и уничтожению распространителей болезни, которая получила весьма отвратительное название «Гниющая Плоть», очевидно из-за того, что при заражении тело начинает гнить и кровоточить, они передали дело в инстанцию Ночной Стражи, и теперь те старательно шныряли по городу, тчательно замаскировавшись в поисках виновных. И если Стражи не вызывали его тревоги, то вероятность заболеванием неизвестной хвори, которую могла подхватить Тис!са его сильно волновало, поэтому он немного вздохнул с облегчением, когда вся пятерка направилась не в таверны, а в самый конец города. Община оборотней хоть и не была самой закрытой и благонадёжной, как у тех же гномов, но была на несколько уровней лучше и безопаснее, чем у тех же троллей. В ней спокойно могли проживать и другие расы Империи, главное, чтобы соблюдали некоторые негласные правила проживания. Оказавшись практически на окраине города, где уже виднелись очертания прилегающего близ города леса, они слаженно и быстро окружили небольшой дом, в котором все ещё горел еле заметный желтоватый свет от зажжённой свечи. Дали им возможность сбежать в лес, прежде, чем расправиться с ними. Он видел, как они безжалостно гнали их из города, видел как убивали, и если мужчинам свойственна некоторая жестокость, особенно тем, в чьих венах течёт кровь тёмных лордов, то видеть, как убивает она, для него было неприятным, даже где-то отвратительным открытием. Её рука не дрогнула, когда её меч сносил голову первому оборотню, на лице не проявилось ни капли сожаления, не дрогнул ни один мускул. Лишь ледяное спокойствие, отточенные движения и поразительное хладнокровие, словно и не живое существо убивает, а смертоносную падаль из Бездны. Как член одного из самых сильного ордена в их мире, он по достоинству оценил её навыки и умение убивать, вся пятерка была достойна восхищения и вероятно захоти они присоединиться к ним, глава Бессмертных был бы ими покорен. Но он, для кого она стала маленьким лучикам света в непроглядной и такой привычной темноте, он не мог принять то, что видели его глаза. В его памяти всплывали моменты убийства своей семьи, сам того не желая он вспомнил и того, кто был повинен в этом. И осознание того, что дочь убийцы так далеко проникла в его голову, чувства, мысли -- лишь злило. Он сравнивал их, то ли в желании найти их сходство, то ли различия. Он и сам не знал. Она не убивала с довольной кривой усмешкой на лице, как её отец, оно вообще было лишено каких-либо чувств, не разговаривала и не заходилась в злорадном хохоте, как это делал старик. Её жертвы слышали лишь свист оружия. Он злился на нее, что оказалась не той, которую он успел себе вообразить. Злился на себя, за свои никому не нужные нежные чувства и разбитые иллюзии. Как он мог так ошибиться? Что он вообще ожидал от нее? Те, кто учиться в университете Тёмного Искусства по определению не могут быть примером добродетели, даже целители там учились убивать, он знал это, как никто другой. В чем тогда дело? Огонёк ярости и злости разрастался, испуская тьму, которую хозяин неосознанно выпускал на волю. Она почувствовала ее, отвлеклась, вглядываясь в него. На миг ему даже почудилась, что видел в её взгляде узнавание, растерянность и сожаление. Сожаление? По какому поводу, пожри её Бездна? Её заминка стоила ей раны на боку, очередной претендент в мертвецы оказался вооружен самым обыкновенным кухонным ножом. Видимо, прихватил с собой, когда убегал из дома. Её противника добила полувампирша, единственную в своём роде, имеющую кровь тёмных лордов. На миг его охватило беспокойство за неё, но рука Сайруса так уверенно и привычно схватившая его предмет мечтаний за предплечье, прогнала беспокойство прочь, выпустив новую порцию злости. Только позже он поймет, что то была не злость, а впервые ярко-выраженная ревность, спроецированная через другое чувство. А в тот момент он бросился вслед за ними, но не успел, они ушли порталом, открытым все тем же Сайрусом. Оставшись один среди поляны с разбросанными трупами, он выместил злость на первом попавшимся, недавно живом теле, сжигая то в огне. Как бы сильно его не одолевала ярость и чувство обманутости, он не хотел для неё неприятностей, не хотел, чтобы Стражи разбирались в этих убийствах. Ему до скрежета зубов и боли в костяшках пальцев хотелось разобраться с ней самому, взглянуть в лживые зелёные глаза. Бездна! А в чем его она обманула? Что за претензии он собирается ей предъявить? Может в выдуманном им самим образе и его крушении?
