полках в поисках чая. А у кухарки тут обширная коллекция различных трав. Маленькие скляночки, подписанные как на всеобщем, так и на других языках, ровным рядом выстроились на полке. Я завистливо вздохнула: некоторые из них были очень редкими и дорогими.
— И кто тут у вас зельевареньем балуется?
Вернувшийся слуга положил приличный кусок сыра на стол, подковылял ко мне и тоже осмотрел скляночки.
— Это добро принадлежало покойной хозяйке. — Он взял одну из них, повертел в руках, принюхался и от греха подальше бережно поставил обратно. — Она вечно что-то варила в своём котелке. Я сколько говорил Люське убрать это куда-нибудь, ещё перепутает впопыхах, и будет нам всём весёлый ужин. Если не последний.
— Ну, в основном все эти травки по отдельности почти безобидные, но всё же спрятать от детей не мешало бы.
— Обязательно, госпожа ведьма.
— Госпожа Линтер, — поправила я. Не люблю этого обращения, да и "ведьма"— понятие расплывчатое. Особенно для мужчины. — Непростая у вас была хозяйка, Казик, столько магических талантов.
— Она была очень доброй женщиной. Хоть и ведьма.
Я криво ухмыльнулась. Что и требовалось доказать.
— Мы чай пить будем или нет? — взревел молчавший всё это время гном.
Казик схватил какой-то кулёк с верхней полки и поспешил к столу.
Первые полчаса мы молча уплетали сухари с сыром, запивая горячим и сладким чаем. Каждый думал о своём. А подумать было о чём.
— Итак, что мы имеем. Призрак золотой тёщи, не желающий общаться — это раз, — я стала загибать пальцы. — Кто-то регулярно усыпляет весь дом — это два. Кто-то обнаглевший ворует вино весьма оригинальным способом — это три. Казик, кто так ненавидит господина Алентия? Не подскажите?
— По правде говоря, есть у меня предположения, что источник всех напастей — наш дражайший сосед.
— Вполне может быть, — протянул гном. — Что скажешь, Людвик?
— Зерих — слабак, ему не под силу протащить целую телегу, груженную доверху, через портал.
— Зато ему под силу развесить маячки. Ведь он бывал у вас в гостях, не так ли, Казик?
— Да, бывал пару раз, но после того, как дети свалились ему на голову, больше к нам ни ногой. Он тогда возмущался на весь двор, что ему порвали парадную мантию.
Я сморщилась: не люблю эти пережитки прошлого. Мантия хороша только для теоретиков. Как прикажите в ней носиться по кладбищу, перескакивая через надгробия и оградки, если за вами гонится некто, явно жаждущий слегка перекусить? Для него эта мантия как сервировочная салфетка.
— Этого было достаточно, чтобы прицепить где-нибудь парочку.
Гном хоть и хмурился, но не возражал.
— Значит, завтра вновь прочёсываем весь дом. И теперь любезный Казик составит нам компанию и просветит оюо всех срытых комнатах и проходах.
— Их не так много, госпожа магичка. А как выглядят эти самые маячки?
— Хороший вопрос. — Я повернулась к артефактнику.
Гном, похрумкав очередным сухариком и запив его уже третьей чашкой чая, ответил:
— В идеале это такие небольшие кругляши размером с ладонь, пропитанные специальным снотворным составом, после чего тщательно заговоренные и направленные на ауру определённого человека или, как в нашем случае, места. Но чтоб столь масштабно, как здесь, вряд ли кто рискнёт цеплять.
— Но кто-то же додумался? — Я сцепила руки замком и уткнулась в них носом.
Мужчины усердно жевали, не мешая мне думать.
— Допустим, что это Зерих. Но зачем ему это?
Они синхронно перестали жевать. На лице каждого отразилась усердная работа мысли.
— Чтобы досадить Алентию? Они же вроде воюют, делят чего-то?
— Не чего-то, а рощицу за полем.
— А что в ней такого ценного? — поинтересовалась я и утащила под шумок тарелку с нарезанным сыром.
— Во-первых, это хороший кусок земли, а во-вторых, по легенде, там зарыты несметные сокровища ещё пра-пра-прадедом покойной госпожи.
— Вот как? — гном встрепенулся и хищно прищурился, глянув в окошко.
— Но вот сколько их там искали, поколение за поколением, так ничего и не нашли. Лет десять назад я сам помогал хозяину в их поисках, но, увы, безуспешно. Сейчас туда дети бегают, играют в пиратов, даже карту сокровищ нарисовали.
