Но не смотря на его отличные физические данные, его раболепное обожание, явственно проступающее на лице, присутствующее в суматошных движениях одним махом перечеркивало все плюсы его тела.
Глаза красавицы вспыхнули, а пальцы сильнее сжали несчастную и в ни в чем неповинную ножку бокала.
Где та девочка, над которой так забавно было смеяться, оттачивать остроумие и выводить на эмоции, что радовали ее едкую душу?
Впервые Сояри смотрела на сестру не через призму своей безнаказанности и вседозволенности, зная наверняка, что та не сможет дать достойный отпор. По мере ее приближения, с каждым уверенно-твердым шагом Кайны, в сознание белокурой красавицы проступала, просачивалась сквозь гордыню, бьющая набатом мысль: а ведь маленькая девочка успела вырасти, повзрослеть, и кто знает на что она способна, какой отпор может дать? Только сейчас глядя в абсолютно холодные синие океаны глаз, так напоминающие отцовские, до нее дошло, что выжила она в ордене Незыблемых только благодаря себе, а не благодаря отцу, как она все время считала, не смев поверить в то, что вездесущий отец не приложил к этому свои длиннющие руки.
Искривленные в иронии губы младшей сестры, опасный для жизни шевранец рядом и отец, как всегда играющий свои игры, показались ей на мгновение самыми коварными и скользкими существами во Вселенной. И, как же хорошо, что она под защитой одного из них. Переведя взгляд на отца, сейчас благодушного и ровно улыбающегося сестре и зятю, посетившее ее наваждение покинуло красавицу, оставив после себя тревожные нотки, слабо звонящего колокольчика. Широкая неподдельная улыбка заиграла на ее лице, озаряя то радостью от долгожданной встречи.
Маски, сцена, театр, роли... За короткий миг все вернулось на круги свои. Кайна видела это по резко изменившемся лицу Сояри. Мгновение секундного, тревожного осознания прошли и та снова стала собой, нацепив маску любящей сестры. С другой стороны зала к ним спешила мать с братом под руку, оставленная отцом на попечение очередного знакомого, еще один лживый жест доверия с его стороны к нужному ему человеку. Ну, а как же! Сам господин Матроф доверил ему свою жену, бережно лелеемую им, словно та являлась беззащитным цветочком, не подозревая, что долгое и близкое нахождение с цветком может привести к острому отравлению, а то и к неожиданной смерти.
-- Милая, как же я рада тебя видеть, как скучала!
"Ну, вот, все семейство в сборе" - подумала Кайна, принимая никому не нужные объятия матери. Та, однако быстро разомкнула кольцо рук, с неимоверно счастливой улыбкой, отошла к мужу, взяв того под руку, продолжая по-матерински мягким взглядом взирать на нее. От ее взгляда, такого нежного и так долгожданного, но слегка запоздавшего на несколько лет, Кайне стало не по себе. Тихая злость рвалась на волю, неприятно ноя в районе груди.
-- Я тоже, мама, - буквально заставила себя сказать эти слова, как можно правдивее. А так хотелось дать волю своему сарказму, его нотки буквально летали у нее на языке, готовые сорваться при первой же возможности поразив свою цель.
Следующие объятия длились, не в пример материнским, дольше. Сояри буквально источала настоящую сестринскую радость, в волнении стиснув ее в своих руках, прижимаясь к ее лицу своей щекой, будто ждала от Кайны приветственного поцелуя.
-- Я так рада, так рада, - верещала она. -- Так беспокоилась за тебя, - ее взгляд красноречиво метнулся в сторону холодного шевранца с легкой иронией наблюдающего за развернувшейся сценой. Брошенный намек стервозной красавицы его ничуть не затронул, а Кайну заставил ухмыльнуться. -- Я думала, что... ну, знаешь, все эти разго...