Он не сразу заметил маячок оставленный кем-то из пятерки, он уже передал сигнал и очевидно получившие его скоро будут на месте. Все-таки чувства это обуза и не нужный груз на шею, он понял это ещё там, где сумасшедший старик перебил всех, кто был ему дорог, но все же быстрее и яростные горел его огонь сейчас, уничтожая следы преступления. Когда трупов осталось всего трое взревело адово пламя и оттуда вышли две фигуры и ни одну из них он не ожидал здесь встретить.
--Ух, ты, какие здесь гореленькие трупики, -- сказал ехидный Эллохор и присмотревшись к Шерану, добавил, --Тьер, а что теперь состоявшиеся Бессмертные в адептах ходят и в твоих подчиненных за одно? Когда ты успел стать главой ордена и почему мы до сих пор сие повышение не отметили, где-нибудь в песках Хаоса с милыми девушками? Не боись, Риате, извиняюсь, бывшей Риате ничего не скажем, -- и довольно хлопнув в ладоши, зашагал в направлении оставшихся нетронутых трупов.
-- Не буду говорить, что не ожидал тебя здесь увидеть, брат мой, но раз ты здесь, поможешь с оставшимися... -- Тьер бросил взгляд в сторону, -- тремя. Все объяснения и вопросы потом.
Шеран кивнул головой, в которой хаотично мельтешили все мысли и не заданные вопросы, без лишних слов двинулся следом за собратом по ордену. Тьер ни тот человек, который будет делать, что-то зря и вероятнее всего причина убийств всех этих несчастных достаточно серьёзная. Ему так резко захотелось узнать эту причину. Будет ли той достаточно, чтобы испытать облегчение? Чтобы вновь склеить лелеемый образ? Чтобы найти оправдание и понять, унять разочарование?
--Ну, хоть троих оставил для моих, жаждущих знаний, учеников. И осторожно, тот третий, слева от вас, вполне себе живой трупик. Все, как ты и заказывал, друг мой. Один живой главарь и шестеро мёртвых, правда часть из них, сожженных его друзей, -- сказал директор Школы Искусства Смерти и обращаясь уже непосредственно к мертвецами добавил:-- Зато ещё два вполне пригодны, да, голубчики?
Рассказ Тьера не принёс ему долгожданного облегчение, наоборот в его и так сумбурной душе стало все ещё более запутанней и не ясней. И если он до этого смотрел на неё только под одним углом сменяя при этом градусы обзора, то теперь оказалось, что есть и другой, тот, который он не замечал, или не хотел замечать. Сейчас, находясь в подвешенном состоянии, разрываясь между своими противоречивыми чувствами, тёмный лорд во-второй раз в жизни не решался сделать выбор. Нет, не выбор, а принять решение идти дальше, позволяя той, ставшей для него намного больше чем его адептка и потенциальная кандидатка в ряды Бессмертных, присутствовать в его жизни. Нахождение в состоянии растерянности и нерешительности, не добавляли ему уверенности в своих действиях. Кому скажи – засмеют, Бессмертный, который сомневается. Сомневается в себе, в своих чувствах, в мыслях, в поступках. Тёмный лорд, который не знает, куда ступать, тоже звучит не лучше. А его тьма подрагивала в нем, что-то нашептывая томным голосом, уговаривая, дразня и требуя чего-то. Её? Жаль, что слов не разобрать. Ей вторит его внутренний демон, жутко скалясь и царапая своими когтями еще незатвердевшие струны души, те извиваясь, издают тяжелые стоны, требуя покоя, тишины и… нежности… ласки. Она даст им это все, подарит безвозмездно, только возьми, что твоё, что стало твоим много лет назад. Как жаль, что хозяин глух к их мольбам, но все наладиться, заживут истрепанные, кровоточащие струны, умолкнет в довольстве демон, ведь он своего не упустит.