Но слова слуги не погасили алчного блеска в глазах артефактника. Чутьё подсказывало: в ближайшее время он лично проверит там каждый клочок земли. Я и сама не отказалась бы составить ему компанию.
— Тогда у меня другой вопрос: зачем он ворует вино, да ещё переливает его в другие бочонки.
— С эти как раз всё понятно. У хозяина свои особые бочонки и бутылки. Мы их делаем строго на заказ у одних и тех же мастеров, и они отмечены торговым символом Выдровских.
Гном только одобрительно крякнул и попытался отобрать у меня тарелку с сыром, но я нагло поставила её себе на колени: там и так почти ничего не осталось, а есть я хотела не меньше артефактника.
— Но на кой они ему вообще сдались?
— Думаю, не зря сегодня утащили именно этот товар. Собственно, это королевский заказ, и мы должны поставлять его в точные сроки. Сами понимаете, в нашем дворце никто ждать не будет. И как бы ни хвалил король хозяйские вина, всегда можно найти замену. Рынок сейчас переполнен.
— То есть, господина Алентия просто-напросто хотят лишить самого главного покупателя. Да и в немилость королю попадёт, глазом моргнуть не успеет, — заключила я. — А там и торговля на спад пойдёт, а то и вообще разорится.
Слуга устало вздохнул и кивнул.
— Хм, пока оставим эту версию. Поймаем вора и спросим с пристрастием.
Бырог одобрительно хлопнул по столу:
— Но есть и ещё одна загадка!
— М-м-м?
— Почему уважаемый и добропорядочный ловец воров не спит? У него хитрого амулета нет.
Но Казик даже не смутился, а засунул руку за воротник и высвободил маленький мешочек, подвязанный тонкой цепочкой.
Мы с гномом пристально уставились на это необычное украшение.
— Его нашла Люська после падения с лестницы и сразу отнесла мне. Думала, что это моё.
— Но надо понимать, что не ваше?
— Нет, — триумфально улыбнулся тот. — Но я видел его раньше.
— И где же? — хором спросили мы.
— На шее покойной госпожи. Она никогда с ним не расставалась. Думаю, она тогда хотела предупредить меня или просто передать это.
Гном с интересом уставился на вещицу. Наверняка завтра утром выпросит у слуги это маленький мешочек и тщательно обследует. Казик, проследив за взглядом гнома, продолжил:
— Там просто смесь каких-то трав. Но я всё равно надел его. А пару ночей назад заметил, что в доме стоит подозрительная тишина. Обычно дети что-нибудь подстраивают или сторожевой пёс хоть раз за ночь да гавкнет, да и сами хозяева любят прокрасться на кухню за чем-нибудь сладеньким. А тут как будто все вымерли. Вот я и решил сам проверить.
— Проверил так проверил. Ладно, давайте расходиться. Скоро рассвет, а день нам предстоит трудный. Мы должны найти маячки.
— Обязаны найти, — высказался Бырог. — Мы маги или шарлатаны какие?
— Вот завтра и проверим.
Утро было пасмурным, хмурым и холодным. Так же, как и обстановка в доме. Алентий, ужасно расстроенный новой пропажей, ходил поникший и удручённый, а во второй половине дня и вовсе куда-то пропал, прихватив с собой несколько зелёных бутылей. Луцея была невероятно молчалива, подавленная головными болями, и не выходила из своей комнаты.
Детишки тоже ходили притихшими, стараясь никому не попадаться на глаза. Но каждый раз сталкиваясь с нами, прочёсывающими в который раз усадьбу, сразу бледнели и сворачивали за ближайший угол.
Преданный Казик, энергично размахивающий костылями, поставил всю прислугу на уши, объяснив, что приблизительно мы ищем, и к вечеру всё в доме было перевёрнуто вверх дном. Усердные слуги, проникшись важностью поисков, заглянула во все углы и щели, только что половицы от пола не отодрали. Ничего так и не обнаружили. К вечеру все были злые, уставшие и ужасно раздосадованные неудачей. Артефактник считал это вызовом своей профпригодности: чтобы такой перспективный и талантливый мастер, как он, не учуял пару каких-то маячков?! Меня же больше озадачила необычная стена, через которую так бойко выкатывались бочонки. Но и там, повторно всё ощупав и осмотрев, я так и не пришла к какому-нибудь выводу. Это злило и выводило из себя.