-- Много думать женщине вредно, - перебила ее Кайна, прерывая попытку Сояри выставить шевранцев извергами, пытаясь усложнить и так трудное положение шевранской принцессы. Даже из семейного фарса у всех на глазах, расчетливая Сояри хочет поиметь свою выгоду. Ведь сплетники не дремлют, их чуткие ушки жаждут услышать сенсацию, а острые глазки ее лицезреть, и не важно, что это будет. Малышка, коей виделась ей будущая императрица Ларии, не заслужила таких козней и скотского отношения к себе. -- Особенно, если эта женщина верит всяким там разговорам, пребывая в своем болоте и весьма им недовольна.
Своими словами, Кайна одним махом разрушила внушаемую всем идиллию семейства Матроф. Глаза матери потеряли всякую нежность, превращаясь в узкие щелки, где лед набирал обороты, крылья ее носа слегка подрагивали, словно перед ней прошел немытый нищий. Риказ бросил оценивающий взгляд, словно впервые ее увидел. А может так и было на самом деле? Джеррхад позволил себе открытый смешок, продолжая забавляться и не делая попыток вмешаться. Да и нужно ли? Окини Рамме выглядел так словно и вовсе ничего не слышал и не видел, глупо озирался по сторонам, то и дело возвращая взгляд на жену. Сама Сояри продолжала улыбаться, а зеленные глаза метали молнии и были сейчас, как никогда похожи на материнские. Лишь отец был спокоен. Его синие глаза с одобрением смотрели на нее и с осуждением на Сояри. Кайна даже моргнула, удостоверяясь, что ей не померещилось. Что за бред?
-- Сояри, твоей матери сейчас стыдно за тебя, - в голосе старшего Матроф сквозило разочарование. -- Что за глупые стереотипы бродят в твоей голове? - удивленно продолжал вещать отец, повышая голос. Многие с интересом стали оборачиваться в их сторону, пристально наблюдая за ними. Еще ни разу старый советник публично не выговаривал старшую дочь. Это, что-то новенькое. -- Разве твоя сестра выглядит измученной и запуганной? Что тебе в голову взбрело? - театральность момента зашкаливала.
В голове у Кайны кружились подозрительные мысли, а глаза метались по фигуре отца, больше цепляясь за лицо и невидимые большинству посылы тела, мелкие вздрагивания, или рефлекторные движения. Если бы не знала, где он учился, подумала бы, что он прошел курс выживания на Фракто у Незыблемых, но ничтожный Главный Университет Ларии не способен обучить такому... такому мастерству игр своими эмоциями, которыми владел ее отец. Врожденное? А может это суть его натуры. Играть в фальшь?
На мгновение ей почудилась, что он и впрямь сокрушен, разочарован и удивлен поведением Сояри. Лишь на мгновение. Случайно брошенный взгляд на мать, разрушил непонятное наваждение. Лицо матери и впрямь выражало сокрушительное разочарование и стыд за свое чадо, но вот глаза на ряду с легким замешательством выдавали смятение. Видимо отец играет сейчас слегка не по сценарию.
Старый хитрый проходимец! Что он снова удумал? Что ему сейчас надо?
-- Папа, я и знать не знаю ни о каких стереотипах. Я всего лишь волнуюсь за свою младшую сестренку, - тон голоса Сояри звучал оскорбленно, умело поставленный и правильно выдержанный в нужных местах, для нужного эффекта. Она даже протянула свою руку к Кайне и быстро сжала ее на левом предплечье, словно и в прям вся испереживалась. Кайна зло и устало вздохнула.
-- Уверяю вас, - послышался серьезный голос Кассини, но Кайна улавливала в нем отзвуки веселья, - единственное время, когда моя жена может чувствовать себя слегка измученной -- это ночь.
-- Не всем же быть ущемленными в этом плане, - прозвучали дальше слова Кайны, которые вырвались против ее воли. Девушка видела, как мать в недовольстве и осуждении поджала свои губы. Выражать столь интимные вещи во всеуслышание было для нее недопустимо. Кто-то сдавленно ахнул за пределами их семейного кружка. Клубок сплетен продолжал разворачиваться, кружась красной нитью по залу.