Сразу после такой внезапной встречи с Тьером, находясь в подвешенном состоянии, он хотелось бы побыть одному, где-нибудь в тихом месте, где не будет суеты и шума, но перед глазами предстала сцена, как тот оборотень усадил ей нож в живот и беспокойство охватило все его существо. Это ведь он виноват, не удержал эмоции, позволяя тьме выйти на волю, отвлёк её. Весь порыв остаться наедине потонул во вспыхнувшем чувстве страха за неё, но он подавил его, уговаривая сам себя не дурить и не ударяться в панику, как какая-нибудь нежная девица, ведь о ней есть кому позаботиться. У неё есть друзья. Вряд ли они ее бросят одну с раной в боку. И тут перед глазами промелькнула сцена с Сайрусом и его рука уверенно лежащая на её предплечье. Пальцы сами сжались в кулаки, а внутри злорадно захохотала тьма. «Нет, это ничего не значит, они просто друзья, товарищи. Ты ничего не знаешь о их взаимоотношениях, не смей делать никаких поспешных выводов» -- твердил голос разума и он послушался его, успокаиваясь, тёмная пелена медленно отступала, позволяя равномерно дышать.
Он вернулся, как раз к моменту их возвращения из лабиринта, но вместо пятерых фигур из потайной двери вышли три, и её среди них не было, как и… Сайруса. Проводив взглядом троицу, разделившуюся около входа в общежитие для девушек, он зашёл в него другим путём. Остановившись возле двери её комнаты, ему хватило мгновения, чтобы понять: её хозяйка отсутствует, давно, ещё с вечера. Развернувшись, он покинул женское общежитие и по тайными переходами отправился в мужское. И хотя он не хотел давать пищу своим подозрением, не удержался и прислушался к происходящему за дверью. Слышал, как тихо хлопнула дверь, а после до его обоняния долетел её запах. Она вышла из ванной, вполне себе целая и невредимая, он слышал ее уверенные тихие шаги по холодному полу.
«Вышла из чужой ванной, не из твоей, и даже не из своей, а из чужой.»-- шептал рокочущий голос в его голове. « Просто друг, говоришь?» -- издавалась тьма. Он не стал больше задерживаться ни минуты, тихой тенью скользя по многочисленным коридорам, добрался до вожделенной комнаты, без труда открыв её, вошёл внутрь. Прошёлся внимательным взглядом по скромной обстановке, вылавливая глазами вещи хозяйки, носящие отпечаток её личности, и удобно расположился, в стоящем, возле занавешенного окна, кресле. После чего направил взгляд на дверь, приготовившись терпеливо ждать, только глаза его покрылись корочкой льда, испуская, леденящий душу, холод. Тёмные лорды не проигрывают, и уж тем более не отдают своё.
Быстро справившись с замешательством, она закрыла дверь и вопросительно, с опаской уставилась на тёмного, восседавшего в её кресле. Автоматически про себя отметила уверенную позу, руки, лежащие на подколотниках, тонкие губы чуть растянутые в саркастичной ленивой улыбке, с первого взгляда она даже может показаться доброжелательной, расслабленные мышцы скул, щек и неширокого квадратного подбородка, немного заостренного к низу, но переведя взгляд выше, на глаза, узрела там затаившийся лютый холод, за которым скрывалась ярость. Необузданная, непримиримая, сильная, яркая, как и сами тёмные. И, если бы не опасная и щекотливая ситуация, в которой девушка оказалась, она была бы сильно заинтересована завораживающей красотой сочетания чёрного с налетом полупрозрачного льда. Ещё никогда ей не доводилось видеть такие глаза.