Вечером вдрызг пьяный Алентий, завалившись в обеденную залу, выплеснул всё своё негодование на присутствующих, довёл до слёз супругу и завалился спать в оружейной. Несчастная Луцея, глотая слёзы обиды, умчалась к себе, где долго раздавались жалостливые подвывания. Ирма и Ежик попытались сделаться максимально незаметными и, послушно съев всё, что им предназначалось, бесшумно покинули стол, вежливо пожелав всем доброй ночи.
Я же, мучаясь очередными головными болями, к своему ужасу обнаружила, что нужный эликсир уже выпит гномом, тоже страдающим от воздействия "колыбели". Недовольно повертев в руках пустую склянку, я отправилась на кухню, где выпросив у Люськи хозяйство покойной тёщи, решила сама себе сварить лекарство. Да, зельеваренье я ненавижу, но это не значит, что я ни на что не годна. Напротив, чтобы позлить ненавистного преподавателя, до точки зубрила каждый рецепт, указанный в экзаменационных билетах. А вот практики у меня, увы, было мало. Но иного выхода сейчас я не видела, поэтому, вооружившись котелком и деревянной ложкой, отважно приступила к изготовлению эликсира.
Кухарка, с любопытством покрутившись подле меня, решила не вмешиваться, только поинтересовалась: умею ли я варить приворотные зелья?
— Умею. Но вам, милейшая, это не нужно.
— Почему? — с детской непосредственностью она следила за каждым моим движением.
— Казик и так в вас влюблён по уши.
— Ой! А откуда вы знаете? — тут же смутилась девушка и спрятала покрасневшее лицо в переднике.
— Тут только слепой не заметит. Просто он у вас робкий и нерешительный.
Я подмигнула кухарке, так что та, пискнув и счастливо улыбаясь, выскочила из кухни, затем сосредоточилась на вареве. Не хотелось вместо болеутоляющего получить слабительное, да и ещё собственного производства. А процесс приготовления и рецептура у них очень схожи. Вот будет потеха...
Пульсирующая боль, окутавшая, как запасливая паучиха, всю голову, только нарастала, отдавая звоном в ушах и заставляя тихо постанывать.
— Добавь цветки коровяка и измельчённые ветки багульника.
Оторвавшись от методичного процесса помешивания, я нос к носу столкнулась с призраком покойной тёщи и от неожиданности чуть не утопила ложку.
— Следи за консистенцией, — кивнула та на котелок. — Я отсюда чувствую давление от твоей боли. Если в ближайшее время не примешь эликсир, на стенку полезешь.
— Но в рецепте нет ни коровяка, ни багульника.
— В твоём нет, а в моём есть. Не спорь с магистром первой степени по зельеваренью.
— Покойного магистра по зельеваренью.
— А ты вся в бабку. Та тоже была остра на язык, — призрак завис над котелком и придирчиво наблюдал, как лопаются водяные пузырьки на поверхности тёмно-бурого зелья, высвобождая отнюдь не аппетитные запахи.
— А я всё гадала, когда же вы объявитесь? Если бы не мешочек на шее Казика, начала бы сомневаться в вашем существовании.
Призрак злобно сверкнул глазами и снова уставился в котелок. Вот зуб даю, у неё так и чесались руки самой помешать это зелье.
— А зачем мне являться? Чтобы сразу развеяли? А зная род Раладарисов, надо было ещё и в замок по соседству переехать.
— Я — Людвик Линтер. Рода Раладарисов больше нет.
Призрак осуждающе покачал головой.
— Жаль тебя разочаровывать, девочка, но твоё лицо, твоё имя и, — женщина ехидно улыбнулась, — твой характер свидетельствуют об обратном.
Мы умолкли. Цветки коровяка всё-таки были брошены в котёл, где благополучно потонули в неаппетитной на вид жиже.
— Почему вы не показывались до этого момента?
— Я наблюдала.
— Наблюдали?
— Да. Вы вчера так забавно скакали по всему дому… Не могла лишить себя удовольствия лицезреть этот балаган.
— Так наблюдали бы и дальше, — недовольно пробурчала я, зачерпнув отвар половником и перелив в подготовленную заранее кружку. По правилам надо было бы его процедить, но сил превозмогать боль уже не было, и я была готова глотать что угодно, лишь бы эта пытка скорее закончилась.