-- Вот, как, - натянуто улыбнулась Сояри. Ее муж словно в желании подтвердить, что она не находиться в ущербном положении, с неожиданной серьезностью во взгляде и силой в руках, притянул ее ближе к себе, в невольном жесте защиты, выступая слегка вперед взбалмошной красавицы, которой вовсе не понравилось слишком активные движения мужа сегодня. "Какой-то вечер чудес" - промелькнула недовольная мысль у нее в голове. Глаза ее настороженно уставились на Окини. "Что с ним не так сегодня?"
-- Именно, - подтвердила Кайна, раздражаясь, что позволила себе встрять в бредовый разговор.
. Брат понятливо хохотнул, еще не много и он бы засмеялся в голос, но громкий перестук в стороне главных парадных дверей, оборвал возможный смех молодого ларийца.
По залу пошли взволнованные шепотки, гости торопливо тянулись вперед к высокому возвышению, названному ларийцами брачным алтарем.
Как цинично освятить место, что заковывает ларийских женщин в кандалы навсегда. У его подножия ровными рядами стояли скамьи.
Ровно по середине тянулся свободный проход, украшенный рисунком лазурно-белой мозаики. Именно по нему предстоит пройти молодоженам.
Влекомая вперед шевранцем, она и не заметила, как оказалась в первых рядах для особо важных гостей, среди делегации Шеврана. Мужская рука уверенно сжимала ее, так привычно. Джеррхад теперь часто держал ее за руку, с тех самых пор, как они приземлились на Ларии двое суток назад, а она пусть и с раздражением, но держалась за него.
-- Я думал у твоей сестры отвалиться челюсть. Ты сегодня резкая. Понимаю твое негодование и желание хотя бы словесно свернуть им шеи, но дождись окончания этой проклятой церемонии, - сказал Джеррхад, склоняясь к ее уху.
-- Да ты и сам не прочь это сделать.
-- Несомненно, - согласился советник. -- Но все равно уж больно весело было наблюдать за семейной драмой. Некоторые сплоховали в игре, но ты несомненно обладаешь талантом своего отца.
-- Да? Это каким же? - ее глаза выискивали в толпе фигуру друга, который ожидаемо для всех затерялся среди местных красоток. Но несмотря на это, она ждала его появления с нетерпением нищего изголодавшегося по нормальной человеческой еде. Развеселый олух должен принести весточку от друзей. Где его носит?
-- Талантом ведения правдоподобной игры, - тихим зловещим шепотом произнес ей Джерр на ухо. -- А вот и наш смертник, - голос его потерял театральную зловещность, а из глаз исчезло веселье. Сканируя недобрым взглядом, приближающуюся фигуру Фалисте младшего, при виде, которого Кайну затопило облегчение, Джеррхад стиснул зубы. Снова ускользнул, щенок.
-- Я знаю, знаю. Я виноват, - поднял руки на уровне лица довольный Вал, плохо имитируя раскаяние. --Признаю свою вину, готов понести наказание, но только на рассвете.
-- На твоем лице плохо читается раскаяние, - сощурил глаза советник. -- Где был?
-- Мимика лица плохая, - оправдался молодой шевранец. -- Да так, смотрел местные достопримечательности, - и улыбнулся во все тридцать два зуба.
-- Хороши же достопримечательности, что ты светишь зубами на весь зал.
-- Ну, а как же, самые лучшие из здешних, но с ними встречаться лучше ночью, где-нибудь в укромном месте, на заброшенных складах, например, чтоб никто не увидел, а то уж больно они значимы, чтобы каждый их лицезрел где попало.
Услышав путанную речь друга, Кайна окончательно расслабилась. Значит ночью на складах. Хорошо, очень хорошо.
-- Перестань, - раздраженно произнес Джеррхад. -- Я с тобой разберусь позже, а сейчас будь добр, обойтись без своих шуточек.
-- Как скажите, капитан, - согласился Вал.
-- И не смей куда либо исчезнуть. Стань позади меня.
-- Я буду дышать вам в затылок.