Он был зол и очевидно находился здесь давно. В комнате стояла звенящая тишина, пропитанная мрачным ожиданием, разделенное напополам с гневом и непоколебимой решительностью. Она давила на сознание, заставляя её замереть в тяжелом ожидании неизбежного разговора. Тисса не ответила на его приветствие, продолжая молча смотреть на него, чуть прищуренными глазами, мысленно собирая всю волю в кулак.
--А вы, адептка, видимо за ночь растратили всю элементарную вежливость? – спросил лорд Шеран, внимательно рассматривая её, излучающую спокойствие, уверенность с оттенками, вполне себе оправданной, настороженности. Проведя взглядом по всей её фигуре, он остановился на животе, уверившись, что рана была не опасной и качественно залечена, он вернулся к её лицу.—Ах, да, как я мог забыть: вежливость не то качество с которым идут убивать, не так ли? – нотки сарказма в его голосе не услышал бы только глухой.
-- Мертвым не до вежливости, а те даже живыми её не заслуживали, -- её голос был немного хриплый после сна и долгого молчания.
-- Скажи, Тисса, - вкрадчивым голосом, обратился он к ней, вновь неожиданно переходя от церемонного «адептка» до личного «Тисса». Её всегда поражали эти переходы, и если первое обращение было привычным, позволяя отгораживаться спасительной стеной от окружающих, в частности от него, то её собственное имя звучавшее в его устах, заставляло её нервничать, ведь это означало очередную попытку проникновения в её тёмные кладовые души, где даже она сама могла потеряться, -- тебе хоть раз в голову приходила мысль, что вы могли убить невиновных, могли ошибиться? Вам повезло и вы нашли на самом деле виновных, а что было бы окажись это не так? Это ведь чужие жизни, как никак, -- его голос понизился на тон.
Она молча стояла, а внутри все дрожало. «Что ему ответить? Почему вообще спрашивает об этом? Он сам ни раз убивал, неужели, не знает, какого это? Какую бездну он вообще лезет в её душу, копаясь там как заправкой мясник во внутренностях убитого животного, отделяя, что сойдёт по более высокой цене, а что отдать своре собак на заднем дворе. Какое имеет право, разве она ему позволяла?» В то же время, где-то на задворках, в самых тёмных мрачных коридорах её души, бился страх, перерастая в глухое отчаяние. «Ненавидит? Презирает? Осуждает?» Все эти мысли пронеслась в её голове, прежде чем она заговорила.
-- Я не понимаю, какое вам дело до моего морального облика? – её голос звучал ровно, глаза не мигая, смотрели на него. -- Он вас совершенно не касается, и будьте уверенны, я как-нибудь разберусь со своей совестью.
Он встал и подошёл к ней, буквально касаясь её, нагнул голову к ее правому уху и прошептал в него:
-- Так же как и твой отец разобрался со своей? – его вопрос заставил её вздрогнуть и шире раскрыть свои глаза, в которых приступил отчетливый страх и обреченность. Её страх пришелся ему по-вкусу, а демон внутри довольно заурчал, отращивая когти. – Он хоть успел это сделать прежде, чем мир освободили от его присутствия в нем?
Она молчала, не решаясь произнести хоть слово, а в голове набатом стучало лишь одно « Он знает, знает, знает, знает!». Она молчала, а его безумно бесило её молчание, ему хотелось сделать ей больно, за свои чувства, за Сайруса, за ночь в его комнате, за ревность, что разъедает его, словно яд, за то, что несмотря на все, он уже принял решение.
-- Как думаешь, насколько далеко ушла ты, дочь безжалостного Проклятийника, скаэна, без сожалений убивающего свой собственный народ?