— Пей горячим, так даже лучше. И не разбавляй, быстрее подействует.
Подув немного с краёв, я последовала её совету и тут же сморщилась: гадость редкостная, да и язык обожгла.
— Терпи. Сейчас боль отхлынет. Тебе с твоей судьбой и не такое пробовать придётся.
— Что вы этим хотите сказать?
— Только то, что уже сказала. А теперь слушай меня внимательно. Тебе, я заметила, очень приглянулась одна статуя с рыцарем.
От неожиданности я чуть не захлебнулась элексиром. Точно, карга, следила.
— Так вот, сейчас пойдёшь и скрутишь той нежити голову. Что это за мохнатое чудо природы, я и сама не знаю, но выглядит устрашающе. Забрало у рыцаря подымется, там лежит книга, отдашь её гному. Всё понятно?
— Более чем. Что эта за книга? Что с ней делать?
Призрак закатила глаза.
— То же, что и со всеми книгами — читать. Гном поймёт.
— Портал! — удручённо вздохнула я.
— Хоть бы след зацепили!
— Нет, Бырог, хорошо, что не зацепили. Ну, выбросило бы нас на другом конце, а где тот выход, ещё неизвестно. И кто там мог бы нас поджидать, с распростёртыми объятьями тоже вопрос сомнительный.
— А что ты предлагаешь?
— Ловить с поличным.
— А кого ловить? Призрак любимой тёщи?
— Вот участие призрака здесь точно маловероятно.
Подойдя к той самой волшебной стороне дома, я задумчиво провела рукой по шероховатой поверхности. Твёрдая и холодная, как и положено быть порядочной стене.
— У меня другой вопрос: что это за фокус с бочонками?
— Ещё один портал?
— Слишком сложно и хлопотно.
— Ну, да, — гном тоже подошёл и для убедительности постучал по ней кулаком в нескольких местах. — Может, всё-таки тайный лаз?
— Нет, — раздалось за спиной. Казик на своих деревянных "ногах" всё-таки добрался к нам. — Здесь его отродясь не было.
— А где есть? — тут же пытливо глянул на слугу Бырог.
— Я вам все покажу. Но завтра.
— Что же ты раньше молчал?! — хором вскрикнули мы.
— Так вы меня и не спрашивали.
Я только нервно рассмеялась, сползая по стеночке на землю.
— Учиться нам с тобой, Бырог, и учиться. Маячки не заметили, в "колыбель" попались как младенцы, портал проворонили, ещё и с этим надо разобраться, — я похлопала по стене. — Призрак поэтому и не высовывается, что не желает иметь дела с непрофессионалами?
Гном обиженно засопел.
— Кстати, Казик, вы почему не спите?
— Так я это… того… вора караулил.
— Нет, любезнейший, вы сейчас обязаны спать как убитый. Это не просто сон, а очень качественное и безотказное заклятье.
— Погоди, Людвик, давай разберёмся! Может, он ещё ни в чём и не виноват.
— Хорошо, — кивнула я, подымаясь и отряхиваясь. — Только давайте разберёмся где-нибудь в другом месте, всё-таки не травень месяц на холоде торчать. Да и перекусить чего-нибудь я бы не отказалась.
В животе тут же согласно заурчало, и не только у меня.
Расположились мы на кухне. Гном поставил кипятиться воду, Казик исчез в кладовке за сыром и сухарями, а я шуршала на полках в поисках чая. А у кухарки тут обширная коллекция различных трав. Маленькие скляночки, подписанные как на всеобщем, так и на других языках, ровным рядом выстроились на полке. Я завистливо вздохнула: некоторые из них были очень редкими и дорогими.
— И кто тут у вас зельевареньем балуется?
Вернувшийся слуга положил приличный кусок сыра на стол, подковылял ко мне и тоже осмотрел скляночки.
— Это добро принадлежало покойной хозяйке. — Он взял одну из них, повертел в руках, принюхался и от греха подальше бережно поставил обратно. — Она вечно что-то варила в своём котелке. Я сколько говорил Люське убрать это куда-нибудь, ещё перепутает впопыхах, и будет нам всём весёлый ужин. Если не последний.
— Ну, в основном все эти травки по отдельности почти безобидные, но всё же спрятать от детей не мешало бы.
— Обязательно, госпожа ведьма.