-- Ничего, переживу. А вот в том, что ты останешься цел, после своей выходки, я не уверен, - лицо советника было спокойным, только вот тон голоса не обещал ничего хорошего. Больше шутить Вал не отважился. Себе дороже, но главное он успел сделать, встретился с Роджерсом. Осталось пережить недовольство Кассини.
Тем временем гости старались быстрее оказаться среди своих, или занять свое место, подписанное каллиграфическим почерком на желтлявом листке бумаге, прикрепленному к спинке деревянной скамьи. Фигура Главного императорского организатора праздников и всяческих мероприятий мелькала среди толпы. Слегка нервные торопливые шаги выдавали его волнение, хотя на лице играла вежливая улыбка, а хорошо поставленный голос призывал к порядку и организованности. Тем же занимались и его многочисленные помощники. Зал потихоньку погружался в тишину, перешептывания стали чуть глуше, а ожидание торжественной минуты все напряженней и волнительней.
-- Я уж думала, он никогда не сможет призвать этих увальней к порядку, - раздался ехидный голос. Повернув голову к мужу, справа от него Кайна узрела леди Минею, как всегда со вкусом одетую и со строгой прической. В руках она держала курительную трубку, стучала по ней большим пальцем, словно раздумывала, а не закурить ли ей.
-- Да-да, - заметив взгляд Кайны сказала женщина, - я уже, как с минут десять думаю, не воспользоватся ли ей, где-нибудь в уголочке, пока тот недотепа, - небрежный жест головой в успокоившегося бегать по залу организатора и теперь стоявшего около самого края алтаря. Взгляд его был устремлен на стену за алтарем, откуда с минуту на минуту должен появиться священнослужитель, дабы скрепить клятвы молодоженов, - соизволит успокоить кучку недоносков. Он все же справился быстрее, чем я приняла решение.
Голос ее был недовольным. Позади них хмыкнул Вал. Старушка его забавляла.
-- Очень вовремя, иначе мне прилетело бы по шее от Актора, за то, что не уследил за вашей трубкой, тетушка. Кстати, может отдадите ее мне? - предложил Джеррхад. - Не хотелось бы быть виноватым, если пару десятков ларийских женщин упадет в обморок, увидев ее в ваших руках. Эти дамочки зациклены на приличиях.
-- Приличия -- это единственное поле для игр, что позволили иметь ларийским женщинам их мужчины. Они его владельцы, - сказала Кайна. -- Это поле, где приходиться с правилами игры считаться даже мужчинам. Им, бедняжкам, больше ничего и не остается, как только следить за правильностью исполнения приличий, выискивая изъяны, дабы потом между собой "девочками" посудачить всласть. Не мешай им развлекаться, Джеррхад.
-- Они соглашаются играть по их правилам, лишь потому, что это самим им выгодно. Этакая иллюзия поощрения для своих женщин и защитный кардон от всего мира, даже от себя самих. Отменные лицемеры.
-- Не стоит разбивать их иллюзии, мальчик мой. В какой кошмар Актор отдает мою девочку, -сокрушенно покачала головой Минея, продолжая удерживать трубку в своих пальцах. Покрутив ее еще с секунду, она передала трубку советнику.
-- Из каждой ситуации есть выход, главное его найти, - сказала задумчиво Кайна. -- Устои и стереотипы имеют свойство разрушаться, может принцесса станет катализатором к их падению.
-- Таркиния живет в более свободном обществе, но иногда перегибает палку с никому не нужными приличиями, а ты же стремишься их и вовсе не видеть. Весьма странно для той, которая выросла в столь консервативном обществе, - проницательно заметила Минея.
-- Вина за это лежит на моем отце. Это единственное за что я ему благодарна.
-- Даже так! Что же он сделал?
-- Дал шанс другим открыть мои глаза на мир гораздо шире, чем полагалось ларийской девчонке.
Ответ девушки вызвал интерес пожилой женщины, ее глаза внимательно рассматривали ларийку. Как многого она не знала о ней, по Краису летали самые разные слухи о ней, но, очевидно, ни одна бредовая сплетня не была и на миллиметр близка к истине.