От его ласкового шепота, ранящего похуже любого сорга, нежного касания к её спутанным волосам, её пробирала дрожь, боль протянута к ней свои щупальца, пытаясь зацепиться за что-нибудь живое внутри неё. Его тьма бесновалась, танцуя дикий танец, извиваясь подобно огню, норовя добраться к ней, втянуть в свой круг, подчинить, заклеймить навсегда.
Он не сразу заметил маячок оставленный кем-то из пятерки, он уже передал сигнал и очевидно получившие его скоро будут на месте. Все-таки чувства это обуза и не нужный груз на шею, он понял это ещё там, где сумасшедший старик перебил всех, кто был ему дорог, но все же быстрее и яростные горел его огонь сейчас, уничтожая следы преступления. Когда трупов осталось всего трое взревело адово пламя и оттуда вышли две фигуры и ни одну из них он не ожидал здесь встретить.
--Ух, ты, какие здесь гореленькие трупики, -- сказал ехидный Эллохор и присмотревшись к Шерану, добавил, --Тьер, а что теперь состоявшиеся Бессмертные в адептах ходят и в твоих подчиненных за одно? Когда ты успел стать главой ордена и почему мы до сих пор сие повышение не отметили, где-нибудь в песках Хаоса с милыми девушками? Не боись, Риате, извиняюсь, бывшей Риате ничего не скажем, -- и довольно хлопнув в ладоши, зашагал в направлении оставшихся нетронутых трупов.
-- Не буду говорить, что не ожидал тебя здесь увидеть, брат мой, но раз ты здесь, поможешь с оставшимися... -- Тьер бросил взгляд в сторону, -- тремя. Все объяснения и вопросы потом.
Шеран кивнул головой, в которой хаотично мельтешили все мысли и не заданные вопросы, без лишних слов двинулся следом за собратом по ордену. Тьер ни тот человек, который будет делать, что-то зря и вероятнее всего причина убийств всех этих несчастных достаточно серьёзная. Ему так резко захотелось узнать эту причину. Будет ли той достаточно, чтобы испытать облегчение? Чтобы вновь склеить лелеемый образ? Чтобы найти оправдание и понять, унять разочарование?
--Ну, хоть троих оставил для моих, жаждущих знаний, учеников. И осторожно, тот третий, слева от вас, вполне себе живой трупик. Все, как ты и заказывал, друг мой. Один живой главарь и шестеро мёртвых, правда часть из них, сожженных его друзей, -- сказал директор Школы Искусства Смерти и обращаясь уже непосредственно к мертвецами добавил:-- Зато ещё два вполне пригодны, да, голубчики?
Рассказ Тьера не принёс ему долгожданного облегчение, наоборот в его и так сумбурной душе стало все ещё более запутанней и не ясней. И если он до этого смотрел на неё только под одним углом сменяя при этом градусы обзора, то теперь оказалось, что есть и другой, тот, который он не замечал, или не хотел замечать. Сейчас, находясь в подвешенном состоянии, разрываясь между своими противоречивыми чувствами, тёмный лорд во-второй раз в жизни не решался сделать выбор. Нет, не выбор, а принять решение идти дальше, позволяя той, ставшей для него намного больше чем его адептка и потенциальная кандидатка в ряды Бессмертных, присутствовать в его жизни. Нахождение в состоянии растерянности и нерешительности, не добавляли ему уверенности в своих действиях. Кому скажи – засмеют, Бессмертный, который сомневается. Сомневается в себе, в своих чувствах, в мыслях, в поступках. Тёмный лорд, который не знает, куда ступать, тоже звучит не лучше. А его тьма подрагивала в нем, что-то нашептывая томным голосом, уговаривая, дразня и требуя чего-то. Её? Жаль, что слов не разобрать. Ей вторит его внутренний демон, жутко скалясь и царапая своими когтями еще незатвердевшие струны души, те извиваясь, издают тяжелые стоны, требуя покоя, тишины и… нежности… ласки. Она даст им это все, подарит безвозмездно, только возьми, что твоё, что стало твоим много лет назад. Как жаль, что хозяин глух к их мольбам, но все наладиться, заживут истрепанные, кровоточащие струны, умолкнет в довольстве демон, ведь он своего не упустит.