— Госпожа Линтер, — поправила я. Не люблю этого обращения, да и "ведьма"— понятие расплывчатое. Особенно для мужчины. — Непростая у вас была хозяйка, Казик, столько магических талантов.
— Она была очень доброй женщиной. Хоть и ведьма.
Я криво ухмыльнулась. Что и требовалось доказать.
— Мы чай пить будем или нет? — взревел молчавший всё это время гном.
Казик схватил какой-то кулёк с верхней полки и поспешил к столу.
Первые полчаса мы молча уплетали сухари с сыром, запивая горячим и сладким чаем. Каждый думал о своём. А подумать было о чём.
— Итак, что мы имеем. Призрак золотой тёщи, не желающий общаться — это раз, — я стала загибать пальцы. — Кто-то регулярно усыпляет весь дом — это два. Кто-то обнаглевший ворует вино весьма оригинальным способом — это три. Казик, кто так ненавидит господина Алентия? Не подскажите?
— По правде говоря, есть у меня предположения, что источник всех напастей — наш дражайший сосед.
— Вполне может быть, — протянул гном. — Что скажешь, Людвик?
— Зерих — слабак, ему не под силу протащить целую телегу, груженную доверху, через портал.
— Зато ему под силу развесить маячки. Ведь он бывал у вас в гостях, не так ли, Казик?
— Да, бывал пару раз, но после того, как дети свалились ему на голову, больше к нам ни ногой. Он тогда возмущался на весь двор, что ему порвали парадную мантию.
Я сморщилась: не люблю эти пережитки прошлого. Мантия хороша только для теоретиков. Как прикажите в ней носиться по кладбищу, перескакивая через надгробия и оградки, если за вами гонится некто, явно жаждущий слегка перекусить? Для него эта мантия как сервировочная салфетка.
— Этого было достаточно, чтобы прицепить где-нибудь парочку.
Гном хоть и хмурился, но не возражал.
— Значит, завтра вновь прочёсываем весь дом. И теперь любезный Казик составит нам компанию и просветит оюо всех срытых комнатах и проходах.
— Их не так много, госпожа магичка. А как выглядят эти самые маячки?
— Хороший вопрос. — Я повернулась к артефактнику.
Гном, похрумкав очередным сухариком и запив его уже третьей чашкой чая, ответил:
— В идеале это такие небольшие кругляши размером с ладонь, пропитанные специальным снотворным составом, после чего тщательно заговоренные и направленные на ауру определённого человека или, как в нашем случае, места. Но чтоб столь масштабно, как здесь, вряд ли кто рискнёт цеплять.
— Но кто-то же додумался? — Я сцепила руки замком и уткнулась в них носом.
Мужчины усердно жевали, не мешая мне думать.
— Допустим, что это Зерих. Но зачем ему это?
Они синхронно перестали жевать. На лице каждого отразилась усердная работа мысли.
— Чтобы досадить Алентию? Они же вроде воюют, делят чего-то?
— Не чего-то, а рощицу за полем.
— А что в ней такого ценного? — поинтересовалась я и утащила под шумок тарелку с нарезанным сыром.
— Во-первых, это хороший кусок земли, а во-вторых, по легенде, там зарыты несметные сокровища ещё пра-пра-прадедом покойной госпожи.
— Вот как? — гном встрепенулся и хищно прищурился, глянув в окошко.
— Но вот сколько их там искали, поколение за поколением, так ничего и не нашли. Лет десять назад я сам помогал хозяину в их поисках, но, увы, безуспешно. Сейчас туда дети бегают, играют в пиратов, даже карту сокровищ нарисовали.
Но слова слуги не погасили алчного блеска в глазах артефактника. Чутьё подсказывало: в ближайшее время он лично проверит там каждый клочок земли. Я и сама не отказалась бы составить ему компанию.
— Тогда у меня другой вопрос: зачем он ворует вино, да ещё переливает его в другие бочонки.
— С эти как раз всё понятно. У хозяина свои особые бочонки и бутылки. Мы их делаем строго на заказ у одних и тех же мастеров, и они отмечены торговым символом Выдровских.
Гном только одобрительно крякнул и попытался отобрать у меня тарелку с сыром, но я нагло поставила её себе на колени: там и так почти ничего не осталось, а есть я хотела не меньше артефактника.
— Но на кой они ему вообще сдались?