Глаза красавицы вспыхнули, а пальцы сильнее сжали несчастную и в ни в чем неповинную ножку бокала.
Где та девочка, над которой так забавно было смеяться, оттачивать остроумие и выводить на эмоции, что радовали ее едкую душу?
Впервые Сояри смотрела на сестру не через призму своей безнаказанности и вседозволенности, зная наверняка, что та не сможет дать достойный отпор. По мере ее приближения, с каждым уверенно-твердым шагом Кайны, в сознание белокурой красавицы проступала, просачивалась сквозь гордыню, бьющая набатом мысль: а ведь маленькая девочка успела вырасти, повзрослеть, и кто знает на что она способна, какой отпор может дать? Только сейчас глядя в абсолютно холодные синие океаны глаз, так напоминающие отцовские, до нее дошло, что выжила она в ордене Незыблемых только благодаря себе, а не благодаря отцу, как она все время считала, не смев поверить в то, что вездесущий отец не приложил к этому свои длиннющие руки.
Искривленные в иронии губы младшей сестры, опасный для жизни шевранец рядом и отец, как всегда играющий свои игры, показались ей на мгновение самыми коварными и скользкими существами во Вселенной. И, как же хорошо, что она под защитой одного из них. Переведя взгляд на отца, сейчас благодушного и ровно улыбающегося сестре и зятю, посетившее ее наваждение покинуло красавицу, оставив после себя тревожные нотки, слабо звонящего колокольчика. Широкая неподдельная улыбка заиграла на ее лице, озаряя то радостью от долгожданной встречи.
Маски, сцена, театр, роли... За короткий миг все вернулось на круги свои. Кайна видела это по резко изменившемся лицу Сояри. Мгновение секундного, тревожного осознания прошли и та снова стала собой, нацепив маску любящей сестры. С другой стороны зала к ним спешила мать с братом под руку, оставленная отцом на попечение очередного знакомого, еще один лживый жест доверия с его стороны к нужному ему человеку. Ну, а как же! Сам господин Матроф доверил ему свою жену, бережно лелеемую им, словно та являлась беззащитным цветочком, не подозревая, что долгое и близкое нахождение с цветком может привести к острому отравлению, а то и к неожиданной смерти.
-- Милая, как же я рада тебя видеть, как скучала!
"Ну, вот, все семейство в сборе" - подумала Кайна, принимая никому не нужные объятия матери. Та, однако быстро разомкнула кольцо рук, с неимоверно счастливой улыбкой, отошла к мужу, взяв того под руку, продолжая по-матерински мягким взглядом взирать на нее. От ее взгляда, такого нежного и так долгожданного, но слегка запоздавшего на несколько лет, Кайне стало не по себе. Тихая злость рвалась на волю, неприятно ноя в районе груди.
-- Я тоже, мама, - буквально заставила себя сказать эти слова, как можно правдивее. А так хотелось дать волю своему сарказму, его нотки буквально летали у нее на языке, готовые сорваться при первой же возможности поразив свою цель.
Следующие объятия длились, не в пример материнским, дольше. Сояри буквально источала настоящую сестринскую радость, в волнении стиснув ее в своих руках, прижимаясь к ее лицу своей щекой, будто ждала от Кайны приветственного поцелуя.
-- Я так рада, так рада, - верещала она. -- Так беспокоилась за тебя, - ее взгляд красноречиво метнулся в сторону холодного шевранца с легкой иронией наблюдающего за развернувшейся сценой. Брошенный намек стервозной красавицы его ничуть не затронул, а Кайну заставил ухмыльнуться. -- Я думала, что... ну, знаешь, все эти разго...