Сразу после такой внезапной встречи с Тьером, находясь в подвешенном состоянии, он хотелось бы побыть одному, где-нибудь в тихом месте, где не будет суеты и шума, но перед глазами предстала сцена, как тот оборотень усадил ей нож в живот и беспокойство охватило все его существо. Это ведь он виноват, не удержал эмоции, позволяя тьме выйти на волю, отвлёк её. Весь порыв остаться наедине потонул во вспыхнувшем чувстве страха за неё, но он подавил его, уговаривая сам себя не дурить и не ударяться в панику, как какая-нибудь нежная девица, ведь о ней есть кому позаботиться. У неё есть друзья. Вряд ли они ее бросят одну с раной в боку. И тут перед глазами промелькнула сцена с Сайрусом и его рука уверенно лежащая на её предплечье. Пальцы сами сжались в кулаки, а внутри злорадно захохотала тьма. «Нет, это ничего не значит, они просто друзья, товарищи. Ты ничего не знаешь о их взаимоотношениях, не смей делать никаких поспешных выводов» -- твердил голос разума и он послушался его, успокаиваясь, тёмная пелена медленно отступала, позволяя равномерно дышать.
Он вернулся, как раз к моменту их возвращения из лабиринта, но вместо пятерых фигур из потайной двери вышли три, и её среди них не было, как и… Сайруса. Проводив взглядом троицу, разделившуюся около входа в общежитие для девушек, он зашёл в него другим путём. Остановившись возле двери её комнаты, ему хватило мгновения, чтобы понять: её хозяйка отсутствует, давно, ещё с вечера. Развернувшись, он покинул женское общежитие и по тайными переходами отправился в мужское. И хотя он не хотел давать пищу своим подозрением, не удержался и прислушался к происходящему за дверью. Слышал, как тихо хлопнула дверь, а после до его обоняния долетел её запах. Она вышла из ванной, вполне себе целая и невредимая, он слышал ее уверенные тихие шаги по холодному полу.
«Вышла из чужой ванной, не из твоей, и даже не из своей, а из чужой.»-- шептал рокочущий голос в его голове. « Просто друг, говоришь?» -- издавалась тьма. Он не стал больше задерживаться ни минуты, тихой тенью скользя по многочисленным коридорам, добрался до вожделенной комнаты, без труда открыв её, вошёл внутрь. Прошёлся внимательным взглядом по скромной обстановке, вылавливая глазами вещи хозяйки, носящие отпечаток её личности, и удобно расположился, в стоящем, возле занавешенного окна, кресле. После чего направил взгляд на дверь, приготовившись терпеливо ждать, только глаза его покрылись корочкой льда, испуская, леденящий душу, холод. Тёмные лорды не проигрывают, и уж тем более не отдают своё.
Глава5
Быстро справившись с замешательством, она закрыла дверь и вопросительно, с опаской уставилась на тёмного, восседавшего в её кресле. Автоматически про себя отметила уверенную позу, руки, лежащие на подколотниках, тонкие губы чуть растянутые в саркастичной ленивой улыбке, с первого взгляда она даже может показаться доброжелательной, расслабленные мышцы скул, щек и неширокого квадратного подбородка, немного заостренного к низу, но переведя взгляд выше, на глаза, узрела там затаившийся лютый холод, за которым скрывалась ярость. Необузданная, непримиримая, сильная, яркая, как и сами тёмные. И, если бы не опасная и щекотливая ситуация, в которой девушка оказалась, она была бы сильно заинтересована завораживающей красотой сочетания чёрного с налетом полупрозрачного льда. Ещё никогда ей не доводилось видеть такие глаза.