— Думаю, не зря сегодня утащили именно этот товар. Собственно, это королевский заказ, и мы должны поставлять его в точные сроки. Сами понимаете, в нашем дворце никто ждать не будет. И как бы ни хвалил король хозяйские вина, всегда можно найти замену. Рынок сейчас переполнен.
— То есть, господина Алентия просто-напросто хотят лишить самого главного покупателя. Да и в немилость королю попадёт, глазом моргнуть не успеет, — заключила я. — А там и торговля на спад пойдёт, а то и вообще разорится.
Слуга устало вздохнул и кивнул.
— Хм, пока оставим эту версию. Поймаем вора и спросим с пристрастием.
Бырог одобрительно хлопнул по столу:
— Но есть и ещё одна загадка!
— М-м-м?
— Почему уважаемый и добропорядочный ловец воров не спит? У него хитрого амулета нет.
Но Казик даже не смутился, а засунул руку за воротник и высвободил маленький мешочек, подвязанный тонкой цепочкой.
Мы с гномом пристально уставились на это необычное украшение.
— Его нашла Люська после падения с лестницы и сразу отнесла мне. Думала, что это моё.
— Но надо понимать, что не ваше?
— Нет, — триумфально улыбнулся тот. — Но я видел его раньше.
— И где же? — хором спросили мы.
— На шее покойной госпожи. Она никогда с ним не расставалась. Думаю, она тогда хотела предупредить меня или просто передать это.
Гном с интересом уставился на вещицу. Наверняка завтра утром выпросит у слуги это маленький мешочек и тщательно обследует. Казик, проследив за взглядом гнома, продолжил:
— Там просто смесь каких-то трав. Но я всё равно надел его. А пару ночей назад заметил, что в доме стоит подозрительная тишина. Обычно дети что-нибудь подстраивают или сторожевой пёс хоть раз за ночь да гавкнет, да и сами хозяева любят прокрасться на кухню за чем-нибудь сладеньким. А тут как будто все вымерли. Вот я и решил сам проверить.
— Проверил так проверил. Ладно, давайте расходиться. Скоро рассвет, а день нам предстоит трудный. Мы должны найти маячки.
— Обязаны найти, — высказался Бырог. — Мы маги или шарлатаны какие?
— Вот завтра и проверим.
***
Утро было пасмурным, хмурым и холодным. Так же, как и обстановка в доме. Алентий, ужасно расстроенный новой пропажей, ходил поникший и удручённый, а во второй половине дня и вовсе куда-то пропал, прихватив с собой несколько зелёных бутылей. Луцея была невероятно молчалива, подавленная головными болями, и не выходила из своей комнаты.
Детишки тоже ходили притихшими, стараясь никому не попадаться на глаза. Но каждый раз сталкиваясь с нами, прочёсывающими в который раз усадьбу, сразу бледнели и сворачивали за ближайший угол.
Преданный Казик, энергично размахивающий костылями, поставил всю прислугу на уши, объяснив, что приблизительно мы ищем, и к вечеру всё в доме было перевёрнуто вверх дном. Усердные слуги, проникшись важностью поисков, заглянула во все углы и щели, только что половицы от пола не отодрали. Ничего так и не обнаружили. К вечеру все были злые, уставшие и ужасно раздосадованные неудачей. Артефактник считал это вызовом своей профпригодности: чтобы такой перспективный и талантливый мастер, как он, не учуял пару каких-то маячков?! Меня же больше озадачила необычная стена, через которую так бойко выкатывались бочонки. Но и там, повторно всё ощупав и осмотрев, я так и не пришла к какому-нибудь выводу. Это злило и выводило из себя.
Вечером вдрызг пьяный Алентий, завалившись в обеденную залу, выплеснул всё своё негодование на присутствующих, довёл до слёз супругу и завалился спать в оружейной. Несчастная Луцея, глотая слёзы обиды, умчалась к себе, где долго раздавались жалостливые подвывания. Ирма и Ежик попытались сделаться максимально незаметными и, послушно съев всё, что им предназначалось, бесшумно покинули стол, вежливо пожелав всем доброй ночи.
Я же, мучаясь очередными головными болями, к своему ужасу обнаружила, что нужный эликсир уже выпит гномом, тоже страдающим от воздействия "колыбели". Недовольно повертев в руках пустую склянку, я отправилась на кухню, где выпросив у Люськи хозяйство покойной тёщи, решила сама себе сварить лекарство. Да, зельеваренье я ненавижу, но это не значит, что я ни на что не годна. Напротив, чтобы позлить ненавистного преподавателя, до точки зубрила каждый рецепт, указанный в экзаменационных билетах. А вот практики у меня, увы, было мало. Но иного выхода сейчас я не видела, поэтому, вооружившись котелком и деревянной ложкой, отважно приступила к изготовлению эликсира.