-- Много думать женщине вредно, - перебила ее Кайна, прерывая попытку Сояри выставить шевранцев извергами, пытаясь усложнить и так трудное положение шевранской принцессы. Даже из семейного фарса у всех на глазах, расчетливая Сояри хочет поиметь свою выгоду. Ведь сплетники не дремлют, их чуткие ушки жаждут услышать сенсацию, а острые глазки ее лицезреть, и не важно, что это будет. Малышка, коей виделась ей будущая императрица Ларии, не заслужила таких козней и скотского отношения к себе. -- Особенно, если эта женщина верит всяким там разговорам, пребывая в своем болоте и весьма им недовольна.
Своими словами, Кайна одним махом разрушила внушаемую всем идиллию семейства Матроф. Глаза матери потеряли всякую нежность, превращаясь в узкие щелки, где лед набирал обороты, крылья ее носа слегка подрагивали, словно перед ней прошел немытый нищий. Риказ бросил оценивающий взгляд, словно впервые ее увидел. А может так и было на самом деле? Джеррхад позволил себе открытый смешок, продолжая забавляться и не делая попыток вмешаться. Да и нужно ли? Окини Рамме выглядел так словно и вовсе ничего не слышал и не видел, глупо озирался по сторонам, то и дело возвращая взгляд на жену. Сама Сояри продолжала улыбаться, а зеленные глаза метали молнии и были сейчас, как никогда похожи на материнские. Лишь отец был спокоен. Его синие глаза с одобрением смотрели на нее и с осуждением на Сояри. Кайна даже моргнула, удостоверяясь, что ей не померещилось. Что за бред?
-- Сояри, твоей матери сейчас стыдно за тебя, - в голосе старшего Матроф сквозило разочарование. -- Что за глупые стереотипы бродят в твоей голове? - удивленно продолжал вещать отец, повышая голос. Многие с интересом стали оборачиваться в их сторону, пристально наблюдая за ними. Еще ни разу старый советник публично не выговаривал старшую дочь. Это, что-то новенькое. -- Разве твоя сестра выглядит измученной и запуганной? Что тебе в голову взбрело? - театральность момента зашкаливала.
В голове у Кайны кружились подозрительные мысли, а глаза метались по фигуре отца, больше цепляясь за лицо и невидимые большинству посылы тела, мелкие вздрагивания, или рефлекторные движения. Если бы не знала, где он учился, подумала бы, что он прошел курс выживания на Фракто у Незыблемых, но ничтожный Главный Университет Ларии не способен обучить такому... такому мастерству игр своими эмоциями, которыми владел ее отец. Врожденное? А может это суть его натуры. Играть в фальшь?
На мгновение ей почудилась, что он и впрямь сокрушен, разочарован и удивлен поведением Сояри. Лишь на мгновение. Случайно брошенный взгляд на мать, разрушил непонятное наваждение. Лицо матери и впрямь выражало сокрушительное разочарование и стыд за свое чадо, но вот глаза на ряду с легким замешательством выдавали смятение. Видимо отец играет сейчас слегка не по сценарию.
Старый хитрый проходимец! Что он снова удумал? Что ему сейчас надо?
-- Папа, я и знать не знаю ни о каких стереотипах. Я всего лишь волнуюсь за свою младшую сестренку, - тон голоса Сояри звучал оскорбленно, умело поставленный и правильно выдержанный в нужных местах, для нужного эффекта. Она даже протянула свою руку к Кайне и быстро сжала ее на левом предплечье, словно и в прям вся испереживалась. Кайна зло и устало вздохнула.
-- Уверяю вас, - послышался серьезный голос Кассини, но Кайна улавливала в нем отзвуки веселья, - единственное время, когда моя жена может чувствовать себя слегка измученной -- это ночь.
-- Не всем же быть ущемленными в этом плане, - прозвучали дальше слова Кайны, которые вырвались против ее воли. Девушка видела, как мать в недовольстве и осуждении поджала свои губы. Выражать столь интимные вещи во всеуслышание было для нее недопустимо. Кто-то сдавленно ахнул за пределами их семейного кружка. Клубок сплетен продолжал разворачиваться, кружась красной нитью по залу.