Он был зол и очевидно находился здесь давно. В комнате стояла звенящая тишина, пропитанная мрачным ожиданием, разделенное напополам с гневом и непоколебимой решительностью. Она давила на сознание, заставляя её замереть в тяжелом ожидании неизбежного разговора. Тисса не ответила на его приветствие, продолжая молча смотреть на него, чуть прищуренными глазами, мысленно собирая всю волю в кулак.
--А вы, адептка, видимо за ночь растратили всю элементарную вежливость? – спросил лорд Шеран, внимательно рассматривая её, излучающую спокойствие, уверенность с оттенками, вполне себе оправданной, настороженности. Проведя взглядом по всей её фигуре, он остановился на животе, уверившись, что рана была не опасной и качественно залечена, он вернулся к её лицу.—Ах, да, как я мог забыть: вежливость не то качество с которым идут убивать, не так ли? – нотки сарказма в его голосе не услышал бы только глухой.
-- Мертвым не до вежливости, а те даже живыми её не заслуживали, -- её голос был немного хриплый после сна и долгого молчания.
-- Скажи, Тисса, - вкрадчивым голосом, обратился он к ней, вновь неожиданно переходя от церемонного «адептка» до личного «Тисса». Её всегда поражали эти переходы, и если первое обращение было привычным, позволяя отгораживаться спасительной стеной от окружающих, в частности от него, то её собственное имя звучавшее в его устах, заставляло её нервничать, ведь это означало очередную попытку проникновения в её тёмные кладовые души, где даже она сама могла потеряться, -- тебе хоть раз в голову приходила мысль, что вы могли убить невиновных, могли ошибиться? Вам повезло и вы нашли на самом деле виновных, а что было бы окажись это не так? Это ведь чужие жизни, как никак, -- его голос понизился на тон.
Она молча стояла, а внутри все дрожало. «Что ему ответить? Почему вообще спрашивает об этом? Он сам ни раз убивал, неужели, не знает, какого это? Какую бездну он вообще лезет в её душу, копаясь там как заправкой мясник во внутренностях убитого животного, отделяя, что сойдёт по более высокой цене, а что отдать своре собак на заднем дворе. Какое имеет право, разве она ему позволяла?» В то же время, где-то на задворках, в самых тёмных мрачных коридорах её души, бился страх, перерастая в глухое отчаяние. «Ненавидит? Презирает? Осуждает?» Все эти мысли пронеслась в её голове, прежде чем она заговорила.
-- Я не понимаю, какое вам дело до моего морального облика? – её голос звучал ровно, глаза не мигая, смотрели на него. -- Он вас совершенно не касается, и будьте уверенны, я как-нибудь разберусь со своей совестью.
Он встал и подошёл к ней, буквально касаясь её, нагнул голову к ее правому уху и прошептал в него:
-- Так же как и твой отец разобрался со своей? – его вопрос заставил её вздрогнуть и шире раскрыть свои глаза, в которых приступил отчетливый страх и обреченность. Её страх пришелся ему по-вкусу, а демон внутри довольно заурчал, отращивая когти. – Он хоть успел это сделать прежде, чем мир освободили от его присутствия в нем?
Она молчала, не решаясь произнести хоть слово, а в голове набатом стучало лишь одно « Он знает, знает, знает, знает!». Она молчала, а его безумно бесило её молчание, ему хотелось сделать ей больно, за свои чувства, за Сайруса, за ночь в его комнате, за ревность, что разъедает его, словно яд, за то, что несмотря на все, он уже принял решение.
-- Как думаешь, насколько далеко ушла ты, дочь безжалостного Проклятийника, скаэна, без сожалений убивающего свой собственный народ?
От его ласкового шепота, ранящего похуже любого сорга, нежного касания к её спутанным волосам, её пробирала дрожь, боль протянута к ней свои щупальца, пытаясь зацепиться за что-нибудь живое внутри неё. Его тьма бесновалась, танцуя дикий танец, извиваясь подобно огню, норовя добраться к ней, втянуть в свой круг, подчинить, заклеймить навсегда.