Кухарка, с любопытством покрутившись подле меня, решила не вмешиваться, только поинтересовалась: умею ли я варить приворотные зелья?
— Умею. Но вам, милейшая, это не нужно.
— Почему? — с детской непосредственностью она следила за каждым моим движением.
— Казик и так в вас влюблён по уши.
— Ой! А откуда вы знаете? — тут же смутилась девушка и спрятала покрасневшее лицо в переднике.
— Тут только слепой не заметит. Просто он у вас робкий и нерешительный.
Я подмигнула кухарке, так что та, пискнув и счастливо улыбаясь, выскочила из кухни, затем сосредоточилась на вареве. Не хотелось вместо болеутоляющего получить слабительное, да и ещё собственного производства. А процесс приготовления и рецептура у них очень схожи. Вот будет потеха...
Пульсирующая боль, окутавшая, как запасливая паучиха, всю голову, только нарастала, отдавая звоном в ушах и заставляя тихо постанывать.
— Добавь цветки коровяка и измельчённые ветки багульника.
Оторвавшись от методичного процесса помешивания, я нос к носу столкнулась с призраком покойной тёщи и от неожиданности чуть не утопила ложку.
— Следи за консистенцией, — кивнула та на котелок. — Я отсюда чувствую давление от твоей боли. Если в ближайшее время не примешь эликсир, на стенку полезешь.
— Но в рецепте нет ни коровяка, ни багульника.
— В твоём нет, а в моём есть. Не спорь с магистром первой степени по зельеваренью.
— Покойного магистра по зельеваренью.
— А ты вся в бабку. Та тоже была остра на язык, — призрак завис над котелком и придирчиво наблюдал, как лопаются водяные пузырьки на поверхности тёмно-бурого зелья, высвобождая отнюдь не аппетитные запахи.
— А я всё гадала, когда же вы объявитесь? Если бы не мешочек на шее Казика, начала бы сомневаться в вашем существовании.
Призрак злобно сверкнул глазами и снова уставился в котелок. Вот зуб даю, у неё так и чесались руки самой помешать это зелье.
— А зачем мне являться? Чтобы сразу развеяли? А зная род Раладарисов, надо было ещё и в замок по соседству переехать.
— Я — Людвик Линтер. Рода Раладарисов больше нет.
Призрак осуждающе покачал головой.
— Жаль тебя разочаровывать, девочка, но твоё лицо, твоё имя и, — женщина ехидно улыбнулась, — твой характер свидетельствуют об обратном.
Мы умолкли. Цветки коровяка всё-таки были брошены в котёл, где благополучно потонули в неаппетитной на вид жиже.
— Почему вы не показывались до этого момента?
— Я наблюдала.
— Наблюдали?
— Да. Вы вчера так забавно скакали по всему дому… Не могла лишить себя удовольствия лицезреть этот балаган.
— Так наблюдали бы и дальше, — недовольно пробурчала я, зачерпнув отвар половником и перелив в подготовленную заранее кружку. По правилам надо было бы его процедить, но сил превозмогать боль уже не было, и я была готова глотать что угодно, лишь бы эта пытка скорее закончилась.
— Пей горячим, так даже лучше. И не разбавляй, быстрее подействует.
Подув немного с краёв, я последовала её совету и тут же сморщилась: гадость редкостная, да и язык обожгла.
— Терпи. Сейчас боль отхлынет. Тебе с твоей судьбой и не такое пробовать придётся.
— Что вы этим хотите сказать?
— Только то, что уже сказала. А теперь слушай меня внимательно. Тебе, я заметила, очень приглянулась одна статуя с рыцарем.
От неожиданности я чуть не захлебнулась элексиром. Точно, карга, следила.
— Так вот, сейчас пойдёшь и скрутишь той нежити голову. Что это за мохнатое чудо природы, я и сама не знаю, но выглядит устрашающе. Забрало у рыцаря подымется, там лежит книга, отдашь её гному. Всё понятно?
— Более чем. Что эта за книга? Что с ней делать?
Призрак закатила глаза.
— То же, что и со всеми книгами — читать. Гном поймёт.