-- Вот, как, - натянуто улыбнулась Сояри. Ее муж словно в желании подтвердить, что она не находиться в ущербном положении, с неожиданной серьезностью во взгляде и силой в руках, притянул ее ближе к себе, в невольном жесте защиты, выступая слегка вперед взбалмошной красавицы, которой вовсе не понравилось слишком активные движения мужа сегодня. "Какой-то вечер чудес" - промелькнула недовольная мысль у нее в голове. Глаза ее настороженно уставились на Окини. "Что с ним не так сегодня?"
-- Именно, - подтвердила Кайна, раздражаясь, что позволила себе встрять в бредовый разговор.
. Брат понятливо хохотнул, еще не много и он бы засмеялся в голос, но громкий перестук в стороне главных парадных дверей, оборвал возможный смех молодого ларийца.
По залу пошли взволнованные шепотки, гости торопливо тянулись вперед к высокому возвышению, названному ларийцами брачным алтарем.
Как цинично освятить место, что заковывает ларийских женщин в кандалы навсегда. У его подножия ровными рядами стояли скамьи.
Ровно по середине тянулся свободный проход, украшенный рисунком лазурно-белой мозаики. Именно по нему предстоит пройти молодоженам.
Влекомая вперед шевранцем, она и не заметила, как оказалась в первых рядах для особо важных гостей, среди делегации Шеврана. Мужская рука уверенно сжимала ее, так привычно. Джеррхад теперь часто держал ее за руку, с тех самых пор, как они приземлились на Ларии двое суток назад, а она пусть и с раздражением, но держалась за него.
-- Я думал у твоей сестры отвалиться челюсть. Ты сегодня резкая. Понимаю твое негодование и желание хотя бы словесно свернуть им шеи, но дождись окончания этой проклятой церемонии, - сказал Джеррхад, склоняясь к ее уху.
-- Да ты и сам не прочь это сделать.
-- Несомненно, - согласился советник. -- Но все равно уж больно весело было наблюдать за семейной драмой. Некоторые сплоховали в игре, но ты несомненно обладаешь талантом своего отца.
-- Да? Это каким же? - ее глаза выискивали в толпе фигуру друга, который ожидаемо для всех затерялся среди местных красоток. Но несмотря на это, она ждала его появления с нетерпением нищего изголодавшегося по нормальной человеческой еде. Развеселый олух должен принести весточку от друзей. Где его носит?
-- Талантом ведения правдоподобной игры, - тихим зловещим шепотом произнес ей Джерр на ухо. -- А вот и наш смертник, - голос его потерял театральную зловещность, а из глаз исчезло веселье. Сканируя недобрым взглядом, приближающуюся фигуру Фалисте младшего, при виде, которого Кайну затопило облегчение, Джеррхад стиснул зубы. Снова ускользнул, щенок.
-- Я знаю, знаю. Я виноват, - поднял руки на уровне лица довольный Вал, плохо имитируя раскаяние. --Признаю свою вину, готов понести наказание, но только на рассвете.
-- На твоем лице плохо читается раскаяние, - сощурил глаза советник. -- Где был?
-- Мимика лица плохая, - оправдался молодой шевранец. -- Да так, смотрел местные достопримечательности, - и улыбнулся во все тридцать два зуба.
-- Хороши же достопримечательности, что ты светишь зубами на весь зал.
-- Ну, а как же, самые лучшие из здешних, но с ними встречаться лучше ночью, где-нибудь в укромном месте, на заброшенных складах, например, чтоб никто не увидел, а то уж больно они значимы, чтобы каждый их лицезрел где попало.
Услышав путанную речь друга, Кайна окончательно расслабилась. Значит ночью на складах. Хорошо, очень хорошо.
-- Перестань, - раздраженно произнес Джеррхад. -- Я с тобой разберусь позже, а сейчас будь добр, обойтись без своих шуточек.
-- Как скажите, капитан, - согласился Вал.
-- И не смей куда либо исчезнуть. Стань позади меня.
-- Я буду дышать вам в затылок.
-- Ничего, переживу. А вот в том, что ты останешься цел, после своей выходки, я не уверен, - лицо советника было спокойным, только вот тон голоса не обещал ничего хорошего. Больше шутить Вал не отважился. Себе дороже, но главное он успел сделать, встретился с Роджерсом. Осталось пережить недовольство Кассини.
Тем временем гости старались быстрее оказаться среди своих, или занять свое место, подписанное каллиграфическим почерком на желтлявом листке бумаге, прикрепленному к спинке деревянной скамьи. Фигура Главного императорского организатора праздников и всяческих мероприятий мелькала среди толпы. Слегка нервные торопливые шаги выдавали его волнение, хотя на лице играла вежливая улыбка, а хорошо поставленный голос призывал к порядку и организованности. Тем же занимались и его многочисленные помощники. Зал потихоньку погружался в тишину, перешептывания стали чуть глуше, а ожидание торжественной минуты все напряженней и волнительней.
-- Я уж думала, он никогда не сможет призвать этих увальней к порядку, - раздался ехидный голос. Повернув голову к мужу, справа от него Кайна узрела леди Минею, как всегда со вкусом одетую и со строгой прической. В руках она держала курительную трубку, стучала по ней большим пальцем, словно раздумывала, а не закурить ли ей.
-- Да-да, - заметив взгляд Кайны сказала женщина, - я уже, как с минут десять думаю, не воспользоватся ли ей, где-нибудь в уголочке, пока тот недотепа, - небрежный жест головой в успокоившегося бегать по залу организатора и теперь стоявшего около самого края алтаря. Взгляд его был устремлен на стену за алтарем, откуда с минуту на минуту должен появиться священнослужитель, дабы скрепить клятвы молодоженов, - соизволит успокоить кучку недоносков. Он все же справился быстрее, чем я приняла решение.
Голос ее был недовольным. Позади них хмыкнул Вал. Старушка его забавляла.
-- Очень вовремя, иначе мне прилетело бы по шее от Актора, за то, что не уследил за вашей трубкой, тетушка. Кстати, может отдадите ее мне? - предложил Джеррхад. - Не хотелось бы быть виноватым, если пару десятков ларийских женщин упадет в обморок, увидев ее в ваших руках. Эти дамочки зациклены на приличиях.
-- Приличия -- это единственное поле для игр, что позволили иметь ларийским женщинам их мужчины. Они его владельцы, - сказала Кайна. -- Это поле, где приходиться с правилами игры считаться даже мужчинам. Им, бедняжкам, больше ничего и не остается, как только следить за правильностью исполнения приличий, выискивая изъяны, дабы потом между собой "девочками" посудачить всласть. Не мешай им развлекаться, Джеррхад.
-- Они соглашаются играть по их правилам, лишь потому, что это самим им выгодно. Этакая иллюзия поощрения для своих женщин и защитный кардон от всего мира, даже от себя самих. Отменные лицемеры.
-- Не стоит разбивать их иллюзии, мальчик мой. В какой кошмар Актор отдает мою девочку, -сокрушенно покачала головой Минея, продолжая удерживать трубку в своих пальцах. Покрутив ее еще с секунду, она передала трубку советнику.
-- Из каждой ситуации есть выход, главное его найти, - сказала задумчиво Кайна. -- Устои и стереотипы имеют свойство разрушаться, может принцесса станет катализатором к их падению.
-- Таркиния живет в более свободном обществе, но иногда перегибает палку с никому не нужными приличиями, а ты же стремишься их и вовсе не видеть. Весьма странно для той, которая выросла в столь консервативном обществе, - проницательно заметила Минея.
-- Вина за это лежит на моем отце. Это единственное за что я ему благодарна.
-- Даже так! Что же он сделал?
-- Дал шанс другим открыть мои глаза на мир гораздо шире, чем полагалось ларийской девчонке.
Ответ девушки вызвал интерес пожилой женщины, ее глаза внимательно рассматривали ларийку. Как многого она не знала о ней, по Краису летали самые разные слухи о ней, но, очевидно, ни одна бредовая сплетня не была и на миллиметр близка к истине.
